Текст книги "Сказка о хитром жреце и глупом короле"

Автор книги: Светлана Таскаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Нимрихиль нехотя опустил руку. На груди у него круглым пятном краснел сильный ожог.

– Balai! Ты забыл снять амулет!

Нимрихиль наклонил голову:

– Не забыл, – но было видно, что он говорит это из чистого упрямства. Амети переводил взгляд с одного на другого:

– Это что, мой талисман…?

Арундэль не обратил на его слова никакого внимания:

– Неудивительно, что эта тварь так легко нашла нас.

– Какая тварь? – изумленно продолжал вопрошать жрец.

– Волк, Амети. Ты что, не узнал его? Это же был волк с ковра, – с досадой ответил Нимрихиль. Он уже успел выйти на другой берег речки и теперь, усевшись на камень, выливал воду из опорок. Амети со стуком захлопнул челюсть.

– Будем надеяться, что хотя бы летучая мышь за нами не прилетит, – сдержанно отозвался Арундэль.

Амети подумал, что тот шутит, но бывший пленник говорил совершенно серьезно.

Напившись из реки и перейдя ее вброд, путники стали подниматься на другой ее берег, еще более крутой, чем тот, по которому они так быстро спустились. Теперь жреца Змеи Арундэлю и Амети пришлось тащить под руки – он вывихнул себе ногу, а на лысине у него наливался огромный черно-синий синяк. Арундэль шел, закусив губу.

Они уже почти выбрались наверх, к дороге, как вдруг шедший впереди Нимрихиль стремительно упал на землю и, обернувшись к своим спутникам, прижал палец к губам. Арундэль пригнул к земле обоих жрецов, прикрыв им ладонями рты. В наступившей тишине путники услышали доносящийся из-за гребня неторопливый стук копыт и звяканье удил и оружия. Потом смех. Когда голоса чуть отдалились, Нимрихиль знаком показал своим спутникам, чтобы они как можно тише вернулись вниз по тропе.

За поворотом Арундэль отпустил жрецов, и Амети судорожно вздохнул, проверяя, целы ли у него ребра после львиной хватки нумэнорца. На несчастного жреца Змеи уже было просто страшно взглянуть.

Через некоторое время к ним присоединился Нимрихиль. Лицо у него было непроницаемо.

– Кажется, мы окончательно влипли, – сказал он очень спокойно. – От поворота до поворота по дороге разъезжают пятеро Черных Стражей. Насколько я понял, за поворотом то же самое – они все время перекликаются.

– Это налево, к Храму, – сказал Амети, изо всех пытаясь сдержать дрожь в голосе. – А что с дорогой к корчме?

– В корчме у них стоит основная часть отряда – за коновязью десяток вороных, насколько я разглядел сквозь пыль. А может больше.

Они помолчали. Амети со свистом втянул воздух сквозь зубы.

– Урок пошел впрок твоему должнику, – холодно заметил Арундэль.

– Это не он, это наш песий сын все продумал, будь уверен! – зло откликнулся Нимрихиль. – Надо было оставаться в том гадюшнике: может, представился бы случай перегрызть ему глотку, когда он заявился в Храм!

– А может, перебить этих пятерых на дороге и проскакать мимо корчмы, пока они не опомнились? – робко предложил Амети.

Нимрихиль презрительно фыркнул. Арундэль снизошел до объяснений:

– Как ты представляешь себе бесшумный бой двух пеших против пяти конных? Из-за поворота немедленно явится подкрепление. А корчма, сколько я понял, в пределах видимости.

Нимрихиль утвердительно кивнул и продолжил:

– На ту сторону дороги, чтобы дойти напрямик к городу, перебраться нельзя. По этой стороне идти дальше невозможно – скалы, и жрецы там не пролезут.

Арундэль покосился на Амети и жреца Змеи, и Амети похолодел от ужаса. «Зарежет обоих и глазом не моргнет! Бросит валяться как падаль!» – пронеслось у него в голове.

– Этот вариант отпадает, – спокойно сказал Арундэль. – Идти вперед мы не можем. Остается возвращаться.

Теперь на него изумленно уставились и Амети, и Альвион:

– Давайте попробуем подняться вверх по течению ручья, – продолжал Арундэль. – Во всяком случае, по воде они нас выследить не смогут. А если догадаются, что мы ушли по ручью, то, скорее всего, пойдут вниз по течению, а не вверх, к Храму.

