Текст книги "В оковах твоей Тьмы. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Светлана Тимина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Не тебя он гладил с такой нежностью. Не на тебя смотрел, как на самую большую драгоценность, на поиски которой потратил долгие годы жизни и наконец-то держит ее в руках. И не ты заливалась краской не стыда, а восхищения, удовольствия быть выбранной мужчиной, по которому уже сохнет все женское население страны.

Сергей и Рашель. Безумно красивая пара, даже черная ревность не могла настолько затмить тебе глаза, чтобы не признать очевидного: они идеально подходили друг другу, и искры взаимного притяжения между ними можно было ловить руками.

Сергей тем временем отнял бокал от губ своей избранницы и что-то сказал ей на ушко. Судорога почти физической боли прошила сердце Кати от этого интимного жеста. Непонятно, почему она с упорством мазохистки продолжала наблюдать за этой парой, чувствуя, как рвутся нервные струны, а горло стягивает морозной пленкой подступающих рыданий.

Рашель почувствовала ее взгляд. Подняла на Катю глаза, в которых отразился вопрос и почти искреннее удивление. Никакого превосходства, попытки унизить соперницу или продемонстрировать злорадство оттого, что возвысилась над конкуренткой. От этого Авдеевой стало еще хуже. Девушка проглотила тяжелый комок в горле. Преодолевая болезненное сопротивление лицевых мышц, робко улыбнулась блондинке и помахала рукой. Ответа дожидаться не стала, опасаясь, что глаза увлажнились от подступивших слез, сползла вниз по креслу.

Как раз вовремя. Стюардесса и стюард бизнес-класса уже начали игривую демонстрацию того, как пристегнуть ремни и в случае форс-мажора воспользоваться кислородными масками. С белозубыми улыбками, поклонами и стремлением угодить пассажирам «боинга». Катя на автомате пристегнула ремень, не заметив, как задрожала Виолетта. Страх этой святой простоты перед полетами сейчас казался чем-то надуманным и не заслуживающим внимания.

«Боинг» начал свой разгон, набирая высоту. За иллюминатором пробегала, сливаясь в сплошную серую картину, взлетная полоса, далекие очертания аэропорта остались позади. Миг, и самолет оторвался от земли, вызвав приятное ощущение невесомости в теле Кати. Забыв на время об Акслере и Рашель, девушка припала к иллюминатору, жмурясь от яркого солнца. Земля стремительно отдалялась, здание аэропорта и разветвление дорожных магистралей становились все меньше с каждой секундой. Еще немного, и самолет вошел в пелену белых облаков, напоминающих шапки сливок. Клочья молочного тумана приласкали стекло, после чего вновь в иллюминатор ворвались яркие лучи полуденного солнца и ослепительная голубизна неба. От этой умиротворяющей картины Кате стало легче, и она снисходительно погладила руку дрожащей Виолы.

– Смотри, как красиво! Ты когда-нибудь видела что-то подобное?

– Н-нет… боюсь летать… это впервые…

– Совершенно напрасно. С такими самолетами ничего плохого случиться не может. Ух ты, на что это там похоже?

Авдеева вжалась в кресло, чтобы Ви смогла заметить высокие облака вдалеке, напоминающие то ли грибы, то ли сталактиты.

– На член? – робко спросила Виола и покраснела.

Отвлекающий маневр удался, любопытство вытеснило страх. А Катя, поборов желание вновь подняться в кресле и посмотреть, чем же заняты Сергей с Рашель, внезапно поняла, что ей уже в который раз показалось нелогичным и даже неправильным. Поведение элиты.

Никто из девушек не горел желанием впиться в холеное лицо Рашель, перетянуть на себя внимание Сергея или просто выразить презрение либо недовольство происходящим. Они словно негласно участвовали в этой вечеринке для избранных, на которую Катю с Виолеттой никто не пригласил. Голос Акслера и раскаты звонкого смеха красавиц вызывали нечто сходное с тремором от жужжания бормашины, и Катя решительно достала плеер (телефоны им категорически запретили). Проникновенная мелодия 30 Seconds to Mars побежала по венам вместе с кровью, отвлекая от происходящего.

