Текст книги "Ксв (СИ)"

Автор книги: Светлана Григорьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

   -... и хотел сказать, точнее признаться в том, что..., – Гошка прикрыл глаза, но руки не убрал.

   -... люблю его, – выпалила я.

   -... спал с Кветой, – одновременно со мной произнес Гошка.

   -Да, это только все... чт-что? – вздохнув, как после затяжного погружения под воду, недоверчиво переспросила я. – Что... что ты сказал?

   -Я не знаю, как это вышло, – печально произнес он, посмотрев на меня своими глубокими темными глазами, и ослабил хватку. – Слово за слово... Она казалась такой милой, такой... внимательной, нежной, красивой... и такой несчастной. Она... она убедила меня, что я ей нравлюсь. Я хотел ей верить. Ей невозможно не поверить. Это ее дар, ее особенность. Все было как во сне, а утром, утром... – Гошка закрыл руками лицо. – В общем, теперь у меня на руке два шрама.

   Я медленно, отступая от него шаг за шагом, уперлась в бетонный парапет и нервно ухватилась руками за его шершавую поверхность. Ветер холодил мои ладони, делая пальцы не гнущимися.

   -Скажи мне, что ты все выдумал, – медленно произнесла я и жалостливо добавила, – пожалуйста...

   В ответ Гошка лишь обреченно покачал головой.

   -Но... но... почему? Зачем? Ты... ты... она... Гош, пожалуйста, это неправда, пожалуйста, – умоляла я. – Ты же ее знаешь всего... Гоша... ты никогда бы так не... пожалуйста...

   Видение лучшего друга в объятиях так ненавистного на данный момент мне человека обрушилось на меня с силой, которой подвергается внезапно вставший на переезде автомобиль, встретившийся с огромным товарным поездом.

   -Ей нужны были мои воспоминания о тебе, о Владе, о вас и еще... моя кровь смешанная с его, – через силу произнес он. – Думаю, последнее было наиболее важно для нее...

   -Нет, я тебе не верю, – мотала я головой из стороны в сторону, – не верю. Не верю...

   -Он для нее как болезнь, – тихо произнес он. – Она ненавидит его и одновременно хочет до безумия. Надо было ее слышать, когда она утром выложила все карты на стол. Я... был такой идиот... я поверил ей, а она... я был лишь наживкой. Пешка...

   У меня в ушах стоял какой-то не прекращаемый гул. Весь мир как будто заволокло туманом, а в уши напихали целый кулек ваты. Перед глазами вновь и вновь всплывала сцена в кабинете Влада и снисходительно-издевательская, с изрядной долей превосходства, улыбка Кветы. Она единым махом лишила меня доверия, к двоим самым дорогим мне людям. Она играючи отняла у меня мой мир, разбив его вдребезги своей улыбкой. С пугающей ясностью я осознала то, что во мне осталось лишь одно чувство – ненависть. Но лишь прикоснувшись к нему краем своей истерзанной души, я осознала насколько пугающе сильно оно, сколь смертельно оно по своей природе, сколь холодно и безжизненно, что я неимоверным усилием со стороны моего измученного сердца, предпочла заменить ненависть на безразличие. Серый, однообразный мир вокруг меня лучше, обжигающего пламени чистой злобы, решила я и ни слова не говоря, ушла собирать вещи в обратную дорогу. Гошка даже не попытался меня остановить.

   "Осталась одна Тома...", – вертелась в голове дурацкая фраза, совершенно определенно навеянная дневником девчушки, так и не пережившей ужасов блокады.

   "И черт возьми, как же болит сердце..."

Глава 26

Биение сердца

Как осторожно вошла в мое сердце твоя золотая стрела,

Звенят бубенчики, колокольчики, колокола,

Небо искрится, полыхают костры,

В сердце томится ослепительный взрыв.

Бьется и рвется наружу сияние, размеры его велики,

Лучше бы не смотреть и не думать, спрятать лицо в лепестки...

Не удержать, не погасить, не разрушить,

Кажется, я нашла все, что мне нужно.

