Текст книги "Любовь не терпит отлагательств (СИ)"

Автор книги: Светлана Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– У меня есть одна профессорша. Знакомая. Подруга моей матери.

– Она филолог?

– Кто? Подруга?

– Ну!

– Ну да, – пожал он плечами. – Мне она не откажет. Вернее, маме, – я ее попрошу, а она – Валентину Игоревну. Если бы ты раньше сказала… Я ж не знал, что у тебя с научным руководителем загвоздка.

– Ты серьезно? – я радостно схватила его за руки, лежавшие на столе. – И она начнет меня курировать уже сейчас?

– Ну да, мы же попросим. По знакомству.

– Ой, Глеб, Спасибо! – искренне воскликнула я, не в силах стереть с лица радостную улыбку. – Это было бы просто здорово! Не знаю, как и благодарить тебя!

– Да что там! – махнул он рукой. – На то мы и друзья.

– Нет, правда! Это так много для меня значит. Для моей карьеры. Я, наверное, до жути честолюбива, но хочу стать кандидатом рано, чтоб все видели мой ум и работоспособность. Честно, если, что-то будет нужно, только скажи! Ну, как тебя отблагодарить?

– Давай встречаться, – посмотрел он прямо на меня.

– Что?

– Я хочу, чтобы ты была моей девушкой, – сказал он смущенно, но твердо.

– Ты что… – растерялась я и отняла от него свои руки.

– Ты мне очень близка. Я понял, что ты особенная. Давно понял, но все не решался… Ты отличаешься от всех этих сосок, с которыми я все время встречался. Ты совершенно другая. Я долго думал, долго шел к этому и понял, что такую, как ты, я не найду.

– Глеб, ты шутишь… – ошарашено пробормотала я и попыталась обернуть все в шутку: – Я бы согласилась, если бы не знала тебя так хорошо. И если бы ты не курил траву!

– Я и не буду! Нет проблем, – заверил меня Глеб.

Я поднялась из-за стола:

– Послушай, все это как-то неправильно. У нас не те отношения, которые могли бы перейти в любовь. Мы слишком хорошо изучили друг друга.

– Так это же здорово!

– Нет, совсем не здорово. Мы будем чувствовать себя как супружеская чета, прожившая вместе сорок лет. И в то же время будет очень неловко. Ведь я тебя не воспринимаю как парня. То есть, воспринимаю, конечно, – поспешила я исправиться. – Но совсем в другом качестве. Это будет слишком сложно.

– Подожди, не кипишуй! – остановил Глеб мой словесный поток. – Я же не тороплю. Подумай. Свыкнись. Ты все равно уже теперь знаешь о моих чувствах…

– Вот именно! О чем еще, по-твоему, я могу теперь думать?!

– Просто, может, со временем эта мысль не будет тебя так пугать.

– Нет, Глеб. Нет…

– Я все понял. Понял. Тебе противна сама такая возможность…

– Нет же, Глеб! Просто… Ты не понимаешь! Ты мой друг! Ты уже два года – мой друг!

У меня в кармане зазвонил мобильный. Я поднесла трубку к уху и, коротко переговорив, сунула ее обратно в карман джинсов.

Я подняла на Глеба глаза:

– Это Маринка. Топчется у дверей квартиры. Говорит, вернулась с гулек и обнаружила, что ключи дома оставила. Попасть внутрь не может. Извини, мне нужно бежать!

И я весьма малодушно оставила Глеба, сидящего за столом с понурым видом.

Следующая наша встреча состоялась через неделю. Он позвонил и смущенно извинился, и пригласил к себе. Я тоже извинилась, чувствуя вину за свой категоричный отказ, но что еще я могла сказать, если так подсказывает мое сердце? Оно много раз испытывало привязанность к людям: к брату Вовке, к Любаше, тете Маше, Маринке, Глебу. Но это лишь родственная и дружеская привязанность. Любви оно не испытывало ни разу. Хотя, врать себе бесполезно. Было какое-то стойкое чувство несколько лет назад. К мужчине, который притягивал своей силой, опасностью, загадочностью. Он обладал каким-то зачаровывающим магнетизмом. Но и это не была любовь. Нельзя любить человека, о котором ничего не знаешь… Или можно?.. Я была влюблена в память о нем… целый год…

Но и это в прошлом. Глеб и вовсе никогда не вызывал у меня никаких мало-мальски похожих чувств.