Девушке хотелось как можно скорее забыть о том разговоре с Кортневой, о дополнительном ударе в спину, который настиг, стоило ей осознать, что Юлия никогда не была для нее подругой. Более того, от угроз продюсера Авдеева почувствовала себя несчастной идиоткой, заслужившей равнодушие Акслера. Бессонная ночь, попытка выкинуть образ Сергея из сознания и памяти, безуспешное стремление убить в себе непрошеные чувства или хотя бы убедить себя в том, что ее страсть не имеет ничего общего с любовью. Кате казалось, что это почти получилось, но утром во время совместного завтрака все ее чувства вернулись, да еще и с лихвой.

«Это шоу, он поддерживает имидж альфа-самца», – повторяла себе Катя. Обрушила всю свою ненависть на Рашель, которая ловко экранировала негатив почти искренним расположением к девушке. Авдеева терялась и буквально захлебывалась в этих отвратительных эмоциях. Ее и радовало, и раздражало то, что «элита» негласно проявляла к ней ненавязчивую симпатию и принимала в свой круг, в отличие от Виолетты, которую игнорирование остальными несказанно расстраивало.

При всей попытке ненавидеть этих холеных красавиц Катю неудержимо влекло к ним. И не потому, что это гарантировало некие привилегии и повышенное внимание Сергея. Общество девушек действовало на нее подобно коктейлю из энергетика и серотонина. Можно было утром проснуться разбитой, сонной, расстроенной невниманием Сергея и рухнувшими отношениями с Юлией, а стоило выпить кофе, потренироваться, прогуляться в компании хоть кого-то из «элиты», как хотелось танцевать и сворачивать горы.

Что же это было? Катя никогда не считала себя эмоциональным вампиром, но в этом случае происходило как раз что-то похожее. И ей будто отдавали эту энергетику, не требуя ничего взамен, безвозмездный дар при сохранении некой психологической дистанции. При всем при этом они оставались возвышенными, недосягаемыми. Но нахождение в их обществе можно было сравнить с действием наркотика.

Кажется, Катя задремала, убаюканная мелодичным роком. Виолетта осторожно растормошила ее, сообщив, что через пятнадцать минут самолет приземлится в аэропорту имени Вацлава Гавела, и протянула бокал с янтарным шампанским. Авдеевой не понравился излишне кислый привкус, но, памятуя о том, что в салоне бизнес-класса не могут подавать дешевого шампанского, выпила до дна.

В салоне продолжалась вечеринка для избранных. Смех Сергея заглушали восторженные отзывы девчонок, то и дело хохочущих над очередной шуткой короля прайда. Катя едва успела вернуть пустой бокал стюардессе, как в салоне бизнес-класса появился распорядитель шоу. Ему приходилось весь полет довольствоваться эконом-классом, как и большинству съемочной группы, не считая двух операторов, которых участники уже просто не замечали, настолько к ним привыкли.

– Прошу внимания! – излишне громко, как будто волнуясь, произнес он.

Одна из девушек, кажется, Николь, язвительно поинтересовалась, где же он приобрел такой модный галстук в розовых крокодилах, что вызвало практически истерический хохот Акслера и других девчонок. Тучный мужчина с залысинами промокнул лоб, едва сдержав негодование, и примирительно вытянул ладони вперед, что только еще больше развеселило элиту.

– Нам придется отснять эпизоды в здании аэропорта… просьба к каждому… даже если вы уже были в столице Чехии, изобразите восторг и…

– Ой, самолетик! – расхохоталась Рашель. – Ой, ступеньки движутся! Так?

Катя поддалась их заразительному веселью и улыбнулась.

Распорядитель с горем пополам рассказал программу прибытия и сбежал под смех компании. Катя подкрасила губы, убедилась, что часовой сон не повредил ее макияж и прическу, и отвернулась к иллюминатору, непроизвольно сжимая кулаки каждый раз, когда Сергей смеялся или что-то говорил.

