Текст книги "Звезды Сан-Сесильо"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 11

Жиа без всякого энтузиазма восприняла весть о том, что ей предстоит неделю, а возможно и две погостить у доньи Беатрис без общества Лайзы и отца.

Лайзу волновало, что в маленькой дочери доктора так прочно укоренилась неприязнь к донье Беатрис.

Ее обучали психологии детей, и она была подготовлена к тому, что дети иногда без всяких причин, чисто интуитивно, относятся негативно к некоторым людям или событиям, но ее не научили, что надо предпринимать в подобных обстоятельствах.

Большинство людей сочло бы отношение Жиа к донье Беатрис неразумным, потому что последняя изо всех сил старалась завоевать расположение девочки, – правда, половина ее усилий сводилась к тому, чтобы заваливать ту подарками.

Коробка дорогого шоколада при приезде на виллу и по следовавшие за ней другие подношения служили тому доказательством. Многочисленные попытки отвадить Жиа от ее английской гувернантки посредством прогулок и разговоров, малоинтересных для Жиа, постоянные заботы о ее гардеробе и здоровье не вызывали сомнений в целях доньи Беатрис. Но Жиа упорствовала в своей неприязни к ней, уклонялась от общения и не верила ей, что красноречиво говорило о провале политики доньи Беатрис и о напрасно потраченном ею времени.

Лайзу тревожили мысли о будущем девочки, и она часто задумывалась о том, как сложатся ее отношения с мачехой, которую она уже заранее не любит и очень мало знает, даже если ее отец совершенно иначе относится к будущей жене.

Сейчас донья Беатрис не имеет особых прав показывать, что она обижена, а вероятно, и озадачена неприязнью некрасивой девочки. Но потом, когда она станет женой доктора Фернандеса и укрепит свои позиции хозяйки дома, ситуация может круто измениться. Бесспорно, ситуация тогда изменится коренным образом! Мысль о том, что скоро все это может произойти и Жиа окажется лицом к лицу с нелюбимой мачехой, пугала Лайзу, и она часто думала, не следовало ли ей переориентировать девочку в ее отношении к донье Беатрис. Но не будучи просто бесстрастной гувернанткой, она не знала, как подступиться к решению этой задачи. Втайне Лайза ощущала себя глубоко несчастной, потому что сама Жиа была совершенно уверена, что в один прекрасный день донья Беатрис станет ее мачехой.

– Все об этом говорят! – неоднократно повторяла девочка Лайзе, и той было интересно узнать, как часто обсуждался этот вопрос слугами, чтобы девочка могла услышать их разговоры. Или Жиа, будучи испанкой, не по возрасту осведомлена в подобных делах или в ней говорит инстинкт?

Одной из причин, почему Жиа внушала ужас перспектива возвращения в Мадрид с доньей Беатрис, послужило ее нежелание покидать море. Она знала, что в Мадриде в это время года невероятно жарко, и Лайза сама была немало удивлена, что отец девочки согласился, чтобы в такое время она лишилась бодрящего воздуха Коста-Бравы по такой, с ее точки зрения, пустяковой причине, особенно если учесть недавно перенесенную болезнь. Посещение дантиста, без сомнения, важно, но ведь это можно было сделать и позже, когда Жиа полностью окрепнет от пребывания на морском побережье. Тот факт, что визит к врачу не был отложен, ясно свидетельствовал о том, что донье Беатрис крепко удалось взять в свои руки домашние дела доктора, а возможно и подчинить его себе.

– Вы будете здесь, когда я вернусь, ведь правда? – тревожно спросила Жиа, когда Лайза собирала ее в дорогу. – Вы обещаете мне, что будете здесь, когда я вернусь? – со страхом вцепилась она в Лайзу.

Лайза сложила маленький шелковый костюмчик и улыбнулась девочке.

– Конечно, я буду здесь! – пообещала она. – По крайней мере, к твоему возвращению.

– Вы не останетесь здесь?

– Мы, может быть, увидимся с тобой в Мадриде! Твой отец разрешил мне провести несколько дней с моей знакомой, а так как она живет в Мадриде, мы, может быть, и увидимся! – неразумно посулила она девочке.

