Текст книги "Почти свадебное путешествие "

Автор книги: Сюзанна Макмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Энди...

– Трой...

Они оба замолчали.

– Что ты хотел сказать? – спросила Энди. Она сидела рядом с ним, и в своих брюках-юбке персикового цвета выглядела потрясающе сексуально, а ее огромные глаза внимательно и вопрошающе смотрели прямо на него. Он старался не дышать глубоко, чтобы не вдыхать столь знакомый теперь запах ее тела – запах свежей черники.

Он понятия не имел, о чем говорить. Досадовал на себя за то, что ему вообще захотелось что-то сказать на прощание.

Что с ним произошло? Неужели ему недостаточно унижений?

– Ничего, – неловко сказал он. – Не забудь свои вещи.

– Я не платила за них, – возразила она. – По сути, они твои.

– Но я не могу их носить. – Он не хотел оставлять у себя ничего, что напоминало бы ему о ней. – Забирай их себе.

Энди помолчала с минуту, покусывая губу, и ему показалось, что она собирается что-то сказать, но... нет. Молча забралась в спальный отсек и вытащила оттуда сумку с одеждой, бросив на руку свое свадебное платье.

Она рывком открыла дверь и вылезла из кабины. В последнюю секунду Энди обернулась. Он увидел, что она хочет что-то сказать, и в нем снова, помимо его воли, зародилась надежда...

– Спасибо за все, – сказала она.

Всего лишь благодарность.

– Это было несложно, – шутливо-бодрым тоном заявил Трой. Он был страшно зол на себя за то, что пусть на секунду, но поверил, будто она может сказать ему нечто совсем другое.

– Нет, конечно, это было трудно, – возразила она. – Я прекрасно знаю, что тебе совсем не хотелось брать меня с собой. Поверь, я действительно очень ценю твою любезность.

Трой едва сдерживал раздражение.

– Не стоит благодарности, – пожал он плечами.

– Не знаю, что бы я делала, если бы не ты... – Энди нахмурилась.

– По-моему, тебе пора идти. – Он просто не перенесет еще одного выражения благодарности. – Во дворце уже заждались тебя. – Он кивнул в сторону ее дома.

– Где меня заждались? – пристально посмотрела на него Энди. – Что это ты сейчас сказал? – возмущенно спросила она.

Трой вздохнул.

– Ничего.

Энди чуть не испепелила его взглядом. – Так-таки ничего?

– Да, ничего. – Трой вовсе не хотел, чтобы Энди разозлилась на него. Совсем наоборот – он сам хотел разозлиться на нее.

– Почему ты ведешь себя как законченный идиот? – взвилась Энди. – А я-то было подумала, что мы начали понимать друг друга. Я подумала... – Энди замолчала на полуслове.

Она и в самом деле выглядела глубоко оскорбленной, и от этого Трою стало совсем плохо. У него и в мыслях не было обижать ее. Просто он не хотел, чтобы им обоим стало больно при расставании. Поэтому-то он так старался обрубить все связывающие их нити раз и навсегда.

– Бессмысленно сейчас пререкаться, – сказал он. – У меня случайно вырвалось слово «дворец», когда я говорил о твоем доме. Так что не обращай внимания, и все.

Энди пристально посмотрела на него. Казалось, она хотела что-то возразить, но потом вдруг передумала и крепко сжала губы.

– Ладно. Ты прав. Какой смысл спорить? Знаешь что? Очевидно, ты слишком много времени провел в компании собаки. Все, что ты умеешь, – так это рычать. Желаю счастья.

Она с шумом захлопнула за собой дверцу кабины и побежала через дорожку к воротам, а сзади развевался шлейф ее белого платья.

Энди быстро набрала код, ворота распахнулись, и она вскоре скрылась из виду, побежав вверх по извилистой дорожке.

Трой сидел в кабине, глядя ей вслед. Пес залаял, и он перевел взгляд на него. Ему это только почудилось или в глазах собаки действительно мелькнуло выражение упрека?

– Отодвинься, – ворчливо приказал Трой. Приняв твердое решение забыть об Энди навсегда, он нажал на газ и уехал.

