Текст книги "Уроки плохих манер"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Бартоломью улыбнулся, и в его глазах заплясали искорки.

– Весьма дальновидно с вашей стороны – предусмотреть появление мегеры-невестки.

– Согласна. Хотя я ни за что не позволю брату жениться на такой женщине. – Тереза тщательно взвесила свой следующий вопрос. Лучше уж сначала разведать обстановку и только потом бросаться в атаку. Она вопросительно вскинула бровь. – А почему не женаты вы?

Долю секунды Бартоломью смотрел на Терезу.

– А вы не понимаете? Я просто сломан.

– Но с вашими рефлексами все в порядке. И вы способны дарить потрясающие поцелуи, если вам интересно мое мнение.

– Спасибо за комплимент, но мы оба знаем, что я совсем не это имел в виду.

Тереза аккуратно сложила руки на коленях.

– Так в чем же тогда это выражается? – наконец спросила она.

– Кроме тех ран, что видны невооруженным глазом?

К облегчению Терезы, Толли не разозлился, и она осторожно выдохнула. Как долго она сможет еще испытывать его терпение сегодня утром, она не знала, но если наградой послужит еще один поцелуй или скупая улыбка, она готова рискнуть. Было нечто совершенно захватывающее в том, чтобы чувствовать влечение к столь необычному мужчине. Ничего подобного Тереза прежде не испытывала.

– Да, кроме того, что ваша нога изуродована.

Бартоломью отвернулся и посмотрел в окно.

Взору Терезы предстал его профиль.

– Вы уже рассказывали мне, что вас бросили в яму.

– По-моему, этого достаточно.

– Я тоже должна поведать вам кое-что. И мой рассказ вас вряд ли обрадует. – Тереза на минуту замолчала. Она изо всех сил старалась не досадовать на то, что Толли не захотел с ней откровенничать. – В городе поползли слухи о том, что вы якобы пытались свести счеты с жизнью. Думаю, это из-за визитов доктора Прентисса.

– Это потому, что люди не хотят моего присутствия здесь, – ответил Бартоломью, и его губы сжались в узкую полоску.

– Слишком категоричное заявление.

– Влезьте в мою шкуру, и я тогда посмотрю, что вы скажете.

Тереза прищурилась. Толли не только не хотел рассказать ей о себе, но и не принял во внимание ее мнение. Неужели он не понимает, что она рискует собственной репутацией, даже чисто «по-дружески» общаясь с ним?

– Очевидно, у нас с вами разный жизненный опыт. Я могла бы высказать собственное предположение о том, что вас тревожит, но не стану, потому что вы снова будете мрачнее тучи. В любом случае я не смогу до конца понять, что это такое – нести ответственность за других людей.

Бартоломью взглянул на нее.

– Я не ищу у вас утешения, Тереза. Но я также не желаю выслушивать оскорбления. От вас в том числе. – Бартоломью вновь уставился на окно. – Ступайте прочь и развлекайтесь со своими ухажерами.

– Толли, вы не правы.

Бартоломью сделал вид, что не слышит.

Тереза резко поднялась с кресла, вышла из комнаты и попросила подать экипаж.

Очевидно, она действовала слишком напористо. Толли Джеймс вовсе не собирался изливать перед ней душу, а она не так уж увлечена им, как могла себе вообразить. Эта их последняя беседа оказалась совсем не веселой. Шумно выдохнув, Тереза опустилась на мягкое сиденье экипажа. Возможно, в этом все дело. На протяжении многих лет она старалась всегда быть жизнерадостной, очаровательной и благопристойной. И теперь слишком устала от этого.

Лакаби оглядел опустевшую спальню.

– Полагаю, вы не захотите, чтобы я помог вам доесть этот аппетитный завтрак, полковник?

– Я сам справлюсь. – Бартоломью продолжал беззвучно ругаться. Пусть Тесс осуждает его за сквернословие, но ей не приходилось оказываться среди солдат во время сражения.

– Не будете больше?

Одарив камердинера еще одним гневным взглядом, Бартоломью отрицательно покачал головой. Их с Терезой беседа протекала вполне мирно. Он даже заставил ее смеяться. Но потом она… а собственно говоря, что такого она сделала? Сказала – не важно, в шутку или всерьез, – что понимает, через что ему пришлось пройти. Словно богатая девушка знатного происхождения, осаждаемая толпами поклонников, может знать что-либо о боли, страхе и смерти.

