Текст книги "Размер не главное (СИ)"
Автор книги: Светла Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– А откуда ты знал, что у меня не то, что я подумала? – голос мой звучал ворчливо, словно я предъявила претензию на миллион, хотя это было не так.
Мамонт резко прекратил свои манипуляции с тесаком, оперся руками на стол и тяжело вздохнул. Всё это в целом не предвещало весёлого объяснения. Он так постоял секунд двадцать в полном взаимном молчании, если не считать бубнящего телека, а потом начал снова что-то рубить и рассказывать.
– У меня была девушка и с ней мы идеально подходили друг другу в плане секса. Но в какой-то момент я узнал, что не один я её до таких оргазмов довожу. И, вообще, когда мы расходились, она сказала, что дело не во мне, а в ней. В том плане что её любой может довести до такого, а не только… – тут Мамонт засопел, и не стал договаривать.
– Так, а чего ей не хватало? – это единственный вопрос, который меня волновал.
Как, вообще, можно быть рядом с Мамонтом и позариться на кого-то ещё?! В голове не укладывалось до возмущения.
– Сам так и не понял, но она говорила про избыток заботы. Типа я её задушил своей заботой, а надо было просто душить, видимо, в прямом смысле. – буркнул Мамонт.
– Это она делала ремонт? – как-то само собой сложилось в голове пазлом, паучиха и душить.
– Да. – нехотя ответил Гриня, открыв духовой шкаф и чем-то засыпав тушку курицы.
До меня сразу донёсся пряный аромат, чеснок, ещё что-то непонятное, но до жути аппетитное. Слюни и урчащий желудок как побочный эффект на эту ароматическую прелесть.
– Ну и дура. – заключила я, вновь углубляясь в чтение милых сообщений, чтобы поскорей развеять неприятные чувства внутри.
От страха что паучиха могла бы быть до сих пор с Мамонтом и мне бы он не достался, сердце провалилось в желудок и противно там бухало, нагоняя ощущение тошноты.
– Так, погоди, а ты откуда знаешь? Ссылка моя на статью тебе только сейчас пришла. – хмурый Мамонт развернулся ко мне с тесаком в руке, что делало его излишне грозным хотя я считала это невозможным.
– Меня с поезда Вика встречала и двоюродная сестра Лена. Девочки и просветили, когда я им плакалась про жизнь жестянку. – ну точно поганка-мухомор.
– Девочки? – брови Мамонта приподнялись, лоб сморщился, то ли удивился, то ли подозрение выдал таким образом, по его мимике я не поняла.
– Да. А что? – уточнила на всякий случай, чтобы понимать, в какую сторону рулить разговор.
– Про расставание тоже рассказала. – не спросил, а утвердил.
– Да. А как же иначе? Нужно было с самого начала всё рассказать, чтобы ни одна важная деталь не улизнула. – сказала с чувством и выражением, и рухнула на диванную подушечку так, что волосы подпрыгнули, попав в лицо.
Глаз заслезился, хорошо, что я сегодня не накрашена, а то тушь растеклась бы по всей мордашке.
– И теперь они в курсе из-за чего мы расставались? – трагично спросил Мамонт, отвлекая меня от слезящегося глаза.
– Нет что ты! – очень честно ответила я, глядя на него, встревоженного, своими полутора глазами.
– Уверенна? – спросил, не скрывая подозрений.
– Зашибись колёсный трактор! – я села даже от избытка эмоций, и стукнула по дивану кулаками.
– Не выражайся! – возмутился Мамонт, всё стало походить на перепалку, скандал или что там в семьях бывает между супругами, хотя, мы ещё не они, но скоро будем.
– То есть ты переживаешь, – начала вкрадчиво, – Что девочки могли узнать, но при этом тебя вовсе не смущает тот факт, – медленно, – Что мои родители знают?! – тут уже перешла на возмущённый крик.
– Как родители? Я только твоему отцу сказал, чтобы у тебя проблем не было. И он меня, кстати, чисто по-мужски понял.
– Ха-ха-ха! – непроизвольно расхохоталась, вновь заваливаясь на подушку, – Понял он тебя! Он уже утром отправил меня в Давос, и мама ему в этом помогала. До сих пор не понимаю, как мы с тобой разминуться в аэропорту умудрились и не знали, что летим на одном самолёте…
– Я видел тебя, но подумал, что мне мерещится. – мило признался Мамонт, – Девочки точно не знают? – посмотрел на меня так трогательно, обнять и плакать.
– Не знают. Слушай, а давай померим? – я вскочила с дивана и подбежала к Мамонту с вопросом; – Линейка есть?
