Текст книги "Плот"

Автор книги: Стивен М. Бакстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Еще долго на Плоту продолжались убийства.

15

Первые несколько часов после отлета были просто невыносимы. Пахло рвотой и мочой, и люди всех возрастов с воплями и проклятиями метались по Рубке, то и дело устраивая дикие потасовки.

Рис подозревал, что проблема была не просто в потере веса, а в самом факте возможного падения на Ядро. Внезапное осознание того, что их мир вовсе не безграничен, что это просто плавающая в воздухе пылинка из железных лоскутов, казалось, приводило некоторых пассажиров на грань сумасшествия.

Быть может, действительно надо было на время отлета сделать окна матовыми?

Рис провел долгие часы, руководя работами по созданию заполнившей всю Обсерваторию сети из веревок и тросов.

– Надо заполнить весь объем изотропной структурой, – посоветовал Холлербах. – Пусть она выглядит одинаково по всем направлениям. Тогда будет меньше недоразумений, когда мы достигнем Ядра и весь этот чертов мир перевернется вверх тормашками...

Вскоре пассажиры развесили на веревках одеяла, каждый отгородил себе небольшой закуток. По мере того, как это подобие лачужного города разрасталось, строго технологичный интерьер Рубки становился все более обжитым. Воздух наполнили привычные домашние запахи.

Когда у Риса выдалась свободная минута, он добрался до того, что раньше было крышей Обсерватории. Корпус тут все еще был прозрачным. Рис прижался лицом к теплому материалу, невольно вспомнив, как когда-то смотрел из желудка кита.

После падения с Плота Рубка быстро набрала скорость и развернулась так, что теперь ее тупой нос был направлен в самое сердце Туманности. Она неслась к Ядру, и Туманность превратилась в гигантскую трехмерную модель. Ближайшие облака проносились мимо, звезды подальше плавно скользили, и даже на самом пределе видимости, на расстоянии сотен миль, их едва заметные точки медленно передвигались вверх.

Плот давным-давно превратился в пылинку, затерянную в розовом небе.

Корпус слегка содрогнулся. В нескольких футах над головой Риса беззвучно вырвалось и мгновенно исчезло позади облачко пара, знак того, что снятая Гордом с Кротов система управления работала исправно.

Ученый чувствовал, что корпус стал теплее. Скорость движения здесь должна быть огромной, но почти полное отсутствие трения у материала Рубки позволяло воздуху скользить свободно, лишь ненамного повышая температуру аппарата. В усталом мозгу Риса замелькали разрозненные идеи. "Если измерить разницу температур, – подумал он, – можно было бы определить коэффициент трения материала корпуса. Конечно, необходимы также сведения о теплопроводности материала..."

– Впечатляет, правда?

Рядом стоял Нид. В руках у юноши был секстант.

Рис улыбнулся:

– Чем ты занимаешься?

– Измеряю скорость.

– И что?

– При данном притяжении и вязкости среды мы достигли константы По моим расчетам Рубка приблизится к Ядру примерно через десять смен...

Увлеченный зрелищем Нид произнес эти слова машинально, но на Риса они подействовали как электрический разряд. Десять смен... Всего через десять смен он увидит Ядро, и судьба расы решится окончательно!

Он вернулся к настоящему.

– Ты так и не смог завершить обучение, Нид?

– Были дела поважнее, – сухо ответил юноша.

– Надо найти уголок, где мы могли бы заняться обучением людей...

– ...И если ты не скажешь этому несчастному старому шуту, что он полностью оторвался от реальности и не может отличить главное от второстепенного, я за себя не отвечаю!

Разъяренная Джаен замахала руками под самым носом у Риса. Бедняга тихонько застонал. Передышка закончена. Рис оглянулся. Осторожно пробираясь сквозь сплетения веревок, к нему пробирался Холлербах.

– Я не помню, – ворчал старый ученый, – чтобы простой Второй класс разговаривал со мной подобным образом со времени... со времени...

Рис поднял руки.

– Спокойно, прошу вас. Начни сначала, Джаен. В чем дело?

