Текст книги "«С» - значит сыщик (ЛП)"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

17

Вера была ответственна за размещение гостей за столами, и, разумеется, мы с Неллом сидели рядом. Она с Дицем были за столиком слева от нас. Диц, видимо, позаботился, чтобы я находилась в безопасности, в углу зала, лицом ко входу. Диц сидел ко мне спиной, тоже лицом ко входу, чтобы наблюдать за дверью. Вера находилась слева от него, полностью видимая мне, в то время, как у Дица я видела только затылок. Оба столика располагались у аварийного выхода, который, как обещал директор охраны, будет открыт в течение всего банкета.

К восьми часам все собрались и расселись у столов, как стая птиц. Уровень шума поднялся на несколько децибелл в результате употребленного алкоголя. Существовали служебные отношения, и ощущалась неловкость от внезапного перехода от бизнеса к неформальному общению.

Ужин из трех перемен был сервирован в неторопливом порядке: салат из нежных листьев латука, куриные грудки с лимоном и каперсами, миниатюрные овощи, горячий хлеб, и, наконец, шоколадный торт с лужицей ванильного соуса.

Я ела, как зверь из леса, поднимая голову, чтобы проверить дверь, беспокоясь, что появится Марк Мессинджер с «узи» и выкосит нас всех, как траву. Судя по плечам Дица, он был более расслаблен, чем я, но он смотрел в верино декольте, приятное отвлечение для любого мужчины.

Я прислушалась к разговору за столом. Мы с Неллом сидели с двумя страховыми брокерами и их женами. Разговор между четверкой велся с такой интенсивностью, что я позавидовала.

Как я поняла, они только что вернулись из круиза, где их закармливали устрицами и прочими деликатесами. Много говорилось о ставках и стратегии в бридже. Поскольку ни я, ни Нелл в него не играли, мы были предоставлены сами себе, возможность, которую Вера, наверное, и планировала.

При ближайшем рассмотрении, парень был достаточно привлекателен, хотя я и не видела явных доказательств всех добродетелей, которыми Вера его наделила. Хорошие руки. Хороший рот. Кажется слегка высокомерным, но это может быть от застенчивости. Я заметила, что когда мы говорили на профессиональные темы (о его работе, другими словами), он излучал уверенность. Когда речь заходила о его личной жизни, он казался неуверенным и старался сменить тему. Когда подали десерт, мы все еще нащупывали путь среди разговорных ловушек, в поисках общих интересов, и без особого успеха.

– Где ты заканчивала школу, Кинси?

– В Санта-Терезе.

– Я имел в виду колледж.

– Я не училась в колледже.

– Правда? Это меня удивляет. Ты кажешься достаточно умной.

– Люди не нанимают меня за то, что я «умная». Меня нанимают, потому, что я слишком глупа, чтобы знать, когда остановиться. И еще, я женщина, поэтому они думают, что мне можно меньше платить.

Он рассмеялся. Я не сказала ничего смешного, поэтому только пожала плечами.

Он отодвинул десертную тарелку и отпил кофе.

– Если бы у тебя был диплом, ты могла бы выдвигать свои условия, разве нет?

Я посмотрела на него.

– Диплом в чем?

– В криминалистике, наверное.

– Тогда я должна была бы работать на правительство, или в местной полиции. Этим я уже занималась и ненавидела эту работу. Кроме того, я ненавидела и школу тоже. Все, что я там делала – курила травку.

Я наклонилась к нему.

– Теперь можно мне кое-что спросить?

– Конечно.

– Как вы познакомились с Верой?

Он чуть заметно смутился и поерзал на стуле.

– Нас познакомил общий друг, пару месяцев назад. С тех пор мы встречались…просто как друзья, конечно. Ничего серьезного.

– О да, разумеется. И что ты думаешь?

– О Вере? Она замечательная.

– Почему тогда ты сидишь здесь со мной?

Он опять засмеялся, фальшивым смехом, чтобы избежать ответа.

– Я серьезно, – сказала я.

Его улыбка остыла на несколько градусов. Он все еще избегал обсуждать тему, поэтому я попробовала сама.

