Текст книги "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл"

Автор книги: Сюзанна Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Том II
Джонатан Стрендж

– Может ли волшебник убить человека с помощью магии? – спросил лорд Веллингтон у Стренджа.

Стрендж нахмурился. Казалось, вопрос ему не понравился.

– Полагаю, волшебник может, – допустил он, – но джентльмен не станет.

23
Призрачный дом
Июль 1809

Летним днем 1809 года два всадника скакали по пыльной дороге в Уилшире. Небо сияло синевой, а под небом на неистовом летнем солнце в призрачной дымке лежала Англия. Громадный конский каштан простер свою тень над дорогой, тень поглотила всадников, оставив только их голоса.

– …почему вы медлите с публикацией? – спрашивал один. – Это ваш долг, сами знаете. Я пришел к заключению, что первейшая обязанность современного чародея – опубликовать свои работы. Удивлен, что Норрелл до сих пор этого не сделал.

– Сделает, – отвечал второй голос. – Но кто, скажите на милость, будет читать то, что напишу я? В то время, когда Норрелл чуть ли не ежедневно удивляет всех новыми чудесами, кого заинтересует работа волшебника-теоретика?

– Вы слишком скромны, – заметил первый голос. – Не стоит так полагаться на Норрелла. Он не всесилен.

– Пока он прекрасно справляется.

Встреча со старыми друзьями всегда приятна, особенно с такими, как мистер Хонифут и мистер Сегундус. Что заставило их забраться в седло, да еще в, такой жаркий день? Это упражнение они проделывали нечасто, ибо мистер Хонифут был слишком стар, а мистер Сегундус слишком беден. От жары мистер Хонифут сначала вспотел, потом зачесался и, наконец, покрылся крапивницей, а от ослепительного солнечного сияния голова у мистера Сегундуса просто раскалывалась. Что привело этих двоих в Уилшир?

А случилось вот что. Изыскания вокруг маленькой каменной фигурки и девушки с волосами, увитыми плющом, привели мистера Хонифута к определенным выводам. Он считал, что нашел убийцу – им оказался человек из Эвбери. Поэтому мистер Хонифут отправился в приходскую церковь Эвбери, чтобы посмотреть старинные документы. «Теперь, когда я узнал, кто убийца, – объяснял мистер Хонифут мистеру Сегундусу, – возможно, мне удастся выяснить что-нибудь о девушке и о том, какие темные помыслы подтолкнули злодея к убийству». Мистер Сегундус поехал вместе с другом, чтобы помочь ему разобраться с латынью. Однако, несмотря на любовь мистера Сегундуса к древним манускриптам (поистине, никто не любил их больше него) и веру в конечный успех, он сомневался, что семь латинских слов пятисотлетней давности могут разгадать загадку человеческой жизни. Впрочем, мистер Хонифут излучал оптимизм. Затем мистеру Сегундусу пришло в голову, что раз уж они попали в Уилшир, то неплохо бы осмотреть Призрачный дом, который никто из них раньше не видел.

Со школьных лет многие слышали о Призрачном доме. Название вызывало смутные воспоминания о колдовстве и руинах, хотя мало кто из школьников задумывался о значении Призрачного дома в истории английской магии. Правда состоит в том, что даже историки магии спорят о Призрачном доме, и многие склонны считать, что значение этого памятника преувеличено. Дом не был отмечен знаменательными магическими событиями английской истории, а из двух чародеев, некогда в нем живших, один был шарлатаном, а другая – и вовсе женщиной (и то, и другое – дурная рекомендация в глазах современных джентльменов-историков и джентльменов-волшебников). Тем не менее на протяжении двух столетий Призрачный дом считался самым магическим местом в Англии.

Его построил в шестнадцатом веке Грегори Авессалом, придворный волшебник Генриха VIII, королевы Марии и королевы Елизаветы. Если измерять успех чародея количеством произведенных чудес, то назвать Грегори Авессалома магом было бы большим преувеличением, так как его магические опыты редко заканчивались удачей. Однако если измерять успех чародея количеством заработанных денег, то Грегори Авессалома можно признать величайшим английским волшебником, ибо, родившись в бедности, умер он богачом.

