Текст книги "Попутного ветра!"

Автор книги: Светлана Дильдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

   Най проснулся от звонка в дверь. Замычал раздосадовано, перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Звонок не стихал, натягивание одеяла на уши не помогло.

   Выругавшись, он встал и направился к двери.

   – Кого еще принесло?!

   И, услышав ответ, ошарашенно замер, потянулся к замку. Люди в темно-серой форме появились на пороге, по-хозяйски оглядываясь вокруг, один протянул Рыси бумажку, на которой было что-то написано.

   – Какого… – он не успел даже протереть глаза, ничего не соображал, и, что видит перед собой ордер на обыск, сообразил не сразу. Но и без него ничему не препятствовал, слишком растерялся.

   А эти, из Службы, похоже, знали его квартиру не хуже самого Ная… Во всяком случае, передвигались они более чем уверенно.

   – Да вы в коридоре не стойте, – посоветовал главный. И вежливо указал на стоящий в зале диван:

   – Пожалуйста.

   Натаниэль подчинился, только сейчас до него начало медленно доходить, что какие-то типы…

   – Эй. Какого… – он приподнялся, видя, как взяли его гитару и вертят ее, будто пытаясь разобрать на части.

   – К нам поступил тревожный сигнал. Если он окажется ложным, мы принесем глубочайшие извинения. А пока большая просьба – не мешать.

   – Инструмент оставьте в покое, – зло сказал Най, доставая сигарету из пачки. – Если только что сделаете… плевать мне на ваши корки!

   Главный невозмутимо кивнул.

   – Никто не собирается устраивать погром. Ваш дом и имущество останутся в полной неприкосновенности.

   Най вытолкнул воздух сквозь зубы и уставился в окно, на розовеющее небо. С утра он соображал туго, а такая внезапная атака захватила его, как ёжика кверху брюхом. Ну и бардак, не в комнате, вообще… убиться и не встать.

   – Есть! – послышалось примерно через полчаса.

   – Сожалею. – Лицо главного стало еще более непроницаемым, – Вам придется проследовать с нами.

   – Куда?! Вы что, сдурели?

   Оглянувшись, он натолкнулся взглядом на две застывшие фигуры. Они выглядели… целеустремленно.

   – Нам нужно задать вам несколько вопросов.

   – Так задавайте!

   – Не здесь. Оденьтесь и следуйте за нами.

   Натаниэль только тут сообразил, что пижамные штаны одеждой не являются, и гостей в них обычно не принимают… разве ж это гости? Заныло внутри, под ребрами, даже злость прошла.

   – Сейчас…

   Пока асфальтового цвета машина мчалась по сонным еще улицам, по мокрому следу поливальной машины, он смотрел вперед удивленно, не в состоянии осознать, что все происходит на самом деле. Чувство реальности пришло лишь в кабинете – таком спокойном и скучном, с папками в высоком пластиковом шкафу, с белыми плафонами на потолке. Здесь в воздухе витали запахи безграничной власти, указов и официальных обращений, и сквозь них едва заметно просачивался запах тревоги, бессонных ночей и запретов.

   Люди рядом по-прежнему казались безликими, нацепившими на всякий случай человечьи маски. Так чучело притворяется живым существом, и даже моргает стеклянными глазами для пущего сходства…

   – Садитесь. Имя, Фамилия? Возраст?

   – Натаниэль Хайма. Восемнадцать полных.

   – Место рождения?

   – Лаверта…

   – Как часто вы покидали город?

   – В пятнадцать лет. Ездил к бабке со стороны матери. Ну и?

   – Усто Хайма ваш родственник?

   – Дальний.

   – Как часто видитесь?

   – Редко, – Най недоуменно повел плечом. Над фикусом, закрывавшим треть подоконника, крутилась недовольная мутно-желтая пчела.

   – По какой причине он был у вас с пятнадцатого на шестнадцатое апреля?

   – Не знаю.

   – Хотите сказать, что он не сообщил о причинах визита?

