Текст книги "Метро 2033: TOD MIT UNS (СИ)"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8
Заговор

Сложность была в скрытности. Когда бурьян и осмелевшие от отсутствия людей кустарники и деревья, приспособившиеся к новым условиям жизни, заполонили и без того сложные для передвижений окраины полигона, трудно было решиться на то, что сделали капитан Колесников с группой лучших бойцов колонии. Сравнительно небольшое расстояние они преодолевали практически всю ночь. Четыре человека, включая самого Бориса, уходили далеко вперед бронетранспортера и подыскивали оптимальный маршрут для бронетранспортера. Помогали ему найти путь между деревьями. Поднимались на возвышенности, подолгу изучая округу приборами ночного видения. Шли дальше, увлекая за собой БТР, обложенный в некоторых местах насквозь мокрыми матрасами для понижения уровня шума двигателя. Следом за транспортером шли еще четверо. Они ворошили примятую колесами траву. Старались вернуть былую первобытную пышность раздвинутым кустарникам. Делали все, чтобы минимизировать признаки того, что тут совсем недавно передвигалась бронированная машина. Когда БТР выходил на заболоченный или песчаный участок, они опускали прикрепленный к корме трал, замазывающий в этих местах ярко выраженные колеи массивных колес.

На востоке уже занялось огненное зарево рассвета нового дня, когда группа наконец достигла удобной позиции на небольшом мыске, в четырех сотнях метров от подрывной станции. Когда-то личный состав инженерного батальона занимался здесь утилизацией старых боеприпасов.

Бронетранспортер занял позицию в кустах, причем выбирался такой кустарник, какой рос и у самого бункера Красноторовки. Там заблаговременно было заготовлено достаточное количество свежих веток, чтобы хорошо замаскировать машину и слить место ее стоянки с окружающим фоном. Непосредственно на месте заготавливать эти ветки было нельзя – слишком демаскирующий фактор, поэтому вязанки были сложены еще у колонии на самом БТРе, позади его башни. Закончив маскировку машины, четверо из группы торопливо двинулись к воде. Там уже виднелся плоский силуэт второго бронетранспортера. Последние несколько километров он двигался вплавь, чтобы не оставлять на пляже следы. Колесников помигал ему фонариком, чей свет был специально приглушен фильтром, вырезанным из темной пластиковой бутылки, в которой когда-то, еще в другой жизни, был квас. Плывший у полосы прибоя бронетранспортер застопорил ход. С него быстро подали деревянный трап, чтобы бойцам не нужно было входить в грязную воду Балтики. Четыре человека быстро забрались по нему на бронемашину, убрали за собой трап и исчезли в люках. БТР развернулся в воде и стал удаляться обратно, в направлении бывшего города Янтарный. В сторону своей колонии.

Все было проделано чисто, и плевать, что вся операция затребовала много времени, не говоря уже о дизтопливе. Главное, что цель достигнута. К счастью, ни людей, ни крабов-мутантов группа Колесникова во время своего рейда не встретила.

Борис закрыл люк, отрезав свой крохотный мирок боевого отделения машины от внешнего мира, стянул с головы капюшон химзащиты, снял маску и вытер вспотевшее лицо. Затем прильнул к смотровому прибору.

– Плохо, что ветра нет, – недовольно проворчал он.

– Почему? – послышался голос механика-водителя.

– Парни, уходя, наследили ножками на пляже. Не залижет. А хотя…

– Что?

– Пара крабов вылезла. Видимо, бэтэр наш их потревожил. По следам топчутся. Ну пусть топчутся. Это нам сейчас только на руку.

* * *

Тигран возвращался в свое жилище уже ночью, когда основная масса населения общины спала. Он то и дело нагибался и поправлял свой рюкзак, висящий на плече, проходя очередную низкую арку. Вот и поворот налево. Там его хижина. Из коридора бил тусклый свет. Интересно, почему?

Баграмян выключил свой фонарь и повернул. В конце коридора на перевернутом ведре сидел Саня Загорский, сложивший руки на коленях и уронивший в них голову. Перед ним стояла масляная лампа с закопченным стеклом, в которое в каких-то неутомимых суицидальных попытках билась стайка мошек.

– Саня! А ты чего тут сидишь?

