Текст книги "Сказка о хитром жреце и глупом короле"

Автор книги: Светлана Таскаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Вернулся Альвион, когда край Солнца коснулся вершин западных гор. В руках он нес изрядных размеров мех, на плече висела сума, полная до краев. Изумление Амети возросло до крайности, когда из сумы появились свежий хлеб, мясо и большая дыня. Мех благоухал вином.

– Где ты это взял? – спросил жрец.

– Купил. А что такое?

Тут вмешался Арундэль:

– У тебя же кончилась серебряная мелочь.

– Я разменял золотой.

Амети и Арундэль переглянулись:

– Ты уверен, что с твоей стороны было благоразумно разменивать золотую монету? – спросил Арундэль.

– Угу, – ответил Нимрихиль, откусывая хлеб. – Ах, да, чуть не забыл: Амети, я тут видел людей с этим, как его… Забыл. Ну, в общем с вашей местной лютней. Поди попроси у них инструмент на вечер, пока я буду жарить мясо. Можешь даже дать им денег.

И Нимрихиль всыпал в руку Амети горсть серебра.

– А зачем тебе?

Арундэль вздохнул:

– Слушайся его, Амети. Когда он в таком состоянии, вопросы задавать бесполезно.

Естественно, Амети удалось выпросить инструмент на вечер безо всяких денег: серебро отправилось в его собственный кошелек. Когда он вернулся к костру, оттуда уже соблазнительно пахло. Альвион забрал у Амети «лютню» и вручил ему истекающий соком кусок мяса, завернутый в лепешку:

– Мы уже поели, теперь твоя очередь.

Пока Амети ужинал, Альвион, ворча на южан, у которых даже струнные лады не такие, как у нормальных людей, перестраивал «лютню», чей корпус с выпуклой спинкой плавно расширялся книзу, а три отверстия в медово-желтой деке были забраны ажурными деревянными розетками.

Наконец, он сел поудобнее и провел рукой по струнам. Амети перестал жевать и навострил уши: лютня и в самом деле звучала иначе, чем он привык слышать с детства. Пальцы Альвиона запорхали по ладам и струнам; полилась странная, чужая, но красивая и нежная мелодия, похожая на голос ручейка. Неожиданно Альвион оборвал игру:

– Да, звучит немного непривычно, но это не страшно…

Он еще немного поколдовал с колками, потом сел поудобнее и сказал:

– Готовы ли вы внимать мне? Заранее прошу прощения за голос и все остальное, однако смею вас заверить, что это единственный путь к исполнению наших планов…

– Тебе не за что извиняться, – ответил Арундэль. – Начинай.

Нимрихиль прикоснулся к струнам и, склонив голову к плечу, запел по-харадски:

 
Прохладу уст ее, жемчужин светлый ряд,
Овеял диких трав и меда аромат —
Так ночь весенняя порой благоухает,
Когда на небесах узоры звезд горят…
 

Голос у него оказался хотя и громкий, но довольно приятный. Когда песня закончилась, Амети изумленно спросил:

– Я никогда не слышал этой песни. Откуда ты ее знаешь?

– Ее сочинил один мой друг, – ответил Альвион и снова заиграл. На сей раз это была известная песня про потерянного верблюда. Потом – про «игристое вино». После нее Альвион прервался и, сказав «Ах да, как же я мог забыть!», отпил вина, налитого в чашу. Потом снова заиграл – уже не песню, а просто мелодию. Амети слушал как завороженный: временами слух его улавливал знакомые с детства мотивы, переплетенные с музыкой, которой жрец не знал названия. Больше всего она походила на тот напиток, который Нимрихиль хранил в серебряной фляжке.

Следопыт играл довольно долго. Потом, снова пригубив вина, запел боевую песню. Амети насторожился – песня была на языке юга, но в ней неуловимо звенело чеканное серебро языка Морского Народа:

Я из племени сильных, из ветви с горячею кровью…

И неожиданно из темноты Альвиону ответил чей-то голос:

И звезда моя блещет, на стражу придя к изголовью.

