Текст книги "Королевский пурпур"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 11

В тот вечер Люси надела светло-розовое платье, хотя и сомневалась, не слишком ли оно нарядное и соответствует ли данному случаю. В субботу она увидела загородный дом Пола Эйвери, и для нее это было откровением, – но она совершенно не представляла, какие у него друзья.

Августина помогла Люси одеться и хлопотала над ней, наверное, не меньше, чем в прежние дни над своей хозяйкой. Пальцы у Августины были необыкновенно ловкие: она распушила волосы Люси, уложенные в строгую прическу, расчесав их мягкими волнами, что еще больше шло девушке; Августина же шепнула графине, что капля хороших духов…

Графиня достала огромный флакон, от которого исходило благоухание дорогих парижских духов; Люси даже не подозревала, что у старой леди может храниться такое богатство.

– Кто-то прислал мне эти духи год назад, – объяснила девушке графиня. – Не спрашивайте кто, я и сама не знаю. Кто-то неожиданно осчастливил меня, но постарался зря, так как теперь я больше не душусь. Прислали бы лучше ящик шампанского, меня бы это куда больше порадовало.

Она с удовлетворением оглядела Люси.

– Вы смотритесь! – заметила графиня. – Как я уже сказала раньше, в вашу одежду стоит вкладывать деньги. И не забудьте рассказать мне завтра, когда принесете завтрак, все, все про этих музыкальных друзей нашего опереточного официанта.

Но когда некоторое время спустя Пол Эйвори представил Люси своим друзьям, она не заметила в них ничего опереточного. Они были представителями того мира, о котором Люси знала очень мало. Кроме графини, с недавних пор – самого Пола, она почти не встречалась с людьми, которые могли гордиться большими банковскими счетами и хорошим происхождением.

Что касается Пола Эйвори, то, несмотря на туман, окутывавший его происхождение и его нынешнюю работу, графиня почувствовала в нем джентльмена и посчитала полезным для своей компаньонки провести какое-то время с ним и в обществе его друзей.

Квартира, куда привез ее Пол, находилась в ультрамодном районе Лондона. В доме был внушительный вестибюль, а лифт, словно золотая клетка, скользил между этажами, коридоры которых утопали в мягких коврах. Дверь им открыла сама хозяйка, и при виде ее у Люси сразу отпали все сомнения в том, не слишком ли парадно ее розовое платье. Таких женщин Люси видела только в модных журналах и с легким чувством неудовольствия подумала, что рядом с ней, одетой элегантно и сверхмодно, она похожа на игрушку с рождественской елки. Где уж ей, такой молодой и неопытной, произвести хорошее впечатление на это совершенное существо, не говоря уж о том, что нечего и надеяться стать хоть когда-нибудь похожей на нее.

– Пол! – воскликнула красавица, протягивая к Эйвори руки, и, к немалому удивлению Люси, заключила его в объятия, и покрыла порывистыми поцелуями, так что он даже не успел представить ей свою спутницу. И пока Эйвори делал усилия, чтобы уклониться от ее рук и спасти свой свободно повязанный шелковый галстук, хозяйка наконец заметила Люси, повернулась к ней и широко улыбнулась:

– Как мило, что вы пришли! – и тоже простерла к ней изящные белые руки.

За ее спиной в освещенном мягким золотистым светом холле виднелись охапки цветов, и, хотя вечер был прохладным, на пришедших повеяло теплом, благоуханием и радушием. Люси ввели в освещенный холл, и хозяйка устремила на нее пытливый взгляд своих больших, чуть смеющихся глаз, похожих на бархатистые коричневые цветы. Бриллианты у нее в ушах вспыхивали разноцветными огнями, а вышивка на кремовом шелковом платье поблескивала, словно припудренная золотом.

– Ага, значит, эта малютка – мисс Грей, о которой ты мне рассказывал, Пол, – произнесла хозяйка, бросив на Эйвори испытующий взгляд.

Пол воспользовался этим восклицанием, чтобы представить дам друг другу, и Люси узнала, что обладательницу живых карих глаз друзья называют Улла, а для малознакомых она – миссис Реншоу.