Загорский вздрогнул и поднял голову. Вид у него был неважный: воспаленные глаза, бледное больше обычного лицо и искусанные губы.

– Привет Тигран. Вернулся уже?

– Я-то вернулся. А ты что, заказ свой не видел? Я у тебя на шконяре оставил.

– Чего?

– Фоторамка, – Брови Тиграна поднялись. – Забыл?

Загорский снова вздрогнул и поежился:

– Ах… Да, да… Конечно…

– Эй, да что с тобой? – Тигран опустил рюкзак на пол и присел на корточки, внимательно глядя на соседа. – Рамка нерабочая?

– Что ты! – Лицо Александра перекосилось в какой-то жутковатой ухмылке. – Все работает.

– А что случилось тогда?

– Да ничего. Кошмар приснился.

– Что за кошмар?

– Калининград. Улицы. Солнце. Прохожие снуют. Светофоры пищат. Музыка из гипермаркетов. Флаги над мэрией развеваются. Фонтаны на площади. Всё живо. Всё живет. И все – живут.

– И что же в этом кошмарного?

Загорский пристально взглянул на Баграмяна.

– Я проснулся.

Тигран кивнул:

– Н-да… Хуже не придумаешь ситуации, конечно… Слушай, ты ничего не знаешь о гостях из Красноторовской колонии?

– Нет, – мотнул головой Саша.

– Жаль. Что-то там наш незабвенный Самохин мутит…

– Кстати, – Загорский вдруг оживился. – Ты еще не в курсе?

– В курсе чего?

– Мне Самохин особое задание поручил.

– Тебе? Особое задание? – Баграмян усмехнулся с сомнением. – Брат, ты извини, конечно, но…

– И ты – мой напарник. Так он сказал, – перебил собеседника Александр.

– Что? – Тигран нахмурился. Улыбка сползла с его лица, и он поднялся. – И что за работа?

– Найти старое нацистское метро.

– Что за бред! Нет в области никакого метро. Была железная дорога от Балтийска до Приморска под землей, но завалена давно. Чего там, с десяток километров всего, или чуть больше.

– Я тоже так считал. Но… Мой отец вот в него верил.

– Да что за чушь такая? Это ты майора убедил в том, что метро существует?

– Нет, – Загорский мотнул головой. – Я, наоборот, пытался убедить его в обратном. Но вышло так, что убедил он. Дескать, есть это метро. Идет аж до Балтийска.

– Ну хрен его знает. Только, я-то при чем тут?

– Я же сказал. Ты мой напарник.

– Да с какой стати, брат? – Баграмян стал злиться. – Я в город на добычу хожу. Мне казематы эти никак не интересны.

– Дайте поспать, ироды! – раздался приглушенный голос из одной ближайшей кабинки-жилища.

– А что ты мне предлагаешь? – Саша перешел на шепот. – Кого мне в помощь староста даст? Идиотов типа Марли и Чела? Все вменяемые люди на своих работах заняты.

– А я, значит, не занят ничем по-твоему? – зло прорычал Тигран.

– Я этого не говорил. Но… – Загорский поднялся и подошел совсем близко. – Слушай, я так понял, что Самохин хочет удалить тебя из общины на время. Так-то ты в город уходишь на полдня, максимум на день. А тут работа подольше предвидится.

– Удалить меня из общины? – нахмурился Баграмян. Теперь он тоже шептал.

– Именно.

– Да я его дом труба шатал! – проговорил разведчик с наигранным акцентом, хотя на самом деле акцент ему был совсем не свойственен. – За каким чертом?

– Я не знаю. Но это явно связано с твоим отношением к Стечкину. И мне кажется, что что-то не то у Самохина на уме. С чего бы он вдруг вспомнил эту легенду про немецкое метро? Пойдешь со мной, и у нас вместе будет больше шансов разобраться, что же он задумал.

– А ты-то чего так хочешь, чтоб я с тобой пошел?

– Я же сказал уже. И… страшно мне, Тигран, – Саша вдруг вытаращил глаза.

– Страшно? Подземелий, что ли, страшишься?

– Да…

– И с чего вдруг? Ты же лучший диггер. Никогда подземелий не боялся.

