Текст книги "Таинственный берег"
Автор книги: Сьюзан Ховач
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Глава четвертая
Джастин приехал в Сент-Ивс, когда часы на церкви возле гавани показывали три. Все улицы были забиты гуляющими, они вылезали даже на проезжую часть. Это делало езду на автомобиле рискованной. В Сент-Ивсе правили пешеходы, они диктовали свои порядки водителям, и машины еле ползли по узким улицам.
Вырвавшись наконец на простор автомобильной стоянки и заглушив двигатель, Джастин почувствовал облегчение. Он вышел из машины. Воздух был свежий, с привкусом соли, солнце грело восхитительно нежно. Когда Джастин поднимался по ступенькам вдоль городской стены, он наблюдал, как над рыбачьими лодками в гавани кружатся чайки. Белые домики, гроздью висевшие на склоне обрывистого полуострова под горячим летним небом, казались принесенными сюда из лазурного Средиземноморья.
Джастин поднимался по каменным ступеням, ведущим к верхней улице. А там была еще одна узкая мощенная булыжником улочка, ведущая вверх. Дверь под номером пять была голубого цвета, какие-то ползучие растения обвивали окна и сходились вместе над крыльцом.
Он позвонил.
Дверь открыла женщина. Она говорила с лондонским акцентом, была одета, как одеваются в Лондоне, а на тыльной стороне ее ладони был виден мазок краски.
– Можно видеть Еву? – неуверенно произнес Джастин, чувствуя, что вдруг стал нервничать.
– Да, да, вас ведь ждут, не так ли? Проходите. Она наверху – вторая дверь по правой стороне.
– Спасибо.
Холл был обильно украшен орнаментом по меди и латуни. Джастин крепко сжал рукой поручень лестничных перил и спокойно стал подниматься наверх, не задерживаясь и не оборачиваясь назад. Женщина наблюдала за ним. Он чувствовал, как ее глаза осматривают его с головы до ног, а сама она размышляет, кто он такой и что его может связывать с женщиной, которая ждет наверху. Но он не остановился, а в следующую секунду уже был на площадке и задержался, чтобы перевести дыхание. Ему внезапно стало очень жарко.
Вторая дверь по правой стороне была прямо перед ним. Он сделал шаг вперед и поднял руку, чтобы постучать.
– Войдите, – послышался голос из-за двери.
И Джастин внезапно вернулся в прошлое: маленький мальчик, который, увидев нетронутый ужин перед закрытой дверью, стучит, чтобы узнать, может ли он съесть еду, от которой она отказалась.
Он стоял неподвижно. Память напряженно работала.
– Входите, – опять позвала женщина, и в тот момент, когда он шевельнулся, чтобы повернуть дверную ручку, она уже открывала дверь.
Она его не узнала. Он уловил всплеск разочарования, затем – раздражения и почувствовал, что уши его заалели, а сам он в полной растерянности.
– Вы, наверное, пришли к кому-нибудь другому, – сказала она резко. – Кого вы ищете?
Он сглотнул, все вежливые и нужные слова были забыты. Джастин страшно паниковал и сам не мог понять, как он осмелился прийти. Он уставился на кончики ее туфель. На ней были белые сандалии, легкие и элегантные. Несмотря на свою растерянность, он отдавал себе отчет в том, что ее элегантная одежда была слишком стильной и хорошо сшитой для краткого двухдневного отдыха за пределами Лондона.
– Подождите минуту, – сказала она. – Я вас знаю.
Он откашлялся. Теперь уже он был настолько уверен в себе, что мог посмотреть ей в глаза. В ее голосе не было враждебности, только удивление, и он почувствовал себя лучше.
– Вы – Джастин, – сказала она вдруг.
Он кивнул.
Секунду она стояла не двигаясь, а потом открыла дверь шире и, повернувшись к нему спиной, вошла в комнату.
– Лучше вам войти, – бросила она через плечо.
Комната была маленькая, из окна открывался вид на крыши, а вдалеке виднелось сияющее над морем солнце.
– Ты не особенно похож на родителей, верно? – спросила она рассеянно, садясь на табуретку у сплошь заставленного туалетного столика и отряхивая пепел в сувенирную пепельницу. – Я едва тебя узнала. Ты так сильно похудел.