Но, конечно же, я поехала к нему. Дружбу его я ценила очень высоко.

Мы сидели на полу у него в гостиной. Вокруг нас, как обычно, были разбросаны подушки. Мы пили чай с конфетами и разговаривали, одним глазом наблюдая за действиями какого-то американского ситкома на экране большой плазменной панели на стене.

Сегодня мы чувствовали себя уже непринужденно, шутили, смеялись как раньше.

– У тебя такой вид был тогда! – смеялся Глеб.

– Еще бы! Я была просто в панике, – вторила я ему.

– Ну подумаешь: втюрился в твои кривые ноги! Это пройдет! – ехидно улыбнулся он, озорно глядя на меня из-под полуопущенных век.

– У меня ноги не кривые! – смеясь, запустила я в него подушкой.

– Да ладно, не комплексуй! – продолжал подкалывать Глеб. – Признайся, с четырех лет конным спортом занималась?

Я, смеясь, налетела на него, в шутку молотя кулаками по плечу.

Он отклонился немного назад, уходя от ударов. Я потеряла равновесие и стала падать на него. Он тут же инстинктивно ухватил меня за запястья и потянул на себя, окончательно выбив меня из равновесия. Он упал спиной на ковер, а я – на него, оказавшись с ним лицом к лицу. Он не отпускал мои запястья, глядя мне в глаза, словно что-то хотел сказать самим этим взглядом.

Я перестала дергаться, поскольку подняться или скатиться с него он все равно мне не давал.

– Прошу тебя, не влюбляйся в меня, – тихо сказала я, не отводя взгляд.

– Ирка, ты не понимаешь… Это не так просто…

– Я все отлично понимаю! – мотнула я головой почти сердито. – Но я не хочу терять друга! Мне нужен друг, а не мужчина.

– Ты должна мне дать шанс, – настойчиво заявил Глеб.

Я хмыкнула, огорошенная его требованием.

Он вдруг резко перевернулся, оказавшись сверху, а я оказалась под ним, пригвожденная к полу.

Мы смотрели друг на друга, оба не в силах найти и выразить достойные доводы в свою пользу.

И, вместо слов, он меня поцеловал. Жадно и требовательно, не давая мне вырваться. Хотя я пыталась. Лишь поняв, что я перестала сопротивляться, он ослабил давление губ и отпустил мои запястья, которые – я только теперь почувствовала – уже болели. Поцелуй стал мягче, но остался таким же торопливым. Глеб слегка покусывал мои губы, спеша взять от этого поцелуя все, а руки сразу переместились вниз и стали ощупывать мою талию и бедра.

Встречаться мы все-таки стали, хотя для меня это было немного странно. Виделись мы так же редко – ежедневными оставались только телефонные разговоры, – ведь работы у меня не убавилось, а напротив – прибыло. Я предстала пред очи Валентины Игоревны, и она, приятно удивленная моим рвением и подкованностью во всех областях филологии, благосклонно взяла надо мною шефство.

Так вот, мои с Глебом встречи по-прежнему случались не чаще раза в неделю, только теперь, вместо привычного похлопывания по плечу, мы целовались, приветствуя друг друга. А еще изменилось его отношение к частоте наших встреч: если раньше он не придавал этому значения, то теперь он всегда выказывал недовольство моей постоянной занятостью и недостатком внимания с моей стороны.

Что и говорить, диплом с отличием не стал для меня сюрпризом, скорее долгожданным пропуском в аспирантуру. Поскольку все у меня было готово заранее, я сразу после получения диплома утвердила тему диссертации на заседании кафедры. Ох, казалось бы, можно было вздохнуть свободно, окончив ВУЗ, так нет же! Самая напряженная работа впереди! Впрочем, меня это не пугало.

По случаю «освобождения» мы всем курсом подались на природу, на шашлыки. Было ужасно здорово! Еще никогда наша студенческая «туса» не выдавалась такой удачной и веселой. Впервые за минувшие пять лет я подумала, что все-таки жаль расставаться с одногруппниками, с которыми мы столько раз подобострастно внимали лекциям любимых преподов и – не менее подобострастно – коллективно хаяли нелюбимых.

Наевшись мяса «от пуза» и напившись пива, мы разошлись каждый своей дорогой – продолжать праздновать, но теперь уже со своими близкими: кто в парк, кто в кафе, кто в клуб, кто домой. Лично я – к Глебу.