Но Жиа не по-детски проницательно посмотрела на нее.

– Не думаю, чтобы это понравилось донье Беатрис, – заметила она.

Лайза мельком взглянула на нее и отвела взгляд.

– Ты думаешь, донья Беатрис не одобряет нашей дружбы?

– По-моему, она будет просто счастлива, когда я пойду в школу, а вы уедете насовсем!

Лайза удостоверилась, что чемодан плотно закрыт, поднялась с колен и села на подоконник рядом с Жиа. Это был широкий подоконник, обитый мягкой тканью и для удобства уложенный подушками. Жиа часто забиралась на него.

Сегодня, подумала Лайза, девочка выглядит почти болезненно худенькой и щупленькой для своего возраста, даже легкий слой загара, приобретенный ею за последние недели, не мог скрыть нездоровый желтоватый цвет лица. Единственное, что в ней есть красивого, – это огромные темные глаза с густыми ресницами.

– А ты сама как относишься к тому, чтобы пойти в школу? – спросила Лайза, уверенная в глубине души, что девочка слишком мала и слишком плохо подготовлена к школе-интернату, особенно в чужой стране, где будет чувствовать себя совершенно одинокой. Жиа прильнула к ней, Лайза прижала девочку к себе, и темная головка опустилась ей на плечо.

– Я не хочу идти в школу, – шепотом призналась она. – По крайней мере…

– Да?

– В Англии было бы не так плохо, если бы вы были там! Вы будете там?

Лайза машинально гладила и трепала кудрявые, как у эльфа, волосы.

– Я, право, не знаю. У меня еще нет четких планов на будущее.

– Но если вы будете там, вы навестите меня?

– Конечно! Конечно!

Несколько секунд прошли в молчании. Лайза была в отчаянии, оттого что будущее Жиа не в ее руках.

– Знаете, чего я хочу? – наконец мечтательно спросила Жиа, пристально глядя в окно на голубизну моря.

– Нет. Расскажи мне!

Жиа откинула головку и посмотрела на Лайзу:

– Я хочу, чтобы папа женился на вас! Я хочу, чтобы вы остались с нами, чтобы вы вернулись с нами в Мадрид и чтобы донья Беатрис куда-нибудь уехала, где бы мы никогда с ней не смогли встретиться!

Прежде чем Лайза смогла что-либо ответить – а это детское признание на время лишило се дара речи, – дверь в комнату открылась, и вошел доктор Фернандес. Он долго молча смотрел на них, и на его лице не было ни загадочности, ни удивления, ни возмущения. Лайза не понимала, слышал ли он слова дочери, но от самой мысли, что он случайно мог подслушать их разговор, она оцепенела.

– Сегодня утром я виделся в «Каравелле» с вашей приятельницей мисс Трейси, – сказал он, проходя в комнату. – Хотя мы говорили совсем недолго, она согласилась пообедать с нами сегодня вечером, – она и, разумеется, ее племянник.

– О да, – услышала Лайза свой смущенный голос, краснея и бледнея так быстро, что он пронзительно взглянул на нее.

– Если ваши друзья отобедают с нами, это будет для вас хоть каким-то развлечением.

– Да, – согласилась она.

Жиа не сделала ни малейшего движения в сторону отца, а тот небрежно похлопал ее по щеке.

– Ты выглядишь сегодня довольно печальной, – заметил он. – В самом деле, вы обе чем-то расстроены! Это из-за того, что вам предстоит расстаться?

Жиа ответила слабым, глухим голосом:

– Я хочу, чтобы Лайза поехала со мной в Мадрид!

– Лайза будет ждать тебя здесь, когда ты вернешься. И вообще тебе следовало бы называть ее мисс Уоринг.

– Она предпочитает, чтобы я звала ее Лайзой. Разве не так? – девочка обернулась к своей гувернантке за подтверждением.

– Именно так! – Лайза, проигнорировав присутствие доктора, снова прижала девочку к себе.

