Текст книги "Плот"

Автор книги: Стивен М. Бакстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Улыбка сползла с лица Джорджа, руки неуверенно повисли по бокам.

– Мое имя Рис, – медленно сказал рудокоп. – Запомни это.

Он отпустил палец. Дов опустился на колени и схватился за руку, потом посмотрел вверх.

– Я запомню тебя. Рис, – прошипел он, – будь уверен.

Уже сожалея о своей внезапной вспышке. Рис повернулся и пошел прочь. Кадеты не преследовали его.

Рис не спеша подметал кабинет Холлербаха. Эта комната казалась юноше самой интересной из всех, что ему доводилось убирать. Он провел кончиком пальца по ряду книг. Страницы почернели от времени, позолота на корешках стерлась. Буква за буквой он старался прочитать написанное на них слово. Э... н... ц... к... "Энциклопедия" – что бы это могло значить? Рис немножко помечтал о том, как здорово было бы взять том, открыть его...

И его вновь охватила страстная жажда знаний.

Теперь его глаза остановились на красном устройстве размером с ладонь из шестеренок и рычагов, отделанных драгоценными камнями. В центре была установлена блестящая серебряная сфера, вокруг которой на проволочках крепились девять разноцветных шариков. Что это такое?

Рис оглянулся. Кабинет был пуст. Он не смог удержаться и взял предмет в руки, с наслаждением ощупывая гладкое металлическое основание...

– Не урони, слышишь?

Рис вздрогнул и выронил хитроумное устройство, которое странно медленно начало падать на пол. Вовремя подхватив устройство, юноша быстро поставил его на место.

В дверях стояла Джаен. На ее широком веснушчатом лице светилась добрая улыбка. Чуть помедлив. Рис робко улыбнулся в ответ.

– Благодарю, – сказал он.

Ученица шагнула вперед.

– Тебе повезло, что это всего лишь я. Если бы вошел кто-нибудь другой, тебя уже не было бы на Плоту.

Рис пожал плечами, с некоторым удовольствием наблюдая за ее приближением. Джаен была старшей ученицей Ципса, Главного Навигатора. Старше Риса всего на несколько сот смен, она была одной из немногих в лабораториях, кто выказывал к юноше какое-то чувство, помимо презрения. Казалось даже, что иногда девушка забывает, что Рис – рудничная крыса... Джаен была плотной, коренастой, с уверенной, но неуклюжей походкой. При мысли о том, что он невольно сравнивает ее с Шин, Рису стало как-то неуютно. Джаен нравилась ему все больше и больше. Он не сомневался, что они могли бы стать добрыми друзьями.

Но Риса не влекло к ней так, как влекло к Шин – девушке с рудника.

Джаен остановилась рядом и небрежно провела кончиком пальца по маленькому устройству.

– Бедный старина Рис, – шутливо сказала она, – бьюсь об заклад, ты даже не знаешь, что это такое, верно?

Мальчик пожал плечами.

– Ты же знаешь, что нет.

– Это называется планетарий, – Джаен сказала для него это слово по буквам. – Модель Солнечной системы.

– Чего?

Джаен вздохнула, затем показала на серебряный шарик в середине планетария.

– Это звезда. А вот это сферы, я полагаю, из железа, вращающиеся вокруг нее. Они называются планетами. Человечество – во всяком случае обитатели Плота – происходят с одной из этих планет. Кажется, с четвертой. А может, с третьей.

Рис поскреб подбородок.

– Правда? Тогда людей должно быть не очень много.

– Почему?

– Нет места. Если бы планеты имели большие размеры, тяготение было бы слишком большим. Ядро звезды у меня дома имеет диаметр только пятьдесят ярдов, и в основном состоит из воздуха, а гравитация на его поверхности пять "же".

– Правда? Ну, эта планета была намного больше. – Джаен развела руки в стороны. А гравитация была небольшая. Там все было по-другому.

– Как?

– Я не знаю точно. Но тяготение на поверхности наверное, было, ну, например, три или четыре "же".

Рис задумался.

– В таком случае, что такое "же"? Я имею в виду, почему "же" имеет именно такую величину, не больше и не меньше?