Альвион поспешно отложил инструмент и вскочил на ноги:

– Ну наконец-то! Я уже все пальцы стер о струны! – и следопыт раскрыл объятия навстречу пришельцу. – Привет, Кузнец!

– Suilad, Haldar! – поздоровался, поднявшись на ноги, Арундэль.

– Да ты совсем не удивился! – воскликнул с улыбкой следопыт, обращаясь к Арундэлю.

– Я догадался, когда ты запел «Прохладу уст», – ответил Арундэль Нимрихилю и тоже обнял пришельца. – Здравствуй. Страшно рад видеть тебя живым и здоровым.

– А уж я-то как рад видеть вас в целости и сохранности! – ответил пришелец, в свою очередь обнимая нумэнорцев. – Здравствуйте, братья!

Амети изумленно глазел на ночного гостя: сверху на нем была серая джубба, между полами которой, однако, проглядывало роскошное, красное с золотой вышивкой, одеяние. Пришелец опустил свой черно-белый шэл на плечи, и в свете костра Амети ясно разглядел точеные черты его смуглого темноглазого лица. Пришелец был ростом с Альвиона, ниже Арундэля.

Амети никак не мог понять, почему гордые нумэнорцы рады этому южанину как родному брату. Но когда все трое сели к огню, заговорив на языке Морского Народа, жреца вдруг осенило: третий тоже был нумэнорец, тот самый, которого так долго и безуспешно разыскивал Дхарин, рубя головы направо и налево, умбарский резидент в Дальнем Хараде, колдун из Морского Народа.

Пока пораженный Амети приходил в себя, про него вспомнил следопыт:

– А это наш третий, – обратился он к гостю на языке харадрим, – который сто монет за голову, жрец Храма Скарабея. Его зовут Амети. Без него бы ничего не вышло.

Гость вежливо склонил голову:

– Да осенит тебя благодать Златого! Спаситель моих друзей – мой друг, а благодарность моя да не сякнет, как вино благородной лозы.

Амети зарделся, как девица:

– Радость встречи для твоего ничтожного слуги – как восход Солнца.

Только гость собрался продолжить обмен любезностями, как вмешался Нимрихиль:

– Слушай, Амети, не отнесешь ли ты лютню хозяевам? Посиди там и развлекись с народом, а мы пока побеседуем.

Амети безропотно встал, взял лютню и отправился к костру, мерцавшему в отдалении ниже по склону. Халдар изумленно смотрел ему вслед:

– Поразительно! Ты и в самом деле настолько доверяешь ему?

Альвион пожал плечами, разливая из бурдюка вино по простым глиняным чашам:

– Так получилось. Амети не раз мог предать нас с величайшей выгодой для себя. И не сделал этого. Я думаю, мы можем доверять ему.

– Я понимаю. Как я только не ломал голову, пытаясь понять, чего может быть общего между вами и жрецом Скарабея… Где ты его взял, рыжий? Или нет, расскажите мне все с самого начала. За каким рухом Арундэля понесло в Харад?

– Я ехал на встречу с твоим связным.

Халдар нахмурился:

– Но я никого не посылал, это было слишком опасно.

Арундэль кивнул:

– Понятно. Значит, это была ловушка. Я подозревал, но мы очень беспокоились за тебя, а мальчик-посланец не лгал… Должно быть, его обманули. Теперь Дхарин точно знает, что где-то у него сидит человек из Умбара.

Халдар поморщился, отпивая вино:

– Он уже давно знает. Сам мне говорил, как раз тогда, когда тебя поймали.

Альвион присвистнул:

– Ах, ну да, ты же у нас теперь Дэнна, Защитник Юга! Чуть ли не второй человек после короля… Как тебя угораздило очутиться в фаворе у этой кровавой собаки?