Он обещал мне сегодня романтический ужин по случаю выпуска. Надеюсь, он уже ждет меня.

Глеб открыл дверь с угрюмым выражением лица.

– Привет! – я чмокнула его в щеку, вприпрыжку продвигаясь внутрь квартиры.

– Как погуляла?

– Хорошо. А у тебя как день прошел?

– Да не очень.

Глеб плюхнулся в кресло и открыл банку пива.

– Что случилось? – я села к нему на одно колено и обвила руками его шею.

– Нет, ничего не случилось, – отрешенно сказал он. – Просто на работе задержался.

– Все в порядке?

– Да.

– Не хочешь поделиться?

– Не хочу, – сухо отрезал он.

Тема его работы по прежнему была табу. Все, что мне удалось выудить из него за это время – это то, что он работает в администрации какого-то СТО. Никаких подробностей. И что за тайна?

– А где же мой обещанный ужин? – завертела я головой.

– Говорю же, занят был. Некогда было стряпней заниматься.

– Да? – протянула я. – Ну ладно. Ты голодный? Давай я что-нибудь приготовлю?

– Нет, не голодный, – он посмотрел на меня и, наконец, смягчился: – Ты не сильно обижаешься?

– Работа есть работа, – пожала я плечами и поцеловала его.

– Вино и фрукты в холодильнике. Давай просто выпьем за твой диплом?

– Годится, – улыбнулась я, решив не придавать значения таким мелочам.

Мы снова поцеловались.

Уже через пару минут журнальный столик в гостиной был накрыт, и мы потягивали виноградный напиток.

Я рассказывала, как провела время на природе, посмеялись над тем, как Сеня Рогов пытался прибить жар мангала водкой вместо воды – ну перепутал, с кем не бывает!

Я закурила. Глеб последовал моему примеру и затянулся сигаретой «без опознавательных знаков».

– Это что, трава? – моментально сделала я стойку.

Глеб расслабленно стек по спинке дивана.

– Да, очень хорошая.

– Ты что! Мы же договаривались! – укоризненно воскликнула я, расстроившись.

– Да ладно, че ты! На, затянись. Расслабься хоть раз в жизни! Ты все время в каких-то напрягах.

– Обойдусь! – обозлилась я. – Спасибо за праздник!

– Ой, Ирка, забей на все! Ну сколько можно панику разводить из-за всяких мелочей?

Мой взгляд, устремленный на Глеба, ничуть не смягчился.

– Ну ладно, ладно! Все. Вот, видишь? – он затушил сигарету, источавшую характерный и лично для меня неприятный запах, в пепельнице. – Любишь ты драматизировать.

– Я не драматизирую. Ты мне обещал и не сдержал слово!

– Твоя дурацкая принципиальность меня под монастырь подведет!

– Вот уж этого я не дождусь, – невольно улыбнулась я. – Спасибо, что затушил.

Он махнул рукой, мол «видишь, на какие жертвы я иду ради тебя?!».

– Иди ко мне, – он притянул меня за плечи, а другой рукой стал мять мою грудь. – Признайся, с кем-нибудь флиртовала сегодня? А?

– Офонарел?! – я хотела вырваться, но Глеб навалился на меня всем телом.

– Да ладно, не боись. Пошутил я.

Он впился грубым поцелуем мне в шею, а руками шарил по моей фигуре.

– Давай, красивая моя, не сопротивляйся.

– Ты мне больно делаешь. Будь поаккуратней! Как тут не сопротивляться?

Он тем временем расстегивал мои джинсы.

– Что ты делаешь! – воскликнула я, не в силах контролировать его чисто животное возбуждение.

– Я хочу тебя. На то ты мне и девушка…

Его поцелуи и прикосновения доставляли мне больше боли и дискомфорта, но я и пикнуть не успела, как он сдернул с меня джинсы и снова навалился на меня, не оставляя пути к отступлению.

Несмотря на недовольство Глеба моей тотальной занятостью, я продолжала работать над диссертацией. Его напыщенное возмущение лишь наводило меня на мысль, что никто и ничто не может повлиять и тем более воспрепятствовать моему победному шествию к цели. Я столько лет трудилась ради грядущей степени кандидата филологических наук, что просто взять и бросить это представлялось немыслимым. К чему мне это опрометчивое повиновение человеку, которого я… не люблю.