Одной из самых смелых авантюр Авессалома была продажа датскому королю заклинания, которое, как утверждал чародей, превратит плоть короля Швеции в воду. Разумеется, ничего подобного не случилось, а на деньги, вырученные за горсть алмазов, полученных в уплату за заклинание, Авессалом построил дом. Хозяин украсил его турецкими коврами, венецианскими зеркалами и прочими прекрасными вещами, и вот, когда дом был построен и обставлен, с ним начали случаться, или могли бы случаться, а возможно, и вовсе не случались весьма странные вещи. Некоторые ученые считают (а некоторые с ними не соглашаются), что вся та магическая сила, на обладание которой претендовал Авессалом, стала проявляться в доме помимо воли хозяина.

Лунной ночью 1610 года две девушки, выглянув из окна, увидели толпу прекрасных женщин и мужчин, водивших хороводы на лужайке перед домом. В феврале 1666 года ирландец Валентин Грейрейкс имел обстоятельный разговор на древнееврейском с пророками Моисеем и Аароном в маленьком коридоре около огромного бельевого шкафа. В 1667 году миссис Пенелопа Чилмортон, гостившая в доме, заглянула в зеркало и увидела девочку трех-четырех лет. На глазах женщины девочка в зеркале росла и взрослела, пока миссис Чилмортон не узнала в ней саму себя. Между тем отражение продолжало меняться, пока не превратилось в высохший труп. Репутация дома основывалась на этих и сотнях подобных историй.

У Авессалома была единственная дочь по имени Мария. Она родилась в Призрачном доме и прожила там всю жизнь, покидая Дом не более чем на день или два. В дни ее юности в доме гостили короли и послы, ученые, военные и поэты. Даже после смерти отца Марии многие посещали знаменитый дом, чтобы взглянуть на последние ростки некогда пышной английской магии перед наступающей долгой зимой. Когда о доме начали забывать, он захирел и стал разрушаться, а сад одичал. Однако Мария Авессалом отказывалась чинить отцовский дом. Даже разбитую посуду она оставляла на полу[42]42
  Некоторые ученые (в том числе Джонатан Стрендж) утверждают, будто Мария Авессалом намеренно позволила дому рассыпаться, исходя из распространенного суждения, что все разрушенные дома принадлежат Королю-ворону. Это подтверждается тем, что после превращения дома в руины магии в нем заметно прибавилось.
  «Все людские деяния, все города, империи и памятники когда-нибудь обратятся в пыль. Даже дома моих дорогих читателей – хотя и не в этот день и не в этот час – станут руинами, и каменные стены будет заливать лунный свет, в разбитые окна будут заглядывать звезды, а мебель обратится в пыль, которую развеет ветер. И в этот день, и в этот час дома наши перейдут к Королю-ворону. Хотя мы и скорбим о закате английской магии и спрашиваем, как могли мы утратить нечто столь ценное, давайте не забывать о том, что ждет нас, когда Англии не станет: тогда мы не сможем укрыться от Короля-ворона, как сейчас не можем его призвать». («История и практика английской магии» Джонатана Стренджа. Изд-во Джона Меррея. Лондон, 1816 г.).


[Закрыть].

В год ее пятидесятилетия плющ разросся так буйно, что заплел все углы и пол, мешая ходить. Птицы пели внутри и снаружи. Когда Марии исполнилось сто лет, и дом, и она сама окончательно одряхлели, хотя жизнь в них еще теплилась. Так продолжалось еще сорок пять лет, пока одним летним утром Мария Авессалом не умерла в своей постели, осененная листвой огромного дуба.

Приближаясь в этот жаркий полдень к Призрачному дому, мистер Сегундус и мистер Хонифут немного волновались, что мистер Норрелл узнает об их путешествии, ибо с каждым часом, вращаясь среди министров и адмиралов, мистер Норрелл становился все более важной персоной. Больше всего их пугало, что он заподозрит мистера Хонифута в нарушении договора. Поэтому, стремясь, чтобы как можно меньше людей знало о цели их путешествия, они никому не сказали о том, куда направляются, и ранним утром, наняв на ферме лошадей, окольными путями поскакали к дому.

Длинная пыльная аллея заканчивалась высокими воротами. Мистер Сегундус спрыгнул с лошади, чтобы открыть их. Чугунные замковые ворота насквозь проржавели и почти утратили первоначальную форму. От прикосновения к воротам на ладони мистера Сегундуса остался пыльный след, словно от высохших и измельченных розовых лепестков. Чугунные завитки некогда украшали крохотные барельефы; лица, искаженные злобными гримасами, превратились теперь в ржавую труху, словно демон, ответственный за ту часть ада, где ныне жарились эти грешники, слишком рьяно отнесся к разжиганию печей.