– Ты знаешь, что я думаю? Что ты ей очень нравишься, и она не знает, что с этим делать.

Он посмотрел на меня так, будто я говорила на непонятном языке.

– Мне трудно в это поверить.

Подумал немножко и добавил:

– В любом случае, она слишком высокая для меня, ты не думаешь?

– Вовсе нет. Вы прекрасно смотритесь вместе. Я наблюдала, когда ты пришел.

Он слегка помотал головой.

– Я знаю, что это ее раздражает. Она никогда не решалась сказать, но…

– Она привыкнет.

– Ты думаешь?

– Тебя это раздражает?

– Ни капельки.

– Так в чем же проблема?

Он посмотрел на меня. Его лицо начинало мне нравиться. Глаза светились искренностью и добротой. Наверное, он был таким доктором, которому можно позвонить в два часа ночи, человек, который будет сидеть с вашим ребенком, пока у него не спадет жар. Мне захотелось закатать штанину и показать ему свои синяки, но это было бы уже слишком.

– Ты бы послушал, как она о тебе говорит, – продолжила я. – «Восемь с половиной по десятибальной шкале.» Это она так тебя описывала. Клянусь богом.

– Ты шутишь?

– Да ладно, Нелл. Я бы не стала так шутить. Она без ума от тебя. Просто сама еще этого не понимает.

Теперь он засмеялся таким смехом, который осветил все его лицо мальчишеским удовольствием, и, могу поклясться, он покраснел. Он действительно был симпатичный.

Я подняла голову и увидела, что Вера послала мне выразительный взгляд. Я слегка помахала ей и переключила внимание на Нелла.

– Но она никогда ничего такого…

– Я точно тебе говорю. Я ее знаю сто лет, и она никогда ни о ком не говорила так, как о тебе.

Он мотал на ус, но, могу сказать, верил не до конца.

– Какого ты роста? – спросила я. – Ты не кажешься мне маленьким.

– Метр семьдесят.

– А она всего метр семьдесят пять. Ну и что?

Мак Вурис постучал ложечкой по бокалу и сказал:

– Дамы и господа, прошу вашего внимания…

Он и Мэри сидели за столиком номер два, недалеко от центра зала. Джуел с мужем были за тем же столиком, и я видела, как она засмущалась, приготовившись выслушивать поздравительную речь.

Маклин Вурис – один из вицепрезидентов Калифорния Фиделити, худой, без чувства юмора, с редкими белыми волосами и вечной сигарой в зубах. Он умный, справедливый, уважаемый, консервативный, временами вспыльчивый, но очень способный руководитель.

Сознание того, что такой человек будет ее хвалить, уже заставило Джуел покраснеть.

Зал постепенно затих. Мак оглядел собравшихся.

– Мы здесь сегодня, чтобы отдать дань уважения одной из самых замечательных женщин, с которыми мне посчастливилось работать. Как всем вам известно, Джуел Кавалетто уходит из компании после двадцати пяти лет службы…

Есть что-то гипнотическое в послеобеденных речах, может быть, потому что все переполнены едой и вином и в помещении становится слишком тепло. Я сидела, ощущая благодарность к Маку, за то, что опустил дежурный юмор и перешел сразу к делу.

Не знаю, что заставило меня взглянуть на дверь. Все остальные смотрели на Мака. Я уловила что-то краем глаза и повернула голову.

Это был мальчик. Я моргнула, не веря, как будто бы увидела мираж. Потом меня залихорадило от страха.

Единственный раз, когда я могла хорошо его рассмотреть, был при первой нашей встрече, на стоянке для отдыха. Марк Мессинджер в тот день притворялся спящим, растянувшись на скамейке, с журналом на лице, пока Эрик стоял на коленках на дорожке, со своей машинкой, изображая голосом переключение передач. Я увидела его снова на стоянке у мотеля, но его черты было не разобрать при плохом освещении в арке, куда отец взял его, чтобы купить колу. Я слышала эхо его смеха в темноте, потусторонний звук, который напомнил мне о теневом мире эльфов и фей. Последний раз я его видела, когда его лицо было наполовину скрыто наклейкой с пассажирской стороны машины, которой его отец едва меня не прикончил.