Энди смахнула слезы, еще больше расстроившись, оттого что не смогла сдержать их. Она шла по дорожке к родительскому дому, размышляя над тем, что же все-таки с ней происходит. Ведь ясно, что Трой рад избавиться от нее. Так с какой стати ее должно волновать то, что он о ней думает?

У нее не было ключа, поэтому пришлось позвонить. Дверь открыла Гретхен.

– О Боже, мисс Андреа! – разохалась домоправительница. Обернувшись, она крикнула во весь голос: – Миссис Конрой! Миссис Конрой!

В огромном холле показалась Лилиан. На ней был сшитый на заказ льняной костюм, темные волосы красиво уложены в тугой узел на затылке, на ногах красовались лодочки цвета слоновой кости. Мать Энди всегда одевалась так, словно готовилась к важному приему, независимо от того, собиралась она выходить из дома в этот день или нет.

– Андреа! – Лилиан бросилась к дочери, и каблучки застучали по мраморному полу. Она заключила Энди в объятия. Лилиан была миниатюрной, хрупкой женщиной. – Дорогая, как ты?

Она чуть отстранилась и внимательно посмотрела на дочь. В ее глазах Энди увидела искреннее беспокойство, и это не могло не тронуть ее. Неожиданно для самой себя она вдруг расчувствовалась.

– Все хорошо, мама.

– Слава Богу! Мы так беспокоились! После того как Гретхен сообщила нам о твоем звонке, мы, конечно, вздохнули с облегчением, зная, что тебя не похитили и с тобой не случилось ничего ужасного, но, поверь, нам было неимоверно тяжело оттого, что мы не имели представления, где ты. – Лилиан картинно всплеснула руками с наманикюренными пальчиками. – О Господи! Надо срочно позвонить твоему отцу, он все еще в офисе. И Филиппу...

– Нет, не надо! Не звони Филиппу! – в ужасе вскрикнула Энди. Этого еще не хватало. – Я сама ему позвоню. Скоро. Я должна с ним объясниться. Но только не сегодня, мама. – Эти последние слова она произнесла с такой настойчивостью, что Лилиан даже вздрогнула от неожиданности.

– Что ж, хорошо, – неохотно согласилась та. – Но я хочу сказать тебе, что он очень переживал за тебя. Для него тоже все случившееся – тяжкое испытание.

– Не сомневаюсь, – ответила Энди. Она прекрасно себе представляла, какие именно тяжкие думы одолевали Филиппа. Без всякого сомнения, особенно чувствительные потери понес его кошелек.

– Ну а теперь мне надо позвонить в офис твоему отцу, – продолжала тем временем Лилиан. Она снова обняла дочь. – Я так рада, что ты дома, дорогая. Это такое счастье!

Прежде чем Энди успела что-нибудь ответить, она уже деловито застучала каблучками по мраморным плиткам огромного холла. Энди воспользовалась моментом и убежала к себе наверх.

Она совсем обессилела, но знала, что сослаться на усталость и лечь спать не удастся. Объяснение с родителями неизбежно, и откладывать его они не собираются. Поэтому она долго стояла под горячим душем, потом натянула старые джинсы и не по размеру большую футболку. Босиком, с распущенными, не до конца просохшими волосами, она спустилась вниз, как бы заново осознав, какой огромный у ее родителей дом и какой он при этом холодный, словно застывший раз и навсегда в своей официальной важности.

Потерпев полное фиаско на юридическом факультете, Энди вернулась домой. Теперь же, хотя она пока точно не решила, чем займется, одно знала наверняка: первым делом она уедет отсюда. В этом доме ей не место. В банке у нее лежали небольшие сбережения, а потом она подыщет себе работу. Любую, какую предложат. А уж потом начнет думать, что делать дальше.

Ей неожиданно пришло в голову, что в грузовике Троя она чувствовала себя значительно уютнее, чем в этом доме, где прошло ее детство. Удивительное ощущение. Но мысли о Трое причиняли боль, а потому она выбросила их из головы, не пытаясь анализировать свои ощущения.

Она застала родителей на террасе. На отце был темный костюм. Пожалуй, ей и не припомнить, когда она видела его в какой-нибудь другой одежде.