Джаен собиралась сказать что-то еще, но теперь раздраженно нахмурилась.

– Рис, об этом я не имею понятия. Клянусь Костями, ты задаешь глупые вопросы. Я уже почти раздумала рассказать тебе самое интересное о планетарии.

– Что же?

– То, что Система огромна. Период обращения планет около тысячи смен... А диаметр центральной звезды – миллион миль!

Рис подумал и спокойно сказал:

– Чепуха!

– Это почему же? – рассмеялась Джаен.

– Таких звезд не бывает. Она бы просто схлопнулась.

– Все-то ты знаешь, – улыбнулась девушка. – Надеюсь, ты достаточно умен, чтобы притащить продовольствие с Края. Пойдем. Грай дал нам список того, что нужно принести.

– Ладно.

Рис взял метлу и вышел вслед за Джаен из кабинета Холлербаха, еще раз оглянувшись на планетарий, мерцающий в тени полки.

Миллион миль? Да это просто смешно.

Но что, если?..

Они сидели в автобусе, на соседних креслах, гигантские шины делали путешествие убаюкивающе плавным.

Рис рассматривал мозаику плит, людей, спешивших по своим делам, которых даже сейчас не вполне понимал. Остальные пассажиры всю дорогу сидели спокойно, некоторые читали. Эта небрежная демонстрация грамотности несколько удивила Риса. Он вздохнул.

– Что с тобой?

Юноша грустно улыбнулся Джаен:

– Извини. Я просто... пробыл здесь так мало и еще, кажется, так мало узнал.

Джаен нахмурилась.

– Помнится, Ципс и Грай давали тебе какие-то уроки.

– Не совсем, – признался Рис.

– Я тоже не стала бы тратить время на "зайца", которого через несколько смен должны вышвырнуть обратно домой. – Она почесала нос. Возможно, так. Хотя эти двое никогда не упускали случая продемонстрировать передо мной свои знания. Рис, ты задаешь чертовски трудные вопросы. Подозреваю, что они немного боятся тебя.

– Ты с ума сошла...

– По правде говоря, большинство этих старикашек не так уж и много знают. Холлербах, я думаю, да. Может быть, еще один или два. Но остальные просто руководствуются старыми распечатками и надеются на авось. Посмотри то, как они чинят древние инструменты с помощью палочек и веревочек... Если случится что-нибудь действительно неожиданное, они растеряются, как теряются, когда им задают необычный вопрос.

Рис задумался над словами Джаен и вдруг осознал, насколько за последнее время изменилось его отношение к Ученым. Теперь он понимал, что Ученые такие же люди, как и он, и отличаются от прочих людей лишь тем, что пытаются сделать все, чтобы спасти этот гибнущий мир.

– Как бы там ни было, – сказал Рис, – это не меняет дела. Куда я ни посмотрю, всюду вижу вопросы, на которые нет ответов. Вот например, на каждой странице Ципсовых книг с таблицами написано "IBM". Что это означает?

Джаен рассмеялась.

– Сдаюсь. Может быть, это имеет отношение к способу изготовления этих книг. Они ведь с Корабля.

– С Корабля? Знаешь, я слышал об этом столько россказней, что уже не знаю, чему верить.

– Насколько я понимаю. Корабль действительно существовал. Его разобрали, чтобы сделать основу для самого Плота.

Рис задумался.

– И Команда напечатала эти книги?

Джаен помедлила, видимо, уже приближаясь к границам своих знаний.

– Их сделали следующие поколения. Первая Команда обладала знаниями о некой машине.

– Какой машине?

– Не знаю. Возможно, о говорящей машине, такой, как автобусы. Хотя эта штука была не просто записывающим устройством. Она могла считать и вычислять.

– Каким образом?

– Рис, – сердито сказала Джаен, – если бы я это знала, то сделала бы такую сама. Понятно? Во всяком случае, некоторое время спустя машина начала портиться, и Команда испугалась, что больше не сможет продолжать вычисления. Поэтому, прежде чем машина сломалась окончательно, она отпечатала все, что знала. И там были древние таблицы, называемые "логарифмы", которые помогают нам делать вычисления. Именно их Ципс и нес в рубку. Может быть, ты когда-нибудь тоже научишься пользоваться логарифмами.