Fleur «Сияние»

   Всю ночь в поезде я провела, не сомкнув глаз и большую часть пути прижавшись лбом к оконному стеклу. Каждый раз, когда Гошка пытался заговорить со мной, я выходила в коридор, и после пятой или шестой попытки он сдался и, демонстративно отвернувшись к стенке, уснул. Кажется.

   Каждый удар колес приближающий меня к городу моего демона как бы говорил о безнадежности моего решения жить самостоятельной жизнью. Если мне уже сейчас, в поезде, так плохо от одной мысли, что вскоре мне придется рано или поздно увидеть его, что же будет со мной, когда это случится на самом деле?!

   Ничего удивительного, что на вокзал я прибыла в состоянии близком к сомнамбулическому. Я умудрилась напугать своим взглядом пару таксистов привычно встречающих утренние поезда на платформе и, которых к вящему моему неудовольствию всегда приходилось огибать по довольно замысловатой траектории. Хорошо хоть в вагоны еще не лезли.

   Дорога до общаги была не в пример многословнее. Единственный звук вытянутый моим другом из меня был ответ "нет" на вопрос о наличии у меня жетона на проход в метро, после чего он молчаливо засунул медный кругляшок мне в ладонь и чуть не силой протолкнул сквозь турникет.

   Так дальше продолжаться не могло. Это было невыносимо. Мне казалось, что весь мир единым махом решил отвернуться от меня. У меня болело все, а в середине груди и вовсе образовалась огромная черная дыра. Я почти физически ощущала, как растет она внутри меня, любовно поглощая все мое существо, по мере приближения к городу. Сейчас же, когда я была по сути в зоне пешей досягаемости ядра моей галактики, дыра стала пульсировать, как нейтронная звезда. Без тепла, без света, одно мертвое излучение. И оно убивало меня.

   Приехав в общежитие я, естественно, никого там не застала. Машка, судя по всему, проводила у Алека сейчас гораздо больше времени, чем у нас в комнате. Гошка еще раз печально глянул на меня напоследок и, поставив сумку, ушел. Я даже не пыталась его остановить. Разумом я понимала, что я не имела никакого права сердиться на него. Особенно после того, что он уже совершил и, что еще более важно, на что был готов ради меня. Но вот сердце... Оно чувствовало себя преданным. И я не могла убедить его силой слова и логики. Оно просто болело. И эта новая боль всего лишь растворилась в черной бездне, что уже поселилась во мне ранее.

   Я же физически замерзала. Без него. Горячий чай и попытка принять решение, что же мне теперь делать дальше не помогли унять мою дрожь. Я приняла душ, но он мало помог согреть мою душу, выморозившую все внутри меня, лишь потому, что его не было рядом. Я не знала, чем мне занять себя, чтобы перестать думать о своей боли. Потому я оделась, накинула шубку и отправилась к нему.

   Уже на пороге я столкнулась с Гошкой. Видимо он пришел сделать очередную попытку поговорить со мной, но оценив мои облик, ни слова не говоря, отошел в сторону.

   Я направилась домой к Нему, почти на сто процентов уверенная, что Он там. Меня вела моя черная дыра, потому как с каждым шагом боль от ее наличия только усиливалась.

   По дороге меня нагнал звонок мобильного телефона. Аня.

   -Привет, – вяло отозвалась я.

   -Том, если ты идешь к нему чтобы в очередной раз причинить боль, не делай этого, пожалуйста, – сходу начала она. – Ты мне нравишься. Ты для меня почти как сестра, но он мой брат. И его я люблю больше. Не надо! Не мучай его. Ему и так плохо.

   -Гоша предатель, – констатировала я.

   -Он беспокоится. За тебя!

   -Я перезвоню, – бросила я и тут же выключила телефон.

   Перед его дверью я замерла, внезапно осознав, что я не знаю, что ему сказать. Мне просто нужно было увидеть его. Вдохнуть его аромат. Убедиться что с ним все в порядке. Слов не было. Я потянулась к звонку, хотя чуть не до крови всю дорогу сюда сжимала в руке ключи с забавным брелком в виде спящего льва. Рука замерла на полпути, потому как дверь распахнулась и я утонула в его глазах.