Джастин осторожно улыбнулся. Присев на краешке кровати, он немного расслабился.
– Ну, хорошо, – сказала она наконец. – Зачем ты приехал? Ты мне привез записку от отца?
– Нет, – сказал он. – Отец не знает, что вы здесь. Ваша записка по ошибке попала ко мне, и я ему ее не показал. Я не видел причины, зачем вам беспокоить моего отца, когда у него более или менее медовый месяц.
Ева была задета. Когда она резко повернулась к нему, в ее глазах он увидел ярость.
– В какую же, черт возьми, игру ты играешь? – холодно спросила она.
Робости как не бывало. Он с вызовом посмотрел на нее.
– Вы хотели поговорить о том, что произошло в Клуги десять лет назад. Вы хотели поговорить о Максе.
– С твоим отцом, а не с тобой.
– Я знаю больше, чем вы думаете.
Она скептически улыбнулась.
– Как ты можешь что-то знать? – спросила она. – Ты же был тогда ребенком и не мог понимать, что происходит. Так что же ты можешь знать?
– Я видел, как умерла моя мать, – сказал он и заметил, что Ева смотрит на него широко раскрытыми глазами. – Я видел все, вы понимаете? Я шел за убийцей по дорожке вдоль обрыва той ночью и видел, как он столкнул мою мать с дорожки вниз, толкнул ее на смерть.
Вскоре после пяти Сара пошла к дому посмотреть, не вернулся ли Джон. Александер остался в бухте. У подъездной дорожки рядом с серебристо-серым «роллс-ройсом» Макса стоял голубой «хилмен». «Интересно, кто бы это мог быть?» – подумала она, входя в прохладный, кажущийся темным после блистающей яркости раннего вечера холл. Задержавшись на минуту у зеркала, чтобы привести в порядок волосы, она вошла в гостиную.
Мэриджон сидела у письменного стола. За ее спиной, ближе к левому плечу, чтобы были видны лежащие на столе бумаги, стоял высокий мужчина с приятным лицом, спокойными глазами и волевым ртом. Оба вздрогнули от неожиданности, когда Сара вошла в комнату.
– А, это ты… – Мэриджон на минуту отложила ручку. – Майкл, дорогой, это Сара… Сара – Майкл Риверс.
– Рад познакомиться, – сказал с улыбкой Риверс, глядя на нее испытующе. Но постепенно его взгляд потеплел. – Могу я поздравить вас с замужеством? Думаю, запоздалые поздравления все же лучше, чем никакие.
– Спасибо, – робко сказала она. – Большое спасибо.
Все молчали. Сара, чувствуя себя неловко и словно пытаясь объяснить свое присутствие, сказала:
– Я… я подумала, а вдруг Джон уже приехал. Он не сказал, во сколько вернется из Пензанса, но я думала, может быть…
– Нет, – сказала Мэриджон, – его еще нет. – Она повернулась к Майклу. – Дорогой мой, сколько еще этих штук я должна подписать?
– Вот еще здесь трансферт.
Он опять наклонился над ней, и что-то в его движениях заставило Сару отвести глаза. Вспомнились слова Джастина: «Было очевидно, что он ее любит. Он целовал ее на людях и по-особенному улыбался ей. Боже мой, ты же знаешь! Когда ты, маленький мальчик, замечаешь такое, то становится стыдно…»
Казалось странным, что они в разводе.
– Прекрасно, – сказал Риверс, собирая бумаги; Мэриджон положила ручку. – Завтра я заберу это в Лондон.
– Ты остановился где-нибудь здесь поблизости?
– У Хоукинсов в Муллионе.
– У Хоукинсов? Ну конечно! Они все еще живут в том маленьком коттедже у гавани?
– Нет, они… – Он замолчал и прислушался.
Мэриджон тоже прислушалась.
Сара почувствовала, что ее сердце забилось сильнее. Она тоже посмотрела на дверь.
Издалека донесся звук хрустевших по гравию шагов.
– Это, наверное, Джон, – сказал Риверс. – Ну, я должен идти. Я свяжусь с Мейсоном по поводу ценных бумаг и позвоню.
Но Мэриджон все еще слушала. Шаги раздавались уже на крыльце, миновали входную дверь, вот они стали слышны в холле.
Повисла странная пауза. Шаги приближались.
– Джон, – внезапно позвала Мэриджон.