Он был маленьким для пяти лет. Свет, падавший из коридора, блестел на его светлых волосах. Волосы отросли длинными. Его глаза приклеились ко мне, а рот слегка улыбался.

Он повернулся, чтобы взглянуть на кого-то, стоявшего в коридоре, невидимого. Ему подсказывали, что делать, как ребенку, участвующему в незнакомой школьной пьесе.

Я видела, как он спросил: «Что?» Я не стала ждать следующей реплики.

Схватила сумку и вскочила, едва не опрокинув стул. Диц оглянулся на меня и поймал направление моего взгляда. Когда он взглянул на дверь, там никого не было. Я обежала вокруг стула Нила, направляясь в сторону холла и схватив Дица за руку.

– Это мальчик, – прошептала я.

Диц достал пистолет, схватил меня за локоть и потащил за собой к двери. Мак остановился на полуслове, глядя на нас с изумлением. Другие завертели головами, чтобы посмотреть, что происходит. Некоторые женщины громко охнули, увидев Дица с пистолетом, но к этому времени он достиг выхода и прижался к стене. Он оглядел коридор, направо и налево и сказал мне: «Давай».

Держа меня за локоть, он последовал по коридору налево, наши шаги глухо стучали по плитам пола. Я наполовину надеялась, что он спрячет меня в вериной комнате, а сам отправится на разведку, но, вместо этого, он повлек меня к выходу в конце коридора.

У двери он резко остановился, чтобы убедиться, что снаружи никого нет.

Ночь как будто окатила нас ледяной водой, после тепла банкетного зала. Мы ушли с освещенного места и вдоль кустов двинулись по направлению к парковке.

– Ты уверена, что это был он? – спросил Диц тихо.

– Конечно, уверена.

Мы были на темной дорожке, которая шла вдоль газона. Чирикали цикады, и я чувствовала немного резкий запах бархатцев. Впереди послышались голоса. Диц увлек нас в убежище из кустов гибискуса. Я сунула руку в карман сумки и вцепилась в свой «Дэвис».

Пальцы Дица больно погрузились в плоть моей правой руки, только это показывало, насколько он напряжен. Парочка прошла, две подружки невесты, которых я видела раньше.

Я слышала шуршание их юбок из тафты.

– То, что мне нужно… парень с «Форексом», – говорила одна.

– Да ладно тебе. Он просто качок…, – ответила другая.

Их голоса замолкли, когда они свернули налево, под арку.

Диц вышел на дорожку, держа меня поближе.

– Проверим парковку, – прошептал он. – Я хочу убедиться, что он нас там не ждет.

У входа в гостиницу несколько гостей ожидали, пока им приведут их машины служащие в белых жилетах, рысью рассыпавшиеся по парковке. Ближайший участок был залит светом.

Окна вдоль крыла здания слева от нас формировали высокие желтые прямоугольники, бросающие продолговатые пятна света на траву внизу. В интервалах банановые пальмы пересекались с источниками света. Справа от нас, на фоне темноты, большой куст «райских птиц» освещался зеленым и голубым, что делало цветы похожими на стаю клювастых птиц, упорно глазеющих на расстоянии. Машина отъехала от стоянки и повернула направо, фары осветили стену. Океан за стеной заявлял о своем присутствии звуком прибоя и блеском под луной.

Задняя часть «порше» Дица была хорошо видна. Машина стояла недалеко от кустов, растущих вдоль подъездной дорожки.

Диц потянулся за прибором ночного видения, который я извлекла из сумки, и поднес к глазам, оглядывая окрестности.

– Вот. Посмотри. – прошептал он и протянул мне прибор.

Я взглянула, ошеломленная внезапной зловещей зеленью ландшафта. Там, где темнота казалась густой и непроницаемой, теперь был зеленый туман, с объектами, обведенными неоновым контуром. Мальчик приятался в зарослях папоротника, за пальмой. Он сидел на корточках, обхватив руками костлявые коленки. Пока я смотрела, он поднял голову, глядя на вход, наверное, в надежде увидеть нас. Его маленькое тело демонстрировало всю напряженность игры в прятки. Я не видела Мессинджера, но он должен был быть где-то поблизости. Я дотронулась до руки Дица и показала. Он взял прибор и посмотрел еще раз.