– Да. Может быть.

Автобус выезжал из леса канатов, и Рис зажмурился от резкого света нависшей над Плотом звезды.

– Ты понимаешь, в чем заключается работа Ципса, а? – спросила Джаен.

– Кажется, да, – нерешительно сказал Рис, – Ципс – Навигатор. Его задача – определить, куда должен двигаться Плот.

Джаен кивнула.

– А делается это для того, чтобы уйти с дороги звезд, время от времени падающих от границы Туманности.

Девушка указала на сверкающий над ними шар.

– Вроде этой. Там, в Рубке, они регистрируют все приближающиеся звезды, чтобы вовремя передвинуть Плот. Мне кажется, что скоро мы будем передвигаться... Вот это зрелище. Рис! Надеюсь, ты его не упустишь. Все деревья одновременно поворачивают, на палубе сильный ветер... Если я успешно пройду испытания, то буду работать в группе перемещения.

– Тебе хорошо, – кисло сказал Рис.

С неожиданной серьезностью Джаен хлопнула его по руке.

– Не теряй надежды, рудокоп. Пока ты еще на Плоту.

Рис улыбнулся, и оставшаяся часть пути прошла в молчании. Автобус подходил к Краю гравитационного поля Плота. Автобус притормозил около широкой лестницы Рис и Джаен присоединились к очереди перед раздаточной машиной. Оператор с угрюмым видом сидел рядом с машиной, его силуэт чернел на фоне неба. Рассеянно смотревшему по сторонам Рису почудилось в нем что-то знакомое.

Продовольственная машина представляла собой неуклюжую конструкцию высотой в два человеческих роста. По широкому фасаду, окружая несложную панель управления, похожую на панель Крота, располагались окна раздачи. Сзади, похожее на гигантский рот, нацеленный в атмосферу Туманности, находилось сопло, и Рис знал, что именно в него из богатой жизнью атмосферы засасывается необходимое сырье. Нетрудно было вообразить, как машина дышит этим металлическим ртом.

– Ты знаешь, она работает от черной мини-дыры, – шепнула Джаен.

– От чего? – Рис даже подпрыгнул.

Девушка улыбнулась.

– Не знаешь? Я тебе потом расскажу.

– Тебе доставляет удовольствие дразнить меня, да? – прошипел Рис.

Свет звезды был весьма интенсивным. В глаз Рису попал пот, он замигал, а когда проморгался, его взгляд уперся в толстую шею мужчины, стоявшего впереди. Шея была покрыта грубыми черными волосами и матово блестела от пота. Мужчина поднял к звезде широкое лицо мопса.

– Чертова жара, – пробурчал он. – Не понимаю, почему мы все еще сидим под этой штукой. Мису следовало бы оторвать свой толстый зад от стула и сделать что-нибудь. А?

Он вопросительно взглянул на Риса.

Рис неуверенно улыбнулся в ответ. Мужчина странно посмотрел на него и отвернулся.

После неприятных минут ожидания очередь рассосалась. Мимо по лестнице проходили пассажиры, унося с собой упаковки с пищей и водой. Рис и Джаен под взглядом угрюмого оператора подошли к машине. Джаен начала набирать на панели регистрационный номер Ученых, а потом сложную последовательность цифр, определяющую заказ. Рис восхитился легкостью, с которой бегали по клавиатуре пальцы девушки, еще одно искусство, которому, может быть, ему не придется научиться...

Тут мальчик заметил, что оператор смотрит на него с ухмылкой. Он сидел на высоком деревянном стуле, скрестив руки, в поношенный комбинезон были вшиты узкие черные ленты.

– Ну и ну, – с расстановкой сказал оператор. – Да это же рудничная крыса.

– Привет, Говер, – холодно ответил Рис.

– Все подтираешь за этими старыми пердунами из Науки, а? А я думал, они уже давно кинули тебя в сопло машины. Это все, на что годны рудничные крысы...

Рис почувствовал, что руки его сжались в кулаки, мышцы напряглись почти до боли.