   – Не сообщил. Слушайте, для чего…

   – Здесь мы задаем вопросы.

   – Ладно, – буркнул Най еле слышно, перемещаясь на краешек сиденья.

   – Вы поддерживали связь на протяжении последних лет?

   – Сказал же, нет.

   – Вы обменивались поручениями или подарками?

   – Нет.

   – Он просил вас взять на хранение что-нибудь?

   – Да нет же! – чуть разозлился Най.

   – Вам знаком этот предмет?

На столе перед Наем лежал снимок – продолговатый цилиндр и дымчато-фиолетовой керамики. Присмотревшись, Най подумал – а может, и не керамика, может, камень, кость или пластик… непонятно.

– Этот предмет вам знаком.

– Нет, – Натаниэль покачал головой. Внутри слегка зудело раздражение, но он надеялся – сумеет быть паинькой, недоразумение скоро прояснится, и можно будет уйти отсюда к лешему. А Усто… Усто Най когда-нибудь убьет.

– Знаком?

   – Нет.

   – Он был найден за кухонным шкафом. Вы хотите сказать, что посторонний человек в доме знал о существовании тайника?

   – Какого тайника? – растерялся Най.

   – То есть вы понятия не имеете не только об этом предмете, но и о том, что творится у вас в квартире. Превосходно.

   – Послушайте… – несмотря на предупреждение, он попробовал снова: – Что произошло? – перевел взгляд с одного на другого.

   – Вы знаете, что в этих ампулах?

   – Откуда мне знать, я их вижу впервые.

   – Ваш друг, Микеле Сарина, как давно вы встречались?

   Най мотнул головой. Уж Мики впутывать…

   – Вы снова пытаетесь отрицать? За последний месяц он трижды останавливался у вас.

   – Ну и что?

   – С какой целью он приходил?

   – В гости.

   – Где он живет в настоящее время?

   – Я не знаю

   – Вам известны причины его исчезновения из больницы в октябре прошлого года?

   – Нет.

   – Причины, по которой он не появляется дома?

   – Нет, не известны!

   Эти, по другую сторону стола, переглянулись. Один чуть просигналил второму, приподняв бровь – Най слишком напряженным был, потому и заметил.

   Ему больше ничего не сказали.

   Отвели во вполне пристойно выглядящую камеру – светлые стены, кровать хорошая, стол. Ничего страшного, в дешевых гостиницах примерно такие же номера, окно разве побольше – тут узкое, параллельное полу, у самого потолка. И решетка на нем, правда, не толстенные черные прутья, как показывают в старинных казематах, а опять же, вполне интеллигентного вида, и металл серебристый.

   Закрыли дверь.

* * *

   Прижать палец к виску, чтобы поймать своевольную пульсирующую жилку. От нее, проклятой, скоро заболит голова. Но это будет потом, значит, сейчас не имеет значения.

   Ему всего тридцать пять, но как же устал… Повышение по службе, будь оно проклято – кому нужно сейчас? Привилегия первым сесть на пороховую бочку…

   Капитан оперативного подразделения Службы, левого крыла, – в просторечии "зяблик".

   Крыла.

   Будто может летать этот треклятый муравейник, пропахший морской солью и водорослями…

   Дверь распахнулась без намека на стук. Младший помощник, вчерашний курсант, не пришел – примчался, едва не своротив стол. В руке сжимал листок бумаги, скомканный, едва ли не порванный; это парень, чья аккуратность в обращении с документами вошла в поговорку.

– В колбах… вода, – проговорил он, задыхаясь, и положил справку-анализ перед Войтой.

Около минуты тот глядел на справку. Потом поднял глаза и еще дольше глядел на сослуживца.

– Кажется, скоро начнется что-то весьма нехорошее, – низким голосом сказал Войта.

   Он не стал повторяться, говорить, что предупреждал – и без того испытывал неприятное чувство, будто сам накаркал беду.