Халдар снова поморщился:

– Не обижай собак сравнением с этим…. с этим нечеловеком. Пересажав свой предыдущий диван, он решил, что ему нужны верные и преданные люди. Сначала он назначил меня Защитником Юга, потом таскал в подземелья, чтобы я присутствовал при пытках.

Халдар с силой сжал виски, лицо его заострилось и потемнело:

– Каждый раз боялся увидеть там Арундэля, но не могу сказать, что смотреть, как пытают какого-нибудь несчастного взяточника, было легче.

– Эгнор сказал, что ты можешь вернуться, – негромко произнес Арундэль.

Халдар молча поднял на него глаза.

– Кажется, уже и до него дошло, что собой представляет наша снулая золотая рыбка, – проворчал Альвион.

Все трое помолчали. Альвион подкинул в костер еще куст верблюжьей колючки:

– Все могу понять, одного не понимаю: почему Арундэля увезли в Храм Скарабея.

– Я тоже не знаю, – ответил Халдар. – Но самое замечательное, что этого не знает и сам Дхарин.

Видя недоумение Альвиона и Арундэля, Халдар продолжал:

– Как я потом узнал, Дхарин отдал приказ доставить пленных – он рассчитывал на вас обоих – в Золотой Дворец. Но лейтенант вернулся с большим опозданием и рукой на перевязи и доложил, что капитан и пол-отряда полегли на месте, а пленника отвезли в Храм, потому что храмовой стражи осталось больше. Потом я узнал про колдуна из Храма, и все запуталось еще больше: создавалось впечатление, что Храм действует как подставное лицо, но кому это было на руку, я и сейчас понять не могу. Король рвал и метал, слал письма в Храм, а их возвращали нераспечатанными. Я весь извелся, пытаясь добраться до Арундэля раньше Дхарина. Но единственное, что мне удалось сделать, это довести его до такого состояния, что он отправил к Храму свою гвардию. Я был уверен: обиженные жрецы ни за что не пойдут на уступки.

– А, так это нам с Амети по твоей милости пришлось пробираться в Храм через лабиринт… – проворчал Альвион.

– Ты и в самом деле был в Храме? – вскинул глаза Халдар. – Все твердили про двух нумэнорцев, но я никак не мог понять, как ты попал туда. Неужели и правда под видом раба?

Альвион молча задрал остаток рукава и показал Халдару клеймо в виде скарабея.

– Ну и зачем ты это сделал? – горестно вопросил его Халдар – Никто бы не увидел под рукавом…

Альвион повел плечами:

– Так было надо.

Халдар махнул рукой:

– Что же с тобой делать… Как бы то ни было, в одно прекрасное утро пару недель назад наш Сын Зари получает письмо: пленник бежал из Храма. Как всегда, в дикой ярости рассылает по всем южным землям приказ ловить беглеца. Однако где-то после полудня из Храма приходит еще одно письмо: оба – беглец и лазутчик – в Храме. Приезжайте, государь, и забирайте. Если найдете.

Халдар помолчал, поставил на землю пустую чашу:

– Я напросился с ним. Не знаю, что я смог бы сделать, если бы он добрался до вас. Я не уверен, что Арундэль победит его на равном оружии, а бить в спину я не стану даже Кхамула.

Когда мы приехали в Храм Скарабея, Дом Высокого больше походил на курятник. Тогда я увидел чернокнижника. Он и в самом деле ослепил тебя, Арундэль?

Тот кивнул в ответ.

– Понятно. Значит, он не лгал, хотя поведал чрезвычайно запутанную историю о том, как пару часов назад нумэнорцы были в Храме, а полчаса назад их уже там не было. И, дескать, все это он открыл при помощи магии. Я решил, что это какие-то храмовые интриги, и не поверил ни единому его слову. Он бормотал что-то про обоз, про раба со жрецом… И вы бы видели, что с ним стало, когда Дхарин посмотрел ему в глаза. Он ползал у короля в ногах как шакал перед львом. Только тогда я убедился, что он настоящий черный маг: он чувствовал Силу.

