Текст книги "Дом под саваном"
Автор книги: Сьюзан Ховач
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Он открыл глаза; у него был нездоровый вид, мне показалось, что Неда сейчас стошнит. Снова поспешив в спальню, я схватила тазик и едва поспела вернуться к Неду.
Потом его начало трясти. Он был мертвенно-бледным. Я помогла ему выпить воды; он казался очень юным и беззащитным, испуганным и одиноким. Я не узнавала в нем наглого, надменного обвинителя, речи которого я недавно слышала, и подумала, что его недавние манеры были бравадой.
Я с душевной болью вспомнила об Алекзендере.
– Я поскользнулся, – пробормотал он. – Я хотел ударить Джорджа, но потерял равновесие, упал и разбил голову.
Его голос звучал чуть громче шепота, глаза потемнели от унижения.
– Что ты здесь делаешь? Оставь меня.
Он заковылял к дивану, где лежал пиджак, и надел его дрожащими пальцами. Я смотрела на Неда с безмолвным сочувствием.
– Почему ты позволил Акселю избивать тебя? – спросила я наконец. – Ты мог дать отпор, убежать.
– Я попытался оказать сопротивление, но упал и поранил голову.
Он внезапно сел. Я догадалась, что у него закружилась голова, подошла к нему, точно он был Алекзендером, и, желая утешить Неда, положила ему руку на плечо.
Он тотчас отпрянул.
– Не надо, – пробормотал Нед.
– Я лишь хочу тебе помочь.
– Через минуту со мной все будет в порядке. Оставь меня.
Он вдруг посмотрел на меня.
– Джордж рассердится, – прошептал Нед. – Он на тебя рассердится. Он не должен видеть нас рядом.
В его глазах блестели слезы. Я поняла, что он ужасно боится Акселя, напуган происшедшей сценой. Я потрясенно глядела на него, не раскрывая рта, когда вдали зазвучали голоса, из коридора донесся шум шагов.
– Пожалуйста, уйди, – сказал он.
– Нет уж, – возразила я. – Это мои комнаты, я имею право находиться здесь. Я не боюсь.
Однако я отошла от Неда. Поднимаясь, я почувствовала, что мои колени дрожат. Дверь открылась.
В комнату вошел Вир, вслед за ним появился Аксель. Они оба резко остановились, увидев меня.
Я замерла с высоко поднятой головой и пересохшим ртом. Посмотрела Акселю в глаза.
– Я пришла сюда мгновение тому назад из гостиной. Ты хочешь, чтобы я вернулась туда, пока вы закончите ваш разговор с Недом?
Спустя секунду Аксель сказал:
– Нет, в этом нет нужды. Вир поможет Неду добраться до своей комнаты.
Нед снова начал дрожать. Я испугалась, что он потеряет сознание, но он постепенно приходил в себя. На моих глазах Вир подошел к нему.
– Тебе нечего сказать Джорджу?
Воцарилась гнетущая тишина. Глаза Неда казались черными углями на белом лице.
– Я сказал Виру, что ты должен уехать на рассвете, – бесстрастно произнес Аксель. – Я дам тебе пятьдесят гиней; ты можешь сам искать свое место в мире. После того, что ты сказал, вряд ли ты захочешь оставаться под моей крышей.
Внезапно из глаз Неда брызнули горькие беззвучные слезы, затем он зарыдал, опустился на диван, обхватил голову руками. Он плакал так, словно его сердце вот-вот разорвется.
Я не могла переносить это. Он показался мне Алекзендером, хотя и не был похож на брата. Я подбежала к нему, крепко обняла, попросила не плакать.
Аксель произнес мое имя.
Я встала и без колебаний подошла к мужу.
– Не прогоняй его, – сказала я. – Пожалуйста, не прогоняй. Он сам не верит в то, что он наговорил тебе. Он слишком взволнован и не отдает себе отчета в своих словах.
– Уйди в другую комнату, – сказал Аксель. – Тебе не следует вмешиваться в наши дела.
– Пожалуйста, – я почувствовала, что к моим глазам подкатились слезы. – Мой брат, разозлившись, тоже говорит порой глупости, а позже об этом сожалеет. Мой брат...
– Твой брат учится в Хэрроу, а Нед – абсолютно незнакомый тебе человек. Будь добра, оставь нас одних.
Я не успела сделать шаг, как Нед заговорил.