   Значит, кто-то и впрямь опередил, и вряд ли забавы ради.

   – Одна отрада – на весь город ее точно не хватит, – криво пошутил один из сотрудников Службы.

   – Эта гадость передается и через кровь, и воздушно-капельным путем. Для создания паники достаточно десятка случаев, и под шумок устранить неугодных…

   – Намекнуть представителям Юты и Пламенной, чтобы выметались отсюда. На всякий случай. Они могут быть и мишенями, и заказчиками…

   – …и подсадными утками невольно, – продолжил Войта.

Дальнейшим он делился только с одним человеком – седым, похожим на ястреба человеком. Своим давним другом – ибо сказанное было чистейшей лирикой-размышлениями и важного для работы Службы не содержала.

   – Все же меня не оставляет чувство, что какая-то нечистая сила водит нас за нос. Мы празднуем победу, как полные олухи, а нас ухитрились обставить в лучших традициях шпионского романа. Неудивительно, что там сотрудники спецслужб представлены идиотами. Прототипы, видимо, брали из жизни.

– Не сходится. Мы "вели" Усто Хайма до самого дома. Либо жидкость подменили в лаборатории – тогда мы полные кретины, либо подмена произошла в доме Натаниэля.

   – Кем? У Натаниэля давным-давно не было гостей, кроме Микеле Сарина… и тот в последнюю неделю в квартиру приятеля не заходил. Впрочем… У него могли быть ключи, а глаза нашим приборам этот парень отводит мастерски. Я уже верю в мистику.

   – Не заходил, – сказал седой с легким упреком. – Обижаешь… Трясти надо этого пацана, который хозяин квартиры.

– Мальчишка мог ничего не знать, – задумчиво произнес Войта.

– Хотел бы я в это верить… Впрочем, нет, не хотел бы. Для нас всех лучше, если он знает. Ты сам посуди – принести в квартиру можно хоть беса. Спрятать его в тайник чужого дома уже труднее. Произвести подмену – футляр не был распечатан! – еще тяжелее. Значит, в доме заранее был приготовлен такой же футляр.

   – Футляр могли изготовить много раньше.

– Разумеется. И сколько держать в доме, опасаясь, что мальчишка наткнется на него и попросту выбросит?

– В той барахолке? Сомневаюсь. Да и потом, он мог просто не знать и о тайнике в собственной квартире.

– Это не столь важно. Изготовить сильно заранее вряд ли могли – зачем? Как бы то ни было, мы имеем некий продуманный план, и сейчас неважно, когда он был создан, в прошлом месяце или позапрошлом году.

– Думаешь, Микеле мог настолько подставить друга?

– Я не верю в дружбу. Странно, если ты до сих пор веришь. Либо Натаниэль знал и был соучастником – пусть пассивным, либо его подставили, воспользовавшись доверчивостью. Во второе верю меньше, но верю. А выяснять всё же придется.

И как-то грустно добавил:

– Теперь уж не до сантиментов.

Глава 11

   Мики

   После случая с «волчатами» я боялся появляться в Лаверте. Адамант меня простил, кажется… но это не имело никакого значения. Хорошо, что я не нуждался в сне. Иначе видел бы эти лица. Я и так их видел…. в каждом облаке, а порой казалось – среди новоприбывший те трое, что сумели спастись.

   Я ведь ненавидел их там, в подворотне. Их ли? Или попросту сдали нервы, если они у меня еще есть, не заменились волокнами Пленки?

   Не оправдание. Я и не хочу оправдываться. Они живыми были, эти "волчата", а я решил, что они должны умереть – а ведь о них не знал ничего. Могу попытаться узнать, только не надо мне этого. Даже если у них по три судимости на каждого, что сие изменит? Позволит облегчить душу? Гордо сказать "я чувствовал!"

   Тьфу…

   Теперь, оказавшись неподалеку от той подворотни, я замедлил скорость Ромашки. Говорят, убийцу тянет на место преступления. Приятно сознавать, что не стал исключением…

   Как видно, к месту нашей встречи с "волчатами" тянуло не меня одного. Или он тоже считал себя виноватым?

   Правая рука на перевязи, небольшой ожог на щеке.

   – Ты! – проговорил хрипло. Узнал… – Ты, гад… из-за тебя…

   Он ничего не понял, конечно – про то, где побывал и как. И все же я для него был почему-то виновником взорвавшегося баллона… Ну, в общем, и не ошибся он. Дальше-то что? Ума у него хватало – сейчас не лезть.

   – Я тебя найду, – пообещал он, по-бычьи наклонив голову. – Вот рука пройдет, и найду…

   Нет, все-таки не хватало. Меня он не знал. Ростом я ниже, и выгляжу не слишком внушительно, хотя отнюдь не заморышем, и вот руки-то обе целы. Прямо сейчас, а не когда-нибудь потом.

   – Что ты от меня хочешь? – спросил я как можно миролюбивей. Но он, похоже, и это принял за трусость. Глаза потемнели, начали заволакиваться темно-красным:

   – Такие парни были!

   Он стиснул в кулак пальцы здоровой руки. Прерывисто дыша, пытался сказать что-то еще. Или говорил, просто я не слушал. Может быть, он выливал на меня всю грязь, которую мог придумать. Может быть, обещал свести счеты. А может… я чувствовал только его боль. Они ведь в самом деле были друзьями. Кто сказал, что дружба – настолько высокое чувство, что искренне связывать может только кристально чистых людей? Дурак он был, тот, кто такое придумал.

   Я видел движущиеся губы, но слов не слышал по-прежнему.

   Ну а что тут сказать? "А кто первый начал?!" Я не умею читать мораль, и не люблю – я не Адамант. Я просто сидел и смотрел. Вот уйдет сейчас, вконец озлобленный… меня-то он не найдет, а другого кого – запросто. Снова, как там, в подворотне.

   Или не снова – сейчас этот недоволк никому не опасен. Кроме себя, пожалуй. Нет, он никого никогда не убивал – по глазам было видно. Как и многие ему подобные, балансировал на мостике – чуть задень, и скатится туда, где человечья жизнь и впрямь не стоит ни гроша. А оттуда путь наверх долог… если вообще есть.

   Захотелось уткнуться лбом в колени и взвыть. Придурки… Цепи, ножи – зачем это все? Чтобы поскорее попасть в крематорий, и других с собой прихватить?

   А просто уткнуться носом в траву и дышать, жить – им не приходит в голову… Мне раньше тоже особо в голову не приходило. Хотя никого мы не трогали.

   Хорошо, сейчас у меня время есть, не как с теми детишками в холмах. Не придется глотать ртом снежинки.

   – Ладно. Давай попробуем кое-в чем разобраться. – Я поднялся, надел шлем. Кивнул: – Садись.

   – Чё? – не понял "волчонок".

   – Садись, говорю. Поедем.

   Лицо парня омрачилось на секунду. Кажется, решил, что я собираюсь свозить его на встречу со своими приятелями, и доступно объяснить, с кем кто связался. Ну и весело вам живется… постоянная готовность в кого-то вцепиться или с кем-то сцепиться. Раньше я не любил и опасался таких.

   А он оказался смелым… или настолько наглым? Сел, как на свой родной мотоцикл.

   Задним числом я сообразил – у него вполне может быть нож в кармане. Сунет в бок, или полоснет по горлу. Будет рад, что за товарищей рассчитался.

   И леший с ним…

   Я даже не знал, куда ехать. Понадеялся на чутье и Ромашку – ему объяснять не нужно, он сам понимает. Проехали под мостом, справа холмы пошли одинаковые, рыжеватые, будто верблюжьи горбы. Место показалось знакомым. А вот и ложбинка… Стоп.

   – И чё мы сюда приперлись?

   – Погоди. – Я зашагал дальше, вниз от трассы.

   "Волчонок" следом за мной. Кажется, ему было попросту интересно. Не хороший такой интерес, а злобный… но все-таки не давал сорваться с крючка.

   Когда я увидел памятник, внутри все похолодело – невозможно, нельзя… Оглянулся невольно; тот, наверное, решил, что его опасаюсь, а я посмотрел, не появится ли Юла. Здесь памятник и фотография выглядели более настоящими. Трещинки на камне, металл, на котором лицо, в пятнах. Как же ей тут… одиноко…

   Опомнился я не сразу. Пока стоял, глядя на памятник, спутник мой спокойно мог что угодно… ну, на крайний случай Ромашку увести. С одной рукой можно…

   Но он подошел сзади, ничего не говоря.

   Всё-таки не полный отморозок. Посмотрел на снимок, мордашку Юлы… поменьше стало воинственности.

   – Твоя, что ли, девка? – хмуро спросил, указывая на памятник.

   – Не моя. То есть не моя девушка. Но подруга.

   Неприятное чувство узнавания прошло – я ведь и раньше знал… И, в конце концов, на шоссе она – веселая, забавная, и несчастной не кажется. А мне сейчас нужно делать то, за чем пришел.

   Здесь было спокойно. На кладбищах либо очень спокойно, либо очень тревожно. Словно эхо доносится… Как в горах – никого нет, а голоса в ущелье слышны, пусть даже за тобой повторяют звук, или за случайным сорвавшимся камешком.

   А Юла – чудо, и рядом с воспоминанием о ней все равно уютно. Шепотом позвать сюда ее саму, она разберется.

   А "волчонку" уже хорошо. Он незаметно начал клевать носом, и скоро прикорнул у памятника, головой на согнутой руке.

   Я ничего не могу больше. Только Юла, если захочет…

   Шорох – ветерок катится по земле, многоногий, невидимый. И ощущение – свободен, то есть больше не нужен здесь. Словно проснулся, картинки еще держатся перед глазами, но уже над сознанием не властны.

   Я встал, подошел к Ромашке. Не оглядываясь – и так знаю, что позади. Сел и поехал.

   – Приветик!

   Впервые она не вышла на трассу, а возникла сразу позади меня. Ткнулась носом в ветровку, будто равновесие не удержала. Тушканчик…

   – Ну ты даешь, заклинатель фигов! – рассмеялась Юла.

   – Я сделал, что мог, – задумавшись, уставился в мокрый бетон. Пока она меня не начала тормошить:

   – Эй! Медиум, ты чего? Совсем ушел в астрал?

   – Ты ведь поможешь? – спросил я неуверенно, чуть-чуть вернувшись к реальности.

   – Уж я помогу! – гордо пообещала Юла. И положила руку на мою: – Ты не переживай, мы уже поговорили. Он совсем не плохой оказался, проснется – надолго запомнит…

   Тьфу ты… опять забыл. Я наклонился к ней, всмотрелся в зелено-карие с крапинками глаза:

   – Как тебя зовут?

   – Илена, – девчонка фыркнула, сморщилась. – Правда, по-дурацки? Разве похожа?

   – Нет, Юла тебе лучше идет. Послушай… если тебе все равно, оставайся со мной. Там, в сторожке моей жить… будешь сестрой. Никогда у меня сестры не было, даже двоюродной.

   Она посерьезнела:

   – Не могу, Мики. Правда, совсем не могу. Я и так уже…

* * *

   Аана Хэльо – Лесная поляна. Странное название для выложенного булыжником квадрата в центре города.

   Сейчас "поляна" казалась густо поросшей травой… человеческие головы, то бритые почти наголо, то с торчащими дыбом или свисающими длинными волосами, одинаковые, будто головы глиняных кукол, и лица одинаково злые. Бессмысленно злые. То тут, то там валялись поломанные транспаранты, обрывки синей и алой ткани.

   Я остановился в подворотне, наблюдая за массовой дракой.

   Хорошо судить со стороны… заводные глупые куклы. А ведь они защищают свой город, умник ты наш. Или не город, а что-то для себя важное. Пусть не все, но многие… те, кому все равно, для кого важно лишь разрушать, не выходят на площадь – они промышляют ночью.

   Мне стало стыдно, даже перед Ромашкой. Я снова вгляделся в лица. Озлобленные; больные глаза; еще пока личности, уже почти толпа, то есть стадо… А если бы там, среди них, затерялся Най? Вряд ли, но всё же. Ведь я не испытывал бы отвращения, а пытался помочь.

   Нет, меня не шарахнуло звездой по башке. И вообще ничего не произошло, разве что невесть откуда взявшаяся бронзовка пролетела перед носом. И жук этот был частью толпы – сердитый, гудящий.

   А я понял, что могу любить людей и такими. Все равно… видел, какими они бывают потом. И раздраженными, и грубыми, но такими потерянными.

   – Ну… – сказал я, и тронул прохладный бок Ромашки. Пристально вглядывался в людей – траву на лесной поляне. Плевать, что и на что похоже… каждая травинка, наверное, личность. А то, что мы этого не понимаем – не делает нам чести.

   Я не мазохист и не самоубийца… проверять, насколько я неуязвим, желания не было. Но эти точно не были защищены никакой Пленкой.

   У меня трещало в ушах, когда рвался воздух – рвался и тут же складывался, будто кузнечный мех; я, наверное, был почти одновременно повсюду. Во всяком случае, видел разные лица, перекошенные яростью или испуганные, вскинутые руки – все было неподвижным.

   Но парни эти успевали меня заметить.

   Я был готов, что они успеют и ударить.

   Они и успели бы, не задумываясь, как между ними и противником ухитрился вклиниться тип на мотоцикле, и не все ли равно, чью голову проломить. Но ни одна рука не опустилась, а люди отшатывались от меня. И не решались ринуться в драку снова – им было страшно. Наверное, так действует инфразвук…

   Я отъехал к обочине, остановился. Легкие, похоже, решили выскочить из груди наружу… я не помню, чтобы так уставал – сердце колотилось, едва мог дышать, и трясло… наверное, со стороны заметно.

   Ко мне направился один из патрульных. Мысль мелькнула – пусть забирают, и к лешему это всё. Пусть, даже сопротивляться не буду. Только пусть сами тащат меня в отделение, я – не могу.

   Не было сил держать руль. Хорошо, что Ромашка сам знал дорогу. Я медленно поехал прочь, ожидая, что попробуют остановить… видели меня в толпе, хотя вряд ли что поняли.

   И – не те, что обычно следили. Просто очередной нарушитель порядка, вроде как, почему бы не задержать. То ли у патрульного других забот хватало, то ли я все же производил впечатление законопослушного – не стал он меня окликать.

   У начала моей трассы я остановился и сполз с мотоцикла, уткнулся носом в землю. Желудок сделал движение – вывернуться наизнанку. Но я ничего не ел очень давно. Так и остался лежать с застрявшим в глотке желудком. Потом, немного оклемавшись, перекатился на спину. Долго лежал – мимо мелькали тени, зверьки исправно выполняли свои обязанности. А я никого не видел.

   Плевать, что морось сыпалась на лицо. Плевать, что под затылком мокрая трава и довольно-таки жесткая земля.

   Я еще раз представил площадь, треск разрываемого воздуха… или рвущейся на части реальности. Как все случилось? Я ничего не умею… но мне позарез было нужно оказываться во многих местах одновременно. А еще…

   Вот почему ни одна рука не поднялась на меня – там, на Аана Хэльо, я привел за собой смерть, и ее дыхание чувствовали. Мало кто захочет и сумеет противостоять смерти, особенно если ее не ожидаешь всерьез. Ведь драки, подобные той, что не состоялась – это всего лишь способ выплеснуть злость, порой вместе с кровью.

   Умирать в Аана Хэльо никто не хотел.