– Вижу, – пробормотал он. Взглянул простым глазом, потом снова в прибор.

Не говоря ни слова, мы отступили по собственным следам. Обошли главное здание и проскользнули в отель через служебный вход. Диц воспользовался телефоном-автоматом возле кухни, чтобы вызвать такси, которое забрало нас через несколько минут на боковой улице позади отеля.

18

Когда мы приехали домой, было почти одиннадцать, и Диц пребывал в плохом настроении.

Он молчал в машине, молчал, когда открыл дверь, и мы вошли. Нетерпеливо стащил пиджак.

Правый рукав зацепился за запонку. Он рванул, освободился и запустил пиджак через комнату, проигнорировав факт, что он улетел не очень далеко. Прошел в кухню, открыл бутылку «Джека Дэниелса», налил себе стакан виски и выпил.

Я подняла пиджак с пола и перекинула через руку.

– Ты не виноват.

– Ни хрена. Это я настоял, чтобы пойти. Это было глупо…слишком рискованно… и ради чего? Мессинджер мог войти туда с «узи» и всех нас выкосить.

Вообще-то, спорить было трудно, тем более, что мне приходило в голову то же самое.

– Ну, и что случилось? Ничего не случилось.

Он потянулся за сигаретой, но резко оборвал себя.

– Я пошел.

– И оставишь здесь меня одну?

Он послал мне мрачный взгляд, его пальцы сжали стакан так сильно, что я почти ждала, что он расколется. Что-то в этом жесте меня разозлило.

– Ой, ради бога. Прекрати, ладно? Мужик опять объявился. Большое дело. Он хочет, чтобы я психовала, а ты наказывал собственную задницу. Пока что у него получается. Ты несешься за сигаретами, а он приходит и спокойно приканчивает меня. Большое спасибо.

Диц немного помолчал, поставил стакан и облокотился на стол, опустив голову.

– Ты права.

– Еще как права, – сказала я раздраженно. – Давай лучше подумаем, как убить эту скотину.

Ненавижу бояться типов, которые хотят меня застрелить. Давай сами его поймаем.

Он немного приободрился.

– Как?

– Я не знаю, как.

Послышался стук в дверь, и мы оба подпрыгнули. Диц выхватил пистолет и затолкал меня на кухню. Подошел к двери и прижался к стене.

– Кто там?

Голос был приглушен.

– Клайд Герш.

Я двинулась к двери, но Диц сердито махнул рукой. Он прижал голову к косяку.

– Что вы хотите?

– Агнес нашлась. Она в больнице и спрашивает о Кинси. Мы оставили несколько сообщений на автоответчике, но, когда вы не перезвонили, решили заехать. Мы едем в больницу. А Кинси дома?

Диц сказал, – Подождите. Он показал на автоответчик, который стоял на книжной полке за диваном.

Я пересекла комнату и проверила автоответчик, который показывал, что оставлено два сообщения. Я сделала звук потише, нажала кнопку воспроизведения и послушала сообщения. Первое было от Айрин, второе – от Клайда, оба говорили примерно одно и то же. Агнес нашлась и спрашивала обо мне. Мы с Дицем переглянулись. Он поднял брови, как будто пожимал плечами. Зажег свет на крыльце, заглянул в глазок и осторожно открыл дверь. Клайд стоял в дверях в кругу света. За ним была темнота. Поднимался туман, и я видела, как его полоски завиваются вокруг лампы.

– Извините, пожалуйста. Я не люблю беспокоить людей так поздно, но Айрин настояла.

– Заходите, – сказал Диц, отходя в сторону, чтобы Клайд мог войти.

Диц закрыл за ним дверь и жестом пригласил садиться. Приглашение, которое Клайд отклонил, помотав головой.

– Айрин ждет в машине. Я не хочу оставлять ее надолго. Она хочет поскорей ехать в больницу.

Он выглядел усталым, его отечное лицо осунулось от тревоги. На нем был коричневый габардиновый плащ, руки в карманах. Взгляд скользнул по кобуре Дица, но он воздержался от комментариев, как будто упоминание пистолета было нарушением этикета.