«Ничего же. Я сделаю все, чтобы выбросить тебя из своих мыслей, сознания, тела! Ты всего лишь один из многих, и твое преимущество перед ними – огромный капитал и выигрышная внешность. Еще, пожалуй, обстоятельства, которые возвысили тебя над другими. Однажды до меня это окончательно дойдет!» – сказала себе Катя.

В Праге было хмуро и уныло. Яркий контраст с недавним солнцем. Рассмотреть в иллюминатор прекрасную архитектуру города не удалось: «боинг» очень быстро пошел на снижение, и Катя вздрогнула, когда шасси коснулись взлетной полосы. Отчего-то в Карпатах она чувствовала себя гораздо лучше, чем здесь, в Европе, чужой и неприветливой. Хотя, возможно, виной тому пасмурная погода?

В здании аэропорта «Рузине», напоминавшего куб из стекла и бетона, Катя вспомнила все наставления распорядителя и заставила себя улыбаться и держать спину прямо. Терминалы, паспортный контроль. Слишком официальная, словно стерильная, обстановка залов ожидания совершенно не впечатляла. Когда участников реалити-шоу наконец встретили в холле и проводили к автомобилям представительского класса, Катя почувствовала себя уставшей. Может, потому, что ей досталась компания Ви, стилиста, распорядителя и оператора? Элита держалась особняком, где же разместили Акслера, она так и не заметила.

Трансфер от «Рузине» до отеля занял примерно десять минут, даже с учетом редких пробок. Стилист Марина нервничала, все время норовила поправить Катину прическу и пройтись кистью по и без того гладкой коже, и все это под восхищенно-завистливым взглядом Виолетты. Распорядитель шоу пытался держаться молодцом, но Авдеевой показалось, что он на пределе. Впрочем, это было его обычное состояние.

Чтобы отвлечься, девушка постаралась рассмотреть за тонированным окном автомобиля хоть какие-то достопримечательности, но не ожидала, что дорога окажется настолько короткой. Единственное, что успела заметить, – высокое здание собора с зелеными маковками куполов, которые ярко выделялись на фоне красных крыш находящихся рядом зданий. Позже она узнала, что он носил имя святого Микулаша. Отчего-то появилось желание посетить один из костелов, хотя Катя не была католичкой по вероисповеданию или излишне религиозной.

Участников реалити-шоу и съемочную группу поселили в Red Lion, небольшом четырехзвездочном отеле. Он напоминал кукольный домик в четыре этажа с аккуратной мансардой в бежево-коралловых оттенках. Готический стиль тоже мог быть теплым и располагающим, как оказалось. Один его вид радовал глаз яркими красками на фоне безрадостного серого неба, а интерьер напоминал уютный дом, где всегда рады гостям и принимают, как членов семьи.

В этот раз девушек расселили по отдельным номерам. Практически из каждого открывался потрясающий вид на Пражский замок, прошивающий острыми шпилями неприветливые небеса чешской столицы. Сегодняшний экскурсионный маршрут должен был начаться как раз с этого памятника архитектуры, чего Катя ждала с нетерпением, невзирая на усталость. Пусть погода не радовала своим гостеприимством, но готическая архитектура Праги вдохновляла на творческие подвиги. В немалой степени этому способствовала также изысканная обстановка номера: деревянный потолок с резными перекладинами, обтянутая яркой тканью мебель, на полу мягкие ковры, глушащие шаги. Все для того, чтобы ощутить себя принцессой.

После вкусного обеда в уютном ресторане Катя позволила себе прогуляться по зданию. Ее никто не останавливал, и девушка спокойно поднялась на мансардный этаж. Вздрогнула, буквально столкнувшись с бирюзовоглазой Оливией, бережно несущей в руках нечто похожее на ларец из блестящего металла с египетскими символами.

– Кэтрин, – улыбнулась красавица, одетая в байкерскую косуху с заклепками, черные кожаные брюки и топ под цвет глаз. – Ты заблудилась?