Камердинер забрал с постели поднос.

– Вам принести книгу или что-то другое? – поинтересовался он, не обращая никакого внимания на непрекращающуюся брань, изрыгаемую полковником.

– Подайте мою трость, да поживее. Лакаби втянул носом воздух.

– Я, конечно, могу пренебречь кое-какими указаниями доктора, полковник, но меня непременно уволят, если я вас послушаюсь.

– Я уволю вас быстрее, если не выполните мой приказ.

– Не вы платите мне жалованье.

Бартоломью хищно прищурился:

– Тогда позовите моего брата.

– Он уехал на прогулку, сэр.

Бартоломью начало казаться, что все сговорились нарочно помучить его.

– А где Вайолет?

– Гуляет.

Бартоломью шумно выдохнул.

– Тогда позовите мою невестку.

– Хорошо, полковник.

Беззвучно развернувшись, камердинер вышел из спальни, с огромным аппетитом на ходу доедая остатки завтрака своего хозяина.

Как только Лакаби скрылся за дверью, Джеймс подполз к краю кровати. Трость стояла теперь очень далеко – примерно в десяти футах от кровати. Но, памятуя о том, как сильно ему хотелось вырваться из дома или по крайней мере прогуляться по саду, усилия того стоили.

Он свесил здоровую ногу с кровати и поставил на пол. Бартоломью на мгновение прикрыл глаза. Ему сейчас будет очень больно. Впрочем, он к этому привык. Но до сих пор это его не останавливало.

– Не смейте!

Резкий окрик заставил Бартоломью на секунду застыть, и только потом он поднял глаза, точно мальчишка, без позволения запустивший руку в вазочку с печеньем.

В комнату вошла очаровательная белокурая жена Стивена.

– Немедленно вернитесь в постель!

Бартоломью мог, конечно, проигнорировать ее приказ. Но поскольку он был уверен, что в итоге свалится на пол и поползет к заветной трости, выглядеть он будет скорее жалким калекой, чем непокорным бунтарем. Прищурившись для пущего эффекта, Бартоломью закинул здоровую ногу на кровать.

– Благодарю вас. – Расправив плечи, виконтесса двинулась вперед уже более спокойно. – Итак, что я могу для вас сделать?

– Ничего, – проворчал Толли. – Примите мои извинения, и приятного вам дня.

– Понятно, – Виконтесса окинула взглядом спальню и остановилась на книге, оставленной Терезой на прикроватном столике. – Может быть, я присяду и почитаю вам немного? Я люблю бормотать себе под нос, хотя это считается ужасно дурной привычкой. А здесь я могу сделать вид, что читаю для вас, и никто меня не осудит.

– И чем я заслужил подобное проявление милости? – спросил Бартоломью, начиная подозревать, что в семье лорда Уэллера все немного чокнутые.

– Вы прогнали Терезу.

Ответ озадачил Бартоломью.

– Ничто не может сбить ее с толку. С того самого дня, как ей исполнилось десять лет. Никто не может загнать ее в угол, перехитрить, повергнуть в шок. Ничто не может поколебать или расстроить ее. – Леди Гарднер подняла глаза. – Кроме вас.

Хм.

– Стало быть, я должен… испытывать гордость от того, что привел в замешательство совершенно невозмутимую девицу?

Отлично! Еще никому не удавалось расстроить Терезу. А ему удалось. И даже очень легко.

– Но это и к лучшему. Она не так уж неуязвима, как привыкла считать. Ни одному человеку еще не удавалось выстроить вокруг себя нерушимую стену.

Внезапно их беседа с виконтессой приобрела очень интересный оборот. Бартоломью откинулся на спинку кровати. Он мог бы бродить вокруг да около, но если Амелия хоть наполовину так прямолинейна, как ее кузина, ей это очень не понравится.

– Так что же случилось, когда мисс Уэллер было десять лет? – спросил он напрямик.

Леди Гарднер сжала губы.