– Как Агнес себя чувствует? Кто-нибудь говорил? – спросила я.

– Мы точно не знаем. Доктор сказал, небольшие царапины и синяки, ничего серьезного…но сердцебиение нерегулярное, думаю, ее положили под какой-нибудь монитор. Ее примут, как только мы подпишем документы. Я так понял, что ничего опасного для жизни, но женщине за восемьдесят.

– Ее нашли полицейские?

Клайд кивнул.

– Какая-то женщина увидела, как она бредет по улице, и позвонила в полицию. Полицейский, который звонил, сказал, что Агнес дизориентирована, понятия не имеет, где находится и где была все это время. Доктор сказал, что она говорит о вас с тех пор, как ее к ним привезли. Мы были бы очень признательны, если бы вы поехали с нами, если это не очень трудно.

– Конечно. Только переоденусь. Не хочется ехать в таком виде.

– Я скажу Айрин, что вы едете, – сказал он мне и спросил Дица:

– Вы поедете в своей машине, или с нами?

– Мы поедем с вами, а на обратном пути вызовем такси.

Я поднималась наверх, на ходу стягивая жакет и сбрасывая туфли. Наклонилась через перила.

– Где они нашли ее?

Клайд поднял голову и пожал плечами.

– В том же районе, где дом престарелых… где-то близко… так что она не ушла далеко. Не могу понять, как мы ее пропустили, если только она не спряталась, когда увидела нас.

– Вполне возможно.

Я зашла в спальню, стащила комбинезон, прыгая на одной ноге, натянула джинсы на черные колготки. Надела лифчик, вытащила из ящика и надела рубашку-поло, отбросила назад волосы. Влезла в высокие кроссовки и оставила шнурки на потом. Через две секунды я скатилась вниз по узкой лестнице, высматривая свою сумку.

– Поехали, – сказала я, и Диц открыл дверь.

Белый «мерседес» Клайда стоял у тротуара. Айрин, на переднем сиденье, повернула к нам обеспокоенное лицо.

Пятнадцатиминутная поездка до больницы была напряженной. Мы с Дицем сидели на заднем сиденье, он развернулся боком, чтобы следить в заднее окно за едущими за нами машинами. Я сидела, наклонившись вперед, поближе к Айрин, которая вцепилась в мою руку, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее пальцы были ледяными, и я поймала себя на том, что с тревогой слежу за хрипами, которые могли быть признаком начала еще одного приступа астмы. Никто не разговаривал. Информация об Агнес была ограничена, и не было необходимости ее повторять.

Маленькая стоянка перед отделением скорой помощи была полна. С краю стояла полицейская машина. Клайд высадил нас у входа и поехал искать парковочное место на улице. Айрин отошла назад, видимо, не желая заходить без него. На ней было легкое весеннее двубортное пальто, ярко– красного цвета, в которое она завернулась поплотней, чтобы согреться. Она повернулась в сторону улицы, высматривая Клайда.

– Он нас догонит, – сказала я.

Айрин оперлась на мою руку, а Диц прикрывал тыл. Двойные двери открылись автоматически, когда мы приблизились. Мы вошли в холл, который был совершенно пуст. Меня поразила тишина. Я ожидала движения, спешки, ощущения медицинской драмы, которая разыгрывается в скорой помощи: пациенты со сломанными костями, открытыми ранами, ядовитыми укусами, аллергическими реакциями и тяжелыми ожогами.

Здесь помещения казались пустыми и не было никаких признаков оказания любой скорой помощи. Может быть, это был час непредвиденного покоя в обычном течении событий.

Мы с Айрин ждали у стойки. Справа от нас находились два окошка регистатуры, закрытые в этот час. Слева – два телефона-автомата, за ними – комната ожидания. Был виден цветной телевизор, включенный на программе новостей, звук слишком тихий, чтобы разобрать.

Все было выдержано в бледных голубых и серых тонах. Все было в порядке, аккуратное и тихое. Через открытую дверь я видела кусочек поста медсестер, окруженного смотровыми комнатами. Не было видно ни больничного персонала, ни полицейских.