– А ты все такой же мерзавец, а, Говер? – отрезала Джаен. – Как видно, то, что тебя вышвырнули из Науки, не пошло тебе на пользу.

Говер обнажил желтые зубы.

– Я сам решил уйти. Не собираюсь провести жизнь в обществе никчемных старых неудачников. По крайней мере в Инфраструктуре я занимаюсь настоящей работой. Учусь чему-то полезному.

Джаен подбоченилась.

– Говер, если бы не Ученые, Плот бы развалился много поколений назад.

– Конечно. Продолжай верить в это, – устало фыркнул тот.

– Это правда!

– Может, когда-то было и так. Но что теперь? Почему они не выведут нас из-под этой штуки на небе?

Джаен, рассердившись, набрала воздуха... и остановилась, не найдя достойного ответа.

Говер, казалось, не обратил внимания на свою маленькую победу.

– Не важно. Думай, что хочешь. К тем, кто действительно обеспечивает существование Плота – Инфраструктура, деревянщики, плотники и металлисты скоро придется прислушаться. И это будет началом конца всех ваших паразитов.

– Что это значит? – нахмурилась Джаен.

Но Говер, ухмыльнувшись, отвернулся от них, а стоящий сзади мужчина проворчал:

– Эй, вы, пошевеливайтесь.

Нагруженные упаковками, Джаен с Рисом вернулись к автобусу.

– Джаен, а что, если он прав? – спросил Рис. – Что, если Ученые и Офицеры больше не в состоянии выполнять свои обязанности?

Девушка поежилась.

– Тогда это конец. Но я знаю Говера, он просто хочет придать себе важности, заставить нас поверить, что он доволен переводом в Инфраструктуру. Он всегда таким был.

Рис нахмурился. "Может, и так, – подумал он. – Но Говер говорил слишком уверенно".

Несколько смен спустя Холлербах послал за Рисом. У входа в кабинет Главного Ученого Рис остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Он чувствовал себя так, будто балансировал на самом Краю Плота. Несколько следующих минут могли определить всю его жизнь.

Рис расправил плечи и шагнул вперед.

Холлербах сидел, склонившись над бумагами. При появлении Риса Ученый сердито посмотрел на мальчика.

– Кто там? А, да, парень с рудника. Входи, входи.

Он указал на стул, откинулся на спинку кресла и заложил костлявые руки за голову. В падающем сверху свете машин его глазницы казались неестественно глубокими.

– Вы хотели меня видеть, – сказал Рис.

– Хотел? Да, конечно. – Холлербах взглянул на Риса с откровенным пренебрежением. – Вот что, мне сказали, что ты был здесь полезен. Ты хороший работник, а это редкое качество... Так что благодарю... Однако, продолжил он приветливее, – дерево нагружено и готово к полету на Пояс Отправление в следующую смену. И я должен решить, будешь ли ты на нем, когда оно отправится.

Риса охватила дрожь: может, у него еще есть шанс остаться? Ожидая какого-либо испытания, он лихорадочно оживлял в памяти приобретенные им обрывки знаний.

Холлербах встал с кресла и принялся прохаживаться по кабинету.

– Ты знаешь, что Плот перенаселен, – сказал Ученый. – Кроме того, у нас... проблемы с раздаточными машинами, что не облегчает положение. С другой стороны, после того, как мы избавились от этого бездельника Говера, в лабораториях появилась вакансия. Но если я не буду уверен на сто процентов, я тебя не оставлю.

Рис ждал.

Холлербах нахмурился.

– Молчишь? Хорошо... Хотел бы ты задать мне последний вопрос, прямо сейчас, перед тем как улетишь отсюда? А я обещаю ответить на него настолько полно, насколько смогу! О чем ты меня спросишь?

Рис слышал, как колотится его сердце. Это и было испытание, балансирование на Краю – но в какой необычной форме. Один вопрос! Каков тот единственный ключ, способный открыть тайны, о которые бьется его мысль, как летяга о лампу?

Секунды мелькали. Холлербах, не отрываясь, смотрел на юношу.

Наконец, сам не зная почему. Рис спросил:

– Что... такое... "же"?

Холлербах нахмурился:

– Сперва объясни, как ты сам это себе представляешь.

Рис стиснул кулаки.

– Мы живем в мире, пронизанном сильными переменными гравитационными полями. Но у нас есть стандартная единица ускорения свободного падения "же". Откуда она взялась? И почему численное значение единицы именно таково?

Холлербах кивнул.

– Продолжай...

– "Же" – единица тех пространств, откуда пришел человек. Должно быть, это обширное пространство, где гравитация постоянна и определяется величиной, которую мы называем "же". Поэтому она и стала стандартом. В нашем мире такой области нет, даже на Плоту. Возможно, в прошлом существовал какой-то гигантский Плот, который разрушился...

Холлербах улыбнулся, кожа на его худых челюстях натянулась.

– Неплохая мысль... Предположим, я скажу тебе, что в этом мире никогда не было подобной области?

Рис подумал.

– Тогда я предположил бы, что человек пришел из другой вселенной.

– Ты в этом уверен?

– Конечно, нет, – защищаясь, сказал Рис. – Это нужно проверить... найти доказательства.

Старый Ученый покачал головой.

– Парень, я подозреваю, что У тебя больше способностей к науке, чем у всех моих так называемых ассистентов.

– Но каков ответ?

Холлербах рассмеялся.

– Ты удивительный парень, ей-Богу. Тебя больше беспокоит ответ на отвлеченный вопрос, чем собственная судьба... Ладно, я скажу тебе. Человек не принадлежит этому миру. Мы прибыли сюда на Корабле. Проникли сквозь Кольцо Болдера, это что-то вроде прохода. Где-то по другую сторону Кольца Болдера в космосе находится мир, из которого мы пришли. Кстати, это планета, сфера диаметром около двенадцати тысяч миль, а не Плот. И на ее поверхности тяготение равно одному "же".

Рис нахмурился.

– Тогда она должна состоять из газа.

Холлербах взял с полки планетарий и посмотрел на миниатюрные планеты.

– Фактически это шар из железа. Она не могла бы существовать... здесь. Ключевым фактором в этом абсурдном мире является гравитация, она здесь в миллиард раз сильнее, чем в том мире, из которого мы явились. Здесь наша родная планета имела бы на поверхности тяготение в миллиард "же", если бы мгновенно не схлопнулась. И вот тебе шутки небесной механики. Нашей родной планете требуется более тысячи смен, чтобы сделать оборот вокруг своей звезды. Здесь же на это уходит только семнадцать минут! Рис, мы не думаем, что Команда намеревалась направить Корабль именно сюда. Вероятно, это произошло случайно. И под воздействием резко усилившегося гравитационного поля большая часть Корабля разрушилась. Включая и движущее устройство. Должно быть, они углублялись в Туманность, плохо понимая, что с ними случилось, и лихорадочно пытались избежать падения на Ядро...

Рис подумал о взрыве плавильни, и его воображение начало рисовать картину...

...Члены Команды мечутся по коридорам падающего Корабля, проходы наполнены дымом и пламенем. Корпус поврежден, промозглый воздух Туманности распространяется по каютам, и сквозь пробоины в серебристых стенках Команда видит летающие деревья и гигантских, похожих на облака, китов... Все полностью отлично от привычных им вещей!

– Одни Кости знают, как они пережили первые несколько смен. Но все же выжили. Они запрягли деревья и ускользнули из объятий Ядра. Понемногу люди распространились по Туманности на миры Пояса и еще дальше...

– Что? – Рис вернулся к настоящему. – Но я думал, вы рассказываете, как тут очутились жители Плота... Мне казалось, что население Пояса и другие...

– Взялись откуда-то еще? – Холлербах улыбнулся, он выглядел усталым. – Нам, живущим на Плоту в относительном комфорте, хотелось бы в это верить, но правда состоит в том, что все люди в Туманности происходят от Команды Корабля. Да, даже Костяшники. И, собственно говоря, миф о раздельном происхождении приносит вред всему виду. Чтобы увеличить численность генетического вида, нам необходимы смешанные браки...

Рис задумался. Если припомнить, то между жизнью здесь и на Поясе можно найти много общего. Но при мысли об очевидных различиях, о безжалостной жестокости Пояса, он почувствовал прилив холодной ярости.

"Почему, к примеру. Пояс не должен иметь собственную продовольственную машину? Если у нас общие предки, тогда, несомненно, рудокопы обладают такими же правами, как и обитатели Плота..."

Ладно, об этом можно будет подумать позднее. Рис попытался сосредоточиться на рассказе Холлербаха.

– ...Поэтому, молодой человек, я скажу тебе честно. Мы знаем, что Туманность погибает. И если мы ничего не придумаем, то погибнем вместе с ней.

– А что произойдет? Воздух станет непригоден для дыхания?

Холлербах осторожно поставил планетарий на место.

– Возможно. Но задолго до этого не останется звезд. Станет холодно и темно... И деревья начнут погибать.

– Нас нечему будет удерживать! Мы упадем на Ядро, вот и все. Вот будет путешествие...

– И если мы не хотим отправиться в это путешествие, Рис, нам понадобятся Ученые. Молодые, с пытливым умом, которые могли бы найти выход из ловушки, в которую превращается Туманность. Рис, достоинство Ученого не в том, что он много знает, а в том, что он задает вопросы. Мне кажется, в тебе это есть. Возможно, так или иначе...

Рис покраснел.

– Вы имеете в виду, что я могу остаться?

Холлербах фыркнул.

– Учти, это только испытательный срок! Я должен убедиться, что ты именно тот, кого я ищу. Ты должен получить настоящее образование.

Старый Ученый прошаркал к своему креслу. Вынул из кармана очки, нацепил на нос и склонился над своими бумагами. Потом посмотрел на Риса.

– Что-нибудь еще?

Рис почувствовал, что улыбается.

– Могу я задать еще один вопрос?

Холлербах раздраженно нахмурился.

– Ну что ж, если это так необходимо...

– Расскажите мне о звездах. По ту сторону Кольца Болдера. Правда, что они миллионы миль в диаметре?

Холлербах попытался сохранить на лице раздраженное выражение, но оно сменилось полуулыбкой.

– Да. А некоторые даже гораздо больше! Они расположены далеко друг от друга, и небо там почти пустое. Эти звезды существуют не тысячу смен, как здешние жалкие подобия, а тысячи триллионов смен!

Рис попытался представить себе эту величественную картину.

– Но... каким образом?

И Холлербах начал рассказ.

5

После беседы с Холлербахом Грай повел Риса в здание общежития. В длинном, плоском коробе могло поместиться около пятидесяти человек. Полный смущения Рис проследовал за суетливым Ученым между рядами простых коек. Рядом с каждой койкой стояли тумбочка и вешалка. Рис с любопытством рассматривал разбросанные на полу и по тумбочкам предметы – расчески и бритвы, небольшие зеркала, нитки с иголками и фотографии родственников или молодых девушек. Один юноша – судя по малиновому галуну, вшитому в комбинезон, ученик в Науке – сидел на койке. При виде плохо одетого Риса он с удивлением поднял брови, но кивнул вполне дружелюбно. Рис, вспыхнув, кивнул в ответ и поспешил за Граем.

Он пытался догадаться, куда попал. Жилище Паллиса, где он жил с момента прибытия, по меркам Пояса казалось невообразимо роскошным. Этот короб вряд ли можно было с ним сравнить, но, несомненно, здесь жили представители более или менее привилегированного класса. Возможно, Рису придется убирать общежитие, и ему отведут место для сна где-нибудь поблизости...

Они подошли к кровати, на которой не было ни простыней, ни одеял, рядом стояла пустая тумбочка.

Грай махнул рукой.

– Думаю, сойдет, – сказал он и направился к выходу.

Смущенный Рис последовал за ним.

Грай остановился.

– Клянусь всеми Костями, в чем дело, парень? Ты что, слов не понимаешь?

– Извините...

– Здесь, – Грай снова указал на койку и медленно, подчеркнуто медленно, как будто обращаясь к ребенку, произнес: – С этого времени ты будешь спать здесь. Или тебе нужно письменное распоряжение?

– Нет...

– Положи свои вещи в тумбочку.

– У меня ничего нет...

– Возьми из кладовой одеяла, – велел Грай, – другие покажут тебе, где это.

И, не обращая больше внимания на растерянный взгляд Риса, поспешил из спальни.

Рис сел на койку – она была чистая и мягкая – и провел пальцем по гладкой поверхности тумбочки. Его тумбочки!

Юноше стало трудно дышать, и он почувствовал, как раскраснелось его лицо. Да, это его тумбочка, его койка – его место на Плоту!

Все-таки этого он достиг!

Рис просидел на кровати несколько часов, не обращая внимания на удивленные взгляды соседей по комнате. Он был в покое, безопасности и предвкушал завтрашние занятия – на сегодня с него было вполне достаточно.

– Так ты все-таки провел старика Холлербаха?

Эти злые слова вывели Риса из оцепенения. Подняв голову, он уперся взглядом в тонкое, жестокое лицо того самого кадета, над которым он одержал победу около Рубки. Порывшись в памяти. Рис вспомнил его имя Дов?

– Мало того, что приходится жить в этой хибаре. Теперь мы должны делить ее с такими, как эта крыса...

Рис умел держать себя в руках, он был спокоен и рассудителен. Сейчас не время для драки. Он спокойно посмотрел Дову в глаза, медленно улыбнулся и подмигнул.

Дов фыркнул и отвернулся. Намеренно громко стуча дверцами тумбочки, он собрал свои вещи и перенес их в дальний конец комнаты.

Чуть позднее дружелюбный парень, который раньше признал Риса, прошел мимо его койки.

– Не обращай внимания на Дова. Мы не все такие идиоты.

Оценив благородный жест. Рис поблагодарил парня, однако заметил, что тот, в свою очередь, не передвинулся ближе к Рису, а к концу смены, когда пришли другие обитатели спальни, стало очевидным, что койка Риса осталась островком, окруженным рядами пустующих коек.

Он лег на незастеленную постель, свернулся клубком и, засыпая, улыбнулся, нисколько не обеспокоенный общим бойкотом.

Теоретически, как узнал Рис, общество на Плоту было бесклассовым. Ранги Ученых, Офицеров и так далее были открыты любому, положение определялось не рождением, а только способностями. "Классы" Плота вели свое происхождение от распределения обязанностей Команды на легендарном Корабле и обозначали только род деятельности и степень полезности, а не власть или положение. Так что Офицеры не были правящим классом. Они служили остальным, неся тяжкое бремя ответственности за поддержание порядка на Плоту. С этой точки зрения Капитан был самым несчастным человеком, несущим на своих плечах тяжелейший груз.

Поначалу Рис, чей жизненный опыт ограничивался знакомством с жестокими условиями Пояса, был готов верить тому, чему его вполне серьезно учили, и списывал высокомерную жестокость Дова и прочих на молодость. Но когда круг его знакомств расширился, а опыт – формальный или неформальный – обогатился, он пришел совсем к другому выводу.

Несомненно, что юноша из неофицерского класса мог стать Офицером. Но, как ни странно, такого никогда не случалось. Прочие классы, отстраненные от власти иерархическим правлением Офицеров, отвечали тем же и основывали свою власть на чем могли. Так, работники Инфраструктуры превратили подробности конструкции и функционирования Плота в тайну, известную только посвященным, и при недовольстве их лидеров – людей вроде Деккера, знакомого Паллиса – могли показать свою власть, ограничив снабжение водой или пищей, перекрыв канализацию и вообще остановив функционирование Плота любыми из сотни доступных им способов.

Даже Ученые, сам смысл существования которых, казалось, состоял в приобретении знаний, не остались в стороне от этой борьбы за власть.

Ученые были необходимы для самого существования Плота. В таких случаях, как его перемещение, предотвращение эпидемий, перестройка секций, знания Ученых и дисциплина их мышления были незаменимы. А без традиций, которые старательно сохраняли Ученые, традиций объяснявших, как устроен мир и каким образом могут выжить в нем люди, хрупкая сеть общественных и материальных взаимоотношений, без сомнения, развалилась бы за несколько тысяч смен. Рис уяснил себе, что Плот удерживает от падения вовсе не орбита Ядра, но отношения между людьми.

Так что на Ученых лежала огромная, почти священная ответственность. Но, отметил Рис, это не мешало им использовать свои бесценные знания в личных целях, поступая при этом не более щепетильно, чем любой рабочий Деккера, перекрывающий канализацию. На Ученых лежала традиционная обязанность обучать каждого нового работника, независимо от класса, и они обучали – до определенного, среднего уровня. Но только ученикам Науки, таким как Рис, позволялось пойти дальше простых фактов и увидеть воочию древние книги и инструменты...

Знания были скрыты. Поэтому только люди, близкие к Ученым, имели представление о происхождении человечества, даже о природе самого Плота и Туманности. Прислушиваясь к разговорам в столовой и в очередях. Рис пришел к заключению, что люди были озабочены размером выдаваемого на смену пайка или результатом псевдоспортивных соревнований больше, чем томами исследований о выживании расы. Они вели себя так, будто Туманность была вечной, а Плот незыблем.

Эти люди были невежественны, следовали моде, своим прихотям и словам ораторов – даже здесь, на Плоту. Что же касалось человеческих колоний вне Плота – рудника Пояса и, возможно, легендарных, затерянных миров Костяшников – там, как Рис знал по собственному опыту, представления о прошлом человечества и устройстве мира сводились к историям более чем фантастическим.

К счастью для Ученых, большинство учеников, принадлежащих к другим классам, подобное положение дел вполне устраивало.

Например, будущие Офицеры весьма презрительно относились к занятиям и страстно мечтали о том дне, когда им наконец позволят окунуться в водоворот жизни и ощутить сладость власти.

Так что конкуренция Ученым не грозила, но Рис сомневался в мудрости их политики. Даже Плот, куда более обустроенный и пригодный для жилья, чем Пояс, и тот уже начал испытывать недостаток в ресурсах. Недовольство усиливалось, а поскольку у большинства людей не хватало знаний, чтобы они могли оценить вклад более привилегированных классов, эти классы все чаще служили мишенью для нападок.

Это напоминало горючую смесь.

Рис сознавал, что узурпация знания имела еще одну отрицательную сторону. Наделение фактов ценностью делало их священными, неприкосновенными, а потому Ученые тряслись над старыми распечатками и, как заклинания, бормотали обрывки мудрости, доставленной сюда Кораблем и его Командой. Они не желали, а сможет, и не могли даже предположить, что существуют какие-то факты вне этих пожелтевших страниц и что – только тише – в древних фолиантах могут оказаться неточности и ошибки!

И все же, несмотря на все свои вопросы и сомнения, Рис сознавал, что смены, проведенные на Плоту, были самыми счастливыми в его жизни. Как полноправный ученик, он не просто листал красивые книжки с картинками. Теперь он сидел на уроках вместе с другими учениками, и его занятия приняли последовательный характер. После лекций Рис мог часами сидеть над книгами и фотографиями. Он никогда не забудет выцветшую картинку из одной потрепанной папки – фотографию голубого края Туманности.

Голубого!

Рис не мог оторвать глаз от этого чудесного цвета, такого чистого и холодного, как он и представлял себе.

Сначала Рис, чувствуя себя неловко, ходил на занятия с учениками на несколько тысяч смен моложе его, но, к недоброжелательному удивлению своих наставников, юноша быстро прогрессировал. Вскоре он догнал остальных, и ему позволили присоединиться к классу самого Холлербаха.

Холлербах вел семинары очень живо и увлекательно. Отложив в сторону пожелтевшие страницы и древние фотографии, старый Ученый требовал от своих слушателей самостоятельности мышления в развитии идей, которые он излагал при помощи слов и жестов.

В одну из смен Ученый заставил каждого ученика смастерить простейший маятник – гирьку из тяжелого металла, привязанную к куску веревки, – и измерить период колебаний по зажженной свече. Рис установил свой маятник, ограничил размах несколькими градусами, как посоветовал им Холлербах, и тщательно сосчитал колебания. Краем глаза он мог видеть Дова, сидевшего через несколько скамей от него и вяло производившего необходимые действия. Как только Холлербах отводил свой свирепый взгляд, Дов, видимо скучая, подталкивал качающуюся перед ним гирьку.