– Мы были на пикнике в Чешире. Примерно в пяти милях от Уэллер-Эбби. Внезапно разразилась ужасная гроза, и мои дядя и тетя решили остаться на ночь в гостях. Однако Тесс и слышать об этом не захотела. Она забыла дома любимую куклу и ни за что не хотела оставаться в Рейнольдс-Хаусе. Закатила настоящий скандал. Мы с Майклом остались ночевать у друзей, а Тесс с родителями поехала домой. Берег реки осыпался, размытый дождем, и их экипаж упал в реку. Кучеру удалось вытащить Тесс, но мои дядя и тетя… утонули.

Бартоломью посмотрел на свою ногу. Теперь многое из того, что сказала ему Тереза, обрело смысл. Она действительно разбиралась в его чувствах лучше, чем кто-либо из людей, выражавших свое сочувствие и жалость.

– А что сталось с куклой? – спросил он, немного помолчав.

– С куклой?

– Ну да, с той, без которой ваша кузина отказывалась лечь спать.

Амелия задумчиво посмотрела на деверя.

– Прежде никто не задавал мне этого вопроса. – Она вздохнула. – Спустя два дня после похорон Тесс выбросила ее. И больше никогда не заговаривала об этом.

И начала после этого превращаться в бриллиант, коим ее теперь все называли. Очаровательная, приятная в общении и вместе с тем запрятанная в самый крепкий на свете панцирь. Бартоломью откашлялся.

– Лакаби обмолвился, будто Стивен собирается купить мне инвалидное кресло.

– Да. Ваш камердинер сообщил ему о том, что вы выразили недовольство.

– Я передумал. Мне хочется иметь возможность передвигаться и не беспокоить при этом ногу.

Амелия улыбнулась, и улыбка согрела выражение ее строгих зеленых глаз.

– Рада это слышать.

Да, Бартоломью необходимо принести свои извинения одной очень откровенной особе, обретшей наконец родственную душу, но лишь для того, чтобы быть отвергнутой.

Он не любил слово «надежда», потому что больше не верил в это понятие, но все же что-то копошилось в его душе, пробуждаясь к жизни. И чувствовал он это, лишь находясь рядом с Тесс.

Не успела Салли отдернуть шторы в спальне Терезы на следующее утро, как та уже встала. Слава Богу, ночь закончилась: спать – только время зря терять.

– Ты не видела Майкла? – спросила Тереза служанку, помогавшую ей надеть платье из зеленого муслина с узором из белых веточек.

– Нет, мисс, вчера вечером он сказал, что утром уедет на прогулку.

Что ж, неудивительно. Парламент начинал работать рано, поэтому лишь утром брат был свободен. – Спасибо.

– Мы снова поедем к леди Гарднер? – спросила Салли, закончив укладывать Терезе волосы.

– Нет. Не сегодня. Я хочу купить ленту, которая подходила бы по цвету к моему новому темно-красному платью. – На самом деле Терезе было не до нарядов. Просто если она останется дома, то начнет расхаживать из угла в угол, отчаянно желая оказаться совсем в другом месте. – Отправимся примерно через час.

Служанка присела в реверансе.

– Конечно, миледи.

Спускаясь к завтраку, Тереза заметила стоящего в холле дворецкого.

– Доброе утро, мисс Уэллер, – произнес тот, почтительно склонив голову.

– Рамзи, после завтрака мне понадобится экипаж.

– Хорошо, мисс.

– Спасибо. – Тереза остановилась, заметив на столике в холле чудесный букет белых гвоздик и маргариток. Подойдя ближе, она наклонилась, чтобы прочитать прилагавшуюся к нему карточку. Очевидно, лорд Уилкокс окончательно пал жертвой чар бабушки Агнес. Внезапно в голове Терезы родилась отчаянная идея, и сердце ее затрепетало.

– Рамзи, если я, к примеру, захочу послать букет цветов больному другу, как это сделать?

– Я позабочусь об этом, мисс. Если хотите, можете подписать карточку, и я пошлю ее вместе с адресом получателя к цветочнице. Впрочем, вы, возможно, захотите, чтобы букет доставил кто-то из слуг.

– Я подумаю.

Тереза задумчиво поджала губы. Можно, конечно, сказать, что она посылает цветы Амелии, но ведь на карточке будет стоять другое имя. Если цветочница или кто-то из слуг прочитает его, то скандал неминуем и она сама будет в этом виновата.

– Мне отдать распоряжение?