Щелкнул язычок замка, дверь широко распахнулась.
– Привет, – сказал Джон невозмутимо. – Как дела. Майкл? Привет, Сара, дорогая, ты себя уже лучше чувствуешь? – Он наклонился и поцеловал ее.
– Намного лучше, – сказала она, сильно сжав его руку, когда он целовал ее. Она осознала свой непроизвольный жест только тогда, когда муж уже отошел к письменному столу.
Джон повернулся к Риверсу.
– Почему ты не позвонил, что приедешь, Майкл? Обедать останешься?
– Нет, – сказал Риверс. – Я приехал на пару дней с друзьями и заскочил, только чтобы обсудить несколько деловых вопросов с Мэриджон.
– Позвони своим друзьям и скажи, что останешься у нас обедать. Они же не будут против, верно? Оставайся.
– Боюсь, это невозможно, – сказал Риверс любезно. – Но все равно, я очень благодарен.
– Мэриджон! – обратился Джон к сестре. – Тебе бы хотелось, чтоб Майкл остался на обед, правда? Уговори его.
Взгляд Мэриджон был ясным и чистым. Она повернулась к Майклу.
– Ну, Майкл! – только и сказала она. – Пожалуйста.
Он пожал плечами, одновременно сделав бессильный жест рукой, а она тепло улыбнулась ему, и он сдался.
– Когда ты в последний раз обедал со мной?
Майкл снова пожал плечами и не ответил. Сара почувствовала, что он соглашается остаться вопреки собственному желанию.
– Сара, где Макс? – спросил Джон. Она вздрогнула от неожиданности.
– Он… он еще в бухте, загорает.
– А Джастин?
– Он, по-видимому, все еще в Сент-Ивсе, – сказала Мэриджон, подходя к французскому окну. – Майкл, идем в сад. Садись в качалку и хоть ненадолго забудь все эти ужасные юридические бумаги. Думаю, Джон хочет побыть с Сарой наедине.
Это было сказано для пущего эффекта, думала Сара. Для того чтобы создать какое-то определенное впечатление у Майкла. И Джон играет в ту же игру. Он придумал сценарий на этот вечер, а Мэриджон подыгрывает ему – реплика за репликой. Его сценарий предусматривает пригласить Майкла к обеду, создать впечатление, что прошлое похоронено и забыто. Они хотят показать ему, что все в норме и им нечего прятать и скрывать.
Мысли беспорядочно метались в ее мозгу, несмотря на то что она пыталась подавить нарастающее чувство паники. Как могли Джон и Мэриджон действовать так согласованно, если Джон даже не знал, что Майкл вечером заедет. Но он знал. Входя в комнату, он сказал: «Привет, Майкл!», – хотя не мог знать, что Майкл в комнате… Возможно, он узнал машину Майкла. Но ей меньше десяти лет! Джон не мог видеть ее раньше. И все же он знал, знал раньше, чем открыл дверь, что в комнате вместе с Мэриджон будет Майкл…
– Пойдем наверх, дорогая, поговорим, – сказал Джон, обнимая ее за талию. – Я хочу принять душ и переодеться. Пойдем, ты мне расскажешь, как ты провела время.
Сара пошла наверх и, пока он стоял под душем, а потом яростно растирался жестким полотенцем, сидела на краешке ванны. Он рассказал ей о своем приятеле из Пензанса и подробно описал прогулку на моторной лодке. Наконец, вернувшись в спальню, чтобы одеться, он улыбнулся ей и сказал:
– Ну, теперь расскажи мне, что делала. Ты вряд ли сказала мне сегодня больше двух слов! Ты меня еще любишь?
Она вдруг почувствовала комок в горле и глубокую беспричинную боль, которая против ее воли все нарастала.
– О Джон… – Это было все, что она могла сказать, а в следующее мгновение была в его объятиях, прижалась лицом к его груди, стараясь сдержать рыдания, сотрясавшие ее тело, а он целовал глаза, чтобы остановить слезы.
– Сара, – сказал он огорченно, – Сара, дорогая Сара, что с тобой? Что случилось? Что я такого сказал?
– Я… – Она собрала все свои силы и попыталась смотреть ему прямо в глаза. – Джон, я хотела попросить тебя, мне очень нужно…
– Скажи, что именно, – мгновенно ответил он, – и ты это получишь. Просто скажи мне, чего ты хочешь.