– Андреа. – Уильям Конрой встал, когда Энди вошла на террасу. Она стояла, вся напрягшись, отчаянно надеясь, что отец обнимет ее. Но нет...

Потом Гретхен принесла чай со льдом. Лилиан и Уильям сели на небольшие стулья из кованого железа, и Энди последовала их примеру. Дул теплый ветер, донося ароматы из нарядного садика в английском стиле, разбитого вокруг террасы. На лужайку упали первые предвечерние тени.

Энди отпила глоток холодного чая, затем поставила стакан на столик. Гретхен ушла обратно в дом. Все трое молчали. Энди внимательно рассматривала идеально ухоженный сад и не могла отделаться от мысли, что все растения выглядят при этом такими беспомощными, словно застыли в безнадежной покорности, раз и навсегда подчинившись рукам, обрезавшим и причесавшим их вопреки их воле и желанию.

– Андреа, – обратился к ней отец, – ты, по-моему, должна нам кое-что объяснить.

Андреа почувствовала себя так, словно она подросток и пытается незаметно пробраться к себе в комнату, так как опоздала вернуться домой к назначенному часу, но, увы, застигнута на месте преступления.

– Прошу прощения за причиненное беспокойство, – сказала она.

– Где ты была, дорогая? – осторожно начала мать.

– Я была с... другом, – запнувшись, ответила Энди, не сразу подобрав нужное слово, чтобы охарактеризовать свое отношение к Трою. Хотя, по правде сказать, «друг» тоже не очень подходит. – С водителем грузовика, – пояснила она. – Я проехалась с ним до Калифорнии и обратно. Мне нужно было время подумать.

– С водителем грузовика! – в ужасе вскричал Уильям.

– Дорогая, он не обидел тебя? – с тревогой спросила мать. На ее лице от волнения появились морщинки, несмотря на идеально наложенный макияж.

– Нет, он меня не обидел. – По крайней мере если и обидел, то не в том смысле, какой имела в виду мать, подумала про себя Энди. – Со мной все в порядке. Он просто подвез меня, только и всего. – Она не считала нужным сообщать родителям подробности. – Он заботился обо мне.

Уильям хмуро смотрел на нее.

– Не могу выразить словами, как я рад твоему благополучному возвращению домой, Андреа, однако я крайне огорчен случившимся. Ты глубоко унизила и меня, и свою мать, не говоря о Филиппе. К счастью для тебя, он готов забыть об этом печальном инциденте, и теперь, когда ты наконец одумалась, мы можем обсудить, как на этот раз организовать вашу свадьбу. Конечно, придется ограничиться скромной церемонией.

– Не будет никакой свадьбы! – резко прервала его Энди. Она сосчитала в уме до десяти, чтобы успокоиться. – Я не собираюсь выходить замуж за Филиппа.

Уильям стиснул зубы.

– Андреа, для тебя это лучшее, что может быть. Мы уже это обсуждали...

– Нет, это ты обсуждал. А теперь я говорю тебе, чего хочу я. Так вот, я не желаю выходить замуж за Филиппа! – вздернула подбородок Энди.

– Как я вижу, ты все еще не одумалась, – резко заметил Уильям. – Ты хочешь загубить свою жизнь...

– Уильям, пожалуйста! – умоляюще проговорила Лилиан.

– Помолчи, Лилиан, – рявкнул на жену Уильям.

– Нет, это ты помолчи, папа. – Энди поднялась, гневно глядя на отца. – Не ори на маму. Кстати, к твоему сведению, я не гублю свою жизнь. По крайней мере начиная с этого момента. – Она вспомнила, как Трой обвинил ее в том, что она перекладывает на других вину за собственные проблемы, и внезапно поняла, как он был прав. Пришло время взять свою судьбу в собственные руки. – Я больше не позволю тебе запугивать меня, – заявила она.

Уильям даже рот открыл от неожиданности. Но Энди еще не закончила.

– Теперь я сама буду решать, что для меня лучше. И говорю в последний раз: я не выйду замуж за Филиппа. Я возвращаюсь в университет, хочу учить детей. – Только сейчас, произнеся это вслух, она почувствовала, как скучает по своим занятиям живописью и как ей хочется вновь окунуться в работу с детьми.