Тереза на мгновение прикрыла глаза, силясь вспомнить хоть одно правило, которое позволило бы ей послать цветы мужчине, не являющемуся членом ее семьи.

– Нет, благодарю вас, – вслух произнесла она. – Я просто поинтересовалась.

– Как скажете, мисс.

Тереза съела персик и несколько гренков, а потом уселась с рукоделием возле окна поджидать Харриет, с которой собиралась пойти за покупками. Толли в любом случае не заслужил цветов. Более того, он обязан перед ней извиниться. И вообще, ведь это он первым ее поцеловал.

– Кто заболел? – спросил Майкл, входя в комнату. Еле слышно ойкнув от неожиданности, Тереза дернула голубую нитку, которой вышивала.

– Господи! Я чуть из туфель не выпрыгнула.

– Трусиха! Если хочешь послать цветы, нужно делать это рано утром, пока букеты не начали увядать на солнце.

– Я сказала Рамзи, что передумала.

– А. – Майкл неожиданно прищурился. – Ты же не станешь посылать цветы полковнику Джеймсу?

Дьявол.

– Я же только что сказала тебе, что не собираюсь этого делать.

– Хорошо. Потому что я тебе запрещаю. Тебе же не нужны косые взгляды и пересуды за спиной?

Сдвинув брови, Тереза отложила рукоделие.

– Я уже согласилась с тобой, братец, так что перестань меня отчитывать.

Майкл посмотрел на сестру:

– О, я лишь хотел убедиться, что ты все поняла.

– Разумеется.

– Хм. – Майкл принялся раскачиваться, переваливаясь с пятки на носок. – А что это тебе взбрело в голову послать цветы полковнику? Он тебе нравится?

– Не знаю. – Тереза нахмурилась и быстро добавила: – Вполне возможно.

Майкл захлопнул рот и ошеломленно посмотрел на сестру:

– Что ты сказала?

– Бартоломью не такой, как все. Я нахожу его… интересным.

Майкл упал в кресло.

– Ну все, – простонал он. – Пошлите за бабушкой Агнес и двоюродным дедушкой Гарри и наймите гробовщика.

– О, перестань разыгрывать драму, – воскликнула Тереза, разворачиваясь лицом к брату. – А собственно говоря, что ты имеешь против?

– Ты думала, почему находишь этого мужчину таким… интересным?

Хорошее настроение начало понемногу улетучиваться.

– Он довольно привлекателен.

– Тесс! Ты знаешь, о чем я.

Майкл никогда не произнесет этого вслух. Ни он, ни Амелия, ни бабушка ни разу не обвинили ее – по крайней мере вслух – в смерти родителей, потому что до той злополучной ночи Тереза была вполне примерным ребенком. И после нее тоже. Тереза поднялась с кресла.

– А что, если ты все понял превратно? Я увидела в нем родственную душу, а ты подумал, что меня просто увлекает перспектива общаться с тем, кто никогда не станет моим мужем.

– В любом случае это не слишком удачная идея. Если тебе нужен супруг, прими предложение Монтроуза. Он настоящий джентльмен.

– Не нужно давать мне советы, Майкл. Ты же знаешь, я всегда поступаю правильно. Как истинная леди.

– До этого момента.

Тереза указала пальцем на дверь:

– Прочь! Я занята. Майкл поднялся с кресла.

– Хорошо. Я уйду. Но я непременно расскажу бабушке о том, что ты чуть было не послала цветы мужчине и что ты неравнодушна к полковнику Джеймсу. Уж ее ты послушаешь!

Произнеся эту угрозу, Майкл вышел за дверь.

– Черт, – пробормотала Тереза, вновь опускаясь в кресло.

Менее всего ей было нужно, чтобы брат и бабушка читали ей лекции по благопристойному поведению. Она и сама знает, что прилично, а что – нет. И все же сейчас ей почему-то ужасно хотелось совершить именно какой-то непредсказуемый поступок. Это немного пугало Терезу, потому что на протяжении целых тринадцати лет она не испытывала подобного искушения.

Кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – отозвалась Тереза и сдвинула брови, однако вместо бабушки Агнес или Харриет в комнату вошел дворецкий.

– Мисс Тесс, к вам посетитель.