Они торопливо спустились обратно к речке. Нимрихиль постоял немного, глядя на тропу, с которой они скатились на берег.

– Ну как? – спросил Арундэль.

– Сколько-то времени у нас есть. Но мало.

Тут Нимрихиль замялся и добавил:

– Да, кстати: дверь они уронили, пока я разбирался с волком.

– Почему ты молчал?

– А какая разница?

– Ну, вэтта Нимрихиль…

– Да, роквэн Арузир?

Арундэль перевел дух и спокойно сказал:

– Я с тобой потом поговорю. Как старший по званию. Веди.

И они ступили обратно в ручей.

Скоро от воды, казавшейся сначала освежающе-прохладной, начало ломить ноги, тем более, что шедший первым Нимрихиль запретил жрецам выбираться на сухие места, чтобы не оставить там мокрых следов и запаха. Камни выворачивались под ногами, и их острые необточенные грани резали ступни даже сквозь толстую подошву из буйволиной кожи.

Через некоторое время они увидели впереди, над скалистым обрывчиком сложенную из местного серого камня стену храма. По счастью, стена была глухая, без единого окна. Ручей выбегал из забранного ржавой решеткой отверстия – полукруглой арки, в которую как раз можно было пролезть на четвереньках. Арка почти до самого верха заросла мхом, а ручей был где-то немного ниже колена. Нимрихиль провел по мху пальцем:

– Нам, кажется, повезло: вода стоит невысоко. Ну что, лезем обратно…

Он вздохнул и, напрягшись, рванул решетку на себя. Раз, другой… Амети стоял, по очереди поджимая стынущие ноги и предчувствуя приступ ревматизма. Арундэль уже двинулся помочь своему приятелю, как прутья решетки, наконец, выскочили из своих гнезд.

– Да, а откуда течет источник? – спохватился Арундэль. Толстяк испуганно прикрыл рукой рот.

– Говори быстро! – прикрикнул на него Амети и чихнул.

Толстяк неожиданно рухнул в ручеек на колени, подняв тучу брызг, и с нечленораздельным стенанием пополз по камням к Арундэлю, норовя облобызать то, что осталось от щегольских черных замшевых сапог со шнуровкой. Арундэль брезгливо и как будто даже с испугом отстранялся, пока Амети не поймал жреца Змеи за подол мокрой рясы, но из воплей и завываний несчастного толстяка стало ясно, что источник течет из святилища. Нумэнорцы переглянулись, Арундэль пожал плечами, Нимрихиль кивнул и пролез под арку, почти по горло окунувшись в воду.

За аркой сводчатый потолок тоннеля и не думал становиться выше. Жрецы ползли на четвереньках, стукаясь о потолок затылками и нащупывая путь немеющими руками – хорошо хоть дно стало гладким. Нумэнорцам приходилось ползти на локтях – и сквозь шум воды Амети слышал, как отфыркивается, наглотавшись в очередной раз воды, ползущий впереди Нимрихиль. Было так темно, что пару раз Амети получил от Нимрихиля пяткой в глаз – когда подползал излишне близко. Впереди проглянуло какое-то серое пятно, Амети прибавил ходу, но тут каким-то чудом извернувшийся Нимрихиль прокричал ему в самое ухо:

– Жди здесь!

– Что!?

– Здесь жди – говорю!

– А!

Нумэнорец уполз вперед. Время шло. Амети считал удары сердца и боялся думать о том, что произойдет, когда от ледяной воды его тело сведет судорога. Жрец Змеи подполз вплотную к Амети, и сквозь шум воды жрец слышал тяжелое дыхание толстяка. Амети вдруг показалось, что нумэнорец бросил их здесь и никогда не вернется. Но тут что-то ткнулось ему в плечо, и знакомый голос произнес, заглушая шум воды:

– Я вернулся, ползи дальше, Амети.

Жрец двинулся вперед как слепой и остановился, лишь упершись носом во что-то, перегородившее ему путь. Он с опаской поднял голову и увидел перед собой узкие ступеньки, ведущие наверх. Тоннель кончился, Амети выбрался во что-то вроде очень широкого колодца с водой на самом дне.

– Осторожнее, – сказал жрецу уже поднявшийся на ноги Нимрихиль, – там дальше направо настоящий глубокий колодец, источник бьет из него. Держись за меня и поднимайся вверх по лестнице.

Амети осторожно последовал его совету и шагнул на ступеньку, схватившись за скользкую влажную стену: голова кружилась, колени и руки дрожали, зубы стучали. Оглядевшись при зыбком свете факела, льющемся из-за края колодца, жрец увидел на противоположной стене резервуара на уровне головы еще одно отверстие, диаметром с локоть: видимо, через него вода из колодца – когда ее становилось слишком много – текла в другую сторону. Над обоими отверстиями для стока висели на цепях щиты-заглушки. Амети догадался, что они попали в храмовое водохранилище – в Храме Скарабея было похожее, только много больше и не одно.

– Лезь наверх и ничего не бойся, понял? – сказал жрецу Нимрихиль. Не вникая в смысл предупреждения, Амети кивнул и начал взбираться по узкой и крутой винтообразной лестнице наверх, к свету. Но когда его голова поднялась над краем колодца, он не смог сдержать крика и едва не рухнул обратно во мрак: прямо ему в лицо немигающим взглядом уставился одетый в черное с красным солдат. Из угла рта у него стекала на каменный пол струйка крови.

– Я же тебе говорил: ничего не бойся, – раздался снизу гулкий голос Нимрихиля.

Стараясь держаться подальше от мертвеца, Амети вылез из колодца и на четвереньках добрался до стены. Привалившись к ней, Амети переводил дух, пока из колодца выбирались, не обращая никакого внимания на труп солдата, все остальные – мокрые, дрожащие, с трудом стоящие на ногах.

Последним вылез Нимрихиль. Посмотрев на своих спутников – все трое уже не могли говорить от холода и усталости – он расстегнул поясную сумку, с которой не расставался, и достал из нее маленькую фляжку из сверкающего металла – уж не из серебра ли, безразлично подумал Амети. Нумэнорец открутил пробку, отхлебнул сам и подал флягу Амети. Жрец понюхал: из фляги пахло невиданными цветами и пасекой. Он отпил, и медовый напиток теплой волной растекся по жилам, прогоняя дрожь, онемение и усталость. Амети ожидал, что его развезет на пустой желудок, но вино – если это было вино – лишь вернуло ему силы. В голове перестало шуметь. Жрец Змеи в полуобмороке пытался отпихнуть фляжку, но Нимрихиль, отставив вежливость, ухватил жреца Змеи за нос, а когда тот открыл рот, влил ему туда пол-фляжечки. Пока Арундэль допивал остатки, Амети смотрел, как толстяк приходит в себя.

– Давайте опустим щиты-заглушки, – тогда они точно до нас не доберутся, – предложил Амети.

– Э, Амети, я вижу, ты еще не в себе: как ты думаешь, что станет делать погоня, увидев, что река ни с того ни с сего обмелела? – сказал Альвион. – Тут есть какая-то дверь. Куда она ведет, почтеннейший?

– В преддверие святилища, – отвечал оклемавшийся жрец Змеи. – Оттуда можно подняться наверх, в Храм, а можно… Тс-с-с… Можно попасть в самое святилище, да! Только туда не надо ходить, это запрещено!

Нимрихиль уже подошел к двери и бесшумно приоткрыл ее. Заглянул внутрь, осмотрел, потом закрыл дверь обратно.

– Погляди-ка, toronya, – негромко обратился он к Арундэлю. Тот с трудом встал, подошел к двери, выглянул и тоже закрыл дверь обратно, словно оттуда могло что-то просочиться.

– Другого выхода нет, – словно напомнил Альвион. Арундэль что-то шепотом ему ответил. Следопыт кивнул, будто принял какое-то решение, и, обернувшись к жрецам, произнес:

– Вставайте и идите сюда. Только обязательно прихватите факел.

Толстячок начал подниматься, но, видимо, напиток Нимрихиля ударил ему в голову: он сделал резкое движение, чуть не упал и сильно толкнул лежавшего подле мертвеца. Труп перевалился через край колодца и с шумом плюхнулся в воду. Все вздрогнули.

– Не стоило этого делать, – тихо сказал Арундэль.

– Верно, теперь сток может забить, – согласился Нимрихиль.

Арундэль молча посмотрел на друга. Он снова сделался очень бледен, как тогда, в Храме Скарабея, когда на него навесили амулет с волчьей головой. Все же он вытащил из гнезда в стене факел и указал жрецам на дверь:

– Пойдемте. Только ни к чему не прикасайтесь.

За дверью обнаружилась комнатка шагов пять в ширину, шагов десять в длину. Войдя в нее – Арундэль споткнулся на пороге и тяжело ухватился за плечо Нимрихиля – все четверо замерли. Амети почувствовал, как бегут по его спине холодные мурашки изумления и необъяснимого испуга. При свете преддверие святилища казалось внутренностью волшебной каменной шкатулки, изготовленной руками искусного резчика по камню: черные стены искрились тысячами граней, выточенных в гладком лоснистом камне. Окон здесь, естественно, не было. Амети невольно подергал мокрый ворот своего жреческого одеяния, чтобы тот не стягивал горла. Из комнаты или в нее вели еще две двери: одна такая же, как та, через которую они прошли – обычная, деревянная, вторая – выточенная из цельного куска черного камня, украшенная позолоченным резным изображением змеи, глазами которой служили два изрядной величины рубина. По обеим сторонам этой двери стояли два ветвистых золотых светильника в человеческий рост. Больше здесь ничего не было, лишь на стене возле двери наверх горел недавно зажженный факел.

Присмотревшись, Амети разглядел, что единственным элементом орнамента были змеи: большие, маленькие, свивавшиеся в прихотливые узоры. Насколько представлял себе жрец Скарабея, каждое изображение здесь было полно смысла: петли змеи Полночи, кусающие свой хвост змеи-символы Зимней Поры, две переплетенные змеи – знак, запирающий врата Преисподних. Амети охватил невольный трепет: он стоял, даже не мысля прикоснуться ни к единому драгоценному камню, что, усыпав стены крипты, служили глазами змеям. Жрец Змеи пребывал в благоговении – Амети видел, как шевелятся в молитве его губы. Арундэль сделал несколько шагов и поднял свой факел к змее на двери святилища: казалось, ее глаза-рубины гневно блеснули:

– Tiro, – вполголоса подозвал он Нимрихиля. Тот подошел и негромко присвистнул: при свете поднесенного к двери факела обнаружилось, что змея крылата.

Толстячок встревожился:

– Не надо ходить в святилище! Послушайте меня, не делайте этого! Это запрещено!

Нумэнорцы переглянулись:

– Не бойся, не пойдем – туда нам ход закрыт, – сказал Нимрихиль и скользнул ко второй двери. Подкравшись к ней, сделал рукой знак всем остальным, чтобы они молчали. Послушал с минуту, еле слышно постучал согнутым пальцем по двери и мягкой кошачьей походкой вернулся к остальным:

– Дверь заперта снаружи. Около нее стоят на страже двое – жрец и солдат. Сейчас надо будет устроить небольшой шум, чтобы они открыли дверь, но не подняли тревоги, – шепотом произнес он. Что-то в выражении его неподвижного лица заставило Амети насторожиться:

– А почему бы тебе не дождаться, пока они сами не откроют дверь?

– Амети, нам здесь не место. И чем дальше, тем больше, – странным голосом, из которого испарилось все оживление, ответил Нимрихиль. Жрец сделал усилие и стряхнул с себя наваждение медового напитка:

– Почему? – спросил он, тоже невольно переходя на шепот.

– Разве ты не чуешь?

От этих слов нумэнорца со всех чувств Амети словно спала пелена: слепой ужас змеиной шкатулки удавкой стиснул ему горло. Рубины глаз вспыхнули как уголья адской жаровни. Покачнувшись, Амети ухватился за рукав нумэнорца:

– Ой, что это?

Но ответил ему не нумэнорец. Рядом с ними раздался голос, от которого оба они вздрогнули, как от удара, и шарахнулись, не размышляя, прочь, под защиту факела Арундэля. Слова исходили изо рта жреца Змеи, но равнодушный холод голоса не мог, казалось, принадлежать человеку – так вещают в дурманном сне припадочные на рыночной площади, и так же белеют в свете дня их закатившиеся глаза и текущая изо рта пена, пугая до дрожи и обмороков не только женщин и ребятишек, но и бесстрашных пустынных разбойников. Но во мраке тесной крипты, в неверном мерцании алых факелов все это было гораздо страшнее.

 
Жестокосердному нет отмщенья —
Жалость ему и смерть во спасенье,
А милосердному нет прощенья —
Вечная смерть ему без воскресенья.
 

– гулко произнес чужой голос. Сквозь звон крови в ушах Амети услышал за дверью, ведущей наверх, движение и голоса. Амети слабо дернул Нимрихиля за рукав, который так и не выпустил из рук, нумэнорец повернул к жрецу голову, и тут при свете близкого факела Амети увидел, как расползается во всю радужку, словно клякса, бездонный зрачок, увидел свое в нем отражение, а в этом отражении – золотую змею на золотой цепочке. Змея извивалась, как червяк, насаженный на крючок, будто стремясь освободиться от колечка, на котором висела.

– Не шевелись, – сухим и ломким голосом произнес Нимрихиль. Медленно, как во сне, протянул руку и, молниеносным движением сорвав с Амети цепочку, швырнул змею на пол и раздавил ногой. Увидев, как бьет по полу коротенький золотой хвостик, Амети завизжал совершенно так, как визжит женщина, нашедшая в постели скорпиона.

Заскрипел ключ. Нимрихиль рванулся было к двери, но Амети повис на нем с бессловесным воплем, тыча дрожащим пальцем в стену: над дверью, в которую они вошли, свисал, качаясь, тонкий черный хвост, похожий на оживший хлыст. На какое-то биение сердца нумэнорец и южанин замерли в неподвижности, внимая наполняющему крипту шуршанию сотен чешуйчатых тел, похожему на шорох песка в часах. С притолоки двери, ведущей наверх, упал змеиный клубок. Еще не успев рспутаться, поблескивающие драгоценными глазами змеи пытались ползти к Амети и Альвиону. Из-за двери, ведущей наверх, донеслись крики и визг, очень похожие на Аметины.

– Скорее сюда! – раздался сзади них голос Арундэля. Обернувшись, Амети увидел, как нумэнорец изо всех сил удерживает уже открытую наружу бьющуюся каменную дверь в святилище. Над дверью поднялась голова крылатой кобры, чьи рубиновые глаза пылали ненавистью. Ее капюшон и раздвоенное золотое жало нависли над Арундэлем.

– Сзади! – завопил Амети, и нумэнорец, не глядя, ткнул кобру факелом. Раздалось оглушительно громкое шипение, и словно в ответ со всех стен и дверей посыпались на пол клубки, узлы, связки и переплетения больших и малых змей.

– Сюда! – крикнул Арундэль, и Амети одним прыжком влетел в дверной проем за его спиной. Через мгновение на него обрушился Альвион со жрецом Змеи в обнимку. Амети увидел, как Арундэль, отпихнув факелом крылатую кобру, тянет на себя дверь и с усилием задвигает засов. Факел, мигнув, погас, и святилище Змеи – а вместе с ним и Амети – погрузилось в кромешную тьму.

– …И тогда чернокнижник… – тут Страж на мгновение заколебался, но все же продолжил свой рассказ, – И тогда чернокнижник пал перед королем ниц, моля о пощаде. В общем, из его воплей стало понятно, что когда он после отбытия обоза решил проверить, не делись ли куда пленники, то ничего своим ведовством увидеть не смог. Тот жрец, что помоложе – Слово Скарабея – убил бы его, если бы не Повелитель.

– Верить подобным негодяям – запирать ветер в клетку, – заметил жрец Змеи.

– Я сказал Владыке то же самое! А он только поглядел мерзавцу в глаза и говорит: «Этот человек не лжет». И тут старого хрыча такие корчи разобрали! А Владыка спрашивает жрецов: «Выходил ли кто за пределы Храма?». Я вижу: они переглядываются, и в меня словно молнией ударило – я вспомнил обоз и этого жречишку… – тут Страж снова вспомнил, с кем говорит, и закашлялся. Они со жрецом Змеи стояли над бродом через ручей, на большом плоском камне

Под ними кипела суматоха: везде метались черные плащи Стражей, в воздухе висела отборная ругань.

– Что же было дальше? – спокойно спросил жрец.