– В таком случае я не вижу убедительной причины, почему бы мне тоже не звать вас Лайзой! – Он присел на подоконник рядом с ними и насмешливо оглядел обеих. – Кажется, вы очень дружная парочка! У вас обеих при вечернем освещении очень грустный вид, и вы обе так молоды! – Он опять посмотрел на них и задумчиво повторил: – Очень молоды!

– Лайзе двадцать четыре года, – сообщила Жиа отцу, хотя он и так знал это, – а сеньора Кортина говорит, что двадцать четыре года – слишком много для незамужней женщины. Я слышала, она говорила это сеньору Кортина.

– Правда? – насмешливо спросил он. – Ау тебя слишком длинные ушки, и им никогда не следует подслушивать, о чем сплетничают внизу. Лайза тебе об этом ничего не говорила?

– Я… – начала было Лайза, но он неожиданно озорно улыбнулся ей.

– А вы как относитесь к тому, что еще не замужем, мисс Уоринг? Хотя, полагаю, в Англии в двадцать четыре года вряд ли начинают задумываться о стародевичестве. Ведь еще несколько лет можно наслаждаться жизнью, прежде чем придется столкнуться с домашними проблемами!

– А домашние проблемы неизбежны в замужестве? – спокойно осведомилась Лайза.

– Они возникают неизбежно, даже в Испании! – признался он.

– И наслаждение жизнью улетает как дым, когда возникают проблемы? Так же улетает и любовь, согласно нашей поговорке, когда бедность входит в дом!

– Это уже вряд ли то наслаждение, которое признает раскрепощенная юность!

– Но вряд ли мнение раскрепощенной юности можно считать мерилом для последующей взрослой жизни! – Она посмотрела на свои пальцы, переплетенные с маленькими пальчиками Жиа: – И проблем становится меньше, когда кто-то их с тобой разделяет. А если они разделяются должным образом, то и вовсе исчезают.

– Иногда, – согласился он, – это так, но, к сожалению, не всегда! – Голос его посуровел.

Лайза посмотрела на доктора, заинтригованная изменением его настроения.

– А если это не так, – не унималась она, – происходит крушение иллюзий?

В его случае, она была уверена, такого быть не могло. Но как медик он мог знать это, наблюдая других людей.

– Крушение иллюзий – очень противное выражение, – ответил он, встал и отошел от блестящего окна. Голосок Жиа зазвучал ему вдогонку:

– Я не хочу, чтобы Лайза уезжала, папа! Я не хочу, чтобы она вообще когда-нибудь уезжала!

Лайза почувствовала, как краска заливает ее лицо, и крепко, предостерегающе сжала пальцы Жиа, чтобы попросить ее воздержаться от дальнейших слов.

Но Жиа была полна решимости упорствовать в своей просьбе.

– Пожалуйста, папа!

Он обернулся и снова подошел к ним. Его смуглое красивое лицо стало необыкновенно серьезным, а в глазах появилась даже некоторая угрюмость, когда он ерошил кудрявые волосы дочери.

– Кто говорит о том, что Лайза уезжает? Это ты поедешь в Мадрид на несколько дней. Лайза тоже будет там, и вероятно…

– Правда, папа? – нетерпеливо воскликнула Жиа.

– О, ничего… Ничего нельзя планировать. Посмотрим. – Он улыбнулся девочке и очень мягко погладил ее по голове. – У мисс Уоринг – и ты не должна позволять мне привыкнуть называть ее по имени, потому что ей это может не понравиться! – вероятно, будут собственные планы, и у нее нет причин включать в них встречи с тобой!

Лайза хотела возразить почти с такой же горячностью, как и ее воспитанница, что ее планы пребывания в Мадриде могут быть достаточно гибкими, чтобы в них нашлось время для Жиа, но его лицо вдруг стало холодно-официальным, и она поняла, что короткий период интимности, связавший всех троих, закончился. Закончился и, вероятно, никогда не вернется. Через какое-то мгновение он снова стал ее хозяином.