Она не договаривалась с кем-либо о прогулке или позднем завтраке. Тереза была в этом уверена, ибо каждый вечер проверяла список дел на следующий день.

– Харриет? Что-то рано.

– Мужчина. Он не назвал своего имени. Лишь сказал, что хочет видеть мисс Уэллер и будет ждать ее на подъездной аллее.

– Где-где? – спросила Тереза.

Очень странно. Ведь обычно ее посетители желали войти в дом. Поднявшись с кресла, Тереза подошла к занавескам, закрывавшим высокие окна гостиной. С замиранием сердца она выглянула на улицу. В центре небольшой полукруглой подъездной аллеи сидел в кресле мужчина, а второй стоял позади него.

– Господи, – выдохнула Тереза и, задернув штору, поспешила в холл.

Наконец-то Бартоломью Джеймс приехал ее повидать.

Глава 11

Остерегайтесь мужчин, скрывающих свои истинные намерения. Несколько вскользь брошенных слов еще нельзя считать предложением руки и сердца. Джентльмен, которому не под силу произнести фразу «Я подыскиваю себе жену», скорее всего никогда не сделает официального предложения.

«Руководство для леди по благопристойному поведению»

Дверь дома распахнулась, и Бартоломью затаил дыхание. Ведь вполне вероятно, что вместо Терезы на пороге появится дворецкий с просьбой покинуть их дом.

Но это была она. Тереза возникла в дверном проеме и поспешно спустилась по ступеням.

– Вот так сюрприз, – произнесла она, вскинув бровь, и Бартоломью шумно выдохнул. – Доктор Прентисс знает, что вы снова разгуливаете по улицам?

Бартоломью понравилось это слово. «Разгуливаете» – совсем не то что «полностью зависите от камердинера, так как сами встать не можете». Он уселся в кресле поудобнее.

– Нет. Он и не догадывается, что я встал с постели, – ответил он. – Я хотел извиниться.

– Понимаю. Лакаби, на кухне есть восхитительное свежее печенье. Скажите повару, что я велела вас угостить.

Камердинер отдал Терезе честь.

– Не премину воспользоваться вашим предложением. – Прежде чем Бартоломью успел возразить что-либо, Лакаби скрылся за дверью дома.

– Проклятый олух, – пробормотал Бартоломью.

Губы Терезы дрогнули.

– Рамзи! – крикнула она. – Я буду в саду. Однако дворецкий продолжал стоять в дверях.

– Позвать Салли?

– Нет необходимости.

Кивнув и в последний раз с подозрением взглянув на Бартоломью, дворецкий закрыл за собой дверь. Подъездная аллея была не слишком уединенным местом, но по крайней мере Тереза не отказалась принять его. Вчера Бартоломью понял для себя кое-что. Раньше Тереза Уэллер казалась ему интригующей, забавной, но нисколько не загадочной. Однако после рассказа Амелии он начал ею восхищаться.

Она наверняка винила себя в смерти родителей и именно поэтому относилась к себе и другим слишком требовательно. Ведь однажды она уже нарушила общепринятые правила и жестоко поплатилась за это.

– У меня лицо испачкано? – спросила Тереза.

– Нет.

– Тогда почему вы на меня так смотрите?

С минуту Бартоломью раздумывал над тем, не сказать ли ей, что он знает о смерти ее родителей и понимает мотивы ее поступков. Но потом он решил, что это будет нечестно по отношению к Терезе. Ведь она знала о нем так мало, а рассказать больше он отказывался.

– Вы очень симпатичная, – неожиданно резко бросил он и тут же поразился собственной неловкости. Ведь он приехал, чтобы извиниться.

– Вы тоже. – Одарив Бартоломью улыбкой, Тереза подошла к его креслу сзади.

Полковник нахмурился:

– Не вздумайте меня возить.

– Я отослала Лакаби, и вовсе не хочу стоять посреди улицы на виду у всех.

Кресло пришло в движение и покатилось в сторону сада, слегка покачиваясь и подскакивая на выложенной камнями дорожке. Каждый такой толчок отзывался в колене Бартоломью острой болью, но он, стиснув зубы, молчал. Утро превратилось для него в настоящую пытку. Сначала он прошел испытание дикой болью, когда его спускали по лестнице, а потом мучился от того, что кто-то невидимый толкает его кресло сзади и указывает, куда и как далеко он может ехать.