Она вздохнула поглубже, вытерла слезы.
– Я хочу уехать обратно в Канаду, Джон, я не хочу больше оставаться здесь. Я просто хочу уехать домой. Пожалуйста, Джон, давай уедем. Я не хочу оставаться здесь. Мне очень жаль, но я…
– Я не понимаю, – сказал он. – Почему ты не хочешь пожить здесь? Я предполагал, что мы пробудем здесь еще неделю.
Теперь она уже не могла плакать. Она только смотрела ему прямо в глаза и думала: «Это все правда. Что-то в самом деле есть. Макс не лгал. Что-то неуловимое, что-то такое, что невозможно описать словами, именно так, как он говорил. Все это так и есть».
– Мне казалось – тебе здесь понравилось. Почему тебе тут плохо? В чем дело?
Она молча покачала головой.
– Мэриджон…
– Что Мэриджон? – спросил он. Слишком быстро спросил, а потом старался скрыть раздражение, вызванное тем, что выдал собственные чувства.
– Я ей не нравлюсь.
– Вздор. Она считает, что ты очень хорошенькая и как будто специально создана для меня. Она очень рада, что я женился на такой девушке.
Сара отвернулась от него, но он крепко держал ее и не отпустил.
– Иди ко мне.
Полотенце соскользнуло с его бедер. Джон отнес ее на постель, и внезапно она прижалась к нему в порыве страсти и желания, которое казалось ей ужасным, потому что она боялась, что он не откликнется.
– Сара… – В его голосе прозвучало удивление, он был потрясен, но не безразличен. И сразу в ответ на се желание вспыхнула страсть.
Чем больше любви Сара давала ему, тем больше он хотел этой любви, слияние было полным и ошеломляющим.
Когда наконец они разжали объятия, пот слепил ей глаза, на щеках были слезы, а тело болело и казалось разбитым.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя.
Он все еще тяжело дышал, все еще дрожал, его пальцы были судорожно сжаты в кулаки, а глаза крепко зажмурены, как будто от боли. «Он не может расслабиться, – думала она, – и я тоже не могу. Здесь нет покоя. Нам надо сейчас немного поспать, но мы не сможем уснуть. Здесь нет покоя, здесь нельзя отдохнуть».
– Джон, – сказала она. – Джон, дорогой, увези меня отсюда. Давай уедем завтра. Пожалуйста. Давай вернемся в Лондон, вернемся в Канаду, куда угодно, только бы не оставаться здесь.
Его кулаки были сжаты так крепко, что кожа на косточках побелела?
– Почему? – спросил Джон. Он говорил, уткнувшись в подушку, и голос звучал грубо и враждебно. – Почему? Назови мне хоть одну серьезную причину.
Она молчала, он протянул к ней руки и властно притянул к себе.
– Дай мне еще пару дней, – сказал он. – Пожалуйста. Если ты любишь меня, дай мне еще немного. Я не могу уехать прямо сейчас.
Она попыталась произнести слово «почему», но не смогла, встала, пошла в ванную. Вернувшись, увидела, что он лежит в той же позе. Она начала одеваться.
Проходили минуты.
Сара села к зеркалу, стала причесываться, все еще не пытаясь заговорить.
Молчание становилось все плотнее.
– Сара, – сказал наконец Джон утомленно. – Сара, ну пожалуйста.
Она повернулась на стуле, чтобы видеть его.
– Мэриджон – твоя любовница?
Джон смотрел на нее в упор мрачным, тяжелым взглядом.
– Нет, – сказал он наконец. – Конечно, нет, Сара…
– Она была когда-нибудь твоей любовницей?
– Нет, – сказал он возмущенно. – Никогда!
– У тебя был с ней роман, когда погибла София?
– Нет! – крикнул он, спрыгивая с постели и идя через комнату к ней. – Нет, нет, нет! – Он схватил ее за плечи и начал трясти. – Нет, нет, нет…
– Джон, – сказала она мягко. – Тсс, Джон…
Он опустился на табурет рядом с ней.
– Если ты хочешь уехать именно по этой причине, то можешь выкинуть все из головы, – сказал он твердо. – Между нами нет ничего похожего на то, о чем ты думаешь. Она… – Он замолчал.
– Она, что?