– Мисс Уоринг, вы не должны позволять моей дочери обращаться к вам с неразумными просьбами, – сказал он, – а в Мадриде, надеюсь, у вас найдутся занятия поинтереснее свидания с девочкой. Вы молоды, и в Мадриде можно весело провести время, даже при жаре, которая, вероятно, окажется для вас мучительной, по крайней мере на первых порах. И со стороны вас обеих глупо вести себя так, будто вы расстаетесь навсегда! Вы очень скоро снова будете вместе. Но было бы неплохо, если бы вы обе уразумели, что окончательно расстаться вам все равно придется! – Он опять нежно взъерошил волосы дочери. – Тебе придется привыкнуть к этой мысли, малышка! Понятно?

– Да, папа! – буквально прошептала девочка. Выходя из комнаты, он даже не взглянул на Лайзу, и, когда дверь за ним закрылась, она была совершенно уверена, что он слышал слова своей импульсивной дочери. Как мог, он дал им понять, что эта мысль не взывает даже к его чувству юмора.

«Было бы неплохо, если бы вы обе уразумели, что окончательно расстаться вам все равно придется!»

Этим вечером мисс Трейси и ее племянник обедали на вилле, и, к удивлению Лайзы, у мисс Трейси завязались превосходные отношения с хозяином дома: у них оказалось много общего и масса интересных тем для разговора.

Пока донья Беатрис занимала Питера оживленной беседой, доктор Фернандес и тетушка Грайзел обсуждали вопросы искусства и политики, путешествий и ценности универсального языка как средства сближения людей. После обеда они продолжали дискуссию на застекленной веранде, а звезды на небе излучали холодное сияние, и море вздыхало у подножия сада.

На тетушке Грайзел было платье из черных кружев, придавшее ей неожиданно торжественный вид, а прекрасные драгоценности давали основание предполагать, что тетушка достаточно богата. Она водила знакомство со многими известными людьми, которых знал и доктор Фернандес, а ее знание Испании и ее обычаев было неисчерпаемым, как и любовь к этой стране.

– Я с нетерпением жду, когда мисс Уоринг приедет ко мне в гости, – сказала она. – Я так много хочу ей показать!

– И ваш племянник поможет показать ей все, что, как вам кажется, ей следует увидеть? – с чарующей улыбкой вмешалась донья Беатрис.

– Питер? – удивилась мисс Трейси. – Вот этого я не могу сказать! Питер, конечно, может последовать за нами в Мадрид! – Она насмешливо посмотрела сначала на племянника, а потом на Лайзу. – Да, по-моему, скорее всего он последует за нами! – призналась она.

Доктор Фернандес наклонился к ней и протянул ей портсигар с ее любимыми длинными тонкими сигаретами.

– Думаю, у мисс Уоринг почти наверняка найдется сопровождающий по Мадриду, – вкрадчиво произнес он, и тетушка с удивлением посмотрела на него. Потом она быстро взглянула на донью Беатрис, грациозно управляющуюся с чашками кофе, и еще раз посмотрела на нахмурившегося племянника.

– Да, – с пафосом произнесла она, как будто вдруг приняв важное решение. – По-моему, вы правы, доктор. Я буду настаивать, чтобы Питер поехал с нами в Мадрид и сопровождал нас обеих. Мы объединим наши усилия, чтобы Лайза по-настоящему интересно провела время – почувствовала себя юной и беззаботной!

Ее взгляд задумчиво остановился на тоненькой, молчаливой фигурке девушки.

– И знаете, дорогая, – добавила она, – не думаю, чтобы прежде вы когда-либо чувствовали себя юной и беззаботной, хотя выглядите так молодо. Питер говорил, вы год или около того возились с чужими детьми и в это время вряд ли жили сами! Вам просто необходима небольшая передышка! – Она перевела взгляд на доктора: – Вы согласны со мной, доктор, что именно немного свободы необходимо Лайзе?

ГЛАВА 12

Перед отъездом в Мадрид тетушка с Лайзой провели пару дней в небольшой рыбацкой деревушке, расположенной по берегу вдали от виллы, где мисс Трейси сделала несколько эскизов. Она объяснила Лайзе, что деревня произвела на нее сильное впечатление, как только она увидела ее в первый раз, и ей всегда хотелось запечатлеть на полотне очарование незамысловатых рыбацких лодок, приставших к берегу этого живописного заливчика.

