Текст книги "В оковах твоей Тьмы. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Светлана Тимина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Как ей не хватало сейчас этой детской уверенности в том, что достаточно натянуть непривычно мягкое и уютное одеяло до самой макушки – все монстры уснут и никогда больше не станут пугать своим оскалом и голодным блеском в покрасневших глазах! Детский страх не прошел бесследно, всколыхнулся, подняв голову, стоило кому-то наподобие Юрия Соколова проявить внимание к ее персоне.
Проявить? Нет, не стоило спешить с выводами. Такой мужчина никогда не заинтересуется женщиной типа Аси. Напоил чаем? Отвез домой? Попытался защитить? Это могло указывать на благородство, и ни на что другое.
Но тогда почему он вернулся? Вернулся и позволил ей увидеть куда больше, чем следовало? С одной стороны, у Евтеевой было слабое ощущение того, что перед ней открылись, пустили на короткий миг в святая святых, с другой – тут же оскалили клыки, потому как показали то, что не предназначалось для посторонних глаз.
Ася очнулась незнакомой комнате. Белый потолок. Стены приятного оттенка, то ли персикового, то ли лососевого – не разобрать из-за приглушенного тусклого освещения. К тому же лампочки искажали цвет, отбрасывая красные и синие тени на стеклянные рамки с репродукциями Гапчинской. Забавные ангелочки улыбались и, казалось, одна из фей киевской художницы слегка склонилась в легком реверансе. Ася моргнула, поднесла к глазам дрожащие пальцы и недоуменно уставилась на пластиковые зажимы на каждом из указательных. От них шли тонкие провода, подключенные к белоснежному аппарату с синим монитором, на котором бежали, сменяя друг друга, цифры и диаграмма, напоминающая эквалайзер.
Эта комната не была похожа на больничную палату, но обилие медицинской аппаратуры говорило об обратном: Ася в больнице. И так, наверное, выглядят палаты класса люкс, недоступные большинству обывателей в силу их дороговизны. Никаких панцирных кроватей, крашенных масляной краской стен, одиноких ламп без плафонов.
Здесь был уют. То, что Ася так долго создавала в своем доме и что так цинично, не дрогнувшей рукой ломал Слава. Ему нужна была не обихоженная квартира и идеальная семья, а жертва. Та, за счет которой у него подскакивала самооценка. Может, поэтому Ася и оказалась здесь?
Комфортная, отапливаемая и уютная, но это была больница. Сколько Евтеева ни отмахивалась от недомогания, организм не воспринял ее легкомыслия. Дал сбой в самый ответственный момент, на пороге реализации хорошо оплачиваемого и интересного проекта, устранившейся конкурентки и двойной оплаты.
Еще несколько часов назад Ася добавила бы в этот список мужчину, который разбудил в ней нечто запретное и забытое. Он был похож на ее отца. В нем чувствовалась готовность прийти на помощь, закрыть стеной от любых невзгод, окружить заботой и вниманием ту, которой посчастливится стать его любимой.
И вместе с тем, глядя на сменяющие друг друга значения на мониторе непонятного аппарата, Ася подумала, что избранница Юрия Соколова должна обладать безграничным терпением и бесстрашием, чтобы остаться интересной для такого человека, не утратить своей индивидуальности под давлением его сокрушающей воли. Евтеева на миг представила, что бы произошло, если бы они остались с ним наедине, и инстинктивно вжалась в постель напуганным ребенком. Дыхание сбилось, ногти непроизвольно впились в ладони, а мышцы напряглись. Хотелось бежать или просто забиться в угол, надеясь, что мужчина, контролирующий ситуацию, проявит понимание и будет милостив к тем, кто слабее. Помимо страха Ася испытала что-то еще.
Возбуждение. Оно, как и чувство опасности, появилось учащенным сердцебиением, растерянностью, ощущением беспомощности. Только в этом случае все было пропитано, словно сахарным сиропом, сладостью предвкушения.