Сам Питер Реншоу расхаживал с бутылкой виски в руках среди гостей, собравшихся в большой комнате, и наполнял бокалы. Комната, как и холл, была уставлена цветами. На Люси это обилие цветов произвело должное впечатление, ведь в такое время года цветы стоили очередь дорого и в основном доставлялись из оранжерей. Некоторые дамы, находившиеся в гостиной, сами напоминали экзотические тепличные растения – так изысканно они были одеты, причесаны и ухожены. Наверное, им приходилось выплачивать небольшое годовое состояние тем, кто помогал им так выглядеть.

Ошеломленной Люси обстановка комнаты показалась похожей на театральную декорацию, поэтому она сумела сразу отметить только пышные парчовые занавеси и очаровательный бледно-лиловый ковер.

Внимательный Питер Реншоу сразу снабдил ее бокалом, и его брови удивленно взлетели вверх, когда Люси призналась, что еще никогда не пробовала виски и пробовать ей почему-то не хочется. Пол тут же быстро ее успокоил:

– Ничего, Люси, уверен, что мы сейчас найдем вам что-нибудь по вкусу – херес или джин. А то, хотите, я постараюсь раздобыть для вас апельсиновый сок?

– Да, если можно! – поспешила ответить Люси, а брови Питера Реншоу взметнулись вверх.

– Клянусь котом моей бабушки! – воскликнул он. – Как же вы вольетесь в общее веселье, если будете цедить только апельсиновый сок? Впрочем, каждому свое!

Питер Реншоу подарил Люси ослепительную улыбку, продемонстрировав два ряда ровных белоснежных зубов, – это был привлекательный молодой блондин, – и ринулся к другим гостям. Но прежде он взял с Пола клятву, что тот будет оберегать свою непьющую спутницу. Пол отвел Люси в уголок, где было меньше народа, и усадил на обтянутый шелком диванчик, а сам отправился на поиски апельсинового сока.

Если Люси по дороге сюда надеялась, что у Пола будет время уделять ей на этой вечеринке внимание, то скоро она поняла, что надежды ее напрасны. Когда они входили в гостиную, в ней стоял ровный гул голосов и непрерывно раздавался смех. Однако вскоре после их появления беседы в разных группах стали прерываться и взгляды почти всех присутствующих дам под тем или иным предлогом постепенно обращались к Полу. На этой вечеринке, как Люси заметила, гостей не представляли друг другу, и ей, одиноко сидевшей в уголке, показалось, что, посматривая на Пола, дамы либо жаждут быть ему представленными, либо, если знакомы с ним, горят желанием, чтобы он их заметил, узнал и при всех продемонстрировал свое внимание к ним. Одна пожилая леди окликнула его с дальнего конца комнаты:

– Как приятно видеть тебя, Пол!

Какой-то джентльмен представительной внешности и в летах поклонился Полу, когда тот отправился на безуспешные поиски апельсинового сока. Этот же джентльмен поклонился ему снова, еще более подчеркнуто, когда Пол спешил обратно к Люси с бокалом хереса, и этот поклон стал как бы сигналом – многие мужчины, один за другим, покидали своих собеседников и двигались к Полу. В конце концов они чуть ли не окружили его, так что ему стоило большого труда добраться до Люси, не расплескав бокал, который он вручил ей.

Сначала леди, окликнувшая Пола, а за ней целый выводок дам подошли к нему. Их иноязычный неразборчивый говор, показавшийся Люси чистой тарабарщиной, заглушил четкую английскую речь. Хозяйка дома, правда, подошла к диванчику и улыбнулась Люси, но и она, по-видимому, предпочитала следить глазами за Полом и за тем, как бурно его приветствуют дамы. Выждав удобный момент, она сама устремилась к нему, взяла под руку и отвела в уголок, где сидели менее подвижные гости, с легкой завистью наблюдавшие за происходящим. Выражение их лиц сразу менялось, как только Пол начинал любезно беседовать с каждым, кого ему представляли, и Люси услышала, как за ее спиной кто-то проговорил по-английски:

– Как приятно, когда Улле удается зазвать его к себе… Только в последнее время его никуда не вытащишь!