У отца побагровело лицо. Он встал со стула и, грозя ей пальцем, приказал:

– Сядь, Андреа. Ты не способна решать, что для тебя хорошо, а что плохо. Ты будешь делать то, что я тебе скажу, а иначе сию же минуту убирайся из этого дома.

Энди ощутила поразительное спокойствие. Раньше она обязательно бы уступила отцу. А теперь – нет.

– Я уеду, как только смогу.

– Нет! – вскочила со стула Лилиан. – Нет, Уильям! Я не позволю тебе снова оттолкнуть от себя нашу дочь. Все эти десять дней, что я прожила в страхе, думая, что мы больше никогда не увидим Андреа... – В ее глазах блестели слезы, но держалась она твердо и решительно. – Весь этот кошмар произошел по нашей вине, а не по вине Андреа. Она с самого начала не хотела выходить замуж за Филиппа, но ты настаивал. И я, подчиняясь тебе, тоже настаивала на этом браке. Но теперь довольно. Я не собираюсь терять дочь. Если Андреа уйдет, я уйду вместе с ней.

Андреа не могла прийти в себя от изумления. Никогда раньше ей не приходилось видеть, чтобы мать открыто возражала отцу.

– Ты этого не сделаешь, – отмахнулся Уильям.

– Сделает, отец, – сказала Андреа. – И я тоже. – Она обняла мать за талию. Теперь они вместе противостояли ему.

– Ты ведешь себя так же безответственно, как и она, Лилиан, – заорал на жену Уильям.

– Отнюдь, – ответила Лилиан. – Как раз наоборот. Это тебе пора наконец одуматься.

Мать с дочерью ушли, и сенатор остался один на террасе.

Энди быстро упаковывала вещи, просто запихивая их в чемодан, фактически даже не складывая. Она все время думала, что Трой гордился бы тем, как она говорила с отцом и сама стала отвечать за себя.

Затем Энди напомнила себе, что ей не придется ему ничего рассказывать, что ему это все равно было бы безразлично, что она никогда больше его не увидит и что это он решил положить конец их отношениям. С этим она ничего не могла поделать. Более того, ей не следует даже думать о возможности что-нибудь изменить. У нее хлынули слезы из глаз, причем так неожиданно, что она не сумела скрыть их, когда мать вошла в комнату.

– Андреа, доченька, все будет хорошо, – нежно обняла ее Лилиан.

Андреа утерла слезы. Она кивнула, пытаясь улыбнуться. И не стала объяснять матери, что ничего хорошего уже не будет.

Мать просто не поняла бы ее. Она ведь не знала, что дочь влюблена.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Еще кусочек, Трой? – Шерри кивнула в сторону шоколадного торта посередине стола. В ее добрых карих глазах затаилась тревога.

– Нет, большое спасибо, – отказался Трой. Он уже объелся. Невестка досыта накормила его разными вкусностями. – Хотя торт просто объедение. Спасибо, что пригласила.

Он встал, чтобы помочь убрать со стола, пока Зак, немного отодвинув стул, одной рукой кормил из бутылочки сына, которому исполнился один месяц и который лежал в специальной переносной кроватке на самом краю стола, а другой рукой пытался отправить в рот кусок торта.

– Последнее время ты слишком много работаешь, – выговаривала Трою Шерри. Ее короткие, прямые, каштановые волосы взметнулись вверх, когда она укоризненно покачала головой. – Зак постоянно рассказывает мне, что ты до ночи сидишь в конторе, а в свободное время в одиночку ремонтируешь дом. Вот я и решила, что неплохо бы накормить тебя хотя бы разок домашним обедом.

Трой поставил тарелки в мойку.

– Просто я беспокоюсь о деле, – сказал он.

– Беспокоишься о деле? – с изумлением переспросил Зак. – Послушай, последнее время у нас все так хорошо, что грех жаловаться. Но никакой успех не стоит стольких усилий. А когда ты не работаешь, то сидишь как сыч один дома. Тебе необходимо наладить личную жизнь. И не говори мне, что у тебя есть Пес. Собака не может заменить семью.

Трой не желал говорить о своей личной жизни. Он сосредоточился на мытье посуды. Вообще, все это время он пытался отогнать мысли об Энди, нагружая себя всякой дополнительной работой. Но ничего не помогало. Правда, его усердие было вознаграждено, и их компания получила несколько новых контрактов на грузоперевозки, так что не все его усилия пропали даром.

– Что-нибудь слышно об Энди? – спросила Шерри. Она налила воду в кофеварку.

– Нет. – Трой знал, что невестка желает ему добра, но он уже жалел, что рассказал ей и брату об Энди. Хотя он не так много им рассказал, когда вернулся из поездки домой, однако об остальном они догадались сами.

– Мне бы очень хотелось с ней познакомиться, – сказал Зак. – Может, стоит позвонить ей и назначить встречу?

Старая песня. Последние несколько недель Зак только об этом и говорит при каждом удобном случае.

Трой принялся было мыть тарелки, но Шерри быстренько прогнала его обратно в комнату.

– Я не собираюсь ей звонить, – резко сказал он брату.

– Почему нет? – Зак доел торт. Ребенок по-прежнему сосал бутылочку. – Ты же не можешь ее забыть!

Трой сердито насупился.

– Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Прекрасно знаю, – возразил Зак. – И тебе тоже хорошо известно, о чем речь. Ты работаешь на износ в офисе, потом отправляешься домой и начинаешь перекрывать крышу, красить и Бог знает что еще делать. И все потому, что ты с ума сходишь по этой девчонке.

– Прекрати, Зак. – Трой с громким стуком отодвинул стул и встал. Услышав его резкий тон, Шерри с удивлением посмотрела на него, и Трой сразу же устыдился своей несдержанности. – Простите, – сказал он и снова сел на место. – Я немного нервничаю. – Пожалуй, это слишком мягко сказано, подумал он про себя. – Ну хорошо, признаю. Я все время думаю об Энди. И что с того?

Словно защищаясь, он скрестил на груди руки. Тут подоспел кофе, и Шерри, налив три чашки, поставила их на стол.

– Что с того? – переспросила она, сев напротив. – Трой, ты любишь ее. – Заметив, как тот мгновенно нахмурился, она поспешно продолжила, пока он не прервал ее: – Может, ты до сих пор не решился себе в этом признаться, но ты ее любишь.

– Ну, теперь мне совершенно ясно, что вы оба сошли с ума. – Трой почувствовал, как у него участился пульс, задрожали руки, а ноги сделались ватными. Неужели она права и он действительно влюбился в Энди? Погрузившись в сомнения, он сделал слишком большой глоток, обжег себе язык и чуть не выронил из рук чашку. Когда он ставил ее обратно на стол, то расплескал кофе и сразу потянулся за салфеткой, чтобы промокнуть пятно. – Этого не может быть, – сказал он, пытаясь навести хотя бы относительный порядок на столе. Ему вдруг понадобилось убедить в этом не только свою невестку, но и самого себя. – Неужели вы считаете, что я ничему не научился после истории с Джиллиан?

– Джиллиан Шмиллиан, – не удержался Зак.

– Энди не Джиллиан, – возразила Шерри.

Трой ничего не ответил.

Зак подхватил слова жены:

– Когда ты прекратишь винить Джиллиан за то, что не можешь наладить нормальные отношения ни с одной женщиной? Если проведешь весь остаток жизни в одиночестве, дуясь на весь мир, то виноват в этом будешь только ты сам, и никто другой. Перестань все валить на Джиллиан.

Трой смотрел на брата, и ему внезапно отчетливо вспомнились слова Энди в момент их расставания: «Очевидно, ты слишком много времени провел в компании собаки. Все, что ты умеешь, – так это рычать».

Неужели он действительно похож на одинокого ожесточившегося человека, который рычит на всякого, кто осмелится к нему приблизиться? Неужели он и впрямь винит других во всех своих несчастьях? Не он ли обвинял Энди в том, что она отказывается принять на себя ответственность за ситуацию, в которой оказалась, тогда как сам, похоже, поступает точно так же?

Ему вдруг стало трудно дышать. Господи, неужто он позволит своему прошлому отнять у него будущее?

– Все это не имеет значения, – резко заметил Трой, отвечая скорее самому себе, а не брату с невесткой. – В любом случае уже слишком поздно.