– Э-э-э… Ну, в общем, я говорю: так и так, встретил по дороге обоз. Жрецы помялись, но стали уверять, что все там проверили, а больше из Храма и скорпион не выползал… И тут…

Но в этот момент Стража прервали – к подножью камня подбежал солдат:

– Тысячеводитель, на юг никаких следов нет! Одни скалы, и пройти нельзя!

– Ищите, поскребыши облезлой суки! Они не могли далеко уйти!

Когда солдат, поклонившись, убежал прочь, посланец Дхарина снова обернулся к жрецу:

– Поглоти меня Врата Преисподних! Они как в землю канули! До дороги они дошли, а дальше просто, похоже, отрастили крылья и улетели! И никто их не видел!

И он искоса взглянул на жреца.

– Не думаю, что здесь замешано какое-то волхование, сын мой, – важно отвечал жрец. – Я чувствую, они где-то недалеко… Как жаль, что наш вожатый нас покинул…

Стража довольно заметно передернуло.

– Так на чем я остановился? – преувеличенно бодро отозвался он. – Ах да, это крысиное отродье перебил меня, когда чернокнижник снова стал стенать и валяться в ногах у Владыки. Дескать, раб там был какой-то не такой. «Сущий вздор, – говорит длинный, Слово Скарабея. – Лазутчик из высокомерного Морского Народа в обличье раба? Да у него горячка!»

– Гм… – задумчиво произнес жрец Змеи. – Лазутчик в обличье раба? Там действительно был еще один раб, кроме тех, которых ты велел заковать в железо…

Страж скрежетнул зубами:

– Владыка велел допросить рабов. Допрашивали то, кто знал немой язык – пока Владыка смотрел Храм. Потом допросчики докладывают: «Да, дескать, рабы уверяют, будто раб жреца, того жреца, который уехал с обозом, и правда был не такой как все – немого языка не знал, и шрамов на нем не было. И гордый был очень», – Страж снова заскрипел зубами. – Подумать только, этот негодяй был от меня на расстоянии удара саблей, а я выпустил его из рук!

Тут их снова прервали:

– Вниз по течению никаких следов! Дальше начинается узкое ущелье, по которому нельзя пройти, и наверх там с последнего дождя не выбирались! – доложил другой солдат.

Страж посмотрел на жреца:

– Тебе ничего не остается делать, кроме как поднять их след. Если ты поможешь мне найти их, я с радостью забуду о том, как ты это сделаешь.

– А если ты их не найдешь, твоя голова украсит кол у Золотого Дворца? – сухо спросил жрец. Страж промолчал и побледнел, но глаз не отвел.

– Хорошо. Я вижу, мы теперь волы в одной упряжке, – и жрец, повернувшись, спустился с камня к ручью. У воды он остановился, постоял немного, потом вдруг неожиданно спросил у Стража:

– Ты посылал солдат вверх по течению, к Храму?

– Нет, с какой стати?

– Смотри, – и жрец, наклонившись, зачерпнул воды. Страж заглянул в поднесенную ему горсть: в воде змеилось что-то красное. Жрец прикоснулся к воде губами:

– Это кровь.

Страж опустился на колено и пригляделся: в ручье словно тянулась длинная темно-алая нить.

– Эй, все немедленно вверх по течению! – крикнул он.

– Они осквернили Источник… – пробормотал жрец и обратился к Стражу: – Не торопись. И скажи своим людям, чтобы они ничего не пугались. Сейчас я сделаю так, что нам… что мы будем точно знать, где осквернители. Если ты хочешь этого. Но, мыслю, раз эти люди Морского Народа так хитры, как ты говоришь, без помощи моего чародейства тебе их не взять: их удача больше твоей. Что скажешь?

Страж нахмурился и взглянул наверх. Шрам на его шее покраснел:

– Ладно. Пусть будет по-твоему, жрец Змеи. Я не могу рисковать, что они в третий раз уйдут из моих рук. Тогда мне лучше… – и он замолчал.

– Хорошо, – и жрец с силой вонзил свой посох в прибрежную гальку. Потом отошел в сторону, опустился на колени и закрыл глаза. Некоторое время ничего не происходило. Потом в наступившей тишине с берега ручья донесся слабый шорох. Страж перевел взгляд: золотая кобра сползла с посоха и теперь неторопливо змеилась по гальке вдоль ручья. Кто-то из солдат полузадушенно вскрикнул.