– Чего? Не стану я свой член мерить. – заявил Мамонт, взяв меня за плечи и развернув в сторону дивана.
Спасибо, что ускорения пинком не придал.
– Я хочу почитать про размеры, мне кажется, что ты делаешь из мухи слона, точнее, наоборот, из слона муху, а на самом деле всё у тебя с этим в порядке. – опыта может и нет у меня в этих писечных делах, но его видно, и даже можно рукой обхватить, а значит не всё так плохо.
Если бы прям чтобы под лупой, тогда, конечно, но у Мамонта невооружённым глазом видно.
– Ну почитай, – хрипло посмеиваясь, сказал он, – Только не вслух и мерить ничего не нужно, я и так знаю. Сто тридцать шесть миллиметров. – вздохнув, признался-таки, наверное, побоялся, что я ночью полезу мерить.
– Почему в миллиметрах? – уточнила, вбивая в поиск вопрос о размерах, на что сразу повылезали мужские причиндалы в картинках, причём самые страшные, какие только могли найти.
Словно цель у них напугать, а не возбудить. Мамонт на мой вопрос не ответил, только вздохнул громко.
– Тут пишут, что это стандарт. – озвучила я, добравшись до статьи.
– А-а-а! – взревел Мамонт, – Я же сказал не вслух. – тяжко протянул он, добавив; – На заборе тоже пишут только там дрова, а не то, что написано.
– Ну Гриня! Хватит думать о себе невесть что! Он у тебя, вообще, очень красивый. Ровненький такой и цвет приятный. – оценила, наглядевшись на жуткие картинки.
– А ты прям разбираешься? – ехидно спросил он, но главное что улыбнулся.
– Тут много в картинках. – одна реклама по увеличению члена чего стоит, кошмарный сон наяву.
– Ну-ка, дай сюда! – Мамонт подлетел ко мне и вырвал телефон со словами; – Нечего тебе на такое глядеть! Тебе хорошо, мне хорошо! Всё! Закрыли тему! – ух и злой же он был, аж вена у него на лбу вздулась, но следом он мягко добавил; – Ужин будет готов через десять минут. – прибрал мой телефончик в карман и вернулся в кухонную зону.
Глава 13
Пока Мамонт доготавливал ужин, я выпросила свой телефон и озаботилась накрытием стола. По Мамонтячьим подсказкам нашла скатерть и свечи, ориентируясь на фотографии в интернете, сообразила, как правильно расставлять посуду.
Мамонт, как и обещал, спустя десять минут уже сели за стол.
– А вино только белое? – скуксилась я, глядя, как Мамонт открывает бутылку Гевюрцтраминера.
– К курице белое вино. – заметил он, наливая вино в один из бокалов.
– Не хочу белое вино, и у меня потом голова от него болит. – омрачать такой день головной болью совершенно не хотелось.
– Красного нет. – расстроенно сообщил Мамонт, замерев с бутылкой вина в одной руке и неполным бокалом в другой.
– Ну и ладно, я водички попью. – встала из-за стола и быстро решила проблему, наполнив высокий стакан водой из фильтра.
– Мне тогда тоже воды налей, пожалуйста. – мой новоиспечённый жених солидарно отставил вино и бокалы на свободный край стола.
Когда сели ужинать, я решила произнести тост.
– За нас? – подняла стакан с водой над столом, тост так себе получился, но Мамонт с радостью чокнулся со мной.
– И за любовь. – добавил к моему вопросу, а я на радостях выпила сразу половину.
Курица таяла во рту, и рис был идеальным, рисинка к рисинке, а я так оголодала за весь день, что, не стесняясь Мамонта, оторвала от куриной тушки золотистое крылышко. Бессовестно поедала его руками, обгрызая каждую косточку, отдалённо понимая, что уже где-то это видела.
Ах да! Точно! В день нашего с Гриней знакомства, так Викуля уминала крылья. Это у нас, похоже, семейное.
– Вкусно? – с сомнением спросил Мамонт, к тому, что он за мной наблюдает, как ем, я уже привыкла.
– Отвратительно. – и потянулась за вторым крылышком, попутно набирая на вилку ароматный рассыпчатый рис.
Хорошо, что у Грини чувство юмора хорошее и он на это всё хрипло рассмеялся. Со смехом к нему пришло и расслабление, он тоже начал есть, расправляясь с курицей как я, руками.
После сытного ужина, а попросту сказать, обжорства, мы завалились с Мамонтом на диван смотреть чисто мужской сериал о крутых мужиках из полиции. Несмотря на их крутость, у них с каждой минутой проблем становилось всё больше, что под конец первой серии меня начало раздражать.