– Никогда не бывает слишком поздно, – возразил Зак.

На какую-то секунду в кухне наступило молчание. Затем снова заговорила Шерри:

– Трой, ты любишь эту женщину и если не признаешься ей, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Энди задником своей туфли вколотила последний гвоздь в стену, около которой стояла ее тахта, а потом аккуратно повесила на него картину – акварель с изображением сада. Отойдя немного назад, она полюбовалась на творение своих рук.

На ее лице появилась довольная улыбка. Новая квартирка была очень маленькая, зато уютная, с массой безделушек, приобретенных в комиссионных магазинчиках. Эклектично, но как раз в ее вкусе.

Прошло уже больше месяца, как Трой высадил ее у родительского дома. Мама поселилась в роскошном отеле в Вашингтоне и, похоже, не собиралась оттуда съезжать. После того как она впервые нашла в себе мужество пойти против воли мужа, ей не хотелось отступать. Энди же подыскала себе жилье, записалась в колледж, чтобы с осени начать посещать занятия, а днем работала в кафе. Впервые за всю свою жизнь она чувствовала себя совершенно самостоятельной, впервые жила так, как ей хотелось.

Правда, она не ожидала, что ей будет так одиноко. Не предполагала, что ежеминутно будет тосковать по Трою. Порой ей так его недоставало, что у нее от боли все сжималось внутри.

Она постоянно о нем думала. Те десять дней, что они провели вместе в пути, перевернули всю ее жизнь. Мало что осталось от той девушки, что убежала из церкви, страшась встретиться с жизненными трудностями лицом к лицу.

Но ей по-прежнему было страшно встретиться лицом к лицу с Троем и признаться ему в любви. Страшно при мысли о том, что он может оказаться еще одним человеком, не ответившим на ее любовь.

– Сенатор в библиотеке. Он примет вас там. – Домоправительница в накрахмаленной форме жестом указала на зал в стороне от главного фойе огромного особняка. – Сюда, пожалуйста, г-н Армстронг.

Трой пошел за ней, подумав про себя, не та ли это Гретхен, с которой Энди разговаривала по телефону в тот день, когда они были на стоянке. Домоправительница подвела его к полированной дубовой двери, постучала, а затем, приоткрыв ее, просунула голову внутрь.

– Пришел г-н Армстронг, – объявила она и распахнула дверь, чтобы пропустить Троя.

Комната была очень длинная, так что громадный письменный стол в самом дальнем конце ее напоминал трон. Вдоль стен стояли книжные шкафы с расставленными строго по ранжиру книгами в тяжелых кожаных переплетах. Трой мельком подумал, что вряд ли их кто-нибудь когда-нибудь читал, на них не было заметно ни пылинки. Они являли собой пример рукотворного совершенства – впрочем, как и все остальное, что Трой успел увидеть в этом доме.

– Спасибо, Гретхен, – сказал сенатор, и дверь за Троем тихо закрылась. Они остались вдвоем.

Сенатор Уильям Конрой IV встал навстречу Трою. Он протянул ему руку, и Трой пожал ее, отметив про себя, что рукопожатие хотя и крепкое, но довольно холодное. Рукопожатие искушенного политика, внутренне усмехнулся Трой.

Сенатор снова сел, едва заметно кивнув в сторону одного из стульев напротив своего стола. Как только Трой занял указанное ему место, Уильям Конрой немедленно перешел к делу.

– Как правило, я не принимаю дома незнакомых людей,– заявил сенатор, – но Гретхен утверждает, что вы тот самый человек, который пришел на помощь моей... – тут он остановился, явно исправляя допущенную ошибку, – на помощь Андреа во время недавнего крайне прискорбного инцидента.

– Да, сэр, так и есть, – подтвердил Трой.

– Я вам за это признателен. – Он устремил на Троя долгий пристальный взгляд. – Однако я полагаю, вам нужно кое-что помимо моей признательности. – Он опустил руку в ящик письменного стола, достал оттуда чековую книжку размером со школьную тетрадь и быстро выписал чек. Вырвав его, резким движением бросил через стол. – Надеюсь, вы сочтете это адекватной компенсацией за свои хлопоты.

– Я пришел сюда не за этим, – раздраженно сказал Трой. Он демонстративно даже не взглянул в сторону чека. Просто не желал знать, во сколько сенатор оценил свою дочь. Первое впечатление от этого человека подтвердило все его предположения: сенатор оказался жестким, холодным, надменным. Трой невзлюбил его с первого взгляда. Его охватила волна сочувствия к Энди, которой приходилось терпеть такого отца.

Уильям Конрой сощурил глаза, когда Трой отказался от чека. Он откинулся на спинку обитого дорогой кожей стула.

– Что ж, – медленно произнес он, изучающе глядя на Троя. – Тогда зачем вы пришли, позвольте узнать?

– Я хотел увидеть вашу дочь, сэр. Но домоправительница сказала, что она здесь больше не живет.

Трой пришел без предварительной договоренности, позвонив прямо у ворот. Гретхен впустила его, потому что ему удалось убедить ее, что он тот самый шофер грузовика, который провел с Энди те десять дней. Теперь оставалось выведать у Уильяма Конроя новый адрес Андреа.

– Гретхен вас правильно проинформировала. Андреа здесь больше не живет.

– Я надеялся, что вы скажете мне, где ее можно найти, – ответил Трой. Он чувствовал, как у него участился пульс. Если сенатор откажется сообщить ему, где сейчас находится Энди, он просто не будет знать, что делать. У него нет другого способа разыскать ее.

Уильям Конрой пожал плечами.

– В таком случае вам не повезло. Я не знаю, где она.

У Троя перехватило дыхание.

– Вы не знаете, где живет ваша дочь? – Его охватила паника.

По лицу сенатора пробежала тень. Трой не успел разобрать, что это было: выражение боли, или печали, или гнева, так быстро тень промелькнула и исчезла.

– Она мне не дочь, – жестко произнес Уильям Конрой. – В тот день, когда она покинула этот дом, у меня не стало дочери. – Он поднялся из-за стола. – Если это все, зачем вы пришли...

– Подождите минуту. – Трой тоже встал. Как же теперь разыскать Энди? Внутри росли гнев и досада, которые он и направил на единственный имевшийся в его распоряжении объект, то есть на Уильяма Конроя. – Энди вовсе не какая-то там неблагодарная дочь. Это вы не знаете, что такое быть настоящим отцом. Если она ушла от вас, в этом виноваты только вы сами.

Сенатор покраснел.

– Молодой человек, я не знаю, что вам известно о моей семье...

– По-видимому, я знаю больше вашего, – сквозь стиснутые зубы ответил Трой. – Если бы вы любили Энди, то принимали бы ее такой, какая она есть, и не пытались переделать.

Он резко развернулся и направился к двери, испытывая бессильное отчаяние. Ему больше никогда не разыскать Энди, и все из-за идиотского высокомерия сенатора. Он больше ни секунды не хотел оставаться с этим человеком в одной комнате.

– Кто вы такой, чтобы указывать мне, как я должен любить свою дочь? – прокричал ему вслед сенатор.

Уже дойдя до двери, Трой обернулся и пристально посмотрел на него. Уильям Конрой стоял, вернее, возвышался позади письменного стола, как голый утес, в своей громадной библиотеке, где не было ни единой живой души.

– Просто я тот, кто любит ее, сэр. Нравится вам это или нет. – Он еще какую-то долю секунды смотрел на сенатора, потом повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Энди вздрогнула от стука в дверь. Она пошла открывать, предварительно посмотрев в глазок. За дверью стоял Уильям Конрой.

Энди, сильно удивившись, распахнула дверь.

– Папа? – Она не знала, что сказать. Они не виделись с того самого дня, как она ушла из дома.

– Здравствуй, Андреа, – тихо сказал Уильям. На нем, как обычно, был темный костюм, но в его поведении чувствовалась непривычная нервозность. – Можно войти? – спросил он после минутной паузы.

– Конечно, пожалуйста. Извини. – Энди отошла назад, и Уильям прошел мимо нее в крошечную гостиную и остановился, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Как ты? – довольно холодно спросил он.

– Очень хорошо, – ответила Энди, все еще недоумевая, зачем он пришел.

– Твоя мать сказала мне, где тебя найти. – Уильям развел руками. – А у тебя тут... мило.

– Спасибо.

Отец принялся ходить по комнате, рассматривая картины.

– Насколько я понимаю, ты устроилась на работу. И записалась в колледж. – В комнате особенно не на что было смотреть, а потому, остановившись и засунув руки в карманы брюк, он изучающе взглянул на Энди.

– Да. – Энди смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. Рот ее был решительно сжат.

– Я хочу тебе помочь, – сказал Уильям. – Позволь мне оплатить твои занятия. Тебе не надо работать. – Он вынул свою чековую книжку.

Энди широко открыла глаза от удивления. Невероятно: отец предлагает помощь, даже не пытаясь уговорить ее бросить свою затею. Но она сразу же отрицательно замотала головой:

– Нет, спасибо. Я ценю твое предложение, папа, но я должна со всем справиться сама.

– Но как ты будешь и работать, и учиться? Разреши мне помочь. – Он вынул ручку, присел на тахту и, нагнувшись над столиком для кофе, выписал чек.

– Нет, папа, я не возьму. Я же сказала, мне надо стать наконец самостоятельной. Разве ты не слышал? – Уильям пристально посмотрел на нее, его рука застыла над чековой книжкой. – Многие люди работают и учатся, – продолжала тем временем Энди. – С осени перейду на неполный рабочий день. Кроме того, я подала заявление на получение ссуды. Да к тому же у меня есть кое-какие сбережения. Я справлюсь, правда.

Прошло несколько минут, прежде чем Уильям заговорил.

– Я бы хотел, чтобы ты вернулась домой, – сказал он. Он положил ручку и чековую книжку обратно в карман, но, к удивлению Энди, не стал с ней спорить.

– Я не вернусь.

– Знаю. – Уильям вздохнул и снова встал. Он сделал несколько шагов навстречу Энди. – Я просто... я просто хотел сказать тебе... – Ему никак не удавалось закончить.

Энди молча ждала. У Уильяма было страдальческое выражение лица.

– Я пытаюсь сказать, что скучаю по тебе. – Он вдруг как-то на глазах постарел, а морщины на лице говорили о глубоких переживаниях. – И по твоей матери тоже. Ты же знаешь, она не вернется домой. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас с тобой не улучшатся отношения.

– Ты поэтому пришел? Хочешь, чтобы я уговорила маму вернуться домой? – Энди была подавлена. Она-то надеялась...

– Нет. Я знаю, что ты этого не сделаешь. Я здесь... Было видно, с каким трудом даются ему эти слова. – Я пришел, чтобы уладить наши отношения. Потому что ты моя дочь. Потому что... – У него перехватило дыхание и пришлось остановиться, чтобы набрать побольше воздуха. – Потому что я не хочу тебя потерять. Я не хочу потерять свою семью. – Голос у него задрожал. – Я люблю тебя.

Горячие слезы обожгли ей глаза. Она столько лет ждала от него этих слов! Но Уильям еще не все сказал.

– Я всегда хотел для тебя только самого лучшего. Всегда. Может быть, я не умел этого показать. – Он покачал головой. – Я оттолкнул тебя. Оттолкнул Лилиан. Но я этого не хотел. Как один человек недавно осмелился сказать мне прямо в лицо, любить тебя означает принимать тебя такой, какая ты есть. Могу ли я хотя бы надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня?

Слезы брызнули из ее глаз.

– Да, да, – прошептала она.

Уильям протянул к ней руки, и Энди кинулась в его объятия. Ее сердце переполняла любовь. Когда она оторвалась от него, то заметила слезы и в отцовских глазах. Ей еще никогда не приходилось видеть отца плачущим.

– Хочу еще кое-что тебе сказать, – вдруг резко заявил Уильям, смахнув слезы с ресниц. Казалось, ему стало неловко за столь открытое проявление своих чувств. – Несколько дней тому назад к нам домой приходил один молодой человек. Трой Армстронг.

У Энди по спине пробежала нервная дрожь.

– Чего он хотел? – Смешно сказать, но у нее чуть сердце не остановилось при этом известии.