Оказавшись в саду Уэллер-Хауса, Тереза поставила кресло под раскидистым дубом, а сама села рядом на небольшую каменную скамью.

Сложив руки на коленях, она выжидательно посмотрела на Толли.

– Я жду! – сказала она через минуту.

– Чего же?

– Начинайте извиняться. Ведь вы за этим приехали?

– Я уже сделал это.

– Что-то не слышала. Вы только сказали, что хотели извиниться. И что же?

Будь на месте Терезы кто-нибудь другой, Бартоломью немедленно передумал бы, развернул кресло и покатил что есть силы домой. Но каждый раз, когда мисс Уэллер оказывалась рядом, все становилось с ног на голову.

– В таком случае извините меня за грубость и злость.

– Я принимаю ваши извинения.

– Благодарю вас.

Тереза склонила голову набок.

– А я прошу у вас прощения за чрезмерное любопытство.

Ну вот. Теперь и он будет чувствовать себя виноватым в том, что расспрашивал о прошлом Терезы.

– Я не должен был…

– Ну что вы. Вообще-то я собиралась послать вам букет цветов в качестве извинения, – продолжала Тереза, широко улыбаясь. – Так что, возможно, вы спасли меня от скандала.

Бартоломью внимательно посмотрел на нее.

– Что за игру вы затеяли, Тереза? – наконец спросил он.

– Что ж, если вы до сих пор не поняли моих намерений, прошу прощения еще раз, – чопорно произнесла она. – Я хочу узнать вас лучше, Толли.

Бартоломью откашлялся.

– В последние несколько месяцев мне не доводилось целовать женщин, – медленно начал он, борясь с ощущением, что не заслуживает чести вести эту беседу и вообще находиться здесь. Однако Тереза не спускала с него своих ясных серо-зеленых глаз, и он продолжил: – Но я тоже не прочь узнать вас поближе.

Плечи Терезы опустились.

– Слава Богу! Я не могла заснуть всю ночь, раздумывая над тем, как объявить вам о своем желании быть с вами рядом. Не только сейчас, но и в будущем.

Бартоломью незаметно пошевелил пальцами ног. Ему стало больно – значит, это не сон. Впрочем, не исключено, что он бредит, но тогда в своих навеянных жаром фантазиях он скорее увидел бы их обоих обнаженными, нежели услышал неожиданное признание в том, что Тереза готова соединить с ним свою судьбу.

– Позвольте спросить: что заставляет вас считать меня подходящим для брака? Меня – развалину?

– Не набивайтесь на комплименты, полковник, – ответила Тереза. – Просто я никогда еще не питала симпатии к кому-либо из мужчин. Но вы кажетесь мне таким… таким неотразимым, и я хочу понять почему.

Нет, этого не может быть. Удача изменила Толли много месяцев назад, отняв у него всякую надежду на счастье. И вот оказывается, что Тереза так же увлечена им, как и он – ею. Бартоломью откашлялся.

– Должен признаться, что я не слишком подходящий кандидат на роль мужа. Особенно вашего, Тереза.

– Я так не думаю.

– Но все же я здесь, – повысил голос Бартоломью, раздумывая над тем, когда же его поразит молния за чрезмерную наглость и желание обладать Терезой, – наношу вам визит. Вы кажетесь мне более приемлемой, чем большинство моих знакомых прекрасного пола.

– Почту это за похвалу. – Тереза улыбнулась. Не удержавшись, Бартоломью улыбнулся в ответ.

– Вам лучше бежать от меня без оглядки, дорогая.

Она склонила голову набок.

– Стало быть, ваши намерения не слишком честны?

– Еще не знаю. – Ухватившись за край скамьи, Толли подтянул кресло ближе. – Поцелуйте меня снова. Возможно, это поможет мне определиться.

– Не так быстро. Я просила, чтобы вы приезжали ко мне с визитами на протяжении нескольких недель, но сегодня лишь первый.

– Вы не можете принимать в расчет дни, когда я лежал без сознания.

– И тем не менее.

– Но теперь-то я решился, – напомнил Бартоломью. – Я не могу с вами потанцевать и не нахожу удовольствия в разговорах о погоде. Но я здесь.

Тереза задумчиво посмотрела на полковника.

