Текст книги "Волчья стая"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14
ЖИВОЙ

Самолет добрал нужную высоту и перед новым заходом на цель стал увеличивать скорость, чтобы иметь ее в запасе при крене на крыло, когда она снова начнет падать.

Капрал Ширин молча смотрела на приборную панель и водила средним пальцем между кнопками, собирая пыль. Затем растирала большим пальцем средний и начинала заново.

– Лейтенант, – заговорила она. – Вы сами все слышали. Вы же понимаете: мы только что потеряли отряд «Бора».

– Понимаю. И что ты хочешь этим сказать?

– То, что нам больше нечего здесь делать, пора убираться отсюда. Мы сожгли много топлива и потратили впустую достаточно боеприпасов. Зачем ухудшать и без того плохой рейтинг вылета?

– Капрал, тебе не кажется, что в последнее время ты слишком много себе позволяешь? – процедил Гильмири.

Он с трудом сдерживал гнев и пытался унять непреодолимое желание наказать Ширин за дерзость.

Та уставилась на старшего оператора:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Все прекрасно ты понимаешь, – ответил Гильмири. – Ты будто специально ждешь моей неудачи, чтобы перехватить инициативу и показать руководству свою компетентность и профессионализм. Хочешь выбить меня из этого кресла, дрянь?! – Он ударил кулаками по подлокотникам.

– Послушайте! Все не так!

– Закрой свой рот!

– Но лейтенант! Вы же не в себе!

– Что? – Он привстал с кресла. Какие-то крохи рассудка отделяли его от того, чтобы схватить эту девку за волосы и все-таки впечатать лицом в монитор. – Итак, ты твердо решила вести свою, очень нехорошую линию?

– Какая линия, командир? Зачем нам новый заход на атаку?! Чтобы отомстить и выпустить пар?

– Ширин, ты сейчас сказала главное в нашем разговоре слово. – Гильмири вцепился в подлокотники, чтобы скрыть дрожь в руках, и медленно опустился в кресло.

– Какое?

– Командир. Я твой командир. И не забывай об этом, капрал! Я руководствуюсь логикой и только логикой. Да, мы потеряли группу. Но отряд «Бора Биляль» был самостоятельной единицей. У них был автономный рейд. И его гибель не наша вина.

– Но мы же нанесли по ним удар.

Никак не уймется девка. Гильмири стиснул зубы. Ему и самому казалось, что он сейчас не в себе, и эта дрянь делала все, чтобы спровоцировать его на непоправимые действия. Тогда ему точно не выкрутиться.

Он начал тщательно проговаривать каждое слово.

– Это. Стало. Следствием. Того. Что. В регионе. Действуют профессионалы. Враждебные нам.

– Но это лишь мнение…

– Замолкни и не перебивай. Дикари знали о готовящейся акции. Им было известно, что конвой придет к городу, на который упал тот чертов самолет. И они очень грамотно разделались с этим конвоем. Потом профессионально и быстро избежали крупных потерь, когда в игру вступили мы. Потом появился лазерный целеуказатель, которым они сбили нас с толку. А это означало, что они прослушивали наш радиоэфир и понимали язык. Все это, считай, даже не косвенные, а прямые улики в пользу того, что здесь работают профессионалы из конкурирующего Оазиса. И вот за это командование не посмеет повесить на нас всех дохлых собак. Это не наша вина, облажались разведка и аналитический отдел.

– Но может быть, тут вовсе нет профессионалов. Может, просто недооценили дикарей?..

– Тогда это тоже, черт возьми, останется на совести разведки и аналитиков!

– И вы, лейтенант, надеетесь, что высшие чины разведки корпорации не сделают из нас козлов отпущения?

– Высшие чины разведки – не совет директоров. Провал операции настолько очевиден, что этим делом будет заниматься руководство корпорации, а не внутренняя комиссия военного ведомства. А у нас есть телеметрия. У нас есть записи. Так на чьей ты стороне, Ширин? На нашей? Или на стороне высших чинов разведки, которые спишут провал на нас? Если делом займется совет директоров, они обречены.

– Конечно, я на вашей стороне, командир. Я с вами.

«Как-то неубедительно, – подумал Гильмири. – Впрочем, все бабы лживы». Во всяком случае, она понимает теперь, что лезет в сферы, уровень сложности и масштаб которых не в силах постичь своим умишком. Чертова политика эмансипации, проповедуемая главами корпорации. Зачем вообще здесь понадобилась баба? Хотя понятно, что по части подлостей в карьерных делах мужчины нисколько не отстают.

Ширин упорствовала:

– Мне все равно непонятно, зачем продолжать атаку.

– Машина. Зенитно-ракетный комплекс. Ты сознаешь, что он остается в руках местных дикарей? А что это значит? Невдалеке от резервата проходят коммерческие маршруты торговой авиации для связи с Оазисами в Северной Европе. Дикари уже знают, кто направил на их территорию конвой. Торговые маршруты оказываются под угрозой. Мы либо рискуем самолетами, либо налаживаем обходные пути, а это дополнительные расходы на топливо. Товары подорожают, партнеры тоже повысят цены. Тебе это ясно? Машина должна быть уничтожена, и это покроет все неудачи сегодняшнего вылета.

* * *

– Женщина-рейтар?! – Возмущение Павла было под стать презрению на его лице. – Дожили! А щи варить кто будет?!

– Парни, он вам живой еще нужен? – спросила Химера, обратившись к Соловью и Тахо.

Пленный рыскун – очевидно, проводник спецгруппы Оазиса – нервно задергался. Не иначе он решил, что речь шла о нем, но девушка навела свой обрез на Ходокири.

– Ты что, девочка! Конечно нужен. – Соловей отвел ее ствол. – Ты не смотри, что он с виду говно. Внутри он лапусик. Ребята, вы целы?

– Да не вполне, – мрачно ответил Артем, глядя на Малона. Интерес к мотоциклистке сменился недоумением в связи с чудесным воскресением Тахо.

– Ну, во всяком случае, на ногах вы стоите, и то хорошо. Ладно, мы теряем время. – Соловей врезал пленному ногой под дых, схватил его за ворот комбинезона и потащил к дому.

Последовал удар кулаком в лицо: командир карательного батальона приступил к допросу. Химера встала рядом, держа рыскуна на мушке.

– Так ты живой? – Артем недобро смотрел на Малона Тахо, но то и дело косился на женщину.

Спасибо, оба находились в поле зрения и можно было не вертеть башкой.

Тахо небрежно повел плечами:

– Выходит, что так, господа. Живой.

– Хотел нас кинуть?

– Кинуть? – Малон сделал удивленное лицо. – Что это значит?

– А как на твоем языке звучит «поиметь»? Кинуть, обмануть, развести, не заплатить деньги за работу.

– Just fucked, может быть. – Тахо опять пожал плечами. – Не знаю, право. Только позвольте спросить: если вы считаете, что я вас решил, как вы сказали, кинуть, то почему вдруг появился? Почему не убрался восвояси? С какой стати помог вам? А вы, коли уж предъявляете мне претензии, должны еще и себя спросить: почему не пришли мне на помощь, услышав взрыв? Возможно, меня ранило. Да, там была ловушка, и я ее вовремя обнаружил. Я ее взорвал. Но вы решили, что я уже мертв. Так было удобнее? Впрочем, чего это я. Читать лекции о морали сейчас излишне – тем более что я не имею к вам претензий. – Он извлек из одного кармана, коих на его жилете было множество, увесистый кожаный мешочек. – У нас была сделка. Вы согласились на три условия. Все они выполнены. Конвой корпорации уничтожен. Сбитый самолет найден, и я получил бортовые самописцы. Они оказались в зенитной установке. Она тоже под моим контролем, что также являлось частью сделки. Держите. Здесь сто шестьдесят золотых монет, имеющих хождение в вашем резервате. Вам троим и вашему четвертому другу Ивану. Работа сделана. Контракт выполнен.

Он протянул деньги Артему.

– Вот ваш заработок. Пересчитайте, пока я еще здесь…

Тем временем Соловей нанес пленному очередной удар в печень.

– Говори е…(раскат грома)… й ублюдок! Где схрон? Да не мямли, сука!

– Папаша, не матерись при мне. Это мерзко, – поморщилась Химера.

– Ушки заткни! Прикажешь раскланяться перед ним и вежливо попросить?

Полукров раскрыл мешочек. Проверил пару наугад, но пересчитывать не стал.

– Ладно, парни. Идем. Надо еще Ваньку забрать. Доковыляем как-нибудь до соловьевских ребят да попросим довезти до Шелкопряда. Там и залижем раны.

Хотелось поскорее убраться. Конечно, порядком осточертело рисковать непонятно ради чего. Ныла собственная рана, и увечья товарищей беспокоили Артема не меньше. Однако помимо этого его растревожила женщина. По этой части он был в их братстве, пожалуй, самым сдержанным, у него случались мимолетные приключения, но прелесть их заключалась именно в непродолжительности. Его жизнь была достаточно насыщена более важными вещами, будучи жизнью негласного лидера остатков некогда могучей и многочисленной «волчьей стаи». Артем и Мустафа двинулись мимо длинного здания, наполовину разрушенного воздушной атакой, в направлении пятиэтажки, где находился Булава.

Павел Ходокири продолжал стоять, чуть согнувшись и опираясь на свой автомат.

– Парни, подождите, – громко попросил он, затем повернул голову к Малону, который собирался принять участие в допросе пленного. – Тахо! Куда вы теперь?

– У нас есть еще одно, последнее дело, – отозвался Малон.

– Какое?

– Вам это ни к чему. Вы свою работу выполнили.

– Паша, ты идешь или где? – позвал Полукров.

Ходокири взглянул на него и разочарованно покачал головой.

– А я не могу идти, парни. Болит жопа-то. Но еще больнее знаете что? Грызет внутри хрень, называется «совесть». Слыхали?

Артем, хромая и рыча от боли, поспешил к товарищу.

– Пошутить захотел?

– Да уж какие шутки, брат, – вздохнул Павел. – Послушай. Ну неужели все только из-за денег? Должны же мы быть лучше горстки говнюков, зарабатывающих на крови.

– Слушай, Паша, мы все заплатили сполна за это золото. И ты, и я, и Булава. Мы уже получили приветы от смерти.

– А я? – подал голос Мустафа.

– А что ты? – Артем повернулся.

– У меня тоже… Того. В ушах звенит.

– Ну это не одно и то же, брат.

– Но звенит же…

Полукров отмахнулся и снова вперил взгляд в Павла.

– Ну так что, Паша? – Он потряс перед ним мешком с деньгами. – Заслужили мы или нет?

– Послушайте, – вмешался в разговор Тахо. – Там, в облаках, летает самолет. – Он указал рукой на небо, с которого по-прежнему лил дождь. – У него несколько мощных пушек. Быть может, вы слышали о «ганшипах»?

– Ну, приходилось, – кивнул Полукров.

– Тогда знайте, что прямо сейчас он охотится на эту вот машину. Потому что нельзя оставлять в резерватах такое оружие. Это не автомат, не пулемет и даже не танк. Это очень серьезный аргумент, противник постарается его уничтожить. А мы попытаемся уничтожить самолет и поставить в этом деле точку. Но вы, оставаясь с нами, подвергаете себя большой опасности. Мы могли бы сбить этот самолет, но так уж вышло, что в пушках «Панциря» не осталось снарядов, а последнюю ракету я потратил на шаровую молнию, которую увела от вас эта девушка. Уходите. И как можно скорее. Самолет не будет отвлекаться на четырех человек. Он предпочтет искать нас и установку. Уходите, если хотите жить.

Рука Артема с мешочком золота так и повисла в воздухе. Он замер и уставился на Тахо, а тот вспомнил, что шел к Соловью, и зашагал прочь.

– Малон! Есть! – Черный пнул проводника. – Этот урод говорит, что тут неподалеку находится схрон группы. И там есть еще две ракеты!

– Отлично, – кивнул Малон. – Пусть ведет, или я сниму с него скальп.

– Слыхал, говнюшко ты мое ненаглядное! – И новый удар ботинком под ребра. – Показывай схрон, шкура!

Артем вздохнул, посмотрел в сторону Химеры. Та была в шлеме, за темным стеклом не было видно лица. Но он ощущал, что она знает о его колебаниях и ждет решения. Да, похоже, все так и было. Она смотрит сквозь свое непроницаемое стекло именно на него. И именно его решения ждет. Смотрит в его сторону, чуть повернув голову. И тут Полукров понял, что шанс избавиться от этой, можно сказать, новоявленной аномалии, которая магнитом тянула его к себе, он упустил пару секунд назад. Теперь он уже не сможет уйти, забрав деньги и вильнув хвостом. Он точно знал, что совесть его заест. В небе парит вражеская летающая крепость, которая терроризирует его родную землю, а он свалит, оставив разбираться с этим иноземца, товарища Черного и странную девицу. Это не только поступок, недостойный рейтара. Это деяние, которое вообще не красит мужчину. Однако совесть совестью, но его пригвоздила к месту полуповернутая голова в шлеме. Все. Он обязан остаться. Не только ради того, чтобы помочь, но и с намерением разобраться в происходящем между ним и нею. Полукров еще раз тяжело вздохнул и уставился на Павла.

– Брат, это наша земля. И мы на ней не гости. Даже этот нерусский. – Ходокири кивнул на Засоля.

– Ты сам китаец! – воскликнул Мустафа.

– Я пошутил насчет китайца.

– Это папаша твой пошутил, чертов идиот!

– Брат, заткнись ненадолго. Артем, ну так что? Здесь наш дом, и неважно, кто есть кто – русский, китаец, даргинец, баба. – Он украдкой взглянул на Химеру. – Или ты, Полукров. Мы здесь дома. А вот их, – Павел ткнул пальцем в небо, – никто сюда не звал. Так почему этот напыщенный заморский индюк беспокоится о защите нашей земли больше, чем мы? Не совестно?

– Ты сам хотел поскорее убраться, – прищурился Артем, хотя уже точно знал, какое решение сейчас примет. Да, собственно, он его уже принял.

– Я ошибся. Признаю.

Полукров сжал мешок с монетами и покачал головой.

– Тахо! Эй! Погоди!

– Что?

– У тебя сильные обезболивающие есть?

– Есть. Но это в условия нашего контракта не входило. Вы получили деньги.

Артем размахнулся и швырнул золото чужаку. Тахо ловко поймал мешочек.

– Сделай нам уколы и объясни задачу. Мы платим тебе за возможность защитить родной край.

– Балда, – зашипел Павел, – деньги-то на хрена отдал?

Тахо улыбнулся. Повернулся к Химере и тихо сказал:

– Не ошибся я в них.

Он быстро снял с себя ранец и извлек оттуда пластиковую коробку аптечки.

– Сами себе уколы сделать сумеете?

– Конечно…

Тахо быстро обошел Ходокири и взглянул на его рану.

– В чем дело? – Павел нахмурился.

– Не вертитесь, пожалуйста. – Малон задумчиво потер подбородок. – Вам нельзя идти.

– Почему? Если укол…

– Нельзя. – Иноземный гость категорично мотнул головой. – Это, похоже, осколок оборонительной гранаты. У него очень острые края.

– Да я знаю, черт тебя дери. Он же в моей заднице как-никак.

– Это не пуля. Будете двигаться, и осколок нанесет вам еще больше увечий. Останьтесь пока здесь. Химера, я тебя прошу побыть с ним. Остальные – в машину, и поскорее.

– А этого? – Соловей кивнул на окровавленного пленника. – Предлагаю привязать его к фаркопу и протащить по Чертогу. Устроить ознакомительную экскурсию по родным краям, которые он продал, сука.

– Понимаю ваш порыв, господин Черный. Но субъект еще должен показать нам дорогу. Тащите его в кабину.

Ходокири с тоской наблюдал, как его товарищи спешно грузятся на диковинную машину. Даже хромой, с пулей в бедре, Артем. Смотрел, как Соловей отоваривает пленника ударами, затаскивая его в переднюю кабину. Всегда неприятно стоять в стороне, когда товарищи в деле. И вот машина с громким шелестящим звуком начала разворачиваться. Освещаемая молниями, она протиснулась в узкий переулок и скрылась, оставив небольшое облако выхлопных газов, которое вскоре расколошматило дождем.

Подошла Химера, в руках у нее был шприц из аптечки Малона.

– Повернись. Мне нужно обколоть твою рану. – Она сняла шлем.

– Ой, – вырвалось у Павла.

– Что такое?

– Ты это… Как же ты так?

– Что именно? – нахмурилась Химера и недобро взглянула на него единственным глазом.

– Ну, глаз. Как Циклоп Комаровский?

– Что?

– Ну, рейтар, который ехал быстро, и ему майским жуком глаз выбило.

– Ты сам заткнешься или тебе помочь? – резко ответила девушка.

– Только не обижайся. У меня ведь тоже, знаешь ли, осколок в заднице.

– Я рада за тебя. Повернись уже, я сделаю укол.

– Зато у меня все остальное на месте! – продолжил Ходокири и подмигнул. – Я парень хоть куда!

Девушка неторопливо убрала шприц в коробку. Засунула аптечку в карман кожаной куртки. Извлекла из чехла за спиной обрез и направила стволы прямо Павлу в пах.

– Еще один намек, и я устрою тебе симметрию. Спереди будет, как сзади.

– Убери волыну! – Ходокири поспешно прикрылся ладонью. Второй он продолжал опираться на автомат, как на посох. – Уж лучше сразу в голову.

– Повернись уже, чтобы я могла сделать укол.

– А обойти не судьба? Ноги-то у тебя две… Ой… Извини, черт меня дернул…

Та заорала:

– Поворачивайся живо!

Ворча и морщась, он наконец повернулся к ней порванной задницей.

– Коли, ведьма.

Химера стояла и мрачно смотрела Павлу в спину.

– Ну и? – вымолвила она, прождав некоторое время.

– Что? Что «ну и»? Чего ждешь-то?

– А штаны кто будет спускать – я, что ли?

– Я бы не отказался, – ухмыльнулся Ходокири.

– Вот козел, – прошипела девушка и, размахнувшись, вогнала иглу на всю ее длину в ягодицу Павла близ рваной раны с запекшейся кровью.

Над Чертогом полетел душераздирающий вопль, заглушить который не смог даже очередной раскат грома.

Глава 15
ВОЗДАЯНИЕ

– И все равно ничего не видно. Сплошные помехи и всполохи. – Ширин повернулась к лейтенанту. – Я сомневаюсь, что мы обнаружим установку, пока на ней не включат радар, а это уже будет совсем плохо.

– Дьявол. Похоже, они обтянули машину экранирующим чехлом. Или есть специальное покрытие из особой краски. – Оператор нервно дергал себя за пальцы, щелкая суставами. – Но мы должны уничтожить ее любой ценой. Это единственная возможность реабилитироваться.

– Да, но как? Вы же сами прекрасно видите, что происходит на экранах.

Покончив с пальцами, Гильмири начал покусывать нижнюю губу. Действительно, ситуация казалась патовой, однако он чувствовал, что решение существует. Он переключился на связь с кабиной пилотов.

– Внимание. Нам мешает облачность. Нужен визуальный контакт с поверхностью.

– Я вас не совсем понял, Гильмири, – ответил первый пилот.

– Снижайтесь ниже облачного покрова.

– Это что – шутка, лейтенант? Нам придется лететь на высоте около восьмисот метров, а то и меньше. Это очень опасно.

– Чего вы боитесь? Здесь нет гор. Это не кавказские пустоши.

– Гильмири, дело не только в этом. Малая высота сковывает маневр. И более того…

– Послушайте: все, что мешает нам вернуться домой, – это зенитная установка, которая до сих пор не уничтожена. Но сенсоры выдают много ложных сигналов из-за аномалий. Нам нужен визуальный контакт с городом, иначе мы будем впустую болтаться в облаках, пока не кончится топливо. Снижайтесь. Покажите, на что вы способны – вы же профессионалы.

* * *

– Брось оружие! Живо! – скомандовал Булава.

Одна рука у него безвольно висела на ременной подвязке, в другой был зажат пистолет, направленный на одноглазую девушку.

Химера вяло отреагировала на его внезапное появление из развалин. Просто смерила его пронзительным взглядом и невозмутимо дернула плечиком.

– Эй, рваная попка, это твой дружок? – спросила она у Павла.

– Ну да. – Ходокири кивнул. – В смысле, не дружок в смысле «дружок». Это мой товарищ и брат. Ванька, опусти ствол, она за нас.

– Точно? – Булава с сомнением смотрел на перекошенную физиономию друга. Возможно, тот намекал, что дела обстояли вовсе не так, как молвилось на словах.

– Да точно говорю. Если тебя моя рожа смущает, то у меня в заднице застрял полутонный фугас.

– Наконец-то. – Иван убрал оружие и направился к товарищу. – Крылов! Выходи! Тут порядок!

– Что наконец-то? – не понял его Ходокири.

– Наконец-то у тебя в заднице огромный фугас.

– Это ты к чему?

– Это я к тому, Павлуша, что наконец-то ты почувствуешь то же, что и шлюхи, которых ты разводишь на бабло.

Ходокири вдруг скорчил еще более ужасную физиономию и выпучил на Ивана глаза.

– Эй, брат, ты чего? Ты в порядке? – пробормотал Булава, останавливаясь.

Тот еще больше вытаращил глаза и беззвучно зашевелил губами. Химера стояла сзади и как-то странно смотрела одним глазом то на Павла, то на Ивана. Она никак не могла видеть лица Ходокири и его стараний.

– А, я понял! – нарочито громко воскликнул Иван, улыбаясь. – Ты не хочешь, чтобы я упоминал шлюх, по которым ты постоянно таскаешься, при этой девчонке, потому что ты на нее виды имеешь и не хочешь подмочить репутацию?

Павел зажмурился и стиснул зубы.

– Ванька, ну ты и скотина, – процедил он злобно. – У меня просто нет слов описать, какая ты сволочь.

– Да знаю я. – Булава отмахнулся здоровой рукой.

Из руин вышел Крылов, обвешанный трофейным оружием и вражескими рюкзаками. Под тяжелой ношей он пыхтел и шатался.

– О, Крылов, здорово! Ты как, не ранен? – улыбнулся ему Ходокири.

– Нет, – простонал молодой снайпер, сваливая груз ему под ноги.

– Вот же везучий сукин сын. А нас всех покоцало. И ведь салага, новичок в Чертогах, а мы как будто опытные рейтары. Обидно!

– С остальными-то что? – спросил Иван.

– У меня осколок от гранаты в заднице. – Под действием обезболивающего укола Ходокири говорил об этом уже не с мученическими интонациями, а даже с гордостью. – У Артемки пуля в ноге.

– А Мустафа?

– А Мустафе в детстве сделали обрезание.

– Я не понял.

– Да что ты не понял? В порядке он. Может быть, легкая контузия. Жалуется на звон в ушах. Короче, не скоро его черноокие гурии встретят. Хотя насчет чернооких… – Он обернулся и украдкой взглянул на девушку, которая пристально смотрела в небо. – Очи-то черные. Но вдвое меньше, чем положено. А сиськи вовсе не планировались, – пробормотал он.

– Что ты сказал? – Химера взглянула на него своим одиноким гипнотическим глазом.

– Да… Я это, говорю си… сильнее планировать нам надо было операцию. Облажались по полной.

– Хочешь еще укол? – прищурилась та.

– Нет!!!

– Погоди. Паша, а где они сейчас? – перебил их Булава.

– Они на той машине поехали за дополнительными ракетами. Оказывается, над нами «ганшип» кружит.

– «Ганшип»?! Вот же, мать его, чего нам не хватало для полной радости.

– Я видел в оптический прицел своего комбата, – сказал Крылов, устало садясь на торчавший из травы камень. – Откуда он тут взялся?

– А ты поди у него спроси.

– А еще один человек был с ним… Ну, который за рулем. Потом к вам пошел. Это кто? Что-то знакомое, но не разглядел.

– Это Малон Тахо, – фыркнул Павел.

– Тахо? – удивился Иван. – Покойник, что ли?

– Ага. Покойник. Он живее нас с тобой, вместе взятых. Даже не поцарапанный, позер хренов.

* * *

– Черт, да что же она такая тяжелая, – кряхтел Соловей.

Они вытаскивали первый контейнер из подвала двухэтажного здания. Пленный не обманул. Аномалий здесь не было. Собственно говоря, для этого спецназу корпорации АТ и понадобился проводник из местных рыскунов. Где, когда и каким образом они его завербовали, предстояло узнать потом, пока это не было важно. Дело он свое знал хорошо, и Чертог был ему знаком. Он все рассказал и о минах-ловушках, расставленных вокруг тайника спецназовцев. Чтобы проникнуть внутрь, надо было обезвредить только одну из них. В тайнике хранилось еще какое-то барахло, но было не до него. Главное – покончить с самолетом, и для этого были нужны ракеты с труднопроизносимым названием 57Э6Е.

– Двести семь с четвертью фунтов, – изрек Малон, державший пусковой контейнер.

– Чего? – не понял Черный, который тоже держал контейнер, но сзади. – Мне это ни о чем не говорит.

– Соловей, это меньше ста килограммов по-нашему, – пояснил Артем.

Будучи ранен, он не тащил ракету, а наблюдал из окна второго этажа за окрестностями, готовый в любой момент открыть огонь. Заодно он следил и за пленником, который был пристегнут к фаркопу автомобиля и молча наблюдал за действиями людей. Тот и не мог разговаривать: во рту у него сидел кляп.

– Девяносто четыре, если быть точным, – кивнул Тахо.

– Ну ничего себе, меньше, – сердито прорычал комбат. – Эти две ракеты весят как один ваш Ходокири?

Мустафа держал ракету посредине. Он повернул голову и хохотнул:

– Ваньку надо было сюда. Он бы сам, один ее дотащил.

– Да Булава ее и запустить бы сумел без этой машины, – отозвался из окна Полукров.

– Как? – удивился Малон.

– Очень просто. Как гранату. Размахнулся бы и запустил.

– Все не привыкну к вашим шуткам, – посетовал Тахо.

– Так это не шутка, – возразил Артем.

Они наконец дотащили ракету до левого борта машины.

– Может, одной обойдемся? – выдохнул Мустафа.

– Нет. – Иноземец категорично мотнул головой. – Надо заряжать обе. Идемте скорее за второй.

– А что, если ее вынуть из контейнера? Небось, полегче будет. – Засоль продолжал фонтанировать идеями.

– Снова нет. Это же пусковые контейнеры. Что толку от пули, если нет гильзы?

– Ай, ладно. Пошли быстрее.

* * *

С непривычки подобное зрелище могло испугать. Сначала за немногочисленными крохотными иллюминаторами самолета господствовал непроницаемый водяной пар – будто и не было ничего в этом мире, кроме пасмурной мглы, изредка озаряемой ослепительными вспышками грозы. Но вдруг покрывало слетело, и вынырнул мертвый старый город. И он, в отличие от облаков, не проносился мимо, но неторопливо плыл, то вздымаясь вверх, то проваливаясь вниз, когда самолет выполнял маневр, ложась то на одно крыло, то на другое.

Лейтенант Гильмири наконец рассмотрел забортный мир таким, каким тот был на самом деле, не искаженным инфракрасными датчиками и тепловизорами, без отметок сканирующих радаров.

Он переключил свои экраны на видеонаблюдение высокой четкости, и его мониторы словно превратились в большие прямоугольные иллюминаторы.

Внизу плыл город Острогожск, в котором когда-то жили люди. За Великой Войной последовала Великая Смута. Люди, пережившие лихолетье, покидали города. Истерзанная планета отверзла в населенных местах губительные свищи, да и сами люди по-прежнему делали все, чтобы сократиться числом. Они громили склады и магазины, убивали друг друга за трофеи, другие травили их газами. Потом находились желающие поработить их, захватчиков уничтожали, они отвечали тем же. Людей стало меньше в разы, но бойня не прекращалась, и многие уходили в заброшенные деревни, поля и луга. Обустраивались там, выращивали пищу и строили жилища. Возникали группы, селения, общины. Прошли годы, и весь мировой порядок изменился. В крупных курортных зонах обосновались технологически развитые группировки, контролируемые корпорациями. Они нарекли свои поселения Оазисами, и это были микрогосударства в старинном понимании данного слова. Там жили, как до войны, с небольшими поправками на современные реалии. А те, кто оказался лишним, влачили незавидное существование либо в пустошах, если не видели иного пути, помимо грабежей и набегов, либо в резерватах, если стремились сохранить хоть какое-то подобие цивилизации. Города вне Оазисов корпораций продолжали пустовать, время от времени заманивая в свои Чертоги людей, профессионально занимавшихся поисками того, что еще не было разграблено и уничтожено.

Природа не теряла времени и отвоевывала пространство. Город был захвачен растительностью. Деревья и кустарник росли повсюду – на улицах и площадях, на крышах и балконах уцелевших домов. Вьюны заволакивали стены, словно хотели затянуть здание в тягучий грунт. Некоторые дома были разрушены давно, другие строения позднее рухнули под действием свищей или растений, неумолимо подтачивавших бетонные монолиты. Местные, наверное, привыкли; после Смуты успело вырасти целое поколение, по мнению которого город и не мог выглядеть иначе. Это был город, заросший деревьями, с позеленевшими от мха и травы каменными коробами. С ржавыми остовами машин, словно созданных не людьми, но природой, чтобы в них гнездились дикие существа. Но лейтенант Гильмири жил в Оазисе, где высились многоэтажные дома, торговые центры, клиники, где сохранились мощенные каменной плиткой улицы, где растительности дозволялось существовать только в декоративных клумбах. По вечерам там зажигались огни. По улицам проезжали редкие частные машины успешных господ, работал общественный транспорт для простых служащих. Полиция на броневиках патрулировала кварталы. Камеры безопасности на фонарных столбах следили за порядком. Мачты телефонной связи сканировали вживленные в граждан датчики. Там было безопасно. А что здесь? Дикари. Никому не подконтрольные и ничем не ограниченные. И эти дикари теперь угрожали жизни Гильмири – той жизни, где не было места унылым пейзажам. До чего же остро хотелось разбомбить всех этих дикарей и вернуться домой!

– Ищите машину. Мы сможем обнаружить ее лишь визуально. Ее краска непроницаема для датчиков и сканеров.

* * *

– А вот и он! – объявила Химера, продолжая наблюдать за небом.

Самолет буквально вывалился из низких грозовых туч и теперь медленно плыл над восточной окраиной Чертога, лениво покачивая крыльями.

Павел проследил за ее взглядом.

– Ванька, ну-ка глянь в бинокль. Это он?

– Сейчас. – Иван согнал Крылова с камня, на котором тот сидел, и взобрался повыше, чтобы не мешали кроны деревьев.

– Ух ты! Ни разу не видел самолета! Ну, в смысле, того, что еще летает! – воскликнул молодой снайпер, с восхищением глядя на стальную птицу.

– С таким самолетом лучше и не встречаться, – мрачно проговорил Иван, наблюдая в бинокль. – Да, Паша, это «ганшип». И он к нам идет левым бортом, то есть пушками.

– Эй, салага, ты не на пташку глазей, а по сторонам паси, чтобы уроды какие не пришли, – вмешался Ходокири.

– Так ведь она говорила… Что пленный сказал… Ну, что больше здесь никого нет…

– А ты не верь на слово, идиот. В Чертогах водятся мутанты.

– Крупных тут все равно нет, да и дождь.

– Вань, что у них за дисциплина там? – сокрушенно вздохнул Ходокири.

– От меня-то чего хочешь? – буркнул Булава, не отрываясь от бинокля.

– Как чего? Врежь ему для профилактики. Я бы сам засветил, но ходить не могу. А у тебя и удар послабже.

Иван отвел бинокль, обернулся и насмешливо посмотрел на Павла, затем на Крылова.

– Давай, парень, следи за окрестностями. Он прав.

Крылов что-то недовольно проворчал, снял с плеча трофейный автомат и стал всматриваться в руины и заросли.

– Эй, а где девчонка?

Лишь оглянувшись, все трое поняли, что Химера исчезла.

– Вот блин, – разочарованно протянул Павел. – А я даже стрелку забить не успел. Ох уж эти бабы. Найти их трудно, потерять легко…

– И забыть невозможно, – перебил его Иван. – Кто она вообще такая?

– Ну. – Ходокири пожал одним плечом. – Тахо и Черный величали ее не иначе как Химерой.

– Как? – не расслышал Булава.

– Химера, говорю. Ты что, тоже контуженный, не слышишь ни хрена?

– Химера? – Иван вдруг засмеялся. – Ну, Паша, ты даешь!

– Чего? Что не так?

– Ты хоть знаешь эту историю?

– Какую? Про Химеру?

– Да, – кивнул Иван.

– Ну, слышал. Типа, одинокий рейтар, баба, гоняет по резерватам. Ренегатам и псам, дескать, спасенья нет. Стреляет метко. И все такое…

– Все, говоришь? А то, что она никогда не заправляет свой рейт? Что мотки ее живой, а мотор питается кровью одиноких пилигримов? Что в полнолуние она летает на нем по небу и умеет управлять аномалиями?

– Правда, что ли? – удивился Павел.