А меня Дхарин взял с собой в Храм. Его привели к той темнице, где приковали Арундэля, и что вы думаете? Он пошел к той стене, в которой была дыра, оттуда наверх и через потайные лестницы вышел в кладовую. Только тут я поверил, что вы действительно были здесь: там пахло травами. Он остановился на пороге как вкопанный и не пошел дальше. Повернулся к нам и сказал: «Чернокнижник прав. Они бежали». И тут появился офицер, которого Дхарин послал следить за допросом рабов. Выяснилось, что чернокнижник не солгал. И король отправил вслед за обозом, в Храм Змеи, Савара.

– Савар – это который со шрамом? – спросил Альвион.

– Да. Я не знал, что думать: в какой-то момент мне показалось, будто жрецы устроили заговор против короля, чтобы заманить его в Храм и убить. Но я ошибся. От него исходила такая сила, что они были как трава под ветром: гнулись, куда дует. Дхарин остался в Храме, прошел в святилище. Видели бы вы эту мерзкую тварь, которой они поклоняются! Огромная летучая мышь. Жирная, как откормленный теленок.

Альвиона передернуло:

– Боюсь, я знаю, чем ее откормили.

Халдар сочувственно положил руку ему на плечо:

– Я догадывался. Но я не хотел, чтобы ты узнал об этом. И потому молчал.

Арундэль налил всем еще вина.

– Еще у них в святилище была такая… даже не знаю, как объяснить. Каменная плита с отпечатком ладони. Ладонь больше человеческой. Там было страшнее всего. Дхарин подошел к ней и спокойно вложил свою руку в этот оттиск чужой ладони. И что-то случилось… Кто-то охнул, а я увидел…

Халдар повел рукой:

– На мгновение что-то вспыхнуло у него на груди. И я понял, что сейчас мне будет очень плохо. Потому что я увидел нечто запретное.

В огне громко треснула ветка, и все трое вздрогнули от неожиданности.

– А что было после? – спросил, наконец, Арундэль.

– Он велел забрать из Храма и Плиту, и Мышь к себе во дворец. Жрецы так унижались перед ним, что Мышь он им, так и быть, оставил. Когда мы уже собирались уезжать, прискакал посыльный из Храма Змеи, от Савара: лазутчики исчезли сверхъестественным образом. Я окончательно уверился, что жрецы обманывают Дхарина. Но запудрить мозги Савару, тупому, как бойцовый пес, начисто лишенному фантазии… Вообразите же мое удивление, когда я слышу, как этот хладнокровный палач, весь дрожа, рассказывает, что пленники пропали из наглухо запертого святилища, в которое их тоже заманили каким-то сверхъестественным способом! Оказывается, чудес не бывает слишком мало, их бывает только слишком много. Я надеюсь, вы расскажете мне про загадочного волка и про не менее загадочных змей?

Альвион кивнул, обхватив себя руками, словно от холода, и Халдар продолжал:

– Дхарин вошел в святилище один. Я видел сквозь дверь: пустая комната с алтарем. Он пробыл там четверть часа и вышел с лицом, серым как камень. Подозвал Савара и увел его в святилище. Потом снова вышел. Один, вытирая кровь с клинка. Он убил Савара ударом в горло на алтаре. Не знаю, зачем и почему.

Халдар снова потер виски, словно его мучила головная боль:

– После этого началась Железная Преисподня. Он сошел с ума. Я вам передать не могу, что было потом. Кровь с лобного место растекалась по всему городу. Демон, нелюдь, он как с цепи сорвался. Бешеная собака. Спускался по ночам в темницы и собственноручно пытал, устраивал какие-то жуткие обряды. Через несколько дней этого кошмара он вызвал меня к себе. «Я должен уехать. В тайне, один. Устрой все необходимое для этого». Я был так рад, что весь это ужас, наконец, кончится, что даже не спросил – куда, зачем. Сделал все, как он велел, а потом отправился по его приказу на север, ловить вас. Он доехал с нашим отрядом до развилки, откуда мы повернули на северо-запад, а он – на северо-восток. Вот все, что я знаю.

– Халдар, – серьезно сказал ему Арундэль, – возвращайся с нами в Умбар. Тебе нельзя здесь больше оставаться. Просто чудо, что он до сих пор не увидел тебя насквозь.

– Черные маги тоже люди, – невесело усмехнулся Халдар. – Он видит во мне только то, что хочет видеть. И чувствует, что я никогда не предам его. Делится со мной своими секретами.

Альвион и Арундэль вскинул ни него глаза:

– Нет, другое… Все остальное. Жалкая и мерзкая тварь. Если бы я мог придушить его, пока он спит! Никому не доверяет, кроме меня, и я не могу предать его… Он видит во мне верного пса: вот, герб даровал… – и Халдар похлопал себя по груди: на его рубахе было вышито изображение большой рыжей собаки, очень похожей на медведя. Язык у пса был синий.

– Тогда тем более тебе надо вернуться. Не верность же этому руху держит тебя здесь!

Халдар через силу засмеялся:

– Конечно, нет! Это очень трудно объяснить. В прошлом году случился бунт в одной из провинций. Он хотел вырезать всех жителей области. Я уломал его отменить уже объявленный приказ. Не помню, когда в последний раз мне приходилось говорить столько неправды… Когда я ехал по дорогам, люди осыпали меня цветами и целовали полы одежды, а женщины подносили детей, чтобы я благословил их.

Он чуть улыбнулся:

– В некотором роде это вскружило мне голову. А теперь этот дурацкий титул… Я и в самом деле почувствовал, что у меня есть долг перед этими людьми. Они видят во мне свою защиту от тирана. Я не могу предать их. Не хочу возвращаться Домой, думая о реках крови, которые прольются, когда я уйду. Законный правитель этой страны назвал меня Защитником Юга. И я буду защищать Юг. От него самого. Как только смогу.

Халдар замолчал. Альвион положил ему руку на плечо, хотел что-то сказать, но передумал. Халдар встрепенулся:

– Боюсь, мне надо возвращаться: как бы мои архаровцы не хватились.

– Давайте решим, как нам пройти через твою заставу, – сказал Арундэль.

– В этом нет ничего сложного, – отозвался Халдар. Он достал из-за пазухи золотую цепочку с прямоугольным золотым медальоном. На медальоне был выгравирован меч, рядом с которым извивалась змея.

– Это моя пайцза – знак личного посланца короля. Покажете мне ее завтра при всех, а потом незаметно отдадите. Держи, рыжий, – и Халдар вложил медальон в руку Альвиона.

От костра внизу донесся особенно дружный взрыв хохота. Альвион привстал:

– Что там происходит?

Арундэль улыбнулся:

– Кажется, я догадываюсь, что именно. Пойдемте.

Они встали, Халдар закрыл лицо краем шэла, а Арундэль – своей тряпкой. Потом все трое спустились к соседнему костру, остановившись шагах в десяти за спиной сидевшего у огня Амети.

– …оба они приуныли, а хитрый жрец говорит им: «Нет нужды отчаиваться, полезайте в сундуки, и я отвезу вас в Храм Змеи так, что ни одна мышь не заметит». Сказано – сделано. Однако по дороге встретился им королевский офицер… – услышали нумэнорцы голос жреца.

Альвион зашипел как масло на раскаленной сковороде:

– Он что, с ума сошел!? – и рванулся вперед. Арундэль удержал друга за рукав:

– Легче, легче. Амети каждый вечер рассказывает эту историю, пока ты где-то бродишь. Ничего страшного пока не случилось.

– Давайте послушаем, – сказал им Халдар и уселся на землю. Альвион недовольно плюхнулся рядом. Амети продолжал:

– …и вот, открывает жрец сундук, а они оба ни живые, ни мертвые от испуга…

– Что он себе позволяет! – фыркнул Альвион и кинул в Амети камешком.