За воротами над аллеей нависали вязы, ясени и каштаны, розовели тысячи бледно-розовых кустов, яркой лазурью синело небо. Вдали поднимались четыре высоких фронтона, торчали печные трубы. Однако сам дом лежал в руинах уже более столетия и сейчас в нем было столько же бузины и шиповника, сколько серебристого известняка, столько же летнего ветра, сколько железа и дерева.

– Похоже на Иные Края, – заметил мистер Сегундус. Он прижался лицом к воротам и получил на щеках и лбу отпечаток, словно из толченых сухих роз[43]43
  Когда люди говорят об «Иных Краях», они имеют в виду Страну фей или другие не менее расплывчатые понятия. Для обычного разговора подобные определения вполне подходят, но волшебникам надлежит быть более точными. Известно, что Король-ворон правил тремя королевствами: первое называлось королевством Северной Англии – оно включало в себя Камберленд, Нортумберленд, Дарем, Йоркшир, Ланкашир, Дербишир и часть Нотингемпшира. Два других именовались «королевскими иными краями»: одно включало в себя часть Страны фей, второе считалось дальними подступами ада, иногда называемыми «Горькими землями». Враги Короля-ворона говорили, будто он арендовал их у самого Люцифера.


[Закрыть]. Мистер Сегундус открыл ворота и ввел лошадь внутрь. Мистер Хонифут последовал за ним. Они привязали лошадей к каменному столбу и отправились исследовать сад.

Земли, на которых стоял Призрачный дом, с большой натяжкой можно было назвать садом. Более ста лет никто не ухаживал за ними. Местность не походила также ни на лес, ни на пустошь. Язык отказывался найти подходящее слово для сада, некогда принадлежавшего волшебнику и заброшенного две сотни лет назад. Такой пышной и беспорядочной растительности ни мистер Сегундус, ни мистер Хонифут не видели в жизни.

Мистер Хонифут не успевал восторгаться всем тем, что его окружало. Широкая аллея из вязов утопала в море розовой наперстянки. Мистер Хонифут громко вскрикнул, увидев каменную резьбу: лису, несущую в зубах ребенка. Мистер Хонифут вслух восхищался магической атмосферой этого места и заявлял, что даже мистеру Норреллу не повредило бы его посетить.

Однако на самом деле мистер Хонифут почти не чувствовал атмосферы, а вот мистеру Сегундусу, напротив, стало немного не по себе. Казалось, сад Авессалома как-то странно на него действует. Временами он ловил себя на том, что собирается заговорить с кем-то знакомым или внезапно узнает какие-то уголки, словно бывал здесь раньше. Однако прежде чем мистер Сегундус вспоминал, что собрался сказать, он понимал, что обращается к кусту шиповника.

То, что мгновение назад казалось ему головой, становилось веткой, рука – другой веткой. Уголки, представлявшиеся мистеру Сегундусу знакомыми с детства, становились случайным сочетанием качающихся веток бузины и залитых солнцем руин. Кроме того, мистер Сегундус никак не мог понять, кто этот неизвестный друг, с которым его так тянуло перемолвиться словом, и что это за место, казавшееся странно знакомым. Он так разволновался, что примерно через полчаса предложил мистеру Хонифуту ненадолго присесть.

– Дорогой друг! – воскликнул мистер Хонифут. – Что с вами? Вы заболели? Такой бледный, и руки трясутся! Почему вы раньше не сказали?

Мистер Сегундус приложил руку ко лбу и что-то промямлил про магию, которой пронизано все вокруг.

– Магия? – переспросил мистер Хонифут. – О чем вы? – Он нервно оглянулся, словно боясь, что из-за ближайшего ствола внезапно выступит мистер Норрелл. – Вас просто разморило. Я и сам изрядно измучился. Как глупо разгуливать по такой жаре! Сюда, мистер Сегундус, давайте отдохнем, посидим в тени высокого дерева, вот этого, например, рядом с журчащим ручьем, ну вот хотя бы здесь. Нигде не найти лучшего места для отдыха! Присаживайтесь, мистер Сегундус!

Они присели на поросший травой берег коричневого потока. Свежий ветерок и аромат роз успокоили мистера Сегундуса. Он закрыл глаза, затем открыл. Опять закрыл и только начал снова с трудом разлеплять веки, как внезапно уснул.