Кривая диаграммы на мониторе изогнулась в высоком пике, и числовые значения запрыгали, сбиваясь с ритма, за миг до того, как прозвучал противный слуху зуммер. Ася испуганно охнула и только сейчас заметила катетер с капельницей, присоединенный к сгибу ее левого локтя.
Как она здесь оказалась? Попытки восстановить последовательность событий потерпели сокрушительное фиаско. Глаза Юрия. Удар в тысячи вольт по уязвимому женскому сознанию. Взрыв боли в висках и… провал. Панический ужас, который прочно засел в ее сердце, был связан с Соколовым. Это доходило до абсурда, но сознание почему-то восприняло его как реальную угрозу. А что потом? Кажется, там был еще кто-то. Люди. И ее куда-то везли, а далее окончательный провал.
В дверях повернулась ручка. Ася расправила плечи и вскинула голову, подозрительно уставившись на вошедшую девушку в белом халате. Она была довольно молода и хороша собой, а ее улыбка удивила искренностью.
– Доброй ночи! Меня зовут Карина, я ваша сестра на ближайшие сутки, – девушка подошла ближе и поправила одеяло на постели, продолжая тепло улыбаться. – Как вы себя чувствуете? Вам не холодно? Вы хотите есть или пить?
Ася не привыкла к такому отношению медицинского персонала, поэтому смотрела на девушку широко раскрытыми глазами. А сестра зря времени не теряла: повернулась к монитору, записала что-то в планшет, удовлетворительно кивнула и, погладив Асю по руке, защелкала кнопками на приборной панели.
– Вас что-то взволновало. Постарайтесь отдохнуть, до утра еще много времени. Если вы желаете посетить туалет и принять душ, скажите мне, я вас провожу.
– Но у меня нет вещей... – подала голос Ася.
Карина покачала головой:
– Это не проблема. Я принесу вам все, что необходимо, только скажите.
– Я... чуть позже, пожалуй, – Ася проследила за тем, как девушка расставляет на столике баночки с таблетками.
В мире Евтеевой подобные девушки не то что никогда ей не улыбались и не проявляли дружелюбие – они почти открыто ее презирали. Вспомнились Сорокина и каждая вторая из многочисленных сотрудниц офисной высотки. Ася не принадлежала к их кругу гламурных, уверенных в себе и самодостаточных. Не удивительно, что поведение Карины выбило ее из колеи. Можно было списать на то, что к пациентам в палате-люкс по-другому не относятся, но Ася очень хотела поверить в искренность девушки.
– Выпейте и постарайтесь уснуть. Разрешите, – Карина сняла с пальцев Аси клипсы датчиков и слегка массируя, размяла ее пальцы, – Уже все позади. Вам просто нужно отдыхать, и, конечно же, выполнять все предписания доктора. Он посетит вас утром.
Евтеева послушно проглотила таблетку, но не смогла удержаться от вопроса:
– Мужчина, который привез меня сюда... он еще здесь?
Карина поправила капельницу на штативе и развела руками:
– К сожалению, моя смена началась всего час назад и я не владею подобной информацией. Но я сейчас же это выясню, не переживайте...
–Не надо! – поспешно выпалила Ася, заливаясь румянцем.
Карина кивнула и успокаивающе провела ладонью по волосам беспокойной пациентки.
– Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Вот это – кнопка экстренного вызова, я приду по первому вашему зову. Постарайтесь уснуть. Перед приходом доктора я вас разбужу и помогу привести себя в порядок. Если вам что-то нужно, скажите. А теперь отдыхайте.
Видимо, манипуляции с капельницей включали в себя успокоительное с легким снотворным эффектом, потому что Ася уснула довольно быстро. А когда открыла глаза, зажмурилась от яркого солнышка за окном, ощущая умиротворение и едва ли не счастье. Ася села на постели, потерла глаза и заметила Карину, которая сидела в кресле и так же тепло улыбалась.
– Доброе утро, Анастасия. Как вы себя чувствуете?