Да, как не прискорбно, но наши отношения с Глебом ухудшались день ото дня. Я поняла, что и впрямь никогда его не любила. Ценила как друга, дорожила именно его дружбой. Да и теперь ценю и дорожу. Но – какой редкий случай! – сердце и разум твердили заодно: он не пара тебе. Он друг, а не мужчина твоей жизни. Он хороший друг и плохой спутник.

А сейчас… Уже и дружбу былую не вернешь, и расстаться нельзя – потеряешь близкого человека насовсем. Возможно, он тоже тяготится этим положением? Но как все вернуть без потерь?

И все-таки честолюбие взяло верх. Не смотря на претензии Глеба, я стала работать с утроенной энергией. Довольно быстро и без особых трудностей я сдала экзамены, – подготовилась я настолько тщательно, что выдержала с честью все попытки экзаменаторов меня «утопить». Затем опубликовала несколько статей, и завершила, наконец, рукопись. Перед защитой диссертации у меня тряслись все поджилки, но Глеб так и не удосужился приехать и поддержать меня морально, ссылаясь на срочную работу. Накануне собрания ученого совета меня успокаивала и настраивала на победу только Любаша – по скайпу, разумеется. На руках у нее сидела моя любимая крестница, которой было уже три с половиной года, и она то и дело перебивала мать, показывая мне своих кукол и новые наклейки.

С Вовкой мне поговорить не удалось, поскольку он как раз согласовывал с клиентом фирмы нюансы нового проекта, к работе над которым он приступал. Ведь он у меня теперь ведущий программист в крупной компьютерной компании.

Я легла спать в безмолвной квартире. Теперь со мной даже Маринки нет. Она переехала сразу после окончания университета – еще полтора года назад. С ума сойти, целых полтора года…

Глава 8.

Да! Да! Да! Всего полтора года – и я получила – да, получила официально! – степень кандидата филологических наук! У меня у самой не укладывалось в голове и казалось феноменальным и даже нереальным: уже в преддверии своего двадцатипятилетия я стала кандидатом наук. Как это возможно? С защиты я вылетела, не чуя под собою ног от счастья.

Во дворе института караулил – какая честь! – Глеб. Я, забыв о его вчерашнем игнорировании меня, бросилась к нему, вопя и подпрыгивая:

– Защитилась! Защитилась!

Он засмеялся и обнял меня:

– Умница моя! Ну наконец-то. Столько работала, готовилась, а сколько я тебя ждал! Иного результата я бы и не принял, – он чмокнул меня в холодную щеку – в конце ноября на Ростовские улицы уже обрушились первые морозы. – Ну теперь-то ты можешь уделять мне больше внимания? Теперь-то ты вольная птица!

– Ну как сказать, – ответила я. – Осталось буквально переплести диссертацию… – я запнулась, увидев, что на его лицо вновь медленно набегают тучи, и решила не продолжать. – Но в целом – да. Не сравнить с прежней нагрузкой.

Я довольно вздохнула, почувствовав физически легкость в плечах от осознания последнего факта. Я справилась! Я сделала это! И это уже позади… Это ли не счастье?

Мы поехали к Глебу отмечать мой успех. Заночевала я у него, а утром приехала домой и вызвала по скайпу Вовку.

– Ира, говори быстро и по факту. У меня времени нет, – «поприветствовал» меня брат.

– По факту, так по факту. Я – слушай и внимай, о презренный! – Я – КАНДИДАТ!

Взгляд брата наконец-то стал осмысленным, а не бегающим.

– Боже мой. Защита прошла удачно? Ты что, правда это сделала?! – он вскочил со своего места, как пружина.

– Да!!!

– Очуметь! – заорал он, схватившись за голову и, наконец-то, рассмеявшись. – Ты – кандидат наук! Ты – кандидат наук!

– Я знаю! – смеялась я в ответ, очень обрадованная его реакцией. – Сама в шоке!

– Ну, сестра! Ты – мозг! Ты – мозг! У меня просто слов нет! – он машинально поправил очки на переносице. – Ну даешь! Молодчина!

– Точно! – подхватила я.

– В двадцать пять лет – ученая степень! – не унимался Вовка.

– Через два месяца, – поправила я его.

– Что через два месяца?

– Будет двадцать пять!

– Ну сестра! Как вообще прошло? Завалить, небось, пытались?