Он видел в темноте высокий дверной проем, вырезанный из серебристого камня, слегка сверкавшего в лунном свете. Косяки двери были сделаны в виде двух мужских фигур (или одной, так как фигуры выглядели одинаковыми). Мужчина, казалось, выступал из стены, и Джон Сегундус тут же признал в нем волшебника. Лицо пряталось в тени, но выглядело молодым и привлекательным. На голове у человека был остроконечный колпак с крыльями ворона по двум сторонам.

Джон Сегундус вошел в дверь и несколько мгновений видел только черное небо, яркие звезды и чувствовал на лице ветер. Затем он понял, что стоит все-таки в комнате, хотя и разрушенной. Несмотря на это, стены украшали картины, гобелены и зеркала. Фигуры на гобеленах двигались и разговаривали между собой, к тому же не все зеркала отражали то, что находилось в комнате, некоторые показывали совершенно иные места.

В дальнем углу в странном смешении лунного серебра и света от свечей за столом сидела женщина. На ней было платье старинного покроя – мистер Сегундус никогда бы не подумал, что на одно платье может пойти столько ткани. Особенно изумлял цвет – удивительный насыщенный синий, а по всему платью, как звезды, сверкали последние бриллианты датского короля. Женщина смотрела на приближающегося мистера Сегундуса – раскосые, слишком далеко посаженные глаза не позволяли назвать ее красавицей. Затем крупные губы сложились в улыбку, значения которой он не понял. В отблесках свечей угадывалась рыжина волос, такая же насыщенная, как синева платья.

Внезапно в сновидении появился еще один человек – джентльмен, одетый на современный лад. Этого джентльмена, казалось, совершенно не удивила прекрасно, хотя и несколько старомодно одетая дама, однако при виде Джона Сегундуса он не на шутку изумился. Джентльмен протянул руку и, схватив мистера Сегундуса за плечи, принялся изо всех сил его трясти.

Мистер Сегундус почувствовал, что мистер Хонифут сжал его плечо и легонько встряхнул.

– Прощу прощения! – воскликнул мистер Хонифут. – Вы кричали во сне, и я решил, что лучше вас разбудить.

Мистер Сегундус недоуменно уставился на спутника.

– Я видел сон… Весьма любопытный!

И он пересказал свой сон мистеру Хонифуту.

– Какое магическое место, – одобрительно заметил мистер Хонифут, – а ваш сон, наполненный странными символами и предзнаменованиями, только это доказывает!

– Но что он означает?

– Ах! – воскликнул мистер Хонифут и на мгновение задумался, – говорите, дама была в синем? Синий цвет означает… дайте подумать… бессмертие, целомудрие и преданность, знак – Юпитер, металл – олово. Хм! И что это нам дает?

– Похоже, что ничего, – вздохнул мистер Сегундус. – Идемте. Мистер Хонифут, горевший желанием осмотреть развалины Призрачного дома, с радостью согласился.

Сине-зеленой тенью дом высился на фоне выцветшего от жары неба. Когда они вступили в большой зал, мистер Сегундус вскрикнул.

– Что случилось? Что на этот раз? – испугался мистер Хонифут.

По обеим сторонам прохода стояли каменные изваяния Короля-ворона.

– Я видел их во сне, – объяснил мистер Сегундус.

В зале он огляделся. Зеркала и картины исчезли. Бузина и сирень пробивались сквозь разрушенные стены. Конский каштан и ясень накрыли комнату зеленой с серебром крышей, образуя пятнистый узор на фоне синего неба. Золотистые травы и взъерошенная малиновка составляли решетки в пустых оконных проемах.

В глубине зала виднелись две нечеткие фигуры. По полу были разбросаны различные магические приспособления: листки с нацарапанными заклинаниями, серебряная чаша с водой и наполовину обгоревшая свеча в старинном медном подсвечнике.

Мистер Хонифут поздоровался. Один из незнакомцев ответил вежливо и серьезно, однако второй закричал через весь зал:

– Генри, это он! Тот самый человек, которого я описывал. Видишь? Маленький человечек с волосами и глазами такими черными, что его можно принять за итальянца, хотя в волосах проблескивает седина. Однако выражение лица мягкое и робкое – сразу видно, англичанин! Поношенный сюртук в заплатках, манжеты обтерлись, и он их аккуратно подрезал. Генри, это он! Эй вы, сэр, – внезапно обратился незнакомец к мистеру Сегундусу, – объяснитесь!