Когда Жиа уехала в машине отца с доньей Беатрис, принявшей вид командора экспедиции, Лайза ощутила непреодолимое желание тотчас же покинуть виллу. Хотя деревушка рыбаков не представляла собой особенно веселого места, зато мисс Трейси оказалась просто находкой для Лайзы. Ее безмятежность была гораздо приятнее, чем холодное спокойствие доньи Беатрис, и кроме того, в ней было что-то, внушавшее Лайзе безграничное доверие.

Она более не ощущала себя оплачиваемой гувернанткой. У нее было чувство, что ее присутствие желанно той, которая проявляет к ней интерес по очень лестной причине – ее общество доставляло удовольствие мисс Трейси! Ведь в противном случае она не стала бы добиваться, чтобы Лайза получила этот небольшой отпуск, и если бы не она, то оставаться бы Лайзе на вилле в обществе супругов Кортина и спасенного ею щенка!

Не то чтобы она была не в состоянии это пережить, но без Жиа и ее отца…

Мисс Трейси довольно тщательно и испытующе оглядела ее, когда Лайза спустилась к обеду в первый вечер в небольшом отеле, где они заказали номер на две ночи, и заметила:

– На вас очень симпатичное платье, дорогая!

На самом деле это было то платье из тафты с маками по подолу, которое она надела в тот самый вечер, который считала своим последним вечером в Сан-Сесильо.

– Но в вашем возрасте у вас и должны быть симпатичные вещи. В Мадриде масса замечательных магазинов, и мы совершим на них набег, когда будем там, правда?

Лайза была далеко не уверена в этом.

– У меня не очень много денег… – начала было она, но тетушка Грайзел перебила ее, дотянувшись через стол до ее руки. – Разумеется нет! Если вы живете только на жалованье гувернантки! Даже если это очень щедрое жалованье, в Мадриде на него не проживешь! Но я вам кое-что открою, хорошо?

Лайза с надеждой посмотрела на нее.

– Я до вульгарности богатая женщина, да, да, именно это я и имею в виду! Однажды все это перейдет к Питеру. Думаю, это и есть причина, по которой он, зная, что его будущее обеспечено, и не стремится к серьезной работе! Но это не причина, чтобы мы с вами не могли потратить часть этих средств на себя. Я никогда не была замужем, поэтому, разумеется, никогда не имела дочери и так и не познала радости одеть ее к балу. Но если бы вы доставили мне счастье одеть вас!

Лайза с широко раскрытым ртом уставилась на нее.

– Но… но почему? – заикаясь, спросила она.

Грайзельда Трейси улыбнулась:

– За все веселья и празднества, что ждут нас! Дорогая моя, я хочу предупредить вас – вы сваритесь в Мадриде в это время года, но вечера здесь замечательны! Если вы никогда не видели испанских звезд над Мадридом, то вас ожидает потрясающее зрелище!

– Я видела их над Сан-Сесильо, – вставила Лайза, затаив дыхание.

– Да, дорогая, вы видели их над Сан-Сесильо, а Сан-Сесильо очень романтичное место, и звезды навевают на вас мечты. Но в Мадриде мечты становятся реальностью! Или есть возможность, чтобы они стали реальностью! Поэтому звезды там гораздо ярче! Потерпите немного, и вы увидите их!

Она опять слегка коснулась руки Лайзы.

– Я многих знаю в Мадриде. Здесь все еще не так, как в Париже, но витрины напомнят вам Париж, да и женщины здесь очень нарядные. Все мадридские женщины нарядно одеты! Благодаря косметическим кабинетам некрасивых женщин тут нет, и мы с вами посетим один из них. Не сочтите это за намек, что вы нуждаетесь в услугах косметолога, но я нуждаюсь! Всю жизнь я втайне мечтала об этом, но у меня никогда не хватало мужества! А вместе с вами, думаю, я преодолею это испытание! Потом мы пройдемся по магазинам, после чего я свяжусь со своими друзьями. Разумеется, многих из них сейчас нет в городе, но кого-нибудь мы застанем… И Питер сведет нас на шоу в ночной клуб, да, да, мы посетим ночные клубы! Вы должны увидеть фламенко! Дорогая моя, фламенко приводит в возбуждение даже такую старую женщину, как я! Как только я слышу кастаньеты, меня охватывает совершенно необыкновенное чувство!