   Он глянул на меня своими черными омутами и молчаливо посторонившись, впустил в квартиру. Я автоматически сняла сапожки и прошла в гостиную, замерев как памятник самой себе на ее середине. Сердце гулко охнуло в груди, и я в очередной раз сжала руки в кулак в кармане шубки, в которую по-прежнему куталась от зимнего ветра, бушевавшего у меня внутри, тем не менее, прекрасно понимая, что она не в состоянии согреть меня. Подняв взгляд, я посмотрела на него, избегая смотреть в глаза. Они резали как нож своей пустотой и потусторонней глубиной. И я внезапно отдала себе отчет в том, что именно в тот момент он впервые выглядел на свой возраст.

   Он стоял напротив в своей излюбленной позе – засунув руки в карманы брюк, но помимо глаз еще кое-что изменилось в его облике. Что-то неуловимо незнакомое появилось в нем. Он, воплощение самой элегантности и стиля, и тут у него появилась эта немаркая, но все же небрежность, с долей рассеянности и неряшливости. Отросшие до плеч волосы, слегка вьющиеся на концах, только усиливали этот эффект. И я впервые видела его небритым. Легкая щетина шла ему невероятно, но на моей памяти это было впервые, когда его лицо не сияло первозданной чистотой и шелковистостью.

   -Привет, – каркнула я. Молчание было невыносимо. Он никак не отреагировал, только глаза стали еще глубже и темнее. – Я хотела поговорить.

   -О чем? – наконец печально спросил он.

   -Не знаю, – честно ответила я. – Мне плохо.

   -Это нормально, – ответил он. – Это моя боль. Ты чувствуешь ее. Прости, я не знаю, как изменить это.

   Он закрыл глаза. Сердце болело так, что в пору вызывать бригаду реанимации. Каждый вздох давался с неимоверным трудом.

   -Зачем..., – я прервала себя на полуслове. Это не то. Слова сейчас только ранят. Мы уже достаточно влили этого яда в собственные души. Важно другое – настоящее, то самое что необходимо сейчас как воздух, что не облечь в красивую форму звуков.

   – Ты еще любишь меня?

   Он открыл глаза и в них промелькнул луч тепла, как воспоминание о былом солнце, сиявшем в них совсем недавно.

   -Докажи! – с силой сказала я и резко расстегнув шубку, опустила руки. Она соскользнула на пол, а следом за ней я сбросила и платье. То самое, что я купила на свой день рождения и которое одела сейчас, совершенно не думая о том, что я делаю и зачем. Если уж начинать сначала, то начинать с рая. А какой же рай без Евы?

   -О, боже, – очнувшись, выдохнул он и, сделав два неверных шага, упал передо мной на колени. Его руки скользнули по коже моих бедер, а губы прижались к животу. Меня пробила дрожь, а низ живота немедленно заполнила приятная тяжесть. Сердце подскочило вверх, ломая ледяную броню и замерев в районе горла, перекрыло доступ кислорода к легким. Горло судорожно сжалось, но слезы итак уже водопадом струились у меня по щекам, капая ему на плечи и волосы. Я непроизвольно зарылась в них ладонями.

   -Я не могу без тебя. Ты моя жизнь. Я умираю без тебя. Прости меня, – его дыхание опалило кожу моего живота и груди, в то время как я сквозь пелену слез пыталась рассмотреть черты его лица. Слов не было, за них все сказали чувства.

   Горячими губами, пройдясь от низа моего живота до шеи, он, более не говоря ни слова, подхватил меня на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. Она, как лучший друг немедленно напомнила мне, что я теряла, отказываясь от НЕГО. Прохлада простыней, аромат его кожи, его обжигающее дыхание и сила с которой он сжимал мои руки над головой – это все сводило с ума и плавило мое сердце. Холод уходил, уступая место огню.

   Он был резок, даже груб, но я не возражала. Я чувствовала каждой клеточкой, что это сейчас самое главное – дать ему возможность утолить свою жажду. Его поцелуи стали неотличимы от укусов, запястья, что он так и не выпустил из своей хватки, ныли и скорее всего завтра будут отливать синевой, но я была счастлива. Счастлива? Да! Именно сейчас, когда он пил мою душу своими поцелуями, когда отчаянно ощупывал каждый уголок моего тела своими руками, как бы проверяя, вся ли я здесь и все ли это способно отозваться на его прикосновения и ласку. И я отзывалась. Всем телом и душой.