Бедный мистер Сегундус опешил, слыша, как некто незнакомый в нелестных подробностях описывает его внешность и сюртук. Какая бестактность! Пока он пытался собраться с мыслями, дерзкий незнакомец вышел из тени, и мистер Сегундус впервые наяву узрел Джонатана Стренджа.

Заикаясь (мистер Сегундус понимал, как нелепо это звучит), он промолвил:

– Я видел вас во сне, сэр.

Его слова еще больше разъярили незнакомца.

– Это был мой сон, сэр! Мой! Я прилег здесь с целью увидеть именно его! Я могу предъявить доказательства, у меня есть свидетель. Мистер Вудхоуп, – он показал на своего спутника, – все видел. Мистер Вудхоуп – священник, ректор прихода в Глостершире, поэтому вряд ли вы будете подвергать его слова сомнению! Я полагал, что сны в Англии – частная собственность. Должен существовать закон, защищающий сны, а если его нет, так Парламенту следует принять его незамедлительно! Никому не позволено без спросу вторгаться в чужие сны!

Стрендж перевел дыхание.

– Сэр! – горячо вступился за друга мистер Хонифут. – Попрошу вас обращаться к этому джентльмену с должным почтением. К сожалению, вам не довелось знать его так хорошо, как мне, поэтому можете поверить на слово – оскорблять кого бы то ни было ему в высшей степени несвойственно!

Стрендж что-то недовольно буркнул.

– И впрямь странно, что люди способны проникать в чужие сны, – заметил Генри Вудхоуп. – Определенно это не мог быть один и тот же сон.

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – вздохнул мистер Сегундус. – Как только я вошел в сад, я понял, что кругом невидимые двери, и так я проходил сквозь них, пока не заснул и не оказался в сне этого джентльмена. Однако не я устанавливал эти двери, не я открывал их. Я просто хотел увидеть, что за ними.

Генри Вудхоуп уставился на мистера Сегундуса, словно не вполне понял его речь.

– Не думаю, что это был один и тот же сон, – повторил он еще раз, словно неразумному ребенку. – Что вам снилось?

– Дама в синем – полагаю, мисс Авессалом.

– Ну, разумеется, мисс Авессалом, кто ж еще? – вскричал Стрендж взволнованно, словно это объяснение было самым естественным на свете. – Однако, к сожалению, на свидание к мисс Авессалом пришли сразу два джентльмена. Разумеется, она разволновалась и немедленно исчезла! – Стрендж покачал головой. – В Англии не найдется и пяти человек, способных проникнуть в чужой сон, и один из них оказался здесь и помешал моей встрече с дочерью Авессалома! Не могу поверить! Я самый невезучий человек во всей Англии! Видит Бог, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы увидеть этот сон. Три недели, не смыкая глаз, я готовил заклинание вызова, и все для того…

– Но ведь это великолепно! – перебил его мистер Хонифут. – Это удивительно! Даже мистер Норрелл не смог бы свершить подобного!

– Вовсе нет, – Стрендж обернулся к мистеру Хонифуту, – все не так сложно, как вам кажется. Сначала вы посылаете приглашение – подойдет любое заклинание вызова. Я использовал Ормскирка[44]44
  Парис Ормскирк (1496—1587) – школьный учитель из деревни Клеркенвелл около Лондона. Написал несколько трактатов по магии. Не будучи оригинальным мыслителем, отличался усердием и прилежанием. Ормскирк поставил себе целью собрать все заклинания вызова и найти среди них лучшее. Эта работа заняла двенадцать лет – за это время его маленький домик заполнили тысячи бумажек с заклинаниями. Разумеется, миссис Ормскирк все это отнюдь не радовало. Бедная женщина стала прототипом жены чародея во второсортных комедиях и романах – сварливой, несчастной брюзгой.
  Заклинание Ормскирка широко применялось в его время и еще два столетия спустя. Впрочем, неизвестно, чтобы до Джонатана Стренджа, который, доработав заклинание, вызвал Марию Авессалом, кому-то удалось им успешно воспользоваться – вероятно, по причинам, о которых упоминает сам Стрендж.