– Дело в том, – отрезала Джаен, показывая пальцем на Холлербаха, что этот глупый старпер, который...

– Ах ты, бесстыжая...

– Заткнитесь! – рявкнул Рис.

Джаен, с трудом сдерживаясь, постаралась успокоиться.

– Рис я или не я отвечаю за Телескоп?

– Насколько я знаю, ты.

– И моей задачей является обеспечить Навигаторов и их так называемых помощников-Костяшников всеми необходимыми данными, чтобы мы могли выйти на требуемую траекторию вокруг Ядра. И это должно быть первоочередной задачей. Верно?

Рис задумчиво почесал нос.

– Не могу спорить с тем...

– Тогда скажи Холлербаху, чтобы он не прикасался своими чертовыми руками к моему инструменту!

Рис, сдерживая улыбку, повернулся к Холлербаху.

– В чем дело. Главный Ученый?

– Рис. У нас остался единственный приличный научный инструмент. Послушай, я не хочу снова обсуждать аргументы за и против, размеры генетического пула, конечно, важнее всего... – Холлербах ударил кулаком по ладони. – И все же быть слепым именно в этот момент, когда мы приближаемся к величайшей научной загадке этого космоса, к самому Ядру...

– Он хочет повернуть Телескоп к Ядру, – сказала Джаен. Представляешь?

– Знания, полученные даже при поверхностных наблюдениях, будут неоценимы.

– Холлербах, если мы не используем этот чертов Телескоп для навигации, мы можем изучить Ядро лучше, чем нам хотелось бы! – Джаен взглянула на Риса. – Ну?

– Что ну?

Холлербах грустно взглянул на Риса.

– Увы, мальчик, думаю, что этот маленький спор только первый из многих, которые тебе придется разрешать.

Рис почувствовал себя растерянным и одиноким.

– Но почему я?

– Потому что Деккер остался на Плоту – отрезала Джаен. – А кто еще, по-твоему, должен это делать?

– Действительно, кто? – пробормотал Холлербах. – Извини, Рис, но я думаю, что у тебя нет выбора...

– Так что же все-таки с этим чертовым Телескопом? – Рис постарался сосредоточиться. – Ладно. Послушайте, Холлербах, я должен согласиться с тем, что в данный момент работа Джаен важнее... – Джаен гикнула и сделала победный выпад. – Так что продолжайте работу. Ладно? Однако, – быстро продолжал он, – когда мы подойдем достаточно близко к Ядру, паровые дюзы все равно окажутся неэффективными. Навигация станет ни к чему... Телескоп освободятся, и Холлербах сможет заняться своей работой. Возможно, Джаен даже поможет ему. – Рис шумно выдохнул. – Как насчет такого компромисса?

Джаен усмехнулась и ударила его по плечу.

– Мы еще сделаем из тебя члена Комитета, – она повернулась и ушла.

Рис сгорбился.

– Холлербах, я слишком молод, чтобы быть Капитаном. И не хочу этого.

Холлербах мягко улыбнулся.

– Последнее, вероятно, говорит о том, что ты такой же человек, как и все. Рис, боюсь, что тебе придется смириться с новой ролью. Ты единственный человек на борту, непосредственно знакомый с Плотом, Поясом и планеткой Костяшников... Поэтому ты единственный, кто хоть как-то приемлем в роли лидера для всех разрозненных групп на корабле. И в конце концов то, что мы оказались здесь, – это твоя инициатива, твой выбор. Ты обязан взять на себя эту ответственность. Тебе еще предстоят нелегкие решения. Если даже мы выберем правильную траекторию, встанут другие вопросы рационирование питания, низкие температуры за пределами Туманности. Даже скука может послужить угрозой выживанию! Ты должен будешь обеспечивать наше существование в экстремальных условиях. Конечно, я чем смогу помогу тебе.

– Спасибо. Мне все это не очень нравится, но, думаю, вы правы. А что касается помощи, – резко сказал Рис, – то начните с того, что разберитесь с Джаен сами.

Холлербах печально улыбнулся.

– В этой молодой женщине слишком много энергии.

– Холлербах, а что вы вообще ожидаете увидеть там, внизу? Вероятно, черная дыра вблизи – впечатляющее зрелище...

Старческие щеки Холлербаха загорелись.

– Не то слово. Рассказывал я тебе о своих идеях относительно гравитационной химии? Рассказывал?

Холлербах, казалось, был расстроен тем, что ему не удалось прочесть очередную лекцию. Однако Рис заверил его, что будет рад послушать своего учителя и на несколько минут вернуться во времена ученичества, когда Холлербах и остальные каждую смену рассказывали ему о тайнах многих миров.

– Вспомни мои рассуждения о новом типе "атома", – начал Холлербах. Составляющие его частицы – возможно, сингулярности – будут связаны между собой в основном гравитационными, а не прочими фундаментальными силами. При определенных условиях, нужных температурах, давлениях и градиентах гравитации будет возможна новая "гравитационная химия".

– В Ядре, – предположил Рис.

– Да! – заявил Холлербах. – При пролете вокруг Ядра мы увидим новый мир, другую фазу творения, в которой...

Над плечом Холлербаха нависло широкое, покрытое кровоподтеками лицо. Рис нахмурился.

– Чего тебе, Роч?

Гигант-рудокоп усмехнулся.

– Я только хотел кое-что тебе показать. Смотри, – он указал на небо.

Рис повернулся. Сперва он не заметил ничего необычного, но затем, прищурившись, разглядел за падающим вверх звездным дождем неясное коричневатое пятнышко. Оно было слишком далеко, чтобы можно было различить детали, но остальное подсказала память, и Рис вновь увидел поверхность из натянутой на скелеты кожи, белые пятна лиц, направленных на отдаленную точку в небе...

– Костяшники, – сказал он.

Роч открыл разбитый рот и рассмеялся. Холлербах брезгливо поморщился.

– Ты снова в родных местах. Рис, – хрипло сказал Роч. – Не желаешь спрыгнуть и навестить старых приятелей?

– Роч, иди работай.

Тот со смехом удалился.

Рис еще постоял у окна, наблюдая за тем, как планетка Костяшников исчезает в мареве далеко вверху. Еще один кусок жизни ушел из вида и из памяти...

Пожав плечами, молодой человек отвернулся от окна и, сопровождаемый Холлербахом, вновь окунулся в суету Рубки.

Почти беспомощный перед увлекающими его силами, потрепанный корабль, внутри которого копошились человеческие существа, стремился навстречу черной дыре.

Снаружи потемнело, и небо заполнилось фантастическими звездными скоплениями, подобными тем, что Рис наблюдал при первом погружении в эти глубины. Ученые оставили корпус прозрачным. Рис полагал, что это отвлечет беспомощных пассажиров от тягот путешествия. Так оно и случилось. Чем дальше, тем большее число их собиралось у огромных окон, и настроение на корабле стало спокойным, почти благоговейным.

Когда до Ядра осталось около одной смены пути. Рубка поравнялась со стадом китов, и все пассажиры прижались к окнам. Рис освободил рядом с собой место для Холлербаха, и они вместе наблюдали за происходящим. На этой глубине каждый кит имел вид тонкой ракеты, опавшая плоть обтягивала внутренние органы. Даже огромные глаза были закрыты, и киты вслепую устремлялись на Ядро, ряд за рядом обтекая Рубку. Их было так много, что казалось, корабль окружает сплошная стена бледной плоти.

– Если бы я знал, что это за зрелище, я бы не стал тогда выбираться отсюда, – прошептал Рис.

– Ты не смог бы выжить, – сказал Холлербах. – Посмотри повнимательнее. – Он указал на ближайшего кита. – Видишь, как он светится?

Рис заметил розоватое свечение вокруг передней части кита.

– Сопротивление воздуха?

– Разумеется, – раздраженно сказал Холлербах. – На этой глубине атмосфера густа, как суп. Смотри дальше.

Рис сосредоточил внимание на морде кита и увидел, как двухметровый лоскут китовой кожи вспыхнул и оторвался от стремительно летящего животного. Рис оглядел стаю и повсюду заметил вспышки огня и искры разлетающегося пламени.

– Такое впечатление, будто киты распадаются. Видимо, сопротивление воздуха слишком велико... А что, если они выбрали неверную траекторию или им помешало наше присутствие?..

Холлербах недовольно фыркнул.

– Сентиментальная чушь. Рис, эти киты гораздо лучше, чем мы, знают, что делают.

– Тогда почему они горят?

– Ты меня удивляешь, мальчик! Ты должен был понять это еще тогда, когда взобрался на кита и увидел пористую наружную оболочку.

– В то время меня больше интересовало, смогу ли я ее есть, – сухо ответил Рис. – Однако... – Он немного подумал. – Вы утверждаете, что назначением этой оболочки является абляция?

– Конечно. Внешние слои обгорают и отваливаются. Один из простейших, но эффективнейших способов рассеивания тепла, вызываемого чрезмерным сопротивлением атмосферы... Метод, использовавшийся в первых космических аппаратах, как было сказано в записях Корабля, записях, которые, разумеется, теперь утеряны навсегда...

Внезапно на корпусе Рубки вспыхнуло пламя, и наблюдающие пассажиры отшатнулись от пронесшегося в нескольких дюймах от них огня, который тут же исчез.

– Вот это уже не запланированная абляция, – мрачно сказал Рис. – Это одна из наших дюз. Теперь мы не в состоянии корректировать курс.

– Да, – нахмурившись, медленно кивнул Холлербах. – Это произошло немного раньше, чем я предполагал. У меня теплилась надежда сохранить кое-какое управление даже в ближайшей точке, там, разумеется, траекторию исправить легче всего.

– Боюсь, что теперь мы останемся на этой орбите. Как сказал бы Паллис, летим без дыма... Остается надеяться, что наша траектория верна. Пойдемте, поговорим с навигаторами. Только потише. Чтобы там ни было, не следует паниковать.

Члены группы навигаторов отвечали на вопросы Риса каждый согласно своей специальности. Ученые с Плота показывали диаграммы, на которых были изображены орбиты, расходящиеся от Ядра, как пряди волос, тогда как Костяшники бросали в воздух кусочки металла и смотрели, как они летят.

Через несколько минут Рис не выдержал:

– Ну и что?

Квид дружелюбно пожал плечами.

– Мы еще слишком далеко. Кто знает? Надо подождать и посмотреть.

Джаен с заткнутым за ухо карандашом задумчиво почесала голову.

– Рис, мы сейчас в неустойчивом положении, поскольку потеряли управление на таком расстоянии, где окончательная траектория слишком сильно зависит от начальных условий...

– Другими словами, – раздраженно сказал Рис, – надо подождать и посмотреть. Ужасно!

Джаен хотела было возразить, но передумала.

Квид хлопнул Ученого по плечу.

– Послушай, мы ни черта не можем с этим поделать. Ты сделал все что мог... И даже если из этого ничего не выйдет, старина Квид, во всяком случае, недурно прокатился.

Холлербах оживленно сказал:

– И вы, мой друг Костяшник, не одиноки в своем мнении. Джаен! Полагаю, тебе не нужен больше Телескоп?

Джаен усмехнулась.

Для того, чтобы сменить ориентацию и сфокусировать инструмент, понадобилось полчаса. Наконец Рис, Джаен, Холлербах и Нид столпились вокруг маленького экрана.

Поначалу Рис был разочарован. Экран закрывало окружающее Ядро плотное черное облако материала разрушенных звезд – картина, знакомая по наблюдениям с Плота. Но по мере того, как Рубка входила во внешние слои облака, темная завеса расступалась, и обломки начали приобретать объем и очертания. Снизу лился бледный розоватый свет. Вскоре занавес из звездных осколков сомкнулся над ними, заставляя опасаться за прочность корпуса.

И вдруг облака разошлись, и они оказались под самим Ядром.

– Боже мой, – прошептала Джаен. – Это... это похоже на планету...

Ядро представляло собой компактную массу сосредоточенную вокруг центральной черной дыры, сплющенную сферу миль пятьдесят в диаметре. Это был мир, окрашенный в красно-розовые тона. Его поверхностные слои образованные, как прикинул Рис, сотнями различных уровней гравитации, были четко очерчены и несли на себе нечто вроде ландшафта. Там были океаны из какого-то псевдожидкого материала, густого и красного, как кровь. Они плескались о берега, возвышавшиеся над сферической поверхностью. Были видны даже небольшие горные цепи, похожие на морщинистую кожуру испорченного фрукта, и облака – совсем как дымок, курящийся над поверхностью морей. Все находилось в непрерывном движении: волны километровой длины пересекали моря: горные районы, казалось, непрерывно эволюционировали, и даже побережье этих необычных континентов постоянно меняло очертания. Впечатление было такое, будто какой-то мощный источник тепла заставлял поверхность Ядра непрерывно морщиться и пузыриться.

"Похоже на Землю, попавшую в ад", – подумал Рис.

Холлербах был в восторге. Он смотрел на экран так, будто сам хотел влезть туда.

– Гравитационная химия! – гаркнул он. – Подтвердилось! Строение этой необычной поверхности может быть объяснено только работой гравитационной химии. Против притяжения черной дыры могут устоять лишь гравитационные связи.

– Но тут все так быстро меняется, – сказал Рис. – Метаморфозы в масштабах миль за считанные секунды.

Холлербах энергично кивнул.

– Подобная скорость должна быть характерной для мира гравитации. Вспомним, что возмущений гравитационного поля распространяются со скоростью света и...

Джаен крикнула, указывая на экран монитора.

В центре одного из континентов, напоминая огромную шахматную доску, бело-розовым цветом светилась регулярная прямоугольная решетка.

Голова Риса заработала.

– Жизнь, – прошептал он.

– И разум, – сказал Холлербах. – Два таких ошеломляющих открытия одновременно...

Джаен спросила:

– Но разве это возможно?

– Скорее мы должны были бы спросить: "Почему это не так?" – ответил Холлербах. – Непременным условием существования жизни является наличие больших энергетических градиентов... Гравитационный мир является одним из наиболее быстро эволюционирующих. Универсальные принципы самоорганизации почти предопределяют возникновение жизни, как последовательность Фейгенбаума способствует возникновению порядка из хаоса.

Теперь Ученые заметили другие решетчатые структуры. Некоторые из них покрывали целые континенты и, казалось, пытались предохранить "сушу" от воздействия гигантских волн. Светящиеся линии, похожие на дороги, длинными дугами тянулись по глобусу. При самом высоком разрешении Рис смог даже рассмотреть отдельные образования: пирамиды, тетраэдры и кубы.

– А почему бы разуму и не возникнуть? – задумчиво продолжал Холлербах. – В таком изменчивом мире отбор в пользу организации должен быть мощным фактором. Взгляните, как эти гравитяне защищают свое упорядоченное окружение от разрушительного воздействия хаоса!

Холлербах умолк, но мозг Риса лихорадочно работал. Может, эти создания строят свои корабли, способные путешествовать к другим "планетам" на черных дырах, и встречаются со своими невообразимыми родичами? В настоящее время эта странная биосфера предохраняет свое существование от притока вещества из облака осколков – постоянного дождя остатков звездного вещества, падающих на Ядро по гиперболическим траекториям. Это снаружи, а изнутри – защищается от испускающего рентгеновские лучи аккреционного диска, окружающего черную дыру и находящегося в глубинах самого Ядра. Но в конце концов Туманность истощится совсем, и этот гравитационный мир обнажится, откроется космосу, поддерживаемый лишь теплом Ядра и, в самом конце, медленным испарением самой черной дыры.

Однако задолго до того, как все туманности погибнут, гравитяне покинут ненужные им миры. С огорчением Рис понял, что гравитационные создания являются настоящими хозяевами этого космоса, а люди – мягкие, грязные и вялые – просто случайные прохожие.

Близился момент максимального сближения.

Пейзажи Ядра стали видны невооруженным глазом, и пассажиры то и дело вскрикивали или вздыхали. Рубка неслась всего в каких-то десятках миль от бурлящего океана. Киты, бледные и невозмутимые, как призраки, проплывали над его поверхностью.

Что-то тянуло Риса за ноги. Раздраженный, он ухватился за остов Телескопа и подтянулся обратно к экрану. Но сила неумолимо нарастала, пока не стала вызывать неприятные ощущения...

Это обеспокоило Ученого. Рубка должна находиться в состоянии свободного падения. Неужели что-то препятствует? Рис выглянул в прозрачное окно, ожидая увидеть... что именно? Может, Рубка вошла в какое-то мнимое облако, некую струю, выплеснувшуюся из странного океана там, внизу?

Но ничего этого не было.

Он снова посмотрел на Телескоп и увидел, что Холлербах располагается вверх ногами по отношению к нему. Вытянутыми руками старик цеплялся за стойку монитора и отчаянно пытался подтянуть лицо на уровень экрана. Как ни странно, его и Риса, казалось, притягивало к разным концам корабля. Нид и Джаен подобным же образом расположились у каркаса Телескопа, за который они ухватились, почувствовав наличие незнакомого и непонятного поля.

Повсюду раздавались крики. Непрочные конструкции из веревок и одеял начали разваливаться. Одежда, утварь и сами люди заскользили к стенам.

– Холлербах, в чем, черт побери, дело?

Старый Ученый сжимал и разжимал пальцы.

– Дьявол, это не очень-то хорошо для моего артрита...

– Холлербах!..

– Приливные силы! – отрезал Холлербах. – Клянусь Костями, мальчик, неужели ты ничего не усвоил из моих лекций по небесной механике? Мы настолько близки к Ядру, что гравитационное поле значительно меняется даже в масштабах фута.

– Черт побери, Холлербах, если вы знали об этом, почему не предупредили нас?

Холлербах не смутился.

– Да это же очевидно, мой мальчик!.. И каждую минуту приближается действительно эффектное событие. Как только градиент поля превысит момент, вызванный трением о воздух... А, вот оно!..

Изображение на экране смазалось, наводка телескопа сбилась. Волнующийся океан закружился вокруг Риса. Теперь ненадежная конструкция из веревок развалилась окончательно, и ошарашенных пассажиров разбросало по сторонам. На стенах и на одежде появились капли крови.

Корабль разворачивался.

– Носом вниз! – Холлербах, все еще цепляясь за Телескоп, почти кричал, чтобы его слышали. – Корабль придет в равновесие, повернувшись носом к Ядру...

Тупой нос корабля качнулся в сторону Ядра, прошел через состояние равновесия и начал поворачиваться обратно, как гигантская намагниченная игла, поднесенная к куску железа. С каждым качанием беспорядок внутри увеличивался. Теперь среди мечущихся пассажиров были и бесчувственные тела. Рису почему-то вспомнился танец, увиденный им в Театре Света. Ядро и Рубка подобно танцорам кружились в каком-то воздушном танце, корабль вальсировал в объятиях гравитационного поля черной дыры.

Наконец корабль успокоился, теперь его ось была направлена к Ядру. Пассажиры и их пожитки сосредоточились в торцах цилиндрического зала, где приливные эффекты были наиболее сильными. Рис и другие Ученые, все еще цеплявшиеся за раму Телескопа, находились возле центра тяжести Рубки и отделались довольно легко.

За окнами проносились кроваво-красные океаны.

– Мы должны быть рядом с ближайшей точкой, – прокричал Рис. – Если мы только переживем ближайшие несколько минут и корабль выдержит приливные напряжения...

Нид, обняв руками колонну Телескопа, наблюдал за океаном Ядра.

– Кажется, мы должны будем пережить еще кое-что, – крикнул он.

– Что?

– Смотрите!

Нид неосторожно махнул рукой, и тут же соскользнул с Телескопа. Он сделал отчаянную попытку снова уцепиться за инструмент и оторвался окончательно. Все еще глядя в окно, парень упал тридцатью футами ниже в шевелящуюся людскую массу, прижатую к одному из торцов цилиндрической камеры.

Раздался звук удара и крик боли. Рис закрыл глаза.

Холлербах предостерегающе крикнул.

– Рис! Смотри, о чем он говорил!

Рис повернулся.

Кровавый океан продолжал волноваться, но сейчас Рис заметил под Рубкой какое-то отдаленное образование, смерч, по которому перемещались огромные тени. И этот смерч повторял путь их корабля!..

Вот смерч лопнул, как пузырь, и из океана вынырнул диск футов ста в диаметре Его угольно-черная поверхность волновалась, с удивительной частотой пульсировали гигантские конечности, это походило на кулаки, стучащие по листу резины. Диск завис на несколько секунд, затем, медленно вращаясь, упал в бушующее море.

Почти тут же смерч начал образовываться вновь.

Лицо старого Ученого стало серым.

– Второе извержение! Очевидно, не вся жизнь здесь цивилизована, как и не все мы.

– Оно живое? Но что ему нужно?

– Черт возьми, мальчик, думай сам!

Рис постарался отвлечься от гвалта.

– Как оно нас чувствует? По сравнению с гравитационными существами, мы просто едва заметная паутина. Почему оно нами заинтересовалось?..

– Продовольственные машины! – крикнула Джаен.

– Что?

– Они работают от черных мини-дыр... Гравитационного материала. Вероятно, все эти гравитационные создания видят призрачный корабль, окружающий крохи...

– Крохи пищи, – слабым голосом, закончил Холлербах.

Из океана вновь вынырнуло чудовище, разогнав китов, как сухие листья. На этот раз конечность толщиной с торс взрослого мужчины прошла достаточно близко, чтобы корабль содрогнулся. Рис увидел на теле создания отдельные детали – черные фигуры на черном фоне. Какие-то небольшие образования другие животные вроде паразитов? – с поразительной скоростью сновали по пульсирующей поверхности, сталкиваясь и отскакивая друг от друга.

Диск снова упал, по поверхности океана прошла причудливой формы волна. Смерч начал образовываться вновь.

– Голод, – сказал Холлербах. – Универсальный раздражитель. Эта чертова штука не успокоится, пока не проглотит нас. А мы ничего не можем поделать.

Старик закрыл слезящиеся глаза.

– Мы еще не погибли, – пробормотал Рис. – Если крошке хочется есть, мы ее накормим!

Молодой человек был полон яростной решимости. Не для того он столько пережил и столького достиг, чтобы все это было уничтожено каким-то безымянным ужасом... Даже если сами его атомы состоят из черных дыр.

Рис осмотрел помещение Рубки. Веревочная структура развалилась, и середина была свободна от людей, но некоторые веревки еще свисали со стен. Часть канатов тянулась прямо от опоры Телескопа к выходу в коридор. Почти везде они проходили не более чем в метре от среднего сечения корабля, так что если человек полезет по ним, то сможет постоянно оставаться вблизи зоны невесомости.

Рис осторожно оторвался от опоры Телескопа. Повиснув на канате, он тут же медленно поплыл к одному из торцов камеры... но слишком медленно. Перебирая руками по канату Рис быстрее двинулся вперед.

Когда до двери осталось менее фута, канат отвязался от опоры.

Рис подтянулся по стене к отверстию и нырнул в него. Оказавшись в безопасности, он перевел дыхание. Руки и ноги болели.

Животное снова вынырнуло из океана, снова его волнующаяся поверхность зависла рядом с Рубкой.

Перекрывая стоны пассажиров. Рис крикнул:

– Роч! Роч, ты меня слышишь? Рудокоп Роч!..

Наконец в одном из торцов цилиндрического зала появилось широкое, разбитое лицо Роча.

– Роч, ты можешь подняться сюда?

Роч огляделся, изучая прикрепленные к стенам канаты. Потом улыбнулся и пошел по головам. Потом со звериной грацией он стал карабкаться по канатам, протянутым поперек огромных окон. Если какой-нибудь канат не выдерживал его веса, рудокоп хватался за другой, третий – и так, пока не добрался до Риса.

– Видишь? – сказал он. – Тяжелая работа при пяти "же" в конце концов окупается.

– Роч, мне нужна твоя помощь. Послушай...

Одна из продовольственных машин была закреплена прямо в шлюзовой камере Рубки, и Рис про себя порадовался узости внутренних переходов. Были бы они пошире, машину, несомненно, поместили бы в одну из боковых камер Рубки, и тогда даже Роч не смог бы ее поднять.

Корабль снова содрогнулся.

Когда Рис объяснил свою мысль, Роч улыбнулся, глаза его загорелись демоническим пламенем. Черт побери, да он просто наслаждался этим! И прежде чем Рис смог остановить его, Роч шлепнул широкой ладонью по панели управления шлюза.

Дверь скользнула вбок. Наружный воздух был горячим, плотным и проносился мимо с бешеной скоростью. От разницы давлений Риса словно гигантской рукой шнырнуло на бок продовольственной машины. В отверстие Рис разглядел огромную морду гравитационного животного. От нее отходили щупальца длиной в милю, и Рис почувствовал, как при их приближении дернулась Рубка. Одно прикосновение, и древний корабль развалится, как раздавленная летяга...

Роч пробрался за продовольственную машину и оказался между ней и наружной стеной Обсерватории.

Рис посмотрел на основание машины, оно было прикреплено к палубе грубыми железными заклепками величиной с кулак.

– Проклятье, – перекричал он рев ветра. – Роч, помоги найти инструменты, что-нибудь вроде рычагов...

– Для этого нет времени, человек с Плота!

Голос Роча звучал напряженно, так же, как и тогда, когда он должен был встать на ноги при тяготении в пять "же" на ядре звезды. Пораженный Рис смотрел, как Роч уперся спиной в бок продовольственной машины, а ногами – в стену Обсерватории. Мышцы его напряглись, по лбу и груди потекли струйки пота.

– Роч, ты сошел с ума! Это невозможно...

Одна из заклепок лопнула, и осколки ржавого железа вылетели в открытую дверь.

Роч смотрел на Риса налитыми кровью глазами.

Вздутые мышцы шеи, казалось, служили продолжением широкого оскала, а между разбитых губ показался багровый язык.

С похожим на маленький взрыв треском лопнула другая заклепка.

Рис с запозданием уперся руками в машину и, уперев ноги в угол стены, начал толкать вместе с Рочем, пока вены на руках не набухли, как веревки.

Лопнула еще одна заклепка. Машина заметно накренилась. Роч чуть сместил ноги и надавил с новой силой. Лицо рудокопа было багровым, кровавые глаза не отрывались от Риса. Внутри его тела слышались легкие, хрустящие звуки, и Рис представил себе, как сдавливаются позвонки рудокопа.

Наконец оторвались оставшиеся заклепки, и машина провалилась в пустоту. Рис упал на грудь между обломками заклепок и жадно ловил обедненный кислородом воздух. Потом он с трудом повернул голову и позвал:

– Роч?..

Рудокоп исчез.

Рис прополз по палубе и ухватился за порог двери. Гравитационный зверь закрывал все небо, а над ним парила глыба продовольственной машины. Роч лежал распростертый на потрепанной поверхности машины лицом вверх и смотрел на Риса через разделяющие их несколько футов.

Из животного вытянулась похожая на веревку конечность и ударила по машине. Та, крутясь, полетела навстречу колыхающейся черной массе. Затем хищник проглотил лакомый кусочек и, очевидно, насытившись, в последний раз нырнул в океан.

Собрав последние остатки сил. Рис ударом ладони закрыл дверь.

16

Риса вновь и вновь тянуло к небольшому окну в корпусе.

Он прижался лицом к теплой стене. Окно располагалось в центральной части корабля: слева виднелась багровая Туманность – мир, который они покинули, а справа уже появилось голубое пятнышко новой Туманности, к которой они стремились.

Когда корабль удалился от Ядра, команда навигаторов долго колдовала над своими секстантами, картами и резными костями, и в конце концов заявила, что Рубка – на верном пути. Сперва среди пассажиров царило приподнятое настроение. Несмотря на гибель близких, раны, потерю продовольственной машины, их миссия, казалось, должна была завершиться успехом, а основные трудности остались позади. Рис тоже на некоторое время поддался всеобщей эйфории.