– Она питает отвращение к физическим формам любви, – сказал он. – Она не может переносить, когда к ней даже случайно прикасается мужчина. Ты не замечала, как я избегаю до нее дотрагиваться? Ты не заметила, что я не поцеловал ее при встрече? Неужели ты ничего этого не заметила?
Она пристально смотрела на него. Он тоже посмотрел ей в глаза, его руки дрожали.
– Понятно, – сказала она наконец.
Он успокоился. И ей стало ясно, что Джон ничего не понял. Он думал, что Сара осознала лишь то, почему Мэриджон как бы отделена от всех. Но не знал, что она увидела в его глазах отчаяние.
Когда Сара спустилась вниз, в холле было спокойно и полутемно, и она решила, что остальные, наверное, еще в саду. Макса Александера тоже не было видно. Постояв у открытой двери, посмотрев на склон холма, послушав шум воды, доносившийся издалека, она прошла через холл и открыла дверь гостиной.
Риверс и Мэриджон были там. Когда она вошла в комнату, Риверс резко обернулся к двери, а сидевшая на тахте Мэриджон подняла глаза.
– Простите, – пролепетала Сара. – Я… я думала…
– Вам не за что извиняться, – любезно произнес Риверс. – Входите же. Мы как раз недоумевали, почему до сих пор нет Макса. Уж не смыло ли его приливной волной.
Мэриджон встала с тахты. На ней было простое легкое платье, облегающее, без рукавов, чудесного цвета. Ни косметики, ни украшений. Сара заметила, что она сняла даже обручальное кольцо.
– Куда ты идешь? – резко спросил Риверс.
– Пора накрывать к обеду.
Она не спеша подошла к двери и вышла в холл, не посмотрев на них.
В комнате царило молчание.
– Хотите что-нибудь выпить, Сара? – наконец произнес Риверс.
– Нет, спасибо.
Она села, платье собралось поперечными морщинками вокруг бедер. Сара размышляла, о чем же мог говорить Риверс перед тем, как она прервала его своим появлением. Она попыталась придумать какую-нибудь реплику, которая могла бы послужить началом светской беседы, чтобы разрядить напряженное молчание, когда Риверс спросил:
– Джон наверху?
– Да… да он там.
– Понятно. – Он стоял у тахты, держа в руке графин. – Вы уверены, что не хотите присоединиться ко мне и выпить?
Она опять покачала головой, наблюдая за тем, как он смешивает виски с содовой.
– Как долго, – спросил он в этот момент, – вы еще будете здесь?
– Я не знаю.
Он резко повернулся к ней, и, когда она взглянула на него, ей стало ясно, что он все понял.
– Вы хотите уехать, не правда ли?
– Нет, – солгала она из гордости. – Нет, мне здесь нравится.
– Я на вашем месте не остался бы тут надолго.
Она пожала плечами, изображая безразличие.
– Джон хочет остаться здесь еще на день-два.
– Не сомневаюсь. – Он сделал глоток, и она увидела, как его пальцы стиснули ножку бокала. – Я не сообразил, что вы оба сюда приедете, – сказал он наконец ровным голосом. – Не думал, что он опять встретится с Мэриджон. Она в свое время решила никогда больше его не видеть, насколько мне известно. Полагаю, Джон убедил ее изменить это решение.
Сара беспомощно посмотрела на Риверса. Откуда-то издалека донеслось шипение сковородки.
– Это он опять захотел увидеть ее. Я это знаю, потому что Джон приезжал ко мне, пытаясь узнать, где она. Естественно, я ничего не сказал. Я знал, она решила, что будет лучше для нее не встречаться с ним, и я также знал, что это будет гибельно, если…
Он замолчал.
На лестнице послышались шаги, Джон насвистывал старую американскую песенку в стиле кантри «Ты опять выиграл».
– Послушайте, – неожиданно сказал Риверс, – я должен поговорить с вами об этом. Это в наших общих интересах, вы понимаете? Я должен с вами поговорить.
– Но я не понимаю. Почему…
– Вы должны увезти Джона отсюда. Я не могу убедить Мэриджон уехать – мы ведь уже не муж и жена. Но вы можете убедить Джона. Господи, это же совсем не похоже на медовый месяц! Увезите его отсюда, увезите куда-нибудь. Обратно в Канаду, куда угодно, но увезите его подальше от этого места.