– Ну-у… Читалось такое желание эдак на десятке лиц. Еще бы! В такие годы первую диссертацию до ума довести! Но тут мне повезло – моя Валентина Игоревна не последний человек в институте, так что, если и хотели, не посмели. Она за своих аспирантов глотки рвет. Да и с чего бы? Я свою кандидатскую честно отработала! На все их вопросы ответила, все разжевала и в рот положила, не подкопаешься. Так что все чисто…

– Умница, я очень за тебя рад. Поздравляю. Так ты скоро к докторской приступаешь? – улыбнулся он, заранее зная ответ.

– Еще чего! Имей совесть! Я хочу немного отдохнуть и оклематься. Несколько лет жила в библиотеке! Вот немного погодя… обязательно займусь!

– Боец! – сказал брат с такой гордостью, что я зарделась. – Ну, ты наслаждайся триумфом, а у меня заказ.

– Удачи! Пока!

Решив, что теперь можно сбавить обороты, я устроилась ко второму семестру в свой универ – теперь на преподавательскую ставку. Деньги смешные, но я умела быть экономной. Что мне, много ли надо? Живу одна, моя задача лишь прокормить и одеть себя. Вполне выполнимо.

Свой двадцать пятый день рождения я отмечала только с Глебом, Маринкой, которая уже успела выскочить замуж, и ее супругом Пашей. Любаша опасалась ехать с маленьким ребенком в такую даль, а Вовка, как всегда, «горел» на работе.

Мы сидели в клубе, как в старые добрые времена, только уже не дружеской студенческой компанией, а вроде как на двойном свидании. Маринка, еще когда мы с Глебом только начали встречаться (я тогда училась на пятом курсе), подхихикивала и долго подтрунивала надо мной, да и над Глебом, говоря, что более странной и несочетаемой пары ей видеть не доводилось. Как могли сойтись отчаянный гуляка – заводила – драчун и закоренелая заучка – домоседка – полудевственница? Правда, Глеб быстро ставил Маринку на место, сразу напыживаясь и готовясь к «битве» – с девушкой, естественно, только словесной.

Со временем, присмотревшись к нам повнимательнее, она запричитала, что это было неизбежно. Мы так много времени проводили вместе, так много говорили и хорошо друг друга понимали, что это был лишь вопрос времени.

Так что теперь, спустя два года, я так и не решилась сказать подружке, что почти сразу после того, как мы трансформировались из друзей в пару, понимание между нами как корова языком слизала. Оно уступило место контролю над моими планами на день, дрязгам по поводу моей форсированной научной деятельности и истерикам на почве шумных гулянок Глеба со всеми вытекающими последствиями. А ведь раньше я и не замечала, какой он ярый любитель пива. Не придавала этому значения. Потому что это меня не касалось…

– Хорошая сегодня музыка, – заметила Марина, поставив свой бокал вина на стол. – Хоть уши не рвет басами.

– Стареешь, мать, – улыбнулся Глеб. – В былые годы твоей жене для хорошего самочувствия требовалась лишь бутылка пива и мощный ритм, – обратился он к Паше.

– Где мои «надцать» лет! – притворно вздохнула Маришка. – Нет, Глебушка, я с работы, поэтому не в состоянии слушать оглушительный грохот.

– А танцевать ты в состоянии? – с улыбкой спросила я.

– Ну, это я завсегда готова! Ноги-то ладно, главное, чтоб голова не болела!

Мы с Маринкой пошли плясать.

Когда мы вернулись за стол, обнаружили, что между подвыпившими Глебом и Пашей, до этого мирно беседовавшими, назревал какой-то конфликт.

– Ты че мне втираешь? – зло сказал Паша сквозь зубы, стукнув кулаком по столу. – Я в этой каше уже годами варюсь!

– Да я тебе говорю, все эти законы можно обойти, что два пальца об асфальт! – глаза Глеба стали почти черными от едва сдерживаемой ярости.

– О чем спорите, ребятки? – весело спросила разгоряченная танцем Марина.

Но на нее никто не обратил внимания.

Мужчины продолжали сидеть, нахохлившись и уперев друг в друга свирепые взгляды.

– Давай-ка я тебе наглядно обрисую ситуацию, – проговорил Паша.

– А давай! Пошли, даже покажешь! Если я тебе не разъясню! – криво ухмыльнулся Глеб с вызовом.

– Выйдем?

– Выйдем!

Они резко вскочили, так, что стулья разлетелись в стороны, и рванули к выходу.

– Ой, блин, ну все, ща махач начнется! – встревожено воскликнула Марина.

Мы поторопились догонять своих озверевших спутников.

На улице перед входом в клуб мы застали уже вовсю мутузящих друг друга Глеба с Пашей.

– Э-э! – закричала я, бегая вокруг них, стараясь держаться на безопасном расстоянии: как бы и мне ненароком не прилетело. – Петухи! А-ну прекратите! Маринка, чего они?..

– Не знаю! Паша! Успокойтесь! – вопила подруга.

Я схватила ее за руку и потянула к охраннику у входа:

– Извините, нам может кто-нибудь помочь? – обратилась я к нему. – Помогите, пожалуйста! Разнимите парней, а то мы не справимся!..

– Нет, я осуществляю фейс-контроль, – пробухтел здоровый амбал. – Если бы они дрались внутри клуба, охрана непременно бы их разняла.

– Но нам-то, хрупким девушкам, что делать?! – запаниковала я. – Они же поубивают друг друга.

– Ничем не могу помочь, – безо всякого выражения на квадратном лице отрезал охранник. – Здесь можно.

– Что?! Драться или убивать?! Что здесь можно?! – заорала я.

– Отойдите. Я при исполнении, – сухо сказал он.

– Отморозок шкафоподобный! – гаркнула я ему в лицо и, совершенно злая, бросилась обратно к драчунам.

Подскочив с разбегу, я замахнулась и ударила сумкой Глеба по спине. Потом получил и Пашка. Тут ко мне присоединилась и Маринка.

– Угомонитесь, вы! – заорала я на них. – Что вы не поделили?! Перестаньте! Глеб! Так ты планировал отметить мой день рождения?!

Наконец, парни остановились, тяжело дыша, взмыленные и все еще сверлящие друг друга взглядом. Мы с Мариной их придерживали, чтоб они опять не налетели друг на друга.

– Идем в клуб, – сказала Марина. – У Ирки днюха. Что вы тут устроили?! Решили испортить нам вечер?!

Мы потащили их обратно мимо безразлично пропустившего нас охранника.

– Ладно, все. Все, – сказал Глеб. – Мы больше не будем. Отпусти, Ир!

Он выдернул из моих рук свой локоть.

– Обещаю, не буду горячиться, – сказал Паша Марине.

– Идите за столик! – строго велела она. – Мы сейчас придем. И чтобы вы были оба в нормальном состоянии! Никаких драк.

– Ладно, ладно, – вяло и нестройно проблеяли они и пошли в зал.

Меня Марина потащила в дамскую комнату.

– Что это они разошлись? – удивилась она, скрываясь в одной из кабинок.

– Надо выяснить, – невесело сказала я, подставляя руки под сенсорный кран.

Побрызгав на лицо водой, я посмотрела на свое усталое отражение в зеркале.

Когда мы вернулись к нашему столику, за ним царили благодать и дружеская атмосфера. Глеб и Паша в обнимку курили кальян, казалось, еще сильнее опьянев, чем прежде. Они уже вовсю общались, похлопывая друг друга по плечу и восклицая: «Вот такой мужик!» и «Это мой братан!».

– Тьфу! Идиоты! – в сердцах сплюнула Марина.

Добиться от них, пьяных и накуренных, что привело к конфликту и что их так скоро примирило, мы так и не смогли, лишь, расстроенные, потащили своих мужчин домой, чтоб они проспались.

Утром я вышла из своей спальни и посмотрела на лежащего на диване в гостиной Глеба. Он, услыхав мои шаги, открыл глаза.

– Ир, – одними губами шевельнул он.

– Чего тебе? – спросила я без всяких эмоций.

– Дай попить. И от головы что-нибудь. Щас развалится.

– Не хочешь поделиться, что там у вас вчера произошло?

– А что вчера произошло? Я был бы благодарен, если бы ты мне поведала.

– Из-за чего вы с Пашкой подрались? – уточнила я, подавая ему стакан.

– Точно! То-то у меня черепушка трещит.

– Ну так?

– Да ты че? Не помню я ни хрена. Из-за ерунды какой-то. Помню, что потом уже обнимались.

– Даже целовались! – фыркнула я.

– Че-его? – Глеб даже приподнялся над подушкой.

– Да шучу, расслабься, – вздохнула я и села в кресло.

– Ну тебя на фиг с твоими шутками! Так и поседеть можно!

Я засмеялась. Подумаешь, крошечная месть за испорченный день рождения.

– Ты меня не убьешь за вчерашнее? – заискивающе посмотрел на меня Глеб. – Сильно обижаешься?

– Куда тебя денешь! – вздохнув, я безнадежно махнула на него рукой.

– Ты у меня самая хорошая! – он послал мне воздушный поцелуй.

Я только хмыкнула и включила телевизор.

Преподавательская деятельность и кандидатская степень открывали передо мной все новые горизонты. Первым делом, чтобы опробовать себя в новом качестве и не зависнуть на достигнутом, я издала методичку для нашего ВУЗа. На это у меня ушло четыре месяца – все-таки работа незнакомая. Следующей ступенью я наметила для себя составление собственного учебника, а там, глядишь, еще какие-нибудь научные труды. Но моим далеко идущим планам и замыслам не суждено было сбыться.

С началом поливного сезона Глеб стал чаще избегать со мной встреч, ссылаясь на необходимость ехать на дачу. Причем, такая необходимость могла возникнуть в любое время суток. Даже, когда мы уже лежали в постели и засыпали, мог раздаться звонок мобильного, и Глеб, одеваясь за сорок четыре секунды, вихрем уносился из моей квартиры. Но, как бы ни было все это подозрительно, причин не доверять ему у меня тоже не было. Я иногда общалась с его мамой, и она подтверждала, что Глеб действительно неплохо помогает на даче: все у них вскопано, прополото и полито. Правда, приезжать и заниматься огородом он предпочитал в отсутствие родителей. Но что с того? Я тоже всегда любила убираться в квартире, когда никто не мешал: ни Вовка, ни Маринка, ни Глеб.

С Глебом мы по-прежнему придерживались периода свиданий; жить вместе мы так и не решались. Он заявлял, что не хочет переезжать в квартиру своей девушки – «к ней на шею»; лучше он сначала заработает на свою собственную жилплощадь, съедет от родителей, а уж тогда и поговорим! К моему стыду, я чувствовала только облегчение от того, что он не торопит это событие.

Я открыла глаза и увидела Глеба, который спешно натягивал джинсы. Ночевал он у меня, все-таки, часто.

– Ты куда? – удивилась я.

Посмотрев на часы, демонстрировавшие семь утра, я села на постели.

– На дачу, лапуль. Мама попросила. Она в командировку едет, на консилиум. Говорит, срочно надо полить весь огород. Ну правда, Ирусь, сама видишь, какая жара свалилась.

– Ты надолго? Выходной ведь. Мы вместе хотели его провести.

– Раньше вечера точно не вернусь. Как приеду в город, обязательно позвоню, – он закончил одеваться и чмокнул меня в щеку.

Услыхав стук входной двери, я одернула на себе коротенькую ночнушку и встала с кровати.

Душ окончательно пробудил сонный организм. Наведя дома чистоту, я сварила кофе и села за компьютер поговорить с Любаней.

– Здорово, – сказала она.

– Привет, – улыбнулась я. – А где Кристинка?

– Виталик ее в зоопарк повел. Дали мне сегодня отгул.

– Жаль, – расстроилась я. – Я уже по ней соскучилась.

– Приезжай в гости. Она тоже постоянно спрашивает: «Когда Ира приедет? Когда Ира приедет?» Вэбка замечательное изобретение, но через нее не обнимешь и на коленки к крестной не залезешь!

Я улыбнулась.

– И не говори. Сама очень хочу. Да и с Вовкой повидаться. Он вообще говорит, что пора и мне к вам перебираться.

– А ты что? – оживилась кузина.

– Да что? Не знаю. У меня вроде и тут все неплохо продвигается. Работа просто горит в руках!

– Смотри сама, конечно, но я бы тоже была очень рада. Кто тебе мешает здесь работать? И Кристинка пищала бы от радости.

– Ой, не знаю, – вздохнула я. – Я пока не думала об этом. Я к вам летом приеду, после экзаменов. Тогда и поговорим. Может, подольше погощу, осмотрюсь, как следует.

– Что-то ты темнишь. Ты там замуж, случайно, не надумала?

– Еще чего! – фыркнула я.

– А как же твой Глеб?