Но постепенно энтузиазм по поводу встречи с Эйвори утих, и Люси почувствовала, что внимание переключается на нее. Муж Уллы, несомненно, чистокровный англичанин, подошел к ней и, присев на ручку дивана, завел с гостьей разговор, а та самая пожилая леди, которая возглавила иноязычную дамскую команду, переместилась поближе к Люси и принялась внимательно разглядывать ее в лорнет с перламутровой ручкой. Она была по крайней мере лет на двадцать моложе графини Ардратской, ее седеющие волосы, подкрашенные в бледно-голубой цвет, делали ее привлекательной. На ней было черное бархатное платье, шею облегало бриллиантовое ожерелье, а кольцам на пальцах могла позавидовать сама графиня.

Леди явно сгорала от нетерпения узнать что-нибудь о Люси, и она начала с расспросов о графине.

– Я слышала, вы служите у графини Ардратской?

– Да, – подтвердила Люси, – совершенно верно.

– Наверно, вы давно с ней знакомы? Люси Ардратская никогда близко не подпускает к себе людей, если хорошо их не знает.

– Люси? – Люси чуть приподняла тонкие брови. – Я и не знала, что графиню зовут Люси.

– Да что вы? – И державшаяся необыкновенно прямо пожилая леди позволила себе чуть пожать плечами в некотором удивлении. – Конечно, служащим необязательно знать имя хозяйки, но когда долго с кем-то связан, узнаешь многое. Давно ли вы знакомы с графиней?

– Немного больше полугода.

– Всего? – Признание Люси, очевидно, разочаровало ее собеседницу. – Я так поняла, что вы что-то вроде protegee ее высочества. Во всяком случае, она проявляет к вам большое внимание, не так ли?

– Да, мадам очень ко мне добра, – осторожно отозвалась Люси. Ей казалось странным, что пожилая дама учиняет ей столь подробный допрос, когда вокруг полно гостей.

– Но считать, что вы оказываете на нее влияние, было бы неверным, если вы так недолго знакомы?

Люси немного растерялась.

– Не думаю, чтобы мои слова или мнения действовали на графиню, если только они не совпадают с ее собственными взглядами. Я не говорю, конечно, о таких случаях, когда я советую ей не вставать с постели, если она очень устала, или простужена, или что-нибудь в этом роде. Вот тогда она ко мне прислушивается… и то не всегда, – закончила Люси, чуть улыбнувшись.

– Жаль, – заключила собеседница Люси, испытывая, по-видимому, довольно сильное разочарование. – А я так поняла Пола… Впрочем, и он может иногда ошибаться…

– Если он считает, будто я могу в чем-то разубеждать графиню, он, несомненно, ошибается, – спокойно проговорила Люси, не переставая удивляться.

Допрашивающая ее пожилая дама небрежно развела холеными руками.

– В общем-то это не так уж важно, – неожиданно заключила она. – Не сомневаюсь, мы найдем другие пути воздействия.

Беседа их прервалась, так как появилась пара музыкантов в строгих вечерних костюмах, а к Люси подошел Пол и тихо сообщил ей на ухо, что сейчас начнется музыкальная часть вечера, а потом в столовой будет ужин. Он улыбнулся ей, наклонился, взял ее руку в свою и прошептал:

– Здесь много моих друзей, и мне надо переговорить с ними. Мне неловко оставлять вас, поверьте. Но потом мы вместе пойдем ужинать. Вам ведь удобно сидеть в этом уголке с Марианной? – Он обернулся и с улыбкой взглянул на сидящую рядом с Люси пожилую леди. – Чувствую, что вас никто не представил друг другу, и спешу исправить оплошность. Марианна, это мисс Люси Грей… Люси, это моя крестная мать – княгиня Марианна Карадин.

«Уж не ослышалась ли я?» – подумала Люси, а потом ей пришло в голову, что все это ей вообще только грезится. Пол, представив ее княгине Карадин, тут же исчез, а музыканты начали зарабатывать свои деньги: молодая женщина прекрасно пела, так что все разговоры совершенно затихли, ее муж аккомпанировал ей на рояле, а затем играл на скрипке. В гостиной царила тишина, лишь скрипнули несколько раз стулья, передвигаемые по лиловому ковру, да кто-то кашлянул. Теплый, благоуханный воздух переполнял комнату, и Люси вдруг представилась убогая спальня графини в доме на Элисон-Гарденс и сама графиня, сгорбившаяся в постели и слушающая свой древний радиоприемник, примостившийся на захламленном столике у кровати.

Но почему-то ей не удавалось ясно вообразить эту картину, зато она отчетливо видела перед собой гладко причесанную темную голову Пола, сидевшего в ряду перед ней, и слегка склонившуюся к нему Уллу Реншоу, любовно наблюдавшую за ним. Краем глаза Люси видела, что и другие женщины не отрывают от него глаз, и недоумение Люси все росло и росло.

Кто он? И почему его приход сюда так важен для многих из присутствующих? Зачем ему играть роль официанта? Зачем на самом деле служить официантом, если у него есть загородный коттедж, собственная ферма, кремовый автомобиль «ягуар», а крестная у него – княгиня? Княгиня Марианна Карадин!

Люси искоса посмотрела на нее, но та ее больше не замечала. Она вся превратилась в слух и ушла в себя. Люси хотелось сидеть рядом с Полом. Она удивлялась, что он предоставил ее самой себе, и не понимала, зачем ему понадобилось приводить ее сюда, если здесь он совершенно не имеет для нее времени. Когда они ехали в этот дом, она уже испытала свое первое разочарование: ведь кроме ослепительной улыбки и похлопывания по ее рукам, сложенным на коленях, он ничем не выказал, что помнит очарование часов, проведенных ими в коттедже. Он даже не извинился толком за то, что забыл о ней на несколько дней, и не заметил, как идет ей розовое платье.

Правда, одобрение тому, как она выглядит, Люси прочла в его глазах, когда он появился в их холле на Элисон-Гарденс.

А сейчас он неожиданно кажется отдалившимся от нее на тысячу миль – куда дальше, чем прежде. Тогда она жила надеждой. Сейчас же у нее было странное ощущение пустоты, будто что-то, что, как ей казалось, переполняло ее душу, разом иссякло, будто ее спустили с высот, на которые она неведомо как забралась, и она лицом к лицу столкнулась с горькой правдой – никаких высот вовсе не было.

Однако за ужином она почувствовала себя лучше. Пол от нее не отходил, он накладывал ей на тарелку всяческие деликатесы – бутерброды с икрой, грудки цыпленка, копченую лососину и фаршированные грибами яйца, политые сливками. Он следил, чтобы ее бокал с шампанским был наполнен до краев, хотя она едва пригубливала вино и в конце концов, поставив где-то бокал, забыла о нем. Самое же главное, Пол расспрашивал, как ей здесь нравится, каялся, что не мог сидеть рядом с ней во время концерта, и снова пытался объяснить, что все получилось так неловко из-за того, что здесь он встретил много друзей, которых долгое время не видел.

Поглаживая пальцами ножку своего бокала с шампанским, он задумчиво смотрел на Люси, а потом сказал:

– Но скоро мы улизнем отсюда, и я провожу вас домой.

Это прозвучало так, будто ему не терпится оказаться вместе с Люси в машине. Люси посмотрела на свою полупустую тарелку и поняла, что больше не может проглотить ни крошки.

– Очень мило с вашей стороны, что вы привезли меня сюда, – сказала она, – но боюсь, что я только мешаю вам.

– Ничего подобного. – Он взял из рук Люси тарелку, поставил на стол и снова так же задумчиво уставился на девушку поверх пылающего кончика сигареты. – Мне хотелось, чтобы вы полностью сменили обстановку. Вы и так слишком много времени проводите в этом унылом доме на Элисон-Гарденс, а здесь вы по крайней мере встретили новых людей, и кто-нибудь из них, может быть, пришелся вам по душе.

– Мне никогда и в голову не могло прийти, что ваша крестная – княгиня, – заметила Люси, подняв глаза, так что он снова увидел, какие они ясные и задумчивые.

– Да что вы? – Он улыбнулся и стряхнул пепел с сигареты. – Ну, что до меня, я временами думаю, что ваша крестная – какая-нибудь фея, иначе отчего вы иногда выглядите совершенно нереальной? Особенно в этом бледно-розовом шифоне.

Люси серьезно произнесла:

– Большинство здесь очень рады встрече с вами. Вы пользуетесь у них большой популярностью, верно?

Но Эйвори не дал вовлечь себя в серьезный разговор.

– Когда некоторое время держишь друзей в отдалении, они, естественно, радуются встрече, – легкомысленно, с некоторой ленцой протянул он. – Так дольше сохраняешь дружбу.

– Здесь много уроженцев Серонии?

– Кое-кто есть. – Пол оглядел гостей, снующих вдоль выставленных на длинном столе закусок, болтающих, смеющихся и похваливающих хозяев, которые тоже подкреплялись рядом со всеми.

– Муж Уллы, как вы, вероятно, поняли, англичанин, а сама Улла – из Серонии; мы с ней состоим в отдаленном родстве. Вон та хорошенькая блондинка – англичанка, а молодой человек с рыжинкой в волосах, который, кажется, к ней неравнодушен, родом из Шотландии. А этот старый седоусый джентльмен с такой потрясающей выправкой – наполовину русский, наполовину серонец. А красавица, разговаривающая с моей крестной, принадлежит к очень знатному итальянскому роду.

– А ваша крестная?

– Она-то как раз наполовину англичанка. – Пол немного насмешливо улыбнулся Люси. – Ее муж умер, но ей нравится зваться княгиней Карадин.

– И все они сегодня… не знаю, как сказать… Словом, живя в изгнании, они не обеднели. Ведь некоторые из них изгнанники, я не ошибаюсь?

– Все, кто из Серонии, – изгнанники, все до единого. – Насмешка отчетливей обозначилась в его глазах. – Я знаю, вам хочется сказать, что, по всей вероятности, никто из них не унизился до того, чтобы пойти в официанты!

Люси почувствовала, как краска заливает ей щеки. Она начала было возражать ему, утверждая, что ни о чем подобном не думала, хотя в действительности больше всего на свете ей хотелось узнать, почему он служит официантом. Она воспользовалась бы любой возможностью, чтобы пролить свет на эту тайну. Вдруг она заметила, что Пол ее не слушает, что он смотрит на другой конец комнаты, где в сопровождении хозяйки появилась запоздалая гостья.

Люси тоже обернулась, чтобы посмотреть на вновь прибывшую, и испытала очень странное ощущение, будто увидела самое трудное препятствие, которое ей предстоит одолеть в жизни. Ее словно молнией пронзило – она узнала в гостье девушку с фотографии, которая стояла в рамке на маленьком элегантном письменном столе в коттедже Пола.

Никогда еще Люси не видела такой совершенной красоты… Ни одна из представительниц того же пола, что сама Люси, никогда не производила на нее такого впечатления. Красавица была, пожалуй, слишком высока, но так удивительно стройна, что это ее нисколько не портило. Короткое золотисто-коричневое шелковое платье открывало божественно длинные ноги в узких золотистых туфлях, ее каштановые волосы гладко зачесаны назад и уложены короной. Глаза, в точности как на фотографии, широко распахнуты и сверкают любознательностью и отвагой, а рот чуть приоткрыт, будто в нетерпении, и уголки губ весело приподымаются.

Люси должна была признать, что никогда еще не видела таких ярко-пунцовых губ, как у этой девушки. Она не могла оторвать глаз от ее рта.

Улла Реншоу провела новую гостью сквозь толпу и направилась прямо к Полу. Зазвучали взволнованные приветствия, а о Люси, казалось, все совершенно забыли. Пол все еще смотрел на девушку так, словно глазам своим не верил, а когда убедился, что это не галлюцинация, восторженно просиял. Девушка же, глядя на него словно прирожденная покорительница сердец, протянула к нему обе руки, как раньше Улла, но в отличие от той не бросилась к нему с объятиями и поцелуями. Она склонила блестящую темноволосую голову набок и смотрела на Пола из-под длинных черных ресниц, как из-под занавеса.

– Пол! – только и воскликнула она, будто больше и не надо ничего говорить.

– Пол! – быстро и взволнованно заговорила Улла. – Я знала, что Софи снова в Англии и что если сможет, то заглянет ко мне сегодня. Но, Пол, дорогой, я хотела устроить тебе сюрприз, потому и не предупредила ни о чем. Ну как, ты рад такому сюрпризу? Рад, что я настояла, чтобы ты пришел сегодня?

Глава 12

Наконец Пол вспомнил и о Люси. Наглядевшись в сияющие глаза Софи, причем смотрел он на нее так, как смотрит на приближающийся корабль потерпевший крушение моряк, оказавшийся на необитаемом острове, Пол поцеловал обе протянутые к нему руки с излишней страстностью, как подумалось Люси, пробормотал что-то насчет совершенно неожиданного, сказочного подарка судьбы и лишь потом вспомнил, что рядом с ним кто-то стоит.

– Простите, Люси, – тихо и очень официально обратился он к ней. – Из-за сюрприза Уллы я даже забыл о правилах приличия. – Затем он представил девушек друг другу. – Мадемуазель Деваржу, мисс Грей. Да, Софи, ты всегда любила преподносить сюрпризы, но этот – наиприятнейший – ни с чем не сравнится!

– Улла так и думала, что ты будешь рад, – промурлыкала Софи с притворной застенчивостью. Она протянула Люси кончики пальцев и, видимо, тут же решила начисто забыть о ней. – Но конечно, если бы могла, я предупредила тебя о своем приезде. Мы могли тогда прийти сюда вместе. – Бегло взглянув в сторону Люси, она дала понять, что та больше не существует для нее и может исчезнуть. – Я приехала вчера поздно вечером, а утром у меня были кое-какие срочные дела; днем же, как предупредила меня Улла, ты был занят, вот я и заставила себя потерпеть до вечера.

– Я думаю, она поступила правильно, – проговорила довольная Улла.

Пол начал приходить в себя после перенесенного потрясения.

– Ты говоришь, что оказалась в Лондоне только вчера, – повторил он. – Значит, ты прилетела? Прилетела совсем одна из Америки? Не побоялась путешествовать одна? – Он смотрел на девушку с нескрываемым восхищением, словно оценивая, какому риску подвергла себя такая прелестница, путешествуя одна. – В прошлый раз, когда ты прилетала сюда, тебя сопровождала тетушка Элен. Да, кстати, как она?

– С ней все прекрасно, – заверила его Софи, и в углах ее прелестного рта обозначились умопомрачительные ямочки. Ее глаза нельзя было назвать ни синими, ни серыми, ни зелеными, и чем-то они походили на глаза Люси, только казались более глубокими, бездонными. Их можно было сравнить с фиалками в лесной чаще. – Тетушка шлет тебе нежные приветы, и я надеюсь, что из любви к ней ты будешь за мной присматривать, пока я здесь. Я не льщу себя надеждой, чтобы ты взялся это сделать ради меня самой. Я не так безрассудна!

Пол улыбнулся своей самой милой и нежной улыбкой.

– Сколько я помню тебя, Софи, ты всегда именно безрассудством и отличалась, – сказал он. – Сколько ты пробудешь в Лондоне и что тебя сюда привело? Как тетя относится к тому, что ты путешествуешь в одиночестве?

– Да, я приехала одна, и по делам. Я буду работать в здешнем доме моделей. Так удачно, что у мамы есть приятельница, а у той – приятель в доме моделей, вот я сюда и попала! – Глаза у нее сияли, прелестные ямочки становились все глубже. – Если я понравлюсь, меня могут через несколько месяцев перевести в Париж. Шикарно, правда?

– Шикарно, – подтвердил Пол, не отрывая от нее глаз. Потом спросил: – А где ты остановилась?