Спросонья Ася не сразу поняла, что противный звон в ушах исчез, перед глазами больше не пляшут клочья серебристого тумана, а в теле ощущается легкость. Недостаточная, чтобы вскочить с постели и кинуться сворачивать горы маркетинга и рекламы, скорее, отголосок того, что можно считать хорошим самочувствием, но после вчерашнего и не следовало ожидать прилива энергии или сил.
Капельницу убрали. И только катетер в сгибе руки напомнил о себе легкой болью. Ася еще раз с удивлением оглядела палату. При мысли о ее вероятной стоимости молодой женщине стало не по себе. Еще и медсестра вела себя так, словно ухаживала за близкой подругой, а не пациенткой. Распаковала какие-то пакеты, как оказалось, с новым махровым халатом и тапочками, а также туалетными принадлежностями.
– Вы можете встать? Обопритесь на мою руку.
Ася попыталась сама. Не упрямство, а всего лишь привычка не усложнять другим людям жизнь. Зря. Персиковые стены палаты поблекли, напоследок резанув по сетчатке ярким лезвием. Евтеева кожей ощутила испуг и легкое раздражение медсестры, которое та, очевидно, при всем желании вынуждена была держать в себе.
– Я вам помогу! Не надо никуда спешить. Сейчас все пройдет.
Ася остерегалась, что эта услужливая сестричка пойдет за ней в душ, и вздохнула с облегчением, когда этого не произошло. Головокружение сошло на нет, единственное, что немного раздражало, это необходимость держать двери открытыми. Ася намылила тело гелем, стараясь не делать резких движений. Мелькнула мысль о Славе. Интересно, он придет проведать ее? Знает, где она находится? И самое главное: хочет ли она его тут видеть после того, что произошло?
К удивлению девушки, воспоминание об увиденном – голая женщина в супружеской постели и Слава в чем мать родила – не вызвало слез и приступа боли. Подсознательно она ждала, когда это произойдет. Вот только совершенно не понимала, что же ей теперь делать, когда ожидания оправдались, и что мешало выставить сожителя за двери ранее. И найдет ли она в себе силы сделать это сейчас. Скорее всего, малодушие одержит верх и на этот раз, потому что существуют куда более страшные вещи, чем пренебрежение Славика.
Подтверждение этому она вчера увидела в глазах Юрия Соколова.
И вновь при воспоминании об этом мужчине холодный озноб за секунды трансформировался в жар щемяще-интимного и сладкого послевкусия. Как, каким образом ужас и азарт шли рядом рука об руку и не противоречили друг другу? Почему к стремлению забиться в угол испуганным зайчонком примешивалось незнакомое прежде желание смаковать этот страх, разбирать на составляющие, прокручивать в сознании, разрисовывать в воображении в яркие краски? Почему такая ненавистная и привычная уже роль жертвы обрела иную тональность с появлением Соколова?
Ее влекло к этому человеку. Именно потому, что вчера он заставил Асю испытать самый настоящий страх. Едва ли не ужас. Но вместе с тем ей остро захотелось шагнуть навстречу этому новому чувству с высоко поднятой головой и незнакомым прежде отчаянным бесстрашием.
Он так напоминал ей отца, который защищал свою юную принцессу и был для нее самым дорогим человеком в этом мире. И в то же время Соколов мог сломить ее и подчинить своей воле усилием мысли и взгляда. Страшно? Возможно.
Но куда страшнее становилось при мысли о том, что этот источник силы и тепла отдалится от нее и все вернется на круги своя. Слава. Терпение на пределе. Слезы в подушку. Сплетни и корпоративная культура гадючника на работе. Безрадостные перспективы. Проблемы со здоровьем. Переживет ли она следующий приступ, когда Соколова не окажется рядом?
Вот так вот запретные мысли о том, как сладок страх, сменились на безрадостные, приземленные. Ася разозлилась на себя. Остервенело растерла кожу полотенцем, запахнула пояс халата и вернулась в палату, где уже ожидал легкий завтрак: овсянка, апельсиновый сок и омлет.
