Текст книги "Похищение Елены"
Автор книги: Светлана Багдерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– И не смотри им в глаза.
– У них этой скульптуры – просто штабелями лежит.
– Некуда складывать.
– А выбрасывать жалко. Некоторые – просто шедевры.
– Да-да. Вот, посмотри вокруг – разве тебе не нравится?
– Правда, живут они далековато…
– На Барбосских островах.
– Ты, наверное, и не слышал про такие никогда?
– Конечно, не на всех сразу…
– На одном из них – на Каносе.
– Мы тебе нарисуем карту…
– И дадим крылатые сандалии…
При слове «сандалии» Серый страдальчески поморщился.
А поросенок под окном прихрюкнул.
Или закряхтел.
– Ты не помнишь, Мания, где они?
– В красном сундуке на чердаке.
– Крылатые? – умудрился наконец вставить слово в разговор и Волк.
– Да. Но ими очень просто управлять.
– Просто говори им «вверх», «вниз», «вправо», «влево»…
– И так далее…
– Пока они не привыкнут к тебе.
– Потом они будут просто тебя чувствовать.
– И они отнесут тебя куда угодно.
– Они волшебные?
– Волшебные?.. Они крылатые.
– Очень редкая порода.
– Гнездятся только на вершине Мирра.
Похоже, поросенку под окном надоело валяться на одном месте, и он, шумно ломая стебли травы, решительно направился куда-то прочь.
Волк тоже заторопился.
– Не спеши, Ликандр! – придержала его за рукав Агапао.
– Поужинай с нами!
– И можешь остаться ночевать, а наутро пустишься в путь.
– Туда лететь дня полтора-два.
– Поэтому мы уже не летаем так часто к нашим девчонкам в гости, как раньше.
– Далековато для нас уже кажется, хе-хе…
– Хе-хе…
– Да нет, мне бы поскорее надо. Пока светло. Спасибо вам за предложение, за помощь…
– Ну хоть лимонаду попей…
– Там селяне, кажется, должны были принести дары.
– Опять, наверное, одни бананы в шоколаде…
– М-да. Ну ладно. Пожалуй, лимонадику с бананчиками я еще чуть-чуть попью, – с фальшивым вздохом сразу сдался Серый.
Затолкав в переметную суму собранные с пола драгоценности (те, которые не слишком далеко закатились), карту и сухой паек, упакованный ему на дорожку благодарными грайями, отрок Сергий на прощание обнялся с каждой.
– Ликандр! Тебя, наверное, нам боги Мирра послали за все наши переживания, – прослезилась Агапао.
– Заходи к нам в гости… в любое время… когда будешь в нашей стороне… – подозрительно засморкалась Мания.
– Спасибо тебе. Ты сам не знаешь, как это для нас было важно.
– Ну что вы, – смутился Волк, чувствуя почему-то себя последним мерзавцем. Ох, слава богу, Иванушки нет рядом. – Ну не надо плакать… Буду в ваших краях – обязательно загляну. А чтоб повеселее вам маленько было – хотите, анекдот расскажу?
И, не дожидаясь ответа:
– Ну вот. Играют в марьяж двое приятелей против еще одного мужика. И в решающей партии один не знает, с чего ему зайти, чтобы другу подмастить. И смотрит на него. А друг понял, что тот от него хочет, и руку к сердцу прикладывает. Ну тот, первый, думает: «Раз сердце – значит, черви». И пошел в черву. И мимо!!! И продули они. И после игры тот, второй, у первого спрашивает: «Что ж ты мне червы подсказывал, если у тебя одни пики были!!!» А тот отвечает: «При чем тут червы? Я руку к сердцу прикладывал! А сердце как делает? Пик-пик!..»
Старушки сквозь слезы захихикали, а Серый, пока не захлюпал носом сам и не признался во всех своих злокозненных намерениях, подхватил сумку и, помахав рукой, заспешил к выходу.
Энохла, семеня рядом с ним, показывала путь на чердак, где хранились чудесные сандалии.
– А как же я верну их вам? – вдруг озадачился Волк. – Когда ведь еще сюда соберусь-доберусь – не ближний свет-то.
– Да проще простого! – воскликнула грайя. – Только скажи им «домой» – и они мигом умчатся сюда сами. Это – самая быстрая пара за много лет! Чистопородные!
– А не потеряются? – засомневался отрок Сергий.
