Текст книги "Размер не главное (СИ)"
Автор книги: Светла Литвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Засыпала я, прижатая спиной к груди Мамонта, а проснулась, бессовестно лёжа на нём. Нагло закинув ногу, обхватив его живот рукой и чувствуя, как размеренно стучит его наверняка огромное сердце. Он был такой горячий в этот момент, а я почему-то замёрзла. Одеяло с нас скатилось в ноги.
Засыпала я, прижатая спиной к груди Мамонта, а проснулась, бессовестно лёжа на нём. Нагло закинув ногу, обхватив его живот рукой и чувствуя, как размеренно стучит его, наверняка, огромное сердце. Он был такой горячий в этот момент, а я почему-то замёрзла. Одеяло с нас скатилось в ноги.
Как бы ни было сладко просыпаться, обнимая Мамонта, страх мгновенно проник в душу. Что там со Снежкой? Я приподнялась осторожно на руке, к своему удивлению, обнаружив что коробка пуста.
Я никак не могла допустить в голову мысли, что Мамонт не разбудил бы меня случись самое страшное. Он бы не посмел, зная как для меня важна эта малышка.
Уверенная в том, что Снежка, оклемавшись, совершила побег из коробки я осмотрелась по сторонам. Окна были зашторены и света было мало, но не заметить даже при тусклом освещении белый комочек довольно сложно.
Снежка сидела нахохлившись в углу, возле антрацитного цвета шторы. В полуметре от неё на светлом паркете красовалась ярко-жёлтая лужа. Я включила светильник, висящий над кроватью, на что Мамонт не отреагировал.
– Гринь. – позвала, но ему хоть с пушки стреляй, пришлось толкать. – Мамонт вставай. – шёпотом, но рявкнула.
Я старалась тихой быть, чтобы Снежку не пугать, но мне срочно нужен был Мамонт, без него я к кошечке боялась соваться. Мало ли, наврежу ещё, а по виду ей по-прежнему было не очень.
– А? Что? – Гриня подорвался с места так, что я подскочила спружинив на кровати.
– Снежка. – кивнула в сторону кошки.
Ей наша возня была неинтересна, она даже не пошевелилась.
– Ага. – Мамонт кивнул, – Сейчас. – натянул на своё могучее тело майку и красные шорты, а я так и восседала на ворохе постельного белья в майке и трусах.
Пижамы в моём чемодане не оказалось, а ложиться спать в спортивных штанах было совсем не то. Но как теперь выбраться из-под одеяла при Мамонте?
– Она снова описалась. – сказала я вместо доброго утра.
– Я вижу, надо руки помыть, чтобы укол ей сделать. Ты убери пока, вон той пелёнкой можно. – Гриня указал на коробку, и вышел из комнаты.
Ага! Убери! Первое что я сделала, когда Мамонт вышел, так это бросилась к своему чемодану. Штаны хотя бы натянуть, майка вроде приличная. Казалось, что после случившегося я теперь ещё стеснительней стала.
Пока Мамонт намывал свои могучие ручищи я успела не только лужу убрать, но ещё и носки надеть и даже толстовку, хотя для неё было жарковато.
– Как ты малышка? – склонилась я перед измученной мордашкой Снежки, на что она отвернулась, переступив с лапки на лапку.
– Так, сейчас ей капельницу поставлю, подержишь её, я завтрак приготовлю. – распланировал всё Мамонт, зашедший в комнату.
– Хорошо.
– Ты хоть выспалась? Восемь утра. – спросил он, взглянув на наручные часы.
– Я в поезде отоспалась. – смотрела я при этом в сторону Снежки, на Мамонта смотреть было стыдно.
Хотя, с другой стороны, не сбеги я, Снежку бы больше точно не увидела.
– После завтрака поговорим об этом. – вздохнув, предупредил Мамонт.
Сердце у меня и так в последнее время с ума сходило, но сейчас я чётко ощутила, как оно решило перебраться в пятки. Объяснить при этом причину своего страха я не могла. То, что мы не расстаёмся и так понятно. Но от понимания беспокойство никуда не испарялось.
Мамонт, натянув на руки перчатки, сделал Снежке несколько уколов. Затем силком затолкал ей в пасть какой-то гель, от которого она плевалась и чихала. А потом и вырывалась рьяно изо всех своих тщедушных сил, чтобы не допустить установки системы.
– Пациент ещё нездоров, но явно уже не при смерти. – радостно заключил Мамонт, поставив капельницу. – Удержишь её? – спросил у меня, поднимаясь с колен.
– Да. – закивала часто, дыхание сбилось во время этих процедур, от переживаний за Снежку.
Всё-таки она такая хрупкая, а Мамонт своими ручищами мог с лёгкостью ей что-то сломать, одним неловким движением.
Он ушёл готовить завтрак и вернулся через десять минут. Вновь натянул на ручищи перчатки, убрал капельницу, закапал капли в кошачьи глазки и вкатил Снежке под холку огромный шприц прозрачной жидкости. От этого укола у неё между лопатками образовалась шишка. Жуткое зрелище и Снежка вновь поникла, растеряв все силёнки ещё во время борьбы.
– Пусть спит. Пошли. – Мамонт не стал укладывать кошку в коробку, оставил её на месте лечения.
Я была против такого отношения к ней.
– Давай ей хоть постелем что-то, что она на полу валяться будет?
– Она всё равно уйдёт на пол, но раз ты так хочешь, то вот это возьми. – Мамонт прошёл к шкафу и достал с полки какие-то штаны и протянул их мне.
Из них я сообразила мягкий коврик, поместив на него Снежку. Шёрстка у неё слиплась, мне казалось, что она, вообще, мёрзнет.
Бедняжка.
– Всё, пошли. Дай ребёнку поспать. – Мамонт поднял меня с пола и практически вынес за дверь спальни.
Чтобы отвлечься, я сразу заикнулась про спальню.
– Ремонт такой у тебя в спальне. Хороший. – протянула с намёком, на то, что Мамонт скажет кто им занимался.
Явно вся мебель подобрана на женский вкус и меня это нервировало. Что-то неприятное копошилось в груди и это чувство было даже близко непохоже на то, что я испытывала, когда рядом с Мамонтом ошивалась рыжая Шпала. Тут уже непросто рядом стояла, допуск в святую святых получила, и я эту гадину уже мысленно душила за это.
– Мне кажется, или это Кошачий приступ ревности? – уточнил Мамонт, хрипло посмеиваясь.
– Просто вся квартира мужская, холостяцкая, а спальня чисто женская. – сложив руки на груди, я остановилась в проходе и пронзительно посмотрела на Мамонта, смутно понимая, что творю что-то вовсе не то.
Я это просто понимала, а Мамонт озвучил, вновь подталкивая меня к гостиной-кухне-столовой.
– Нам с тобой стоит обсудить кое-что поважней ремонта в спальне. Но если хочешь, можешь всё переделать на свой вкус, ты теперь тут хозяюшка. – хозяюшка в Гринином исполнении прозвучало с такой любовью, у меня от этого мурашки по телу.
Ничего не ответив, я молча согласилась с ним. Мы сели за стол таким образом, что Мамонт ногами под столом обхватил мои ноги. Выглядело так, словно он переживает, ожидая от меня очередного побега.
– Это овсяный блин с яйцом и сыром. – сказал Гриня, пододвинув ко мне горячую тарелку с чем-то непонятным и на вид не очень аппетитным, но приятным по запаху.
Не стала испытывать Мамонтячье терпение и говорить, что есть не хочу. Просто отпилила ребром вилки кусок побольше, насадила его на вилку и поднесла ко рту, за куском потянулись паутинки расплавленного сыра. Через секунду я уже мычала от удовольствия, настолько это было вкусно.
– Я готов смотреть на это вечно. – пояснил Мамонт свой взгляд на меня, когда я лишь одним кивком поинтересовалась, чего он на меня пялится и сам не соизволит поесть.
– На что? – вытянула салфетку из стопки, лежащей на столе, и утёрла лицо.
Может я изгваздалась как поросёнок и Мамонта это забавляет, я не знала.
– Как ты ешь еду, которую я приготовил, я готов смотреть на это вечно. – более внятно объяснился Мамонт.
– М. Я готовить, кстати, не умею. Тебе придётся меня всегда кормить. – на это Мамонт улыбнулся довольно и лишь сильней под столом сжал мои ноги своими.
Дальше доели всё молча, Мамонт включил телевизор и с интересом втыкал в новости, а я, съев вкуснейший блин, непохожий на блин, потягивала кофе из огромной кружки. Идиллия закончилась вместе с завтраком, именно тогда Мамонт пригласил на серьёзный разговор.
– Иди сюда Кошка. – он кивнул на диван.
– Посуду надо помыть. – внезапно проявила себя как истинную домохозяйку, собираясь действительно мыть посуду.
– Оставь. Я потом всё сгружу в посудомоечную машину. – он ещё раз кивнул на место рядом с собой и даже хлопнул по нему ручищей.
– Иду. – выдавила из себя я.
Ноги шли по направлению к дивану, но словно не мои это были ноги.
– И так. – начал Мамонт, когда я опустилась на диван значительно дальше, чем он мне показывал. – Ты потеряла телефон, я тебе на него скидывал кое-что. Успела посмотреть? – спросив это, он сам подсел ко мне ближе.
Настолько близко, что теперь я видела светлые кончики его чёрных ресниц.
– Нет. Я его в режим самолёта ввела. А что там? – примерно понимала, что Мамонт мог мне отправить, но решила уточнить.
– Там про то, что с тобой было, ты приняла это за нечто иное. Если бы ты не сбежала, я бы объяснил. – в его взгляде темнело напряжение, а я покрывалась красным цветом.
– Я уже всё выяснила сама. – наврала стремительно, не в силах обсуждать с Мамонтом такие моменты.
Они, конечно, касались теперь нас двоих и только с ним стоило это всё обсуждать, но я к этому была не готова.
– Это же хорошо, а не проблема. Невероятная удача, что мы так подходим друг другу. – заявил Мамонт.
Рукой он заправил прядь волос за моё ухо, и скользнул подушечками пальцев по линии подбородка. Поддавшись порыву, неожиданно для самой себя я потянулась к нему и забралась на колени. Мне было неловко смотреть Мамонту в глаза, но хотелось быть близкой настолько, насколько это было возможно. Взгляд глаза в глаза довольно интимный момент. Как и сесть на Мамонта сверху, но уткнувшись лицом в его шею, я избежала необходимости смотреть в эти янтарные глаза.
– Но ты хотел, чтобы мы расстались. Мы бы и расстались, так и не узнав этого. – от этой мысли в венах вместе с кровью нёсся страх.
Самый настоящий ужас от мыслей, что Мамонт достался бы какой-то рыжей Шпале, а я вышла бы замуж за того, кого мне папа выберет. Брр.
– Кошмар какой. Даже думать об этом не хочу. – хрипло выдохнул он, крепко, до сорванного дыхания, прижимая меня к себе.
Мне стало невероятно душно, до такой степени что воздух, проникающий в лёгкие, не делал ровным счётом ничего. Я вдыхала, но не дышала в этот момент. Чувства так нахлынули, что я словно под водой оказалась, а там кислорода нет.
– Мне душно. – отстранилась от Мамонта с трудом, он крепко держал и не хотел отпускать.
Но я никуда не собиралась. Только чуть отодвинувшись, сняла через голову жаркую толстовку, оставшись в майке с кружевным вырезом. Руки, спина и живот перестали гореть, я вдохнула полной грудью и стало легче находиться рядом с Мамонтом. Сидеть на нём, растекаясь как плохое желе.
– Тебе не будет противно, если такое будет иногда повторяться? – я почувствовала, как покраснела и даже видела по грудной клетке, что кожа моя стала цвета куропатковых глаз, и спешно добавила; – Я сомневаюсь, что могу это контролировать, но буду стараться. – честно призналась, уставившись на строчку Мамонтячьей майки.
Ровненький пунктир успокаивал нервы, дав возможность сердцу не биться чаще, чем оно на то способно.
– Я думал, что меня уже ничем нельзя удивить, но ты Кошка удивляешь меня уже не в первый раз и я уверен, что не в последний. И нет, мне не будет противно, если бы ты не сиганула с балкона, мы бы это повторили, и я был бы счастлив. – он говорил всё это быстро, хрипло, слова и их значения так ласкали душу, что я осмелилась посмотреть Мамонту в глаза.
Янтарь его взгляда потемнел от нежности, а кончики пальцев осторожно касались поясницы.
– Да? – выдохнув, переспросила, неожиданно понимая для себя, что ему-то всё понравилось.
Гриня взял пальцами меня за подбородок и стал намного ближе к губам.
– Да. – сказал за секунду до поцелуя.
Его колючая и одновременно мягкая борода, его мягкие губы и настойчивый язык одномоментно лишили меня способности размышлять. В голове было пусто, а вот душа была полна чувств, которым я отдавалась самозабвенно.
Сначала пропищал будильник, потом Мамонт отстранился, возвращая мою парящую под потолком тушку на землю.
– Ты моё сокровище. – хрипло произнёс, проводя большим пальцем по опухшим губам, лаская янтарным взглядом, – Но кошатинке надо антибиотик засандалить. – с этими словами, он скинул меня, обалдевшую, с себя на диван.
Вот и поговорили. Неплохо надо сказать, а я так переживала сдуру. Боялась этого разговора. Но после снова чувство полёта и счастья. Не абсолютного, потому что Снежка болеет, но всё же не трагедия. Осознав, что всё не так страшно, как казалось, на первый взгляд, я шла к Снежке и улыбалась как дурная.
Глава 12
Пока Мамонт мыл руки я, опередив его, ушла в спальню и убедилась в его правоте. Снежка мою импровизированную постель проигнорировала, ушла спать на пол в другой угол комнаты.
Она размеренно дышала, растянувшись вдоль паркетной доски, и я не стала её тревожить, в ожидании Мамонта. Сейчас он всё равно придёт и засандалит ей антибиотик, разбудив тем самым.
Просто стоять было скучно. Внимание моё привлекли шторы. За тканью антрацитового цвета оказалась такая же тюль. Тюль – это чисто женский принцип декорирования окна. В гостиной-кухне-столовой у Мамонта не то что тюли, даже штор не было нормальных. Только жалюзи. Белые обычные жалюзи, выполняющие одну лишь функцию. Не пропускать свет, скрывать происходящее в квартире от посторонних глаз и мужчинам этого достаточно. А тут, при детальном рассмотрении ещё обнаружилась занятная деталь. Прихват в виде шпильки и кольца из серебра. Дорогая вещица, и ни один мужик вроде мамонта такую не купит и на шторы не повесит.
– Так, кто тебе в спальне делал ремонт? – уточнила сразу, как только в комнату зашёл Мамонт со всеми принадлежностями для Снежкиного лечения.
Он на секунду замер у двери, потом хмурясь, сделал первый шаг.
– Бывшая делала. – как ножом по сердцу резанул, прямиком двигаясь к Снежке.
– Что так? – спросила, не подав вида, прихватывая тяжёлую ткань шторы, запустив тем самым утренний свет в комнату. Шпилька зашла в кольцо. – в последний раз, подумала я.
– Как? Что конкретно тебя интересует? Почему она бывшая? Или что? – мне вовсе не показалась, что Мамонт, нервничая всё это говорил, и я от этого начала ещё больше нервничать и злиться.
– Почему бывшая? – в принципе я хотела спросить, почему лишь спальня, но, собственно, и так ясно, потому что девушка стала бывшей и дальше просто не добралась.
– Она ушла к другому. – нехотя и со злостью в голосе произнёс Гриня.
Мне захотелось прекратить этот разговор. Я злюсь. Мамонт злится. Ничего хорошего из этого не выйдет. И как нельзя кстати вспомнились слова о том, что я теперь тут хозяйка, могу всё поменять.
– Не люблю серый цвет. Как насчёт кофе с молоком? – уже в уме начала накидывать, каким будет потолок и шторы, и даже была готова на смену полов.
Светлый паркет серого оттенка тоже мне не нравился и к кофе с молоком не подойдёт вовсе.
– Мне нравится. – взгляд Мамонта потеплел, – К твоим глазам. Почти как платье, только ремонт. – он ещё смотрел на меня чуть-чуть, согревая тёплыми янтарными глазами, но вскоре отвлёкся на Снежку.
Подождала, пока Снежка получит свою порцию лекарства и поинтересовалась у Грини;
– А можно мне не только ремонт, но и платьице? Два! А лучше три! – глаза загорелись в предвкушении шопинга.
Мамонт вроде не жмот, совсем не жмот и как папа не станет урезать мои «хочу». Я точно не знала, но надеялась на это. А он на мой вопрос хрипло рассмеялся, даже слёзы вытер в уголках глаз.
– Можно платье. – сняв перчатки, Мамонт побросал всё на тумбу и схватив меня, рухнул на кровать.
Он, лёг улыбаясь на спину, подложив под голову обе подушки, я уселась ему на живот. Прям любимое местечко моё. Нравится мне так на нём сидеть, теперь точно не слезу.
– Три платья? – одно платье покупать совсем как-то грустно, три повеселей будет.
– Да хоть десять! – хохотнул он, и пристроив на мои бёдра свои ручищи, заявил; – Только с шопингом пока проблема. – свернул голову в сторону Снежки, – Её одну сейчас надолго оставить нельзя.
– Так, мы потом, когда она поправится. Но ей нужен горшок, проще, наверное, тут в магазине всё купить. До меня далеко ехать.
– До тебя? – брови Мамонта приподнялись, лоб покрылся морщинами.
Я молча смотрела на него, не понимая, чего он от меня хочет и что его так возмутило.
– Ты хотела сказать до родителей. – уточнил серьёзно, – До тебя, если, то это тут. – он качнулся, так что я непроизвольно подпрыгнула на его рельефном прессе. – Некрасова восемь, пятый подъезд, квартира триста двадцать, третий этаж. Запомни. – мягко попросил, лаская мою тушку заинтересованным взглядом.
– Именно это я и хотела сказать. – наклонилась вперёд, затем скатилась к Мамонту под бок.
На его ручище можно было спокойно лежать и без подушки.
– Поваляемся немного. А потом, пока до капельницы время есть, съезжу машину заберу, и в магазин заеду куплю что нужно. Снежке корм нужен, попробую покормить вечером. Дома побудешь?
Я согласно кивнула, ощущение на самом деле было такое, что словно из дома не уезжала. Уютно, даже несмотря на ремонт спальни от бывшей Мамонта.
– Купить тебе что-нибудь? – спросил Гриня, тут же добавив, – Только не платьице, я в них разбираюсь как свинья в ананасах.
– Да нет. Ничего не нужно. – прижалась к Мамонту ближе, – У меня всё есть! – что нужно для счастья.
– Совсем-совсем ничего? – с грустью уточнил он.
Мамонт это сделал так, словно расстроился, что я ничего не хочу. Ему, очевидно, было бы приятно что-то купить для меня.
– Киндер сюрприз. Пожалуйста. – эти яйца папа мне до сих пор покупает, интересно перестанет ли, когда узнает, что я переехала из отчего дома.
– Это яйцо такое? – уточнил Гриня.
– Да. На кассе обычно продаётся. Только девчачий не бери. В них сюрпризы неинтересные. – предупредила Мамонта, утыкаясь в его трясущуюся от смеха грудь.
– Люблю тебя Кошка. – отсмеявшись, признался он, и добавил довольно, – Моя.
Я выбралась из своего укромного местечка, навалилась, обхватив руками Мамонтячью шею. Мне было его мало, хотелось, вообще, залезть внутрь него и это желание вовсе не пугало меня. Наоборот, словно окрыляло. Кровожадненькая я, прильнула губами к губам любимого Мамонта. Сначала долго и ответственно его целовала, а потом, отстранившись, призналась в ответ.
– Тоже люблю тебя Мамонт. Мой. – поцелуй контрольный перерос в многочасовое валянье на кровати в обнимку.
Даже задремали немного. До звонка будильника. Мамонт в итоге решил поставить Снежке капельницу. Только потом уже собрался и уехал за машиной и необходимыми покупками. Я осталась одна, с Грининым ноутбуком в обнимку, пристроив Снежку на кровать рядом с собой.
Включив технику, чтобы присмотреть дизайны спальни, и, вообще, квартиры, испытала невероятно приятное удивление. На главном экране красовалась наша с Мамонтом фотография. Я на ней была какая-то сонная и помятая, долго вспоминала, откуда, и когда её сделали. Благодаря фону лишь поняла, что это фото с нашего первого свидания. В тот день я его не ждала совсем, а он приехал, забрал, повёз развлекать покупками в зоомагазине.
Зависла на этой не самой удачной, но супермилой фотографии, позабыв про дизайны интерьеров. От неожиданной трели звонка я вздрогнула, потревожив Снежку. Пришлось спустить её на пол, она намеривалась спрыгнуть, но сил у неё на удачное приземление явно не было.
С мыслью, что это Мамонт вернулся, что-то позабыв, подбежала к двери и открыла, не посмотрев в глазок.
На меня смотрела жгучая брюнетка, дерзкая как спортивная машина. Что-то невнятно мыкнув, она оглядела меня с головы до ног.
– Вам кого? – поинтересовалась я, как только сканирование моей тушки завершилось.
– А Гриша? Он тут? – судя по всему, имелось в виду не переехал ли.
– Он в магазин за хлебом ушёл. Скоро придёт, проходите, подождите его. – любезно отступила в сторону, пропуская девушку в квартиру.
– Да я…Короче мне просто вещи забрать. Мимо ехала, смотрю свет горит, а Гриши вечно дома нет. – она резко зашагала по длинному коридору квартиры, до самого конца.
Там стоял комод, незваную гостью интересовал нижний ящик и всё его содержимое.
– Есть пакет ненужный? – голос у девушки был грубый, и, вообще, от неё пахло куревом, что никак не вязалось с Мамонтом.
– Да сейчас принесу. – прикрыв дверь, я пошла к шкафу на кухне, повезло с первого раза.
Чисто на интуитивном уровне открыла дверцу, за которой находился пакет с пакетами. Попёрла дерзкой сразу весь кулёк.
– Там ещё на шторках прихват серебряный. Ваш? – поинтересовалась, наблюдая, как в пакет летят ботинки и туфли на каблучищах.
Как Викуля бы сказала, лядские копыта. У неё тоже такие были, тщательно скрываемые от папы и всего две пары, одни туфлями, другие сапожками на прохладную погоду. А у этой целый арсенал, да и на ней были такие же.
– Мой. Неси, тоже заберу. – сказала она, глянув на меня с ухмылкой.
– Конечно, забирай, а то выброшу. Шторы снимать не будешь? – уже спросила из спальни.
– Не будешь. – послышалось за моей спиной.
Обстановка накалялась, мы обе поняли кто есть кто и уж если мой накал можно понять, то какого хрена эта коза фыркает на меня?! Сняла прихват, торопливо вернулась к проёму, в котором торчала голова брюнетки. Шпала была намного приятней этой козы, у той хоть макияж был человеческий, а не зомбячий с чёрной подводкой шириной в сантиметр.
– Вот. Возьми. – протянула ей
– Благодарю. – она, забирая вещицу, улыбнулась коварно, и идя к выходу с полным пакетом обуви, спросила. – Ну и как тебе, подруга? – её глаза от чего-то победно блеснули.
– Ты о чём? – я уже открыла дверь, чтобы гостья не задерживалась.
Хотела выпроводить её как можно скорей, даже несмотря на то, что до возвращения Мамонта приличный отрезок времени. Неприятная особа.
– Я про размерчик сама знаешь чего. – заливисто засмеялась, – Маловат. Как ты? Страдаешь, наверное? – она изобразила на своём лице вселенскую тоску.
Прям обнять и плакать! Как любит Викуля говорить.
– Я? – изобразила удивление, – Так у меня всё в порядке, видимо, это у тебя с жерловинкой что-то не то. Большевата. Подруга. – мило улыбнулась ей, подтолкнув ладонью за плечо к выходу. – Хорошего дня! – выкрикнула, прикрывая дверь.
Брр. Паучиха какая-то. И как Мамонт мог на неё позарится?! Странно что спальня не чёрная. Тряхнув головой, я вернулась к ноутбуку. Теперь уже точно отвлекаться не буду. Хочу скорей переделать комнату, после такого вот знакомства.
Мамонт вернулся значительно позже того, как квартиру покинула его бывшая. С огромным ворохом пакетов.
– Открывай. – протянул мне на ладони киндер, немного помятый, но всё же не менее ценный.
– Спасибо! – запрыгала от радости, как и в детстве, прибрав яичко в карман трико. – Я помогу. – уже подцепила несколько ручек от пакетов, чтобы унести всё на кухню, так как в основном тут были продукты.
– Нет Кошка, яйцо открывай, самому интересно, что там, а пакеты я сам унесу. – скинул куртку и обувь, подхватил все пакеты разом и понёс.
Да, что-то я сглупила. Он же большой и сильный, пакеты мне таскать точно не стоит. Да и любопытно было узнать, что там за сюрприз достанется от Мамонта.
– Надеюсь, это будет коллекционная игрушка, но если нет, то всё равно радостно. – я с разбега плюхнулась на диван, отчего он даже крякнул, хотя, вроде, качественный.
– Наверняка коллекционная. – пробасил Мамонт, сортируя пакеты.
– Скорей всего нет. Лёгкая. Яйца с коллекционными игрушками тяжелей. – призналась, стараясь не рассыпать по дивану раскрошившийся шоколад.
Даже подозрений никаких у меня не возникло, до самого момента пока не открыла жёлтую капсулу, не сомневалась что там какие-то пазлы или что-то подобное.
– Да! Да! Да! – завизжала я, и бросилась к Мамонту хохоча от радости, запрыгнув на него как обезьянка.
Со стороны смотрелось наверно ужасно, и наверняка Мамонт решил, что я невменяемая, но таковой была моя реакция на кольцо, что я достала из сюрприза вместе с вкладышем подписанным карандашом «выходи за меня».
Я потёрлась об бороду щекой как самая натуральная кошка, прежде чем поцеловать Мамонта. В его губы, шепчущие это «Кошка» так, что душа зашлась от ласкающего слух хриплого голоса. Его сердце колотилось как молот о наковальню. Громко, заставляя грудную клетку ощутимо вибрировать.
– Фух! Прям от сердца отлегло. – выдохнул Мамонт, после чувственного поцелуя.
– Серьёзно? Я тебя сожрать хочу от избытка чувств, а ты думал, что я тебе откажу? – удивилась, глядя в любимые янтарные глаза, окутывающие теплом и счастьем.
– Ты голодная?! – встрепенулся тут же, на моё признание про сожрать и спустив меня в сторонку на пол, зашуршал пакетами. – Сейчас я запеку курицу и рис на гарнир. – быстро отчитался, даже не дождавшись моего ответа.
Хотя чего ждать, я действительно была голодна, ведь мы лишь позавтракали утром и всё, а время близится к ужину. Обед мы с Мамонтом пропустили, тиская друг друга на кровати.
Я вернулась на диван, чтобы вдоволь полюбоваться колечком. Оно было обсыпано камнями, невероятно красивое, и всё блестит, особенно большой центральный камушек. У него наверно сотни две граней, большой камень, но при этом на руке кольцо смотрелось очень нежно.
– А как ты считаешь? Что если мы устроим романтический ужин? У меня есть свечи, я открою вино. – предложил Гриня, замерев с куриной тушкой в руках.
– Я за! – наверно мои глаза в этот момент светились от счастья похлеще, чем само кольцо.
– Сейчас, сначала я сделаю Снежке уколы, и вот я ей корм купил. Попробуем покормить и напоить водой. Сомневаюсь, что станет, но предложить нужно.
– А лоток? Лоток купил? – Снежка так-то девочка приличная, лужа образовалась, потому что ей не предоставили вариантов.
– Да.
Через несколько минут мы на коленях стояли перед Снежкой и уговаривали её поесть словно родители капризного ребёнка.
– Не. Не станет. У неё вся пасть в язвах. Подождём ещё, на капельнице протянет. – заключил Мамонт, убирая мисочку с кормом.
– Водичку тоже не пьёт. – с грустью заметила я.
– Ничего. У неё не будет обезвоживания. Сейчас полечим и у нас останется три часа на романтический ужин. – Гриня подмигнул мне, натягивая на руки перчатки.
Очередные процедуры прошли под моим совершенно нечутким наблюдением, как обычно. Совершенно не вовремя я вспомнила про визитёршу. Надо было Грине сказать, что дерзкая приходила и забрала свои каблучищи. Как же она некстати заявилась, коза блин!
– Угу.
Мамонт сделал Снежке уколы, поставил капельницу. Снежка от еды и воды отказалась, но силы на сопротивления нашлись, даже шипела на нас.
– Так, ты её держи, я пока курицу в духовке пропишу. Не скучай, жена! – он стянул перчатку с руки и утопил ладонь в волосах, массируя пальцами голову.
– Вообще-то, только невеста… – шепнула уточняя, и блаженно закрыла глаза запрокидывая назад голову навстречу ласкающим пальцам, при этом не забывала держать Снежу.
Боже! Как же это приятно.
– Ты точно Кошка. Мурлыка моя. – подытожил Мамонт перед уходом на кухню, на что я счастливо улыбнулась.
Пока его не было, я, как окончательно сошедшая с ума, спрашивала у Снежки совета. Та лежала прижатая к одноразовой пелёнке на полу и недовольно била хвостом. Шёрстка без кошачьего умывания пожелтела и свалялась, но при всей плачевности, взгляд у кошечки был боевой.
На мои вопросы, естественно, ответа я не получила и решила Мамонту ничего про его бывшую не говорить. Фиг с ней! А если спросит, где копыта, тогда скажу.
После того как Мамонт убрал капельницу, мы отправились на кухню весьма забавным способом. Я забралась к нему на спину, и обхватив руками и ногами, уткнулась носом в затылок.
– Обещай, что будешь всегда меня так носить. – просила, внутренне мурлыча от удовольствия.
Мамонт засмеялся хрипло.
– Обещаю. – занёс меня в гостиную-кухню и осторожно опустил на диван. – Может хочешь маме позвонить? И сестре? – он хитро улыбнулся, на что я прищурилась.
– Ты купил мне телефон? – спросила с сомнением, больно улыбка была у Мамонта довольная.
– Лучше! Вика нашла твой телефон, ты его у неё дома забыла. С Андреем пересеклись, он передал. – признался Мамонт, вытаскивая из кармана мой телефончик.
– Да?! – выхватила милый сердцу гаджет, – Я думала, что потеряла в поезде.
– Угу, Вика его нашла в корзине для белья. Стирку затеяла, а там он. Твой телефон.
– Ясно. Так пахнет, кстати, вкусно. – включая телефон, оценила кулинарные старания Грини, заодно и намекнула, чтобы не отвлекался, оставив меня одну.
– Там куча моих сообщений сейчас придёт. Я тебе там в любви признавался, сетуя на твой побег. Кое-чего там наобещал сгоряча. – протянул Мамонт, взгляд при этом у него был виноватый.
– Разберёмся. – мрачно заключила я, слушая череду оповещений о входящих сообщениях.
Среди сотни сообщений с признаниями в самых светлых чувствах и посыпания головы пеплом за то, что бросил меня, была парочка грозных. Таких грозных, что меня так и подмывало сказать хохоча, что хомячков я не боюсь.
– Поймаю и свяжу! Увезу к себе и запру навечно в спальне! Ну погоди, я тебя догоню и надеру твой прыткий зад! – последнее сообщение было самым оторванным, судя по тому, как Мамонт закрыл лицо рукой, когда я его громко зачитывала стоя на диване как на сцене.
– Мне стыдно. – признался мой здоровяк, невероятно милый в этот момент, такой милый, что сожрать его захотелось ещё больше.
– Но ты же мог удалить их. – прошептала изображая трагедию на лице, что было сложно.
Сложно не улыбаться, когда хочешь хохотать во всё горло и остаться стоять на диване, когда хочется добежать до Мамонта и затискать его до потери сознания.
– Не мог у тебя там пароль. – сам себя и сдал Фунтик.
– Ах ты похотливая кочерыжка! Зашибись колёсный трактор! – возмутилась я, хотела к этому возмущению добавить что-то про подорванное доверие и только потом рассекретиться, но Мамонт перебил.
– Не выражайся! – даже кулачище показал, грозясь, и тут я уже не выдержала, рухнула спиной на диван, заливисто хохоча.
Так обхохоталась, что аж задохнулась и закашлялась в итоге.
– Ты не сердишься? – удивлённо спросил Мамонт, покоряя меня своей детской непосредственностью.
– Нет. Я теперь ещё больше хочу тебя сожрать! – призналась в очередном приступе каннибализма, отчего Мамонт вновь приступил к готовке, видя в этом явную связь. – Моё любимое – вот это… – нашла сообщение и зачитала с той интонацией, которую Мамонт вложил в него, – Включи телефон поганка! – очередной приступ смеха накрыл с головой.
– Мухоморчик. – хрипло поправил Мамонт, так нежно, что, бесспорно, ласкало слух.
– Я Кошка! – легла набок, подперев голову, и принялась наблюдать за своим личным поваром.
– И Мухоморчик. – стоял на своём, что-то, мелко кроша огромным тесаком.
– Ладно. – согласилась, и успокоившись, открыла ссылку.
Мамонт её мне прислал ещё до того, как я сбежала, видимо, думал, что я стану читать пока он ходит за обедом. Статья была как под копирку той, что я читала после беседы с сёстрами. Но я всё равно вновь пробежалась взглядом по строчкам и сразу в голове возник вопрос.