Тетушка Грайзел продолжала говорить в подобном роде, а Лайза слушала, постепенно приходя во все большее смущение.

Планы тетушки звучали весьма заманчиво для той, чья жизнь с самого рождения протекала в совершенно ином русле, но ей не было бы двадцать четыре года, если бы от слов тетушки Грайзел кровь в ее жилах не побежала бы быстрее! Получив возможность говорить, единственное, на чем она стала настаивать, так это на том, чтобы самой заплатить за все покупки.

– Вы можете платить за излишки – основные же траты я беру на себя, – ответила на это мисс Трейси. – Не только ради вас, но для своего удовольствия! В этом старом твиде, – она оглядела свой костюм, – я чувствую себя бабушкой! – Тут она откровенно хихикнула: – Которой я никогда не буду!

Питер приехал в Мадрид раньше их, и хотя тетушка велела ему поселиться в скромном отеле, он, встретив их на вокзале, объяснил, сверкая голубыми глазами, что все скромные отели переполнены и ему пришлось остановиться в одном из роскошных отелей Мадрида.

Тетушка Грайзел неодобрительно покачала головой:

– Думаешь, я миллионерша? И думаешь, меня легко обмануть? Ты взял такси прямо у «Бахиа Паласа» и намерен там жить, пока Лайза будет в Мадриде! Ну ладно, ладно… Полагаю, это не разорит меня.

– И в самом деле, – дерзко поблескивая глазами, ответил Питер, беря обеих под руки и провожая к такси. – Не понимаю, почему бы вам обеим не присоединиться ко мне в «Бахиа Паласе»? Ваша квартирка, тетушка Грайзел, несколько тесновата!

– Тесновата или нет, – отрезала она, – нам она подойдет! – Она одобрительно посмотрела на племянника: – Однако ты прекрасно выглядишь! – Он действительно был очень элегантен в хорошо отглаженной пиджачной паре и итонском галстуке. – И я не сомневаюсь, что в результате твоего визита в Мадрид получу немало счетов! Но я хочу, чтобы ты прекрасно выглядел, сопровождая нас по Мадриду, и ссориться с тобой не буду!

– Спасибо! – Питер сжал руку тетушки, по-видимому не испытывая ни малейших угрызений совести от пользования ее кредитом, затем, почти нежно, помог Лайзе сесть в такси.

Когда они приехали на квартиру, расположенную на самом верхнем этаже большого современного дома, их ожидало еще одно доказательство его экстравагантности.

Квартира была полна цветов – гвоздик с резким запахом, темно-красных и желтых роз. Желтые розы украшали комнату, предназначенную Лайзе, а красные – гостиную.

Тетушка Грайзел прикоснулась к ним с чуть заметным изумлением, что ее встретили таким обилием цветов, за которые ей, разумеется придется заплатить!

– Почему ты не поставил красные розы в комнату Лайзы? – поинтересовалась она. – Желтые больше подошли бы для гостиной!

Питер усмехнулся под ядовитым взглядом тетушки, а Лайза деликатно потупилась.

– Я не хотел, чтобы мои действия показались слишком поспешными, – объяснил Питер, смотря на Лайзу так, что девушка покраснела. – У меня есть планы на сегодняшний день, – сообщил ой. – Прежде всего, Лайза идет со мной на чашку чая!

– Ничего подобного! – возразила ему тетушка. – У меня тоже есть планы: мне надо сделать несколько звонков и кое о чем договориться. А после этого нам надо пройтись по магазинам!

– В столице Испании никто не занимается покупками днем, и вам это прекрасно известно, – невозмутимо ответил Питер. – Это время сиесты.

– Если мы захотим, оно станет для нас временем бодрствования! – заверила его мисс Трейси. – И мы еще не завтракали. Полагаю, ты останешься на ланч! Или «Бахиа Палас» больше угождает твоим вкусам, чем моя Хуанита?