– Да ты что! Боги Мирра специально…
Энохла поднялась почти до конца лестницы и вдруг замерла. Серый с ходу уткнулся ей в спину.
– Что там?
– Кто это сделал?!
– Что?
– Это!
Волк выглянул из-за ее плеча.
Красный сундук был открыт, и при ярком солнечном свете, беспрепятственно вливающемся в огромную дыру в соломенной крыше, были ясно видны разбросанные вокруг него вещи.
Никаких сандалий среди них не было.
Старушка издала яростный вопль.
– Проклятье! О боги!.. Будь ты проклят, негодяй!
– Кто?
– Я должна была догадаться!
– Что?
– Этот подлый Нектарин! Он подслушивал! О исчадие Сабвея!..
– Кто такой Нектарин? – Лукоморец начал понимать, что произошло что-то нехорошее.
– Подлая змея, называющая себя героем! Отвратительный слизняк с отвагой зайца! Теперь я поняла, что ему в действительности было надо! Не старые глупые грайи! Нет… О, как же мы могли быть так слепы и беспечны…
– Да что случилось-то?..
– Наши милые сестренки, наши маленькие горгоночки в опасности! Ох, деточки!..
От такого подхода к вопросу отрок Сергий чуть с лестницы не свалился, но вовремя ухватился за грайю.
– Но они же бессмертные?.. – смог даже выговорить он вместо «ничего себе деточки».
– Голотурия и Актиния – да, но не Медуза! Я чувствую, ему тоже нужна ее голова!
– Тоже? А кому еще?
– Как кому? Ты же не думаешь, что они сами высекают все эти статуи из какого-то дурацкого мрамора?
– Но до сих пор ведь обходилось?
– Да, конечно. Всегда обходится. Но все равно я каждый раз так волнуюсь, так волнуюсь!.. Эти герои могут быть такими навязчивыми. А этот Нектарин так просто чокнутый какой-то! Все нормальные герои всегда приходят прямо к нам и спрашивают, как найти горгон. И не то чтобы мы от кого-то это утаивали…
Со стороны гостя донесся какой-то странный звук, как лягушку раздавили.
– Что ты говоришь? – прервала причитания на полуслове Энохла.
– Нет, ничего, – невнятно пробормотал тот, необъяснимо краснея.
– Ну так вот. А про этого слава нехорошая идет, что он победил…
Ах, победил. Герой типа. Конкурент, значит. Ну этого я не потерплю. Пусть пеняет на себя.
– Ничего, не волнуйтесь, бабушки, я с ним разберусь.
И Серый, сиганув сквозь дыру на землю, стрелой понесся от гостеприимного дома туда, где Мека караулил Масдая.
«…приди, Изоглосса.
Шаг твой летучий услышать хочу я в ночи бессонной.
Глазом таинственным смотрит луна, наш грустный свидетель,
Страсти безумной, прощанья с тобой, слез и печали…»
Она смахнула с пергаментного листа непрошеную слезу, грозящую размазать как минимум шесть строчек страницы триста три в «Гегемоне и Изоглоссе». Она всегда плакала, когда читала эту сцену. И следующую. И ту, которая следовала за ней. И после нее. И потом еще одну. И так – до конца. Редкий носовой платок дотягивал до середины поэмы.
Она в изнеможении откинулась на каменную стену своей маленькой потайной пещерки.
Какая страсть! Какая любовь! Какие муки претерпевала несчастная Изоглосса ради того, чтобы встретиться с возлюбленным на краю могилы и вместе принять смерть от мстительной руки ревнивого царя Анакретона!..
Вот это жизнь!
Вот это настоящая любовь!
Какая могла бы быть у них с Нектарином…
Она захлопнула фолиант, прижала его к груди и, зажмурив глаза, представила: это не Изоглосса, а она сама, переодетая мальчиком, пробирается в темницу, и не к Гегемону, а к Нектарину, и говорит ему: «…Боги послали мне знак – зяблик запел у колодца. Вестник он добрых вестей – план мой побега удастся…» А Нектарин ей в ответ: «Слово я дал умереть – боги свидетели были, клятва моя нерушима, должен я завтра принять смерти простое объятье…»
Нет.
Так нехорошо.