– Все мои кавалеры говорят, что хотят получше со мной познакомиться, понять, насколько мы подходим друг другу. Они приглашают меня в театры, на прогулки и улыбаются, когда я покупаю безделушки, которые мне совсем не нужны.

И конечно, они хотят беседовать со мной как можно больше. – Тереза пристально смотрела на Бартоломью, в ее взгляде читалась смесь изумления, восхищения и откровенная нервозность. – А что можете предложить вы?

Бартоломью полагал, что покончил с риском, авантюрами и жизнью в целом. Но у Провидения в лице Терезы Уэллер, очевидно, было на этот счет свое мнение.

– Хотя бы сидеть с вами в экипаже, черт бы его побрал, – ответил наконец Бартоломью, и его голос задрожал при мысли о том, как мало он способен на что-то в настоящее время.

– В таком случае, полагаю, завтра вы вполне могли бы отвезти меня на прогулку.

Бартоломью кивнул. Есть только один способ доказать Терезе, что они друг другу не подходят, – позволить ей проводить с ним как можно больше времени. Наверное, ему удастся даже убедить себя в том, что это ради ее же блага, если, конечно, он сможет заставить свое сердце успокоиться и не колотиться так сильно о грудную клетку.

В полдень Тереза уже сидела на обитом кожей сиденье двухколесного экипажа. Но не с полковником. Слегка подавшись вперед, она помахала рукой Марианне Хопкинс.

– Какое чудесное сегодня платье на Марианне, вы не находите?

Маркиз Монтроуз посмотрел в указанном направлении.

– Прелестное. – Он умело обогнул остановившееся посреди дороги ландо. – Парламент соберется завтра не раньше двух часов пополудни. Позвольте пригласить вас на ленч. Часов, скажем, в одиннадцать.

– У меня уже запланирована встреча, – ответила Тереза и уже в сотый раз вспомнила выражение лица Бартоломью, появившегося на подъездной аллее ее дома всего несколько часов назад.

– Отмените. Я знаю, что вы предпочитаете проводить время со мной, – настаивал маркиз.

– Не заставляйте меня быть невежливой, Александр.

– И кто же он? Не Лайонел, надеюсь.

Тереза сложила руки на груди.

– Я не играю в игру «Угадай-ка». Давайте поговорим о чем-нибудь еще или отвезите меня домой.

Маркиз повиновался, но продолжал исподтишка бросать на Терезу заинтересованные взгляды.

– Если бы это был Хеннинг или Далтри, вы бы сказали мне. Ведь они для вас всего лишь друзья. Стало быть, это кто-то, кто вам нравится, я прав? Вы просто обязаны мне признаться.

– Это семейные дела, – произнесла Тереза, незаметно скрестив пальцы. – Мне не нравится, что вы столь дотошно выпытываете, где и с кем я провожу время.

– Ну накажите меня, – сказал маркиз. – Только не ждите, что я перестану ревновать. Да и как это возможно, когда вам уже по меньшей мере девять раз делали предложение.

– Каждое из которых я отклонила.

– И мое тоже. И все же мы сейчас вместе.

– Тесс!

Тереза удивленно подняла глаза и увидела едущих навстречу верхом леди и лорда Гарднер.

– Стивен, Амелия! – с улыбкой воскликнула девушка. – Должна признаться, я недооценила вас, милорд. Как вам удалось заставить мою кузину сесть на лошадь?

Амелия улыбнулась в ответ, и в ее глазах заплясали веселые искорки.

– Мой муж обладает удивительным даром убеждения.

– Это видно.

Стивен рассмеялся:

– Она и не очень сопротивлялась. Кстати, ваш пациент позволил мне купить ему инвалидное кресло. Более того, он даже выезжал из дома нынче утром.

Щеки Терезы окрасил румянец. Она-то точно знала, куда сегодня утром ездил Толли.

– Чудесно, – вслух произнесла она. – Я рада, что ему лучше.

– Как думаете, ваш брат одолжит мне свое ландо? – продолжил виконт. – Толли изъявил желание прогуляться, когда его нога станет причинять ему меньше боли.

Стало быть, Бартоломью ничего не рассказал родным об их с Терезой странной договоренности.

– Уверена, он вам не откажет. Я попрошу его.