Питер остался на ланч.

«Моя Хуанита» явилась одной из причин, почему визит Лайзы в Мадрид начался весьма успешно. Хуанита – идеальная кухарка, домоправительница – служила у мисс Трёйси вот уже несколько лет. Это была полная женщина, обладавшая типично испанской красотой, искусством замечательной кухни, спокойная, методичная и пунктуальная, что не свойственно испанцам, а главное, обожавшая мисс Трейси. Это она расставила цветы и сочла, что желтые розы очень подойдут юной сеньорите-англичанке, у которой волосы того же цвета. И не была разочарована!

Этим вечером она настояла на том, чтобы самой расчесать волосы девушки, и была восхищена их красотой и шелковистой мягкостью.

– Как лунный свет! – воскликнула она, зачарованно глядя на струящиеся по плечам девушки легкие локоны. Когда ее хозяйка упомянула о косметическом кабинете, она фыркнула: – Вам, сеньора, в вашем возрасте, вероятно, не стоит пренебрегать своей внешностью! Но сеньорите Уоринг!.. Нет! Ей не нужны никакие косметические кабинеты!

Однако мисс Трейси уже договорилась о визите, и на следующий день они с Лайзой отправились в современный салон, где умелые мастера внесли некоторые исправления в их прически, в результате чего волосы Лайзы стали выглядеть еще более блестящими, и даже Хуаните пришлось признать это. Не обошли вниманием и ее ногти, а также снабдили целой коробкой новой косметики, подобранной к цвету ее кожи. Что касается мисс Трейси, то та получила лавандово-голубую подкраску для волос, с помощью которой всегда мечтала преобразить свои белоснежные кудри, и первую за всю жизнь губную помаду.

– Вероятно, я никогда не воспользуюсь ею, – сказала она, – но буду чувствовать себя увереннее, зная, что она лежит в моей сумочке, и я могу с искушенным видом извлечь ее, если захочу!

Как и было задумано, после салона они прошлись по магазинам, а вечером, блистая обновками, отправились с Питером на ужин. На Лайзе было ярко-розовое тюлевое платье с несколькими нижними юбками, шуршащими при ходьбе, и легким корсажем, тесно облегающем всю ее тоненькую фигурку.

Мисс Трейси нарядилась в жемчужно-серый атлас. Она никогда раньше не носила атласа, считая его слишком пышным для своих внушительных габаритов, и когда Лайза убедила ее накинуть на плечи богатое темно-фиолетовое боа, она засомневалась, может ли позволить себе столь неожиданную эмансипацию.

Ее бы больше устроило постепенное приобретение лоска светской пожилой дамы, но Лайза с энтузиазмом убеждала ее одеться именно так.

– Вы прямо преобразились! – заявила она, но, спохватившись, что это может быть расценено как неделикатность, добавила: – Вы могли бы стать такой много лет назад, но никогда не занимались этим. Привыкли к твиду, а ведь вы не созданы для него! Вы можете быть по-настоящему элегантной, если оденетесь в то, что вам идет!

Тетушка Грайзельда засмеялась, как будто это ее позабавило, и ласково ущипнула девушку за щеку:

– Ну, это относится к нам обеим, дорогая. А вы в этой тюлевой вещичке похожи на фею на новогодней елке! Я никогда не назвала бы вас элегантной, но, по-моему, вы очаровательны! Погодите немного, и темные испанские головы быстро закружатся при вашем появлении, – разумеется, я имею в виду мужские головы!

Она подошла к туалетному столику и открыла флакончик дорогих духов.

– Вы должны слегка подушить за ушами, и я не знаю, где еще полагается. Может быть, это слишком резкий запах, но мадридцы любят крепкие духи, а девушка из этого салона уверяла меня, что они безумно возбуждающи – apasionado [3]3
  Страстные (исп.).


[Закрыть], как она их назвала!

Но Лайза отказалась, считая, что ей вряд ли подойдут такие вызывающие духи, и тетушка Грайзел, неохотно поставив флакончик на место, тем не менее согласилась с ней.

