Текст книги "Королеву играет свита"

Автор книги: Светлана Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Сидя в баре, Лара наблюдала, как белая красавица льнет к черному гиганту, и странная иголка все не уходила из ее сердца.

– Когда крестины у тебя с Кристиной? – подшучивал над влюбленными Рауль.

– Стань сначала президентом, как твой папаша, – в ответ смеялся Фернандо, – тогда у тебя появится шанс стать крестным отцом.

Ларе было неприятно чувствовать непробиваемое равнодушие Фернандо.

Прикусив нижнюю губу, она внезапно поклялась, что рано или поздно заставит его обратить на нее внимание. К Раулю она обращалась с подчеркнутой нежностью, но думала при этом об одном Фернандо.

Вчетвером молодые люди ездили на уикенд в Лондон, раскинувшийся в шестидесяти милях от Кембриджа. Там они посещали театры, осматривали картинные галереи и исторические места. Рука Рауля покоилась на талии Лары, ее щека доверчиво прижималась к его Плечу – они напоминали сладкую парочку, которая ничего вокруг себя не видит. Однако в уме Лара бесконечно прокручивала одну и ту же мысль: замечает ли их идиллию Фернандо, обращает ли на это внимание или ему все равно. А тому действительно было все равно – белокожая, холодная как мумия Кристина поглощала все его мысли.

А Лара и Рауль между тем все больше сближались друг с другом. Вскоре, пресытившись суетой студенческого кампуса, они решили снять квартиру в городе.

Это было дороже, чем жизнь в общежитии, зато намного комфортнее и уютней.

В первую же ночь Рауль пришел в комнату Лары, и она его не прогнала.

Она нежилась под его поцелуями и думала о том, скоро ли вновь увидит Фернандо и будет ли он по-прежнему с этой выдергой Кристиной. Может быть, их роман уже закончен, и тогда…

На летние каникулы Лара собиралась отправиться в Россию, навестить мать, но отец не смог собрать ей денег на билеты. К сожалению, высокое положение деда не влекло за собой автоматически финансовое изобилие. С иностранной валютой в стране было туго. Горсть алмазов – это куда ни шло, а вот доллары…

Пришлось все лето проторчать в Луанге, плавясь от жары. С Раулем в то время она встречалась довольно редко. Нгола – это вам не либеральная Англия, где об их отношениях знали все и одновременно никто. Здесь каждый шаг нужно было делать с оглядкой, не изменит ли он внутреннее равновесие сил в стране.

Фернандо каникулы провел в Швеции, на родине Кристины. Лара не видела его целых три месяца.

Осенью она опять вернулась в Кембридж. И опять потекли размеренные серые дни, заполненные учебой, скромными развлечениями и несбыточными надеждами. Иногда приходили письма от матери. В них мать раз за разом повторяла, твердя одну навязчивую мысль: учись, дочка, и ни за что не возвращайся сюда, в бывший Союз. Здесь – гибель, смерть, забвение…

«Я вернусь, мама, – отвечала Лара на эти заклинания. – Я стану юристом и вернусь за тобой… И мы начнем новую жизнь сначала, с белого листа».

Через год в Луанге вновь обострилась обстановка. Борьба за алмазные копи, выливавшаяся в противостояние политических группировок, вновь переросла в вооруженный мятеж. Восточные провинции страны, осиное гнездо повстанцев, вновь спешно вооружались. Ополчение потрясало автоматами и требовало похода на столицу. Предлогом было то, что правительство будто бы не выполняет договоренностей по совместному использованию алмазных месторождений и дележу доходов.

Однажды Лара пришла с занятий и увидела на столе записку, оставленную Раулем: «Меня вызвали в посольство. Вечером позвоню».

Девушка вскрыла пакет с хлопьями, налила стакан молока и уселась с ногами на диван перед телевизором. Было тревожно. Она чувствовала: что-то случилось.

Вечерние новости были кратки. Картинка показывала карту Нголы со стилизованным язычком пламени на востоке страны. Во время рассказа диктора язычок расширялся, охватывал все большие пространства, точно лесной пожар.