[Закрыть]. Разумеется, над ним пришлось потрудиться, чтобы мы с мисс Авессалом попали в мой сон одновременно. Заклинание Ормскирка такое неточное, что вызываемый может явиться, когда ему заблагорассудится, и сочтет свои обязательства исполненными Признаю, это оказалось не так-то просто, и, пожалуй, я доволен результатом. Затем следует с помощью заклинания усыпить самого себя. Я, конечно, слышал о таких заклинаниях, однако ни единого не знал, поэтому вынужден был изобрести собственное – довольно слабое, но что поделаешь?

– Боже милосердный! – воскликнул мистер Хонифут. – Вы хотите сказать, что вся эта магия вашего изобретения?

– Ну… – отвечал Стрендж, – у меня был Ормскирк, я работал на основе Ормскирка.

– Не лучше ли было бы воспользоваться заклинанием Хизер-Грея? – спросил мистер Сегундус[45]45
  В этом вопросе превосходный здравый смысл мистера Сегундуса его подвел. Чарльз Хизер-Грей (1712—1789) – еще один историк магии, опубликовавший знаменитое заклинание вызова. И заклинание Хизер-Грея, и заклинания Ормскирка одинаково нехороши – и в этом смысле разница между ними невелика.


[Закрыть]. – Простите, что даю советы – сам-то я не практикующий волшебник, тем не менее Хизер-Грей всегда казался мне более подходящим.

– Неужели? – удивился Стрендж. – Конечно, я слышал о Хизер-Грее. Я даже состою в переписке с джентльменом из Линкольншира, утверждающим, что у него есть экземпляр Хизер-Греевской «Анатомии минотавра». А что, этот Хизер-Грей действительно заслуживает внимания?

Мистер Хонифут заявил, что, напротив, Хизер-Грей отнюдь не заслуживает внимания, а его книга – глупейшее сочинение на свете. Мистер Сегундус возразил, и Стрендж, увлекшись спором, почти забыл, что еще недавно досадовал на мистера Сегундуса.

Да и кто мог долго злиться на мистера Сегундуса? Вероятно, есть на свете люди, которых возмущает дружелюбие и любезность, раздражает мягкость и добродушие, однако Джонатан Стрендж, по счастью, не относился к их числу. Мистер Сегундус извинился за то, что испортил магический опыт Стренджа; тот с улыбкой и поклоном заверил мистера Сегундуса, что ему не о чем беспокоиться.

– Я даже не спрашиваю вас, сэр, – сказал Стрендж, – волшебник ли вы. Легкость, с которой вы проникли в мой сон, свидетельствует о вашей магической силе. – Стрендж повернулся к мистеру Хонифуту. – А вы тоже волшебник, сэр?

Бедный мистер Хонифут! В какое затруднение поставил его этот простой вопрос! В глубине души он оставался волшебником и не любил напоминаний о том, что утратил. Мистер Хонифут отвечал, что был волшебником еще несколько лет назад, но вынужден против воли оставить это занятие. Изучение магии – старой доброй английской магии – что может быть лучше?

Стрендж слушал с некоторым удивлением.

– Не совсем понимаю, сэр. Кто мог заставить вас бросить занятия, если это противоречило вашей воле?

Мистер Сегундус и мистер Хонифут поведали, что состояли в Ученом обществе Йоркских волшебников, и о том, как мистер Норрелл уничтожил это общество.

Мистер Хонифут спросил, что думает Стрендж о мистере Норрелле.

– А, – улыбнулся Стрендж, – тот самый знаменитый мистер Норрелл – святой покровитель английских книготорговцев.

– Что-что? – переспросил мистер Хонифут.

– От Ньюкасла до Пензанса – везде, где существует книжная торговля – знают мистера Норрелла. Книгопродавцы улыбаются вам, кланяются и говорят: «Ах, сэр, вы опоздали! У меня было много книг по магии, но я продал их одному ученому джентльмену из Йоркшира». И всегда этим джентльменом оказывается мистер Норрелл. Вы можете рассчитывать, если, конечно, повезет, только на те книги, от которых мистер Норрелл отказался, а книги эти таковы, что ими впору растапливать камин.

Натурально, мистер Сегундус и мистер Хонифут захотели продолжить знакомство с мистером Стренджем, а его весьма увлекала возможность продолжить ученую беседу. После того как джентльмены выяснили детали («Где вы остановились?» – «Гостиница „Георг“ в Эвбери» – «Превосходно. И мы там же»), они решили вернуться вместе и отобедать в гостинице.