– От этого места?
– От Мэриджон.
Свист смолк, дверь открылась.
– Сара? Вот ты где! Пойдем со мной в бухту спасать Макса!
– Кажется, – сказал Риверс, – это именно он подходит к воротам.
– Ну, вот и он! – Джон вышел на лужайку. – Макс! – крикнул он, подняв руку в приветствии. – Где ты был, подлец этакий? Мы уже думали, что ты утонул!
Когда Сара поднялась, чтобы пройти за Джоном на лужайку, Риверс быстро подошел к ней.
– Давайте после ужина погуляем вдвоем, и я вам все объясню.
– Я…
– Вы должны выслушать меня, – перебил он. – Я думаю, вы не понимаете, какой опасности подвергаете себя.
Она смотрела ему в глаза, чувствуя, что кровь медленно отливает от лица. Молчание прервал Джон, который влетел как молния, чтобы смешать всем еще по одному коктейлю. Александер, лениво улыбаясь, вошел в комнату через французское окно.
– О Майкл! Надо же! Как в прежние времена! Как ты теперь, что поделываешь? Занимаешься юриспруденцией?
В течение нескольких минут шел несвязный, пустой разговор. Макс начал растолковывать преимущества своей последней машины. Джон подошел к Саре. Повернувшись ко всем спиной, он поцеловал ее в губы и сел рядом с ней на тахту.
– Все в порядке?
Когда она кивнула, он накрыл ладонью ее руку и остался сидеть в этой позе. Она смотрела на его пальцы, не слыша, что говорит Макс Александер, и думала лишь о том, что Джон оказался чужим человеком и она не может ему верить. Ей пришла в голову безрадостная мысль о том, что она и предположить не могла, какую форму может принять несчастье. «Это не грубое ноющее отчаяние, – думала она, – а непроницаемый мрак страха. Боль – осязаемая, тупая, всепоглощающая».
Мэриджон вернулась через пятнадцать минут.
– Джон, я надеюсь, Джастин вернется к обеду?
Он пожал плечами.
– Понятия не имею. Думаю – да.
– Тебе налить, Мэриджон?
– Нет… нет, спасибо. Я, пожалуй, выйду ненадолго. Обед будет через полчаса.
Сара, сидя на тахте, чувствовала, как Джон беспокойно зашевелился.
– Еще виски, Джон? – предложил Макс Александер, стоя у буфета.
Джон не ответил.
– Джон, – сказала Сара, инстинктивно прижимаясь к нему, – Джон!
– Хочешь пройтись со мной, Майкл? – спросила Мэриджон. – Мы не пойдем далеко, только до бухты и обратно.
– Нет, – сказал Риверс, – я только до половины выпил свою порцию великолепного виски с содовой, я хочу допить ее, а потом – еще одну.
– Не смотри на меня, Мэриджон, – улыбнулся Макс Александер. – Я уже проковылял вниз к бухте, а потом обратно. Свою долю физических упражнений я на сегодня выполнил.
Джон встал, постоял в раздумье, потом потянулся к ящичку с сигаретами, взял одну.
Мэриджон медленно шла через лужайку. Джон посмотрел ей вслед, потом резко повернулся спиной к окну и бросился в ближайшее кресло.
– Почему ты не пошел, Джон? – спросил Риверс. – Не чувствуй себя обязанным оставаться здесь и развлекать нас. Я уверен, что Сара окажется восхитительной хозяйкой. Почему ты не идешь с Мэриджон?
Джон, затянувшись сигаретой, наблюдал, как голубое колечко дыма поднимается все выше и выше.
– Мы уже были сегодня в бухте.
– А… понятно. Вы были, случайно, не на Флэт Рокс?
– Черт подери, – неожиданно сказал Александер, – чем это Джастин занят в Сент-Ивсе?
– Нет, – ответил Джон Риверсу, – мы были только в бухте.
– Сара, – спросил Макс, – вы знаете, зачем Джастин поехал в Сент-Ивс?
– Ты часто здесь бываешь? – спросил Джон Риверса ровным голосом. – Если тебе приходится приезжать сюда каждый раз, когда бывает необходимо обсудить с Мэриджон деловые вопросы, это, наверное, отнимает у тебя очень много времени. Или хочешь иметь удобный предлог, чтобы навещать ее как можно чаще?