Диктор говорил о том, что коалиционное правительство ведет переговоры с повстанцами. Президент Касабланка принял решение лететь на восток, в логово бунтовщиков, чтобы утихомирить мятежников.

Потом картинка сменилась, последовали новости из Ближнего Востока, Китая, Индии… Лара уже хотела выключить телевизор, но не успела.

– Срочное сообщение! – объявил диктор, холеный красавец с идеально правильными чертами лица и бесстрастными пустыми глазами. – Самолет президента Нголы Хосе Элоизио де Касабланки сбит над территорией, контролируемой ОПЕН.

Правительственные войска ведут поиски рухнувшего лайнера.

Сообщение подкреплялось картинкой из архива телекомпании: охваченные пламенем останки самолета, поломанные деревья в лесу. Вооруженные до зубов чернокожие солдаты радостно таращатся в камеру.

– По всей видимости, президент Касабланка и его сопровождающие погибли…

Лара вскочила с дивана, расплескав молоко. Нужно бежать, нужно что-то делать, нужно кого-то спасать… Погиб отец Рауля. Что теперь будет? Опять война? Опять выстрелы, кровь, трупы на улицах?

Что теперь будет с ее отцом, с дедом Жонасом, что будет с ней? Сможет ли она закончить учебу? Она приложила прохладные ладони к щекам, стараясь успокоиться.

Загремели шаги в коридоре, дверь квартиры распахнулась, на пороге возник Рауль с побледневшим, точнее, посеревшим решительным лицом. Лара бросилась навстречу. Она хотела утешить его, ободрить, помочь. Но он не нуждался в утешении.

– Я приехал за вещами, – отрывисто бросил он. – Я лечу домой, в Луангу, мое присутствие сейчас нужно там. Если опять начнется война, страна вновь окажется отброшенной на десять лет назад…

Внизу, под окном, тревожно посигналила машина.

– Ты уезжаешь. – Лара печально опустила голову. Уезжал единственный близкий ей человек, он помогал ей, опекал ее, сочувствовал. И может быть, даже немного любил… – А как же я?

Рауль остановился. Взглянул на нее тревожным, обеспокоенным взглядом.

Нахмурился.

– Поедем со мной, – неожиданно предложил он. – Ты мне нужна. Ты будешь моей женой.

Это было не предложение. Это был военный приказ. Лара от неожиданности застыла, не зная, что ответить..

– Кстати, не знаю, сообщили ли тебе… Твой дед Жонас… Он тоже был в том самолете…

Лара замерла, не смея поверить в случившееся. Дед-Жонас погиб, опора ее семьи в одночасье рухнула. Что же будет теперь с отцом и с ней самой? Только высокое положение деда до сих пор позволяло им безбедно существовать. Теперь деда не стало – и прощай благополучная, обеспеченная жизнь, прощай учеба в Кембридже и надежда на будущее?

– Так ты едешь? – нетерпеливо спросил Рауль, Машина требовательно сигналила под окном.

– Еду! – твердо произнесла Лара и бросилась одеваться.

Ее судьба была решена в одну минуту.

Глава 3

– Ваше превосходительство, позвольте представить вам господина посла Республики Танзания!

Наклон головы, милая улыбка, рукопожатие – все должно соответствовать раз и навсегда заведенному церемониалу.

– Ваше превосходительство, позвольте представить вам господина посла Республики Франция.

Улыбка, поворот головы, приветливые, ничего не значащие слова французскому поеду…

Лара думает, правильно ли она сделала, что согласилась стать женой Рауля. Их брак был таким скоропалительным. Сначала для всех он остался незамеченным до того ли было стране, грозившей взорваться от политического перенапряжения! .

А потом все так завертелось! Чен-Чен и Душ Картуш встретились в Катоке и быстро утвердили закон, по которому титул президента страны после его смерти переходит к ближайшему родственнику, как в старые добрые времена, когда никакой войны не было и вожди нгольцев еще не назывались иноземным словом «президент».

Этим ближайшим родственником оказался ее муж Рауль. Также главари по-новому распределили прибыли алмазодобывающей компании «Сосьедад Минерия де Катока».

Если бы не это решение, новой войны не миновать – стране нужен был новый лидер.

Лара улыбается послам, сидя по левую руку от президента республики Рауля Касабланки, своего супруга… Наверное, она не ошиблась. Теперь уже не дед Жонас будет поддерживать семью Жасинту, теперь забота о семье ложится на хрупкие плечи Лары. Теперь маме будет куда вернуться после тюрьмы. Она приедет сюда, и здесь ее окружат почетом и уважением, которого она достойна.

Лара беседует с послом Ватикана о планах развития католических школ в стране, но мысли ее далеко. Мысли ее в Киеве. Вот удивятся бабушка и дедушка, когда узнают, кем она стала теперь! В свои двадцать с хвостиком она – первая леди небольшой африканской страны. И в то, что ей, первой леди, живется совсем несладко, все равно никто не поверит. С какой радостью она бы сейчас вернулась вместе с Раулем в старую добрую Англию, к туманам, дождю и непогоде. К Фернандо…

Вечером муж устало развязывает галстук, расстегивает тесный ворот рубашки. Он доволен. Всего за две недели, что он на высоком посту, уже много сделано: продвижение войск повстанцев остановлено, начались переговоры с главарем мятежников Чен-Ченом, идет торговля за каждый карат алмазов и доходы от камней вскоре снова начнут поступать в карман государства. Конечно, кроме той их части, что остается у компании «Сосьедад Минерия де Катока», которая ведет добычу. Жаль, что ее контролирует ОПЕН.

Рауль озабоченно хмурит лоб и произносит, разговаривая сам с собой:

– Если нам удастся поставить во главе правления компании своего человека, все изменится. Мы наведем порядок. Добыча увеличится, а доля ОПЕН и лично Чен-Чена останется прежней – по соглашению она зафиксирована в каратах, а не в процентах. Таким образом, основная прибыль поступит в государственные закрома, а не в карман проходимца, который опять накупит оружия, чтобы начать новую войну за алмазы. Но где взять такого человека? Это должен быть блестящий организатор, отличный инженер, он должен досконально знать местные условия, быть преданным и смелым…

– Фернандо! – восклицает Лара, выслушав мужа. И торопливо отводит взгляд, чтобы он не заметил влюбленный блеск ее глаз.

– Действительно, Фернандо – подходящая фигура. – Рауль задумчиво меряет шагами комнату. – Но он в Англии.

– Так отзови его! Его долг – помочь своей стране в трудную минуту.

– Он согласится, – утвердительно кивает Рауль. Лара радуется, пытаясь скрыть свои чувства. Фернандо наконец-то бросит свою шведку и вернется в Нголу!

И он будет теперь рядом с ней!

Через неделю Фернандо уже беседует за дружеским ленчем с новым главой страны и его супругой. Он смущен и немного растерян. Он не знает, как вести себя со старым другом. Когда-то они вместе подкладывали червяков девчонкам за шиворот, а теперь он волей случая вознесен на недосягаемую высоту.

– А как же Кристина? – с притворным сочувствием спрашивает Лара.

– Очень жаль, что вам пришлось расстаться, – понимающе улыбается ее муж.

– Она не выносит жару, – смущенно отводит взгляд Фернандо.

Вряд ли он сильно расстроен разлукой с любимой. В конце концов, у них было мало шансов на продолжение отношений. Брак шведки с нгольцем удивителен и для Швеции, и для Нголы и нежелателен для руководителя главной компании страны «Сосьедад Минерия де Катока».

Рауль дружески хлопает по плечу Фернандо и начинает объяснять, что происходит сейчас на рудниках и что там нужно сделать.

Лара не вслушивается в их беседу. Она неотрывно смотрит на две фигуры, медленно разгуливающие по президентскому саду. Один из них – муж, а другой…

Этот другой даже не вспомнил бы о ее существовании, если бы ему не напомнили!

– Мы ждем вас к ужину, Фернандо, – церемонно говорит Лара, протягивая руку на прощанье.

В глазах всех, в том числе и Рауля, – это знак вежливости. Но для нее самой – это еще одна возможность увидеть любимого перед разлукой…

Длинный стол, сверкающий столовым серебром, накрыт на тридцать персон.

Бесшумные официанты скользят между гостями, разнося прохладительные напитки.

Но Фернандо за столом нет – и сразу сверкающий вечер гаснет, становится тоскливо и грустно.

Вечером Лара мимоходом спрашивает мужа:

– А почему же твой друг не пришел?

– Он сейчас уже в пути в Катоку, – отвечает Рауль. – На рудниках вновь мятеж, пришлось ввести войска. Рабочие требуют повышения заработной платы, но это только предлог. Заработная плата у них и так чуть ли не самая высокая в стране. Главное – они намерены ввести на прииске собственное управление.

Сердце Лары болезненно сжимается. А вдруг мятежники поднимут руку на Фернандо? Ему одному не справиться с оголтелой толпой! Это быдло привыкло воевать, как другие люди привыкли по утрам пить кофе. Они видят смысл жизни только в войне, иной жизни они не знают и не хотят. Какая им разница, сколько людей убьют в сражении? Ведь женщины рожают каждый год! Каждый год новые тринадцатилетние мальчишки берутся за оружие и становятся воинами.

Фернандо! – с этим именем на устах она засыпает.

В приемной ее ждет секретарь, хорошенькая, в обтягивающем платье негритянка с кукольным личиком. Она еще моложе своей хозяйки и ужасно ее боится.

– В двенадцать – поездка с представителем «Фонда против войн» в больницу, в тринадцать пятнадцать – визит в детский приют. В пятнадцать тридцать – обед с главой американской благотворительной организации. В семнадцать часов выступление на конгрессе учителей национальных школ.

Отпечатанный текст вашего выступления уже готов.

– Оставьте на столе, Линда, я посмотрю… О, эта нудная текучка, от которой не спрятаться! Лара каждую секунду словно позирует для газет: в больнице пожимает руки раненых, потом слушает урок в школе, за партами – черные головки детей… Свита, охрана, пресса, работники секретариата – все они ловят каждое ее слово, как будто она изрекает нечто особенное. И это только потому, что она – первая леди страны.

Звонит Рауль:

– Дорогая, ты не забыла, вечером у нас прием? Лара вздыхает. Сначала ей нравились эти приемы, где жирные господа надутыми индюками вышагивали под руку с дамами в платьях с длинными павлиньими хвостами, а теперь она с трудом выдерживает положенное время. Старается побольше молчать, стоит рядом с мужем, улыбаясь заученной улыбкой, и думает о чем-то своем.

Вот российский посол – лысоватый толстячок, сочащийся потом. Его жена, худая как щепка, с желтым высохшим лицом, чем-то серьезно больна. Посол всегда готов отправить с диппочтой ее письма в Россию и частенько привозит ей обратные конверты со штемпелем колонии в Вышнем Волочке. Он знает историю Лары и ее матери, но никогда не обсуждает ее из высоких дипломатических соображений.

Как там мама сейчас? Сердце болезненно сжимается, тогда как губы сохраняют очертания улыбки. Когда они свидятся вновь?

Вчера она обсуждала с Раулем поездку в Россию.

– Сейчас не до этого, – хмуро ответил муж. – Кресло подо мной шатается, точно его раскачивают изо всех сил. Кроме того, официальный визит на высшем уровне обычно устраивается в течение полугода;

– А если я одна поеду? – спросила Лара.

– Ты не имеешь права, ты теперь официальное лицо. Весь мир будет судачить о причинах твоей поездки. Подумают, что я тайно хочу договориться с русскими за спиной ООН. Не забудь, что теперь ты должна обдумывать каждый свой шаг!

А потом разговор перешел на положение в северных провинциях.

– Сегодня звонил Фернандо, – сообщил Рауль. Фернандо! Сердце сладко екнуло.

– Что он сказал?

– Обстановка на «Сосьедад Минерия» осложняется с каждым днем. Фернандо приходится перемещаться в сопровождении взвода автоматчиков – ему угрожают. Он сказал, что каждый день выходит из дома без уверенности, что вечером вернется обратно. – Рауль озабоченно вздохнул. – Видно, придется мне самому туда отправиться. Пора утихомирить рабочих. Я смогу это сделать!

– Я поеду с тобой! – воскликнула Лара.

– Нет, – покачал головой муж, – это слишком опасно.

– Ты же сам говорил, мы должны всегда быть вместе!

– Только не тогда, когда это грозит твоей безопасности.

Лара задумалась. Вспомнила картинку в новостях – пылающий в джунглях самолет, самодовольные лица солдат повстанцев. Автоматы наперевес, ноги в высоких ботинках расставлены…

Постепенно тревога за мужа пересилила все остальные соображения.

– Нет, ты не должен ехать, раз это слишком опасно!

– Сегодня состоялось совещание с Душ Картушем и Чен-Ченом. Чен-Чен говорит, что его авторитет уже не действует на рабочих. Они оба считают, что мое появление может успокоить мятежников. Я должен ехать. Мир в стране опять под угрозой.

Лара тревожно сжимает руки. Перед ее глазами – рухнувший в джунглях самолет.

– Не волнуйся, – произносит муж, ласково проводя рукой по ее щеке. – Ничего не случится. Меня будут сопровождать солдаты. Ни один волос не упадет с моей головы. Клянусь!

– Все-таки я должна ехать с тобой, – мучительно, через силу улыбается Лара. – Ведь мой долг быть с тобой и в радости и в печали.

– Нет, – улыбается он. – Со мной ничего не случится. Ничего!

Ей все же удалось вырвать у мужа обещание не лететь самолетом. Ведь повстанцам в джунглях все равно, во что стрелять – в обыкновенную этажерку, везущую оборудование для рудников, или в президентский аэроплан.

Рауль пообещал отправиться со всеми предосторожностями на машине.

Все утро Лара не отходила от телефона, с тревогой ожидая звонка. "Если бы что-нибудь случилось, уже сообщили бы, – успокаивала она себя. – «Плохие новости имеют резвые ноги», – вспомнила она нгольскую поговорку.

Наконец телефон взорвался требовательной трелью.

– Со мной все в порядке, – произнес Рауль на том конце провода. – Прибыли в Катоку без происшествий. Тебе привет от Фернандо.

Привет от Фернандо… Лара поймала себя на мысли о том, что сегодня ее совсем не взволновал переданный привет. Еще два дня назад она сомлела при одном звуке имени Фернандо, а теперь лишь досадливо нахмурилась. До приветов ли теперь, когда речь идет о жизни и смерти ее мужа?

– Пожалуйста, поосторожнее, Рауль, – попросила она. – Ради меня, пожалуйста!

– Хорошо! – легкомысленно пообещал муж. – Повода для волнений нет, мы в безопасности. Здесь все тихо. Завтра возвращаемся.

Когда с ежедневной томительной суетой было покончено, Лара отпустила секретаря и прислугу, прошла в спальню.

Душная томительная ночь навалилась на город, резкие вскрики обезьян слышались в густых кронах деревьев. Дворцовые садовники каждый год отстреливали этих крикливых тварей, пробавлявшихся набегами на президентские сады. После таких вылазок обезьяны на время исчезали, но потом появлялись вновь, еще более наглые и крикливые.

Не спалось. Лара ворочалась на постели. То ей было жарко, и она включала кондиционер, то становилось слишком холодно, и приходилось укрываться покрывалом, то, устав от томительной бессонницы, она щелкала клавишей ночника и принималась за чтение.

Тревожные мысли не оставляли ни на минуту. Перед глазами мелькали полузабытые видения. Внезапно вспомнилось, как когда-то они лежали с мамой в пыли на дороге, а вокруг щелкали пули, вздымая красноватые фонтанчики пыли.

Перед глазами пронеслись трупы пленных, прислоненные к стенам домов, точно они спали сидя.

Лара гнала эти гнетущие образы, но они овладевали ею вновь и вновь, не давая погрузиться в блаженное забытье освежающего сна.

Только под утро она начала задремывать. Сознание постепенно стало путаться, ей уже снилось что-то красочное и радостное, как вдруг быстрые шаги по коридору заставили девушку испуганно приподняться на постели.

– Кто там? – выкрикнула она в полумрак, прореженный неуверенными солнечными лучами.

– Это я, Лара, – послышался знакомый голос.

На пороге спальни стоял Фернандо.

Но Боже – в каком он был виде! Костюм местами порван, рубашка заляпана чем-то багрово-красным, черные волосы стали седыми от пыли.

– Фернандо? Что с тобой? – Лара бросилась к нему. – Ты ранен? – Спросонья она плохо соображала, что происходит. – А где Рауль? Вы вместе приехали?

Фернандо как-то странно замолчал, виновато опустив голову.

Точно огромная холодная лягушка легла на сердце.

– Где Рауль, отвечай! Что с ним?

Покачнувшись на ногах, Фернандо с трудом разлепил запекшиеся темные губы:

– Была перестрелка… Он пытался уговорить рабочих. Те начали стрелять.

Я просил его надеть бронежилет, но он отказался. Сказал, что должен выйти к своему народу с открытым сердцем, чтобы все видели, что он ничего не боится…

– Где он? – прошептала Лара. – Он ранен? Пожалуйста, скажи, что он только ранен!

– Он там… в машине…

– Убит! – вскрикнула Лара, немея от внутренней раздирающей боли.

Фернандо молчал. Но его молчание было красноречивее всяких слов.

Президент Хосе Лоуренсио Рауль де Касабланка был мертв.

Нельсон не отходил от дочери ни на минуту. Он был нежен, заботлив, бессловесно нежен. Он переживал ее горе как свое собственное. Это горе было и его горем, горем гражданина страны, чей вождь был убит.

За эти три дня они сроднились больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Президенты самых крупных стран мира, в том числе и России, прислали вдове телеграммы соболезнования. —.Вот уже неделю полицейские войска проводили карательные операции на востоке страны, запихивая в тюрьмы всех, кто не успел сбежать в леса от их безжалостной длани.

* * *

К Ларе все время кто-то подходил, что-то спрашивал, требовал подписать какие-то бумаги. Она механически выполняла все, что от нее просили, но потом опять замыкалась в железных объятиях своего горя. Невозможно было свыкнуться с мыслью о том, что муж, ее милый, добрый Рауль, убит, и теперь она вдова.

Фернандо навещал ее каждый день. За последние дни он похудел, стал поджарым и жилистым, как старый опытный лев, между бровей застыла тревожная складка.

Хотя Лара ни в чем его не обвиняла, Фернандо чувствовал себя виноватым в смерти друга. Банальный бронежилет мог спасти его! Если бы он в тот день настоял на том, чтобы Рауль надел бронежилет, – все было бы по-другому. Ведь президент в полной мере не знал, насколько обострены отношения между администрацией «Сосьедад Минерия де Катока» и рабочими. Однажды вечером Лара спросила Фернандо:

– Ты… ты скоро возвращаешься на рудники?

– Пока нет, – покачал головой Фернандо. – Мне там нечего делать. Сейчас весь северо-восток охвачен войной. Мятежники протестуют против карательных операций полиции и вновь формируют повстанческие отряды. И кроме того, мне кажется, я больше нужен здесь, в Луанге. Нужен тебе.

– Я… я хочу уехать, – неожиданно произнесла Лара. —Я больше не могу здесь оставаться.

Фернандо чуть заметно изменился в лице.

– И куда ты поедешь?

– Не знаю… В Россию, к матери, или на Украину. Может быть, в Англию, доучиваться…

– Ты не можешь ухать из Нголы, – мягко произнес Фернандо.

– Почему?

– Потому что по закону в случае смерти президента страны власть переходит к его ближайшему родственнику, после чего главу государства утверждает коалиционный совет. Коалиционный совет сегодня утром вынес свое решение…

– Ну и что? – безразлично спросила Лара.

– Он утвердил тебя, – осторожно произнес Фернандо. – По истечении положенного траура должна состояться твоя инаугурация. Ты станешь президентом Нголы.

Лара ошеломленно замерла.

– Но… но я не хочу! – наконец воскликнула она. – Не хочу! Я не хочу жить в стране, где кругом насилие, где властвует смерть и люди молятся лишь одному богу – богу войны.

– Ты не можешь выбирать, – мягко возразил Фернандо. – Выбор сделан, и у тебя теперь нет собственной воли, есть только воля закона.

– Но я не хочу! – взмолилась Лара. – Я обыкновенный человек и не могу…

– Десять миллионов истерзанных войной людей ждут тебя, надеются, что ты сможешь помочь им. Подумай, десять миллионов! Неужели из-за собственного страха и трусости ты откажешь этим людям в праве на мирную жизнь?

– Но я ничего не умею! Я ничего не знаю, не понимаю в государственном управлении!

– Ты должна научиться, – настаивал Фернандо. – Это твой долг!

Лара безмолвно застыла в глубоком кресле. Даже теперь, после смерти Рауля, она не вольна в своих поступках. Она не может бежать отсюда, забыть случившееся, как кошмарный сон.

– Я любила Рауля, – с неожиданным удивлением произнесла она после долгой паузы. – Оказывается, я любила его…

– Никогда не сомневался в этом, – ответил Фернандо и осторожно осведомился:

– Так каким будет твой ответ?

– Ты же сам сказал, что у меня нет выбора, – устало произнесла Лара. – Это мой долг, я обязана его выполнить…

– Я передам, чтобы начинали подготовку к инаугурации, – кивнул Фернандо с видимым облегчением.

Он был счастлив. Стать правой рукой беспомощного и растерянного президента-женщины, то есть, фактически, главой страны, отодвинуть в тень старых дуралеев Душ Картуша и Чен-Чена – такой шанс дается человеку только раз в жизни. И он, Фернандо, ни за что не упустит этот шанс!

Он станет полновластным правителем! Лара не в счет.

Через сорок дней после смерти мужа Лара заняла высокий пост.

На ее инаугурации присутствовали послы дружественных стран, президенты соседних государств, представители всех держав мира. В основном приехавшие на празднество политики были мужчинами, и, как правило, мужчинами не слишком молодыми. Они с удивлением взирали на хрупкую девушку, которую судьба неожиданно вознесла на немыслимую высоту.

Первый официальный визит новоиспеченного президента Нголы состоялся, естественно, в Россию.

Деловой ужин был организован Администрацией Президента в ресторане «Царская охота» на Рублево-Успенском шоссе.

Русский президент был подтянут, молод, бодр. Два-три умело сказанных комплимента сразу же помогли установить непринужденные отношения между собеседниками. Интимность обстановки подчеркивало и то, что в переводчике не было нужды – гостья из далекой жаркой Африки превосходно говорила по-русски.

Когда повар внес в обеденный зал разварного осетра по-царски с соусом тартар, маслинами и зеленым лимоном, Лара, стараясь держаться естественно и с достоинством, произнесла:

– Знаете, господин президент, я не очень сильна в изысках дипломатического этикета и потому прямо спрошу вас о том, что меня интересует… Как вы оцениваете предложенную нами акцию «Алмазы – в обмен на вооружение»?

– Мне еще не приходилось встречать столь привлекательных покупательниц оружия, – галантно произнес русский президент и посерьезнел. – Не скрою, предложение очень интересное. Однако нам стало известно, что руководители мятежного ОПЕН тоже проводят аналогичную акцию, но только их партнером являются Соединенные Штаты. Нам бы не хотелось увеличивать количество оружия в столь взрывоопасном регионе, как Центральная Африка. Мы боимся, что конфликт выплеснется в соседние страны. Нголе пора отдохнуть от войны.

– Продажа Соединенными Штатами оружия повстанцам тем более оправдывает наши действия, – твердо произнесла госпожа президент.

– Возможно… Но официально Штаты ничего не продают ОПЕН, ведь, согласно недавнему постановлению ООН, такая торговля противоречит целям достижения мира в регионе. Именно ООН диктует правила игры.

– «Голубые каски» ООН сохраняют нейтралитет только по отношению к повстанцам. Они нейтральны, когда мятежники убивают женщин, детей, разоряют дома мирных жителей. Какой вообще может быть нейтралитет в центре военных действий?

За десертом разговор плавно перешел в личную плоскость.

– Я слышал, ваша программа пребывания в России включает посещение исправительных учреждений… – намекнул президент, прижимая к губам салфетку.

– Да, – ответила госпожа Касабланка и без всяких дипломатических уверток уточнила:

– Одного исправительного учреждения. Только того, в котором находится моя мать.

– Я слышал вашу историю. И очень вам сочувствую.

– Я хотела бы спросить вас, господин президент… Скажите, каковы перспективы досрочного освобождения моей матери? Она находится в заключении уже три года, и мне кажется, она и так уже понесла достаточное наказание. Есть мнение, оно высказывалось в том числе и в прессе, что ее преднамеренно спровоцировали.

– К сожалению… Точнее, к счастью, судопроизводство в России отделено от власти и совершенно самостоятельно, что, как известно, является признаком демократического государства, – туманно начал президент, пригубливая вино. – Процедура освобождения может быть запущена лишь в случае амнистии или в случае условно-досрочного освобождения, но никак не по указке сверху. Даже мое заступничество вряд ли повлияет .на администрацию колонии, где содержится ваша мать.

– Что ж… Я рада слышать, что процесс демократизации в России зашел так далеко, что даже президент отныне не может повлиять на судьбу частного человека, раздавленного судебной машиной, – иронически за-. метила гостья. – Нголе пока далеко до подобных юридических вершин. У нас у несправедливо обвиненного человека все же есть шанс выбраться на свободу хотя бы после высшего вмешательства…

Президент холодно улыбнулся и осведомился:

– Скажите, вам действительно понравилось «мясо пятнистого оленя под взваром с брусникой»? Не хотите ли попробовать «жаркое из прирученного зайца с горчичной подливой»? Оч-чень рекомендую! Знаете ли вы, что в русской кулинарии обязательно…

Лара его уже не слушала, забыв о тонкостях дипломатического этикета. В глазах ее стояли слезы.

Возвращаясь в свою резиденцию Горки-9, президент задумчиво произнес, адресуясь к помощнику:

– Если Нгола решится взять курс на сближение с США, мы потеряем удобный плацдарм в Центральной Африке, как потеряли все наши геополитические позиции за последние десять лет. Стоит ли этот факт небольшого послабления с нашей стороны? Я имею в виду ее мать…

– Наш посол в Нголе считает, что правительство, возглавляемое этой дамочкой, вряд ли долго протянет, – заметил помощник. – В стране растет недовольство госпожой Касабланкой, в ней видят руку Москвы. И вообще, в ее возрасте нужно бегать на свидания и рожать детей, а не управлять страной. Пока она здесь хлопочет об оружии, войска повстанцев окружили Луангу. Боюсь, наша гостья вскоре разделит участь своего бедного мужа…

– Жаль, – искренне огорчился президент.

– Очень жаль, – развел руками помощник.

Глава 4

Правительственный кортеж с развевающимся красно-черным флагом на капоте быстро покрыл расстояние в триста километров до Вышнего Волочка. Дорогу кортежу расчищали спецбатальоны ГАИ.

В ИТУ-28 последние три дня, сбиваясь к ног, готовились к визиту высокопоставленной гостьи – драили спальные комнаты, начищали до блеска столовую, посыпали песком дорожки во дворе, травили тараканов и крыс.

Заключенным, имевшим особенно потрепанный вид, выдали новенькие ватники и свежие белые косынки.

Особенно пугало то, что непонятно было, кто именно едет.

Прибытие машин с красными посольскими номерами произвело небольшой переполох в колонии. Часовой на вышке, забыв про все на свете, удивленно глазел на округлые контуры иномарок и чернолицего шофера за рулем. За забором заходились лаем злобные овчарки.

Гостей пригласили внутрь. Начальница колонии, четко тарабаня заученный текст, просвещала чернокожих посетителей относительно особенностей пенитенциарной системы страны. Гости слушали внимательно. Переводчик тихо бубнил за кадром.