Аппетит проснулся во время еды. Как этот европейский завтрак отличался от привычных больничных угощений, которые наверняка готовились для тех пациентов, кто не мог позволить себе люкс! Если бы не тревога о том, что Кирсанова не слишком жалует больничные своих работников, да и мысли о Славе, которые поражали равнодушием к нему и тут же сменялись жгучей обидой, можно было бы наслаждаться заслуженным отдыхом.
Спустя полчаса Асю навестил врач-кардиолог высшей категории (как она прочитала на бедже). Он чем-то напомнил ей Соколова: почти военная выправка, ироничный взгляд умных серых глаз, уверенность и спокойствие. Посмотрев на записи медсестры и показания приборов, Константин Сергеевич удовлетворенно улыбнулся и заверил Асю в том, что опасность миновала. При этом между делом отвесил Евтеевой несколько комплиментов, от которых она залилась румянцем, словно девчонка. Женщина в любой обстановке остается женщиной.
– Я настойчиво порекомендую вам остаться еще на двое суток, чтобы мы могли проследить динамику и назначить более эффективное лечение. Ни о чем не переживайте. А сейчас можете принять посетителя, но не допускайте переутомления.
Последние слова доктора Ася едва расслышала. Посетитель? Жаркая волна стремительно прокатилась по ее телу, разбившись у ног пенящимися брызгами. Почему она подумала о нем как о единственном возможном визитере, не вспомнив о Славе? Гражданский муж никогда не уделял ей внимания, но госпитализация с гипотоническим кризом довольно веская причина, чтобы проведать жену.
К счастью или сожалению, то был ни тот ни другой.
Вероника Кирсанова вплыла в палату походкой царицы, которой все равно, в каких стенах блистать уверенностью успешной женщины – в кардиологии или на светском рауте. Повесила на штырь витой вешалки свой норковый полушубок, поманила к себе медсестру Карину и буквально бросила ей на руки букет из кремовых роз с коралловой каймой.
– Найдите вазу с водой, будьте добры. И если можно, пусть нас никто не беспокоит. Настя, лежите в постели, не надо церемоний! – жестом осадила Евтееву, которая попыталась было вскочить на ноги, чтобы поприветствовать непосредственную начальницу.
Ася наблюдала, как Вероника подходит к столику и достает из большого пакета с логотипом супермаркета премиум-класса апельсины, киви, плитки шоколада и пакеты сока. Меньше всего она ожидала увидеть сегодня леди-босс, а оттого гадала, чем же для нее обернется этот визит. Увольнением вряд ли. Скорее, Кирсанова пришла лично проинформировать слегшую сотрудницу о том, что проект передадут кому-то другому. Ничего личного, только бизнес. В этой сфере не приучены ждать, все нужно делать молниеносно и стремительно.
Евтеева прикусила губу, испытывая неловкость и обиду. Ничего не поделаешь. Она-то рассчитывала, что гонорар покроет расходы на последующее лечение. Придется экономить. Или, что вероятнее всего, снова отложить заботу о себе и своих сосудах на более подходящее время, которое, как показывает практика, никогда не настанет.
– Усложнили вы мне задачу, Настя.
Ника повертела перстень с непонятным знаком, который Ася уже видела в клубе Devi-ant, и присела на край постели. По ее улыбке нельзя было прочитать, о чем же она думает и какое решение приняла.
Ася сглотнула и изобразила натянутую улыбку:
– Вероника Андреевна... Доктор посоветовал остаться на пару суток, но я подпишу отказ. Проект почти готов, требует только финальных доработок. Если меня не отпустят, я смогу поработать здесь... просто понадобится удаленный доступ. Вайфай есть, а я уже лучше себя чувствую...
– Настя, не суетитесь. – Кирсанова взяла в руку апельсин и подбросила в воздухе. – Я говорила с вашим доктором и согласна со всеми его рекомендациями: вам следует пройти обследование и пролечиться. У нас довольно жесткий график, который выдерживают не многие. Я хочу, чтобы вы вернулись здоровой и полной сил. Кому будет легче, если после каждого рабочего дня вы вновь будете ложиться на больничную койку?
Ася была готова выслушать безапелляционный вердикт начальницы, не сорвавшись в униженные оправдания и просьбы не увольнять ее. Мир не стоит на месте, особенно мир бизнеса, Евтеева прекрасно это понимала. Толку акуле маркетинга Кирсановой от сотрудника, который вылетел из седла, даже если этот самый сотрудник считался лучшим из лучших? Поэтому, услышав слова Вероники, не поверила своим ушам. Ее не собираются увольнять? Даже отстранять от работы? Дадут эти двое суток, на которых так настаивает доктор, чтобы окончательно обследоваться и начать лечение?
Наверное, это недоумение отразилось в глазах Аси. Вероника же как ни в чем не бывало отложила апельсин в сторону и ободряюще улыбнулась:
– Я понимаю, о чем вы думаете, Настя. И да, я бы вряд ли проявила подобное великодушие к кому-то другому. Спросите почему?
"Потому что я мастер своего дела", – ответ напрашивался сам собой, но озвучить его Ася постеснялась. Кирсанова же смотрела испытывающе, внимательно, словно подталкивая нерешительную сотрудницу к признанию собственных заслуг. Увы! Ася только покраснела и ощутила, как голосовые связки застывают в немом протесте. Прекрасно понимая, что является лучшей в своем деле, Евтеева была готова провалиться сквозь землю, чем это признать вслух!
Ника все поняла. Это было в ее глазах. Цепкипх, умных, гипнотических... и каких-то безжалостных, несмотря на искорку симпатии. Чтобы скрыть смущение, Ася украдкой разглядывала костюм начальницы. Темно-лиловый пиджак, облегающие кожаные брюки, ожерелье с кулоном в ложбинке груди. В ушах покачиваются крупные серьги в виде крестов. Икона стиля, недосягаемая и восхитительная; во внешности и манере смотреть на собеседника есть что-то дьявольское, вызывающее опасение. Евтеева моргнула, сообразив, кого ей напомнил Юрий Соколов. Веронику Кирсанову.
В очень немногих людях встретишь загадочную уверенность и утонченность, которые одновременно и влекут, и заставляют держаться на расстоянии. Ася впервые столкнулась с такими ее обладателями, а может, просто не замечала их ранее. Да и Кирсанова улыбнулась, и Ася поспешила убедить себя в том, что все это ей привиделось. Улыбка делала эту женщину какой-то близкой, вызывающей доверие к собственной персоне.
– Все-таки есть люди, ради которых можно нарушить правила. Даже переписать. Все мы разные. Кому-то ты окажешь медвежью услугу, сделав шаг навстречу. А для кого-то помощь – это реальный шанс поверить в себя и начать все сначала. Просто мы не всегда выбираем тех людей, которым это реально нужно.
Ася потянулась за апельсином, чтобы скрыть свой интерес. Она поняла все. Явно Соколов сам приложил руку к тому, что ей сейчас озвучили. Хотелось спросить напрямую. Ах! Если бы она нашла в себе силы для этого!
– Настя, – Кирсанова бросила взгляд на изящные часы на запястье. – Вы сильнее, чем думаете о себе. Намного сильнее. Такой источник силы есть в каждом из нас. У кого-то он погребен заживо и никогда не проснется. А вам-то следует помочь, чтобы этот Грааль силы проявил себя. Вы так давно убиваете в себе саму мысль о том, что можете достичь вершин, что без посторонней помощи будет очень трудно вырваться из этого замкнутого круга.
– Зачем вы мне это говорите? – не подумав, выпалила Ася, впиваясь ногтями в податливую кожуру апельсина. Она была смущена и растеряна.
А Кирсанова ждала этого вопроса.
– Видите ли, Настя, в течение последних двух лет у вас было несколько возможностей подняться по карьерной лестнице. Но именно ваша неуверенность в себе и неумение распорядиться собственным потенциалом удержали меня от того, чтобы дать рекомендацию. Я действовала не только в своих интересах. Корпоративные вершины – это поле боя, где необходимы стойкость и смелость. Умение быстро реагировать. При всей вашей гениальности с таким характером и никому не нужной скромностью вы бы там недолго продержались.
Это было обидно, но Евтеева прекрасно понимала, что Кирсанова права. Карьерный рост манил к себе и отталкивал одновременно. Ася видела, какие интриги плетутся среди рядовых сотрудников, но ведь наверху уровень игры гораздо выше! И зачастую твои профессиональные навыки и гениальные идеи мало что значат. Их присвоят, а тебя подставят, воспользовавшись малодушием и привычкой всем угодить.
– И как мне разбудить эту силу? Тренинги, психолог?
Слова начальницы задели потаенные струны в душе Аси. Это была не просто обида, это было осознание собственной никчемности. И боль – оттого, что она не может двигаться дальше, потому как банально боится сделать шаг из своей зоны комфорта. Девушка и сейчас понимала, что не сможет сама вырваться из сетей обыденности и выработанной годами привычки быть незаметной и удобной для всех. Вердикт Вероники Андреевны только разбередил и без того не заживающие раны в сердце одинокой потерянной девочки, чей огонь однажды грубо заточили в гранитные стены импровизированной темницы. У этой малышки не было ключа, чтобы открыть все замки и вновь извлечь его на свет божий. И ей никто не торопился в этом помогать, так как привыкли к уступчивости и безотказности его когда-то законной носительницы.
– Я не верю в силу тренингов, Настя. Не в этом случае. Для того, чтобы разрушить границы и освободить силу, часто приходится идти босиком по битому стеклу. Наступать неоднократно на одни и те же грабли. Падать несчетное количество раз, а потом вставать. Уметь различить из множества протянутых рук ту, которая вам поможет... даже если именно эта рука каждый раз толкает вас с обрыва. Кто-то делает это, чтобы причинить боль, а кто-то для того, чтобы освободить вашу настоящую сущность. Иногда так трудно различить, кто действует в ваших интересах... практически невозможно.
Тогда Евтеева решила, что при оглашении теории "протянутых рук" Кирсанова говорила о себе. Такая фея-крестная от большого бизнеса, которая решила прийти на помощь перспективной работнице. Боль и сведение с вершин – разве Вероника не раскатала ее сейчас констатацией очевидного? Ася слабая. И сама с этим не справится.
О том, кого имела в виду эта хитрая и расчетливая женщина, Ася поняла спустя годы. Как и убедилась в том, что все, что она сказала, оправдалось. Но сейчас девушка лишь смотрела на нее с надеждой и благодарностью. Кирсанова довольно улыбалась, как будто только что достигла какой-то запредельной цели или как минимум выиграла тендер на проведение предвыборной компании президента, даже в ее глазах появились искры интригующего предвкушения.
– Обратите внимание на тех, кто рядом. Кто видит вас настоящую и не только не отворачивается, а тянется к вам. Не ради собственной выгоды. Ради вас самой.
Неужели это... Ася вспомнила сильные руки Соколова, тепло его тела, когда он нес ее к автомобилю и прижимал к себе, словно маленькую девочку. Ревностно, осторожно, как самую хрупкую драгоценность, которую требовалось лелеять и защищать. И тут же мысленно обругала себя.
Как она могла такое придумать! Кирсанова в роли свахи? Нет, это ее пошатнувшийся от избытка эмоций мозг выдает желаемое за действительное. Да и видела она обратную сторону галантности Соколова. И тот Юрий свернул бы ей шею в порыве безумства, а не качал на руках! Разве ей недостаточно?
– Поправляйтесь, Настя, – Вероника поднялась с постели. – Проект я доведу сама. Ваш гонорар сохраняется, поэтому пусть финансовый вопрос не тревожит. Отдыхайте и выполняйте предписания доктора. А по поводу скрытого потенциала мы поговорим немного позже, если вы будете нуждаться в моем совете.
Ася проводила Кирсанову взглядом. На прощание железная леди обернулась и подмигнула. Как будто знала, о ком Евтеева подумала не столь давно!
"Меня просто запичкали лекарствами, и я немного не в себе", – Евтеева надкусила кожицу сочного апельсина и принялась очищать его над столиком. Но ее мысли витали далеко, то и дело возвращаясь к Соколову.
А спустя час он сам появился в палате, чем несказанно удивил Асю.
– Как себя чувствует самый отважный пиар-менеджер в этом городе?
На столик опустилась плетеная корзина с кремовыми розами и папоротниковым листом. У Евтеевой перехватило дыхание. Она забыла, когда ей последний раз дарили цветы. Даже на день рождения и 8 Марта.
– Кто меня опередил? – с улыбкой спросил Штейр.
Ася, застигнутая врасплох, была слишком занята приглаживанием прически, поэтому не заметила платинового блеска, не предвещающего ничего хорошего, в глазах мужчины. И слава всем чертям, что тогда не увидела.
Пройдет совсем немного времени, и она будет холодеть от одного этого проблеска в его глазах. И вместе с тем сопротивляться этому страху изо всех сил. Но пока что она даже не знала, как закрутится вскоре водоворот их отношений. Безумных, разрушающих и сжигающих все на своем пути.
Может, уже тогда она почувствовала пробуждение тьмы, вызванное присутствием чужого букета на столе. Поспешила снять напряжение, которое уловило подсознание.
– Вероника Андреевна была час назад.
Ей показалось или гость моментально расслабился? Внешне это никак не проявилось, скорее, передалось на уровне интуиции.
– Вкус госпожи Кирсановой в мелочах.
Штейр погладил кайму лепестков голландской розы, словно сравнивая свой букет с ее; и тотчас по телу Аси разлилась горячая волна, сметая холод опасности. Вновь хотелось прильнуть к этому мужчине, закрыть глаза и ощутить себя защищенной. Даже воспоминания о том, что увидела вчера, не загасили внезапного порыва.
Без официального костюма, в свитере крупной вязки и джинсах он казался таким родным и близким, будто они были знакомы несколько лет, а не дней. И в то же время оставалось ощущение некой стены и опасности, но Ася с удивлением отметила, что кровь кипит от такого микса страха и предвкушения. Она чувствовала себя бабочкой, стремглав летящей в пламя костра.
– Ты выполняешь рекомендации доктора?
Переход на "ты" был неожиданным, и Ася сжала край одеяла, нервно затеребила в руках. Незримое очарование момента от присутствия человека, к которому она все еще продолжала тянуться, как к источнику тепла, на миг пошатнулось. Это была едва ли не агрессия, такое вот вторжение в личное пространство. Не от праздного любопытства – с целью убедиться, что все хорошо, но Евтеева почувствовала себя не в своей тарелке.
По сути, Кирсанова более часа назад делала то же самое, но это воспринялось иначе.
Стараясь не подать виду, как ее задели и одновременно взволновали слова Штейра, Ася кивнула:
– Их пока что не так уж и много.
Мелькнула мысль тоже назвать его по имени и на "ты". Мелькнула и погасла, опалив напоследок острым чувством неправильности такого решения. Словно опасаясь, что Соколов может прочитать это все в ее глазах, Ася посмотрела на картину Гапчинской, хотя успела уже изучить ее до малейших деталей.
Юрий не спешил садиться рядом или сокращать разделяющее их расстояние. Стоял у окна, скрестив руки на груди, и все же не выпускал Евтееву из видимости, удерживая боковым зрением. Она это чувствовала. Именно поэтому все так же разглядывала пухлого ангелочка на холсте, тогда как взгляд буквально притягивало к статной фигуре мужчины. Никакие джинсы и свитер не могли стать преградой ее фантазии. Бугрящиеся мышцы, которые он не торопился демонстрировать, военная выправка, грация крадущегося тигра.
Ася никогда еще не испытывала желания раздеть мужчину хотя бы взглядом и прикоснуться к рельефу мускулатуры. Даже когда занималась организацией фотосессий профессиональных моделей и некоторых спортсменов. Этот порыв пугал ее куда сильнее, чем отголоски безумия в глазах Штейра и тот факт, что они с ним наедине.
Ей ничего не угрожало здесь, в палате. Но чувство, что Соколов пошел в наступление, никуда не исчезало. И пугало совсем не это. Куда больнее для Аси было бы осознать, что она заблуждается, и весь интерес Юрия – всего лишь проявление жалости к более слабому существу.
– Я задам тебе несколько вопросов, – все так же глядя в окно, серьезно начал Соколов.
Евтеевой бы возмутиться этим тоном полицейского или хотя бы сказать, что она подумает, отвечать или нет, но повелительные нотки в голосе Штейра подавили ее моментально, без шанса на сопротивление. Ася закивала, втайне надеясь, что он увидел ее готовность и оценит это по достоинству.
– Ты долго выплачивала кредит за разбитый автомобиль. Свой и того, в кого имел неосторожность въехать твой муж. Тебе сказали, что это якобы был человек, приближенный к мэру?
Асе всегда было больно об этом вспоминать. Тот день похоронил ее надежду на то, что рано или поздно она вырвется из замкнутого круга своего безрадостного существования, обретет уверенность в себе, – от одного лишь осознания, что сама заработала на авто, своим умом, на достойной работе. Это ранило куда сильнее, чем необходимость отдавать почти все деньги на выплату кредита и откупных.
– Вроде как друг его сына. Тоже из богатой семьи. Если можно, я бы не хотела об этом говорить...
– Всего лишь несколько уточнений. Для погашения ремонта авто, которое пострадало в ДТП, пришлось взять еще один кредит под залог квартиры. Все верно?
Асе еще никогда не было настолько стыдно. Зациклившись на своем горе, она даже не стала задавать сама себе вполне резонный вопрос: с какой целью Соколов проявляет интерес к этой истории, о которой сама Ася старается лишний раз не вспоминать.
– Д-да. Правда, я не понимаю, зачем вам все это нужно...
– Ассаи, – от нового произношения имени чувство стыда на миг поблекло, уступив трибуну искрам согревающего удовольствия, – я уже узнал, что хотел. Думай не об этом, а о том, что скоро будешь абсолютно здорова.
Соколов наконец отошел от окна. Евтеева напряглась, когда он присел рядом с ее кроватью и наполнил стакан апельсиновым соком. Пряча смущение под энергичными кивками согласия, Ася сделала несколько глотков.
Его близость волновала ее. Настолько, что она забыла напрочь о том, что так напугало вчерашним вечером. Да и вполне возможно, все это только привиделось. В ее-то состоянии и постоянном напряжении и не такое покажется.
Штейр, видимо, решил совсем дезориентировать ее сегодня.
Поправил одеяло, задев пальцами колено Аси, и улыбнулся улыбкой доброго волшебника:
– Если узнаю, что перечишь доктору и рвешься на работу, буду крайне недоволен. Это понятно?
Шутил он или нет? Слишком комфортным показался Асе первый вариант... и дико волнующим – второй. Подумав, она остановилась на первом. Ни к чему пытать свои сосуды качелями зарождающегося влечения к Соколову. Улыбнулась, словно маленькая смущенная девочка. В сердце разливались тепло и умиротворение только оттого, что этот мужчина сейчас сидел рядом. Что-то говорил о том, что не следовало так халатно относиться к здоровью, а Ася слушала его, словно зачарованная, не в состоянии укрыться от накатывающего наваждения.
Он подобрал ключ к ее сердцу. Возможно, еще в самую первую их встречу. В каждой женщине живет ребенок, наивный и восторженный, нуждающийся в тепле и ласке, в сильном плече заботливого и любящего родителя. Увы, не каждому под силу разбудить его.
Ее и смущали, и восхищали властные нотки в голосе Соколова, несгибаемая воля и харизма человека, которому следовало повиноваться без лишних слов. Не потому, что он заставлял испытывать страх. Просто у Аси уже второй раз за сегодня возникало чувство, будто Юрий знал, как именно направить на путь истинный.
