Текст книги "Сказки мышонка Сухарика"

Автор книги: Светлана Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

МАЛЕНЬКИЙ МЕЛЬНИК

Целая связка ключей была у старой хозяйки: большой ключ от двери, ключ маленький от висячих замочков на ставнях, медный ключ от часов, резной – от буфета.

И еще один, совсем крошечный ключик. От чего он был?

Никто не знал. Он лежал у хозяйки под подушкой, завернутый в обрывок кружева. Зато другие ключи трудились целыми днями: заводили часы, щелкали в замках, запирали, отпирали.

Ключ от буфета был исключением. Его брали в руки только по воскресеньям. Распахивалась дубовая дверца, хозяйка снимала с полки маленькую мельницу и коробку с пряностями. Хозяйка ручку мельницы вертела, та пряности молола и, постукивая, пела:

 
Тук-тук-тук-тук,
Твердые зерна —
В муку истолку!
Кору коричную —
В порошок коричневый.
В мелкий песок
Гвозди гвоздичные.
Имбирь и ваниль —
В пыль!
 

Смолов пряности, хозяйка доставала Безмен. Он был самой хозяйки старей. Взвешивал продукты не граммами, а фунтами. Старый Безмен терпеть не мог пряностей: от них он беспрерывно чихал:

– Фу ты…

Но вот корица, гвоздика, имбирь и ваниль развешены. Хозяйка замешивала тесто и пекла печенье. Но сама его не ела. Укладывала в коробку и несла посылку на почту. Так было каждую неделю.

– Это внуку, – говорила она соседям.

Те качали головами:

– Сколько хлопот в таком преклонном возрасте! Такая любовь к внуку достойна восхищения.

Но хозяйкина кошка-копилка была совсем другого мнения:

– Это печенье – деньгам перевод. Мне, Копилке, и копейки не перепадет. Все внуку. А какой он? Вот бы взглянуть. Хозяйка говорит, что портрет его вставлен в ее медальон.

– А что он посылает хозяйке? – интересовался Безмен. – Ничего? А ведь так не бывает. Все на свете обмен: ты – мне, я – тебе. Все рассчитано и все взвешено. А тут что-то не так. Тут что-то другое замешано.

Каждый день открывала и закрывала хозяйка ставни, заводила часы, печенье пекла и старилась, старилась. Она уже так ослабла, что не выходила из дому. Кошка-копилка теперь распоряжалась всеми ключами. Правда, тот крошечный, что лежал под подушкой, был исключением.

Копилка сразу отказалась стряпать печенье: «Лучше я припрячу копейку-другую». И пряностей не покупала. Хозяйка теперь экономила каждую крупинку, но печенье пекла попрежнему. А относили его на почту соседи.

Но вот осталось пряностей всего ничего: корицы с гвоздикой пол-ложки, ванили в банке на донышке да два кофейных зернышка.

– Это мое последнее печенье, – вздохнула хозяйка. – Надо его испечь как можно лучше.

Она взялась за мельничную ручку. Завертелась со скрипом маленькая мельница и вдруг остановилась. Хозяйка дернула ручку что есть силы.

– Осторожней! – раздался отчаянный голосок. – Вы мне ногу прищемили!

Хозяйка чуть не выронила из рук мельницу. Из нее карабкался маленький человечек в белом колпаке и переднике.

– Ты кто, малыш?

Сверкнули белые зубки:

– Я-то? Я – мельник.

– А откуда ты взялся?

– Из ваших запасов. Из корицы коричневой – мой загар коричневый, зубы, фартук, колпачок – из ванили белой. А глаза у мельника – два зерна кофейные.

– А с чем же я буду стряпать печенье?

– Ну, на меня ушла самая малость. Что-нибудь да осталось.

Мельник завертел мельничную ручку, высыпалась из мельницы пряностей кучка. Скоро печенье было готово и уложено в коробку. Маленький мельник стряхнул с фартука крошки и отправился с печеньем на почту. Старая хозяйка прилегла отдохнуть и уснула.

И немудрено. В комнате было темно. Кошка-копилка совсем обленилась, не заводила часов, не открывала ставен, толстая стала. Дремлет хозяйка и не слышит, как шепчутся Копилка с Безменом:

– Откуда он взялся, этот мельник? Что ему надо, мошеннику?

– Известно что. Хозяйское сокровище.

– Сокровище? Какое еще?

– Я давно думаю, – важно начал Безмен. – Зачем хозяйке эта возня с печеньем.

– Ну и зачем?

– Для отвода глаз. Чтобы морочить соседей и нас. Никакого внука у нее нет.

– Нету? А как же портрет? Тот, что она в серебряном медальоне носит.

– И про портрет – нарочно. В медальоне этом спрятано сокровище. Я выследил: ключ от него под подушкой.

Глаза у кошки вспыхнули, точно две лампы. Она сунула под подушку лапу и подкралась к спящей хозяйке с ключиком. Медальон открылся. В нем было пусто…

В эту минуту вошел Маленький мельник. Старая хозяйка открыла глаза. Увидев, что медальон открыт, она тихо сказала:

– Мне всегда так хотелось, чтобы у меня был маленький внучек. Когда я посылала печенье, мне всегда казалось, что он у меня где-то есть. Я в это верила.

– Безумие! – не утерпел Безмен. – Ухлопать столько денег и ничего взамен. Внучек! Какая глупость! Кто сколько дает, тот столько и получит.

– Вот именно, – подтвердил Маленький мельник. – А не осталось ли у нас пряностей для печенья?

– Все вышли, – вздохнула хозяйка. – Осталось только немного перца.

Мельник открыл буфетную дверцу. Дунул – поднялась облачком пахучая пыль: кофе, корица, ваниль. Смел он в мельницу все до пылинки, пошарил по углам, косточку вишневую достал. – До чего же похожа на сердце! Добавил для крепости молотого перца и взялся за ручку мельницы. Завертелась она, заскрипела:

 
Маленький мельник – он ведь волшебник,
Маленький мельник, что захочет, смелет…
 

И вдруг спохватился.

– Чтобы был счастливым мальчишка, родинки нужны, и про веснушки я тоже забыл.

Натрусил мака и проса золотого и взялся за мельницу снова.

 
Просо да мак,
Да косточка вишни,
Пряности, перец,
Вот и вышел мальчишка!
 

И выбежал мальчишка, загорелый, веселый.

– Бабушка! – закричал он. – Тут душно, темно, надо открыть окно!

К кошке-копилке подскочил и выхватил у нее ключи. Ставни открыл, завел часы, распахнул окна настежь.

– Бабушка, ты почему плачешь?

– Я не плачу.

– А почему у тебя мокрые глаза?

– Не мокрые. С чего ты взял? Вытряси из копилки деньги и иди фотографироваться. Немедленно. Да пряностей не забудь купить для нового печенья. Пора мне его, наконец, и попробовать. Хотя опять не достанется вволю: для троих надо стряпать печенье. Для тебя, для меня и для Маленького мельника.

СОЛОМЕННАЯ ШЛЯПА

Полетели осенние листья. Бабушка достала из сарая Метлу, чтобы их вымести, и во дворе оставила. А Метла, когда бабушка ушла, пробралась в дом – и давай мести! Полетели вместе с листьями рисунки, фотографии, письма…

– Что ты делаешь? – закричал Алеша.

– Это все сор, сор, – бормочет Метла.

И вот уже до бабушкиной соломенной шляпы добралась.

– Неправда! – бросился за шляпой Алеша. – Бабушкина шляпа не старая! На нее бабочки садятся, и все цветы в саду ей кланяются.

Сидит, шляпу стережет, а Метлу выставил за порог. И слышит из-за двери:

– Недолог ее час, уж ты мне поверь. И я была когда-то ветлой, а стала Метлой. Никто от своего часа не уйдет. Никто.

– Ни-кто, ни-кто, – вторил осенний дождь за окном.

Стало Алеше страшно, когда же придет бабушка? А если никогда не придет и он не увидит ее больше…

И вдруг чей-то голосок:

– Возьми маковое зернышко, Алеша.

Из бархатной серединки алого мака, что цвел на полях бабушкиной шляпы, взял он зернышко, черно-лаковое. Положил на ладонь.

– А теперь надень шляпу.

Просунул Алеша в шляпу голову. Запахло нагретой на солнце соломой. Засияло над головой небо – золотое, в синих просветах. Пролетел душистый теплый ветер…

Здесь, под соломенной шляпой, было лето! Алеша услышал жужжание пчел и гудение жуков:

– Добро пожаловать в наш цветочный городок!

Ласковое солнце золотило купола, башенки и шпили. В центре города высились большие часы. Вместо цифр были нарисованы цветы. С высокого стула, что стоял под часами, встала навстречу Алеше девочка с соломенными волосами. Глаза у нее были веселые, щеки и нос – в цветочной пыльце.

– Меня зовут – Соломинка. Я смотрительница Летних часов.

Алеша сразу узнал этот голосок. Это он позвал его сюда. В часах постукивало, точно там затаился кузнечик. Алеша прислушался и услышал песенку:

 
Тики-так, тики-так,
Цветы считает лето:
Ноготки, лютик, табак
Сменили первоцветы.
Маргаритки, василек,
За ними маттиола
В свой черед к нам придет.
…Длится счет веселый.
 

Вокруг часов толпились человечки. Вместо шляп – цветочные венчики. У каждого на руке часики сверкали. Человечки-цветы сверяли их с большими часами.

– Каждый из них знает свой час, – сказала Соломинка. – Час, когда расцвести, и час, когда уходить.

– Раз они все знают, зачем же тебе здесь сидеть? Пойдем погуляем, – предложил Алеша.

Соломинка улыбнулась и даже не пошевелилась на своем стульчике.

– Я Летних часов Смотрительница, мне нельзя отлучаться. Лето мчится так быстро: не по дням – по цветам. Не успеешь оглянуться – его час настал. Вот тут-то надо не зевать и повернуть часы назад. Тогда они снова поведут свой счет, только задом наперед: от поздних цветов до первоцветов. Под Соломенной шляпой вечное лето!

И Алеша пошел гулять один. Он обошел множество цветочных домиков. Все цветы, что в них жили, были счастливы и довольны.

– Пусть мы скоро уйдем, – говорили они, – но ведь мы снова вернемся в свои цветочные дома с окошками на солнце.

Алеша верил цветам: все они были его знакомцы. Всех он встречал в бабушкином саду каждое лето. И только одного цветка он под Соломенной шляпой не встретил. Он был нездешнего лимонного цвета, и весь день он дремал, вспоминая ароматы тех стран, откуда он родом. К вечеру он раскрывал свои лепестки – их было много. Целыми ночами он разговаривал с луной о дальних странах. Тянулся, чтобы разглядеть их за горами. И вырос высокий, словно деревце…

Куда же он мог деться?

Алеша пошел к Соломинке: она-то все знает. Смотрительница, как всегда, сидела прямо под часами. А песенка у часов была другая:

 
Тики-так, тики-так…
Мчится, мчится лето,
Где ты, белый ландыш,
Ирис фиолетовый?
Бархатные бархатцы,
Атласные левкои,
Алые гвоздики нежатся во зное.
Лилии раскрылись,
Клонятся шафраны.
Подождите, не грустите,
Прощаться с летом рано!
 

Вот такую песенку выстукивали часы, и Соломинка поглядывала на них очень внимательно.

– А почему ни в одной песенке не говорится про лимонный цветок? И почему я его не встретил? Он рос в бабушкином саду целое лето, почему его нет? – спросил Алеша.

Личико в золотой цветочной пыльце затуманилось.

– Не знаю… Может быть, потому, что он самый лучший. А самые лучшие не возвращаются.

– И он не вернется никогда?

Соломинка побледнела, словно сдуло ветром золотую пыльцу с ее щек и носика.

– Зачем ты сказал это слово? Запомни: под Соломенной шляпой его не произносят.

Цветы, что толпились вокруг часов, тревожно зашептались. И никто не заметил, как под куполом шляпы закружилась бабочка-траурница. А часы между тем постукивали:

 
Золотая стрекоза
Среди астр кружится,
Первым инеем сверкает
Белая жемчужница.
Покидает лето нас —
Бьет его последний час…
 

С первым ударом Соломинка вскочила со стула и бросилась к часам, чтобы перевести стрелки назад. Бабочка-траурница закружилась над часами и вдруг опустилась туда, где сходятся стрелки – минутная и часовая. Обе они скрылись под крыльями с черными бархатными каймами.

– Все, – прошептала Соломинка, – мы пропали. Прощай, Лето!

Налетел откуда-то холодный ветер, подхватил Соломинку и умчал вместе с последними цветами.

Не помнил Алеша, как очутился в своей комнате. В окошко глянул: ветер. Соломенную шляпу несет, пожухлую, побуревшую, с поникшими полями. Выскочила Метла, шляпу замела и – в костер, где тлели листья. Вспыхнула солома и погасла…

Алеша плакал, когда пришла бабушка.

– Может быть, тебе это привиделось? – спросила она. – Шляпу просто унесло ветром.

– А как же это? – Алеша раскрыл ладонь.

На ней лежало зернышко маковое, крохотное, чернолаковое. Улыбнулась бабушка:

– Посей его весною.

Алеша так и сделал. Посадил весной зернышко в землю, и скоро среди тюльпанов поднялся алый мак. Подивилась бабушка: какой ранний! К вечеру опали лепестки, остался зеленый сундучок. В сундучке раздался щелчок, он открылся: свернутая, как бутон, вся в складках, там пряталась Соломенная шляпа. Бабушка развернула ее и надела себе на голову. Оказалась шляпа впору, на полях – алый мак, в бархатной серединке – семечки маковые.

– Ну вот, – улыбнулась бабушка, – а ты плакал. Все хорошо, и Соломинка по-прежнему сидит у часов и сторожит Лето.

– А Лимонный цветок? Он вернется?

Бабушка вздохнула:

– Опять ты об этом? Нет его, но есть сказка. А сказка или цветок – не все ли равно?..

ПРАЗДНИК ПОЛУЛУНИЯ

Все знают: на Луне люди растут быстро. Вместе с лунным диском. И то, что когда-то были детьми, скоро забывают. Но исключения из правил и на Луне случаются. Жила там когда-то лунная девочка Половинка. Сердце у ней билось часто-часто, будто у птицы. И росла она так же быстро, как растет Луна. К тому времени, когда становилась круглой Луна, Половинке уже исполнялось двадцать. Но вот Луна начинала уменьшаться, и вместе с ней начинали убывать Половинкины года. Да, да!

Лунная девочка этому радовалась. Быть взрослой ей нисколько не хотелось. Половинка считала, сгибая пальцы: двадцать, девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…

Когда Луна убывала как раз до половины и начинала превращаться в Месяц, Половинке исполнялось ровно десять. Десять лет! Лучшего возраста не было и нет! Чтобы еще сильнее не уменьшиться, Половинка распускала свой парашют и прыгала с Месяца. На Земле все ночные звери лунную девочку знали. Знал ее и мышонок Сухарик. Он первым предложил в честь лунной гостьи устроить праздник. И сказал об этом одному молодому Поэту.

А было это так. Ночью Поэт не спал. Он вышел в свой сад посмотреть на Луну. И вдруг видит: из-за клумбы с петуниями мышонок идет, серенький, маленький, а в лапках несет половину яблока.

– Я мышонок Сухарик, – сказал мышонок Поэту. – Поздравляю Вас с праздником.

– Что за праздник такой? Почему ночью?

– Праздник хороший очень! Полулуние сегодня. Посмотри на месяц. Лунной девочке Половинке сегодня исполнилось десять лет. И все, кто не спит, половинку чего-нибудь должны подарить. Вот тебе пол-яблока. Раздели пополам и мне половинку отдай.

Они похрустели яблоками, и Поэт спросил Сухарика:

– А она, эта лунная девочка, какая?

– Обыкновенная. У нее две косы. Платье синее в клетку, нос в веснушках, а глаза грустные.

– Почему грустные?

– Потому что на Луне никогда так не будет, как эта девочка придумала. Она бы хотела, чтобы, во-первых, никто никогда не плакал. Чтобы звери при встрече давали людям лапу. Чтобы на Луне были зима и лето. И чтобы всегда росли деревья, цветы и дети. И чтобы страшные сны не снились, а только хорошие и цветные.

– Замечательно. Я бы ей подарил золотую карету или серебряный велосипед.

– Зачем ей они? – сказал строго Сухарик. – Дарить велосипед и карету совсем не по правилам.

– Да у меня ничего такого серебряного и золотого и в помине нет.

– Значит, ты настоящий поэт. Серебра и золота у них не бывает, зато сердце хрустальное. Чем не подарок? Но не забудь: надо дарить половинку. Это не трудно. Надо только о том, кому даришь, подумать, и всего-то.

И поэту вдруг вспомнилась Девушка, что жила неподалеку, через дорогу. Когда он уезжал, она приходила поливать клумбу с петуниями.

– Она такая красивая, – сказал поэт. – Веселая такая.

И тотчас же половинка его сердца проплыла, светясь в темноте, к мышонку Сухарику. Мышонок перебежал дорогу и вместе с лунным лучом пробрался к Девушке в комнату. Она крепко спала.

– Вам подарок! Подарок! – стал будить ее Сухарик.

– Какой еще подарок? – Спросила Девушка сонно.

– Вот, – протянул ей половинку хрустального сердца мышонок. – Примите в подарок.

Девушка открыла один глаз и пробормотала:

– Что это такое? Непонятно. Лучше бы это была шоколадка.

Прибежал обратно с подарком Сухарик.

– Ну что же, не очень-то нравятся такие подарки девушкам. А ты еще хотел, чтобы я подарил его лунной девочке.

– Не беда! У меня есть друг. Мы пуд соли съели с ним вместе.

К другу Поэта побежал Сухарик с половинкой сердца.

– Что это он? – удивился разбуженный друг.

И стал рассуждать так и сяк:

– А ведь это совсем не пустяк. Возьмешь, надо отдать половину своего сердца. Мое-то будет покрепче. А его-то – разобьется почем зря. Сделаю-ка я пепельницу из этого хрусталя.

Скоро половина хрустального сердца превратилась в набитую окурками пепельницу. Когда хозяин уснул, взял ее Сухарик, отнес на речку, отмыл чисто-чисто. Ничего не сказал он поэту и отнес половинку хрустального сердца соседскому мальчишке.

Вот кто обрадовался подарку!

– Из этой штуки выйдет отличный корабль! – Мальчишка вскочил с кровати, не ожидаясь утра, прибежал на речку и пустил половинку хрустального сердца. Она поплыла по волнам: заиграли под Луной хрустальные грани зелеными, синими, оранжевыми искрами…

Половинка как раз собиралась прыгать с Луны вниз. Она распустила свой парашют и попросила:

– Опусти меня там, где плывет эта лодочка красивая.

Приземлившись, девочка достала хрустальную лодочку и услыхала:

– Я вовсе не лодочка и не кораблик. Я половинка сердца. Поэт хотел меня подарить, но я никому не нужна, хотя и хрустальная.

– Значит, придется возвратить ее Поэту. Какая жалость!

Лунная девочка вздохнула, и что же? Тотчас же исчезла с ее ладони хрустальная лодочка, на ее месте лежала половинка ее собственного сердца. Она была похожа на половинку маленькой Луны.

– Теперь у тебя тоже есть что дарить, – подбежал к девочке Сухарик. И отвел ее в дом с петуниями.

– Это Вам мой подарок в честь праздника Полулуния. – Девочка протянула Поэту ладонь, и тотчас же исчезла с нее половинка лунного сердца. А Поэту стало так весело и легко, как было только в детстве.

Половинка гостила в доме с петуниями две недели. Пришло время возвращаться. Но не очень-то Половинке хотелось на Луну.

– У вас тут бывает зима и лето, а летом – цветы, и всегда деревья и дети, – сказала она, вздохнув.

Поэт возразил ей:

– Но на Земле никогда не будет так, чтобы никто не плакал. И боюсь, что звери людям так никогда и не протянут лапу.

– Зато ты можешь написать об этом стихи.

– Я напишу. Обещаю.

Лунная девочка развернула свой парашют, и они попрощались. Парашют медленно взлетел. Долго Поэт и мышонок Сухарик махали ему вслед…

Прошло десять лет. Луна росла и убывала. Но праздник Полулуния на Земле больше не отмечали. Половинке уже не исполнялось десять лет каждый месяц. Вместе с Луной она не росла и вместе с Луной не боялась уменьшиться. Ее сердце билось теперь мерно, ровно, будто волна во время прилива. Но то, что случилось десять лет назад, лунная девочка не забыла.

И однажды ей вот что приснилось – золотая карета! В ней – она и Поэт. Они едут венчаться. Половинке в ту ночь исполнилось двадцать. Ни минуты не медля, она распустила свой парашют и прыгнула вниз. Петунии цвели так же пышно. Половинку встретил Поэт. И мышонок Сухарик вышел.

– Я написал стихи, – сказал Поэт, – в них все так, как ты хотела.

И они поехали венчаться. В золотой карете. А фату невесты поддерживал мышонок Сухарик. Он был самым важным гостем на свадьбе. Половинке он преподнес букет мышиного горошка. А Поэту на память – подушечку с сухими цветами и разноцветными снами.