Диц был неспокоен, щелкал пальцами по ладони. Он подошел к внутренней двери и заглянул в нее, отыскивая пути для отступления, на случай, если Мессенджер опять появится.

Дежурная, наверное, заметила его, потому что скоро появилась из заднего помещения, вежливо улыбаясь.

– Извините, что заставила вас ждать. Чем я могу помочь?

– Мы здесь, чтобы увидеть Агнес Грей, – сказала я.

Это была женщина лет сорока, в обычной уличной одежде: брюки из полиэстера, хлопковый свитер, туфли на резиновой подошве. Стетоскоп, как кулон, висел у нее на шее. Ее глаза, густого шоколадного цвета, придавали теплоту всему лицу. Она сверилась с бумагами и посмотрела на Айрин.

– Вы – миссис Герш?

– Да.

Тон женщины был приятным, но я заметила, что ее улыбка погасла. Ее манеры демонстрировали тщательно контролируемый нейтралитет, который вы обычно заслуживаете, если результаты анализов оказались не такими, как вы ожидали.

– Пожалуйста, проходите в офис и располагайтесь, доктор сейчас выйдет.

Айрин испуганно заморгала, ее голос почти перешел в шепот.

– Я бы хотела увидеть маму. С ней все в порядке?

– Доктор Стакхаус предпочел бы сначала поговорить с вами. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Мне это не нравилось. Ее манеры были слишком любезными и мягкими. Она могла бы хоть что-нибудь сообщить. Может быть, ей посоветовали не обсуждать медицинские темы. Может быть, она была наказана за то, что предлагала свое мнение, до того, как доктор высказал свое. Может быть, больничные правила запрещали ей интерпретировать информацию о состоянии пациента. А может быть, Агнес Грей была мертва.

Женщина взглянула на меня.

– Ваша дочь может пойти с вами…

– Хотите, чтобы я пошла?

– Да, пожалуйста, – сказала Айрин мне, а потом обратилась к дежурной:

– Мой муж паркует машину. Скажете ему, где нас найти?

Вмешался Диц.

– Я ему скажу. Идите, мы вас догоним.

Айрин пробормотала благодарность. Мы с Дицем обменялись взглядами.

Дежурная стояла у открытой двери, пропуская нас. Потом повела нас по коридору с блестящим светлым полом. Привела в помещение, очевидно, используемое любым дежурным врачом.

– Это недолго. Принести вам что-нибудь? Кофе, чашку чая?

Айрин помотала головой. – Спасибо.

Мы сидели в голубых креслах, обтянутых материей. Наружных окон не было. Стол был пустым. На сером кожаном диване осталась вмятина от спящих на нем докторов. Как импровизированная кровать, он был немного коротким, и можно было видеть царапины от обуви на одном из подлокотников. Белый книжный шкаф был наполнен стандартной медицинской литературой. Растение в кадке было искусственным, шведский плющ, сделанный из бумаги, на проволочной лозе. Единственная картина на стене выглядела, как иллюстрация к учебнику анатомии. Лично я могу обойтись без всех этих рук и ног, с которых содрали кожу. Большая бедренная вена была похожа на схему шоссе Лос-Анджелеса.

Айрин сняла пальто и разгладила подол юбки.

– Не могу поверить, что не надо было заполнять никаких бумаг. Они должны были ее принять.

– Вы знаете больницы. В каждой делают все по-своему.

– У Клайда в бумажнике есть информация о страховке. Блу Кросс, я думаю, хотя не уверена, что она это покрывает.

– Пошлите счет в дом престарелых. Это их ответственность.

Мы посидели молча некоторое время. Мне было интересно, какие чувства испытывают люди, имеющие семью. Кризис с пожилым человеком, сопровождаемый домашними дискуссиями, что делать с бабушкой.