Что-то скрывалось под маской дружелюбия – Катя сама не поняла, как это почувствовала. Холодная Лив в последние дни демонстрировала благосклонность по отношению к Авдеевой, и упрекнуть ее в неискренности было сложно. Только вот что-то изменилось: то ли настороженность пошла бликами по бирюзовой глади этих колдовских глаз, то ли сжались тонкие пальцы хищной красотки на таинственной коробке. А вместе с тем на Катю вдруг словно снизошла энергетическая благодать. Усталость, тоска от безрадостной погоды, сонливость; тяжелые думы о Сергее и о нешуточной угрозе Юлии Кортневой – все это как будто растворилось под внимательным взглядом несравненной лидерши элиты. Ощущение уже знакомое, словно тонус и подьем настроения после хорошей тренировки или, на худой конец, изысканного кофе.

– Да вот не знаю, чем себя занять. Думала поинтересоваться, как вы тут устроились.

Все-таки в последние дни с Катей произошла чудесная метаморфоза. Девушка больше не краснела и не бледнела, подобно Виолетте, в присутствии представительниц «элиты». Бывали моменты, когда она чувствовала себя одной из них. Пусть без баснословных капиталов и настолько выхолощенной спортзалами, косметологами и пластическими хирургами внешности, но все же приближенной, а не приниженной. Этим девушкам не надо было выделяться на фоне невзрачной Кати: каждая из них, скорее всего, родилась с высокой самооценкой и благополучно избежала подростковых комплексов.

– Мы тоже немного устали с дороги, – повела плечом Лив. – Встретимся на экскурсии?

В этом вопросе-утверждении явственно прозвучал намек на то, что Кате лучше покинуть мансарду и не путаться под ногами у элиты. Девушка выдавила из себя ответную улыбку и развернулась к лестнице. Уходить категорически не хотелось, более того, хотелось провести побольше времени с Оливией, словно от нее одной зависел неожиданный прилив отличного самочувствия. Но ноги сами увели Катю вниз по ступеням, как будто прозвучал завуалированный приказ.

Чуть позже их всех, включая Сергея, собрали в уютном холле под прицелами телекамер для съемок рабочего материала. Озвучили программу на вечер – после экскурсии их ожидал роскошный ужин в ресторане с вечерней программой. А потом все принудительно: «желающие» могут принять участие в зажигательной вечеринке. Никто не собирался предоставлять участницам шоу время для полноценного сна.

Пражский Град был бесподобен. Катю немного удивил тот факт, что он и поныне является резиденцией президента, но открыт для посещений. Она немного заскучала, слушая гида, и еще у главных ворот с резными статуями титанов перехватила точно такой же взгляд Акслера.

Мужчина явно горел ожиданием вечернего пати в ресторане куда сильнее, чем выслушиванием монотонной речи гида. Авдеева немного удивилась, что Сергей открыто игнорирует архитектурное великолепие, но, подумав, пришла к выводу, что человек с его уровнем достатка, скорее всего, видел подобное, и не раз. Перехватив взгляд мужчины, вложила в свой ответный как можно больше понимания и согласия с его позицией, за что удостоилась одобрительного кивка.

Словно изумрудный шелк скользнул невесомой лаской по телу девушки. И даже одежда в этот раз не стала ему преградой, как и пылающая под взглядом мужчины кожа. Он мог проникать в ее плоть и кровь. Он мог резать, буквально кромсать сознание Кати взглядом-скальпелем безоговорочного победителя. Настолько уверенного в своих силах, что очередная победа могла пройти мимо его внимания, как недостойная потраченного на нее времени. Благосклонность как следствие эгоцентризма. Вот что увидела Катя. А еще почувствовала, что ее сердце отбивает предупредительный ритм, как на джембе.

