Текст книги "Выстрел издалека"

Автор книги: Стивен Лезер (Лизер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

– Господи! – прошептал Такер.

– Судя по тому, что я прочел в его личном деле, такая возможность существует, – ответил лейтенант.

– О да, – присоединился к этому мнению и Такер. – Наверняка!

* * *

В личном деле Рика Ловелла значился его последний адрес – жилой квартал на окраине Коронадо, в десяти минутах езды от учебного центра морских десантников. Сидя в машине, Говард изучил дело и внимательно рассмотрел фотографию Ловелла. У бывшего десантника было необычно узкое лицо, как будто при рождении какой-то великан сильно сжал ему голову. Говарда не удивило, что Ловелл уже не живет по этому адресу. На его стук дверь открыла девочка-подросток, расширенные зрачки и отсутствующий взгляд которой сразу выдавали пристрастие к наркотикам. Где-то в глубине дома играла пластинка «Благодарный мертвец». Прекрасно понимая, что девчонка не ответит ни на один его вопрос, если он представится агентом ФБР, Говард сунул служебное удостоверение обратно в карман и сказал ей, что он старый приятель Ловелла. Медленно, как бы нехотя, девочка объяснила ему, что тот уехал год назад, она сама с ним никогда не встречалась, а почта на его имя не приходит уже примерно полгода.

– А он не оставил своего нового адреса? – поинтересовался Говард.

Из глубины дома послышался чей-то голос, и рядом с девочкой появился бородатый мужчина. Взгляд у него тоже был отсутствующим, и ему явно не помешало бы помыться.

– Кто вы? – спросил он, высовываясь из-за плеча девочки.

– Это друг того парня, что жил здесь раньше, – пояснила она.

– Он похож на полицейского, – сказал мужчина.

– Мне это многие говорили! – рассмеялся Говард.

– В общем, тот парень здесь больше не живет. Вы поняли? – повторил мужчина и попытался закрыть дверь.

Говард успел поставить ногу в проем, и дверь осталась приоткрытой.

– А после него остались какие-нибудь вещи?

– Да нет, – ответила девчонка.

– Типично полицейский вопрос! – воскликнул мужчина, сильнее налегая на дверь.

– Если бы я и впрямь был полицейским, то появился бы здесь с ордером на обыск, – холодно пояснил Говард. – А если ты не перестанешь вести себя как осел, я позабочусь о том, чтобы полицейские действительно нанесли тебе визит.

Мужчина пробормотал что-то невнятное и ушел в дом. Говард улыбнулся девочке.

– А кто ваш домовладелец?

– Зачем вам это? – насторожилась она.

– Я просто подумал, что у него может быть новый адрес моего друга, вот и все.

На лбу у девочки пролегла глубокая складка. Казалось, она силилась понять услышанное. Затем она кивнула и ушла в дом. Говард ногой тихо открыл дверь пошире. Квартира представляла собой настоящую помойку – везде валялась мятая одежда, а на столе громоздилась грязная посуда и упаковки от еды, принесенной из ближайшей закусочной. Бородатый мужчина растянулся на диване. Он прикрыл глаза рукой, как бы защищаясь от того тусклого солнечного света, который с усилием пробивался через замызганные окна. Вскоре девочка вернулась с клочком бумаги, вырванным из записной книжки. На нем кое-как был нацарапан адрес домовладельца. Швырнув записку Говарду, она с шумом захлопнула дверь.

В личном деле Лу Шолена, напарника Ловелла, было написано, что он живет с родителями в том районе Коронадо, который лучше всего можно было описать как «квартал белых бедняков». Дом оказался одноэтажным строением, давно нуждавшимся в покраске. На подъездной дорожке стоял ржавый «форд»-пикап. Калитка была закрыта проволочной петлей. Неухоженную лужайку с выгоревшей кое-где травой окружал металлический забор. На нем висела большая табличка, на которой от руки было написано «Осторожно, злая собака». Подъехав к дому, Говард снизил скорость. На траве сидел огромный ротвейлер, уставившийся на него злобным взглядом. Говард решил не заходить сразу в дом, а сначала позвонить по номеру, обозначенному в личном деле. На звонок ответила старая женщина – как догадался Говард, мать Шолена. Она говорила с сильным немецким акцентом и с трудом подбирала слова. Говард представился старым другом ее сына, служившим с ним в ВМС, и сказал, что Лу приглашал его в гости, если ему случится быть в Коронадо. Женщина извиняющимся тоном объяснила, что сын работает в Калифорнии, и она не ожидает его домой еще по крайней мере три месяца. Говард спросил, нет ли у нее его адреса, но мать ответила, что ее сын не живет долго на одном месте. Когда она спросила его имя, Говард сделал вид, что не расслышал, и повесил трубку. У него оставалось еще несколько жетонов. Он позвонил бывшему домовладельцу Ловелла и не очень удивился, узнав, что тот не оставил своего нового адреса и ему.

Перед тем как сесть в самолет, направлявшийся в Феникс, Говард позвонил в свой офис и сообщил Келли то, что ему удалось узнать о Ловелле и Шолене. Она записала их фамилии и номера банковских счетов, куда ВМС переводили им ежемесячное жалованье. Говард сомневался, что бывшие десантники настолько глупы, чтобы продолжать пользоваться этими счетами, но проверка тем не менее не помешает. Просто поразительно, как часто именно подобные мелочи помогали в расследовании дела!

– А у меня плохие новости. Это касается кредитных карточек Питера Арнольда и Джастина Дэвиса, – сообщила Келли.

– И в чем же дело? – поинтересовался Говард.

– Я запросила список сделанных по ним покупок и только что получила ответ. Были приобретены золотые украшения, телевизоры, видеомагнитофоны, стереооборудование. В общем, совсем не то, что обычно покупают террористы.

– Но как раз то, что купил бы мальчишка, стащивший чью-то кредитную карточку, – высказал свое мнение Говард.

– Я тоже так подумала, – согласилась девушка. – Шелдон считает, что мы должны арестовать их как можно скорее.

– Согласен, – сказал Говард.

Сообщив, когда он предполагает появиться на работе, Говард повесил трубку, в душе проклиная Келли Армстронг. Казалось, стоит ему на минуту отлучиться из своего кабинета, как она тут же бежит советоваться с Джейком Шелдоном. Чертовски амбициозная бабенка! Говард не мог отделаться от ощущения, что она не остановится ни перед чем, лишь бы подняться хотя бы на одну ступеньку по служебной лестнице.

Он позвонил еще – на этот раз своей жене. Ее не было дома, поэтому он оставил на автоответчике сообщение о том, каким самолетом он прилетит, и попросил ее не беспокоиться – его машина ждет в аэропорту и он доберется домой сам.

* * *

Мистер О подал пожилой покупательнице чек и пожелал всего наилучшего. Когда она выходила из его магазина, неся в руках игровую приставку «Нинтендо», он заметил двух чернокожих юнцов, стоявших у витрины и что-то разглядывавших. По-видимому, их внимание привлек плейер для компакт-дисков – последняя модель фирмы «Панасоник». Парни были одеты в явно только что купленные черные кожаные пиджаки, обуты в дорогие кроссовки «Рибок» и с ног до головы увешаны золотыми цепочками и браслетами. Вряд ли это сутенеры, подумал мистер О, уж слишком молоды. Скорее, торговцы наркотиками. Он вздохнул и приготовился ждать, когда они наконец решат, покупать понравившуюся вещь или нет. Мистер О не слишком любил своих клиентов, хотя именно они давали ему средства к существованию. Но небольшой капитал не позволял ему открыть магазин в более престижном районе Лос-Анджелеса. Пока он не накопит достаточно денег, ему придется оставаться на востоке города, в квартале, населенном чернокожими. Аренда помещения стоила недорого, а вот безопасность представляла серьезную проблему. После того как мистера О дважды ограбили вооруженные налетчики, он всегда держал под прилавком небольшой автоматический пистолет.

Его жена сидела за другим прилавком в дальнем конце магазина и читала корейскую газету. Она мельком взглянула на вошедших подростков и опять углубилась в чтение.

– Что желаете? – обратился к посетителям мистер О.

Один из юношей кивнул на витрину.

– Мы хотим посмотреть ту систему, что на витрине. Ту, в которой есть плейер для компакт-дисков.

– Она стоит шестьсот сорок девять долларов, – предупредил мистер О.

Подросток с вызовом вскинул подбородок.

– У нас есть деньги! – резко сказал он.

Мистер О послушно пошел к витрине.

– Эти чертовы корейцы знают, как обращаться с солидными клиентами! – заметил один из мальчишек.

– Да уж это точно! Уважать они умеют, – согласился второй.

Мистер О презрительно фыркнул. Он хотел объяснить этим юнцам, что уважение еще нужно заслужить. Трудно уважать людей, которые не делают ничего полезного, а целыми днями слоняются по улицам, продают наркотики и стреляют друг в друга. Мистер О люто ненавидел восточные районы Лос-Анджелеса. Во время волнений 1992 года его магазин разграбили, и он всерьез подумывал о том, чтобы перебраться на Восточное побережье страны, где межнациональные отношения не были такими напряженными, как в Лос-Анджелесе. Если бы его старшая дочь не училась на втором курсе юридического колледжа, семья, возможно, и переехала бы. Время от времени мистера О вдруг охватывало желание отремонтировать магазин, завезти новые товары, но он не мог переступить через горечь и отвращение и к этой убогой лавке, и к этому району, да и вообще к этому городу. Людей, приходящих к нему за покупками, нужно просто терпеть, вот и все. Взяв с витрины плейер, мистер О вернулся к прилавку и показал товар подросткам.

– Это последняя модель, очень хорошая, – пояснил он.

– Правильно!..

– Мы ее берем, – сказал второй и протянул продавцу карточку «Америкен экспресс».

Мистер О взял ее, подошел к кассе и сунул в считывающее устройство. Пока он ждал подтверждения того, что карточка в порядке, его взгляд упал на специальный бюллетень с фамилиями и номерами счетов, лежавший рядом с кассой. Это был список находящихся в розыске. Увидев там имя Джастин Дэвис, кореец широко раскрыл глаза. Он проверил номер карточки. Все совпадало! У него вспотели ладони. Нажав на кнопку «отмена» на считывающем устройстве, он позвал жену. Подростки с изумлением наблюдали за ним.

– В чем дело, старик? – спросил один из них.

– Нет-нет, все в порядке, – заверил их мистер О. – Просто машина сегодня почему-то барахлит.

Он начал быстро говорить с женой по-корейски, прося ее обслужить покупателей, пока он позвонит в полицию из своего кабинета. Широко улыбаясь, миссис О сунула карточку в считывающее устройство еще раз.

* * *

На столе полковника зазвонил местный телефон. Он снял трубку и сделал знак тучному сержанту, что тот может быть свободен. Подождав, пока за ним закрылась дверь, полковник начал разговор. Человек на другом конце провода не назвал себя, так же как и полковник.

– Наши друзья в Большом яблоке начали задавать вопросы относительно Дамиена О'Брайена, – сказал голос в трубке.

– Ничего серьезного, я надеюсь? – спросил полковник.

– Вроде бы обычная процедура, – отозвался его собеседник. – Они прислали нам его фотографии, снятые скрытой камерой, паспортные данные, взятые из иммиграционной службы, и отпечатки пальцев, которые он оставил на бутылке пива «Будвайзер». Просят прислать информацию о нем. Копия просьбы отправлена в Королевскую тайную полицию. Предполагается, что мы взаимно проверим наши данные.

– Приятно сознавать, что они не сидят на месте, – произнес полковник. – И когда они получат ответ?

– Думаю, нам понадобится по крайней мере день или два. Масса работы, знаете ли…

– Они догадаются. У них ведь есть собственные осведомители.

– Примета времени, – философски заметил голос в трубке. – Тем не менее я считал, что вам будет полезна эта информация.

– Разумеется! – подтвердил полковник. – Надеюсь, на этом их интерес к данному делу закончится.

– Будем надеяться, – сказал голос. – Я буду держать вас в курсе.

Связь прервалась, и полковник повесил трубку. На его губах появилась жесткая усмешка. Ну что ж, тем лучше!

* * *

Стоявший на прикроватной тумбочке телефон резко зазвонил и разбудил Коула Говарда. Он потянулся за трубкой, но, не успев взять ее, услышал, что Лиза уже говорит с аппарата на нижнем этаже. Говард искоса посмотрел на радиочасы. Было семь тридцать. Он потер глаза и зевнул. В восемь часов Лиза играет в гольф, значит, она, как обычно, тихонько выскользнула из постели, а он даже не проснулся.

Говард услышал ее шаги внизу в холле. Она остановилась у лестницы и крикнула:

– Коул! Возьми трубку, это папа.

Говард опять потянулся к телефону.

– Доброе утро, Тед, – проговорил он сонным голосом.

– Все еще в постели? – язвительно поинтересовался Клейтон.

Для него было делом принципа приходить на работу раньше всех остальных сотрудников компании. Он утверждал, что в утренние часы ему лучше думается, но Говард подозревал, что на самом деле ранний приход на службу давал ему возможность пройти через кабинеты своих подчиненных.

– Вчера поздно лег, – соврал Говард. – У вас ко мне какое-то дело?

– Мои компьютерщики получили кое-какие результаты и хотели бы показать их тебе. Похоже, они совершили настоящий прорыв, используя одну из своих программ.

Говард окончательно проснулся, сел на кровати и попытался пригладить спутанные волосы.

– Великолепно! Куда мне подъехать?

– Приезжай в наши лаборатории. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. Скажешь вахтеру, что ты идешь в Научно-исследовательские лаборатории обработки изображений, он покажет тебе дорогу. Спросишь Джоди Уаймена.

Говард повторил имя, чтобы лучше запомнить.

– Можно приехать прямо сейчас? – спросил он нетерпеливо.

– Если тебе это удобно, – ответил Клейтон. А затем, немного поколебавшись, добавил: – Коул… Когда ты встретишься с Уайменом, не пугайся его вида, ладно? Внешность у него и в самом деле необычная, но ведь он творческая натура. Договорились?

– Договорились… – откликнулся заинтригованный Говард.

Через час он уже шел по коридору, белые стены которого, казалось, сотрясались от звуков песни группы «Лед Зеппелин». Музыка была включена на полную громкость. К карману пиджака агента был прикреплен временный пропуск, дававший ему право пройти только в ту часть здания, где работал Уаймен. Датчики, установленные на каждой двери, считывали магнитный код на пропуске. Как объяснили Говарду, если он попытается проникнуть в другие помещения лаборатории или пройти вообще без пропуска, включится сигнал тревоги.

Наконец Говард нашел дверь с пластмассовой карточкой, на которой стояло: «Джоди Уаймен, кандидат наук, и Билл Макдауэлл, кандидат наук». Оглушительная музыка слышалась именно оттуда. К тому же из-за двери явственно доносился сладковатый запах марихуаны. Говард громко постучал, и дверь распахнулась. Войдя в помещение, Говард увидел двух мужчин, стоявших к нему спиной. Они раскачивались в такт песне и играли на воображаемых гитарах. Лаборатория выглядела точной копией той, в которой работала Бонни Ким, только оборудования в ней было побольше. Как и в лаборатории Бонни, здесь тоже не было окон.

Говард прошел внутрь и закрыл за собой дверь. Мужчины все еще не замечали его. Их тела сотрясались, подчиняясь музыкальному ритму. Неожиданно они начали синхронно танцевать и вдруг одновременно резко повернулись. Своим видом они явно хотели походить на музыкантов ансамбля: закрыв глаза, откинув назад волосы и открыв рты, они как будто играли на несуществующих гитарах. В стеклянной пепельнице рядом с лазерным принтером дымился окурок. Песня кончилась, мужчины открыли глаза, их лица выражали экстаз. Им было лет по двадцать пять, но, глядя на них, можно было подумать, что эпоха хиппи еще не прошла: они были одеты в свитера, джинсы «Леви», потертые на коленях, и кожаные сандалии. Оба уже несколько дней не брились.

Осознав, что в лаборатории кроме них кто-то есть, мужчины удивленно переглянулись. Один из них начал что-то говорить, но в это время началась следующая песня, и Говард ничего не услышал. Второй мужчина ринулся к плейеру и выключил его.

– Простите, – пробормотал он. – Нам нужна была инъекция «Лед Зеппа», иначе мы не могли бы работать.

– Здорово прочищает мозги! – поделился своими наблюдениями его коллега и, взглянув на Говарда, спросил: – А кто вы, собственно, такой?

– Коул Говард, – ответил тот, подождал немного и добавил: – Я из ФБР.

Парень, который выключил плейер, виновато взглянул на пепельницу. Второй шагнул вперед и протянул руку. Говард заметил, что он носит кольцо того типа, что носили хиппи еще в шестидесятых годах. Кольцо было зеленым, но что это означает, Говард не мог вспомнить.

– Меня зовут Уаймен, – представился мужчина. – Здравствуйте.

Пока они обменивались рукопожатием, второй мужчина быстро смял окурок и бросил его в мусорную корзину.

– Это Билл Макдауэлл, – представил приятеля Уаймен. – Он помогает мне в работе с видеопленкой.

Говард пожал Макдауэллу руку. Ладонь его была горячей и потной.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Говард, не сводя глаз с Макдауэлла.

Он хотел дать ему понять, что не очень разумно баловаться наркотиками, когда ожидаешь визита агента ФБР.

– Хотите пива? – предложил Уаймен, открывая холодильник и доставая банку.

Говард отказался. Тогда Уаймен сам вскрыл банку и сделал глоток.

– А как насчет кофе? – поинтересовался Макдауэлл. – Правда, он из автомата.

– Кофе выпью с удовольствием. Со сливками, пожалуйста, и без сахара, – отозвался Говард.

Макдауэлл энергично порылся в карманах и виновато пожал плечами.

– Нет мелочи, – пробормотал он.

Говард извлек из своего кармана несколько двадцатипятицентовиков и подал Макдауэллу. Когда тот вышел в коридор, Уаймен поставил стул перед компьютерным терминалом и предложил Говарду сесть.

– Клейтон показывал вам снимки, которые нам уже удалось получить? – спросил Уаймен.

Говард кивнул.

– Я думаю, вам понравится то, что мы сделали на этот раз, – продолжал программист.

Его пальцы забегали по клавиатуре.

– Пока мы все оставили в компьютере, но распечатать для вас те фотографии, которые вам нужны, – минутное дело.

Он включил большой монитор. На экране появилась картинка: лысеющий мужчина средних лет с переговорным устройством в руках. У Говарда упало сердце – качество изображения было таким же, как и на фотографиях, переданных ему Клейтоном.

– На этой стадии мы были перед последним уик-эндом, – пояснил Уаймен.

Говард почувствовал огромное облегчение.

– Мы в основном шли по тому же пути, что и парень, который работал до нас.

– Это была девушка, – поправил его Говард. – Бонни Ким.

– Пусть будет девушка. Сначала мы усреднили изображение соседних предметов, но затем пошли дальше и пропустили нечеткие участки снимка через несколько программ, позволяющих увеличивать пиксели. Это позволило немного улучшить качество, но, как вы понимаете, не слишком.

– Клейтон говорил мне, что вам удалось убрать искажения, вызванные движением самолета, – сказал Говард.

– Да. Именно в этом мы добились максимального улучшения. Странно, что эта… как ее… Ким не попыталась прибегнуть к такому способу.

– Ее очень поджимали сроки, – сухо сказал Говард.

Неожиданно он почувствовал странное желание защитить Бонни Ким от язвительных комментариев программиста.

– Вы сказали, что продвинулись еще дальше?

Уаймен провел по волосам чисто женским жестом, странно контрастировавшим с растительностью на лице и обкусанными ногтями. Его пальцы опять замелькали на клавишах.

– Мы использовали один из вариантов преобразования Хью и преобразование Фурье. Ким рассказывала вам о них? С их помощью можно обнаружить связь между пикселями.

– Честно говоря, не помню, – сознался Говард.

Уаймен усмехнулся. Вернулся Макдауэлл, неся пластмассовый стаканчик с кофе, который был просто черным, но Говард промолчал. Макдауэлл наклонился над столом и следил за действиями Уаймена, работающего на клавиатуре.

Экран очистился. Затем на нем опять появилось изображение мужчины с переговорным устройством. На этот раз оно было настолько четким, что, казалось, снимок сделан с расстояния в шесть футов. Говард был поражен.

– Боже мой! – выдохнул он.

– Ну как, неплохо, а? – с гордостью спросил Уаймен.

– Как вам удалось этого добиться? – прошептал Говард, придвигаясь ближе к экрану.

Изображение казалось ясным, как на экране телевизора. У мужчины были черные волосы, уже начавшие редеть, и густые черные усы. Если в ФБР есть данные на этого человека, не составит никакого труда удостовериться, что это именно он.

– Я тебе говорил, что ему понравится! – обратился Уаймен к Макдауэллу.

Он опять повернулся к Коулу.

– Я не удивлен, что ваши люди незнакомы с этим методом, он почти полностью засекречен. Мы разработали его для военных. При его использовании необходим очень мощный компьютер. Программа анализирует каждую точку на снимке и затем выполняет ряд сложных расчетов. Мы запустили ее в пятницу и занимались этим все выходные.

– Не забудь сказать ему о пространственной программе! – напомнил Макдауэлл.

Уаймен крутанулся в кресле и спросил с довольной ухмылкой:

– А ты думаешь, он поймет? Я и то с трудом понял!

Мужчины оба фыркнули, как школьники.

– Мы можем рассказать о пространственных масках, которые удалось получить путем частотной детализации, – предложил Макдауэлл и захихикал, словно девчонка.

– Ну ладно, – засмеялся Уаймен.

Говарду было неприятно сознавать, что он является объектом их насмешек, но он понимал, что в данном случае нуждается в их специальных знаниях.

– Сколько лиц вам удалось получить? – спросил он, отхлебнул кофе и сморщился – напиток был с сахаром.

– Около дюжины, – ответил Уаймен. – Мы отобрали те, что, как мы считали, нужны вам больше всего – парней, стоявших на земле под самолетом, и снайперов. Если вам нужен еще кто-то, скажите нам, и мы получим их изображения через пару дней.

Он нажал на несколько клавиш, и снимок лысеющего мужчины сменился изображением молодого человека в очках. Оно было таким же четким, как и первое.

– Поразительно! – затаив дыхание, произнес Говард.

Уаймен показал ему остальные картинки – женщину, снайперов, машины, башни. Все они были точно в фокусе. Прекрасно просматривались все детали. Можно было даже рассмотреть небольшой напоминающий крест шрам на щеке одного из снайперов. На оригинальной видеопленке лицо снайпера казалось просто неясным пятном.

Уаймен откинулся на стуле, гордо улыбаясь.

– Вам следует посмотреть все, что мы сделали, – сказал он. – Ваша пленка выглядит теперь как голливудский фильм!

– А для кого вы обычно выполняете такую работу? – поинтересовался Говард.

Уаймен усмехнулся.

– Для военных, ЦРУ, Агентства по борьбе с наркотиками… Все они нуждаются в наших программах. Просто пока они не все о них знают. Мы можем выбрать лицо в толпе на расстоянии нескольких тысяч ярдов. После волнений в Лос-Анджелесе мы выполняли подобную работу для местной полиции…

– Ну да, только они и близко нас не подпустили к видеопленке Родни Кинга! – вмешался Макдауэлл и по своему обыкновению хихикнул. – Никогда не мог понять логику их рассуждений…

– Конечно, ведь видеозапись не лжет, – откликнулся Уаймен.

Говард нахмурился. Оба программиста вели разговор на каком-то своем, особом языке. Казалось, что беседуют инопланетяне.

– Я не улавливаю ход ваших мыслей, – признался агент.

Мужчины переглянулись, как будто решая, стоит ли посвящать его в некую грязную тайну.

– Ну как ты думаешь, он сможет это оценить? – наконец спросил Уаймен.

Макдауэлл пожал плечами.

– Он ведь фэбээровец. Может выдать…

Уаймен ухмыльнулся.

– А мы уничтожим свидетеля. Бывает, что и кирпич на голову падает…

Оба программиста опять рассмеялись. Отсмеявшись, Уаймен подвел Говарда к другому терминалу.

– Мы бы не стали вам этого показывать, но только так вы сможете получить представление о том, какие штуки иногда проделываются с видео– и компьютерными изображениями, – сказал он. – Вы поймете, почему при современном развитии техники нельзя больше доверять даже увиденному собственными глазами. И почему нам кажется забавным, когда кто-нибудь говорит, что видео не может лгать. Помилуй Бог, одни и те же люди смотрят «Терминатора» и понимают, что все эти спецэффекты созданы на экране с помощью компьютера, но в то же время воспринимают сюжеты, снятые на видеопленку для программы новостей, как нечто подлинное! Нам всем предстоит осознать, что верить фотографии или видео больше нельзя – их очень легко подделать.

– А ты помнишь снимки Каролин Перо? – опять вмешался Макдауэлл. – Росс Перо снял свою кандидатуру во время президентской предвыборной кампании 1992 года после того, как узнал, что изображения его дочери в сомнительном виде стали достоянием гласности. Нам давали снимки на анализ. Они оказались фальшивкой, но очень искусно сделанной. Прекрасная была работа!

Он подмигнул Уаймену.

– Хорошо хотя бы то, что мы знаем, откуда они исходят.

Уаймен кивнул.

– Не имело значения, фальшивка это или нет. Перо понимал, что основная масса людей просто верит тому, что видит, особенно если это опубликовано в крупнейших газетах.

Он нажал несколько клавиш, и на экране появилось изображение двух мужчин. Один был в темно-синем костюме, другой – в военной форме. Мужчины обнялись и пожимали друг другу руки. Это были Джордж Буш и Саддам Хусейн. Говард в изумлении уставился на Уаймена.

– Подождите, дальше будет еще забавнее, – пообещал тот.

Говард перевел взгляд на экран. В комнату вошла женщина в синей блузке и жакете. Агент без труда узнал в ней Маргарет Тэтчер, бывшего премьер-министра Великобритании. Она поцеловала иракского диктатора в щеку, а затем все трое повернулись лицом к камере, улыбаясь и кивая зрителям.

– Этого никогда не было, – пояснил Макдауэлл, подходя к Говарду и кладя руку ему на плечо. – Но ведь выглядит правдоподобно, не так ли?

Говард задумчиво покачал головой.

– Это опасно, – наконец проговорил он.

– Если попадет не в те руки, – согласился Уаймен.

– Это опасно в любых руках, – поправил его Говард.

– Смотрите, что там происходит! – воскликнул Макдауэлл, кивая на экран.

Картинка изменилась, теперь она представляла собой не офис, а спальню. Три действующих лица – ведущие политики мира – лежали обнаженные на огромной кровати. Говард поморщился. Наклонившись, он выключил монитор.

– Итак, специальный агент Говард, я догадываюсь, что вам нужны распечатки, – сказал Уаймен. – Я имею в виду изображения снайперов. А может быть, напечатать вам и нашу троицу? Можно и вас поместить рядом с ними, если хотите!

– Мне вполне хватит снайперов и мужчин, которые стояли на земле под самолетом, – ответил Говард.

– Лица можно дать крупным планом, если нужно.

– Отлично! – обрадовался Говард. – Сделайте, пожалуйста, несколько экземпляров.

Макдауэлл подошел к большому принтеру и включил его. Уаймен начал работать на клавиатуре. Через несколько секунд принтер загудел, и появилась первая распечатка. Смяв пустую жестянку из-под пива, Уаймен бросил ее в мусорную корзину и спросил:

– А какую музыку желал бы послушать специальный агент ФБР?

* * *

В международном аэропорту Балтимора Мэри Хеннесси взяла такси, чтобы доехать до города. Был жаркий день, но водитель – рослый негр в зеркальных солнцезащитных очках – не включил кондиционер. Вместо этого он открыл в машине все окна, и сухой теплый ветер играл белокурыми кудрями Мэри, то отбрасывая их назад, то заслоняя ей лицо. Она с удовольствием закрыла глаза и, подставив голову ветру, наслаждалась его ласковыми прикосновениями.

– Вы из Австралии? – спросил ее водитель через плечо.

– Нет, я англичанка, – ответила Мэри.

Ей было противно постоянно скрывать свое ирландское происхождение, но она знала, что это необходимо.

– Да? Не вижу разницы, – лаконично бросил водитель.

Его локоть лежал на боковом окне машины. В северном направлении к городу вело трехрядное шоссе, и весь проезжавший транспорт не превышал установленного лимита скорости – пятьдесят пять миль в час. Никто из водителей не пытался свернуть не в свой ряд, и вообще движение было лишено той агрессивности, к которой Мэри привыкла на европейских дорогах.

– Первый раз в Балтиморе? – задал следующий вопрос водитель.

В его произношении это звучало как «Балмор».

– Да, – ответила Мэри.

Выглянув в окно, она залюбовалась роскошной, почти тропической растительностью вдоль дороги. Много лет назад – казалось, это было в какой-то прошлой жизни – она проводила медовый месяц на Дальнем Востоке. На несколько дней они с мужем заезжали в Сингапур. Было жарко, и неторопливая езда напомнила ей об этой островной республике.

– Приехали, чтобы посмотреть на вашего?

Мэри нахмурилась.

– На кого это «моего»?

Шофер рассмеялся. Смех рождался где-то в глубине крупного тела, заставляя его вибрировать.

– Да на вашего премьер-министра. Он ведь должен приехать сюда примерно через неделю. Разве вы этого не знали?

Он взглянул на пассажирку в зеркало заднего вида. Мэри покачала головой.

– Ну да. Он собирается участвовать в игре птичек, – произнес водитель. – Наверное, остановится здесь по пути в Вашингтон.

– А что это за «игра птичек»? – поинтересовалась Мэри.

Шофер опять расхохотался.

– «Иволги», – объяснил он. – Так называется наша бейсбольная команда. Кроме того, эта птица – символ штата Мэриленд. Сейчас мы будем проезжать спортивный комплекс, где проводятся игры. Вон там, справа!

Мэри повернула голову направо и увидела стадион – величественный, как некий современный Колизей.

– Ваша королева приезжала к нам в 1990 году. Она присутствовала на игре птичек на старом Мемориальном стадионе, к северу от города. Уж не знаю, понравилось ли ей!

Водитель опять рассмеялся.

– Ваш премьер собирается сделать первый удар, – продолжал он.

– Правда? – вяло откликнулась Мэри.

– Ну да, – подтвердил он. – На игре будет президент и вообще вся верхушка. В прошлый раз президент сам делал первый удар. Подсчитали скорость, оказалось всего тридцать девять миль в час! Наверное, он никогда этого не переживет. Да сейчас в женских софтбольных[8]8
  Софтбол – разновидность бейсбола.


[Закрыть] командах наносятся более быстрые удары! Вы понимаете, о чем я?

– Да, – ответила Мэри, хотя на самом деле понимала едва ли половину того, что говорил водитель.

Стадион был построен из кирпича. Высокие арки придавали ему сходство с собором. Свет лился сверху, через стеклянную крышу. Здание выглядело новехоньким.

– Построено в девяносто втором, – пояснил шофер, как будто читая ее мысли. – Это наш самый крупный спортивный комплекс. Обязательно сходите туда, пока будете в Балтиморе!

– Непременно, – откликнулась Мэри.

* * *

Джокер взбил подушку и примостил ее в углу кровати. Прислонившись к ней спиной и вытянув ноги, он уставился в телевизор. На экране появилась женщина с тронутыми сединой волосами, в очках с красивой красной оправой. Она вела дискуссионную передачу, посвященную расстройствам аппетита. Вопросы аудитории адресовались трем молодым женщинам. Как выяснилось, все они страдали от нервной анорексии, хотя, на взгляд Джокера, находились просто в отличной форме. Почти все вопросы звучали как обвинение и сводились, по существу, к одному: «Да почему, черт возьми, вы не едите больше?» Такая враждебность со стороны присутствующих – в основном людей с избыточным весом – удивила Джокера. Он всегда считал американцев очень терпимым народом, но, очевидно, тема поглощения пищи пробудила в их душах самые низменные чувства. Вперед вышла одна из находившихся в студии женщин – слоноподобные ноги, дряблые мясистые руки и тройной подбородок, к которому ведущая тут же поднесла микрофон.