   Но это было ничто, по сравнению с тем моментом, когда он вошел в меня. Резко, почти болезненно, но так... правильно. Я видела, что сейчас он не в состоянии контролировать себя и позволила ему самому выбирать ритм. Он не переставая целовал мои губы, щеки, глаза, шею, плечи, волосы. Это было как пытка, сладкая и невообразимо прекрасная. Тело болело, но душа пела от счастья, когда он, наконец, выпустил меня из своих объятий и как будто в оправдание своей почти яростной атаки начал покрывать все мое тело своими легкими, почти невесомыми поцелуями.

   И я поняла самую главную истину, которая так и просилась на свет божий и не давала дышать в дни нашей разлуки. Обман, боль, недоверие, страх – все сейчас было смыто одним всеобъемлющим чувством, способным стереть мою память и найти в себе силы принять его таким, каков он на самом деле – самоуверенный, но бесконечно одинокий демон. Слова жгли сердце. Они выросли там из крохотного зернышка, впитавшего подобно ростку дерева его ласку и тепло, и сейчас грозили порвать хрупкую оболочку моего моторчика, оставив после себя лишь бренные останки, не произнеси я сейчас самую главную истину, о которой буквально кричала моя душа, но я так долго не хотела слышать ее. Это была не только его боль. Она была у нас одна на двоих, такая общая и такая разная, у каждого своя. Но все покровы были сдернуты мгновения назад его страстью, его огнем, его желанием. Он выжег собою мою боль, позволив взглянуть в лицо правде, которую я так яростно отвергала все это время.

   -Я люблю тебя, – прошептала я и он замер.

   -Что...? – голос подвел его.

   "Что ты сказала?"

   "Я люблю тебя, Владислав Гардинер!" – смущенно улыбнулась я, глядя прямо ему в глаза.

   Он в шоке уставился на меня.

   "О, боже! Чем я заслужил такое счастье?!"

   Он вновь резко схватил меня как невесомую плюшевую игрушку и сев на кровати со всей силы стиснул меня у своей груди. Прижавшись губами к моей макушке, он мягко укачивал меня, как маленького ребенка. Я же слушала, как стучит его сердце. Нет, кажется это мое. В прочем, какая теперь разница. У нас с этого момента оно одно на двоих!

   "Это точно не сон", – подумала я.

   "Не уверен", – склонился он ко мне, одновременно приподнимая мою голову. – Что бы ты точно не стала делать во сне?

   Я задумалась, но вместо меня ответил мой желудок.

   -Видимо есть, – смущенно улыбнулась я.

   -Тогда это точно не сон, – его улыбка стала более искренней. – За этим занятием там я тебя не подловил еще ни разу, хотя в реальности ты всегда уплетаешь за обе щеки.

   -Там? – уточнила я.

   -Я не мог тебя отпустить так просто, – глаза вновь наполнились грустью. – Не хотел и не мог. И потом это было единственное место, где я был способен узнать, что у тебя все хорошо.

   -Подглядывал? – лукаво улыбнулась я.

   -Сердишься? – слегка напрягся он.

   Я прислушалась к своему внутреннему "я" и совершенно искренне ответила:

   -Нет.

   Говорить вот так, глядя на него снизу вверх, было ужасно неудобно, потому я смесилась и, приподнявшись, уселась между его ног, лицом к нему. Он поднял руку и мягким жестом пригладил прядь моих волос, отведя их от лица.

   -Никуда тебя больше не отпущу, – переплел они свои пальцы с моими, как будто опасаясь, что я сбегу от него прямо сейчас.

   -Я здесь, – прошептала я и смущенно добавила, – и, наверное... прости меня...

   -За что? – искренне удивился он.

   -За связь, – коротко ответила я и он нахмурился. – Мне бабушка все рассказала.

   Морщинка между бровей стала глубже.

   -Ты не знал? – теперь настала моя очередь удивляться.

   -Не знал о чем? – уточнил он.

   -Связь не устанавливается, если оба участника... ритуала не любят друг друга, – под конец я отвела глаза и опустила голову, не в силах больше выдерживать его взгляд. – Часть основной жизненной энергии навсегда отдается тому, кого любишь, но взамен ты получаешь часть любимого. Мне поэтому было так плохо без тебя, ведь я отдала тебе часть себя тогда, а после отказалась от нее. Как сердце вырвали из груди. Я думала, это потому, что мне обидно или потому, что ревновала..., но это лишь потому, что уйдя, я потеряла частицу себя, а твой дар мне, спрятала под семью печатями, не веря, что бывает так больно лишь от простого "прощай". Я думала, что разорвав связь, я вздохну свободно, что смогу начать все заново, думала, что лишилась чего-то, обретя ее, как мне казалось против своей воли. Но на самом деле я чуть был не лишилась самого важного – тебя. Ты часть меня, так же как я часть тебя, потому как иначе связь не...

   Но договорить он мне не дал. Обхватив мое лицо ладонями, он впился мне в губы поцелуем и отпустил лишь тогда, когда у меня от недостатка кислорода уже кружилась голова. А может она кружилась от его поцелуев. Так что ничего удивительного, что мгновение спустя я вновь лежала навзничь, а он, нависая надо мной, прокладывал дорожку из поцелуев от моих ключиц куда-то вниз.

   Я чувствовала его каждой клеточкой тела, каждым вздохом души. От него шла волна счастья и любви такой мощи, что мне казалось, будто следующий удар моего сердца будет последним. А еще нежность и желание. И последнему чувству, я решила отдаться целиком, без остатка, потому как оно вмиг овладело и мною.

   ***

   За окном на город темным покрывалом опустились сумерки и я, кажется, не заметила, как задремала, потому как из теплого покрывала сна под мерный стук любимого сердца, меня вырвал мерзкий звук – звонок мобильного телефона.

   "Теперь я точно ненавижу эту вещь...", – была моя первая мысль, прежде чем Влад, мягко не переложив меня на подушку рядом с собой, не поднялся и не пошел искать это противное средство связи.

   "Прости, но это Аня. Если я не отвечу, она так и будет названивать, и боюсь потом не только по телефону."

   -Да, Аня, – ответил он на вызов. – Ты что-то хотела? – он обернулся и, улыбаясь, шагнул обратно ко мне. – Что за вопросы? Нет, сегодня я никуда не пойду. Десять минут на что? – он присел на кровать рядом со мной и, взяв в свою свободную руку, мою ладонь начал мягко перебирать ее пальцами. – Ты знаешь, что ты извращенка, каких свет не видывал?! – неожиданно рассмеялся он. – Нет, Алек не позволял себе подобного. Знаю я твое "случайно". Знаю я твое "одним глазиком". Откупиться хочешь? Поросенок ты. Хорошо, так и быть. Через полчаса. Не твое дело. Да, с грибами и шпинатом. А эту гадость оставь себе. Нет, дома съешь. Я сказал дома! – выпустив мою руку из своего захвата, он потянул на себя одеяло, прикрывавшее мою грудь и живот, после чего потерся о кожу последнего носом. Я задрожала. – Черт, Аня, – выдохнул он мне уже в грудь, и я выгнулась навстречу ему, зарывшись руками в волосы, – скажи еще, что и родители уже тоже в курсе, – он замер, приподнявшись и, улыбаясь, глянул на меня. – Надеюсь, ты шутишь. А у меня есть шанс избежать этого?! Почти убедила. Черт с вами, все равно не отстанешь ведь. Полчаса. Пока, Аня.

   И он, тут же выключив, отбросил телефон в сторону, и, опершись руками по обе стороны от моей головы, прошептал:

   -На чем я остановился?

   -Что она хотела? – улыбаясь поинтересовалась я, уже и без того догадываясь, что о спокойном сне в его объятиях можно позабыть.

   -Она переживает, что мы с тобой тут скоро скончаемся от физического истощения и голода заодно. Предложила поработать курьером и одновременно пожирателем пиццы. Простое слово "нет", в ее словарный запас, Матушка Природа видимо вложить позабыла. Уж, прости. Но поверь мне, проще пережить их нашествие сегодня вечером, чем если у нее будет ночь на обдумывание зловещих планов, которые она не преминет воплотить в жизнь в особо зверской форме на следующий день.

   -Их? – уточнила я.

   -Когда она ограничивалась только своей скромной персоной, при малейшем намеке на вечеринку, я уж и не припомню, – закатил он глаза. – Алек с Машей подъедут чуть позже.

   -Ой, Машка, – вырвалось непроизвольно у меня, – я так по ней соскучилась.

   -Я так и подумал, – потерся он носом о мою шею. – И все же я по тебе соскучился больше. Слов не хватит, чтоб описать насколько, – и он плотнее прижался ко мне.

   -Ненасытный, – рассмеялась я, тут же оценив безмолвный крик его тела взывающего к моему. -Кто там что-то говорил про полчаса?!

   -Уже видимо меньше, – лизнул он меня в шею.

   -Тогда в конце придется немного ускориться, – блаженно выдохнула я, пока он исследовал губами мои ключицы.

   "Колючий какой...", – подумала я прежде, чем смогла остановить себя.

   "Извини...", – замер он.

   "Нет, мне нравится. Правда. Просто ... непривычно...", – отозвалась я.

   -Тогда я еще немного побуду колючим, в виду того, что нас ограничили по времени, – мягко рассмеялся он. – Но за весь причиненный урон ты сможешь выставить мне счет позже.

   -Урон и вправду велик, – смеялась я, чувствуя вибрацию от его воздействия на мое тело. – Мне видимо предстоит скоропостижная смерть от щекотки. Ай, Ладь хватит, – уже хохотала я, потому как он провел своим подбородком у меня по самому низу живота, но и этого ему показалось мало и мгновение спустя по моим ребрам как по клавишам рояля пронеслись его пальцы. – Ой, черт, Ладя! Прекрати! Я щекотки боюсь!

   -Я знаю, любимая, – атака на мое тело была прекращена столь же молниеносно, как и началась. Он замер вглядываясь в мое лицо и я вновь поразилась силе чувства достигшей моего сердца без сомнения идущего из его собственного.

   -Что-то не так? – испугалась я, уловив легкую горчинку, как шлейф от накрывшей меня мгновение назад эмоции.

   -Просто я все еще сомневаюсь, что все это реальность, – на миг его лоб пересекла морщинка неуверенности и задумчивости. – Пока ты спала, я боялся даже пошевелиться и отвести взгляд. Мне казалось, что стоит мне отвернуться и ты исчезнешь.

   У меня вновь кольнуло сердце.

   -Прости меня, – прошептала я. – Я...

   -Шшш..., – его пальцы накрыли мои губы и я зажмурившись, поцеловала их. – Прощение просить нужно не тебе, а мне. Я был слишком самоуверен и от этого слеп. Любовь и вправду ослепляет. И обжигает. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким потерянным и одиноким, как в момент когда ушла ты.

   -Ладь..., – меня уже во всю терзало чувство, которое, как я знала, властвовало у него в груди. Вот только имя ему я пока не могла подобрать.

   -Ты слишком великодушна, честна и светла для меня. Я и правда не знаю, чем заслужил это счастье. Счастье быть рядом с тобой.

   -Ладь, не надо, – я чувствовала, как его слова поднимают у меня со дна души что-то что вот-вот вырвется наружу посредством слез. – Я ранила тебя и сбежала. Я...

   -Не говори ничего, – он вновь накрыл мои губы своими пальцами. Боже, как же я любила его пальцы. Как же я любила этот глубокий взгляд. Как же я любила его. Но так долго не верила в то, что это возможно.

   "Я люблю тебя", – произнесла я. – "Но пожалуйста, больше не делай мне так больно. Ты единственный человек на земле, кто способен ранить меня так глубоко в сердце. Второй раз я этого не переживу."

   "Прости меня", – его взгляд добрался, кажется, до самых потаенных уголков моей души. – Я никогда больше...

   -Шшш... – прервала я его на полуслове, неловко закрывая рот своей ладонью. – Никогда не говори "Никогда" и "Вечность". Думаю даже для хранителей это слишком неподъемные понятия, особенно когда дело касается человеческих чувств. Просто помни о том, что я тебе сказала, хорошо?

   В ответ он накрыл своей ладонью мою, все еще покрывающую его губы, и, поцеловав ее, медленно кивнул.

   -И могу я у тебя попросить еще кое-что? – спросил тихо, но твердо он, разглядывая мою правую руку, все еще удерживаемую им.

   -Что? – как я не старалась, небольшая нотка страха просочилась у меня в интонации.

   -Только если сомневаешься сейчас, не говори сразу "нет", просто подумай, хорошо? Можешь сказать мне завтра утром, если хочешь. Просто именно сейчас мне не хочется разрушать этот прекрасный, сказочный сон, где я пока всей душой верю в "вечность" и осознаю силу "никогда".

   -Ладь, ты меня опять пугаешь, – дрогнувшим голосом произнесла я.

   Вместо ответа он отодвинулся от меня, вставая, и я по-прежнему испуганно, приняв сидячую позу, стала следить за ним глазами. То как он встал на ноги и, обойдя кровать, приподнял раскрытую книгу в знакомом мне ярко-желтом переплете, беззастенчиво опущенную растрепанными страницами вниз, и в его руке оказалось что-то вроде кулона на длинной, поблескивающей в свете неяркого света фонарей с улицы цепочке. Присев рядом со мной, в пол оборота он расстегнул замок цепочки, взял в свою свободную руку мою правую ладонь и вложил кулон мне прямо в ее середину. После чего мягко, но настойчиво сжал мои пальцы и накрыл мою ладонь с его подношением своей второй рукой.

   -А это пускай будет у тебя вне зависимости от твоего ответа. Просто потому, что это твое и потому что я так хочу.

   После этого он приподнял мою руку и, поцеловав ее, выпустил из своего захвата. Я заглянула ему в глаза и меня снова, как и ранее пробила дрожь, лишь от того, сколько эмоций скрывалось за этим простым взглядом. А потом раскрыла ладонь...

   -О, боже, – только и смогла выдохнуть я. И тут же, не выпуская из своей ладони, безусловно частицы его души, отданной мне сейчас, вот так просто, без лишних слов, я порывисто обняла его за шею и поцеловала.

   Он, мгновенно ответил мне, одновременно со всей силы прижимая к себе. Никогда в жизни я не чувствовала себя более наполненной любовью, чем в этот момент, когда мы стоя на коленях на его кровати, все еще обнаженные и чувствующие друг друга каждой клеточкой своих тел, просто целовались. Это было как вернуться куда-то где ты никогда не был, но куда, безусловно, вернутся наши души покинув наши бренные тела, но даже там они будут вспоминать этот краткий миг своего земного существования, с оттенком грусти и сожаления, потому как лишь наши бессмертные души знают, что такое прожить целую жизнь в мгновении вечности.

   -Это значит "Да"? – неуверенно спросил он, когда наш поцелуй закончился.

   -О, боже. Да. Да! ДА!!! – прокричала я напоследок, уже улыбаясь как ненормальная, пока он целовал мое лицо, шею, руки, грудь, живот. – И не надейся, Гардинер, так просто теперь от меня отделаться. И с тебя теперь самая пышная из всех возможных свадеб. Я хочу всем показать, в этом мире и том, что отныне я тебя не отдам никому! Ты мой! – повалила я его обратно на кровать, усаживаясь сверху, и демонстративно одевая кольцо на свой палец. – Мой..., – прошептала я ему уже в губы.

   "Мой", – поцеловала я его в солнечное сплетение, а после, захватив уже отвердевший сосок губами, слегка прикусила его и лизнула языком напоследок.

   "Ох, я готов отдать тебе все, что бы ты ни попросила", – поглаживал он руками мои ноги, пока я целовала его грудь и шею. – "А себя я отдал уже давным-давно."

   "И все же именно сейчас ты именно мой", – пропела мысленно я, и прежде чем он среагировал, приподнялась и приняла его внутрь себя. Он зашипел от удовольствия и с усилием вцепился мне в бедра, удерживая на месте.

   "О, чееерт", – выругался он. – "Томка, дай мне минутку. Я готов был кончить уже от одного твоего "да"."

   "Соскучился, любимый?", – слегка склонилась я к нему и повела телом.

   "О, боже", – он снова сжал мои ноги, призывая не двигаться.

   "Не вынуждай меня применять грубую силу", – лизнула я его в шею и, напоследок, слегка вобрав в рот, прикусила мочку его уха. С его стороны раздался очередной стон и тут же едва заметное движение его бедер мне навстречу. – Именно сейчас я просто хочу доставить тебе удовольствие. Не сопротивляйся.

   -Томаааа..., – простонал он в ответ, на мое очередное, поначалу мягкое и неторопливое, но с каждым мгновением все более и более яростное, воздействие на его тело. Я наслаждалась каждым мгновением, чувствуя его удовольствие, непрерывным потоком струящееся сквозь меня. И в момент, когда его дыхание стало рваным, вторя моему собственному, когда он, переплетя свои пальцы с моими сжал их в замок, прижимая их к внутренней стороне моих бедер, у самого их основания, когда я уже откинула голову назад и прикрыла глаза, чувствуя, что еще мгновение и понятие всеобъемлющее удовольствие определенно придется делить на двоих, я поняла, что шла именно к этому моменту все эти недели. К этому пониманию его, того кто он есть на самом деле и кто есть я сама. Мне стоило потерять что-то, чтобы понять, что-то чем я не дорожила или сомневалась, что оно и есть то самое важное и необходимо как... кровь, струящаяся в наших венах.

   Внезапно я вспомнила, как меня пронзила молния чистой энергии в момент, когда он впервые отведал моей крови. То, как он провел меня на изнанку, и я почувствовала энергию его самого. Как горячо, сладко и спокойно мне было, когда я прикоснулась к "нему". Мое сердце уже тогда знало, что только он может подарить мне все это – умиротворение и цельность нашего мира, только он был тем, что я разыскивала, когда искала себя в этом мире.

   И мне отчаянно захотелось вновь прикоснуться к нему, чтобы понять, нет, скорее вспомнить, что именно я чувствовала тогда и почему я была так слепа. Понять, почему мое сердце смогло сделать свой выбор, но не сказать об этом мне самой. И тут мой тугой комочек страсти, удерживающий меня на грани, в миг растянулся в светящуюся серебристую линию, которая пронзила меня вновь от макушки до самых пяток, как будто я была маленькой бусинкой нанизанной на нить прекрасного ковра, с изумительным рисунком, автором и прялкой которого являлась сама вселенная. Я попыталась представить, каково это быть частью такого величественного творения Природы. Где мое место и насколько прекрасна работа нашего великого непознанного разума в целом. И я увидела, себя, в мириадах звезд нашей вселенной, в атоме пылинки на обочине дороги затерянной в самом сердце огромного материка, а еще в самом сердце, в руках, в глазах, в мыслях, в ядре каждой клеточки во всем том, из чего был слеплен этой вселенной мой демон. Я была везде и нигде. Казалось, я одновременно охватила всю вселенную и сжалась до размеров крохотного атома. Но главное, чувствовала, что он рядом и что он по-прежнему сжимает мои руки, не давая мне раствориться и пропасть от осознания величественности и красоты открывшегося мне мира. И я открыла глаза...

   ***

   -Солнышко, открой глаза, – моих век коснулись его пальцы, которые легко пробежавшись по моим скулам и губам, зарылись мне в волосы. Я послушно исполнила его просьбу и вмиг утонула в его взгляде. – Что ты только что сделала?

   -Что? – нахмурилась я. Повернув голову, я медленно начала осознавать, что я лежу, причем лежу на спине, а он, по-прежнему не выпуская моей правой руки из своей ладони, сидит рядом со мной. Нахмурившись, я попыталась припомнить, когда я успела сменить позу. Безуспешно. Перед глазами было нечто, напоминающее сияние Солнца, в голове туман, а в теле легкая, звенящая, покалывающая нега и ... слабость.