– Глеб в порядке. И у нас с ним все в порядке. Но о свадьбе и речи не идет.

– Почему?

– Ну что это за вопрос – почему? – растерялась я. – Не знаю! Вот вы с Виталькой почему поженились?

– Любили друг друга, вот и поженились! – сказав это, Люба осеклась.

Я тоже примолкла.

Первой заговорила Любаня:

– А вы друг друга что, не любите?

Я растерялась, не зная, что ответить. Ведь ответа я и сама не знала.

– Я не знаю, как это назвать. Иногда меня жутко раздражают его выходки, характер, дерзость, своеволие. А иногда вроде все нормально. Нам неплохо вместе. Зачастую нам есть, о чем поговорить…

– Что-то не похоже на идиллию, – натянуто промолвила Люба. – Вообще ни на что не похоже.

– Да ладно тебе! Все у нас нормально. Просто мы оба занятые люди. Я – работой, а Глеб… тоже работой, да еще родителям помогает.

Люба на несколько мгновений задержала на мне задумчивый взгляд.

– Просто я никогда не видела тебя в состоянии влюбленности. Даже когда ты рассказываешь что-то о Глебе – вы же уже больше двух лет вместе, – а я ни разу не видела в твоих глазах страсти к нему.

– Да при чем тут страсть? Романов начиталась? У нас нормальные человеческие отношения!

– И тебя все устраивает?

– Конечно!

– А, ну тогда ладно. Извини, что напала на тебя. Ты же у нас не из робкого десятка! Сама знаешь, что для тебя лучше, – Люба улыбнулась. – Просто ты никогда о нем не рассказываешь. Вернее, рассказываешь, но как-то вскользь, без особого интереса.

– Ой, да ладно обо мне! Как у Кристинки в садике дела?

– Дочка умница, – заулыбалась Любаша, сразу позабыв обо мне с Глебом. – Вчера у них выставка была. Поделки из пластилина, рисунки, аппликации… Мы ходили с Виталиком, смотрели.

Любонька с головой ушла в описание успехов дочери. Мы еще долго беседовали, пока она не спохватилась, что пора готовить обед.

Я выключила компьютер и задумалась.

Делать мне сегодня нечего. С Глебом мы собирались провести выходной вместе. Так почему бы это «вместе» не перенести на дачу его родителей? Дорогу я знаю. Мы отмечали там Девятое мая. За чем же дело стало? Приеду, помогу полить грядки, приготовлю ужин, посидим вечером на природе, потом вместе вернемся домой. Чем не программа на уик-энд?

Звонить и предупреждать о своем приезде я не стала, решила сделать сюрприз. Накупив продуктов для ужина, я села в маршрутку.

Ехать пришлось с пересадками, потом пешком минут двадцать по пыльной дороге. И впрямь жара. Наконец, я остановилась у знакомой калитки.

Машины Глеба не было. Побродив по двору и огороду и не обнаружив Глеба, я вошла в дом. Дача у них, прямо скажем, завидная: и территория большая, и домик двухкомнатный с кухней, мансардой, большим подвалом и кладовкой. Если бы не отсутствие коммуникаций, хоть сейчас заселяйся!

Обойдя обе комнаты – прятаться здесь было решительно негде, – я стала подниматься по крутой лестнице в мансарду.

– Глеб!

В ответ тишина. Оглядевшись и убедившись в том, что мансарда пуста, я слезла обратно вниз.

– Глеб! – на всякий случай позвала еще раз, дивясь, куда он мог деваться, не закрыв ни дверь, ни калитку. Хотя… что тут красть-то? Ни телевизора, ни какой-либо другой техники здесь не было. Дивану и вовсе больше лет, чем мне.

Вероятно, он поехал в местный магазинчик, минутах в пятнадцати ходьбы. А Глебу на машине – пять минут езды.

Я уже хотела выйти снова на улицу и подождать его, как за моей спиной, за дверью кладовой, зашевелилось что-то тяжелое. Подскочив от страха, я обернулась. Деревянная, выкрашенная белой краской дверь была плотно закрыта. Никаких звуков из-за нее не доносилось. Но ведь и галлюцинациями я не страдаю! По звуку мне показалось, что это было что-то живое, и оно шевелилось. Может, родители Глеба купили большую собаку? Но кто закроет собаку в кладовке? Уж она-то наведет там свои «порядки»!