Мамонт поставил на паузу, чтобы поставить Снежке очередной укол, а я, воспользовавшись этим перерывом, высказалась.
– И кто такую ерунду придумывает? Ну не бывает такого, чтобы у каждого мента и столько проблем. Первая серия, а каждый уже огрёб бедствий, а их пятеро. Сыплются на них несчастья как из рога изобилия. Я даже передохнуть не успеваю от переживаний то за одного, то за другого. – бухтела я, как ворчливая бабуля, пока Мамонт готовился к лечению Снежки.
– Можем посмотреть что-то другое, раз тебе этот сериал не нравится. – предложил он, хрипло посмеиваясь над моим ворчанием, и натянув перчатки, направился в спальню.
– Какое другое?! Ты что! Мне теперь до ужаса интересно, как эти крутые яйца будут выруливать из всех бед! – эмоционально ответила, так что Снежка, испугавшись, драпанула из одного угла комнаты в другой.
– Что за выражения Кошка? – Мамонт посмотрел на меня с удивлением.
– Какие? Ты про яйца? Я имела в виду куриные, те, что сваренные вкрутую. – спешно объяснилась, а то если в смысле «выражаться», то звучит не очень и мне совсем несвойственно.
– А при чём тут менты? – за выяснением Мамонт не терял смысла нашего визита в спальню, ловко изловил уже прыткую Снежку и вкатил ей укол в заднюю лапу.
– Так они же крутые, как эти яйца. – изложила свою логику, почёсывая Снежку за ушком.
– А-а-а! – протянул Мамонт, когда до него дошло о чём я, и захохотал во всё горло.
Проглотила фразочку про больное, нет-нет, я не такая девчонка, чтобы сказать это вслух.
– Пошли тогда вторую серию смотреть? – предложил он, вновь заталкивая Снежке в пасть какую-то пасту.
Мы вернулись на диван, Мамонт включил вторую серию и пока шла заставка, притянул к себе, чтобы поцеловать. С нажимом, страстью, рьяно, сильно прижимая свои губы к моим губам и глубоко проникая настойчивым языком. Мы в этом поцелуе потеряли суть происходящего на экране телевизора и разъединились значительно позже, чем начался сам сериал.
– Жаль, что Снежка болеет, сейчас бы нашли занятие поинтересней, чем смотреть о крутых яйцах с кучей бедствий. – проворчал Мамонт, прижимая меня к своему боку, глядя на меня с плещущимся возбуждением в янтарных глазах.
– А кто тебе сказал, что мы должны ждать пока Снежка поправится? – спросила я, взглянув с хитринкой на Мамонта.
– Не должны? – он переспросил меня, явно не веря в то, что слышит.
Я не ответила. Просто сама повыше подтянулась и поцеловала его с той же страстью. Так же нагло, собственническим поцелуем. Было безумно приятно осознать, что он готов ждать Снежкиного выздоровления, невзирая на своё сильное желание. Только я в этом не видела никакого смысла. Снежка поправляется и её наше воздержание, вообще, не волнует, как и его отсутствие.
– Кошка-а-а… – протяжно выдохнул Гриня, зажав моё лицо ладонями, лбом уткнулся в лоб, – Ты, как себя чувствуешь, кстати? После первого раза? – он отстранился и посмотрел мне в глаза, отчего я сто процентов покраснела.
Ох уж эти все разговоры! Если откровенные мысли порой вгоняют мою кожу в состояние «помидора», то такие вопросы, ещё и от самого Мамонта подавно.
– У меня всё хорошо! – выпалила я, стараясь увести взгляд в сторону от пытливого янтаря.
– Точно? – с неким недоверием уточнил Мамонт, на этот раз он коснулся пальцами подбородка, не дав отвернуться, заглядывая серьёзно в глаза.
– Блин! Я не могу об этом говорить! – отползла от Мамонта подальше. – Не переживай, всё хорошо, а если что-то будет не так, я посоветуюсь с девочками. Сёстры просветят. – успокоила его, но не себя.
От нервов руки сами собой вцепились в шнур спортивного трико и стали её нещадно теребить.
– Угу. Я даже не сомневаюсь. – обиженно буркнул Мамонт, теперь мне его не переубедить будет в том, что девочки знают о его маленьком секрете.
– Пойдём в ванную? – Гриня провёл подушечками пальцев по щеке, ведя руку к шее.
Большим пальцем как раз прижал пульсирующую вену, остальные пальцы ушли в волосы. Рука большая, горячая, и взгляд Мамонта жаркий, отчего я по-настоящему плавилась словно свеча у открытого огня, а все тревоги и переживания улетучились как дым от него.
– Пойдём. – согласилась, совершенно не смысля, что мы там можем делать ещё кроме как помыться.
Но даже совместное принятие душа казалось мне довольно интимным моментом и волнующим, но это же Мамонт. Не могу ему отказать.
– Ты иди, я за свежими полотенцами схожу. – сказав это, его рука скользнула с шеи по спине и замерла на пояснице.
Гриня мягко держал, без нажима и сам придвинулся вплотную, поцеловал в плечо, и ещё поцелуй выше. Туда, где только что прижимал пальцем вену на шее, а после жарко шепнул на ухо;
– Разденься и вставай под душ. – лаская взглядом, посмотрел на меня.
От того, как это прозвучало, сердце, взбесившись, запуталось в частых ударах, лицо запылало от возбуждающего жара.
Я стеснялась! До ужаса и до щёк, пылающих красным цветом, но хотела этого. Очень хотела оказаться с Мамонтом в тесной для нас двоих душевой кабине, и даже чтобы он намылил меня мочалкой.
Мы разошлись в разные стороны квартиры. Я в ванную комнату, Мамонт ушёл за полотенцами. Пока его не было я легко и быстро избавилась от одежды, при нём это было бы сделать гораздо сложней из-за стеснения. Там в гостинице всё случилось спонтанно и я, собственно, была практически голой, стянутые Мамонтом трусы не в счёт. Постояла ещё просто обнажённой перед зеркальной дверью, не зная, куда деть руки, пока не вспомнила, что должна встать под душ. Моя нерасторопность не помешала выполнить просьбу Грини, в одиночестве я успела ещё настроить воду. Но стоило мне забраться в душевую кабину, как он зашёл в ванную комнату.
Я так и осталась стоять к нему спиной покрываясь мурашками под горячими струями воды. Через мгновение я почувствовала, как его огромные руки скользят по влажной коже живота. Он голый весь прижался ко мне, вызывая по телу очередную волну жаркого трепета. Чувства захлестнули так, что сначала я забыла как дышать стоя под быстрым потоком воды, а потом, жадно хапнув глоток воздуха, подавилась горячей водой.
Откашлялась спешно.
– Ты замёрзла? – хрипло поинтересовался Мамонт, скользя губами шее, оставляя на коже ощущение тёплого дыхания.
Этот воздух ласкал так же, как голос и прикосновения, до дрожи в ногах и руках.
– Нет. – я подумала, что он недоволен температурой воды, больно горячая вышла, уже хотела потянуться рукой к вентилю с холодной водой, но замерла.
– У тебя мурашки… – прозвучало особенно хрипло и протяжно, прямо возле уха, отчего мурашки стали крупней и проходить не планировали.
– Мурашки… – Гриня, сбил мой ответ своей наглой рукой, что скользнула между ног, опаляя жаром всё нутро этим откровенным прикосновением.
Лишь сделав несколько рваных вдохов, смогла вспомнить, что хотела сказать и договорить это.
– …естественная реакция моего тела…на твоё присутствие. – озвучила, наконец, под поцелуи Мамонта на шее, плечах, потом он резко развернул лицом к себе и впился в губы.
Снова жадно и страстно, отчего в голове возник вопрос. Кто кого хочет сожрать больше? А потом твёрдость Мамонтячьих намерений выбила из головы все вопросы, в ней осталось лишь убеждение, что мы сюда не помыться зашли.
Сопротивление было абсолютно бесполезным, Гриня с лёгкостью подхватил на руки, заставив обхватить его ногами и руками. Так, я уже висела на нём, когда получила предложение, только сейчас разница в том, что мы голые и возбуждённые. Вспомнив момент, взгляд непроизвольно мазнул по кольцу. От капель воды оно было ещё прекрасней, переливалось синим цветом отражая кафель.
Мамонт, целуя шею, ключицы, прижал меня спиной к толстому стеклу и коснулся губами груди. Кусая возбуждённый сосок, втягивая его в горячий рот, лаская и дразня языком, заставил меня стонать от удовольствия, глотая горячие струи воды. Всё тело было сжато его крепкими ручищами, губами я касалась его твёрдого плеча, а внизу всё горело от желания. Снова было влажно, и падающая на нас вода тут была ни при чём. Я была как не в себе, парила словно рядом, наблюдая со стороны, и к сознанию вернул хриплый голос.
– Кошка-а-а. – позвал настойчиво, – Посмотри на меня.
Мне было сложно это сделать, так как я уже знала, что не смогу отвести взгляд позже даже несмотря на стеснение. Но отказать Мамонту никак не могла и медленно скользя губами от плеча к шее, подняла голову и посмотрела. Как только наши взгляды встретились в одной точке, он чуть ниже спустил меня насаживая на себя. Стон утонул в поцелуе, а от всплеска адреналина голова стала тяжёлой, шум в ушах, но я смотрела в янтарные глаза сквозь дрожащие ресницы. Срываясь в отвязный поцелуй, кусая желанные губы, не обращая внимания на колкость бороды.
От каждого толчка хотелось полностью раствориться в этом янтаре, подчиниться, вывернуться наизнанку и стать настолько близкой, насколько это даже невозможно. Чувства росли внутри со страшной, пугающей скоростью, разорвав в итоге на молекулы моё тело вместе с душой.
Всё теперь случилось с первого раза, и я это почувствовала даже несмотря на то, что мы в душе и всюду вода. Оргазм накрыл мощно, заставив всё тело биться в непроизвольных движениях, скатывая его с напряжения в беспомощную слабость.
Мамонт удержал и долго не хотел отпускать, упираясь лбом в мой лоб. Только когда я пришла в себя, он позволил коснуться ногами пола, мягко опустив. По ноге сразу потекло что-то горячее, и я совершенно не соображала, что это. Только радовалась струям воды. Они все безобразия моего чудного организма скроют.
Гриня же спустил на пол, но не отпустил. Руки теперь с бедер переместились одна на талию, другую он утопил в моих волосах.
– Ох, доиграемся. – лукаво произнёс, тут же захватывая нижнюю губу зубами и оттягивая её, нежно скользя по коже.
От этого действия моё тело ещё раз дрогнуло в призрачной истоме.
– До чего доиграемся? – спросила, у хитрющего сейчас Мамонта.
Он хрипло засмеялся, радуясь чему-то непонятному мне.
– Я балдею с тебя Кошка, ты чудо моё! – он, не ответив сразу, потянулся за флаконом и выдавив на ладонь приличное количество ментолового геля для душа, стал намыливать меня без всякой мочалки. – До сына или дочки. – ответил, когда мыльная ладонь легла на мой живот.
Глаза у Мамонта в этот момент были такие счастливые, а я, немного опешив, и потупив, ответила не сразу, но ответила.
– Папа меня убьёт… – шепнула самую глупую глупость какую могла, поняв, что мы не предохранялись.
Такая важная деталь, рядом с Мамонтом вылетала из головы и до, и после, да и он сам об этом не думал.
– Вику же не убил, – резонно заметил Гриня, – А мы успеем пожениться. Летом. На первое июня, день защиты детей. Отличная дата. – рассуждал он, тщательно намыливая гелем каждый сантиметр моей тушки.
– Да…хорошая… – от волнения за возможность доиграться, я потеряла возможность нормально говорить.
Остался только шёпот, зато малейшее стеснение, как ветром сдуло.
После душа Гриня замотал меня в огромную простынь и унёс на плече в гостиную-кухню. Пока мы водными процедурами занимались и не только, пошла уже четвёртая серия сериала о крутых яйцах. На экране снова кого-то лупили, угрожая убийством.
– Смотрим заново? Или что-то другое поискать? – спросил Мамонт, беря с деревянного подлокотника пульт.
– Перемотай на вторую, интересно же. – я, в простыне была, как гусеница в коконе и смогла пошевелить только ступнями и то, пока Мамонт не заметил моей диверсии.
Лишил и этой возможности, завернув край простыни таким образом, что теперь на свободе была только голова.
– Ты тренируешься на мне, как детей пеленать, что ли? – поинтересовалась смеясь.
– Так я чтоб ты не замёрзла. Сейчас ещё плед принесу и чай налью. – Мамонт переключил на вторую серию, и включив чайник, вышел на минутку.
Вернулся, как и обещал с пледом. Одним движением руки разложил диван, дёрнув его на себя за ручку внизу, и я, охнув от неожиданности, завалилась на спину.
– Мне так неудобно. – запротестовала, – И руки затекли. – нет, точно Мамонту детей не доверю, так спеленает, что хана детишкам.
– Так вот, ныряй под плед. – Мамонт ослабил натяжение простыни, выдернув кончик.
Я освободила руки и сладко потянулась. Свобода!
Потом мы смотрели сериал, пили чай с мятными пряниками, бессовестно посыпая разложенный диван крошками. После чаепития развалились на диване. Мамонт прижимал меня спиной к своей груди и было так уютно, что происходящее на экране медленно, но верно начало терять всякое значение для меня. Глаза сами собой закрывались, и я, в конце концов, уснула, повернувшись к Мамонту лицом, прижавшись к его горячей груди.