– Я провела ночь в Дорчестере, но завтра перееду к нашим знакомым. Тогда я сообщу тебе свой номер телефона.

Она посмотрела на него так, словно готова была уже сейчас сообщить этот номер, если он захочет, а Пол сразу отозвался:

– Прекрасно! Лучше дай мне номер сейчас, и тогда завтра вечером мы созвонимся. Я позвоню тебе около восьми.

Софи открыла сумочку и, вынув оттуда карточку, вручила ее Полу. Затем самым умильным, завораживающим шепотом пообещала:

– Буду ждать у телефона.

Они улыбнулись друг другу.

Улла вдруг вспомнила, что, кроме них, у нее есть еще гости, и заторопилась:

– Мне надо бежать к остальным, но ты со мной поддерживай связь, Софи! Не только Полу надо знать, где ты и что ты.

Она обласкала каждого из них многозначительным взглядом, а потом с несколько виноватым видом обернулась к Люси:

– Если вы хотите покинуть нас раньше, чем все начнут расходиться, мисс Грей, муж охотно вас отвезет. – И добавила, словно понимая, что надо как-то объяснить это предложение: – Я боюсь, что графине не понравится, если вы вернетесь поздно.

Но Пол быстро оборвал ее:

– Мисс Грей привез сюда я, я и отвезу ее. Графиня разрешила ей быть в гостях до полуночи.

Улла посмотрела на часы.

– А сейчас уже почти половина двенадцатого, – сладким голосом пропела она.

Доехав до дома номер 24 по Элисон-Гарденс, Люси повернулась к своему спутнику, сидящему за рулем кремового «ягуара», и тихо поблагодарила за приятно проведенный вечер.

Часы показывали без десяти двенадцать, и на улице было очень тихо. В садах царила густая тень, только местами лунные лучи пробивались сквозь листву лавров и других вечнозеленых растений, а под деревьями чуть покачивались от ночного ветерка нарциссы. Церковные часы, которые явно спешили, начали отзванивать полночь, и Люси потянулась за своей парчовой вечерней сумочкой.

– Поздно, – сказала она, – мне пора.

Пол не отрывал глаз от, своих рук, лежавших на руле.

– Вам действительно было интересно, Люси? – спросил он.

– Очень, – подтвердила она.

Он продолжал рассматривать свои руки.

– Вы говорите в точности так, как вежливая маленькая девочка, благодарящая хозяйку после первого выхода в гости. На самом деле эта маленькая девочка не смогла доесть пирожное, оно было слишком сладкое, а фокусник ей не понравился вовсе.

Люси рассмеялась, но смех получился не слишком веселым.

– Ну что вы, мне действительно было интересно.

Пол вздохнул, и она не могла понять почему.

– Когда мы с вами снова увидимся, Люси? – спросил он. – Я знаю, что графиня не оставляет вам много свободного времени, и, наверно, вам будет неудобно, если я вдруг позвоню и вам придется просить у нее разрешения на какую-то непредусмотренную встречу. Давайте лучше договоримся сейчас, как провести уик-энд. Вы сможете освободиться на субботу?

– Чтобы… чтобы поехать за город?

– Если вам захочется.

Люси нервно открывала и закрывала замок сумочки.

– А вы не думаете, что будете заняты в субботу? – спросила она.

Пол повернулся, отобрал у нее сумочку и положил на сиденье. Он взял обеими руками ее лицо и, когда она слегка отпрянула, отклонил ее голову назад так, что смог заглянуть ей прямо в глаза. Люси не сумела опустить веки или хотя бы прикрыть глаза ресницами.

– Я знаю, что буду свободен, – спокойно объяснил он.

– Но что-нибудь… может… вас отвлечь!

– Ничего меня отвлечь не может.

Пол провел пальцем по щеке Люси, и всю ее пронзила дрожь, затопила такая волна смятения, что горло будто свело, и она молилась, только чтобы справиться со своими чувствами и не выдать себя, когда он прижался ртом к ее губам, а потом обнял и привлек к себе.

– Милая моя, – прошептал он, и дыхание у него перехватило. – О милая, милая…

Люси чувствовала, как он перебирает пальцами ее волосы, и сердце у нее бешено колотилось рядом с его сердцем. Его щека была такой очаровательно шероховатой, когда он прижался к ее щеке, и Люси от избытка чувств закрыла глаза, ощущая слабый аромат. Этот запах сводил ее с ума.

Она услышала, как он ласково нашептывает ей в ухо, будто качая ребенка:

– Малышка моя, ты такая смешная, так недооцениваешь себя. Неужели ты не видела, что я весь вечер только и мечтал обнять тебя? Меня просто досада разбирала, когда приходилось смотреть на тебя через комнату, а ты восседала на этом маленьком диванчике с моей крестной. – Он поцеловал кончик ее носа. – Не знаю, как я доживу до субботы!.. Я позвоню тебе в десять утра, и мы проведем вместе целый длинный день. Будем вдвоем гораздо дольше, чем в последний раз. – Вдруг он нетерпеливо спросил: – Люси, я хоть немного тебе нравлюсь? Ты кажешься мне такой прелестной! Таких, как ты, я никогда не встречал, ты меня просто интригуешь. Такая несмышленая, такая женственная, а графиня между тем уверяет, что ты очень умелая и к тому же властная молодая особа. – Он нервно рассмеялся. – А я всегда боялся властных молодых особ.

Люси повернула к нему лицо и быстро спросила:

– Почему? – И сердце ее учащенно билось, пока она ждала, что он ответит.

Пол пожал плечами. Выражение, появившееся на его лице, освещенном только лампочкой на щитке управления, насторожило Люси. Его глаза действительно смотрели грустно, но уголок рта насмешливо изогнулся.

– Наверно, я не люблю, когда мной командуют.

– Понятно.

Люси отодвинулась, и он убрал руки.

– Мадемуазель Деваржу очень красива, – проговорила Люси с таким видом, будто последние минуты только об этом и думала.

– Очень, – подтвердил Пол.

– Наверно, вы страшно рады, что она приехала. Она, как видно, собирается часто с вами встречаться.

– Естественно, я постараюсь встречаться с ней, когда только смогу.

– Почему «естественно»? – спросила Люси.

– Потому что она – Софи, – услышала Люси в ответ, – и потому что я ее обожаю.

Руки Люси были сжаты на коленях, и вдруг она ощутила резкую боль: оказалось, она вонзила остро отточенные ногти одной руки в ладонь другой. Она повторила этот маневр, почувствовав, что таким образом может как-то сдержаться и не выдать своего крайнего разочарования… Да что там разочарования – самого настоящего отчаяния!

И Люси вдруг как бы прорвало, она быстро затараторила:

– Я, кажется, не сказала вам еще, что графиня берет меня с собой в Италию. Она говорит, что хочет найти мне мужа, потому-то она и накупила мне всякой одежды. Ваша крестная считает, будто я протеже графини… Видно, так оно и есть, – деланно улыбаясь, закончила она.

– Едете в Италию? – переспросил Пол.

– У нее, по-видимому, в Риме много друзей, я имею в виду графиню, и она попросит их использовать свои связи, чтобы я могла познакомиться с нужными людьми. Это замечательно, правда? Похоже, что Рим так и кишит нужными молодыми людьми, а они вроде бы не могут устоять перед такой англосаксонской внешностью, как у меня. Графиня не сомневается, что до нашего отъезда оттуда я смогу покорить чье-либо сердце, тем более в тех новых нарядах, что она приобрела для меня.

В какой-то момент ей показалось, что он разразится проклятиями, но потом выражение его лица изменилось. Он вернул ей парчовую сумочку, вышел из машины и помог выйти. Поддерживая ее, он заговорил, и в его голосе не слышалось ничего, кроме сдержанного смешка.

– Что ж, малютка Люси, вы вполне заслуживаете богатого мужа, а Италия – интереснейшая страна. Даже если графиня будет разочарована и ее друзья не подберут вам нужную партию, в Италии вам понравится. А пока ваша судьба еще не решилась, я надеюсь видеться с вами столько, сколько вы захотите. Я вам позвоню в субботу, в десять утра, хорошо?