Да, будь он древним завоевателем, а она – обитательницей захваченного им города, могла бы не беспокоиться за свою жизнь и честь. Настолько уверенный в своей победе захватчик дал бы свободу всем пленным прекрасного пола. Причем мало кто из молодых женщин благосклонно принял бы столь щедрый дар: выстроились бы в очередь к подножию его трона не с целью воспеть милосердие завоевателя, а лишь для того, чтобы склонить перед ним голову в немом порыве остаться рядом. Без всякого новомодного «стокгольмского синдрома». Акслер и так хорош, ему не надо применять силу.

И Катя была бы одной из таких восхищенных и трепещущих горожанок. Даже если сейчас поспешно пыталась убедить себя, что все это подобострастное преклонение исключительно ради шоу и грядущих привилегий от появления на телеэкране. Может, даже вцепилась бы в волосы той, которая попыталась бы полезть к подножию Сережкиного трона вне очереди, прикрываясь одной лишь набившей оскомину фразой: «Я только спросить!». Вот только обратил бы он внимание на значительно уступающую внешностью другим, довольно спорный вопрос.

Авдеева почувствовала себя заведомо проигравшей. Чтобы не дать насмешливому превосходству Сергея изгнать из ее крови кипящий азарт возбуждения от горячих фантазий, как она посмотрит в его глаза снизу вверх в немом призыве не прогонять, оставить подле себя, девушка сжала губы, вложив в мимику максимум презрения невежеством Акслера, и сделала вид, что несказанно увлечена сменой караула у врат. Так же гордо, больше не глядя на Сергея, последовала за делегацией в правый внутренний «Двор Почета».

Ощущение долгого внимательного взгляда так и не покинуло девушку. Скорее, Сергей был больше изумлен подобным поведением, чем заинтересован. Катя не знала всех перипетий его кратковременной связи с Адриэль, как и того, что именно она холодно его отвергла. А поэтому всерьез полагала, что мужчине до икоты надоело постоянное подобострастие и повышенное внимание участниц, игнор сломает всю идеально выстроенную систему защиты в два счета.

Возможно, некое рациональное звено и присутствовало в этой цепи предсказуемых событий: золотой мальчик потешит свое эго, разбив при этом немало сердец, и уйдет победителем. Но вот кто разделит с ним победу? Именно это маленькое обстоятельство уравнивало в правах всех конкурсанток.

Даже когда к Акслеру присоединилась Рашель, Катя отвернулась, кусая губы, и сосредоточилась на созерцании мавзолея чешских королей в соборе Святого Вита, который восхитил девушку своим готическим стилем. Кажется, она даже убедила себя в том, что Сергей намеренно так сладко воркует с сексуальной блондинкой и стремится быть ближе к Кате. Пару раз она случайно задевала Рашель плечом и обменивалась с ней дежурными улыбками.

Исторические королевские сады, летняя резиденция чешских монархов, выполненная в стиле ренессанс, – от обилия этой красоты у Кати уже рябило в глазах. Но не тут-то было. Приходилось улыбаться в камеры и даже делиться впечатлениями, следуя советам распорядителя. Злиться, когда операторы умело перехватывали объективами все ее украдкой брошенные в сторону Сергея взгляды.

Они охотились за эмоциями. И вовсе не теми, которые вызвала экскурсия. Они жаждали крови, как и многочисленная аудитория телезрителей. Но Катя не намеревалась им давать желаемого, хотя, скорее всего, камера умела наматывать на кулак нервы тех, кого снимала.

Посещением Пражского Града экскурсия закончилась. Девушек рассадили в лимузины (опять Катя оказалась в том, где собралась исключительно женская компания) и повезли в на ужин.

В ресторане Сергей, не стесняясь, поцеловал Рашель буквально взасос, чем вызвал восторг операторов. А Кате не оставалось ничего другого, как присоединиться к хору девчонок и выкрикивать подбадривающие реплики, хлопая в ладоши. Огонь в крови сменил сухой лед, острые иглы кристаллов причиняли боль, но пришлось стойко терпеть и наблюдать за этой сценой.

А потом лимузин отвез их в отель.