– Просто я… – договорить Александр не успел. За спиной Тиграна возникла сонная рыжеволосая физиономия Василия Борщова.

– А, вот ты где, ара, – пробормотал верный слуга своего хозяина.

Тигран поморщился и обернулся. Борщов ему никогда не нравился. И дело скорее не в том, что рядовой срочник позволял себе всяческие панибратские и граничащие с хамством реплики, а Баграмян все-таки выше званием и по возрасту старше. Просто Борщов был стукачок, и все это знали. А еще этот, зависший в подростковом возрасте, хотя взрослый уже, на первый взгляд человек, всегда напоминал шакала Табаки при злобном тигре Шер-Хане, из известной книги Киплинга о взращенном волками человеческом детеныше.

– Чего тебе, Бульон? – грубо, но тихо, дабы не тревожить спящих соседей, ответил Баграмян.

– Да ищу весь день. Вроде, говорят, вернулся ты. Остальных видел. Тебя – нет. Небось опять к Казимировне клинья подбивал, ага? – Борщов оскалился. И если в словах его явной пошлятины не содержалось, то сама улыбка весь нехороший подтекст буквально выплескивала наружу.

Тигран прошуршал по своей щетине кулаком, пристально глядя на рыжего.

– Ну так чего тебе надо-то?

– Распоряжение хозяина тебе передать хотел. А может, Крот уже поделился новостями, а? – Помощник Самохина глянул через плечо Баграмяна на Загорского.

– Да, я ему уже все сказал, – недовольно проворчал Саша, который был не очень рад визиту Борщова.

– Ну и хорошо. А то западло что-то сейчас объяснять, – рыжий наморщил нос. – Пойду я спать.

Борщов развернулся и сделал первые шаги в сторону своего жилища, как вдруг его окликнул Баграмян:

– Погоди-ка.

– Чего? – обернулся тот.

Тигран явно что-то хотел спросить у помощника Самохина. Что-то важное. И совершенно очевидно, что его интересовал сейчас бронетранспортер Красноторовской колонии. Он ведь специально выходил на поверхность после долгой беседы с Ритой и перед тем, как пойти домой. БТР как стоял утром, так никуда и не делся. А значит, визитеры не уехали. Но никто ничего о странном визите Стечкинцев в общине не знал.

– Бухнуть не хочешь? – спросил вдруг Тигран.

– Чего? – Борщов оживился. – А что есть?

– Коньяк.

– Ого! Да кто же откажется-то? А чего это ты расщедрился-то?

– Так одному бухать не вариант вообще. Народ спит. А из Саньки собутыльник квелый совсем. Ну так что?

– Чо…

– Пить будешь, чо? – передразнил Тигран.

– Спрашиваешь! Ясен пень.

– Ладно, – Тигран торопливо всучил свой рюкзак Загорскому. – Сторожи. Я сейчас. Две минуты. Закусон приволоку.

Баграмян быстро удалился.

– А чего это у него там? – Василий хмыкнул и протянул руку к рюкзаку, который теперь держал Александр.

– А ну грабли убрал! – огрызнулся Крот.

– Ой, ну подумаешь. – Борщов фыркнул. – Слышь, так что там было в лабиринте том?

– Минотавр… – проворчал Загорский.

– Чего?

– Минотавр, говорю.

– А что это?

– Чудище, охраняющее лабиринт.

Борщов прищурил сонные глаза, поморщился и с трудом сглотнул, отчего его острый кадык нервно дернулся.

– В натуре, что ли? – выдохнул он.

– Вася, ты идиот? Минотавр – это персонаж античной мифологии. Обвал там был.

Сказав это, Саша поймал себя на мысли, что сам не верит в обвал и думает о минотавре, не как о чем-то сказочном, а напротив… Хотя… То, что ему почудилось в воде и привиделось на экране цифровой рамки, вовсе не походило на гиганта с человеческим торсом и головой быка. Это что-то меньше размером, но страшнее обличием…

– Так чего ты мне, козел, втираешь?!

– Да вашу ж мать, вы поспать дадите или нет! – снова раздался злой и хриплый голос из какого-то жилища.

* * *

Рите снился прекрасный сон. Сны ее посещали нечасто. К счастью, наверное… Но состоявшийся накануне долгий и откровенный разговор с Тиграном всколыхнул в ней темные волны воспоминаний, и это вызвало сновидение.