Мы услышали шаги в холле, и в комнату вошел доктор. Я ожидала увидеть дежурную с Клайдом и Дицем на буксире, поэтому мне потребовалось время, чтобы вычислить выражение на лице у этого парня. Ему было немного за тридцать, морковные кудрявые волосы и румяное лицо. На нем была больничная униформа зеленого цвета и туфли на мягкой подошве. На шее висел стетоскоп, а на пластиковой бирке было написано «Уоррен Стакхаус, МД». С его рыжими волосами и веснушками, зеленая одежда придавала ему слишком яркий вид, как персонажу из мультфильма. От него пахло клейкой лентой и мятой, а руки казались свежевыскобленными. Он держал папку, в которой был только один лист.

Он положил его на стол и выровнял края.

– Миссис Герш? Я – доктор Стакхаус.

Они обменялись рукопожатием, и он прислонился к столу.

– Боюсь, что мы ее потеряли.

– О, ради бога! – воскликнула Айрин. – Неужели никто не может за ней уследить?

Ой-ой, подумала я. До Айрин не дошло.

– Я думаю, что он имел в виду не это… – пробормотала я.

– У миссис Грей произошла остановка сердца. Мне очень жаль. Мы делали все, что могли, но вернуть ее не получилось.

Айрин застыла, лицо без выражения, тон голоса почти обиженный.

– Вы говорите, что она умерла? Но это невозможно. Она не должна была. Это какая-то ошибка. Клайд сказал, что у нее только синяки и царапины. Я думала, он говорил с вами.

Я следила за доктором и видела, что он подбирает слова с осторожностью.

– Когда ее привезли, у нее уже были признаки сердечной аритмии. Она была растеряна и дизориентирована, страдала от стресса. Для женщины ее возраста, при хрупком здоровье…

Айрин издала вздох, наконец принимая известие.

– Ох, бедняжка.

Ее глаза наполнились слезами, которые потекли по щекам. На лице и шее выступили красные пятна. Она начала дрожать, встряхиваясь, как мокрая собака в середине мытья. Я схватила ее за руку.

В дверях появился Клайд. Судя по выражению его глаз, он был в курсе событий. Дежурная, наверное, рассказала ему, когда он пришел.

Айрин повернулась, умоляюще.

– Клайд… Мамы больше нет..

Она потянулась к нему, встала со стула и бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе.

Впервые я осознала, какая она маленькая. Я отвернулась, не желая им мешать.

Через открытую дверь я увидела Дица, облокотившегося о стену. Его поза была точно такой же, когда я в первый раз его увидела. Ковбойские сапоги, твидовая куртка. Больница в Браули. Не хватало только зубной щетки в нагрудном кармане. Его взгляд упал на меня, передвинулся на Айрин, снова встретился с моим и задержался. Взгляд был озадаченным и любопытным. Выражение лица менялось от самонадеянности до неуверенности. Меня неожиданно бросило в жар. Я отвела глаза, чувствуя, что покраснела. Потом вернула взгляд.

Он все еще смотрел на меня, с задумчивостью, которой я раньше не видела.

Мы все ждали в неловкости, пока Айрин успокоится. В конце концов, доктор направился к двери, и я последовала за ним. Мы вышли в коридор и направились к выходу. Диц присоединился к нам, положив руку на мою шею, что вызвало мое любопытство и насторожило. Это был жест обладания и физический контакт, заряженный внезапным током, который заставил воздух между нами гудеть.

Доктор Стакхаус покачал головой.

– Господи, мне жаль. Это была обидная потеря. Вы ее внучка? Кто-нибудь должен поговорить с полицейским.

Я вынырнула и сфокусировалась на ситуации.

– Я знакомая миссис Герш. Кинси Миллоун.

– Это о вас она спрашивала.

– Мне говорили. Вы случайно не знаете, что это было?

– Ну, я могу сказать, что она говорила, но не думаю, что это много значит. Она повторяла, что это было лето. «Скажите ей, что это было лето…» Это важно?

– Не для меня.

В ее сознании это, возможно, было связано с прерывистой историей, которую она мне рассказывала в пустыне. Эмили и землетрясение, девочки Харпстеры и Артур Джеймс.

– Это все, что она сказала?

– Я услышал только это.

– Вскрытие будет?

– Возможно. Мы позвонили в офис коронера и он скоро прибудет. Он поговорит с патологоанатомом и решит насчет вскрытия.

– С каким патологоанатомом? С доктором Йи или доктором Палчак?