Только встретились наконец-то – и сразу умирать. Да еще вместе. Нет. Лучше представить, как в «Хлориде, дочери Аммония». Он как будто приезжает свататься к старшей сестре – ну он же не знал как будто, что она такая мымра, но в день помолвки встречает меня в саду под оливой и говорит: «Спала с очей пелена… Только Светило узрев, чары Луны забываешь…» А я ему…
– Вон она!
– Ах ты, бездельница!
– Книжки опять свои читает!
– Ишь ты, куда спряталась!
– Думала, мы ее здесь не найдем!
О боги Мирра!.. Только не это! Сестры!..
Она быстро сунула книжку в куст ананасов и как ни в чем не бывало помахала мгновенно вспотевшей ладошкой несущимся прямо к ее потайному месту сестричкам-змеюкам.
– А я тут сижу, на море смотрю…
– Ага, на море…
– А там что?
– Где?
– Там!
– Где – там?
– За спиной!
– Ананасы?
– Не прикидывайся дурочкой! За виноградом в скале что?
– Ничего!
– Щаз! – Рия наконец добралась до пятачка, на котором еще минуту назад так безмятежно предавалась мечтам влюбленная девочка, и, театральным жестом отбросив толстую портьеру из виноградных листьев в сторону, открыла всем на обозрение вход в ее потайное убежище.
– Ты не имеешь права! Уходи отсюда! – Она бросилась к сестре, но было поздно.
И она, и подоспевшая весьма кстати Ния уже разглядывали, хихикая, ее сокровища.
Святилище ее героя, ее кумира, ее бога было осквернено.
Жизнь, такая прекрасная и волнующая еще минуту назад, была окончена.
– Мими, деточка, – приняв назидательный тон, обратилась к ней Ния. – Ну ты сама понимаешь, что ты такое делаешь, а? Ну ты понимаешь, кто ты и кто он, а? Такие, как он…
– И посмотри на свою прическу! Это же стыдобушка! Узамбарские косички! Это же додуматься надо! Тоже, поди, в своих… книжках… вычитала? И что это у тебя там за склад?
– Выбрось эту гадость немедленно! Ты бесчестишь всю нашу семью, бестолковая девчонка! – Рия решительно двинулась вперед, и разрушение было у нее в глазах. – Откуда только она все это натащила!..
– Не тронь! Уходите!.. – И снова слезы хлынули из ее глаз, но на сей раз это были слезы бессильной злости и отчаяния.
– Ты на кого кричишь?!
– Что вы понимаете вообще в жизни?! Дуры!.. Старые девы!.. Шпионки!.. Ненавижу!.. Видеть вас больше не хочу!..
После такого позора оставалось только умереть.
И она, не разбирая под ногами дороги, бросилась вниз, захлебываясь от рыданий.
Усталое, но довольное солнце не спеша приближалось к горизонту, когда голодный и чрезвычайно злой Серый увидел прямо по курсу еще один остров.
Теперь понятно, угрюмо подумал он, почему острова назвали Барбосскими. Потому что их тут как собак нерезаных и никто не знает, как который из них называется.
Дело в том, что карта, нарисованная заботливыми грайями, отправилась в самостоятельный полет с первым порывом ветра над морем, а аборигены, считающие каждый остров, на котором могло поместиться более десяти избушек, – государством, а архипелаг – супердержавой, давали своим родным странам сугубо индивидуальные названия, забывая при этом сообщить их остальным. Как-то раз, опросив жителей каждого из трех островов на предмет названий двух соседних клочков суши, расположенных поблизости, запутанный вконец Волк получил шесть различных ответов. Держа в памяти школьные уроки математики, продолжать эксперимент он не решился.
Конечно, он пробовал и просто спрашивать, где, мол, тут У вас живут горгоны, но так как каждый раз ответ состоял из взмаха руки в неопределенном направлении и нового названия, такую практику он тоже вскоре прекратил и теперь, кроме фраз: «Где тут у вас можно купить пожрать?» и «Горгоны здесь живут?»– глупых вопросов не задавал.
Желудок, с утра не видавший ни крошки съестного, с укоризной напомнил хозяину, что сапоги-самобранки достались Ивану, а ему – только сварливый и, судя по всему, очень невкусный ковер, и далее потребовал срочно и в ультимативной форме хотя бы хлеба, сыра и копченой колбасы с помидорами.
С его стороны острова никаких поселений видно не было, и Сергий, решив отложить поиски местной столицы в дальних кустах или в каком-нибудь корявом овраге на следующий день, приказал Масдаю приземляться.
Для лагеря Масдай выбрал самый просторный карниз крутого берега с отвесной стеной с одной стороны и потрясающим видом на закат – с другой. Единственный недостаток – отсутствие сухого топлива для костра – легко исправлялся прогулкой к широкой береговой полосе, на которой в изобилии, как кости доисторических монстров, белели разнокалиберные трупы деревьев, выброшенных когда-то штормами.
Набрав полную охапку елок-палок, Серый уже собрался подняться по крутой тропинке обратно, как вдруг услышал непонятные звуки, доносящиеся из-за большого камня метрах в ста от него. Как будто какая-то зверюшка то ли скулила, то ли повизгивала.
Мека, радостно выписывавший круги на песке в предвкушении долгожданной встречи с твердой землей, тут же насторожился, махнул пушистой львиной кисточкой и стрелой (если только бывают пятиметровые чешуйчатые стрелы толщиной с двадцатилетнюю березку) помчался на шум.
– Стой! Ты куда? Ты же его до смерти напугаешь! – наученный горьким опытом, возопил отрок, но химерик даже не оглянулся. – Мека!.. Ах ты, козелище!..
И Сергий, побросав свои ветки, сколько хватало сил, побежал за ним.
Но было уже поздно.
Любопытный восторженный Мека, юный друг природы вообще и всего живого в частности, несмотря на прошлые случаи все так же не понимающий, как можно не любить такого замечательного, такого веселого и дружелюбного зверя, как он, уже скрылся за валуном, чтобы скорее подружиться с кем-нибудь, пока еще о таком счастье и не мечтающим.
Подбегая поближе, Волк с замиранием сердца обратил внимание, что звуки прекратились.
Но, с другой стороны, и химерик пока еще не возвращался.
Значит, есть надежда на простой обморок.
Обежав валун, Серый остановился как вкопанный и мгновение даже раздумывал, не упасть ли в обморок ему самому.
Потому что за этим самым камнем сидела девчонка лет пятнадцати в голубой тунике и синем плаще и самозабвенно наглаживала лучившегося от счастья Меку по рогатой голове, другой рукой прижимая его к себе, как величайшее сокровище рода человеческого, и шептала ему на ухо что-то очень приятное.
Услышав хруст гальки под ногами Серого, девочка подняла глаза и доверчиво посмотрела на него.
– Это твой?
– Д-да…
– А можно я его поглажу?
– М-можно…
– Спасибо! А как его зовут?
– Мека.
– Мека! Какая прелесть! Мека-Мека-Мекушка!..
Химерик тыкался улыбающейся мордой девочке в ее узамбарские косички и от удовольствия разве что не мурлыкал.
При виде него не визжали, не бежали и не получали сразу всех трех инфарктов.
Ему обрадовались.
Его погладили и почесали ему за ушком.
Его назвали Мекушкой и прелестью.
Разобраться в своих несложных чувствах ему не составило труда.
К Сергию он был просто привязан.
Свою новую знакомую он полюбил.
Пришедший немного в себя Волк закрыл наконец рот и стал придумывать, что бы спросить ему.
«Ты его не боишься?» – прозвучало бы глупо. «Горгоны здесь живут?» – не к месту. Поесть у него тоже было, и он решил остановиться на нейтральном:
– Как тебя зовут?
– Мими. А тебя?
– Вообще-то Сергий, по прозванью Волк, но ваши стеллиандры называют меня Ликандр.
Мими задумалась.
– Мне «Ликандр» тоже больше нравится.
– Я, честно говоря, испугался, когда этот козелик сюда побежал – тут кто-то попискивал, а у нас уже было несколько случаев, когда…
Мими покраснела, и только сейчас Волк обратил внимание, что глаза у нее красные и припухшие, а рядом валяется с десяток скомканных и насквозь промокших носовых платков с какой-то замысловатой вышивкой.
– Это я… – шепотом призналась девочка.
– Извини, конечно, если это не мое дело, – нахмурился Серый, – но тебя кто-то обидел?
– Да нет… – слегка нервно пожала плечами Мими. – Ничего особенного… Просто опять с сестрами поссорились… Как всегда… Подумаешь… И я им такого наговорила!.. Такого!.. И я теперь не знаю, как вернусь домой. – И слезы хлынули из ее глаз даже не ручьями – реками, и она, уткнувшись в теплую шею химерика, отчаянно зарыдала. – Я люблю его!.. Люблю!.. Больше всего на свете!.. Больше жизни!.. А они смеются!.. Издеваются!.. – то и дело прорывалось через безутешные всхлипывания.