Она сосем еще молодая студентка медицинского факультета. Поздний вечер. За окном темно. Только огни окон других домов пробиваются тусклыми звездочками сквозь тюль. Она сидит в кресле, подобрав под себя ноги и положив на колени книгу. Кажется, это был Дэн Браун. В наушниках плеера играют Human League, ее любимая песня «Tell me when», которую она помнила с детства. Еще когда отец был с ними и не оставил семью. Большой свет комнаты потушен и горит только лампа ночника, чье освещение делает обстановку в комнате еще уютней.

И вдруг за окном что-то вспыхнуло. Рита дернула головой и увидела массу разноцветных огоньков, разлетающихся ровным кругом на уровне ее окна и окрашивавшим деревья во дворе в пестрые тона. Она убрала книгу и сняла наушники. Подошла к окну, отодвинув тюль. Человек во дворе запускал еще один фейерверк. Высокий светловолосый парень в джинсах и белой футболке с черной жилеткой поверх нее. Какая-то тетка бранится на него с балкона, а он выглядит таким счастливым и довольным своей проделкой… Шлет тетке воздушный поцелуй, что вызывает еще больший гнев соседки. Рита улыбается. Она знает, кто это. Последнее время он часто попадается ей на глаза. А сегодня днем он наконец осмелился подойти к ней и сказать:

– Девушка! Я полгода пытаюсь набраться смелости подойти к вам и, наконец, сподобился. Пожалуйста, оцените мой героический поступок и скажите мне ваше имя.

– Рита, – она улыбнулась в ответ.

– Прекрасное имя! А я Сергей. Раз уж мы познакомились, может, обменяемся телефонами?

– Для этого вам надо совершить следующий героический поступок, – ответила она смеясь и отправилась дальше. Домой.

И вот он запускает под ее окном яркие фейерверки. Увидев девушку, Сергей замахал руками, радуясь совсем по-мальчишески. Сергей Маломальский. Сережка…

Она помахала ему ладонью, заливаясь звонким смехом. Он, наверное, все-таки заслужил знать номер ее телефона…

– Рита, – послышался грубый мужской голос совсем близко. – Слушай Рита, мне нужен порошок.

– Что?..

– Мне нужен порошок. Срочно.

И она открыла глаза. У ее кровати склонился Тигран. Это совсем другой мир. Без плеера и синтипоповой музыки в наушниках. Без теток на балконах и фейерверков. И без любимого человека. Только с тусклым светом керосиновой лампы, которую только что зажег Баграмян.

– Сестренка, прости, что так вот вошел. Но я стучал два раза, а ты не ответила.

– Тигроша, наверное, потому что сейчас ночь, и я спала. Ты не подумал об этом? – разочарованно вздохнула она. Хотя, может, и к лучшему, что он прогнал такой сон? Чем сильнее погружаешься в сказку, тем больнее возвращение в реальность. Сейчас больно. А если бы она увидела этот сон до конца?

– Подумал, родная. Но это вопрос жизни, смерти и реинкарнации, – он развел руками.

– Что-то случилось? – Гжель села, кутаясь в одеяло.

– Мне порошок нужен. Срочно.

– Какой еще порошок?

– Из желтого мха который. У тебя ведь в аптеке полно его.

Она удивленно уставилась на него.

– Господи! Тигро, ты что же, подсел на эту дрянь?

– Нет, ну что ты. Просто он мне нужен очень срочно.

– Зачем, да еще ночью?

– Ну надо, зай.

– Ты же знаешь что порошок только по рецепту врача.

Разведчик кивнул:

– Знаю. Но еще знаю, что у тебя есть ключ. И ты тоже врач.

– Слушай, ну если бы кто другой был, я бы ему голову разбила. Но ты… Тигран, ты меня пугаешь.

– Прости, – он присел и улыбнулся. Взял ее ладонь в свою и поцеловал. – Просто верь мне. Дай, пожалуйста. Ну, в смысле, порошок, а не то что можно подумать. – И он подмигнул ей.

– Ну ты и засранец, ей богу!

– Готов это признать, – он снова с силой кивнул. – Безоговорочно.

– Отвернись, я оденусь.

– Хорошо, – Баграмян поднялся и отвернулся. – А, вот еще что. Одолжи немного вяленого мяса. Я верну на днях.

– Ну ты совсем наглец! – проворчала она, одеваясь. – Что еще попросишь? Может, детей тебе родить?

– Я был бы самым счастливым человеком на планете.

– Ну уж нет. Будь как все. Несчастным…

* * *

Оставшись снова одна, Рита уже не могла уснуть. Она сидела на кровати и смотрела на масляную лампу, в стекло которой билась одинокая моль. Женщина уж и не знала, проклинать ей теперь Тиграна или благодарить за прерванный сон. Ей было сладко и тепло в нем. Но оттого острее и боль. Рита вздохнула, позавидовав моли, у которой едва ли есть какие-то другие заботы и переживания, кроме стремления сгореть в этой лампе. А что? Может, это оптимальный выход? Она извлекла из-под подушки свой старый кошелек. В нем давно не было никаких денег. Да и ни к чему они сейчас. Несколько кредиток, потерявших всякий смысл много лет назад, да посадочный талон на самолет, который разлучил ее с Сергеем. Собственно, она ведь сама сделала тот шаг. И его фото… Он, кажется, на какую-то анкету фотографировался… Или на паспорт. Или, быть может, на водительские права? Рита уже не помнила. Но помнила еще давно отмеченный факт – даже фотографируясь на серьезный документ, Сережа озорно улыбался…

А что если он жив? Какой он сейчас? Женщина прикрыла глаза и снова вспомнила, как он запускал фейерверки у нее под окном, радостно махал руками. И вдруг остро ощутила, как он, одинокий, грязный, потерявший все, бредет по разрушенной Москве к ее дому. И стоит у руин. А может, дом и уцелел. И тогда он смотрит в ее пустое, мертвое окно. И ведь он даже не знает, что она уехала. Что она жива, но где-то далеко…

Рита быстро убрала бумажник, уронила лицо в ладони и тихо заплакала, проклиная ту роковую ссору, себя и войну…

Прошло немало времени, прежде чем она выплакалась и наступило какое-то тягостное облегчение. Медленно поднявшись, Рита взглянула на лампу. Моль все еще билась в стекло.

– Уйди, – женщина небрежно прогнала насекомое ладонью и, взяв лампу в руку, вышла из своего жилища. – Что же ты там затеял с этим порошком, Тигран? – тихо проговорила она, идя по мрачному, сырому и темному коридору.

* * *

Баграмян хмурился все больше. Ему стоило большого труда каждый раз незаметно подсыпать желтый порошок в кружку Борщова. Вещество имело склонность практически мгновенно растворяться в жидкостях, особенно в алкоголе, и Тигран это знал. Еще он знал, что алкоголь и желтый мох, ну или его производные в виде такого вот порошка, – это гремучая смесь. Но чертов преданный шакал Самохина был еще в сознании. Да, уже заметно пьяный. Языком еле ворочает. Но признаки сознания все еще наблюдались.

Сашу Загорского Тигран в свои планы посветить не успел. Шепнул только:

– Что бы ты не увидел, не подавай виду.

Вот и все. Крот продолжал с интересом наблюдать, как развиваются события. Коньяк он едва пригубил, и дело не в том, что Загорский опасался опаивания Баграмяном и его тоже. Просто к подобным напиткам он был не особо привыкшим.

– Слыш, зизюля, ще ты не пухаешь?.. – пробормотал Борщов, глядя мутными глазами на Саню и водя перед собой обмякшей ладонью. Кажется, очередная доза гремучей смеси перевела Васю за какой-то рубеж. Человеческий облик он стал терять буквально на глазах.

– Да пьет он, что не видишь, – сказал сидевший рядом с Борщовым Баграмян и подмигнув Загорскому, незаметно поднял ладонь.

Саша понял его жест и, приставив кружку ко рту, сделал вид, что пьет. Затем поморщился и «закусил» вяленым мясом.

– А де псе? – икнул Василий.

– Все здесь, братуха! – Тигран, смеясь, похлопал собутыльника по плечу. – Так ты не рассказал. Что там за гости с Красноторовки?

– Ааа, – Борщов махнул рукой и едва не свалился со стула. Но Баграмян его вовремя подхватил и вернул в исходное положение.

– Там. Пехи. Два. А кан базалбекурба…

– Что? – поморщился Тигран.

– Два. Пеха[18]18
  Пех – жаргонное название морского пехотинца.


[Закрыть]. Из Тараснокоровки. Нылей гоморю, ну чо ты…

Баграмян стал разливать коньяк в кружки. Причем себе куда меньше, чем Василию, а Загорскому не налил вовсе, лишь сделал вид.

Борщов расплылся в идиотской улыбке, глядя, как хозяин комнатушки разливает алкоголь. В этот раз Тигран уже не стал подсыпать порошок. Похоже, уже ни к чему это. Либо он просто кончился.

– Ты классный, Тегеран… хоть и щщурка… – промямлил пьяный, продолжая улыбаться.

Саше показалось, что разведчик сейчас свернет Боршеву шею, настолько он резко переменился в лице. Но нет. Сдержался.

– Ну, что там те пехи? – спросил он.

– Напали на Дыроколовку… ык…

– Что?

– Давай, вмажем, а?

– Ну давай.

Они чокнулись и выпили. После очередной порции дурманящего напитка Борщов совсем поплыл.

– А де псе…

– Да здесь все. Кто напал?

– А я хрен его зная… зая… А они… братва… поможайте… нам амба… амбастатдор…

– Чего? – поморщился Тигран.

– Напали на Пупырловку… А они хочат… помогите… А хозяин… Вы знаете моего хозяина, а?

– Да знаем, знаем.

– Он мужыык… я его реально респект… умажуха… Я у него… как Христос на пасеке… за пазу… пазухой… Какая, на хрен, показуха, вы чо? – Он вдруг ошеломленным взглядом оглядел собеседников? – Попутали? А ты! – Борщов сделал злую гримасу и протянул вялую руку в сторону Александра. – Ты, задрот…

– А ну успокойся! – осадил его Тигран, кладя руку пьяному на плечо.

– А, это ты, грузин… Мне майор на их подсыпь в им еду порошок. Им помощь, а не хрен. Понял? Сечкин… он падлюга… хавазатить нас хочет… А хозяин… Метео… метро… говорит… мемецко… мамай… прошелся… а мы сойдем тех, кто напал… и заключим пакт… и Стелочкину тогда… амбассадор… а… а я псо летала… но я… я не знала… ла-ла-ла…

– Так ты им порошок подсыпал?

– А как же? – Борщов хрюкнул и заулыбался. – Вот они хде у муня… – Он похлопал по связке ключей на поясе. – А ишо ты глянешь? А? Мулююк… аливай…

– Чего?

– Аливай…

Тигран взял бутылку и смерил ее взглядом.

– Все. Кончилась, – констатирован он.

– Как… сночилась? – Вася надул губы. – Тащи ащо… Чо ты зырешь… ащо тащи…

– Ладно. Сейчас.

Баграмян поднялся со своего места, не выпуская пустую бутылку из рук. Зашел Борщову за спину. Внимательно посмотрел на невероятно хмельного помощника Самохина. И вдруг взмахнул рукой и со всей силы врезал тому бутылкой по темени. Стекло брызнуло в разные стороны, а голова Борщова отправилась к столу на невероятной для такого пьяного человека скорости. Мало того, что бедолага получил бутылкой, так еще и сильно ударился лицом об стол и… громко испортил воздух.

– Тигран, ты что, сдурел? – Загорский вытаращил на того глаза.

– Тише ты!

– Да что тише? Зачем?!

– Ты помнишь кино про Штирлица? – усмехнулся Баграмян.

– Какое кино?! Ты на хрена?! Мало того, что дрянь эту ему подсыпал…

– Господи! – раздался женский возглас.

Тигран и Александр устремили взгляды на дверь. Там стояла Рита.

– Вы, чертовы идиоты, что наделали?

– Рита, тише! А то сейчас вся община сюда сбежится и будет спрашивать то же самое…

– Вы вообще что тут творите среди ночи? – зашипела женщина. – Так вот ты зачем порошок у меня просил, гад?

– Ритуля, это совсем не то, что ты думаешь, – отмахнулся Баграмян.

– Не то, что я думаю? – возмутилась она. – Я прихожу сюда и вижу пьяные рыла, а потом обладатель одного бьет владельца другого по башке бутылкой. И скажи мне на милость, что тут можно подумать? Ты порошок взял для того, чтобы вмазаться быстрее и сэкономить выпивку? Так?

– Да нет же…

– И теперь мне и за ним ухаживать в лазарете? Это такой бонус к тому укурку, которого мне подкинул намедни Крот? – продолжала негодовать Рита.

– Да при чем тут я вообще? – проворчал Загорский. – Я, кстати, трезвый… Блин, Тигран! Ну в самом деле! Как мы теперь объясним то, что ты сделал?

– А что я сделал? – Баграмян усмехнулся. – Этот ишак сам ничего не вспомнит. Гарантированно. А мы скажем, что он шел пьяный и ударился башкой о свод.

– Как это? – спросил Александр.

– Да очень просто. Потолки у нас низкие, своды округлые и еще ниже. А дурачок этот высокий. Вот, сейчас покажу.

Тигран подхватил бессознательное, словно набитое ватой тряпичное тело под мышки и резко поднял, ударив его уже и без того пострадавшей головой о низкий потолок помещения.

– Господи, да прекрати же ты! – сдавленно вскрикнула Гжель. – Ты Борщову сотрясение головного мозга сделаешь, если уже не сделал!

– Рита, дорогая, ты не находишь, что применять в одном предложении слова «Борщов» и «головной мозг» как-то нелогично?

– Перестань паясничать, Баграмян!

– Да я… Погоди-ка, – Тигран как-то странно поморщился и отстранил от себя висевшее в его руках тело. – А чем это воняет? Ах ты, мать-перемать!

– Чего? – привстал Загорский.

– Да он обос… обкакался!

– Фу-у-у…

– Ну а я о чем? – Баграмян бросил тело на пол.

– Ну что ты творишь, садист! – зашипела Гжель. Затем повернулась к Загорскому. – Саня, может, ты объяснишь, что тут произошло? За что он его так вообще?

Александр вопросительно посмотрел на Баграмяна. Затем вернул взор на Риту и беспомощно развел руками:

– Да я… как бы и сам не понял…

– Ну что ты не понял, братан? Он же сам все рассказал.

– Чего? Да он нес какую-то бессвязную чушь, и я даже не могу сказать, на каком языке он говорил!

– На пьяном. На пьяном языке он говорил, братан. А я этот язык хорошо знаю. Я же балтиец, черт возьми.

– Ну и что? Что же ты понял?

– Стечкин прислал гонцов за помощью. Кто-то напал на его общину.

– На Красноторовскую колонию? – удивилась Рита. – Кто мог напасть на них, и зачем? Среди уцелевших они самые боеспособные и живут на самой зараженной территории. Кому это надо?

– Это совсем не здешние люди. И Самохин это хорошо понял. Вместо помощи он приказал этому гаденышу, – Тигран легонько пнул валяющееся на полу тело, – накачать их порошком из желтого мха и запереть. А Саньке и мне велел найти секретный немецкий туннель, который шел от Кенигсберга через весь Земландский полуостров до самого Пиллау, то есть Балтийска. И, вроде как, туннель охватывает и район Красноторовки тоже. Так, Саня?

– Ну, Самохин сказал, что так, – кивнул Загорский.

– Так вот, Самохин хочет наладить контакт с напавшими. То есть он хочет ликвидировать Красноторовскую колонию, вступив в сговор с этими пришельцами, кем бы они ни были. Именно для этого ему и нужен тот туннель.

– Да с чего такие дикие выводы? – поморщилась Рита.

– С многолетних наблюдений, сестренка. Самохин боится Стечкина. Боится его авторитета, который имеет вес даже тут, далеко от колонии. И силы его боится. С ним, со Стечкиным, остались самые закаленные, умелые и верные морпехи-балтийцы. А это, знаешь ли, та еще силища. И вот тут Самохин увидел призрачный шанс избавиться от опасного конкурента, который к тому же не оставляет попыток договорится о переселении его колонии сюда со своей зараженной территории. Понимаешь?

– Ну допустим. Хотя мне все это кажется притянутым за уши. Ну, а тебе какое до всего этого дело, а Тигро?

– Черт возьми, Ритуля, я старший сержант Вооруженных сил России! И речь идет о моих братьях по оружию!

– Слушай, но ведь Самохин, майор той же самой армии? – пожал плечами Загорский.

– Ай, да брось ты! – поморщившись, взмахнул рукой Баграмян. – Все знают, что как офицер он… ну… то самое, что сейчас выдавил из себя этот потс, – и он снова пнул лежащего на полу.

– И что ты теперь намерен делать? – Рита скрестила руки на груди.

– Как что, – Тигран наклонился и с презрительным видом отстегнул связку ключей от пояса Борщова. – Сейчас мы выпустим ребят и на их бронетранспортере поедем в Красноторовку, предупредим Стечкина. Заодно, может, ему моя помощь понадобится.

– Ты хоть понимаешь, что можешь спровоцировать войну между нашими общинами? – нахмурилась женщина.

– Вовсе нет. Как раз если я возьму инициативу в свои руки, то этого не случится. Все кончится смещением Самохина и его арестом. Давно пора тут порядок навести. А этот майор переступил черту, к которой даже приближаться не следовало.

– А ты знаешь, где они заперты? – спросил Александр.

– Конечно. Тут ключи от подсобок и гостевых комнат для делегаций извне. А эти помещения вдали от жилых казематов. Очень удобно, кстати, держать там пленников в тайне от всех. Рита.

– Что?

– Ты знаешь, как привести в чувства людей, которых накачали желтым мхом?

– Ну… – она пожала плечами. – Зависит от дозы. Может нашатырь помочь. И холодная вода.

– А у тебя есть нашатырный спирт?

– Конечно.

– Так. Значит, идем к тебе и потом освобождаем пленников. Ну и в чувство их приводим.

– А с этим что делать? – Загорский указал на Борщова, который что-то промычал в своем трансе.

– Надо его на кровать положить. На каменном полу еще воспаление заработает, – вздохнула Рита.

– На кровать? – голос Баграмяна выражал неописуемый протест. – Да его даже в помещении этом оставлять нельзя! Провоняет все.

– И что ты предлагаешь?

– Есть идея.

Тигран подошел к дальней от входа стене и сорвал висевшее там матерчатое полотно.

– Ой, а где стена? – удивленно произнесла Рита, глядя на чернеющий свежий пролом в древней кирпичной кладке. – Ребята, что со стеной случилось-то?

– Она упала, – ответил Тигран, хитро улыбаясь. – Так, Санчо. Бери его за ноги, а я за руки, и перенесем сюда. Пусть тут смердит.

– А чего это я за ноги? Там воняет.

– Ну, черт тебя дери! Ладно, давай я за ноги.

Они потащили невероятно воняющего Борщова в потайную комнату. Рита светила лампой, подняв ее повыше.

– А что в тех ящиках? – удивилась она, когда тусклый свет лампы выхватил из мрака деревянную тару, аккуратно сложенную в тайнике.

– Да консервы какие-то немецкие. С войны еще. Ну, с Великой Отечественной я имею в виду… Так, Саня, давай в тот угол. Подальше, чтоб не воняло в хате…

– Да вы что? – снова возмутилась Рита. – Не кладите его на сырой пол!

– Ну ладно. Сань, давай на ящики его…

– А если он будет ворочаться и упадет оттуда да сломает себе что-нибудь? – прокряхтел Загорский.

– Ну, черт возьми, друзья, что же вы все из мухи слона-то делаете, а? – вздохнул Тигран. – То то не так, то это не эдак.

– А вот нечего было его чувств лишать, – покачала головой женщина.

– У него их и не было. Ну так что делать-то с ним предлагаете?

– Погоди, – Александр опустил свою часть ноши на пол. – В моей каморке старый матрас был. Постелим на полу, и пусть лежит на нем.

– Не жалко? – хмыкнул Баграмян.

– Так он на матрасе будет. Матрас толстый. Не простудится, – развел руками Крот.

– Ну, так я про матрас тебе и говорю, дурилка. Матрас не жалко?

– Чего его жалеть? Он старый и грязный. Только моль к себе привлекает. Личинок там, небось… Давно его выбросить собирался.

– Ну, тащи давай. Время идет, – перебил его Тигран.