Жрец, не поворачиваясь, почесал спину. История продолжалась своим чередом: вслед за глупым офицером являлся глупый король. Судя по всему, Амети подмигивал, когда речь заходила о короле, и все собравшиеся покатывались со смеху, прекрасно понимая, о ком идет речь. Халдар дослушал до истории о том, как кочевники сами отдали хитрому жрецу все свое имущество, и поднялся на ноги:

– Так. Самое интересное я услышал. Но мне пора, к сожалению.

Альвион и Арундэль проводили его почти до самой заставы.

– Передавайте привет вашему Амети. И поблагодарите его от моего имени за рассказ, – сказал Халдар.

Альвион фыркнул:

– Я надеюсь, ты не забыл поделить подвиги хитрого жреца на десять?

– Не забыл. И не забыл приписать их тому, кто их совершил, – и Халдар хлопнул следопыта по плечу. – А лорду Эгнору и Наместнику передайте, что я остаюсь.

Альвион замялся. Халдар пристально на него посмотрел и погрозил пальцем:

– Ты что, опять?! Ну, не миновать тебе не только пряника, но и кнута, как тут говорят!

– Что нам передать Домой и в Виньялондэ? – спросил его Арундэль.

Халдар поднял голову и посмотрел на небо за западным краем долины:

– Передайте, что я вернусь, когда смогу. До встречи, друзья.

Они обнялись на прощание, и Халдар зашагал к белеющим в темноте палаткам Черной Стражи. Альвион и Арундэль долго смотрели ему вслед.

– Вот и конец харадским приключениям, – сказал Альвион задумчиво. – До Умбара все пойдет гладко.

– Я бы не хвастался уловом, не выйдя в море, – ответил Арундэль.

Альвион посмотрел на него и улыбнулся:

– Не думаю, что Кхамул отправился на север охотиться за нами. Ладно, пойдем заберем Амети, пока он и в самом деле не сболтнул лишнего.

* * *

В рощице чахлых тамарисков и степных дубков горел костер. Хозяин шел впереди. Войдя в рощу, он нарочно наступал на сухие ветки, цеплялся плащом за колючки, однажды оступился и негромко выругался по-харадски.

До костра оставалось шагов тридцать, когда их окликнули:

– Эй, кто идет!

Хозяин остановился:

– Не позволят ли благородные путники провести время у их костра? Не всем любезно шумное общество возчиков…

– Что ж, подходите, если не боитесь, – и от костра донеслись смех и тонкое подхихикивание.

Выйдя к костру, хозяин снова остановился и произнес:

– Что может грозить мирным путникам у самой границы великого Умбара, земли покоя и достатка, где правит великий Народ Моря? Привет вам, добрые странники!

Однако сидевшие у костра напоминали, скорее, грабителей с большой дороги, нежели «добрых странников». В особенности тот, кто их окликал – здоровенный детина в до невозможности драном халате, сквозь дыры которого светились исчерченные шрамами ребра, в опорках, от которых остались одни подошвы, привязанные к ступням и лодыжкам. Внешность его также не внушала доверия: голову покрывала недлинная щетина, которая не скрывала шрамы на виске, придававшие ему совершенно разбойничий вид. Лицо его украшали яростные светлые глаза и несколько подживших ссадин и царапин. Он стоял уперев руки в бока и не выказывая совершенно никакого опасения при виде пришельцев, хотя ни на поясе, ни в руках у него не было оружия.

Второй, укутанный в нечто, бывшее когда-то, скорее всего, черным плащом, сидел опершись о дерево и вытянув к костру неправдоподобно длинные ноги в черных сапогах некогда дорогой замши. Он поднял голову, откинув за широкие плечи длинные черные волосы, завязанные в хвост, и рука Пса словно сама по себе стиснула рукоять ятагана: на мгновение ему почудилось, что перед ним сам Лорд Рингор, Наместник Умбара. Почти такие же до жестокости твердые и холодные черты, строгий взгляд серых глаз, аура могущества и власти. Но несколько царапин на бледном худом лице подчеркивали молодость нумэнорца, а исходившая от него сила как будто бы не нуждалась во внешних проявлениях, скрываясь в нерушимом спокойствии взгляда, как форель на дне прозрачного, но глубокого родника. Псу вдруг вспомнились полузабытые слова о Морском Народе – «они опасны, как сама смерть». Он больше не боялся смерти, но этот человек внушал ему необъяснимый страх.

Третий, тщедушный сутуловатый южанин лет тридцати, подкладывал сучья в костер. Одеждой ему служило жреческое облачение, прежде красное, а ныне всех цветов и оттенков земли, пыли и грязи. При виде пришельцев он беспокойно стрельнул похожими на двух бурых мышей глазами в сторону переметных сум, брошенных у костра, и переместился так, чтобы в случае чего оказаться под защитой своих спутников.

– И вам того же, добрые люди, и вам, – откликнулся Альвион на приветствие первого из пришельцев, с любопытством их обозревая. – С кем честь имеем беседовать?

Перед собой он видел человека, одетого во что-то, напоминающее облачение жрецов Юга – длинную серую хламиду с широкими рукавами, без вышивки или украшений, но сшитую из хорошей тонкой шерсти, опрятную и новую. На поясе недорогого синего шелка висела на цепочке походная чернильница-непроливайка с двумя отделениями – для чернил и для песка, футляр из жесткой буйволиной кожи с золотым тиснением – для перьев. Невысокого даже для южанина роста, хрупкого сложения, с тонкими смуглыми пальцами, испачканными чернилами, незнакомец больше всего походил не то на придворного поэта, не то на средней руки чиновника. Примечательного в нем было лишь его лицо: с первого взгляда любой принял бы его за южанина, но посмотрев еще раз, усомнился бы в этом. Черные волосы и короткая бородка с ярко-белой проседью, спускавшейся от углов рта, смуглая кожа, довольно правильные черты лица, морщины в углах глаз. И совершенно черные даже в свете костра глаза – чуть слишком близко поставленные, чтобы взгляд их можно было назвать приятным: казалось, что в голове незнакомца просто-напросто просверлено две дыры.

На второго, повыше ростом, с головы до голенищ верховых сапог укутанного в черный бурнус, с рукой на рукояти ятагана, Альвион не обратил внимания из принципа.

– Я, – кашлянул незнакомец, – Великий Податель Милостыни.

Громко затрещал огонь: наконец, занялись смолистые ветви, брошенные в костер жрецом. Отражение разгоревшегося пламени заплясало на золотом кольце, украшавшем узкую кисть Великого Подателя.

– Я путешествую с севера вместе с моим слугой, – продолжал он, склонив голову в сторону своего спутника. – У нас в здешних краях дела.

– А! Так не поделитесь ли новостями? Садитесь к костру, – предложил Альвион, усаживаясь на землю рядом с Арундэлем и Амети. – Вина не хотите?

– Нет, спасибо, я не пью вина, – вежливо отвечал Великий Податель, с достоинством опускаясь на аккуратно расправленный подол своего одеяния. Повинуясь взмаху украшенной кольцом руки, телохранитель сел чуть позади него, еще ниже опустив край капюшона.

– Ну, как хотите, воды у нас просто нет. Так что на севере, правда ли, что посольство Юга уже возвратилось восвояси?

– Честно говоря, – отвечал Великий Податель, улыбнувшись краем рта, – я был настолько занят делами моих подопечных, что не вполне представляю себе состояние дел. Мой слуга… – тут он обернулся к своему спутнику:

– Что там с посольством?

Телохранитель, вздрогнув, отвечал низким хриплым голосом, похожим на ворчание побитого пса:

– Я… Король его отозвал, неделю назад.

Жрец перевел дух с видимым облегчением.

– А Лорд Рингор… – спросил Альвион. – Он не в крепости, нет?