– Если бы он пришел… Мы бы могли… Я бы ему… Он бы… А они… Они… Я не хочу… быть такой… как они… Я никогда… не вернусь!.. Пусть… забудут… Как мне плохо!.. Как плохо!.. Я такая несчастная-а-а!..
– М-ме-э-э-э!.. М-ме-э-э! – горестно присоединился расстроенный Мека.
И бедняга Серый, в полной растерянности и сам чуть не плача, присел рядом на песок, обнял обоих и стал утешать, как мог, сочувственно приговаривая:
– Да наплюй ты на них на всех!.. И не реви!.. Все наладится!.. Мека, у Мими, кажется, сморкаться больше некуда – принеси от Масдая полотенце бегом…
А Нектарин времени зря не терял.
Если человеку везет, то ему везет со всем, еще раз самодовольно пришел он к выводу.
Так удачно подслушать такой важный разговор! Так ловко похитить такие полезные сандалии! Так быстро добраться до Барбосских островов! И так скоро найти нужный! Воистину боги Мирра покровительствуют ему в его опасном предприятии!
Оставались пустяки – найти горгону Медузу и отрубить ей голову. Герой проверил, легко ли вынимается из ножен меч, хорошо ли натянута тетива лука и не запылился ли зеркальный щит – еще один предмет, порекомендованный оракулом для отражения смертоносного взгляда чудовища и стоивший как десять быков.
Ну да ничего! Когда он при помощи головы горгоны завоюет мир, такие траты будут вспоминаться как милые пустяки! Он будет богат… Сказочно богат!.. И по одному его капризу, по легчайшему мановению руки десятки… нет, сотни рабов будут бросаться, чтобы…
Ага! Вот и остров! И влюбленная парочка на песке… Хм, вообще-то это не совсем то, что нормальный человек ожидал бы увидеть в таком месте. Может, он ошибся?..
Сейчас спросим.
Заодно и напугаю! Ха-ха-ха!..
Нектарин выставил вперед блистающий щит и достал меч.
– Эй, вы, там, внизу! Где мне найти горгону Медузу?
Мими всхлипнула, пошарила вокруг дрожащей рукой в поисках более или менее сухого платка, но почему-то все они оказались скорее менее сухими, чем более, и ей снова пришлось вытирать слезы полой плаща.
Серый сокрушенно покачал головой:
– Послушай, Мими…
И тут, как гром с ясного неба, раздалось грозное:
– Эй, вы, там, внизу! Где мне найти горгону Медузу?
Девочка вздрогнула, в последней отчаянной попытке осушить наводнение на своем лице размазала слезы по щекам и подняла голову.
– Боги Мирра!.. – слабо ахнула она и прижала руки к груди. – Боги Мирра!.. Боги Мирра!..
– Ну что вы там – оглохли?
– Нектарин… О боги! Нектарин… Это Нектарин!.. Это я, Нектарин, это я!
– Я вижу, что это ты, – сурово нахмурилось небесное явление. – Я спрашиваю тебя, здесь ли живет горгона Медуза!
– Это я, Нектарин! Это я! Я – горгона Медуза! Я!.. Ты пришел ко мне, я знала, я мечтала…
Герой подозрительно покосился на девушку и подумал, не спросить ли у ее приятеля, в своем ли уме его подружка, но повнимательнее посмотрел на его туповатое лицо, отвисшую челюсть и выкаченные глаза и передумал. Скорее всего, они из одного сумасшедшего дома.
А девчонка не унималась.
– Нектарин!.. Не улетай!.. Я – горгона!.. Ты мне не веришь? Вот, смотри!
И на глазах у обоих охотников за головами кожа ее потемнела, заблестела медью, плащ за спиной превратился в мощные перепончатые крылья, а узамбарские косички зашевелились, зашипели и заиграли воронеными чешуйками.
– Это я! Любимый мой… Милый!.. Спустись же ко мне!.. Я тебя так ждала! – Мими вскочила и умоляюще протянула к своему кумиру руки.
– Дождалась, – торжествующе улыбнулся герой и взмахнул мечом.
Если бы не прыжок Волка, отбросившего ее прямо в набегавший прибой, быть бы, скорее всего, Нектарину повелителем мира.
Потеряв равновесие, стеллиандр перекувырнулся в воздухе, но мгновенно сманеврировал и снова кинулся на беспомощно барахтающуюся в воде Мими. Но на этот раз сталь зазвенела о сталь – Сергий был уже на ногах и очень рассержен.
– Уйди… убогий… – Сталкиваясь с соперником, превосходящим его по мастерству, Нектарин был склонен к благородству.
– Сам… придурок…
Особенно удачный выпад Серого оставил на девственно гладкой поверхности щита глубокую вмятину.
– Ах… ты так… Ну погоди же…
Заставив Волка кинуться на сырой песок, чтобы не потерять скальп, Нектарин бросил меч в ножны, молниеносно закинул щит на спину и наложил стрелу на тетиву.
– Мими!.. Беги!.. – отчаянно вопя, рванулся Серый к затихшей в воде девочке.
Первая стрела ударила в то место, где он только что стоял.
Вторую он разрубил на лету.
Третья пригвоздила плащ неподвижной Медузы к песку.
– Спасайся, дура!.. – подхватив на бегу гальку размером с куриное яйцо, Серый, почти не целясь, запулил ею в Нектарина.
Тот с легкостью увернулся и послал еще одну стрелу – тоже мимо.
– Мими! Преврати его! – Выдернув стрелу, удерживающую плащ-крылья горгоны, Волк рывком поднял ее на ноги. – Он тебя сейчас убьет!..
Справедливость его слов тут же была подтверждена еще одной стрелой, пробившей навылет складки плаща.
Медуза стояла не шелохнувшись.
– Нет…
– Ты же горгона!.. – Серый едва успел перерубить еще одну стрелу. – Превращай!
– Нет! Пусть лучше он меня убьет…
– Дура!.. – потащил он упирающуюся девчонку за собой.
Следующая стрела с тяжелым звоном ударила в меч, и тот, описав пологую дугу, плюхнулся куда-то в море.
– А, чтоб тебя!.. – дернулся вслед за ним Волк.
– Куда торопишься, ничтожный?
Прямо перед ним, красиво подсвечиваемая закатом, зависла могучая фигура Нектарина, и самая быстрая пара сандалий лениво хлопала своими белыми крыльями, с легкостью удерживая героя метрах в полутора от прибоя.
Стрела с натянутого лука смотрела Волку прямо между глаз.
– Кто ты такой и что тебе здесь надо? – стал отчаянно выгадывать время Серый.
– Я – тот, кто убьет вас обоих, – презрительно повел крутыми плечами стеллиандр. – Ее – потому что я хочу править всем миром, а тебя – потому…
Под бездушным взглядом Нектарина отрок Сергий почти физически ощущал, как трехгранный наконечник стрелы входит ему в лоб.
И лбу это резко не нравилось.
От этого в нем начинали роиться всякие мысли и воспоминания…
Воспоминания и идеи…
Идеи…
– …когда предлагали. А теперь – про…
Серый набрал полную грудь воздуха:
– ДОМОЙ! ДОМОЙ!
– Что…
Договорить Нектарин не успел.
Как правило, уносясь вперед и ввысь вверх ногами, без должных навыков говорить вообще очень сложно.
Самая быстрая пара крылатых сандалий в Стелле, похоже, была и самой соскучившейся по дому, и поэтому великолепный еще мгновение назад герой, не сказав последнего «прости», с нечленораздельными выкриками, подобно призраку заката, скоро растаял за горизонтом.
Когда подоспел Мека с полотенцем, вытирать им уже пришлось не пригоршню слез, а двух промокших людей, один из которых при этом постоянно стремился еще больше промокнуть, бросившись в море и утопившись.
Общими усилиями химерика и Серого безутешную Мими все-таки удалось извлечь из воды, вытереть и препроводить до того места, где Масдай решил устроить ночлег.
– Сейчас мы разведем костер, посушим тебя, а утром пойдешь домой, и все наладится, – не особенно рассчитывая быть услышанным, приговаривал отрок Сергий, затаскивая маленькую горгону на крутой карниз.
– Я домой не пойду, – вдруг перестав всхлипывать, твердо и внятно заявила Медуза.
– Почему? У тебя дома кто есть?
– Сестры. Голотурия и Актиния.
– Ну вот видишь, – слегка нервно пожал плечами Волк. – Они же о тебе беспокоиться будут. Искать тебя. Может, даже сейчас ищут.
– Не будут они меня искать. Никому я не нужна.
«Мне нужна», – подумал Волк.
А Мими продолжала говорить, не останавливаясь.
Поскольку при этом она перестала плакать, Серый ей не препятствовал, а потихоньку развел костерок, прицыкнул на Масдая, чтобы не комментировал, нарезал бутербродов и сел ужинать и слушать исповедь несчастной горгоны.
– …я с рождения не такая, как они. Да, у меня вместо волос – змеи, как у них. Да, у меня есть крылья, и я могу превращать все живое в камень и во всякое такое прочее. Ну и что? Нет, сначала я честно старалась стать похожей на них. Я часами просто лежала рядом на солнце, а когда им это надоедало, я летала с ними в разные страны… И в гости к сестрам-грайям… Они такие забавные… Или к деду… Но ведь Ния с Рией совершенно невыносимы! С ними невозможно путешествовать! Они сварливые и вздорные, и в обществе мне за них иногда даже неудобно бывало… часто… практически всегда… перед людьми… А если люди на них кричали, то они превращали их!.. Как будто это забавно…
«Естественный отбор, благо для человечества, – мысленно пожал плечами Серый. – Люди, у которых хватает ума, чтобы накричать на горгону, не должны оставлять после себя потомства».
– …а мне это не нравилось. Я не хотела, чтобы люди меня боялись. Я хотела завести друзей, ходить в театры, в библиотеки, на чемпионаты Мирра… – Мими смутилась, взяла с рушника помидор, вытерла его о край туники и положила обратно.
– Это, наверное, потому, что я – смертная, а они – нет… И мы по-разному смотрим на жизнь. И потом, когда у нас на острове стали появляться герои, чтобы отомстить за их вольности, милые сестрички превратили это в соревнования. Они говорят, что никто их сюда не приглашал и они получают, что хотели… И что я – ненормальная… Позор всего рода… Посмешище… Наверняка они будут только рады, если со мной что-нибудь случится. Зачем ты не дал Нектарину убить меня!.. Уж если даже ему я не нужна…
При воспоминании о своем недавнем кумире слезы снова потекли по ее щекам.
– Ну Мими, ну перестань же ты реветь, ну как маленькая, – стал уговаривать ее Волк, стараясь не вспоминать о том, с какой целью он сам ее разыскивал и что теперь будет делать, когда стал абсолютно уверен, что отрубить голову такой вот горгоне-Несмеяне не сможет никогда.
– Ты вообще знаешь, что этому твоему Апельсину была нужна не ты, а твоя голова, чтобы править миром и превращать в камень других людей? И остальным, с позволения сказать, героям – тоже? Они ничем не лучше тебя и тем более твоих сестер! И уж если разговор зашел об этом фрукте, то я уверен, что человек, который в ответ на признание в любви от такой симпатичной, доброй и искренней горгоночки, как ты, хочет отрезать ей голову, просто недостоин ее!
– Чего?
– Кого. Тебя. И что в мире наверняка есть десятки других героев и просто нормальных людей, мечтающих встретить такую девушку!
– Нет, – поникла головой воспрянувшая было Мими. – Только не меня. Я никому не нужна. Я несчастливая. Невезучая…
– Да тебе еще не раз повезет!
– Нет… Только не мне… Что бы я ни делала… Никогда…
– Послушай, Мими. Вот если бы всех людей в мире усадить попарно играть в кости, то один из каждой пары непременно проиграет. А потом если всех этих проигравших заставить играть между собой, то половина из них проиграет еще раз. А потом уже этих проигравших усадить играть. И так далее. В конце концов останутся два человека, которые проиграли все предыдущие игры, так?
– Ну так… – неуверенно подтвердила Медуза.
– И вот если этих двух сверхнеудачников посадить играть между собой, то одному из них наконец-то повезет!
– Но второй-то проиграет! И этим неудачником буду я!
Серый задумался, но моментально просветлел.
– Но ведь всегда можно будет сыграть еще раз! Или просто смухлевать. И к тому же неужели ты думаешь, что неудачливей тебя в мире уж и человека-то нет?
– Конечно нет!..
– Нет, есть. Съешь-ка давай бутербродик… без помидорки, правда… уже… Погладь Меку. Накинь Масдая на плечи. И слушай. Жил-был царь. И было у царя три сына. И росла у него в саду яблоня с золотыми яблоками…
Когда наутро Серый проснулся, первое, что он увидел, – серьезное лицо маленькой горгоны, склонившейся над ним.
Накануне она уснула у огня, устав от слез и не дослушав сказку, а Волк под сопение химерика и похрапывание ковра крутился с боку на бок чуть не до самого рассвета, стараясь придумать, что ему теперь делать, чтобы найти Ивана, и не подойдет ли нечаянно для этой цели какая-нибудь другая голова, предпочтительно того жреца, который выдал ему такое толкование пророчества. Но, так и не найдя ответа, он забылся тяжелым сном с первыми лучами солнца.
– Ликандр, – серьезно произнесла Медуза сразу же, как только заметила, что он больше не спит. – Возьми меня с собой.
Волк уже набрал в грудь воздуха, чтобы отказать, сказать что-нибудь вроде: «Что я с тобой буду делать», или: «Что ты со мной будешь делать», или просто: «Тебе что – делать нечего?»– как его осенило.
Они велели ему принести голову Медузы горгоны.
Но никто не сказал, что при этом голова не должна быть прикреплена к самой Медузе.
И пусть всем им будет хуже.
– Собирайся.
Перед отправлением Мими, попросив Серого подождать внизу, вернулась в свое потайное сестроубежище и нектариносвятилище, в глубине души рассчитывая найти его разгромленым. Но все было цело, и даже плети дикого винограда были аккуратно повешены на место, прикрывая вход.
Тогда она поняла, что весь разгром ей придется производить своими силами, не ожидая помощи извне, и постаралась, как могла.
С обрыва в воду закувыркались амфоры, котлы, подушки, прялки, а к дальним островам понеслась, да не долетела дружная стая расписных летающих тарелок. Издав прощальное бум-бум-бум, были проглочены морем знаменитые жаровни. Парашютом несостоявшегося камикадзе запутался в ветках чахлых абрикосов расшитый пододеяльник, и, сбив на лету неосторожную чайку, укоризненно булькнув, упала в волны пряжка.
Удовлетворенно окинув безжалостным взором опустевшую и осиротевшую вмиг пещеру, Медуза опустила живую занавесь на вход и не оглядываясь зашагала вниз.
Первый восторг от захватывающего дух полета на Масдае прошел, и горгона теперь лежала на животе, подложив сложенные замочком руки под подбородок, и смотрела вниз. Рядом, невзирая на причитания ковра о вопиющем нарушении центровки, пристроился Волк. Мека, свернувшись кольцами вокруг остававшихся еще трофейных сокровищ, дремал посредине.
– Ты хорошо знаешь эти места? – заговорил наконец Серый.
– В общем-то да…
– Где тут можно нормально поесть чего-нибудь горяченького, вкусненького?
– Ну если я ничего не путаю, то вон там, впереди и справа, должен быть длинный остров, а на нем большая деревня, которую местные жители почему-то называют мегаполисом. Там, по-моему, должна быть какая-то харчевня. Только я там никогда не была.
– Масдай, ты все слышал?
– Слышал, слышал.
– А ты все понял?
– Понял, понял.
– А что ты понял?
– Что пока одни пойдут сибаритствовать, другим придется валяться в пыли и паутине в обществе подозрительных мутантов.
– Чего мы пойдем? – недобро прищурился Волк.
– М-ме-э? – нехорошо осклабился мгновенно пробудившийся Мека.
– Это он про кого? – нахмурилась Мими, и косички ее зашевелились.
– Да чего вы, чего? – пошел на попятную ковер. – Я ведь ничего такого не хотел сказать…
– А чего такого хотел? Где ты вообще таких слов-то набрался, покрытие ты половое?
– В библиотеке.
Волк прыснул.
– Что ковры летают, я знал. Что они болтают, я понял. Но что они еще и по библиотекам ходят!..
– Читать я не умею. И этим горжусь, – твердо заявил Масдай. – От книг все зло. Посмотрите, например, на вашего царевича!.. А в библиотеке меня однажды забыли лет на тридцать, в обществе каких-то затхлых книжонок, считающих, что они тоже волшебные. Как они любили об этом распространяться!.. И обо всем остальном – тоже. Только промеж себя и разглагольствовали, как будто вокруг больше никого и не было!