– И все же, – сказал Риверс. – мой предлог для визита сюда куда лучше, чем твой.
– Послушайте, – сказал Макс, слегка расплескав виски на ковер. – Почему, ради Бога, кто-нибудь из вас сейчас не пойдет в бухту с Мэриджон? Майкл, она же тебя просила, почему, черт побери, тебе не пойти, если ты приехал сюда, чтобы повидаться с ней?
Джон швырнул сигарету в камин и встал.
– Пойдем, Сара, спустимся вниз вместе.
Все молчали и смотрели на нее.
– Нет, – сказала она, и ее голос прозвучал слишком громко. – Мне не хочется. Я лучше побуду здесь.
Джон пожал плечами.
– Как хочешь, – бросил он коротко, словно ее отказ был ему безразличен. Вышел через французское окно и пересек лужайку, не обернувшись.
Белые домики Сент-Ивса купались в золотом вечернем свете. Море было спокойным и неподвижным. В маленьком домике на одной из аллей за Фиш-стрит сидел Джастин. он держал в руках чашку с дымящимся кофе и недоумевал, что заставило его рассказать этой женщине историю своей жизни. Она сама была виновата в этом. Если бы не расспрашивала его так подробно о последствиях того ужасного уик-энда в Клуги. ему не пришлось бы рассказывать про бабушку и про то, как он па много лет расстался с отцом. Почему-то ему хотелось рассказывать. Сначала он был сдержан и насторожен, но когда почувствовал, что она его понимает, перестал осторожничать. Она не смеялась над ним. С каждой минутой Джастин ощущал все большее доверие к Еве и говорил все свободнее.
– И ты никому не рассказывал о том, что увидел той ночью? – наконец спросила она. – Ничего и никому?
– Я думал это вряд ли поможет отцу.
– Но теперь-то ты уверен, что не он ее убил?
– Он сказал, что не убивал. Наверное, кто-то другой. Я должен узнать кто.
Она размышляла в течение нескольких, показавшихся ему долгими, минут. Дым от ее сигареты поднимался колечками вверх и попадал в солнечные лучи, превращаясь в золотистую дымку.
– Одно время я думала, что ее, вероятно, убил Джон, – сказала она наконец. – Но это было лишь подозрение, основанное на том, что я знала, – она его просто провоцировала своим поведением в тот уик-энд… А неделю назад Макс позвонил мне и пригласил обедать. Как только я его увидела, поняла: ему не терпится обсудить свою встречу с Джоном и поразмышлять, зачем это Джон вернулся в Клуги. Мы проговорили несколько часов, воскрешая все события и разговоры того времени, все, что мы помнили. Потом он сказал, что Джон его почти пригласил в Клуги и у него появилась мысль поехать, чтобы иметь возможность разобраться в этом деле. Он был убежден в том, что Джон убил Софию, и считал по меньшей мере любопытным тот факт, что Джон через десять лет хочет привезти туда свою новую жену. Я еще раньше собиралась отдохнуть несколько дней примерно в это же время. Мне пришло в голову приехать сюда, чтобы быть рядом, если Макс что-нибудь обнаружит… Но чем больше я думала о Джоне и его причастности к смерти Софии, тем больше убеждалась… – Она замолчала.
– Убеждалась – в чем?
– В том, что лучше не будить спящего льва… В конце концов, это случилось десять лет назад, и Джон женился вторично. Мне сразу стала неприятна мысль, что Макс собирается в Клуги с намерением расследовать прошлое, которое лучше бы забыть и похоронить.
– Поэтому вы написали моему отцу, чтобы предупредить его?
– Да, я думала, ему следует знать причину, почему Макс стремится в Клуги. – Она наклонилась вперед и погасила сигарету. – Даже странно, насколько Макс был уверен, что она убита… Ведь термин «убийство» вообще не упоминался во время расследования, ты помнишь? Коронерский суд решил, что это был несчастный случай. Но, наверное, все мы знали, что она убита, хотя и были слишком напуганы, чтобы говорить об этом. Вот в чем ирония! У нас у всех был мотив, понимаешь, у любого из нас. Каждый имел причину убить ее. И потому мы молчали, согласившись с решением о «несчастном случае». Каждый боялся, что заподозрят именно его, если мы будем делиться своими подозрениями с полицией… Ты что? Неужели ты не догадался, что и у меня была причина желать смерти твоей матери?