Несмотря на ванную с душистой пеной после вкусного ужина Катя так и не восстановила силы. Если бы можно было остаться в номере и выспаться, сделала бы это с удовольствием. Но не тут-то было. Стилист уже ожидала ее в номере со своим чемоданчиком «бьюти-садизма», как его шутя называла Авдеева. Категорически мотнула головой, не позволив своей подопечной выпить чаю с элитой, усадила в кресло и принялась колдовать над волосами и вечерним макияжем. Приближалась вечеринка на воде.

Бандажное платье Кате не понравилось. Нет, внешне оно было безумно красивым: изумрудного, как глаза Сергея, оттенка, с тонкой вышивкой на лифе. Но это великолепие от известного кутюрье так сильно сковывало движения, что девушка с горечью осознала: она не сможет протанцевать в нем ночь напролет, да еще на таких каблуках, а если учесть, что палуба катера не будет находиться в статичном положении…

– А можно мне балетки? – проскулила Катя, закатив глаза при виде неизменной красной подошвы. После хита группы «Ленинград» они не вызывали иных эмоций, кроме как желания рассмеяться и спрятать их в шкаф.

– Можем спросить у госпожи Кортневой, – якобы нейтрально ответила стилист. – Догадываетесь, что она вам ответит?

У Кати сразу слова застряли в горле.

– «Расстрэлять», – съязвила девушка, но Марина ее шутки не оценила. Похоже, она вообще не понимала, как можно шутить, находясь на проекте.

К вечеру в Праге похолодало. От воды тянуло сыростью, которая пробирала до костей, вызывала у Кати неконтролируемую дрожь. Девушка едва не вывихнула лодыжку, когда высокий тонкий каблук застрял между булыжников брусчатки набережной. Восхождение на борт катера по наклонному трапу вообще было подобно дефиле по тонким канатам без страховки. Авдеева чувствовала себя скованно в новом имидже – платье стесняло движения, а туфли вообще напоминали колодки. Оставалось надеяться, что все ее усилия держать спину прямо и улыбаться в камеру увенчались успехом.

Ну почему элита умела двигаться так, будто парила – грациозно, невесомо, без малейшего напряжения? Носить умопомрачительно красивые коктейльные платья с таким достоинством, что дух захватывает даже у искушенного прекрасным зрителя?

Да потому что их этому учили едва ли не с колыбели, поняла Катя. Этот пробел ей никогда не заполнить.

На палубе горели огни, играла живая музыка. Что-то из классики, смутно знакомое. Здесь сырость так сильно не ощущалась, наверное, благодаря обогреву, а может, атмосфера праздника уже согрела своими невидимыми лучами.

Акслер в белоснежном костюме капитана и фуражке встречал каждую из девушек у трапа. Ритуал был незамысловат: поцелуй руки, претендующие на уникальность комплименты, после чего те самые «безликие» парни, служившие фоном для шоу, проводили участниц через рубку на открытую палубу со столиками, уставленными напитками и закусками. Этот ритуал нарушился только тогда, когда по трапу по-королевски поднялась Рашель. Изумительно красивая блондинка в алом, словно кровь, платье с открытыми плечами и небрежно приспущенным на локти боа из песца. Ее длинные стройные ноги в тонких чулках со швом, обутые в такие же высокие «стилеты», как и у Кати, ступали по грубым доскам, как по лепесткам роз: нежно, легко, будто опасаясь их повредить.

Временный «капитан» катера буквально обалдел от одного вида своей официально признанной фаворитки. Его глаза расширились, даже ноздри затрепетали, а удивленный писк Рашель резанул по нервам стоявшей прямо за ней Кати. А может, и не писк, а именно поцелуй, дикий, первобытный, который Сергей не счел нужным скрывать от камер и фотообъективов.

Дезориентированная этим Кэт едва не споткнулась. Акслер снисходительно ухмыльнулся и поцеловал ее руку сухим насмешливым поцелуем.

– Кэтрин, ты сегодня такая строгая леди. Напоминаешь мне мою первую учительницу. В нее была влюблена вся школа.

Если бы в его словах была хоть капля искренности, желания поддержать и показать, что Катя ему хоть капельку интересна! Увы, он даже не скрывал того, что ему не особо приятен этот фарс. Авдеева сжала губы, чтобы скрыть вспыхнувшую в глубине души ярость от такого явного пренебрежения. Похоже, Акслер видел ее насквозь и откровенно забавлялся. Может, решил наказать за попытку изобразить гордую недотрогу в Пражском Граде, хотя, скорее всего, вовсе не брал потерянную на фоне красавиц элиты Катю в расчет.

«Миша был прав, до последнего слова», – подумала девушка, отвернувшись от сопровождающего и камер. Сейчас все ее эмоции можно было прочитать невооруженным глазом прямо на лице. Желая остаться незамеченной, Катя направилась было к поручням, чтобы плеск воды и отражение городских огней немного вернули самообладание.

– Кэтрин? – окликнул ее знакомый голос.

Девушка повернулась, заставив себя натянуто улыбнуться, задержала долгий взгляд на голубом платье брюнетки с проницательными глазами, которые сейчас светились дружелюбием.

– Николь? Круто выглядишь.

– Что с тобой? Кто-то расстроил?

В голосе красавицы звучала неподдельная забота. Кате хотелось спросить у Ники, не холодно ли той в платье на тонких бретелях, но вместо этого пришлось придумать какой-нибудь вразумительный ответ, чтобы не выдать своего смятения.

– КД замучили. Все норм.

– КД? – не врубилась Николь. Но потом сделала вид, будто все поняла. – Не грусти. Ты знаешь, что через час для нас будет играть Дэвид Гетта? Никакой тоски. Иди к нам за столик.

Катя подчинилась, действительно почувствовав себя немного лучше, когда рука обычно надменной Николь легла на ее плечо и увлекла к столику, где уже сидели Адри, Эмерли и, кажется, Кассель. Все, кроме последней, обрадовались Кате. Девушка ощутила неловкость, заметив у перил грустную Виолу с коктейлем, напоминавшим молочный, но первый порыв попросить разрешения пригласить и ее за стол угас, не успев оформиться в слова.

Нет уж, Ви, прости. Каждый сам за себя. Это проект не о женской дружбе, здесь нужно рваться как можно выше, а ты тянешь вниз.

Сергей появился спустя двадцать минут. Операторы сновали между столиками, снимая официальную часть, Катя пила шампанское, горя желанием не столько согреться, сколько расслабиться и стать своей в этой компании гламурных принцесс. Живая классика умолкла, пока что затемненную сцену поспешно оборудовали диджеевскими установками и прожекторами, а за отгороженной ширмой оказался большой танцпол. Когда на сцене зажглись огни и появилась приглашенная звезда вечера, Катя непроизвольно вскочила на ноги и зааплодировала. Она даже не представляла, что ей придется лицезреть Дэвида Гетта настолько близко. Диджей мирового уровня был настолько открытым и дружелюбным, что Кате показалось, будто они знакомы очень давно. Он напомнил ей молодого Аль Пачино.

Все правильно, подумала она. Те, кто обладает настоящим талантом и большим состоянием, обычно лишен снобизма и звездной болезни. Как элита, так и Дэвид, а вот Акслер… наверное, не все спокойно в датском королевстве, раз он так сильно демонстрирует свое превосходство.

Грянула музыка, и девушки ринулись на танцпол. Кто-то даже увлек за собой Виолетту, которая сразу перестала грустить от проявленного внимания и пустилась в пляс – бесхитростный, зажигательный, мало задумываясь о камерах и условностях. Во многом свою роль сыграла теплая харизма Гетта и известный на весь мир хит, который открыл вечеринку:

You take me down

Spin me around

You got me running all the lights

Don’t make a sound

Talk to me now

Let me inside your mind…      ¹*

Иногда Катя ловила улыбку Дэвида, и от этого ей становилось тепло и легко, как некогда на вечеринках в студенческой общаге, когда бутылка кефира и полбатона казались пищей богов. А все потому, что там не было фальши, студенческое братство держалось на дружбе и взаимной поддержке. А стоило получить дипломы, жизнь превратила бывших друзей в амбициозных эгоистов.

