Текст книги "Размер не главное (СИ)"
Автор книги: Светла Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 18
Месяц спустя
Моя беременность меня радовала всякими бзиками, а уж Гриня то, как был рад. Ещё бы! Когда ему бы пришлось ехать в круглосуточный гипермаркет в три часа ночи и искать там резиновые сапоги, потому что я не могу уснуть, не понюхав резину? Без меня точно не пришлось бы.
Мне постоянно чего-то хотелось странного. Огурцы и сырые яйца вначале были милыми цветочками. Ягодки настигли меня недели через две, когда начался токсикоз. Я не могла ничего съесть без сырого репчатого лука. Даже шоколадка шла вприкуску с этим овощем, а Мамонт лишь умилялся, сменив мне прозвище. Стала я не Кошкой, а Луковкой.
И вот сейчас, час ночи, надо спать, а я смотрю с мужем второй сезон про крутые яйца, уминаю мармелад, закусывая луком, и запиваю это всё безобразие квасом.
– Какой-то богатырь растёт. – сказал Мамонт, нежно погладив мой незаметный ещё живот.
– Почему богатырь? – удивилась я.
– Лук и квас, ещё репы не хватает. Чисто русская пища богатырей. – привёл доводы, хрипло смеясь.
– Ну это то понятно. А почему богатырь? Может быть русская красавица. Или они квас с луком нет, наверное? – представила, как от меня вечно разит, но ничего не могла с собой поделать, зато поняла сестру, испытывая эффект беременного хочу, на собственной шкуре.
– Родим мальчика, назовём его Савелием. Градов Савелий Григорьевич. Звучит? – с гордостью спросил.
– Звучит, а если девочку родим?
– А если девочку… – Мамонт тут задумался, имя для девочки не придумал, – Ну девочку Светой назовём, в мамину честь. Градова Светлана Григорьевна, тоже хорошо. – улыбнулся довольно, как кот сметанный.
– Мне нравится. Савелий и Светлана… – замечталась, как оба варианта носятся по гостиной, – Красивые имена.
– Ты доела? Давай спать, а то завтра рано вставать. В семь утра. – напомнив, о визите к врачу Мамонт расстроил.
– Кровь брать будут. Теперь точно не усну. – буркнула я, потому что я трусиха и до холодящего душу ужаса боюсь врачей.
– Ты же уже сдавала и ничего же страшного. – посмеиваясь, вспоминал Мамонт тот жуткий день, когда я впервые пошла с ним сдавать кровь, чтобы убедиться в правдивости теста.
Сдавали вместе. Мамонт сидел на стуле у стола для забора крови, а я сидела на нём. Отвернувшись, прятала лицо уткнувшись ему в шею, пока из меня выкачивали кровушку.
– Я уже забыла, что не страшно. Страшно. Халаты эти белые. Брр. Надо запретить белые халаты, почему бы не носить как у тебя? С косточками там всякими, мышками.
– Ага, с человечьими черепушками и лабораторными крысами. – проворчал Мамонт, нагло демонтируя меня с дивана.
– Я чаю хочу. Сладкого. И огурчики с солью, и лука ещё подрежь, этот несвежий уже. – протянула Мамонту пустую тарелку, невинно глядя в глаза.
– Ох! Луковка! Завтра, точней уже сегодня, не встанешь ведь. – мягко возмущался, но пошёл в зону кухни, выполнять мой заказик.
– Ещё одну серию посмотрим и точно лягу спать. – пообещала я, надеясь, что спать захочется, через эти несчастные сорок минут.
Кажется, в сон я провалилась чуть раньше, так как совершенно не помнила, каким образом очутилась в спальне.
– Луковка. – позвал меня Мамонт, и погладив по животику, окончательно разбудил. – Собираемся, ты помнишь? Мы едем в больницу. – нежно так говорил, а от этого ещё сильней хотелось спать.
Я посмотрела на часы в надежде, что ещё не семь утра, но нет. Есть. Даже уже семь ноль пять.
– За что?! За что эти Эскулапы над нами издеваются?! – взывала я, откидывая одеяло, а заодно и просыпаясь от своей экспрессии, – Почему в такую рань-то?! – встать было очень тяжело, в последние недели я спала из-за беременности с утра до полудня, и сейчас была совершенно не в силах оторвать голову от подушки.
– УЗИ, конечно, можно и вечером сделать, но нужно сдать анализы, а их принимают только с утра. Собирайся, а то оголодаешь скоро. Чем быстрей сдадим анализы, тем быстрей ты сможешь покушать. – голос его стал ещё мягче и взгляд ещё добрей и мягче.
– Встаю. – куксясь, встала с кровати и пошла в ванную комнату.
– Воду тоже не пей. – крикнул Мамонт вслед.
Быстро собравшись, мы спустились к стоянке. В машине Мамонт отпустил мне сидение, чтобы я могла поспать в дороге, и бережно накрыл ноги пледом.
– Сапог надо? – поинтересовался, уже выезжая на проезжую часть.
Те резиновые сапоги что Мамонт искал в ночи по гипермаркету сразу разделили на всякий случай. Левый сапог катался теперь в гормональной Тундре, правый спокойно полёживал дома на спинке дивана.
– Давай. – на самом деле не очень-то и хотелось его нюхать, но всё равно взяла, чтобы Мамонта не расстраивать.
Пусть не думает, что зря старался.
По дороге в центр я так и не смогла уснуть, лежала в обнимку с резиновым сапогом, а перед глазами иголки-иголки-иголки и белые халаты. Нехотя выбралась из машины и меня сразу начало морозить, так с пледом и пошла как чучундра.
– А вот и наша девочка маленькая пришла с охраной. – встретила радостно медсестра, бравшая у меня кровь в прошлый раз, и забрала у Мамонта направления.
– Доброе утро. – от такой милой встречи, я, конечно, бояться меньше не стала, но на душе стало радостней, а от этого и доверия побольше.
– Что по той же схеме? – поинтересовалась с радушной улыбкой.
– Да. – ответил Мамонт, словно боялся сам, что я откажусь от его помощи, а этого он не хотел.
Ведь ему важно было всё держать под контролем и ему моя боязнь врачей была на руку, и на все приёмы и процедуры я ходила строго в его сопровождении.
– Тогда присаживаемся. – пригласила нас на стул. – Сегодня побольше кровушки возьмём, анализа четыре. – предупредила женщина.
– Ничего, я потерплю. – выдохнула с чувством тошноты и сев к мужу на руки уткнулась лбом в его плечо.
После того как сдали все анализы и побывали у врача, который ещё раз подтвердил беременность и дал рекомендации по питанию с витаминами, мы отправились в кабинет УЗИ.
Как заворожённые смотрели с Гриней в монитор, пытаясь высмотреть в изображении человечка. Уже можно было различить, где голова, а где будут ручки и ножки, но главное – это сердечко.
– Всё хорошо. Смотрите, какое хорошее плодное яйцо, – по монитору стрелочка сделала круг, – Вот тут у нас желточный мешочек, а вот и главный герой нашего весёлого мероприятия. – Вероника Сергеевна чуть надавила ультразвуком на мой живот и малыша стало лучше видно.
– Вот он наш товарищ. Посмотрите какой же хороший у нас товарищ. Вот тут одна ручка наметилась, вот тут вторая, тут у нас тельце. И сердечко, вот сюда смотрите, видим как бьётся?
– Да. – ответили с мужем хором.
– Примерно семь – восемь эмбриональных недель. Всё, как и должно быть, невероятно прекрасный пупсик. Сердечко сейчас послушаем, вот оно у нас какое красивое, – Вероника Сергеевна снова указала куда смотреть, и включила динамики, так мы и услышали сердечко нашего прекрасного товарища.
Я хоть и пялилась на монитор, но боковым зрением видела, как Мамонт смахивал слезу. Количество сентиментальности в нём соответствует его габаритам.
Глава 19
Сентябрь
Викуля родила моего племянника первого сентября, а уже пятого мы всей семейкой притащились к ним домой на смотрины. И сейчас, пока все отмечали в гостиной радостное событие, мы с Мамонтом стояли возле детской кроватки любуясь на Димочку.
– Какой он смешной. – шепнула, прижимая Мамонтячью ладонь к животу, в котором тоже поселился такой вот товарищ мужицкого пола, как говорила Вероника Сергеевна.
– Скорей бы наш родился, я тоже такого хочу. – хоть он и шептал, но получилось слышно, малыш недовольно завозился, а мы замерли как два преступника.
Посигналила Мамонту рукой, когда угроза звонкого пробуждения миновала, и мы на цыпочках тихонько удалились из спальни, вернулись к столу.
– Григорий, ваш салат просто пальчики оближешь. – похвалила Викина Свекровь мимозу, что мы привезли с собой.
– Это не мой салат, это жена готовила. – новая Мамантячья фишка, называть меня при всех женой.
Кошка, Луковка и Хитрованка были теперь лишь для личного использования, когда мы оставались наедине без свидетелей.
– Чёрт! Почему мне её нельзя?! Я должна это попробовать. – расстроилась Викуленька, офигевшая от моих кулинарных подвигов.
– Я потом тебе лично приготовлю. – пообещала сестрёнке, а Мамонт в этот момент подсунул мне телефон.
– Инга замуж вышла за Берне. – пояснил мне фотографию разнооттеночных рыжих.
– Обалдеть! – в принципе я так и думала, когда Мамонт спустя две недели после нашего возвращения из Давоса сообщил, что Инга в Россию не вернулась.
– Что там? – полюбопытствовал пьяненький папа, заглядывая в Мамонтячий телефон.
Рождение долгожданного мальчишки он отмечал с первого сентября и по сей день.
– Подруга моя замуж вышла. – показали папе фото, и он ужаснулся.
– Что у него за мочалка на голове? – возмутился уже, озвучивая мои же мысли о шевелюре этого немца.
– Да какая разница, что у него на голове? Главное, мужик он хороший. – как-то и тост сразу созрел у меня с такой речи, – За мужиков! – подняла стакан с соком, и все поддержали кто с чем.
– За настоящих! А не за писюноносцев! – уточнил Викин свёкор и все чокнулись стаканами, рюмками и бокалами.
День родов
– Ёлку не убирай! – требовала я, лёжа в палате на нервном ожидании врача с заветной фразой «будем рожать».
– Уже февраль скоро. – хмурясь, пробасил Мамонт.
Начало родов на него действовало ещё хлеще, чем на меня. Он был белый как потолок и нервный как неврастеник. Разговорами про ёлку я решила его отвлечь, так-то мне эта зелёная уже была неинтересна. Беременность моя вот-вот закончится рождением хорошенького товарища, а вместе с этим и все мои беременные хочу.
– Ну и что. Вот Савелия родим, я выпишусь и будет у нас фотография под ёлочкой. М-м-м.
Снова скрутило схваткой. Ощущения не из приятных, но я держалась молодцом, из-за желания взять скорей на руки Градова младшего.
– Что? Врача? – Мамонт присел перед кроватью на корточки, став ещё белей, чем был, мне показалось даже что у него борода посветлела.
– Только если тебе. – смеясь, предложила, а смех, кстати, отличное обезболивающее.
– Вот улыбайся, меня твоя улыбка успокаивает. – придвинувшись, Мамонт взял меня за руку и сам улыбнулся, – Я так люблю твою улыбку. Она такая искренняя, а иногда хитрая. Я так люблю, когда ты улыбаешься и глаза у тебя тоже улыбаются. Это так мило и в твоих глазах есть чёртики-хулиганы их видно, когда ты хочешь нашкодить как Снежка. Ещё я люблю твои пальцы. Так приятно, когда ты ими копаешься в моих волосах или спину мне чешешь. И животик люблю, жаль с ним расставаться. – с грустью во взгляде погладил мой беременный животище, – Он такой милый и аппетитный, что иногда хочется его зацеловать, а бывает такое что хочу даже съесть, вот как сильно я тебя люблю моя луковая Кошка. – к концу этого Мамонтячьего признания ревели оба.
– Ну чё ты… До слёз довёл блин! – буркнула я, не хотела ведь плакать в этот счастливый день.
От моего возмущения муж захохотал во всё горло.
– За это тоже люблю. Вредная. – щёлкнул по носу.
– Я тебя тоже люблю, всего и сразу, а про сожрать я тебе давно уже говорила, повторяться не буду. – ворчала я, пока Мамонт утирал с моих щёк слёзы.
Ещё три часа мы вот так сходили с ума, пока не настал самый-самый кульминационный момент.
– Мы вас посадим в кресло. – заявил врач Мамонту, – А то вы, если в обморок упадёте, всю родовую нам разнесёте, да и с вашей высоты удар головой о кафельный пол может стать фатальным.
– Я согласен. – как солдат отчеканил супруг, лишь бы его пустили со мной на роды.
– Тогда начнём, пожалуй.
Все Ленкины возгласы на свадьбе при виде Мамонтячьей родни про то, что меня порвёт, как грелку Тузик, не оправдались. Товарищ у нас оказался скромный и даже кесарево не понадобилось. Каких-то пять минут и на меня выложили маленького Мамонтёнка весом чуть больше трёх киллограмм. Большой Мамонт в этот момент, похоже, ничего не видел, между шапочкой и маской торчали янтарные глаза полные слёз. Бесценный момент нашей семейной жизни, и страшно подумать, мог бы вообще не состояться, если бы ни папина настойчивость.
Две недели спустя
– А чего это ты удумал? – поинтересовалась у мужа, который явно готовил Савелия к водным процедурам, – Ты его вчера купал, сегодня моя очередь, вообще-то. – возмутилась я, этим форменным безобразием.
– Нет-нет, купать его буду я, ты и так с ним целыми днями возишься, ты его кормишь по десять раз на дню. Ты с ним больше меня времени проводишь, что в целом несправедливо. Купание по очереди отменяется. Купать сына буду только я! – заявил Мамонтище и понёс голопузого сынулю в ванную комнату.
– Ну хорошо. – согласилась, приняв доводы мужа вполне логичными, балдея от его забавной делёжки обязанностей.
– Можешь поприсутствовать. – разрешил мне с барского плеча.
– У меня ужин. – разошлась со своими мужиками, они в ванную комнату купаться, я к плите.
За время беременности часто нечем было заняться, а кушать очень хотелось, как и порадовать Мамонта вкусностями из-под собственной руки. Постижение кулинарного мастерства через интернет давалось мне тяжко, а вот с Мамонтом было легко. Он всё так просто объяснял и наглядно показывал, что теперь я вполне сама могла приготовить завтрак, обед и даже ужин.
Глава 20
Шесть лет спустя
Утром, быстро отвезла сыновей в детский сад, благо разница у них одиннадцать месяцев и Кирилла удалось пристроить в одну группу с Савелием. Иначе пришлось бы скакать по разным раздевалкам и группам. После детского садика мой путь лежал в аптеку. Задержка в четыре дня не давала покоя, и я хотела либо подтвердить свои догадки, либо опровергнуть.
Супруг был у себя на работе и недолго думая, я поехала прямо в ветеринарную клинику. Какая разница, где тест делать? Правильно, никакой, а зная себя, я бы не вытерпела до вечера при положительном результате.
– Добрый день, Светлана Кирилловна. А Григорий Анатольевич на операции, грыжу удаляют. – пролепетала Алёна, администратор ветеринарной клиники «Друг».
– Не день, а утро. – поправила с улыбкой, – Я подожду. – и направилась прямиком в уборную.
Тест оказался каким-то супермодным, с мальчишками были попроще, а с этим я минут десять только разбиралась, что и куда. И разобравшись, почти сразу секунды через две получила результат три с плюсом.
Первая мысль у меня была, что мы снова из отпуска приехали с сувенирчиком. Савелий из Давоса, Кирилл был привезён из двухнедельного отдыха по Санкт-Петербургу после нашего венчания в церкви, а этот товарищ явно из летнего тура по США.
– А Григорий Анатольевич уже освободился. Он у себя в кабинете. – объявила Алёна, когда я вышла из туалета довольная как слон.
Представляю, что подумала администратор.
– Спасибо. – развернулась в сторону мужниного кабинета, и посеменила туда.
Мамонт стоял у окошка в смешном костюме в виде сыра с дырами, из которого торчали мышки и пил кофе. Я тихо зашла, и меня он не заметил, пристроилась к мужу с тестиком в руке, и прижавшись ещё незаметным животиком к его сексуальной попке, показала плюсик, жмурясь от счастья. Он сначала вздрогнул от неожиданности, но тут же накрыл мою руку своей, поняв что это я.
– Плодовитенькая моя. – радостно протянул Мамонт, и я знала, что он сейчас улыбается.
– Ну без тебя плодовитого тоже не обошлось. – развернула его к себе, довольный!
Мне, вообще, до сих пор, кажется, что для него наши дети гарант моей верности. Он, ещё узнав про Савелия, перестал следить за каждым моим шагом и ревновать ко всему, что движется. Отелло отпустило, а после рождения Кирилла мне даже машину разрешил. А то, как я с двумя мужиками и без машины? Никак нельзя. Садики, развивающие занятия, секции, бассейны – это всё я.
– Может на этот раз дочка будет. – замурлыкал супруг, как охрипший кот.
– Знаешь, я тут подумала, не знаю я, что с девочкой делать. – сразу себя настроила на третьего сыночка, чтобы если девочка, то сюрприз так сюрприз!
– Кошка. Я с тебя балдею. А ты сама кто? – смеясь, поинтересовался муж, отставив кружку на подоконник, чтобы обнять меня крепко.
– Я девочка. Но ты не сравнивай. Я большая, а тут кроха. Я не знаю, что с такими девочками делать. – честно призналась.
– Ну да. Согласен. Когда детям скажем? – судя по рвению Мамонта он бы всем сообщил.
– Не знаю. Твои дети, ты и говори. – пожала плечами, изображая равнодушие.
– Почему как трудности так ты говоришь, что дети мои, а как всё прекрасно так дети сразу наши? – со смехом спросил Мамонт.
Этот вопрос он задавал уже тысячу раз, и я ему всегда отвечала одно и то же
– Потому что рожать детей больно. Я свою порцию трудностей получила с процентами. Мамку надо радовать.
Конечно, это всё наши шуточки семейные. Всё честно делим пополам, и радости, и горести.
– Ладно. Когда спросят, почему у тебя такой живот большой, скажу им, что ты арбуз проглотила.
– Косточку. – однозначно ответила, прижимаясь к своему сырному Мамонту.
– Что косточку? – не понял он.
– Надо говорить, что косточку арбузную проглотила. В арбуз не поверят, умные же. – резонно заметила я.
– Спасибо за подсказку. Может быть позавтракаем ещё раз? У меня как раз окно сейчас. – Мамонт предложил, а я сразу поняла, что хочу есть.
– Конечно! Стоишь тут такой аппетитный! Жёлтенький. Сразу сырную тарелку захотелось. Как тебя твои пациенты мохнатые не сожрали в такой одёжке?
– Иногда пытаются. Я отбиваюсь, а то тебе не останется. – смеясь, признался Мамонт.
Восемь месяцев спустя
Возле нашей с мужем кровати был самый настоящий ажиотаж. Потому как в центре лежал пятидневный Градов Тимофей Григорьевич.
– Что-то он страшненький какой-то. – это Савелий, после длительного молчания высказал своё мнение по поводу новенького братика.
– Ага! На старичка похож сморщенного. – поддержал Кирилл, что было ожидаемо, куда Сава туда и он.
– Много вы в красоте понимаете. – шепнула я, приглядевшись к Тимке, – Нормальный он. – заключила в итоге. – Вы оба, такие же были, между прочим. – на моё уточнение Мамонт затрясся в смехе.
– Как-то ты неуверенно это сказала, мама. Словно сомневаешься, что он нормальный. – изрёк Савелий и тяжко вздохнул.
– Тебя за время моего отсутствия что тётя Лена покусала? – шуточки так и лезут со всех щелей.
– Да нет же, ну ты сама приглядись, что это за лоб короткий, нос как пуговица, а руки? Что у него на пальцах? – не унимался Сава, ему новенький товарищ явно по вкусу не пришёлся.
– Сынок, сходи к себе, там на третьей полке альбом лежит. Синий такой. Неси его. – попросил Мамонт.
– Хорошо! – все просьбы папы сыновья исполняли беспрекословно и это, если учесть, что он их жутко баловал, поощряя мелкие хулиганства.
– Тебе он тоже не нравится? – с тоской спросила у Кирилла, пока на него не распространялась влияние старшего брата.
– Ну, – замялся Кирилл, – Пока непонятно. Надо подождать. Пусть он себя проявит, а то спит и спит. Можно его хоть на руки взять? – поинтересовался уже теперь средний сынок, забираясь на кровать.
– Подержи. – аккуратно переложила в руки Кирилла его братика.
Янтарные детские глаза блеснули от восторга. Конечно, пока рано ждать от братьев чего-то большего, чем здоровый интерес к малышу, но сыновья у нас с Мамонтом хорошие, ласковые и добрые я и не сомневалась, что они его скоро полюбят так же, как любят друг друга.
– Ну как? – спросил Гриня.
– Смешной. – заулыбался Кирилл.
– Эй! Ты чего? – возмутился, вбежавший в спальню Савелий, – Он, надувшись, швырнул альбом на кровать, и сложив руки на груди, чуть ли не заревел, – Я как старший! Должен был первый его держать! – голосил на всю комнату так, что даже Снежка дала дёру, а Тимофей лишь причмокнул губками.
Славный малый, хоть пылесось при нём или миксер включай, спит.
– Ты же только что говорил, что он страшный. – напомнила Саве, чтоб особенно не дулся.
– Ну ладно вам! Брата ещё бы не делили. – вмешался Мамонт, – Он общий, на всех хватит и все успеют подержать. И вот, это ты. – супруг открыл альбом на первой страничке с больши́м портретом однодневного Савелия.
– Какой страшненький. – протянула я, едва сдерживая улыбку и смех.
– Ну мама! – возмутился Савелий в мой адрес и тут же переключился на отца, – А Кирилл где? – с детским любопытством, забыв в момент про обиду.
– Ну вы тут фоточки смотрите, нянькайтесь со своим ребёнком, а мамка мыться пошла.
– Мама! Положи его! – взмолился Кирилл, не понимая, как это сделать.
– Папу попроси, у мамы перерыв. – юркнула за дверь и не торопилась уходить, наблюдая в небольшую щель за своими мужиками.
Мамонт забрал Тимофея у Кирилла и ловко держа одной рукой, другой листал альбом с детскими фотографиями. А я лишь в очередной раз убедилась, что размер совершенно неглавное.
О мужчинах судят не по чину,
Не по деньгам, что приносят в дом.
Не по росту судят о мужчине,
Судят не по возрасту о нем.
Судят не по ловкости и силе,
Не по славе, что порой пуста.
И не по тому, что он красивый, —
Внешняя увянет красота.
Судят вовсе не по той причине,
Что кругом пример с него берут.
А по отношению мужчины
К женщине. И это главный суд!
Конец