– Ладно, наверное, вы правы. Нам придется поискать для вас что-нибудь более напоминающее запах фиалок или английского розового сада. – Она не заметила, как напряглась Лайза при упоминании розового сада и как задумчив стал ее взгляд. – Но не забудьте надеть это, – протянула она Лайзе шаль из тончайшего черного кружева, в совершенстве дополняющую ярко-розовое тюлевое платье.

Когда они вместе вышли из дома, в голове тетушки пронеслось: «Девочка не просто прелестна – она похожа на розу из дрезденского фарфора!»

Весь вечер Лайзу не покидало чувство нереальности происходящего. Питер явно разделял мнение тетушки об их молодой соотечественнице, когда ему предоставилась возможность внимательно рассмотреть ее в сверкании огней роскошного ресторана.

Это был изысканный ресторан, где не звучали обычные гитары и не было ожидаемого Лайзой щелканья кастаньет. В этот вечер у Лайзы поэтому сложилось несколько ложное понятие о Мадриде. Шампанское – на чем настоял Питер – отличалось высочайшим качеством, еда была превосходной и обслуживание замечательным. Посетители ресторана выглядели так же элегантно, как мисс Трейси в своем сером атласном платье, а атмосфера дышала благополучием, спокойствием и благопристойностью, как тихая заводь. Это не был Мадрид страстей, пряных ароматов духов, грохота тамбуринов. Здесь не было разлетающихся каскадов юбок, приколотых к мантильям роз, темных глаз, соблазнительно поглядывающих поверх распущенных вееров.

– Все в свое время! – пообещал Питер, когда Лайза выразила свое удивление чопорностью обстановки ресторана. – Это Мадрид высшего света! Я подумал, что буду постепенно знакомить вас с городом. Начнем с вершин и будем потихоньку спускаться вниз! – Он с усмешкой поглядел на ее обескураженное лицо.

«Мадрид для избранных! – подумала она. – Это среда, в которой, вероятно, вращается отец Жиа с доньей Беатрис, когда живут в Мадриде. А вдруг они сейчас появятся здесь?»

Но никто не появился, и ужин продолжался все так же лениво. Когда, в уже очень поздний час, он подошел к концу, был выпит и по достоинству оценен завершающий его кофе с ликером, они покинули ресторан и пошли пешком домой к тетушке Грайзел, потому что ночь была такой бездыханно жаркой и пьянящей, что брать такси показалось грехом.

Тетушка Грайзел обратила внимание Лайзы на звезды, проливавшие свой мерцающий свет сквозь чувственно горячее марево:

– Вот они! Звезды над Мадридом! Ну разве они не огромны?

Лайза посмотрела вверх. Это были удивительные звезды, но они ничуть не напоминали те, что отражались в сиг нем просторе вод, омывающих берега ее любимого Сан-Сесильо – Сан-Сесильо, где она сидела как-то ночью в небольшом кафе и пила вино со своим теперешним хозяином. Вино цвета спелых абрикосов, чистое как стеклышко.

В ту ночь это абрикосового цвета вино немного ударило ей в голову… или в голову ей ударило предложение работы, которого она никак не ожидала? А она была настолько неразумна, что приняла его. Ей следовало на следующий же день уехать домой и избежать таким образом сердечной боли в будущем – на всю оставшуюся жизнь!

Даже сейчас, после столь приятного вечера, она чувствовала, как к сердцу подкрадывается тоскливый холодок одиночества, потому что здесь, в столице Испании, живет человек, способный до конца своих дней легко обойтись без нее. Теперь уже очень скоро он выплатит ей последнее жалованье, возможно и с дополнительным вознаграждением, и скажет ей, что в ее услугах больше не нуждаются!

Лайза споткнулась, и Питер довольно крепко придержал ее за обнаженный локоть.

– Завтра, – произнес он горячо и интимно, – я покажу вам гораздо больше, Лайза! Это будет замечательная неделя или две! Хорошо бы пожить здесь недели две. Фернандес и эта его странная инфанта вполне могли бы это время обойтись без вас!

Слова Питера лишь еще раз повернули нож, и без того торчавший у нее в сердце!