Великий Податель пожал плечами. Альвион отхлебнул из фляги дешевого кислого вина и сморщился словно от оскомины. Темноволосый насмешливо посмотрел на него:

– В самом деле, оставил ли ты записку или сбежал, как в прошлый раз?

– Тьма и… Это совсем не повод для дурацких шуток! Если со мной будет как с Халдаром! – вспыхнул Альвион. – А записку я оставлял оба раза, – добавил он, остывая.

Улыбчивый взгляд Великого Подателя на мгновение словно прикипел к лицу Альвиона. Его телохранитель вскинул на Арундэля глаза, в которых полыхнули то ли крайний ужас, то ли отчаянная ненависть собаки, которой показали палку.

– Вы, я вижу, путешествуете от полудня. Что говорят в землях Юга о делах Кхамула Дхарина? – поинтересовался Великий Податель.

– Говорят, что он ку-ку, – подмигнув, вмешался в разговор жрец. – Тогось, черепицу у него сорвало.

Телохранитель за плечом гостя тяжело засопел.

– Да что вы говорите… – вежливо удивился Великий Податель Милостыни. – Не расскажите ли подробнее?

Амети стеснительно посмотрел на своих спутников.

– Да чего уж… Рассказывай, уважаемый… – махнул рукой Альвион. – У тебя это лучше всех получается.

Амети приободрился, выпятил грудь и начал свой рассказ о посрамлении короля Дальнего Харада неким безымянным, но чрезвычайно хитрым жрецом. Эта была длинная история, изобиловавшая старинными харадскими анекдотами и полная специфического южного юмора. Даже Арундэль пару раз улыбнулся, когда речь зашла о том, как жрец в очередной раз посадил короля в лужу. Гость слушал с интересом, кивал головой и даже рассмеялся несколько раз. Амети определенно имел успех.

Дослушав, гость сказал:

– Поистине, этот рассказ достоин быть начертанным кончиком иглы в уголках глаз. Прошу вас – запишите эту историю.

Польщенный Амети покраснел:

– Я, конечно, человек образованный, но писать истории… Я никогда не пробовал.

– А попробуйте. Ничего страшного, – доброжелательно посоветовал гость и обратился ко всем троим: – Что ж, благодарю за новости и прошу позволения покинуть вас – нам пора.

Он поднялся на ноги, отряхивая полы своей одежды.

– Доброй ночи, – дружелюбно сказали Альвион и Амети.

– И вам того же, – отозвался Великий Податель. – Покидаю вас в нелицемерной надежде как-нибудь снова свидеться.

Он поклонился и пошел прочь от костра. Телохранитель последовал за ним.

– Странный тип. Зачем он приходил? – задумчиво спросил Альвион. – Ему что-то было нужно от нас, но ничего плохого он не хотел…

Арундэль, нахмурившись, повернулся к Альвиону:

– Он ни словом не солгал нам… Но лишь потому, что не сказал нам о себе ничего определенного.

– Почему же? Он же сказал, что едет с обозом из Умбара!

– В том-то и дело, что он этого не говорил. Даже имени своего не назвал.

Альвион недоуменно замолчал.

Тут Амети, который некоторое время пялился вслед пришлецам, протер кулаками глаза и обратился к своим спутникам:

– Я, должно быть, на радостях малость перебрал – на пустой-то желудок недолго: мне почудилось, будто у второго, длинного, руки по локоть в золоте.

– Да, Амети, у тебя, видно, как у Дхарина – черепицу сорвало!

Жрец воззрился на Нимрихиля как на пророка:

– Точно, на нем были королевские золотые наручи… До локтя…

Следопыт посмотрел на южанина с жалостью и состраданием, как на убогого.

– Везде тебе, уважаемый, золото чудится… – сказал Альвион и, зевнув, покровительственно похлопал жреца по плечу. – Ложись-ка лучше спать, Амети. А то еще придет волчок, ухватит за бочок…

Арундэль обратил к жрецу серьезное лицо:

– Тебе ничего не грозит, Амети, – сказал он. – Спи спокойно.