Поговорив немного с Терезой, лорд и леди Гарднер поехали дальше. Внешне лорд Гарднер и его младший брат были очень похожи. Но при этом Стивен являлся джентльменом во всех отношениях, в то время как Бартоломью был диким и суровым, как море во время шторма. Бури и грозы никогда не прельщали Терезу. До недавнего времени.

Осознав, что она вновь погрузилась в раздумья, Тереза тряхнула головой и посмотрела на Александра. Тот взирал на нее с непроницаемым лицом.

– Что такое? – спросила Тереза.

Маркиз пожал плечами.

– Ничего. Давайте поедем посмотрим шляпки на Бонд-стрит? – Щелкнув языком, он развернул коляску к выезду из парка.

Тереза одарила маркиза улыбкой, и тот не стал более расспрашивать ее о назначенных на завтра встречах. Из всех ее кавалеров Монтроуз оказался самым настойчивым, и она вполне серьезно относилась к его ухаживаниям. Если Толли действительно намерен пригласить ее на прогулку и собирается продолжать наносить ей визиты, Александру придется объявить, чтобы тот не терял больше времени даром.

Червь сомнения принялся грызть душу Терезы. Монтроуз определенно был более надежным и заслуживающим доверия мужчиной. Но с другой стороны, ее дебют состоялся пять лет назад, спустя еще три года она ответила на предложение Монтроуза отказом и до сих пор оставалась незамужней. Так кто же такой Бартоломью – открывшийся перед ней новый горизонт или последний урок, призванный еще раз доказать, сколь опасные последствия влечет за собой непристойное поведение?

Вскоре Тереза вернулась домой. Вечером они с Майклом и бабушкой намеревались отправиться в театр, но до того момента, как ей нужно было собираться, оставалось еще примерно два часа, которые Тереза хотела провести в одиночестве. Однако едва она переступила порог дома, на верхней ступени лестницы возникла фигура леди Агнес.

– Зайди ко мне, Тесс, – произнесла она и удалилась в свои покои.

Сдвинув брови, Тереза двинулась за главой семьи на оккупированную котами территорию и нашла бабушку в просторной гостиной на втором этаже, давно уже превратившейся в кошачий рай. Уворачиваясь от свисающих отовсюду клочьев шерсти, осторожно обходя игрушечных мышей, сделанных из клочков бычьей шкуры, и связанные в пучок перья, она двинулась в дальнюю часть гостиной. Бабушка Агнес восседала на небольшом диване возле окна. Ее окружали кошки. Они сидели рядом на диване, лежали, свернувшись в клубок возле ее ног, и довольно урчали на коленях.

– Вы хотели поговорить со мной, бабушка?

– Видишь ли, в твоем возрасте я была довольно дерзкой и отчаянной девицей, – произнесла леди Уэллер, поглаживая серо-черного кота Пусси, примостившегося у нее на коленях.

– Знаю. Я много раз слышала ваши истории.

– Но я никогда не рассказывала тебе о том, как однажды послала мужчине цветы, не так ли?

Тереза недоуменно заморгала.

– Не припомню.

Леди Агнес переложила кота на диван.

– Это потому, что я никогда не совершила бы столь возмутительного и скандального поступка! – воскликнула она. – Одно дело иногда обходить общепринятые правила стороной, но совсем другое – дерзко попирать их.

– Я же сказала Майклу, что оставила эту идею. Это был всего лишь мимолетный каприз, причуда. Не знаю, отчего вы оба решили, будто я внезапно сошла с ума.

Выражение лица пожилой леди смягчилось.

– Я знаю, что ты не склонна к шокирующим поступкам, моя дорогая, – более четко произнесла Агнес. – Я просто была удивлена.

– В любом случае посылать цветы больше не нужно. Полковник приезжал сегодня, и мы поговорили. Завтра собираемся на прогулку. – Тереза не хотела вдаваться в подробности. По крайней мере до тех пор, пока они с Толли не придут к какому-либо соглашению или в ней вновь не проснется благоразумие. Семья Терезы, как никакая другая, заслуживала того, чтобы она вела себя благопристойно. Холодное чувство вины окатило девушку с головы до ног. Не стоило ей следовать мимолетному порыву! И все же мысль о том, что скоро она снова увидит Толли, согревала ее сердце.