I don’t know where the lights are taking us

 But something in the night is dangerous…      **

От строк этой песни элита пришла в какой-то необъяснимый восторг. Катю подхватили волны азарта и непонятного предвкушения, словно танец был своеобразным ритуалом, предшествующим чему-то запретному, и оттого волнующему. От возбуждения и сдавливающего бандажного платья «Харви Леджер» стало жарко, ноги прошивало болью от тесноты новых «лабутенов», и поэтому, дождавшись окончания следующей песни World is mine, Катя осторожно протиснулась сквозь круг танцующих девушек и, подхватив со стола бокал с шампанским, обогнула рубку. Сюда не долетал яркий свет прожекторов, и разгоряченная танцами Авдеева с наслаждением подставила лицо легкому ветру.

Катер рассекал воды Влтавы, а далеко за бортом пылали огни ночной Праги, отражаясь в воде. Легкий ветерок трепал разметавшиеся от танцев волосы Кати, шампанское, показавшееся изначально кислым, сейчас ласкало рецепторы языка глубоким утонченным вкусом и не било в голову, а лишь сильнее расслабляло и заряжало легким куражом. Девушка стянула туфли, которые казались ей орудием пыток, и едва не застонала в голос, ощутив твердый настил палубы. Наслаждение было таким острым, что она не сразу услышала шаги за спиной. Тяжелые, мужские и немного неуверенные.

– Что, умаялась?

От неожиданности Катя все-таки поперхнулась и выронила туфли. Сказать, что не ожидала увидеть Акслера, значило бы покривить душой. Она каждый раз втайне мечтала о том, чтобы он подошел к ней, заговорил, выделил из толпы, и желательно все это наедине. Но в этих фантазиях он не был таким, каким был сейчас. Пьяным?

– Ты пил?

Что-то меняется в считанные секунды. Тишина нарушается и свертывается от резкого движения. Теплые ладони на пылающих щеках Аси пропускают через кожу высоковольтные разряды сладкого тока. Его близость накрывает с головой волной обжигающего, но такого приятного пламени, что девушка тонет в его глазах. Они не утратили серого окраса арктической зимы. Это против всех законов природы, но даже в сером омуте пляшут языки жаркого пламени.

Облегчение – остановил, не дал уйти! – сметено эйфорией, когда его рот накрывает ее губы. И в тот момент все становится на свои места.

Его нежелание ее отпускать. Ее счастье таять в его объятиях. Стекать расплавленной лавой по его темным желаниям, оставляя на сердце глубокие следы своих так и не пролившихся слез, как будто наказывать этими отметинами за то, что он сотворил с ней накануне. Гаснуть искрами звездной пыли на кончиках его пальцев, кайме губ... даже поверх сердца, которое она сама заставила так громко биться.

Поцелуй выпивал волю и в то же время вливал в нее новые силы. Оставалось пить глубокими глотками и таять в сильных руках. Позволяя все. Срывать блузу, обнажая плечи, чтобы оставить на них тиснение своих поцелуев. Впиваться до боли, по-прежнему без наигранной нежности. В этой бесконтрольной жажде обладания было куда больше искренности, чем в ванильных реверансах.

Она приняла его без остатка. До последней капли безумия под пологом Тьмы. Принесла себя на алтарь его религии, все ещё не оставив попыток насытить ее своей нежностью и светом.

Тогда, прижимаясь к его телу и теряя голову от счастья находиться с ним рядом, она почти поверила, что у нее получилось. Ведь этот мужчина сам не позволил ей уйти. Переступил через себя, чтобы показать: он сам не может дышать без нее.

Наверное, он уже тогда знал, что сломает ее совсем скоро. Что прямо сейчас, жадно целуя, срывая одежду, едва сдерживаясь, чтобы не растерзать, на самом деле закрепляет ремни на жертвенном алтаре собственной Тьмы.