– Она сказала правду.
Голос его немного дрожал, но Нед уже твердо стоял на ногах, слезы блестели на его глазах.
– Я не думаю то, что наговорил, Джордж. Это все неправда – я так затосковал по Родрику, что позволил горечи затмить мое сознание, и сказал заведомую ложь... Пожалуйста, прости и не прогоняй меня. Скажи, как я могу заслужить твое прощение и искупить свою вину. Клянусь Богом, я сожалею о том, что оскорбил тебя сегодня.
В комнате стало тихо.
– Пожалуйста, Аксель, не гони его...
– Моя дорогая, – ледяным тоном произнес Аксель. – Я уже дважды попросил тебя покинуть комнату. Надеюсь, мне не придется делать это в третий раз.
Я молча поклонилась и прошла в спальню; оказавшись там, я тотчас прижала ухо к закрытой двери. Но панель была толстой, я слышала голоса, но не различала отдельных слов. Потом я села перед туалетным столиком и принялась рассеянно перебирать мои щетки и гребни. Я пыталась думать, но мой мозг парализовало, мысли путались. Я поняла, что смертельно устала. Мари-Клер выложила мои ночные туалеты; я быстро разделась, села перед зеркалом в ночной рубашке и начала расчесывать волосы. Голоса стихли, вдали хлопнула дверь, затем Аксель вошел в комнату.
Я внезапно испытала страх. Я боялась посмотреть на мужа. К моему облегчению, он молча удалился в гардеробную. Я осталась одна. Расчесав волосы, я забралась в огромную двуспальную кровать.
Но мои нервы не давали мне заснуть. Ноги ныли от напряжения. Наконец Аксель вернулся в спальню и лег рядом со мной.
Я ожидала, что он выразит недовольство моим поведением в гостиной, когда я пыталась успокоить Неда; также я рассчитывала услышать его объяснение по поводу сцены или хотя бы какой-то комментарий. Но он ничего не сказал.
Я ждала, затаив дыхание, но Аксель лежал молча и неподвижно. Я тоже не смела пошевелиться. Наконец чувство одиночества стало сильнее страха и смущения. Я прошептала его имя.
Он резко повернулся.
– Я думал, что ты спишь! В чем дело?
– Аксель, я не хотела тебя рассердить, я обещаю...
Я едва не расплакалась от нервного истощения; мой голос дрогнул, я замолчала.
– Мое дорогое дитя, – удивленно произнес он. – Кто на тебя сердится? Мой гнев обращен против других людей, а мозг занят совсем иными мыслями.
Он внезапно обнял меня и поцеловал в лоб.
– У тебя был тяжелый вечер, – сказал Аксель, – ты не должна волноваться из-за того, что касается только меня. Нед – это моя проблема, тебе нет необходимости делить ее со мной.
– Он... ты прогоняешь его?
– В настоящий момент нет. Он извинился за свою клевету и обещал изменить свое поведение в лучшую сторону. В конце концов он – всего лишь переросший школьник, не привыкший к дисциплине. А теперь спи и ни о чем не тревожься. Завтра утром ты все увидишь в новом свете.
Но когда я наконец заснула, меня начали мучить кошмары; я увидела Родрика, тонущего в болоте; Вир радостно хлопал в ладоши; Элис шептала: «Надо приготовить отраву для мышей», внезапно в холле Хэролдсдайка возник улыбающийся Аксель, Эстер протянула ему ружье, запачканное кровью, и Мэри обратилась ко мне: «Родрик был замечательным убийцей». Эхо разнесло последнее слово по дому; Нед гнался за мной по болотам, кричал мне голосом Алекзендера: «Аксель убил его! Аксель – убийца, убийца, убийца...»
Я проснулась с холодным потом на лбу. Солнце мирно светило через шторы, из гардеробной доносился смех Акселя, обменивавшегося шутками со своим лакеем.
Глава третья
Посмотрев в окно, я впервые увидела, как выглядят болота днем. Зеленая равнина заканчивалась синей полосой моря, города-близнецы Рай и Уинчелси, соседствовавшие друг с другом, купались в лучах бледного осеннего солнца. Пейзаж выглядел мирно, безмятежно. Успокоившись, я повернулась и вызвала с помощью колокольчика Мари-Клер.
Однако вскоре я поняла, что чувствую себя не очень хорошо, и вернулась в постель.
– Попроси прислать мне поднос, – сказала я по-французски Мари-Клер. – Я хочу крепкий кофе и тонкий тост.
Она отправилась на кухню.
Я лежала на подушках и думала о том, что сумею к полудню набраться сил, одеться и спуститься вниз, когда в комнату вошел Аксель.
– Как ты себя чувствуешь сегодня?
Подойдя к кровати, он наклонился и поцеловал меня в губы. Я заметила по выражению его лица, что я очень нравлюсь ему. Если раньше это обрадовало бы меня, то сейчас я хотела избежать его прикосновений.
– Мне немного нездоровится, – честно сказала я. – Извинись перед семьей за меня, я спущусь вниз позже.
– Ты – хозяйка дома, – произнес он. – Ты не обязана объяснять свое отсутствие кому-либо, кроме меня. А я, разумеется, сожалею о твоем недомогании. Может быть, послать кого-нибудь в Уинчелси за доктором Солтером...
– Нет, это пустяк. Все пройдет к двум или трем часам дня. Я просто испытываю усталость и хочу немного полежать.
– Понимаю.
Он снова поцеловал меня и поднялся.
– Меня ждут дела, – произнес Аксель. – Мы с Виром едем верхом в Рай к адвокату отца, Джеймсу Шерману. Возможно, мы там задержимся.
– Ясно. Вы пообедаете в Рае?
– Может быть. Это зависит от того, сколько времени займут дела. Я скажу Элис, что ты нездорова, и попрошу ее сегодня продолжать присматривать за домашним хозяйством.
– О да... да, спасибо...
Я забыла о том, что отныне отвечаю за домашние дела. После ухода Акселя я задумалась о моей ответственности за то, в чем я плохо разбиралась. Что, если Элис откажется решать скучные хозяйственные вопросы? Внезапно в дверь постучали, и я увидела Элис.
– Джордж сказал, что тебе нездоровится, – с беспокойством в голосе сказала она. – Нам жаль тебя... если я могу чем-то помочь...
Она вопросительно замолчала.
Я заверила ее, как и Акселя, в том, что скоро поправлюсь, но озабоченность Элис не пропала.
– Если тебя тошнит, – сказала она, – у меня есть великолепный травяной сбор, который я всегда пью на первых месяцах беременности.
Я поняла, что произошло недоразумение.
– Нет, нет, – смущенно сказала я. – Причина не в...
Я замолчала.
– Ты не ошибаешься? Конечно, вы поженились недавно, но иногда... Если ты уверена, что дело не в...
– Абсолютно уверена, – сказала я с такой твердостью, что она, похоже, поняла, почему я хочу провести несколько часов в постели. В этот момент в комнату вошла Мари-Клер с кофе и тостом.
Я с облегчением подумала, что Элис теперь уйдет, но она, верно, решила, что я нуждаюсь в обществе, села на стул возле кровати и заговорила об обеденном меню.
– Я слышала, что Вир и Аксель, возможно, поедят в городе, – сказала Элис. – Остаемся мы, мать Вира, Мэри и Нед. Если Нед вернется. Он рано утром оседлал коня и уехал за болота.
Я молчала.
– Вир сказал, – произнесла Элис, – что вечером между Недом и Джорджем вспыхнула ссора.
– По-моему, сейчас все улажено.
– Бедный Нед. Ему так недостает Родрика.
Элис подобрала юбку и начала подниматься.
– Ну, мне пора проведать детей. Я должна дать тебе отдохнуть...
– Нет, пожалуйста, – внезапно произнесла я. – Останься, поговори со мной – конечно, если у тебя есть время... Я хочу узнать больше о Родрике. Все, похоже, его очень любили.
Поколебавшись, Элис снова села.
– Да, – согласилась она, – его все любили. Родители относились к нему лучше, чем к Виру. Мать души не чаяла в Родрике и не хотела слышать о нем ничего дурного.
– Даже когда у него возникли неприятности?
Я вспомнила слова Акселя о необузданности Родрика и властях Рая.
Зеленые глаза Элис округлились.
– Ты слышала об этом?
– Да, от Акселя.
– А...
Она замолчала в нерешительности, потом продолжила:
– Родрик не останавливался ни перед чем. Он был отчаянным. Для него не существовало ничего святого, ничего невозможного. Он играл роль разбойника для своей потехи, пока слух об этом не дошел до властей Пяти Портов. Но доказательств не нашли. В конце концов он связался с контрабандистами, с известным французом Деланси. По ночам он ездил в Дандженесс и дурачил местных таможенников.
– И все об этом знали? – изумилась я.
– Это выяснилось в ходе следствия... Родрик презирал Вира, потому что Вир не желал участвовать в подобных делах. Тоже мне, разбойник и контрабандист! Вир больше походил на зрелого мужчину. Я считала так с самого детства, когда они еще были мальчишками.
– Ты знала его уже тогда?
– Да, я жила в Хэролдсфорде, маленькой деревне, расположенной в миле отсюда. Моя мать – колдунья.
Она произнесла это обычным тоном. Так я могла сказать: «Моя мать – француженка».
– Родрик и его дружки-хулиганы, – продолжила она, – однажды утром подъехали к нашему дому, привязали мою мать к позорному стулу и бросили в деревенский пруд. Они считали, что шутят. Мать прокляла его и пообещала, что в течение следующих десяти лет он умрет от воды.
Элис говорила очень спокойным тоном.
– Он погиб на болоте через девять с половиной лет. Я этому не удивилась.
Элис рассеянно расправила передник.
– Вир всегда был другим. Серьезным. Цельным. Однажды он пришел к моей матери – ему было тогда шестнадцать – и попросил ее наколдовать, чтобы все девушки влюблялись в него, а не в Родрика.
Элис внезапно улыбнулась, ее широкое лицо посветлело.
– Моя мать сказала: «Вот девушка, которая равнодушна к Родрику». Она подвела его ко мне. Мы с самого начала были очень счастливы.
– Сколько тебе было тогда лет?
– Тринадцать. Мы смогли пожениться только через два года. Отец Вира едва не убил его, узнав о нашем браке. Он два месяца не разговаривал с Виром. Вир пошел работать на соседнюю ферму – отец прогнал его из Хэролдсдайка. Я была беременной. Вир послал человека узнать у отца, хочет ли он, чтобы его первый внук умер от голода и мороза. Так мы оказались в Хэролдсдайке. Но ребенок умер, – улыбка исчезла с ее лица. – Бедняжка. Он прожил несколько часов.
Я пробормотала слова сочувствия.
– Виру приходилось туго в Хэролдсдайке, – спустя некоторое время сказала Элис. – Отцу казалось, что он все делает не так. Он кричал на Родрика, но Родрик был его любимцем. С Виром он вовсе не считался.
– Странно, – заметила я, – что Родрик, которого все находили таким обаятельным, не женился.
– Да, – бесстрастно согласилась Элис. – Он был очень красивым, высоким, сильным, стройным, с волосами цвета вороного крыла. Однако его кожа была светлой. А глаза – синими, как у Вира. Он всех заражал своим смехом.
Я уже решила, что она относилась к нему с большей симпатией, чем я думала вначале, но тут я заметила в ее глазах блеск ненависти.
Мое сердце забилось чаще, но Элис уже отвела взгляд в сторону.
– Однако он так и не женился, – промолвила она. – Он слишком любил соблазнять чужих жен.
Я уставилась на нее; она пожала плечами, улыбнулась, словно советуя не относиться к беседе слишком серьезно.
– Таким он был. Легкая добыча не привлекала его. Цель должна была казаться труднодостижимой, тогда погоня превращалась в игру, забаву, развлекала его. Таким он был.
Помолчав, она продолжила:
– Взять, к примеру, день, когда он погиб, – ее глаза смотрели куда-то вдаль, я поняла, что она видит сейчас какие-то сцены из прошлого. – Был сочельник. За три дня до него Джордж приехал из Вены, чтобы провести с нами рождество. Это обрадовало отца, который спорил с Виром по каким-то вопросам, связанным с угодьями, и догадывался о том, что Родрик затевает очередную выходку. Думаю, именно тогда отец повернулся лицом к Джорджу.
Утром в сочельник я составляла в маленькой гостиной меню на рождество и День подарков. Родрик нашел меня там. Я тотчас поняла, что он замышляет какую-то проделку, способную развеять его скуку. Я ждала Вира; я знала, что он скоро присоединится ко мне. Когда Вир вошел в комнату, я уже боролась с Родриком, звала на помощь.
Я никогда не видела Вира таким рассерженным. Он был готов убить Родрика, но Джордж остановил его. Потом Джордж увел Родрика поохотиться на болота; они отсутствовали всю первую половину дня.
Вир ушел вслед за ними; у него были дела на угодьях, он вернулся домой поздно. Это был страшный день! Когда Вир возвратился в Хэролдсдайк, мне пришлось сообщить ему о смерти отца.
– Полагаю, Родрик к этому моменту уже покинул дом?
– Да, Родрик ушел, а Джордж последовал за ним, чтобы вернуть брата. Родрик исчез сразу после своей ссоры с отцом – то есть после смерти отца, как мы поняли позже. Эстер, мать Вира, обнаружила труп мистера Брэндсона через четверть часа после того, как Родрик удалился в сторону конюшни. По словам находившегося там Неда, Родрик быстро оседлал коня и ускакал в зимние сумерки. Бедная женщина! Я услышала ее крик и тотчас прибежала из детской в холл.
– Она, верно, испытала ужасное потрясение.
– Да. К счастью, Джордж оказался рядом; он и Мэри поспели к Эстер раньше меня. Пока я находилась в детской, Мэри была в гостиной. Сначала мы с ней сидели в нижнем салоне возле библиотеки, но когда Родрик затеял ссору с отцом в библиотеке, мы смутились, потому что их голоса были слышны через стену. Мистер Брэндсон кричал громче, чем городской глашатай в Рае, и Родрик не уступал ему.
Я хотела спросить ее, что она слышала, но боялась проявить чрезмерное любопытство.
– Наверно, мистер Брэндсон возмущался связью Родрика с контрабандистами, – небрежно заметила я.
– У них были и другие причины для ссоры, – сказала Элис.
– О...
Мы помолчали. Элис устроилась поудобнее на стуле.
– Мистер Брэндсон поклялся, что немедленно лишит Родрика наследства, – сказала она. – Он пообещал переписать завещание.
– Но разве он уже не сделал это?
– Да, это было странно. Думаю, Джордж сказал тебе, что на самом деле он изменил завещание незадолго до своей смерти. Отписал все Джорджу. Но в момент его гибели никто об этом не знал. Когда Родрик ссорился с отцом, он должен был считать, что когда-нибудь все деньги и недвижимость достанутся ему. Мистер Брэндсон не сказал Родрику о том, что он уже лишен наследства.
– Никому не показалось странным, что мистер Брэндсон лишил своих сыновей наследства?
Элис пожала плечами.
– Он никогда не благоволил к Джорджу, – сказала она. – Не знаю, что заставило его написать такое завещание перед смертью и оставить все Джорджу. Они никогда не были близки после самовольного отъезда Джорджа в Вену.
В дверь постучали. Я так глубоко погрузилась в беседу, что обратила внимание на стук, лишь когда Элис спросила:
– Кто там?
– Мэри. Пришла жена священника, она внизу. Сказать ей...
– Я выйду к ней.
Элис встала.
– Наша церковь находится в Хэролдсфорде, – сказала она, – приход включает в себя деревни Хэролдсмер и Конихерст-ин-Марш. Думаю, сегодня будут приходить люди, они хотят познакомиться с тобой. Я объясню, что ты нездорова, и попрошу зайти позже.
– Спасибо, Элис... пожалуйста, извинись за меня перед женой священника.
– Обязательно.
Она улыбнулась, желая успокоить меня.
– Ни о чем не беспокойся. Я прослежу за всем.
Я испытала облегчение и расслабилась. Попыталась снова заснуть, но мысли, связанные с нашей беседой, не отпускали меня. Любопытно, что лучше всего в моей памяти сохранился образ Родрика. Я ясно видела его – веселого и беспечного, вечно стремящегося к новым удовольствиям, свободного от всех уз и обязательств. Он волновал мое воображение. За такого человека я бы вышла замуж, если б имела выбор. Сдержанность и сухость Акселя угнетали меня, разница в возрасте создавала непреодолимую пропасть. Я впервые осознала, что дисциплина, к которой он приучал меня, его молчаливая уверенность в моем послушании вызывали в моей душе протест. Женщина, подумала я, действительно не должна вмешиваться в те дела, в которых муж разбирается лучше, но, несомненно, в наше время она имеет право на определенную свободу...
Девятнадцатый век еще только начинался, и я не могла предвидеть великие перемены викторианской эпохи, в том числе резкое ограничение женской независимости.
Возможно, сейчас Европа придерживается иных взглядов, подумала я. Возможно, Аксель ведет себя так, потому что он – иностранец.
Утро тянулось медленно; меня охватило беспокойство, и наконец в полдень я позвала Мари-Клер и начала одеваться.
Я почему-то испытывала желание получше изучить мой новый дом. Я не хотела, чтобы во время формальной экскурсии меня сопровождала Элис и тем паче мачеха Акселя, Эстер. Поэтому, одевшись, я не спустилась в салон, а отправилась по задней лестнице на чердак. Наверху я замерла перед маленьким окном, выходившим на восточное болото. Кто-то вырезал на стекле алмазом надпись. Наклонившись, я разглядела следующие слова: «Господь, спаси Англию и город Рай. Господь, спаси Родрика, которого заперли здесь. Июль 1797.»
Это был год моего рождения. Очевидно, десяти– или одиннадцатилетнего Родрика наказали за какую-то детскую проделку. Где он отыскал алмаз? – удивилась я. Осмотрев тесное помещение, я увидела огромные коробки со старой одеждой. Возможно, он случайно отыскал забытый бриллиант и воспользовался им, чтобы скоротать долгие часы заточения.
Было грустно знать, что он мертв. Я провела пальцем по надписи, и внезапно Родрик стал для меня таким реальным, что я бы не удивилась, если бы, повернувшись, увидела его стоящим у двери.
Но когда я повернулась, там никого не было.
Я взяла себя в руки и спустилась по лестнице на этаж, где находились наши с Акселем комнаты. Я остановилась на лестничной площадке; мне не хотелось спускаться на первый этаж, где я могла встретить Элис или Эстер; наконец я пошла по коридору и стала заглядывать в пустые комнаты. Я собралась зайти в одну из комнат, но услышала голоса и торопливо миновала ее. Мне показалось, что один из голосов принадлежал Мэри. Возможно, она делала уроки со своей гувернанткой.
Наверно, если бы я стала гувернанткой, моя жизнь была бы более приятной. Мне бы не пришлось знакомиться с новыми родственниками, управлять большим домом, бояться мужа. Гувернантка всегда может подыскать себе новое место. Жена не имеет возможности покинуть супруга и дом.
В конце коридора я оглянулась. Мне показалось, что я попала в ловушку; страх горячими волнами прокатился по моему телу. Я проведу в Хэролдсдайке всю жизнь, меня ждут десятилетия пустоты. Мне исполнилось только семнадцать. Я была слишком молода, чтобы навсегда остаться в старом доме с чужими людьми, которые могут одобрять или осуждать мое поведение, чтобы жить с человеком, которого не понимала и определенно не любила.
Я говорила себе, что не боюсь его. Что просто испытываю смущение в присутствии Акселя.
Я была слишком напугана, чтобы признаться себе в моем страхе и посмотреть ему в лицо.
Желая освободиться от моих мыслей, я протянула руку, открыла ближайшую дверь и шагнула в комнату.
В углу стояла кровать с пологом на четырех столбиках, у окна я увидела огромный резной дубовый стол. Комната казалась свободной. Я села на стул у окна, опустила локти на стол и принялась разглядывать болота.
Когда Алекзендер вернется из Хэрроу, я почувствую себя лучше. Может быть, мы съездим на несколько дней в Лондон. Если Аксель разрешит. Если мне удастся избежать беременности.
Мысль о беременности пугала меня. Я чувствовала, что не готова к новым испытаниям и не желала рожать Акселю детей.
Мне хотелось поделиться с кем-то моими страхами, но довериться было некому. Даже священник из Хэролдсфорда ужаснулся бы моей боязни забеременеть; я уже слышала его изумленный голос: «Но дети – главный смысл брака...»
Несомненно, есть способы, позволяющие избежать беременности, подумала я. В противном случае у моей матери кроме меня и Алекзендера были бы и другие дети.
Возможно, доктор... Я засмеялась над своей глупостью. Представила, что сказал бы семейный доктор, если бы я спросила его, как избежать рождения наследника Хэролдсдайка. Он тотчас отправился бы к Акселю.
Я осознала свой страх, мурашки побежали по затылку, ладони увлажнились. Глупо сердиться на себя. Я не боялась Акселя, пока... Пока Нед не назвал его убийцей. Пока не поняла, что у Акселя были средства, мотивы, возможности убить Роберта Брэндсона в тот сочельник...
Но отца убил Родрик; человек, явно наслаждавшийся жизнью, оборвал чужую жизнь в приступе ярости...
– Я не верю в это, – произнесла я вслух перед молчаливыми стенами Хэролдсдайка. – Не верю, что Родрик убил своего отца. Не верю.
Мое сердце билось очень часто. Я сидела неподвижно перед большим столом, видя за окном не болота, но пучину, раскрывавшуюся передо мной, землю, уходившую из-под моих ног. Страх парализовал меня. Внезапно звуки шагов, донесшиеся из коридора, прервали тишину. Дверь открылась, кто-то вошел в комнату.
Я обернулась так стремительно, словно сам дьявол явился за мной, но это была подопечная Роберта Брэндсона, Мэри Мур.
Розовое муслиновое платье не льстило ее далекой от совершенства фигуре. Завивка плохо держалась на ее жидких прямых волосах. Неужели она сказала правду насчет неофициальной помолвки с Родриком? – подумала я.
– О! – воскликнула девушка от неожиданности и растерянно уставилась на меня. – Что ты здесь делаешь?
Она произнесла это так, словно я вторглась на чужую территорию.
– А ты что здесь делаешь? – Я дала ей легкий отпор. – Это ведь не твоя комната, верно?
После паузы Мэри сказала:
– Это была комната Родрика. Я прихожу сюда иногда.
Я обвела взглядом кровать с пологом, безмолвные стены, полку с книгами. Я встала, почувствовав себя неуютно на стуле, которым пользовался Родрик.
– Я не знала, что нахожусь в комнате Родрика.
Мэри тоже, очевидно, смутилась, испытала неловкость. Она зашла в комнату, чтобы посидеть здесь, вспомнить Родрика, и столкнулась с чужим человеком, вторгшимся на дорогую ей территорию. Мне стало жаль девочку.
– Я должна идти, – внезапно произнесла я. – Я осматривала дом. Не знаю, почему задержалась здесь.
Она сделала шаг, пропуская меня. Ее глаза смотрели куда-то в сторону, щеки пылали. Я почему-то остановилась, взявшись за ручку двери.
– Могу я спросить тебя о чем-то личном? – услышала я свой голос.
Она удивленно подняла голову.
– О чем?
– Ты любила Родрика. Ты действительно веришь, что он убил своего отца?
Ее глаза округлились. Моя прямота потрясла девочку, она потеряла дар речи.
– Ответь мне, я хочу знать это. То, что я слышала о Родрике, не позволяет мне думать, что он был способен на хладнокровное убийство. Ты считаешь, что он убил твоего опекуна?
Она закусила бескровную губу; глаза Мэри оставались круглыми, испуганными.
– Нет, – прошептала она. – Я никогда в это не верила. Никогда.
Она была увлечена им, сказала себе я. Он был ее кумиром. Я ждала подобного ответа.
– Тогда кто убил твоего опекуна? – спросила я.
Она посмотрела на меня так, словно я была страшным чудовищем.
– Я не смею сказать.
– Мэри, скажи мне!
Она затрясла головой.
– Я никому не скажу, даю тебе слово.
– Нет, – промолвила Мэри, – я не могу тебе сказать. У меня нет доказательств, нет твердой уверенности. Я знаю только одно – Родрик его не убивал. Я никогда не верила в то, что он – убийца.
– У тебя есть доказательства невиновности Родрика?
Она покачала головой.
– Ну, тогда, – раздраженно произнесла я и тут же взяла себя в руки. Отвернулась от Мэри. Она ничего не знает и бесполезна для меня. – Я должна идти. Извини меня.
Я приоткрыла дверь.
– Мы с Элис находились в салоне, – внезапно произнесла она; ее губы дрожали. – Родрик и мой крестный отец ругались так громко, что Элис предложила подняться наверх.
– Да, она сказала мне это.
Я открыла дверь шире.
– Но она слушала с большим интересом, – голос Мэри заставил меня остановиться и посмотреть на нее. – Пока не прозвучало имя Вира. Тогда она предложила уйти.
– Что мистер Брэндсон говорил о Вире?
– Думаю, он сравнил Вира и Родрика. Вир женился на девушке низшего сословия, сказал мистер Брэндсон, и многим разочаровывал его, однако не был постоянным источником хлопот и позора. Элис встала, услышав фразу об их браке, – она рассердилась. Она не демонстрировала свою злость, но я почувствовала ее состояние. Она побледнела, ее глаза сверкали.
– И что Родрик ответил своему отцу?
– Я не расслышала. Элис сказала, что нам следует уйти. Затем крестный отец закричал: «Я не потерплю этого! Я лишу наследства любого из моих сыновей, сотрудничающего с этим французом Деланси! Мы находимся в состоянии войны с Францией! Это измена, я сдам предателя властям Рая, даже если им окажется мой сын!
– Ты услышала что-нибудь еще?
– Только обрывки разговора. Элис буквально тащила меня из комнаты. Крестный отец закричал: «Плевать на скандал! Есть вещи, которые нельзя прощать. Одно дело – напяливать на себя из шутовства маску разбойника, и совсем другое – торговать с врагом во время войны! Это предательство!» Родрик сказал: «Папа, пожалуйста, выслушай меня...»
– Больше я ничего не услышала. Мы оказались в холле, Элис закрыла дверь.
– Что произошло потом? Ты отправилась в гостиную, затем услышала крик Эстер, обнаружившей мертвого мистера Брэндсона?
Но Мэри испугалась. Она снова закусила губу.
– Элис ушла в детскую, – произнесла наконец девочка. – Я хотела поговорить с Родриком. Через мгновение я снова спустилась в холл.
– А раньше ты об этом кому-нибудь говорила?
– Нет, это не имело значения... Я хотела увидеть его по личному делу... Когда я оказалась в холле, Родрик вышел из библиотеки. Он был очень взволнован. Я окликнула его, но он не остановился. Я побежала за ним. Он направился к конюшне. Там был Нед. И одна из посудомоек... Они сидели на соломе. Нед встал и принялся стряхивать солому с брюк. Родрик велел ему оседлать коня. Нед ответил, что он не грум. Внезапно Родрик вышел из себя, начал кричать на брата. Смутившись, я отказалась от попыток поговорить с Родриком и вернулась в дом, в гостиную.
– Впоследствии Нед сказал, что он видел тебя на конюшне?
– Он не видел меня. Пока Родрик ругался с ним, я стояла снаружи, не смея войти внутрь. Никто, кроме Родрика, не знал, что я покинула гостиную, а он...
Она замолчала.
– Что?
– Ничего.
Мэри серьезно посмотрела на меня.
– Ты никому не скажешь? Не скажешь, что я покинула гостиную и побежала за Родриком на конюшню?
– Нет, – смущенно обещала я. – Конечно, нет. Но...
– Это было личное дело, – сказала Мэри. – Касающееся только нас двоих. Я не хотела, чтобы кто-то знал, что я весь день пыталась застать Родрика одного.
Странное возбуждение, мелькнувшее на ее лице, усилило мою растерянность.
– О, – протянула я.
Мы помолчали.
– Какие отношения были у Неда с отцом? – внезапно спросила я. – Мистер Брэндсон никогда не собирался оставить поместье Неду?
– Нет, – без промедления сказала Мэри. – Это было исключено.
– Но почему? Не понимаю.
– Я тоже долго этого не понимала. Пока не услышала...
Она замолчала.
– Что?
– Нед не был сыном мистера Брэндсона. Крестный дал ему свою фамилию, чтобы избежать скандала. Нед не был его сыном.
Я спустилась вниз, набросив редингот на плечи. Лакей в холле поклонился мне и пожелал счастливого дня. Увидев, что я собираюсь выйти из дома через переднюю дверь, он распахнул ее передо мной. Я шагнула на крыльцо. Земля круто уходила вниз к болотам. Деревья окружали стоявший на холме дом, однако они не закрывали собой ландшафт. На юге я увидела сияющие под солнцем крыши Рая и Уинчелси, а также синюю полосу моря; на западе тянулись пашни; на фоне зеленых восточных болот виднелись стада бело-серых овец. Сойдя с крыльца на подъездную дорогу, я обошла дом и оказалась перед конюшнями. Между ними и домом был мощеный дворик; служанка, развешивавшая белье на веревке, заметила меня, уронила корзинку с прищепками и смущенно поклонилась.