– С доктором Палчак. Конечно, коронер просто может разрешить нам подписать свидетельство о смерти.

– А как насчет Агнес? Мы можем ее увидеть?

Он кивнул.

– Конечно. Она здесь, в конце коридора. Когда миссис Герш будет готова, медсестра вас проводит.

Агнес временно поместили в редко используемую смотровую комнату в конце коридора.

Когда мы уйдем, ее перевезут в подвал, в замороженную тьму морга.

Диц ждал в коридоре вместе с Клайдом, пока мы с Айрин молча стояли возле каталки, на которой лежала ее мать. Смерть смягчила морщины на ее лице. Под белой простыней она казалась маленькой и хрупкой, птичий нос отчетливо выделялся на мирном и спокойном лице.

Послышался осторожный стук в дверь. Молодой полицейский зашел в комнату и представился. Это он привез сюда Агнес и хотел рассказать Айрин о встрече с ее матерью.

– Она казалась очень хорошим человеком, мэм. Я подумал, что вам захочется узнать, что она не доставила мне никаких хлопот…

Глаза Айрин наполнились слезами.

– Спасибо. Я вам очень признательна. Она страдала от боли? Я даже не могу подумать, через что она прошла.

– Нет, мэм, я бы так не сказал. Она была растеряна, но непохоже, чтобы она испытывала боль, или что-то вроде этого.

– Слава Богу. Она спрашивала обо мне?

Краска проступила на щеках полицейского.

– Не могу точно сказать. Я знаю, что она упоминала кого-то по имени Шейла.

– Шейла? – спросила Айрин безучастно.

– Думаю, что да. Она немного поплакала. Просила извинения за беспокойство. Я с ней разговаривал, говорил, что все хорошо. Она потом успокоилась, и казалось, что с ней все в порядке. Я знаю, что врачи сделали все возможное, чтобы ее спасти. Наверное, иногда люди умирают так.

Подбородок Айрин задрожал. Она прижала ко рту платок, качала головой и шептала:

– Я не знала, что она умирает. Боже, если бы мы поторопились, то могли бы приехать вовремя…

Полицейский переступил с ноги на ногу.

– Я пойду в комнату ожидания и закончу свой рапорт. Думаю, представитель шерифа уже здесь. Ему понадобится кое-какая информация, как только вы будете готовы.

Он вышел в коридор, оставив дверь открытой.

Через минуту вошел Клайд. Он обнял Айрин за плечи и повел к выходу. Перед тем, как дверь закрылась, я увидела в коридоре полицейского из офиса шерифа, который совещался со своим коллегой из отделения полиции. Я поняла, что городская полиция сообщила о смерти в окружной коронерский офис, потому что Агнес числилась пропавшей, и в последние часы жизни все еще была неподотчетной. Коронер должен определить обстоятельства и причину смерти. Если ее признают жертвой убийства, городская полиция будет нести ответственность за криминальное расследование. Я предположила, что смерть может быть определена как «нерапортуемая», по определению коронера, но посмотрим.

Вскрытие может быть сделано в любом случае.

Оставшись наедине с телом, я приподняла угол простыни и дотянулась до холодной, неподатливой плоти левой руки Агнес. Костяшки пальцев были содраны. Два ногтя сломано.

На безымянном пальце и мизинце под ногтями была земля.

Дежурная вошла в комнату позади меня. Я снова прикрыла руку простыней и обернулась.

– Да?

– Мистер Герш просил передать, что повел жену в машину. Другой джентльмен ждет.

– Что случилось с ее личными вещами?

– Их было немного. Доктор Стакхаус передал одежду для исследования коронеру. У нее ничего не было с собой, когда ее привезли.

Я написала записку доктору Палчак, с просьбой позвонить мне. Оставила ее у медсестры, когда проходила мимо стойки. Диц хотел вызвать такси, но Клайд настоял на том, чтобы подвезти нас. Айрин неудержимо плакала всю дорогу.

Я была рада, когда Диц наконец открыл дверь, и мы вошли. На заднем сиденье «мерседеса» он положил руку рядом с моей, наши мизинцы соприкасались, и это сделало всю мою левую сторону намагниченной.