Когда они проходили мимо изваяний Короля-ворона, Стрендж поинтересовался, не посещали ли мистер Сегундус или мистер Хонифут Ньюкасл – древнюю столицу Короля на севере. Оказалось, что нет.

– Там такие двери на каждом шагу, – сказал Стрендж. – Первые изготовили, когда Король еще обитал в Англии. В Ньюкасле, куда ни поверни, на вас из мрачной, пыльной арки выступает Король. – Стрендж криво усмехнулся. – Однако лицо его всегда полускрыто, и он с вами никогда не заговаривает.

В пять часов они уселись за стол в общей комнате гостиницы. Мистер Сегундус и мистер Хонифут нашли Джонатана Стренджа приятным собеседником, живым и общительным. Генри Вудхоуп, напротив, усердно ел и посматривал в окно. Мистер Сегундус решил, что негоже забывать о нем, и, повернувшись к Генри, похвалил магический опыт Стренджа в Призрачном доме.

Генри Вудхоуп удивился.

– Я не знал, что это повод для поздравлений, – сказал он. – Стрендж не говорил, что занимается чем-то из ряда вон выходящим.

– А как же, дорогой сэр! – воскликнул мистер Сегундус. – Нам неизвестно даже, когда последний раз в Англии проводился подобный опыт!

– Я ничего не смыслю в магии. Полагаю, это весьма достойное занятие – я видел статьи о магии в лондонских газетах. Однако священнослужителю некогда читать газеты. Кроме того, я с детства знаю Стренджа как самого непостоянного человека на свете. Удивлен, что магия занимает его ум так долго. Полагаю, скоро он забросит и ее, как забросил все остальное. – Затем Генри Вудхоуп встал из-за стола и сказал, что прогуляется по деревне. Он пожелал мистеру Сегундусу и мистеру Хонифуту приятного вечера и покинул их.

– Бедный Генри, – вздохнул Стрендж, когда мистер Вудхоуп ушел. – Полагаю, мы смертельно утомили его разговорами о магии.

– Со стороны вашего друга было весьма благородно сопровождать вас в этом путешествии, если сам он не питает к магии никакого интереса.

– Несомненно, – согласился Стрендж. – Однако боюсь, что присоединиться ко мне Генри вынудила скука. Он гостит у нас уже несколько недель, живем мы весьма уединенно, а я почти все время отдаю моим занятиям.

Мистер Сегундус спросил Стренджа, когда он начал заниматься магией.

– Прошлой весной.

– И уже столького достигли! – воскликнул мистер Хонифут. – Меньше чем за два года! Мой дорогой мистер Стрендж, это удивительно!

– Правда? Вы действительно так считаете? А мне кажется, я не сделал еще ничего стоящего. К тому же я не знаю, к кому обратиться за советом. Вы – первые волшебники, которых я встретил, и даю слово, вам придется еще полночи сидеть здесь и отвечать на мои вопросы.

– Будем счастливы помочь, – заверил мистер Сегундус, – однако сомневаюсь, что мы может быть действительно полезны. Мы занимаемся волшебством в теории.

– Вы чересчур скромны, – заявил Стрендж. – Только подумайте, сколько книг по магии вы прочитали!

Мистер Сегундус начал перечислять авторов магических книг, а Стрендж – быстро записывать их имена в записной книжечке, на счете и даже на ладони.

Бедный мистер Хонифут! Как же ему хотелось поговорить на магические темы! И действительно, иногда он вставлял пару фраз и при этом старательно делал вид, что не участвует в разговоре, обманывая, впрочем, только самого себя.

– Скажите ему, что он должен прочесть «Язык птиц» Томаса Ланчестера, – обращался он к мистеру Сегундусу. – Да-да, знаю, вы ее не цените, но я думаю, что любому будет полезно почитать Ланчестера.

Мистер Стрендж заявил, что, по его сведениям, еще пять лет назад в Англии было целых четыре экземпляра «Языка птиц». Один – в Глостере, у книготорговца, один – в частной библиотеке джентльмена-волшебника в Кендале, еще один – в собственности кузнеца, жившего возле Пензанса, – кузнец получил книгу в уплату за починку чугунных ворот. Четвертым затыкали щель в окне школы, что рядом с собором в Дареме.

– А где они теперь? – воскликнул мистер Хонифут. – Почему вы не купили хотя бы один?

– Потому что мистер Норрелл успел везде побывать до меня и скупить их все, – отвечал Стрендж. – Я еще ни разу не имел удовольствия видеть этого джентльмена, тем не менее он с завидным постоянством нарушает мои планы. Поэтому я и решил призвать каких-нибудь умерших чародеев и поспрашивать. Думал, что дама скорее откликнется на мою просьбу, и выбрал мисс Авессалом[46]46
  В средние века было принято вызывать умерших, к тому же считалось, что проще всего вызвать и разговорить именно мертвого волшебника.


[Закрыть].

Мистер Сегундус покачал головой.

– Такой способ получения магических знаний представляется мне скорее волнующим, чем удобным. А не приходило ли вам в голову что-нибудь более простое? В золотой век английской магии книги были еще более редки, чем теперь, однако люди как-то умудрялись становиться волшебниками.

– Я изучал историю и биографии ауреатов, – сказал Стрендж, – чтобы выяснить, с чего они начинали. Оказалось, как только ауреаты понимали, что обладают мало-мальскими способностями к магии, они тут же бросали дом, пускались на поиски более опытных чародеев и просились к ним в ученики[47]47
  Редкий волшебник начинал изучение магии без наставника – более опытного волшебника. Король-ворон не был первым чародеем в Англии. Широко известен полудемон-получеловек Мерлин, живший в седьмом веке, но ко времени Короля-ворона волшебников в Англии не осталось. О юношеских годах короля известно мало; можно предположить, что он изучал магию и искусство правления в Стране фей. Первые средневековые кудесники изучали магическое искусство при дворе Короля-ворона, обучая, в свою очередь, следующие поколения чародеев.
  Исключением считается волшебник из Ноттингемшира Томас Годблесс (1105?-1182). О его жизни почти ничего не известно – Томас Годблесс встречался с Королем-вороном, но в зрелые годы, уже будучи волшебником. Возможно, это единственный пример волшебника-самоучки, разумеется, за исключением Гильберта Норрелла и Джонатана Стренджа.


[Закрыть].

– Значит, вы должны попроситься в ученики к мистеру Норреллу! – вскричал мистер Хонифут. – Какие могут быть сомнения? Конечно, всем известно… – начал он, увидев, что мистер Сегундус собирается возразить, – что Норрелл немного замкнут, но велика ли беда? Вот увидите, мистер Стрендж сумеет растопить этот лед. При всех своих недостатках Норрелл не глуп и поймет, как выгодно иметь такого помощника!

У мистера Сегундуса нашлось множество возражений. В особенности он напирал на то, что мистер Норрелл ненавидит других волшебников. Однако мистер Хонифут уже вцепился в эту идею и не собирался отступать.

– Готов согласиться, что Норрелл никогда не питал особенной любви к волшебникам-теоретикам. Однако с равным он станет вести себя совершенно по-иному.

Стренджу идея понравилась; он не прочь был бы взглянуть на мистера Норрелла. Мистер Сегундус заподозрил, что такие мысли приходили ему и раньше, поэтому оставил при себе дальнейшие возражения.

– Это великий день для Англии! – воскликнул мистер Хонифут. – Только подумайте, каких высот смогут достичь эти двое! Стрендж и Норрелл! Хм, звучит великолепно! – Мистер Хонифут еще несколько раз повторил словосочетание «Стрендж и Норрелл» с таким довольным видом, что Стрендж рассмеялся.

Однако, как свойственно слабохарактерным людям, мистер Сегундус вскоре изменил свою точку зрения. Когда мистер Стрендж стоял перед ним – высокий, улыбающийся и уверенный в себе – мистер Сегундус свято верил, что талант мистера Стренджа обязательно получит признание – с помощью мистера Норрелла или без. Однако наутро после отъезда Стренджа и Генри Вудхоупа он вновь вспомнил всех тех волшебников, которых мистер Норрелл постарался уничтожить, снова засомневался, а не ввел ли мистер Хонифут Стренджа в заблуждение?

– Я все время думаю, – сказал он мистеру Хонифуту, – что нам следовало предостеречь мистера Стренджа от встречи с мистером Норреллом. Лучше бы ему не искать этого знакомства, а затаиться.

Мистер Хонифут не согласился.

– Затаиться? Ни одному джентльмену не понравился бы такой совет. Впрочем, – добавил он, – если мистер Норрелл задумает причинить Стренджу какой-либо вред, в чем я весьма сомневаюсь, уверен, что мистер Стрендж не даст себя в обиду.