Он молча покачал головой, пристально глядя на нее.
– Я сразу же оказалась вне игры, – сказала она, прикуривая очередную сигарету и гася спичку. – Они все жили в другом мире. Все, кроме Софии. Но даже ее мир – кафешка в Сохо не был моим. Мне было всего восемнадцать лет, я только начала работать в Лондоне. На какой-то вечеринке, куда мы с друзьями попали случайно, без предварительного приглашения, познакомилась с Максом. Я понятия не имела, что он за человек. Знала только, что он богат, вращается в заманчивом мире состоятельных людей. Я быстро влюбилась в него и принялась рисовать в своем воображении всевозможные экзотические и романтические картины. Когда тебе только восемнадцать, это так естественно – витать в облаках, правда же? Так или иначе, у нас был роман. Макс привез меня на тот уик-энд в Клуги.
Я все еще была в него влюблена тогда, продолжая грезить наяву. Похоже, я возненавидела Клуги с той самой минуты, как впервые увидела это место. Что касается людей, которые были там, я вообще их не понимала. Боже, какими далекими они мне тогда казались! Джон произвел на меня впечатление, но он практически меня не замечал. Он был полностью поглощен своими отношениями с женой и двоюродной сестрой и больше ни на что не обращал внимания. Что касается его сестры – ну, здесь мне даже нечего сказать, мы просто-напросто не успели понять друг друга. Муж, юрист, был ничего, но слишком вежлив, чтоб оказаться по-настоящему дружелюбным. Он тоже был почти целиком занят собственными проблемами. Я невзлюбила Софию сразу же, но никак этого не показывала. Помнится, я подумала, что она довольно примитивна и вульгарна.
Она начала заигрывать с Максом примерно через час после нашего приезда. Поначалу я не приняла это всерьез, думала, что она не может флиртовать с одним из своих гостей прямо под носом у мужа, но тут я ошиблась. Именно этим она и занималась. На следующее утро мы с Максом сильно поссорились, и он уехал с Софией в Сент-Ивс, цитирую: «пройтись по магазинам», кавычки закрываются, конец цитаты. Думаю, ни до того момента, ни когда-нибудь после я не была так глубоко несчастлива. Я просидела у себя в комнате с утра до вечера, пока не услышала, что они вернулись из Сент-Ивса. Через какое-то время я пошла искать Макса, и ты мне сказал – помнишь? – что он отправился с твоей матерью купаться в бухту. И я пошла по дорожке, ведущей вниз.
Я услышала их прежде, чем увидела. Она говорила со своим отвратительным иностранным акцентом о том, что уже все чудесно спланировала. Ей до смерти надоело в Клуги, она хотела уйти от Джона и вернуться в Лондон, а Максу предстояло быть избавителем. Она все уже продумала – удобный, подстрахованный побег, подходящего размера роскошная квартира в Мэйфере и необременительно тихий развод в конце этого радужного приключения. Звучало великолепно. Боже, как я ее ненавидела! Даже не могу сказать, как сильно я ненавидела ее в этот момент. И вдруг по словам Макса поняла, что он вовсе не воодушевлен этими замечательными планами. Мне захотелось громко рассмеяться. Сначала он пытался тактично объяснить ей свое нежелание следовать ее планам, но она отказывалась понимать его, и он стал говорить более прямо. Он не хотел скандала и гласности, не хотел быть замешанным в деле о разводе своего лучшего друга. И меньше всего хотел быть обремененным постоянным присутствием Софии. Он вообще не желал иметь роман с этой женщиной, а при мысли, что она начнет на каждому углу кричать о том, что она его любовница, у него кровь леденела в жилах.
– Послушай, – сказал он ей, – я не собираюсь плясать под твою дудку. Лучше найди себе другого любовника.
Когда я уже закрыла глаза, чувствуя облегчение, то услышала ее слова:
– Мне надо выбраться отсюда – ты этого не понимаешь. Я сойду с ума, если придется остаться здесь. Если ты не возьмешь меня в Лондон и не дашь мне деньги и крышу над головой, ты прогремишь на весь город как соответчик в бракоразводном процессе. Я разобью вашу дружбу с Джоном вдребезги.
