Текст книги "Похищение Елены"
Автор книги: Светлана Багдерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Руками не трогай! – успел крикнуть Волк, и царь, для верности сунув руки под зад, стал ртом срывать ягоды.
– Да погоди ты лопать-то…
Но тот его уже не слушал.
И пока Волк шарил по многочисленным карманам своего головоломного наряда в поисках лайковых перчаток, обязательно прилагавшихся к лайковым же штанам по мюхенвальдской моде месячной давности, ягод успело значительно поубавиться.
– На, держи! – кинул он их царю. – Попробуй надеть.
Тот поймал их, прижал к груди, как самое бесценное сокровище своей жизни (впрочем, так оно и было), и через пять минут перчатки, отливавшие уже желтым металлическим блеском, были натянуты на монаршии руки.
С явным трудом сгибая пальцы, Ардос несмело дотронулся до черешни и зажмурился…
Потом открыл глаз.
Потом другой.
– Она настоящая! – воскликнул он. – Она живая! Она не обратилась в золото! О чужестранец, прости меня! Прости старого, глупого, жадного Ардоса! Проси, чего хочешь! Полцарства, царство – все отдам! Сыном назову! Ни в чем не откажу – проси!..
– Да ладно… Ничего мне не надо. Ты уже со мной расплатился – вон самородки в куче лежат. Мне хватит. На первое время. И в сыновья, извини, к тебе не пойду – хотя спасибо, конечно, за предложение. Торопиться мне надо, видишь ли. Друга искать, с которым мы вместе к вам сюда прибыли. Пропал он. Даже не знаю, живой ли остался или в море сгинул… Не обессудь, царь. Не до тебя.
– Друга искать? Пропал, говоришь?
– Ну да. Во время урагана два дня назад. До ваших мест, может, тоже долетал он, может, помнишь?
– Как не помнить. Помню. И даже как найти твоего друга, подскажу.
– Как? – недоверчиво поинтересовался Волк.
– Иди к ванадскому оракулу. Он все знает. Он скажет.
– Куда идти? К какому?.. Где это? – Волка как шилом ткнули в одно место. Он подскочил к Ардосу, ухватил его за грудки и, несмотря на то что был на полторы головы ниже, затряс его, как грушу. – Как туда добраться, говори! Говори скорее, быстрее давай!
– На восток отсюда, неделя пути пешком, три дня верхом по этой дороге… – слегка опешил от такой прыти царь. – И, к твоему сведению, я являюсь правителем Ардилании и поэтому попрошу…
– Строго на восток? – и, не выслушав ответа, Серый сорвался с места, но тут же вернулся, к удивлению старика, и к своему собственному тоже, причем трудно было сказать, чье было больше.
– Строго…
– Да нет, я не про это… – отмахнулся он. – Тебе, говорю, до города-то твоего далеко?
– Д-да н-не очень… День пешком…
– Подвезти?
По глазам царя было видно, как в нем боролись усталость, унижение («не царское это дело – пешком по горам лазать»), здравый смысл и желание поскорей попасть домой и зажить сказочной жизнью, о какой прочие цари и не мечтали, против шестого чувства, на все лады убеждавшего его поскорее расстаться с этим ненормальным иностранцем, отправив его искать своего потерявшегося друга, наверняка такого же сумасшедшего грубияна и выжигу.
Может быть, к счастью для Ардоса, шестое чувство победило.
– Нет-нет, спасибо, – произнес стеллиандр. – Я уж сам как-нибудь. Мне тут недалеко.
– Ну как хочешь. – И светловолосый юноша как оголтелый бросился в кусты.
– Будешь проходить мимо – проходи, – пригласил его удаляющуюся спину в гости царь.
– Забираем вон те камушки – и на восток, – донеслось до него из-за дуба, и через несколько мгновений оттуда вылетел и приземлился у золотых булыжников огромный гобелен с распущенными по краям нитями. А на нем восседал…
– Счастливого пути! Рот закрой – муха залетит! – скоро донесся до него откуда-то с неба веселый голос взбалмошного незнакомца.
– Боги бессмертные!..
– Me! Me!
– Спасайтесь! Бегите!
– Она там!
– Кто?
– Мих… Них… Химера!
– Химера?
– Химера!
– Химера!!!
– Ме!.. Ме!..
– Она сожрет наших коз!
– Быстрее!
– Да шевелитесь, вы, холеры!
– Ме!..
– Химера!
– Ме!!!..
Давно отрок Сергий не знал такого грубого шумного пробуждения от сладких ночных грез.
Химеры, холеры…
Что случилось?
– Что случилось? Эй!.. – глянул он вниз с поросшего травой карниза на отвесной скале, и пастухи вперемежку с козами шарахнулись от него в разные стороны.
– Спасайся, незнакомец! – крикнул ему один из пастухов. – Там, за четвертым поворотом, объявилась химера!
– Она сожрала трех…
– Четырех!
– Шестерых!!!
– …коз и Аквафора!..
– Здесь я!
– Тогда Салипода! И гонится за нами!
– Да кто такая химера?
– Это страшное чудовище!
– Это полузмея, полукоза и полулев!
– Кровожадная тварь!
– Он там!
– Она там!
– Кто там?
– Салипод!
– Химера!
– Если тебе дорога твоя жизнь, мальчик, беги что есть силы!
– От мальчика слышу, – пробурчала взлохмаченная голова и скрылась обратно в траве.
Пастухи, не дожидаясь продолжения беседы и считая, по-видимому, что их предупредительная миссия уже выполнена, наперегонки с козами ломанулись вниз по горной тропинке, вопя и блея что есть мочи.
– Дурдом, – пробормотал Серый, растирая ладошками заспанную морду лица с отпечатавшимися на ней фальшивыми бриллиантами с вондерландского жабо. – Какая может быть химера в пять часов утра? Они что там, с ума посходили? Или «Лукоморских витязей» начитались? Придумать же такое надо… Полузмея! Полулев! Сами они полу…
– М-ме?.. – Напротив физиономии Волка трава раздвинулась, и просунулась симпатичная белая козья мордочка. Она сорвала травинку у самого уха Серого, со знающим видом дегустатора сжевала ее, удовлетворенно кивнула головой и повторила: – М-ме.
– Вот, бегают, орут с утра пораньше, а сами всю скотину порастеряли, – проворчал Волк, почесывая заблудшему козленку за теплым ушком. – И как ты только сюда забрался, козья твоя морда. Ну да ладно. Не бойся, козюлька. Щас мы с дядей Масдаем тебя отсюда снимем, подожди… – И он застучал кулаком по ковру. – Эй, подъем! Много спать вредно! Кто рано встает, тому Бог дает! Ранняя пташка… все склюет! Масдай, полетели!
– Если тебе не хочется спать, то это не значит, что никому другому здесь тоже спать не хочется, – донесся из-под Серого угрюмый шерстяной голос.
– Я вообще не понимаю, как ковры могут хотеть спать!
– А как ковры могут летать и разговаривать, ты понимаешь?
Серый наморщил лоб и честно ответил:
– Нет. Поэтому не болтай, а полетели. И для начала спустим на тропинку этого козелика, а потом поищем какой-нибудь ручей и там позавтракаем, а может, и умоемся. – Он уселся на Масдае, скрестив ноги, и поманил козленка: – Иди сюда – мека, мека, мека…
Козленок, радостно мекнув, потянулся к нему… и потянулся… и потянулся… и потянулся… и все тянулся… и тянулся… и тянулся… пока из травы не показался конец змеиного туловища, весело помахивающего львиным хвостом.
И долго еще потом начинающие альпинисты и незадачливые пастухи, попадающие на этот карниз, будут качать головами и, удивляясь, придумывать легенды и мифы о том, откуда тут в голой твердой скале появился такой глубокий отпечаток задней части небольшой человеческой фигуры…
– Ну ни х-х… Ну и х-х… Х-х-х… химера!.. – только и смог произнести Волк, отталкивая рукой дружелюбную головку с едва пробивающимися рожками, пытающуюся сжевать его волосы. – Предупреждать надо!..
– Так предупредили же тебя, – кисло заметил Масдай. – И незачем было так орать.
– Я… Я звал пастухов, чтобы сказать, что никакой опасности нет.
– Если они после такого зова вернутся сюда хотя бы через месяц, я удивлюсь, – выразил свое отношение к правдивости этого высказывания ковер.
– Ладно, полетели, – буркнул Серый, плюхаясь рядом с трехметровым химериным телом.
– Куда теперь?
– За четвертый поворот. Надо же это чудо домой вернуть.
– Ме, – согласилось чудо.
– Полетели, – согласился Масдай, крякнул и кряхтя поднялся в воздух.
Серый тщательно считал повороты, чтобы не сбиться. Но этого можно было и не делать, потому что четвертый был отмечен шестью свежими раздробленными козьими черепами.
Волк присвистнул.
– Это твоя работа? – строго глянул он на химерика.
– М-ме? – переспросил тот.
– Понятно…
И тут из небольшой дыры в земле показался лев.
«Точнее, львиная голова», – тут же поправил себя Волк, не желая дважды наступать на одни и те же грабли.
И был прав.
Львиная голова, издав оглушительный рев, стала подниматься на толстом змеином туловище вверх, нехорошо поглядывая на только что прибывший воздушный десант.
– Это твой ребенок? – спросил у новой химеры Волк, пытаясь нащупать химерика не глядя. – Так мы его нашли и тебе привезли. Не сердись. За детьми смотреть надо лучше, – посоветовал он, продолжая безуспешные поиски вслепую. – Масдай, поднимись-ка еще метров на… пять, – попросил тогда он. – И куда этот стрекозел запропастился?
– Залез под груду золотых валунов, – опровергая постулат, что на риторические вопросы ответов не бывает, подсказал ковер. – И сейчас там ползает и щекочется.
– Мека-мека-мека-мека!.. – позвал Волк, но был это глас вопиющего в пустыне. – Где он сейчас? – спросил он у ковра, исходящего мелкой дрожью от щекотки.
– В районе правого дальнего угла, хи-хи-хи…
– Ну-ка… Иди-ка сюда… – нырнул Серый в груду золота и ловко ухватил химерика за шею. – Пошли, давай. К мамке приехали. Или к папке. Вылезай. Конечная.
Но у химерика, кажется, были другие планы. Он попытался вывернуться и улизнуть от отрока Сергия, не зная, что от того еще никто не уходил, что и было ему сообщено с чувством глубокого удовлетворения, когда в конце концов он был выловлен в очередной и последний раз, намотан на руку, как бельевая веревка, завязан – на всякий случай – узлом и приготовлен к сдаче на поруки сородичу.
Но сородич добровольной сдачи дожидаться почему-то не стал. И над краем ковра показалась лохматая львиная голова с маленькими, горящими бешенством и тупой злобой красными глазками.
Мека, увидав ее, издал пронзительный жалобный крик и рванул опять под камни, повалив Серого к подножию кучи.
Жаркие челюсти, напоминающие скорее открытый чемодан специалиста сетевого маркетинга, распространяющего короткие мечи, чем простую пасть безобидного льва, звонко клацнули в том месте, где только что стоял Волк.
– Ах, ты так?.. Ты так?.. – Взбешенный Серый махнул левой рукой, отбрасывая химерика, и тот с благодарным меканьем стрелой бросился под золото. В правой руке у лукоморца уже был меч.
– Ах, ты так?.. Будить… Меня… В пять… Утра… Да еще… На меня… Рычать… Кусаться… Задумал… Ах ты… Мегера… Холера… Химера… Гад!
Вместе со словом «гад» на землю рухнула изрядная куча смешанного змеино-львинного фарша.
– Гавкать он на меня еще будет! – с презрением плюнул сверху Волк, вытер о штаны меч и кинул его обратно в ножны. – Эй, ты, холерик, вылазь, ухайдакали мы твоего родственника. Дорога свободна. Масдай, спускайся. Высадить этого пассажира надо, – и, не дожидаясь ответной реакции, Серый снова нырнул под свои самородки.
Ковер мягко опустился рядом с норой. Через пять минут Волк с плененным, но не смирившимся химериком в руках уже выбирался наружу.
Где его уже с нетерпением поджидали.
Протяжный вой огласил застывшие в ужасе окрестные горы.
Это химера своей змеиной головой размером с маленький гроб с размаху налетела на валуны, под которые долей секунды раньше, соревнуясь в скорости с Мекой, успел юркнуть Волк.
– У-у-у-у!!!.. – стала жаловаться она, медленно размахивая тяжелой башкой, и огромные кривые когти львиного тела заскребли землю.
– Эх, и развелось вас тут! – разнеслось веселым эхом над скалами.
Это на вершину своей золотой горы выскочил Серый, готовый к бою.
– Иди-ка сюда, скотинка!
Химера замолчала и задрала голову, пробуя воздух раздвоенным змеиным языком.
– Я здесь, чучело! – помахал ей рукой Волк.
Обиженно взревев, чудовище, оттолкнувшись от земли мощными львиными лапами, одним прыжком взлетело на вершину самого дорогого холма в мире, но тут же, прикусив ядовитыми зубами черный язык, кубарем покатилось вниз.
Причиной его смерти, однако, послужило не это.
Из груди, из самого сердца, у него торчала рукоятка лукоморского меча.
С ним оно и скрылось, перевалившись через край тропинки в пропасть.
– Э-э-эй! Меч отдай! – У Серого всю радость от победы как рукой сдуло, как сказал бы почетный филолог Мюхенвальдского университета Шарлемань Семнадцатый. – Меч отдай, холера!.. Химера!..
Возмущенный Волк с риском для жизни перегнулся через край обрыва и попытался разглядеть, куда упал его меч. Но на дне казавшегося бездонным ущелья клубился непроницаемый утренний туман.
– Чтоб тебя кошки съели! – в сердцах выругался отрок Сергий. Без меча он чувствовал себя раздетым. – Урод!
И застыл.
Потому что из зловещих глубин темной норы за его спиной послышался не то шум проходящего поезда, не то низкий рокочущий рев какого-то зверя.
Какого – Серый выяснять не захотел.
Что на его месте сделал бы сейчас Иван?
Ноги, безусловно.
К лешему, в таком случае, Ивана.
Я от этой твари бегать не буду.
Или тварей?..
Или буду?..
Идея пришла простая и ясная, как удар кирпичом по голове.
Серый метнулся вправо, влево, лихорадочно огляделся – нет… Кругом были или отвесные гладкие стены неприветливых скал, или мелкая осыпь, не крупней жердели…
Из норы снова донесся рев, и, казалось, он был уже значительно ближе к поверхности, чем того хотелось бы.
– А, провались земля и небо!.. – отчаянно махнул рукой Волк и скомандовал: – Масдай, быстро к дыре и наклонись – высыпаем каменюки туда!
В кои-то веки ковру дважды повторять не пришлось. В мгновение ока он приподнялся и, сложившись желобком, как дорожка в боулинге, выгрузил Сергиев клад прямо в приближающееся рычание.
Маленький химерик едва успел шмыгнуть на землю.
Тяжелые камни с грохотом покатились по узкому проходу вниз, и рев невидимого пока монстра перешел в вой, а потом и в визг, становившийся с каждой минутой все глуше, что наводило на мысль о том, что увидеть его нам так и не суждено будет.
Когда все стихло, Серый прислушался. Ничего. Полная тишина.
Хорошо-то как…
Теперь можно и подумать, что ж такое он натворил.
После недолгих калькуляций Сергий обнаружил у себя в активе как минимум три дохлых чудища и безмерную благодарность местного человечества, а в пассиве – меч и несколько центнеров золота. Причем одно из чудовищ и благодарность были весьма абстрактными, а материальные потери – чересчур конкретными.
Ну где вот теперь в этой Тмутаракани найдешь ТАКОЙ клинок!
Заметно скисший Волк еще раз, на всякий случай, подошел к краю ущелья, но тумана за прошедшее время там почему-то не убавилось.
Вздохнув и понурив голову, уселся он на ковер и дал команду на взлет.
– Туда же летим? – уточнил Масдай.
– Туда же. И побыстрее.
– Как скажешь, хозяин.
И, поднявшись на высоту метров в десять, снова взял курс на восток, стараясь при этом не упустить из вида петляющую, как пьяный заяц, горную тропинку.
– А пассажира-то мне когда ссаживать? – часа через два вдруг невзначай поинтересовался он.
– Какого пассажира? – не понял спросонья Серый.
– М-ме…
Закидав Масдая ветками какого-то дерева с черными противными на вкус ягодами в укромном местечке подальше от дороги, Серый решительно пресек попытку Меки последовать за ним, строго погрозив ему пальцем и сказав волшебное слово «сидеть», а сам отправился в город искать пресловутого ванадского оракула, кем бы тот ни оказался, чтобы во что бы то ни стало выяснить, где сейчас находится его друг Иван-царевич, а также заодно уж – и где искать это глупое золотое яблоко, если на то дело пошло.
С высоты поросшей лесом горки открывался роскошный вид на Ванадий.
В детстве у волка был строительный набор под названием «Построй Лукоморск» в большой синей коробке. В тихие, хоть и немногочисленные часы досуга Серый любил высыпать эти кубики, призмы, трапеции, арки и бруски на пол и производить действия, к которым название этого конструктора призывало. Правда, то, что в подавляющем большинстве случаев у него получалось, особенно после вмешательства старших братьев, могло скорее носить название «Восстанови Лукоморск после ядерной войны». Но если бы хоть раз он довел начатое до конца, а детали игрушки были бы сделаны из гладкого белого или розового камня и имели бы по периметру всего неимоверное множество колонн, а также если бы в комплект входило огромное количество черных, белых, коричневых, красных и розовых статуй всех размеров и телосложений, при этом около половины из них – человекообразных, которые надо было натыкать по городу с последовательностью генератора случайных чисел, то представление о Ванадии получилось бы весьма полным и законченным.
На пологих двускатных крышах домов-дворцов-храмов, или чего там это у них такое, гнездились несметные полчища голубей. С их количеством, наверное, могли сравниться только толпы людей, кипевшие внизу. Людские ручейки, зарождавшиеся в узких переулочках, впадали в человеческие речки, бурлившие в бело-розовых берегах улиц, для того чтобы минуты спустя оказаться в безбрежных многоголосых морях площадей и базаров. И горе тому разине, которого человеческая стихия выбрасывала в водовороты задних дворов или омуты тупиков – двуногие щуки не оставляли глупому карасю ни единого шанса.
«Ишь ты – все ведь как везде, – философски покачал головой Волк, поглаживая пустые ножны. – Только где же у них тут этот оракул? И какая-нибудь кузница?»
– Эй, чужестранец! – окликнули его сзади. – Уж не к оракулу ли ты идешь?
– Ну? – покосился он через плечо.
– Ага, я так и думал, что к нему! – обрадовался маленький сухощавый старичок в телеге, уставленной корзинами с яблоками и виноградом. – Садись, подвезу до города! А то я всю дорогу от нашей деревни вот так молчком еду! Скоро говорить разучусь. И угощайся яблочками – они у нас сладкие в этом году получились.
– Спасибо, дедуль. – Волк не заставил себя упрашивать. – А вот скажи, дедушка, далеко ли отсюда до этого самого оракула?
– Это на том конце города, у берега моря, в Сифонной роще. Если ты издалека, то, стало быть, не знаешь этой истории?
– Которой из них?
– Конечно, о том, как сребролукий Полидор хитростью сразил в честном бою омерзительное чудовище Сифона! Все жители Ванадия были, безусловно, премного благодарны Полидору, так как этот дракон буквально жить не давал честным горожанам. Но от огромной мертвой туши исходил такой смрад, так СИФОНИЛО, что некоторые нечестивцы стали поговаривать, что живой дракон-то был гораздо лучше, потому, что его присутствие ощущалось хотя бы раз в два дня, в то время как… Короче, ясноликий Полидор внял роптанию ванадийцев, снова явился и, поразив молнией всех болтунов, собственноручно закопал злосчастное страшилище в Сифонной роще, как она стала после того называться. Но и это не очень помогло. Вонять, конечно, стало меньше, но если несведущий человек невзначай забредал в эту рощу, то лишался чувств сразу и напрочь. В лучшем случае только одного чувства – обоняния. Но навсегда.
– М-да, действительно, чем-то даже здесь попахивает, – помахал ладонью перед сморщившимся носом Серый.
– Нет-нет, это не то, – замахал руками веселый старичок. – Это естественный запах города – скотобойни, дубильни, отбросы… Хороший здоровый запах. Чем он сильнее, тем меньше духов болезней осмелятся прилететь сюда. Современной медициной доказано.
– Зачем тогда надо было поднимать столько шума из-за трупа Сифона?
– Ты еще скажи, что нет разницы между одним ночным горшком и общественной уборной!
– Ёшеньки-моёшеньки!.. – ужаснулся Серый.
– Вот-вот! Ну так об оракуле. Однажды одна городская сумасшедшая нечаянно забрела в Сифонную рощу и потеряла сознание. Когда ее на следующий день нашли родственники, зловония как не бывало, а женщина эта стала говорить пророчествами. Только их никто не понимал.
– А как же тогда узнали, что это – пророчества?
– А так и узнали. Потому что какие же это пророчества, если их все понимают? И к тому же ее брат стал нам их растолковывать, и его за это назначили верховным жрецом в новом храме Полидора, который мы на свои средства построили в этой роще. И чтобы получить ответ на свой вопрос, проситель должен принести в жертву Полидору какое-нибудь животное. Это я к тому, что если ты хочешь идти к сифии, то сначала не забудь заглянуть на рынок.
– К сифии?
– Так называют предсказательниц. Их несколько. И сменилось их уже с тех пор пять поколений. А самых лучших баранов продает на этом базаре Поллюкс – племянник жреца. Вон там, справа, его загон. А я уже приехал. Если будет нужно – спроси здесь деда Полимера, меня тут все знают! Счастливо тебе, чужестранец! Да, кстати, как тебя зовут?
– Волк.
– Ага. Значит, по-нашему, Ликандром будешь. Ну удачи тебе, Ликандр!
– Да не Лександр я, а Сергий!.. – крикнул было вслед удаляющейся повозке отрок, но людская волна захлестнула ее и смыла из виду в считаные мгновения.
Ожидание в очереди желающих узнать свою судьбу растянулось на два часа. Серый со своим бараном оказался притиснутым к молодому человеку по имени Язон и его овце, поначалу хотел подраться, во-первых, из-за принципиального для каждого лукоморца восклицания «Вас здесь не стояло», а во-вторых, из-за немилосердно терших ноги новых сандалий («Вот как, оказывается, называются эти дурацкие „подметки на онучах“», – думал Волк, искренне, но, увы, запоздало жалея о выменянных жарких, но таких удобных сапогах). Но из-за отсутствия свободного пространства и испепеляющей жары просто пролез вперед и после этого с соседом помирился, и теперь они стояли перед входными воротами храма и дожидались, пока их пригласят внутрь.
– …Это ведь смотря еще к какой сифии попадешь, – с видом завсегдатая просвещал нового знакомого Язон. – Говорят, у них там есть такая, которую не понимает даже первый жрец. Вот у нее предсказания самые точные. Только к ней еще попасть надо. А еще была одна – Инкассандра, вроде, слова которой жрецам надо было еще запутывать, потому что говорила ну как вот мы с тобой. Естественно – какое же это пророчество, если оно понятно без истолкования! Поэтому ее, говорят, сейчас вернули домой к отцу – царю Меганемнону. Пусть лучше рукоделием занимается! А всего у них…
– Следующие пятнадцать человек! – распахнулись ворота.
– Пошли! – дернул его за рукав Волк.
– Ты дождись меня, ладно? Не уходи! – напомнил ему Язон и свернул направо вслед за служкой.
– Ладно-ладно, – отмахнулся Серый и, поддав пинка для придания энергичности вдруг заупиравшемуся бяшке, пошел за своим провожатым.
Весь процесс получения пророчества показался Серому, приготовившемуся морально к древним ритуалам и мистическим обрядам, до неприличия обыденным и скучным. Жертвенное животное отдавалось другому работнику, встречавшему их у входа в комнату. После этого на восковой дощечке жрец записывал вопрос просителя и, оставив его стоять в одиночестве, уходил в отдельные покои, где находилась сифия. Проситель в это время стоял и разглядывал фрески, из которых узнавал, как происходит предсказание. Получив от жреца дощечку, сифия читала задаваемый вопрос, что-то выпивала, потом занюхивала каким-то белым порошком и впадала в священный транс, сопровождавшийся иногда священными конвульсиями, священным бредом и священными же галлюцинациями. По выходе из него, минут через пять-десять, она бормотала что-то короткое и несвязное, что торжественно интерпретировалось толстым пожилым жрецом благоговеющему клиенту. Правда, в его случае жрец был молодой и тощий, а клиент – скорее скептичный, но через десять минут ответ сифии был донесен до Серого с надлежащей долей торжественности.
– Я выслушал предсказание сифии и истолковал его. Слушай, что она сказала. «Только принеся в наш храм голову горгоны Медузы, ты сможешь отыскать своего друга!» – надувая щеки и округляя глаза, сообщил жрец.
– Голову ЧЕГО?
– Кого. Горгоны Медузы. Таково пророчество, – пожал костлявыми плечами служитель культа. – До свидания.
– Э-э-эй! – вскинул ладони Волк. – Подожди! Какую голову? Какой Медузы? А ты не мог, часом, что-нибудь перепутать, а?
Жрец с видом оскорбленной невинности вскинул голову.
– Таково предсказание сифии! – громко повторил он. – Да не усомнятся невежды! Следующий!..
– …Нет, ты представляешь, Ликандр, – возбужденно жестикулируя, вот уже десять минут рассказывал Язон, встретившись с новым знакомым у выхода, как они договаривались. Вернее, как он договаривался, а Серый не успел увильнуть. – И тогда сифия предсказала, как оповестил меня жрец, что мой поход обязательно увенчается успехом. Ты слышишь – обязательно! Это значит, что я вернусь в свой родной Пасифий с золотым руном, и узурпатор отдаст мне трон моего отца. Я так рад, Ликандр, так рад! Как будто уже жезл власти в моих руках. Забыты годы скитаний и лишений. Я стану царем. Сифии никогда не ошибаются! А как обрадуется моя сестра!.. А моя мать! Она будет просто счастлива, узнав о таком благоприятном предсказании. Постой, что ж это я – все о себе да о себе… Какой я эгоист! Каков же был ответ на твой вопрос? У тебя ведь, по-моему, пропал друг? Что тебе сказала сифия?
– Кто такая… Медуза… Гордона? – с трудом припомнил отрок Сергий причудливое имя.
– Горгона? – переспросил Язон.
– Отойдите, не стойте на дороге. – Из выходных ворот выкатилась очередная волна удовлетворенных просителей и, обтекая собеседников с обеих сторон, покатилась дальше.
– Ну, может, и Горгона… Не запомнил я, чья она. А кто такой этот Горгон?
– А что случилось? – встревожился стеллиандр. – Она похитила твоего друга?
– Нет. Хотя, наверное, было бы лучше, если бы да. Я хоть бы знал, где его искать.
– Что ты, что ты! Не говори так! Ты сам не знаешь, что сказал! – испуганно замахал руками царевич. – Если бы Медуза горгона похитила бы его, ему бы уже ничто не помогло! Ты знаешь, кто такая эта Медуза?
– Нет, поэтому тебя и спрашиваю! – не выдержал Волк.
– А, ну да… Горгона Медуза – отвратительное, мерзкое чудовище. У нее медное тело, железные крылья, а вместо волос на голове – ядовитые змеи! Один ее взгляд превращает все живое в камень! Их три сестры – три горгоны. Старшая – Голотурия, средняя – Актиния и младшая – Медуза. Старшие сестры бессмертные, смертная одна Медуза.
– Ну и что? – недоуменно нахмурился Волк. – Зачем сифии Медузина голова?
– Да как ты не поймешь! – воскликнул Язон. – Это же так просто! Голова горгоны – мечта любого! С такой вещью ты становишься непобедимым – ведь, говорят, и мертвая голова горгоны сохраняет все свойства живой, а это значит, что все твои враги превратятся в камень, не успев и глазом моргнуть!
– И это обнадеживает, – кисло поджал губы Волк. – Значит, я принесу эту башку сюда только для того, чтобы одни стеллиандры превращали в камень других? Ну что ж… Если ты говоришь, что предсказания этих ваших сифий действительно верны и что без этого мне приятеля моего не сыскать…
– Абсолютно верны, – горячо подтвердил Язон.
– Тогда подскажи мне, пожалуйста, где мне эту Медузу найти, – подытожил Серый, нежно погладив рукоять нового меча.
– Не знаю, – коротко ответил тот.
– А кто знает? – терпеливо вздохнул Волк.
– Грайи.
– Кто-о?
– Грайи. Старшие горгоньи сестры. Говорят, они живут на самой высокой вершине Северных гор. И туда редко кто добирался. А обратно – еще реже.
«Слишком много „говорят“ во всем этом», – угрюмо подумал Волк, но, опасаясь новой лекции о том, как верны все предсказания, точны все слухи и аккуратны все сплетни, вслух спросил:
– Северные горы – где это?
– На севере, – пояснил Язон, но, увидев выражение лица собеседника, поспешил добавить: – Днях в пяти отсюда, если идти пешком. От Северных ворот Ванадия в ту сторону идет дорога, но потом сворачивает. Туда дороги нет.
– Ну на нет и суда нет, – хлопнул по плечу стеллиандра Волк. – Спасибо за совет. Желаю успеха в твоем походе, а мне тоже пора.
– Как, ты уже пошел? А разве мы не посидим в харчевне, не…
– Пропустите, не загораживайте… – выплеснулась из выходных ворот еще одна волна искателей предсказаний.
– Нет. Не обессудь, Язон, тороплюсь я. Раньше сядешь – раньше выйдешь! Счастливо! – И, махнув на прощанье рукой, Серый скрылся за поворотом.
– А как же… – в беспомощном недоумении протянул ему вслед руки юноша. – Я же думал, что мы вместе пойдем…
– Извините, но с вами вместе пойду я, – раздался у него за спиной незнакомый голос.
– Кто ты? – с недоумением оглядел Язон незнакомца с ног до головы.
– Это царевич Ион. – Рядом с первым неизвестным появился второй.
«Какие педилы…» – усмехнулся про себя Язон.
– Мне сифия сказала идти с первым встречным, – набычив голову и глядя исподлобья, не терпящим возражения тоном заявил царевич Ион. – Это ее предсказание мне, как найти потерянного друга, и я буду за вами ходить, чего бы это мне ни стоило.
Когда вечером Волк дохромал до своего тайника, ковер исчез.
Не веря своим глазам, Серый переворошил все кусты, заглянул под все ветки, камни и чуть ли не под все травинки, потом вышел обратно на дорогу, чтобы проверить, не ошибся ли он местом, хотя и без того знал, что не ошибся, что ветки, набросанные им поверх Масдая, раскиданы во все стороны и ковер бесследно пропал.
Бросив на траву мешок с котелком, ложкой, овощами и солью, которыми он по пути затарился во встречных лавках – базар так поздно уже не работал, – он устало опустился на землю и стал развязывать злосчастные сандалии, выменянные им, видно, в недобрый час. Под ремешками уже виднелись красные потертости и кровавые пузыри мозолей.
«Зато не жарко», – слабо попробовал он найти ложку меда в бочке дегтя, но подобное утешение звучало неубедительно даже для него. Или в первую очередь для него.
«Эх, ножки мои ножки, ножки-хорошки, и за что же это вас так… Ведь правду говорят – дурная голова ногам покоя не дает. Сапоги менять голова додумалась, а досталось ногам… Нет в жизни справедливости. А интересно, подорожник у них тут растет? Надо посмотреть. А потом из плаща портянки нарежу. Вот и пригодился такой тонкий – а я еще брать не хотел, а так бы тоже сперли, как и ковер… Раз сперли – значит, скорее всего, горожанин какой-нибудь. Раз ворует – значит, бедный. Был бы богатый – прислугу бы послал. Раз бедный – значит, продавать понесет. Раз продавать – значит, самому богатому, потому что таких диковин у них тут, видать, не водится. Вон эти двое, Ирак с царем, как там его… неважно… как увидели Масдая, так все изохались. А раз диковина – значит, хорошую Цену за него получить можно. Значит, богатею понесет. Ладно, ладно… А подорожника тут у них нет… Очень жалко. Придется так наматывать. А ведь ноги-то у меня не казенные. Ну, перекупщик, берегись. На натертых ногах теперь тебя еще искать сколько… И чем дольше – тем больше берегись».
Закончив переобувание, Волк потянулся не глядя за мешком с утварью и замер – пальцы его натолкнулись на гладкое холодное чешуйчатое что-то.
– Ах ты, дармоед! – с несправедливым упреком повернулся он к Меке. – Я тебе доверил, охранять оставил, а ты!.. Опять за бабочками гонялся? Стрекозел!