– Молчать, шакальи потроха! Все за мной! – крикнул командир, но сам едва не вздрогнул, когда за его плечом появился жрец Змеи. Глаза жреца горели, голос звучал хрипло:

– Теперь они в наших руках. Знай, я сделал так, что все змеи, сколько их ни есть в Храме, сейчас ожили и ползут к святотатцам! Можешь не торопиться: мое колдовство будет действовать еще долго. Теперь они в нашей власти!

Амети пришел в себя оттого, что кто-то очень больно и умело хлестал его по щекам.

– Не надо, не… не бейте меня, – слабо проговорил он, пытаясь, не открывая глаз, спрятать горящее лицо от метких ударов.

– Ну, Амети, будь же мужчиной, очнись!

– Не… хочу… – произнес жрец и, открыв глаза, увидел Нимрихиля, занесшего руку для очередной пощечины.

– Так-то лучше. А то я уже все ладони отбил о твою физиономию, – сказал нумэнорец, опуская руку.

Щеки тоже пылали, словно их натерли перцем. Амети лежал на гладком полу, рядом сидел Арундэль. Над его запрокинутым лицом горели факел в изящном железном обруче и его отражение в зеркале черной стены. Рядом со жрецом на коленях стоял Нимрихиль.

– Ну что, пришел в себя? – спросил он.

– Где я?

– Где все мы, ты хочешь спросить? В святая святых Храма Змеи.

Амети застонал и снова закрыл глаза: значит, весь этот кошмар произошел на самом деле.

– А где жрец… Змеи? Ты его вроде уронил на меня?

– Лежит в углу. У него глубокий обморок после…хм. Ну ладно.

– А почему факел горит? – снова спросил Амети, втайне надеясь, что ему все-таки снится сон.

– Потому что я его разжег, когда он погас. Да приди же в себя, Амети!

– Оставь его в покое, – раздался негромкий голос Арундэля. – Недолго еще осталось…

И он глухо закашлялся. Амети открыл глаза и приподнялся:

– Чего – недолго?

Нимрихиль тяжело встал с колен и отошел в сторону:

– Так. Арундэль говорит, что колдовство, оживившее змей, не может длиться больше часа.

Поглядел в глаза Амети и продолжал, отвернувшись:

– Кто-то натравил на нас весь этот гадюшник. И теперь они точно знают, где нас искать. Другого выхода отсюда нет – я все осмотрел и все стены обстучал. Самое большое через час сюда спустятся люди Дхарина – побери его тьма и ог…

– Альв, – странным голосом произнес Арундэль. – Ты же знаешь, что так и будет. Так уже есть. Лучше молчи еще раз.

– От этого ничего уже не изменится. Я хотел сказать… Будь проклято его имя! Все.

– Нет, еще не все, – негромко добавил Арундэль, повернув голову к жрецу и открыв глаза, почти неразличимые в провалах глазниц, – Амети честный и мужественный человек… для харадрим. Он имеет право знать правду.

Амети глупо открыл рот, чувствуя себя, как это ни смешно, польщенным – «словно мешком золота подарили». Арундэль продолжал, собравшись силами:

– Здесь…древняя необоримая сила. Как в вашей храмовой темнице. Только гораздо более могущественная. Моих сил не хватит надолго.

Он помолчал и договорил:

– Я скоро уйду.

– Куда? – опешил Амети.

– К Намо Судии, – холодно и спокойно ответил Арундэль. – Я умру. А вы… а вы, скорее всего, останетесь жить.

– Так что давай прощаться, Амети, – сказал Нимрихиль, садясь перед жрецом на корточки. – До встречи – как ты выразился тогда? – в заплечной у Дхарина.

И он хрипло рассмеялся. Вся кровь Амети превратилась в лед, он беспомощно переводил взгляд с Нимрихиля на Арундэля. Язык у него пристал к небу.

– Надеюсь, – прошептал Арундэль, – он не станет долго мучить хотя бы тебя. Однако я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

Нимрихиль снова вскочил: было видно, что он не в состоянии безропотно ждать смерти.

– Неужто мне на роду написано сдохнуть как крыса в мышеловке! – воскликнул он, в отчаянии ударив кулаком по запертой на засов каменной двери, из-за которой не доносилось ни звука. Остановился, вынул из рукава нож, повернул лезвием к себе, поднял глаза на Амети. Как ни напуган был жрец ожидавшим его будущим, от этого взгляда и от клинка он отпрянул.

– Не бойся, Амети, – негромко сказал ему Нимрихиль. – Этого лекарства я бы не дал тебе, даже если бы ты меня умолял. И сам пробовать не стану, – с этими словами он убрал нож обратно в спрятанные под рукавом ножны и пошел куда-то вглубь святилища, которое по размерам своим было больше, чем комната со змеями.

– Вот мерзость… – донесся откуда-то издали его голос. – Удавить бы ее, тварь, да нечем…

Амети машинально сначала сел, потом встал на ноги, опершись о стенку, и пошел на голос – ему слишком страшно было оставаться рядом с Арундэлем. Нимрихиль стоял шагах в десяти от него и глядел на что-то, бледно вспыхнувшее в свете факела. Жрец подошел поближе.

Посреди круглого помещения с низким потолком возвышалось что-то вроде круглого же алтаря, сложенного из камней. На его выточенной из цельного камня чуть выпуклой верхней плите лежала странная вещь – что-то вроде золотого или позолоченного наруча. Только был он очень велик и причудливо сделан: змея, обвивающая металлические пластинки. Теперь эта змея тоже шевелилась, тянулась к Нимрихилю своим раздвоенным языком, хлестала хвостом, но без толку: клепки намертво прижимали ее к пластинам наруча, покрытым головокружительно запутанным узором. Присмотревшись, Амети увидел, что наруч не просто лежит на каменной плите, а словно слегка вплавлен в нее. Змее было не выбраться.

– Чье это? – спросил Амети чужим хриплым голосом.

– Не знаю. Только догадываюсь, – ответил нумэнорец. – Какая разница?

Змея с шипением рванулась еще раз, и Амети от неожиданности отскочил.

– Не бойся, – начал было нумэнорец, но тут змея рванулась еще сильнее, да так, что дрогнула каменная плита, в которую был вплавлен наруч. Нимрихиль замер на мгновение, потом шагнул вперед и, ухватив золотую змею под голову и за одно из колец туловища, изо всей силы потянул на себя. Раздался скрип, и Амети увидел, как медленно сползает с алтаря толстенная каменная плита, открывая под собой жерло колодца. Причем крышка отходила в сторону так, как будто была закреплена на одном штыре. Несколько мгновений нумэнорец и Амети смотрели друг на друга, потом Нимрихиль повернулся к свету факела и закричал:

– Арундэль! Иди сюда, слышишь! Иди скорее!

Он выпустил змею – голова ее бессильно поникла – бросился к Арундэлю, схватил в охапку его и факел и поволок к колодцу. Амети, сбросив оцепенение, наклонился и осмотрел снизу толстую каменную плиту-крышку. Ничего сверхъестественного не оказалось в том, что Нимрихилю довольно легко удалось ее своротить – снизу плита была выдолблена на большую часть своей толщины. Из колодца доносился какой-то слабый звук – журчание воды?

Нимрихиль, отодвинув Амети в сторону, с факелом в руке перегнулся через край:

– Ага, ступеньки. Амети, держи факел, подашь мне его, когда я туда слезу.

Амети и Арундэль ждали Нимрихиля в кромешной темноте, привалившись к каменной стенке алтаря-колодца. Наконец, на низком потолке заплясал красноватый отблеск и раздался знакомый голос:

– Все в порядке! Спускайтесь ко мне.

Амети поднялся, но Арундэль остался сидеть. Амети потряс его за плечо, но тот еле слышно проговорил:

– Идите без меня… Не могу больше…

Амети испуганно перегнулся через край колодца:

– Твой приятель что-то совсем плохой!

Нимрихиль выскочил из колодца как шайтан из шкатулки, сунул в руки Амети догорающий факел, встряхнул Арундэля за плечи:

– Очнись! Я тебя здесь даже мертвого не брошу!

Арундэль слабо отталкивал его:

– Там снова тупик…

– Да перестань же! Это второй сток для воды из цистерны! У-у-у!

Нимрихиль беспомощно огляделся по сторонам, подскочил к лежавшему подобно груде тряпья жрецу Змеи, в мгновение ока размотал с него длинный широкий пояс и обвязал им Арундэля под мышками: