Текст книги "Хаос и порядок. Прыжок в безумие"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 46 страниц)

Дополнительная информация
Амнионы – язык И интеллект

На всех этапах человеческой истории язык являлся одним из основных элементов общения. Но в делах с амнионами он стал единственным средством для обоюдного понимания.

Общение было необходимым условием для ведения переговоров о торговых соглашениях, определении границ и решения различных спорных вопросов – всего того, что мы привыкли называть «дипломатией». По этой причине амнионы изучают человеческую речь и знакомят людей с основами своего языка. Однако ни один из наших переводчиков не знает, что стоит за этой речью – она не имеет контекста.

Это невежество охватывает весь спектр восприятия. Мы не понимаем, как амнионы осуществляют ввод чувственной информации. Что доставляет им удовольствие?

Что причиняет им боль? Как работает их зрение? Влечет ли отдельных особей друг к другу? Мы также не обладаем информацией о культуре амнионов. Как, к примеру, отдельные особи относятся к своему потомству? Имеют ли они потомство, или каждая особь создается обезличенно посредством клонирования? Изготавливают ли амнионы предметы искусства? В какой мере их социальные структуры предусматривают творчество? И если им доступен творческий процесс, то из каких элементов он состоит?

Этого никто не знал и не знает. Амнионский язык остается единственным инструментом, доступным для человечества. Хотя с таким же успехом мы могли бы использовать бинокль для изучения Галактики – он тоже не имеет точности и дальности обзора, которые необходимы для такой работы.

Сложности понимания усугубляются и тем, что межвидовое общение амнионов не ограничивается звуковой информацией Согласно некоторым теориям, их манипуляции с феромонами играют такую же важную роль, как цвет и интенсивность освещения. Но что означают для них феромонные сигналы? Являются ли они аналогом «телесного языка» людей – то есть определенным смысловым набором поз и мимики? Или это многоуровневый способ передачи информации? В первом случае феромоны имели бы вторичное значение, и перевод амнионских терминов не принимал бы их в расчет. Во втором случае они были бы существенно важны для понимания.

Кроме того, поиск точных приближений или аналогий между амнионскими и человеческими концепциями был изначально усложнен. Обоюдному пониманию мешали те самые аспекты, которые развивали и украшали оба языка К примеру, амнионы, ссылаясь на термин «боевые корабли», использовали слово «оборона». Была ли «оборона» действительно лучшим пояснением тех функций, которые воплощало в себе боевое судно? И неужели амнионы воспринимали свой генетический империализм как форму защиты – то есть «обороны»? Или это слово было примером риторического жонглерства, которое так нравится политикам и дипломатам, – их попыткой смягчить угрозу с помощью манипуляций речи?

В таких вопросах требовалась точность. Но она была невозможной.

Ярким примером лингвистических несоответствий являются личные местоимения. Они отсутствуют у амнионов Когда их дипломаты или персоны, наделенные «правом решения», общаются с людьми, они никогда не ссылаются на себя как на отдельных особей. Они не выражают личные желания и не делают личных заявлений Независимо от шкалы обсуждаемых вопросов они либо говорят от лица всех амнионов, либо просто молчат. И только мутанты, частично сохранившие человеческую сущность, продолжают использовать такие слова, как «я», «мое» или «мне».

Вследствие вышеизложенных причин в амнионской речи отсутствует целый ряд абстрактных концепций, которые имеют для людей огромное значение, – среди них понятия «добра» и «зла», «справедливости», «милосердия» и «верности». Тем не менее мы можем предположить, что амнионы употребляют такие понятия, но передают их феромонами. Возможно, подобные смысловые конструкции считаются у них слишком интимными и поэтому не используются в разговорной речи.

В человеческом языке применение личных местоимений является настолько обычным, повсеместным и практичным, что переведенные амнионские фразы кажутся нам ужасно ограниченными и громоздкими.

Но о чем говорит нам этот пример? Что мы можем узнать из него об амбициях, интеллекте и образе мыслей амнионов? Вопрос очень важен. Над человечеством нависла угроза генетического империализма. Между тем так называемое «знание врага» всегда признавалось мощным оружием. Если мы не поймем амнионов, нам вряд ли удастся их победить В настоящее время исследователи предлагают нам две различные теории, построенные на особенностях амнионского языка. Каждая из них имеет своих сторонников и противников, а также тактику и стратегию дальнейших взаимоотношений человечества с запретным пространством.

Одна из теорий основана на концепции так называемого «ройного ума». Привлекая аналогии с некоторыми видами насекомых, ученые полагают, что амнионы формируют групповой интеллект, который имеет физический центр, а также свою «королеву». Этот центр или центры располагаются в особых защищенных регионах амнионского космоса. Каждая особь «ройного ума» ведет отдельное существование, но подчиняется воле центра и участвует в общем мыслительном процессе. Таким образом, индивид, как нейрон или нервный узел, передает данные «ройному уму» и по его приказам осуществляет конкретные действия.

Сторонники этой теории часто ссылаются на хрестоматийный случай безумия той женщины, над которой проводился первый эксперимент с мутагенами. По их мнению, женщина-доброволец сошла с ума по той причине, что большое расстояние не позволило ей, как новому мутанту-амниону, объединиться с центром «ройного ума». В результате она не смогла идентифицировать себя и не обрела основы для дальнейшего существования. Данную теорию подтверждали и отчеты людей, которые слышали рассказы амнионов о сущности (конструкции или концепции) так называемого Сознания-Унии. А разве это не подходило под описание «королевы» ройного ума – волевого и интеллектуального центра целой космической расы?

Если теория о ройном уме соответствует действительности, то единственной эффективной тактикой в борьбе против амнионской экспансии будет обнаружение и искоренение Сознания-Унии. Без своей «королевы» все амнионы впадут в безумие, и это приведет к победе человечества.

Вторая теория выглядит более зловещей и пугающей. Ее сторонники отвергают ссылки на Сознание-Унию как на телесное существо или командный центр амнионской расы. Они считают этот термин абстрактной концепцией – наподобие идей «добра» и «зла», с помощью которых люди объясняют свои поступки. К тому же они утверждают, что женщина, принявшая мутаген, сошла с ума не от разделенности с Сознанием-Унией, а от ужаса или вследствие разрушения ее генетической идентичности.

Данная теория предполагает, что амнионы управляются не групповым интеллектом или ройным умом, а кодом нуклеотидов, который содержится в их РНК. Согласно мнению ученых, наши враги не имеют человеческих концепций и личных местоимений по той простой причине, что они в них не нуждаются. Их империализм можно считать генетическим не только по методам осуществления, но и по исходному импульсу его возникновения. Отдаленным аналогом этого импульса является стремление людей к воспроизводству потомства. Таким образом, амнионы объединяются и действуют по глобальным и глубинным побуждениям, а не по директивам какой-то далекой и гомогенной «королевы».

Сторонники этой теории убеждены, что никакой точечный удар по объектам запретного пространства не окажет решающего воздействия на угрозу генетического империализма. Пока не будет уничтожен последний амнион, существование всех рас Галактики останется под большим вопросом.

Хэши

Шагая по коридорам станции к докам, Хэши Лебуол размышлял о квантовой механике реальности. Вернер Гейзенберг, этот странный человек, вскрывший истину десятки лет назад, постулировал, что скорость и местоположение электрона не могут определяться одновременно. Если кто-то знает, где находится данная частица, он не может определить ее движения. Если кто-то рассчитал ее динамику, он не способен указать позицию частицы. Знание мешало знанию. Усилие понять реальность мешало пониманию. Но без таких усилий люди никогда не догадались бы о существовании электронов – о том, что предсказуемая твердость макроуровня зависела от неопределимых энергий микроуровня.

Хэши тоже был видом атомной частицы и в своем движении трансформировал реальность: шлепая незашнурованными туфлями по ребристой поверхности пола и направляясь к стоянке, где его ожидал шаттл на Сака-Батор, он привносил в реальность новые факты и терял старые. Самонадеянность доставляла ему удовольствие. Директор Бюро по сбору информации отвергал моральные связи с истиной, но восхищался ими. На его взгляд, причуды непрерывного потока фактов, определявших реальность, и их последующая интерпретация являлись исключительно эстетическим процессом.

Он приближался к определению некоторых истин и, следовательно, оставлял другие аксиомы в неизвестности. Никто не просил его лететь в шаттле Койны на Сака-Батор и посещать очередную сессию Руководящего Совета Земли и Космоса. Он не имел отношения к службе протокола и не интересовался ходом прений, которые могли возникнуть на заседании Совета, посвященном рассмотрению пока еще секретного законопроекта капитана Вертигуса. Сходным образом в его обязанности не входила забота о службе безопасности на Сака-Баторе. В очевидном порыве раздражения почтенный Уорден Диос возложил на плечи Хэши другое бремя ответственности. Ему было предписано заняться расследованием террористических атак, во время которых погиб Годсен Фрик и едва не пострадал капитан Вертигус Шестнадцатый.

Все эти размышления не повлияли на его решение. Если Диос полагал, что расследование Хэши будет кабинетным, то он ошибался. Вытащив из кармана идентификатор и бланк пропуска, Лебуол помахал ими перед удивленными лицами охранников и прошел в салон шаттла, словно имел на это законное право.

Он был руководителем Бюро по сбору информации полиции Концерна рудных компаний. Естественно, что никто не посмел останавливать его. Охранники молча пропустили Хэши, хотя могли бы запросить разрешение Диоса. Если бы Уорден не одобрил действий Лебуола, служба безопасности запретила бы несанкционированный полет на шаттле. Но Диос вряд ли поступил бы так. Несмотря на ошибку с Дарином Скройлом и неудачный контакт с «Завтраком налегке», Хэши полагал – вернее надеялся, – что Уорден не потерял к нему доверия. Бег субатомных частиц продолжался. Они сталкивались и разбегались, формируя новые факты, новые реальности и новые истины. Хэши собирался отблагодарить Уордена за доверие. Ради этого он даже был готов пойти на риск.

Между прочим, его незаявленное присутствие на сессии Руководящего Совета Земли и Космоса могло оказаться опасным. Койна Хэнниш передала ему предупреждение Вертигуса: «Скажите директору Лебуолу, что я боюсь еще одной атаки». Наверное, это были точные слова капитана. «Мне кажется, она произойдет во время следующей сессии. Передайте ему, что если он настоящий коп и хочет восстановить свою репутацию, если его волнует честь полиции и законность в человеческом космосе, – то он не должен допустить появления кадзе в зале заседания».

Хэши тут же информировал об этом шефа службы безопасности подразделения специального назначения – человека, отвечавшего за жизни советников. Кто-то мог бы отмахнуться от предупреждения Вертигуса как от бреда дряхлого старика, страдавшего манией преследования. Однако Хэши так не поступил. Он понимал, что оппонент, обрекший Годсена Фрика на смерть, был способен на что угодно.

Конечно, неискренний и легкомысленный Годсен жил бы до сих пор, если бы подчинился приказу большого червя, если бы Уорден Диос не ограничил передвижение Фрика в видимом усилии защитить его от покушения кадзе. Потрясающее совпадение, полное подтекстов и неопределенности. Если кто-то знал, каким будет событие, он не мог сказать, где именно оно произойдет. И если кто-то знал, где намечается какой-то инцидент, он не мог определить его суть.

Предупреждение Вертигуса Шестнадцатого было основной причиной, по которой Хэши решил посетить внеочередную сессию. Но имелась и еще одна причина: он хотел поговорить с Койной Хэнниш – новым руководителем службы протокола полиции.

Войдя в пассажирский салон шаттла, он тут же привлек к себе ее внимание. Она готовилась к сессии и работала с документами – возможно, с информационной сводкой Руководящего Совета. Хэнниш с удивлением взглянула на Хэши. Ее глаза расширились, а рот слегка раскрылся. Однако врожденная грациозность не покинула ее. Появление Лебуола застигло Койну врасплох, но не смутило, как сказал бы Годсен. Она сохранила свою профессиональную невозмутимость. Хэши сел рядом с ней, развалился в кресле и, склонив голову к плечу, посмотрел на Хэнниш поверх испачканных очков. Уголки ее губ приподнялись в вежливой улыбке.

– Директор Лебуол, вы удивили меня, – прошептала она. – Это визит вежливости, или вы подумали, что я недостаточно проинструктирована?

Она помахала стопкой документов и взглянула на хронометр кабины.

– Вам придется поспешить. Мы взлетаем через две минуты.

Хэши ответил ей дружеской усмешкой, которая придала ему вид слабоумного, но нежно любящего дяди.

– Моя дорогая директор Хэнниш, – шутливым тоном ответил он, – я не осмелился бы инструктировать вас. Вы разбираетесь в своих обязанностях лучше меня, и я не стал бы отвлекать вас по пустякам перед полетом на Землю.

«Неплохое объяснение, правда?»

Охранник подразделения специального назначения, сидевший в первом ряду, приподнялся и осмотрел пассажиров: Хэши, Койну, двух ее помощниц, связиста Службы безопасности и помощника шефа Форреста Инджа. Прочистив горло, он смущенно сказал:

– Директор Лебуол, вам лучше пристегнуться. Мы взлетим, как только закроются люки.

Хэши заморгал, словно не понял его предупреждения. Затем он быстро кивнул и застегнул ремни безопасности. Посмотрев на Койну, Лебуол еще раз улыбнулся.

– Я слишком долго обитал в своем логове на станции полиции Концерна. Забыл стандартные детали путешествия.

Лицо Койны стало более серьезным. Пару секунд она мрачно рассматривала Хэши.

– Я жду ваших объяснений, директор Лебуол.

Она сохраняла нейтральный тон. В нем не было ни поощрения, ни настоятельности.

– Не волнуйтесь, – ответил он голосом лукавого гнома. – Просто ваш шаттл подходит мне по времени.

Словно услышав его слова, охранник набрал код на контрольной панели люка, и массивная пластина створа закрыла входной проем. Раздался щелчок замка. Взглянув на зеленый индикатор герметизации, охранник занял свое кресло. Через корпус начал проникать приглушенный грохот – слишком сильный для двигателя шаттла. Он частично исходил от пусковой установки, которую в народе называли «рогаткой». Она «выстреливала» шаттлы в темноту открытого космоса. Остальной шум представлял собой гул огромных моторов, открывавших створки дока.

Прозвучал сигнал интеркома, и голос пилота доложил:

– Старт через тридцать секунд. Приготовьтесь к ускорению в два g.

«Два, – с удивлением подумал Хэши. – Ой-ой-ой. Обычно „рогатка“ запускает судно более мягко – без ощутимых перегрузок. Очевидно, Койна спешит». Лебуол задумался на миг о своем здоровье – сумеет ли он выдержать такой рывок и нагрузку, равную его двойному весу. Затем он усмехнулся. Тревожиться было поздно. До старта оставалось лишь несколько секунд. Чтобы очки не слетели с лица, Хэши снял их и крепко сжал в ладонях.

Следуя его примеру, Койна прижала стопку документов к груди. Она не проявляла никакого беспокойства. Последовал рывок: «рогатка» запустила шаттл в полет. Затем сила тяжести исчезла: судно покинуло станцию полиции Концерна рудных компаний. Невесомость сжала живот Хэши и подтолкнула желудок к горлу – тошнотворное ощущение, которое вскоре прошло. Гравитация Земли заявила свои права на судно и пассажиров. Хэши поймал себя на том, что сдерживает дыхание. Он сделал медленный выдох. Быстрая оценка физического состояния показала, что все его «системы функционировали нормально». Водрузив очки на нос, он перевел внимание на руководителя службы протокола.

Койна смотрела на него, словно их беседа не прерывалась.

– Я жду, когда вы расскажете мне о причинах своего появления на этом шаттле, – спокойно повторила она.

Хэши одобрительно кивнул. Ему понравилась ее невозмутимость. Получив новую должность, она изменилась в лучшую сторону. За несколько этих дней ее самообладание окрепло. Она стала уверенной и сосредоточенной. При таких темпах Койна вскоре могла заменить целую дюжину Годсенов Фриков.

– Хорошо, – ответил он. – Я расскажу вам о причинах. Дело в том, что у меня появилась пара фактов, которые я хотел бы предложить вам на ваше рассмотрение. Кроме того, мое появление здесь…

Он упал на кресло.

– … вызвано надеждой, что вы проясните мне несколько вопросов.

Койна вопрошающе приподняла бровь, но ничего не сказала.

– Видите ли, я собираюсь присутствовать на внеочередном заседании нашего многоуважаемого Руководящего Совета Земли и Космоса, – продолжил Лебуол. – Возможно, почтенные советники пожелают задать мне вопросы.

Это была самая незначительная из всех причин, побудивших Хэши на полет к Земле, но он не хотел упоминать о других. Койна знала, что особый советник Максим Игенсард настойчиво требовал дать ему право и возможность допросить Лебуола.

– Вполне понятно, что мои ответы будут более точными – и даже, можно сказать, более выгодными для политики полиции, – если их должным образом подготовить. Я уверен, моя дорогая Койна, что вы способны подготовить меня наилучшим образом.

Сделав едва заметную паузу, он добавил:

– Если, конечно, захотите.

Неужели морщинки на лбу Койны свидетельствовали о том, что Хэнниш хмурится? Вряд ли. Хэши не обладал особым зрением Уордена и не мог анализировать эмоции людей по натяжению их подкожных мышц. Но он тут же почувствовал напряженность в ее следующем вопросе:

– Директор Диос знает о вашем полете?

Койна имела в виду другое: «Он одобрил ваше начинание? Это он направил вас?»

– Увы, нет, – безмятежно ответил Лебуол. – В данное время он слишком занят, чтобы беседовать со мной.

Хэши тут же поправился:

– То есть я предполагаю, что это так. Его секретариат выполняет свои функции в обычном режиме. Мне трудно утверждать, насколько занят Уорден Диос, но я могу точно сказать, что он не выражал желания говорить со мной.

До сих пор он опирался только на факты. Ему не хотелось давать Койне причины для сомнений.

– И тем не менее вы все равно полетели? – спросила она.

– Моя дорогая Койна…

Его улыбка стала шире. Он пользовался ею, как реостатом для изменения интенсивности слов.

– Я не соответствовал бы моей должности, если бы не умел проявлять инициативу и брать на себя ответственность.

Хэнниш медленно кивнула. Она и сама замечала, что в последнее время Уорден сторонился подчиненных. После его недавнего визита в домашний офис Холта Фэснера, он, по сути, перестал общаться с руководителями Бюро по сбору информации, подразделения специального назначения и службы протокола. С некоторых пор приказы Диоса поступали к ним только через секретариат. У Хэши сложилось впечатление, что Уорден прятался и держал свои тревоги при себе. Казалось, он ожидал каких-то разоблачений или событий, которые могли определить его тайную игру на благо – или против – Дракона.

Эта догадка еще больше усилила досаду Лебуола, вызванную тем, что его контакт с «Завтраком налегке» нанес Уордену вред, – досаду, что он, не уловив интриги игры, непреднамеренно оказал Диосу «медвежью услугу» С его точки зрения, он всегда поддерживал директора Но Уорден помогал Морн Хайленд. А между тем Хэши не раз говорил ему о том, что она могла быть биологическим кадзе.

Лебуол не хотел признавать, что ум какого-то другого человека мог работать лучше, чем его собственный. Эта идея тревожила Хэши. Он чувствовал гнетущую потребность доказать свое интеллектуальное равенство с Уорденом. Вот почему он находился здесь – и вот что было реальной причиной его появления на шаттле Хэнниш.

Однако Койна ничего не знала о личных проблемах Лебуола.

– Тем не менее я не думаю, что смогу подготовить вас к вопросам советников, – произнесла она. – В любом случае я не подхожу для такой задачи.

Ее слова «в любом случае» были тонким намеком на то, что в недалеком прошлом она делилась с ним фактами и секретами службы протокола.

– Если бы директор Диос хотел, чтобы вы присутствовали на заседании Совета, он бы сам подготовил вас.

Хэши беззаботно отмахнулся рукой, словно ее сомнения ничего для него не значили.

– Дорогая Койна, я абсолютно доверяю вашим суждениям. Чтобы доказать мои честные намерения, я расскажу вам о некоторых фактах, которые покойный Год-сен назвал бы «неподтасованными». Выслушайте их, а затем решите, стоит ли вам взамен отвечать на мои вопросы.

Он бы не обиделся, если бы Койна спросила: «Вы не боитесь, что нас подслушают?» Однако Хэнниш была знакома с ним давно и понимала, что он выбрал это место для встречи не случайно. Скорее всего, ее тревожил вопрос о продолжении их прежних отношений – причем уже на ином, «публичном» уровне.

– Я слушаю вас, – прошептала она и, ожидая ответа, откинулась на спинку кресла.

– Вы знакомы с Лейн Харбингер? – спросил Лебуол.

Койна покачала головой.

– Я слышала о ней. Она внучка Малькольма Харбингера Но лично я с ней незнакома.

– Жаль, – вполне убедительно заметил Хэши. – У вас много общего.

Он тут же пресек зарождавшийся смех. Нервная и подвижная Лейн была полной противоположностью Койны. Однако Лебуол решил, что с Хэнниш ему лучше придерживаться точных фактов.

– Хотя речь пойдет не о ней, а о той работе, которую она недавно завершила. Во имя чести Бюро по сбору по информации Лейн проводила экспертизу улик, собранных нами на месте убийства несчастного Годсена Фрика.

Хэши почувствовал движение позади себя. Краем глаза он заметил Форреста Инджа, который пересел на кресло за его спиной. Очевидно, помощнику шефа тоже захотелось послушать о работе Лейн Харбингер. Служба безопасности подразделения специального назначения – будь благословенна Мин Доннер и все ее тупые и усердные любимцы – не нашла на месте преступления никаких улик.

– При тщательном осмотре кабинета вашего бывшего начальника, – без паузы продолжил Лебуол, – были выявлены крохотные фрагменты идентификатора кадзе. И что более важно, фрагменты чипа этого устройства.

«Ты слышишь меня, помощник шефа? Между прочим, эта подробность содержалась в отчете, который секретариат Бюро отослал подразделению специального назначения».

– Лейн должна была извлечь данные, сохранившиеся на крохотных частичках чипа. Вам интересны технические подробности?

Когда Койна покачала головой, он удовлетворенно хмыкнул.

– Тогда я буду краток. Говоря простым языком, чип изменяет состояние – или в некоторых случаях добавляет состояние, когда введенные данные прилагаются к его исходному коду или маскируются фильтром. В процессе использования записанные данные считываются с чипа от конца к началу. К сожалению, маленький фрагмент…

Он сузил кончики пальцев, намекая на крохотность предмета.

– … не имел таких характерных черт, как исходный код или фильтр. Поскольку обычные методы чтения информации не подходили для нашего случая, Лейн пришлось импровизировать. И знаете, Койна, она превзошла саму себя. Чтобы не перегружать вас техническими вопросами, я попросту скажу, что она придумала способ, благодаря которому найденный фрагмент был прикреплен к стандартному чипу. Эта гениальная выдумка позволила ей выделить содержимое фрагмента.

Койна явно заинтересовалась. Она ничего не сказала, но выгнула тонкую бровь. Хэши почувствовал, что Форрест Индж придвинулся ближе. Удовлетворенно улыбнувшись, Лебуол перешел на менторский тон.

– Как вы могли догадаться, содержимое частицы оказалось таким же фрагментарным, как и сами остатки чипа. Однако данные, выделенные Лейн, были весьма провокационными. Несомненно, вы знаете, что мы – полиция Концерна рудных компаний – являемся единственным законным поставщиком чипов. В список их единственных законных потребителей входят полиция и Руководящий Совет. То есть заказы на использование этих устройств исходят либо от нас, либо от Совета. Но на самом деле чипы изготавливает корпорация с любопытным названием «Анодин систем». Как вы, наверное, уже поняли, она принадлежит Концерну рудных компаний.

И хотя полиция поставляла корпорации не только охрану, но и весь рабочий персонал, базы данных «Анодин систем» были полностью открыты для Холта Фэснера.

– Я уже говорил, что наш почтенный Совет не имеет прямого контакта с «Анодин систем», – продолжил он. – Чипы поступают в Руководящий Совет от нас. По этой причине мы исключили из числа подозреваемых всех постоянных обитателей Сака-Батора. Каждый идентификатор, полученный ими, прошел инвентаризацию. Наша оперативная версия состояла в том, что украденный чип был приобретен непосредственно от «Анодин систем» и что похитителем мог быть только наш сотрудник или человек Дракона. Однако экспертиза Лейн отвергла эту версию. Она извлекла из фрагмента две строки кода. Обе далеко не полные, но их хватило для анализа данных. Тестовая программа неопровержимо определила, что эти строки являются частями исходного кода.

Он замолчал, рассматривая Койну – точнее, ее маску спокойной заинтересованности. Красивое лицо надежно скрывало эмоции. Капитан Вертигус высказал предположение, что новая атака кадзе могла быть нацелена на нее. Именно этим и объяснялось присутствие на борту корабля такой персоны, как Форрест Индж. Помощник шефа нес личную ответственность за безопасность директора Хэнниш.

– Вам знаком этот термин? – риторически спросил ее Хэши. – Службы безопасности Совета и полиции обеспечивают допуск избранных лиц и контроль за их перемещением с помощью особых устройств, хранящих в себе блоки паспортных и удостоверяющих кодов. Так как кодовые блоки постоянно изменяются, они генерируются в удостоверениях и идентификаторах по специально разработанным параметрам. Эту функцию выполняет кодовый «движок». Именно он модулирует паспортные и удостоверяющие коды. Термин «исходный код» ссылается на особый язык программирования, в котором записан «движок», – если хотите, на его грамматику и словарь.

Он развел руками, подчеркивая свою искренность.

– Ясно, что «движок» представляет собой больший секрет, чем коды, которые он генерирует. Кроме того, будучи постоянным и точным, он легко определяется при проверках.

Взглянув на Койну, он поудобнее устроился в кресле и перешел к основному вопросу.

– Одна из двух строк исходного кода, опознанного Лейн, принадлежит «движку», который в настоящее время считается в «Анодин систем» новейшей версией.

Хэши шутливо поморщился.

– Впрочем, мы знали, что чип не прошел бы проверки без кода на разрешение к эксплуатации. Однако другая строка…

Он округлил глаза в наигранном испуге.

– Да-да, дорогая Койна! Другая строка посеяла ужас в наших сердцах и заставила выдвинуть новые версии.

Он произносил слова громко и четко, чтобы их мог услышать Форрест.

– Вторая строка имела исходный код от «движка», используемого службой безопасности Руководящего Совета Земли и Космоса.

Наконец-то он был вознагражден очевидным проблеском тревоги в глазах Койны. Хэнниш выдала свой страх. Опасность, грозившая ей, оказалась серьезнее, чем она думала. Удовлетворенно улыбнувшись, Хэши заметил:

– Подтексты поражают воображение, не так ли? Похититель, обеспечивший террористов идентификаторами, имел доступ не только к секретам «Анодин систем», но и к службе безопасности Сака-Батора. Логика безупречная. Однако проблема коренится в том, что служба безопасности Совета не имеет прямого контакта с «Анодин систем».

Прояснив этот вопрос, он решительно произнес:

– Я хочу присутствовать на внеочередном заседании Совета, потому что меня ведет туда мое расследование.

«Слушай внимательно, помощник шефа, – безмолвно добавил он. – Мне потребуется твоя защита».

Койна восстановила маску профессионального спокойствия. Ее взгляд ничего не выражал. Слегка нахмуренные брови и поджатые губы намекали на сдержанную напряженность. Хэши по-прежнему не понимал цель ее миссии в Совете. Ему оставалось лишь гадать об указаниях, которые дал ей Уорден. Но он уже не верил, что Койна расскажет о них. Неофициальное партнерство между ними закончилось.

Наконец она заговорила. Ее голос был мягким шепотом.

– Вы доложили об этом Уордену?

Несмотря на самоконтроль, Хэши вспылил. Более того, он почувствовал себя уязвленным.

– Не обижайте меня, Койна. Как сказал бы покойный Годсен, это моя работа.

Хэнниш кивнула. Ее взгляд перешел на стопку документов, которую она держала в руках. Возможно, она спрашивала себя, какой цели служил этот информационный отчет. Лебуол не спешил. Полет к Сака-Батору давал ему необходимое время. Он мог позволить себе несколько минут терпения. Он ждал и молчал – сочетание, которое многие из его подчиненных посчитали бы невозможным.

Койна приподняла голову и посмотрела на него.

– Я полагаю, вам не нужны мои соображения по поводу предстоящего заседания.

Ее тон был тихим и ровным.

– Я уверена, что вы уже узнали все формальности. Она кивнула на своих помощниц.

– Почему бы вам не задать свой истинный вопрос? Чтобы я могла принять решение: отвечать на него или нет?

Хэши изобразил добродушную улыбку. Он нуждался в этой маске. Его тревоги грозили выйти на поверхность. Он не хотел задавать свои вопросы напрямую: «Какие инструкции дал вам Уорден? Какую позицию он занимает по отношению к законопроекту об отделении?» Нет, это было бы грубо. И не для ушей Форреста Инджа.

– Если память мне не изменяет, вы недавно имели важную беседу с нашим уважаемым директором.

Койна кивнула, давая понять, что помнит такую встречу с Диосом. Но она не клюнула на наживку. Ее самообладание подбодрило Хэши и в то же время убедило его в том, что Хэнниш откажется отвечать на «истинный вопрос». Прочистив горло, он спросил:

– Могу ли я узнать его реакцию на созыв внеочередного собрания?

Руководитель службы протокола задумалась, оценивая различные варианты ответа. Когда она заговорила, ее тихий голос по-прежнему оставался бесстрастным.

– Он сказал, что я могу не бояться атаки кадзе. Его точные слова были такими: «Это не то, о чем вам следует думать».

Действительно. Действительно и несомненно. Хэши подавил желание конкретизировать вопрос. В такие моменты он завидовал компьютерам – их способности решать несколько задач одновременно. Разговор предполагал линейный ход развития. Чтобы дать себе время на выбор нужного фарватера беседы, он махнул рукой в направлении Форреста Инджа и произнес: