Текст книги "Кто умирает?"

Автор книги: Стивен Левин

НАПРАВЛЯЕМАЯ МЕДИТАЦИЯ НА ОТПУСКАНИЕ

(Медленно прочесть другу или мысленно повторять про себя)

Позвольте своему вниманию сосредоточиться на дыхании.

Не думайте о дыхании, а непосредственно переживайте его, по мере того как оно продолжается само по себе.

Позвольте осознанию приблизиться к самому краю ощущения по мере того, как дыхание входит и выходит из ноздрей.

Пусть осознание станет мягким и открытым. Пусть оно войдет в каждый вдох без малейшего вмешательства.

Переживайте естественные волны дыхания, по мере того как случаются вдохи и выдохи.

Не пытайтесь контролировать или менять его. Просто наблюдайте за ним.

Откройтесь для того, чтобы пережить каждое мимолетное ощущение, возникающее в процессе дыхания, мгновение за мгновением.

Пусть дыхание дышит себя. Без комментариев. Без каких бы то ни было попыток как-то контролировать его. Позвольте дыханию быть таким, каково оно есть. Если оно глубоко, пусть оно будет глубоким. Если оно поверхностно, пусть оно будет поверхностным. Позвольте осознанию и ощущениям встречаться, от мгновения к мгновению, с каждым вдохом, с каждым выдохом.

Пусть ваше дыхание будет полностью естественным и свободным. Ни при каких условиях не задерживайте его умом. Только дыхание, продолжающееся само по себе. Ощущения возникают от мгновения к мгновению в безграничной пространственности осознания.

Если вы заметите, что ум пытается придать дыханию форму, контролировать его самым незначительным образом, просто наблюдайте за его особенностями и позволяйте дыханию спокойно парить. Никакой привязанности. Никакого контроля.

Полностью отпустите дыхание. Позвольте ему продолжаться самостоятельно. Не вмешивайтесь в тонкий поток.

Чистое осознание. Широкое, как небо. Пространственное.

Ощущения дыхания возникают и исчезают в этой открытости. Не к чему привязываться. Нечего делать. Только дыхание, какое оно есть.

Каждый вдох уникален. Ощущения меняются, от мгновения к мгновению.

Ощущения в теле возникают и исчезают на просторах безграничного осознания. Руки сложены на коленях. Каждое мгновение переживается таким, каково оно есть. Нет необходимости ничего называть. Нет необходимости ничего прерывать.

Не называя переживаний, прикасайтесь к ним непосредственно. Переживайте чистое бытие в безбрежности осознания.

Ощущения дыхания. Ощущения тела. Свободное парение. Дыхание не задерживается. Мысли о теле не возникают. Просто мгновения переживаний, которые появляются и исчезают в беспредельности.

Заметьте, как возникают мысли. Комментарии, воспоминания, мышление. Каждая мысль есть облачко, проплывающее в безграничном пространстве сознания. Оно существует только мгновение. Оно снова растворяется в потоке. Не нужно контролировать. Один только бесконечный поток изменений. Одно только развитие процесса, от мгновения к мгновению.

Мысли мыслят себя. Нечего осуждать. Нечего добавлять. Откажитесь от контроля хотя бы немного. Просто позвольте вещам быть такими, каковы они есть, возникающими из безбрежности бытия и возвращающимися в нее обратно.

Отпустите тело. Позвольте ощущениям парить в безграничном пространстве. Откажитесь от ума. От мыслей. От чувств. Которые возникают и исчезают. Не за что держаться.

Нечего делать, можно только быть. Легкость. Откройтесь необозримой беспредельности осознания.

Мысли, которыми вы «обладаете» или за которые вы «ответственны», уходят. Мысли, плывущие в уме, как облака, проплывают и исчезают из виду. Мысли обо «мне» и о «моем» загораются и гаснут. От мгновения к мгновению. Пусть загораются. Пусть гаснут.

Некем быть. Нечего делать. Некуда идти. Оставайтесь здесь. Просто присутствуйте.

Отпустите тело. Отпустите ум. Переживите бытие, которое развивается само по себе. Без малейшей необходимости помогать или контролировать. Без осуждения. Без вмешательства. Простое бытие. Только Поток и Перемены.

Будьте безмолвны и знайте.

Раз и навсегда полностью откажитесь от контроля. Отпустите страх и сомнения. Позвольте каждой мысли парить в ее собственной природе.

Растворитесь в бесконечном пространстве сознания. Нет тела. Нет ума. Только мысль. Только чувство. Только ощущения. Облака. Плывущие в пространстве.

Мгновение мысли. Мгновение слуха. Мгновение воспоминания. Мгновение страха. Как волны, мгновения возникают одно за другим и возвращаются обратно в океан бытия. В безбрежность нашей подлинной природы.

Некому быть. Нечего делать. Позвольте каждому мгновению быть таким, каково оно есть.

Никакого сопротивления нигде. Позвольте ветру дуть прямо сквозь себя.

Некому быть – только тому, что есть. Этого мгновения достаточно.

Некуда идти – только сейчас. Только здесь. Нечего делать – только быть.

Не привязываясь ни к чему, мы одновременно пребываем везде.

БЕСЕДЫ МАСТЕРА ДЗЭН ЯСУТАНИ С ЗАПАДНЫМИ ЛЮДЬМИ
(в пересказе роси Филипа Капло)

Роси (строго): Кто вы? (Нет ответа.) Кто вы?!

Ученик (после паузы): Я не знаю.

Роси: Хорошо! Знаете ли вы, что вы имеете в виду, когда говорите «Я не знаю»?

Ученик: Не знаю.

Роси: Вы – это Вы! Вы – это только Вы. Больше ничего.

Ученик: Что вы имели в виду, когда сказали «Хорошо!» после того, как я ответил «Я не знаю»?

Роси: В самом глобальном смысле, мы не знаем ничего.

Ученик: Вчера вы пообещали сегодня спросить у меня, кто я, и поэтому я решил, что должен найти надлежащий ответ, и принялся обдумывать различные варианты, но когда вы только что спросили «Кто вы?», я не мог ничего вспомнить.

Роси: Прекрасно! Это свидетельствует о том, что ваш ум свободен от идей. Теперь вы можете отвечать всем своим существом, а не только головой. Когда я сказал вам, что сегодня спрошу у вас, кто вы, я не хотел, чтобы вы выдумывали ответ. Я хотел, чтобы вы с помощью «Кто я?» проникали как можно глубже в себя. Когда вы придете к внезапному внутреннему постижению своей Подлинной природы, вы сможете отвечать мгновенно и без колебаний.

Ученик: Спрашивая себя, кто я, я пришел к выводу, что я есть это тело, то есть эти глаза, эти ноги и так далее. В то же время я постиг, что эти части тела не существуют независимо. Если бы мне пришлось, например, вынуть глаз и положить его перед собой, он не мог бы больше работать как глаз. Равно как моя нога не смогла бы функционировать как нога, если бы мне нужно было отделить ее от тела. Для ходьбы моей ноге нужно тело точно так же, как моим глазам нужны объекты для того, чтобы что-то видеть. Более того, то, что видят мои глаза, и то, на что ступает моя нога, есть часть вселенной. Стало быть, я – вселенная. Это правильно?

Роси: Вы – вселенная. Это правильно. Но то, что вы только что мне предложили – это абстракция, всего лишь представление о реальности, а не сама реальность. Вы должны встретить реальность непосредственно. Вы должны постичь реальность.

Ученик: Но как мне это сделать?

Роси: Просто спрашивая «Кто я?», пока внезапно вы не увидите свою Подлинную природу с полной ясностью и определенностью. Помните, что вы не есть ни тело, ни ум. Вы также не являетесь совокупностью тела и ума. Что же вы, в таком случае? Чтобы постичь свое подлинное Я, а не его маленькую часть, вы должны постоянно настойчиво спрашивать себя «Кто я?».

Ученик: В прошлый раз вы сказали, что я не есть ни ум, ни тело. Я этого не понимаю. Если я не являюсь ни тем, ни другим, ни комбинацией того и другого, – что я тогда?

Роси: Если вы спросите у обычного человека, кто он, он ответит «Этот ум», или «Это тело», или «Этот ум и тело», – но ни один из этих ответов не является правильным. Мы больше, чем наш ум или тело, или и то и другое вместе. Наша Подлинная природа пребывает за пределами всех категорий. Все, что вы можете подумать или вообразить себе, – это всего лишь фрагмент вас. Отсюда следует, что ваше подлинное Я нельзя найти с помощью логического вывода, интеллектуального анализа или воображения.

Если я отрублю себе руку или ногу, мое подлинное Я совсем не уменьшится. Строго говоря, ваши тело и ум являются не вами, а частью вас. Ваша Подлинная природа не отличается от Подлинной природы этой палки, этого стола или этих часов – фактически, любого другого объекта вселенной. Когда вы непосредственно переживете эту истину, ваше переживание оказывается настолько убедительным, что вы воскликнете: «Вот оно что!» – потому что не только ваш мозг, но и все ваше существо принимает участие в этом знании.

Ученик (неожиданно кричит): Но я боюсь! Я боюсь! Я не знаю чего, но боюсь!

Роси: Нечего бояться. Продолжайте углублять свое вопрошание, пока ваши обусловленные представления о том, кто вы, не исчезнут, пока вы внезапно не постигнете, что вся вселенная не отличается от вас самих. Вы находитесь в критическом состоянии. Не отступайте – только вперед!

ГЛАВА 16
ИСЦЕЛИТЬСЯ ИЛИ УМЕРЕТЬ – ВЕЛИКИЙ ВЫБОР

Равновесие ума и сердца отражается в теле. Когда сердце и ум рассогласованы, наступает то, что мы называем болезнью (disease), другими словами, рас-стройством (dis-ease). Но я полагаю, что это не единственная причина болезней. Многие святые умерли от рака (Рамана Махарши, Судзуки роси, Рамакришна). Некоторые видят в болезнях средство очищения, а один мой знакомый сказал: «Рак – это дар тому, у кого все есть». Возможно, у некоторых людей болезнь возникает не вследствие нарушения равновесия, а как «стирание с доски», как окончание старых дел.

Исцелением мы называем феномен восстановления равновесия в теле и уме. Когда это равновесие восстановлено, мы говорим, что человек исцелился. Но зачастую мы руководствуемся предвзятыми представлениями о том, что такое исцеление. Наша привязанность к идее здоровья мешает более глубокому пониманию того, что такое болезнь. Глубочайшее исцеление, кажется, выводит нас за пределы отождествления с тем, что вызывает и переживает болезнь.

Одна знакомая женщина очень много работала для того, чтобы справиться со своим раком. После нескольких месяцев медитаций и глубоких психологических исканий ей показалось, что рака у нее больше нет. В течение нескольких месяцев она чувствовала себя сильной, здоровой и спокойной. Затем в один прекрасный день она почувствовала во время медитации, что рак снова развивается в ее теле. Анализы подтвердили ее переживание. Несколько известных холистических и индейских целителей с Западного Побережья пришли к ней домой и расположились вокруг ее постели. В течение более чем часа они направляли в нее свою энергию. Некоторые из присутствовавших рассказывали позже, что сила этих целителей буквально витала в комнате. Через неделю в различных частях ее тела появилось тридцать других метастаз, или вторичных опухолей. Она сказала, что исцеление принесло свои плоды. Она почувствовала, что ее развитие перешло на следующий совершенный этап. Она готовила себя к смерти, продолжая открываться жизни.

Создается впечатление, что уравновешивание ума и сердца может либо изгнать болезнь из тела, либо, как в некоторых случаях, привести этого человека к гармонии после смерти тела. В обоих случаях наступает исцеление. Если отпустить привязанность к заранее спланированным результатам, мало что будет нарушать равновесие. Один наш друг как-то сказал: «Вероятность выживания сильно завышена».

Когда человек стремится прежде всего к тому, чтобы постичь свою подлинную природу, исцеление становится линзой, которая фокусирует потенциальные возможности момента. Но если ставка делается на то, чтобы избавиться от болезни, «вылечиться», тогда тело может стать немного сильнее, но привязанность, слабость ума, которая всегда омрачала сердце, не уменьшится, не начнет растворяться.

До тех пор пока мы думаем об исцелении как о противостоянии смерти, будет продолжаться замешательство. До тех пор пока мы отделяем жизнь от смерти, мы отделяем ум от сердца, и поэтому у нас всегда есть что защищать, есть кем быть, есть причина порождать дисгармонию и болезни. Когда отношение к исцелению правильно, отношение к смерти тоже правильно.

После того как у моей знакомой появилось тридцать новых опухолей, она сказала: «Исцеление сработало. Теперь я понимаю, что мне нужно лишь открыться для всего, что происходит, с любовью и осознанием. Мне не остается ничего делать, а только внимать, раскрываться и быть».

Общаясь с различными целителями – сиделками, врачами, гомеопатами, специалистами по акупунктуре, физиками, полярными терапевтами, экстрасенсами и так далее, – я порой замечал у них едва заметную или же очень выраженную тенденцию верить в исцеление, которым они занимаются. Возможно, именно состояние гордости и отделенности больше всего препятствует действию исцеляющих сил, которые всегда имеются во вселенной. Но чем глубже состояние отделенности, состояние «кого-то делающего что-то», тем больше привязанность к результатам. Они так настойчиво стремятся к исцелению, что не позволяют ему случиться. Их сердце закрывается в присутствии личной силы, и тогда восстановление гармонии оказывается почти невероятным. Только отдаваясь основополагающей таковости, человек может открыть для другого глубинную гармонию бытия. Все, что подчеркивает чувство отделенности «исцеляемого» от остальной вселенной, углубляет разделенность сердца и ума, усиливая тем самым страх смерти и дисгармонию, лежащую в основе болезни.

Подлинный целитель незаметен. Он или она позволяет проявиться потенциалу текущего мгновения. Индийского святого и учителя Раману Махарши все знали как великого целителя. Тысячи людей приходили к нему и уходили, восстановив равновесие. Есть история о том, что однажды доктор из северной Индии пришел к нему и спросил:

– Насколько я понимаю, вы великий целитель. Мне бы хотелось знать больше о том, как вы делаете это.

– Нет, я не целитель, – честно и просто ответил Рамана. – Я никого не исцеляю.

– Я слышал, что вы исцелили тысячи людей, – настаивал посетитель.

Рамана казался несколько озадаченным.

– Нет, я не исцеляю, – сказал он.

Тогда в разговор вступил один из последователей Раманы:

– Бхагаван, я думаю, что врач говорит о том, что исцеление приходит через вас.

– О да! Исцеление приходит через меня, – согласился Рамана. Он не разыгрывал здесь дзэнский диалог, а просто был собой. Он не делал ничего, а только любовно позволял энергиям вселенной сосредоточиваться на человеке, который приходил к нему.

Это напоминает историю о тибетском ламе Калу Ринпоче, достопочтенном мастере медитации и учителе, наделенном великой нежностью и свирепой мудростью. Однажды лама пришел в дом к своему другу. К нему подходили многие люди, интересующиеся оккультизмом и различными йогическими способностями, которыми, как утверждалось, владеют все, кто прошел инициацию в его линии передачи.

– Вы умеете летать? – спрашивали они его.

– Нет, – отвечал лама, – я не умею летать.

– Можете ли вы читать прошлое и будущее?

– Нет, я не могу читать прошлое и будущее.

Собравшиеся начали роптать, и тогда один из них спросил:

– Ну и что же вы тогда делаете?

– Я просто практикую сострадание ко всем живым существам, – тихо ответил лама.

Когда вы становитесь пространством, вы не принуждаете ничего. Вы не отталкиваете жизнь и смерть. Фактически, вы даже не противодействуете болезни. Уравновешивая себя, вы просто позволяете равновесию установиться. Многие целители говорили мне:

«Я знаю, что Бог исцеляет, а я всего лишь его проводник». Это и есть то пространство, из которого начинается исцеление.

Любовь – оптимальное условие для исцеления. Целитель использует все, что интуиция подсказывает ему, но его энергия не может приходить от ума. Его энергия приходит из открытости сердца. Он чувствует нечто большее, чем состояние тела. Он уходит к источнику, из которого проистекает любое исцеление, не пытаясь вмешаться или изменить то, что позволит сделать следующий совершенный шаг. Он не пытается перехитрить вселенную.

Фактически, многие целители так сильно привязываются к результату своего влияния, к необходимости помочь человеку, что тем самым ограничивают глубину и потенциал исцеления. В тибетской целительской традиции тех, кто собирался использовать свои энергии во имя других, на первом этапе обучения целительству учили глубоко открываться смерти. В течение первых двух или трех лет своей практики они работают с умирающими, чтобы научиться не теряться перед лицом смерти. Их учат ничего не исключать из восприятия совершенства вещей. Жизнь и смерть рассматриваются ими как совершенное проявление бытия в этот конкретный момент в это конкретное время. Целитель работает с процессом бытия, а не с его отдельными проявлениями. Подлинный целитель идет к первоосновам бытия и позволяет ему проявляться в идеальном соответствии с тенденциями, которые привели этого индивида к учению, именуемому болезнью.

Это качество безусловной любви и доступности другим можно видеть у некоторых из тех, кто выжили, пройдя через нацистские лагеря смерти. Виктор Франкл говорит о некоторых из тех, кто чудом избежал газовой камеры, не погиб от тифа, дизентерии, воспаления легких и отчаяния, – о раввинах, медсестрах, врачах, мирянах и монахах, которые помогали другим и сами выживали в нечеловеческих условиях. Размышляя о тех временах, он говорит: «То, что мы ожидали от жизни, не имело никакого значения; мы должны были спрашивать, что жизнь ожидает от нас». Именно бескорыстная любовь этих людей позволяла им сохранить равновесие тогда, когда многие другие спотыкались и падали.

Часто, когда мы говорим об исцелении, задают вопрос: «Как вы знаете, когда нужно прекратить исцелять и начать готовить к смерти?» Ответ на этот вопрос дает практическое понимание. В действительности открытие, необходимое для исцеления, и подготовка к смерти – это одно и то же.

Когда мы проводим различие между исцелением и подготовкой к смерти, мы забываем, что и то и другое – различные аспекты одного целого. Все сводится к отношению человека к жизни. Если мы не пользуемся своими симптомами для того, чтобы преодолеть привязанность, тогда любые попытки исцеления, направленные на устранение симптомов, будут вносить дисгармонию на более глубоком уровне. Разве исцеление, которое воздействует только на тело, – это то, что нам нужно? С другой стороны, если человек стремится к смерти, как к выходу из затруднительного положения, он будет отвергать жизнь и тем самым проводить то же самое воображаемое различие между жизнью и смертью. В любом случае, он никогда не прикоснется к бессмертию. Он никогда не приблизится к исследованию недифференцированного бытия, из которого проистекает исцеление и мудрость.

Я знал нескольких людей, которые сражались со смертью до последнего, и только когда они приготовились умереть, их тело и ум пришли в равновесие и в теле началось исцеление.

Мне кажется, нет нужды подчеркивать очевидные достоинства исцеления, которое дает нам здоровое тело, позволяющее дальше жить и служить. Поэтому я не собираюсь умалять достоинства физического исцеления, но я попытаюсь развенчать здесь некоторые предрассудки относительно естественного исцеления, которое дает нам смерть. Смерть – это не враг. Если «враг» вообще есть, то это неведение и отсутствие любви. Отождествляясь с содержимым ума, мы редко доверяем пространственности сердца. Фактически, может быть так, что болезни в значительной мере являются результатом нашего недоверия своему глубинному естеству. Эта дисгармония возникает, когда мы отстраняемся от истины.

Для кого-то это может быть болезнь, заставляющая их вначале смотреть внутрь. Для таких людей это может быть единственное переживание, которое позволяет им обратить внимание, начать исследовать ум-тело, развивать чувство целостности. Для многих болезнь оказывается великим даром, поскольку она позволяет им соприкоснуться с собой так, как это не позволяет сделать никакое другое событие жизни. Болезнь заставляет нас пересмотреть все то, что мы нагромоздили, чтобы защитить себя от жизни.

Некоторые сказали мне, что они всю жизнь искали учителя или учение, которые привело бы их к большей целостности. В конце концов случалось так, что таким учением оказывалась болезнь, что рак становился для них учителем, зеркалом истины. Для многих болезнь – это путь обратно к жизни.

Я знал случаи, когда два человека приблизительно одного возраста и воспитания заболевали одной болезнью, и диагноз у них был одинаковый. Один из них вступал в борьбу с болезнью с помощью методов, которые разжигали его сопротивление ей, которые заставляли его считать себя жертвой, а болезнь противоестественным влиянием. Он становился напряженным и испуганным, начинал всеми силами цепляться за жизнь. В дни ослабления симптомов он чувствовал себя «бодро и чудесно», но когда болезнь снова давала о себе знать, он «падал духом и расстраивался». Легко было видеть, как его самооценка зависела от того, способен ли он исцелить себя. Когда проявлялись симптомы, его мнение о себе ухудшалось, и тогда агрессия, которую он лелеял внутри себя, оборачивалась отвращением к себе и чувством вины.

Другой человек видел в болезни послание, с которым нужно работать. Он стремился вернуть себе гармонию, уравновесить сердце и ум, улучшить качество жизни, приводя в соответствие то, что казалось беспорядочным. Вместо того чтобы направлять энергию на продление жизни, он погружался в богатство, которое придавало смысл его жизни. Он не был поверхностным, «не накручивал себя», как выразился один мой знакомый.

Когда первый больной почувствовал, что он не может вылечиться, он решил, что для него все потеряно, тогда как у второго больного было место и для жизни, и для смерти. Второй исследовал жизнь, а не сопротивлялся ей. Он видел достоинство исцеления, но при этом не забывал, что сознательное вхождение в смерть также может иметь смысл. Его жизнь углублялась, и во всем, что он говорил, чувствовалось новое понимание. Общаясь с ним, другие прикасались к живой истине. Он не пытался бороться с болезнью и не проклинал ее. Он исследовал вопросы «Что такое болезнь?», «Кто болеет?».

Один больной в своих исследованиях пришел к выводу, что исцеление не исключает возможности смерти. Он нашел в себе то, что привязывало его к жизни, что затрудняло лечение и не давало возможности умереть. Он назвал это чувство «жаждой жизни», – хотя ему и не верилось, что такое, казалось бы, похвальное чувство может лежать в основе привязанности и замешательства. «Что делать со стремлением оставаться в теле, когда оно умирает? Разве не „жажда к жизни“ мотивирует наш эгоизм, наше желание сделать все, что в наших силах? Разве не „жажда жизни“ лежит в основе нашего желания быть кем-то и стать заблокированной энергией, которая вызывает болезнь? Как это ни странно, разве не желание жизни убивает нас?»

Возможно, что эгоистичность «жажды жизни» уравновешивается тем, что некоторые называют «тоской по Богу», стремлением к истине. Если человек обуздает «жажду жизни», поможет ли это ему так же, как и «тоска по истине»? Какие из этих качеств делают жизнь осмысленной и открытой для участия в тайнах и чудесах бытия?

Отказ от жажды жизни не означает жажду смерти. И то и другое свидетельствуют о привязанности к телу и основываются на неправильном понимании личности.

До тех пор пока смерть является врагом, жизнь – это борьба. Жизнь остается разделенной на небеса и ад. Ум продолжает свое непрекращающееся движение под влиянием страха и беспокойства, что уже само по себе может стать причиной новой болезни. Некоторое время я провел с женщиной, которая болела меланомой. На каком-то этапе болезни по всему ее телу появились вторичные опухоли, которые вот-вот должны были вытолкнуть ее из тела. Наблюдая рост этих опухолей, она заканчивала дела с детьми, и все вокруг знали, что вскоре она должна умереть. В это время она услышала о диетическом методе Герсона для лечения рака, который в некоторых случаях помогает даже тяжелобольным. В основе этого метода лежит строгий режим питания, требующий, чтобы, в дополнение к обычному трехразовому питанию, больной каждый час принимал большой стакан сока из сырых овощей и два стакана специально приготовленной икры из кабачков с печенью (Osterized liver) раз в день.

Она любила приготовление пищи и отличалась очень своеобразными вкусами. Она сказала: «Мне очень не нравится пить это все. Не могли бы они подмешивать свои лекарства в шоколадный коктейль или что-то в этом роде?» Ей не нравился вкус соков, поэтому ей было трудно поверить, что она сможет долго придерживаться такой диеты. Однажды она сказала: «Знаете, нет ничего плохого в том, чтобы умереть, так же как нет ничего хорошего в том, чтобы жить. Я люблю своих детей, и мне бы хотелось еще некоторое время побыть с ними. Было бы очень приятно увидеть, как они растут, и стариться вместе с ними. Думаю, что я попытаюсь использовать этот метод. Но как мне, которая всегда любила вкусно поесть, переходить на пищу, приготовление которой требует столько времени и энергии, и которая, к тому же, такая невкусная?»

В течение месяцев она работала с Иисусовой молитвой «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», которая иногда позволяла ей избавиться от дуализма и почувствовать себя единой с Иисусом, погрузиться в священное сердце, сиявшее у нее в груди. Она научилась настраиваться на милость вселенной, на основополагающую реальность бытия, на саму любовь. Через несколько дней она позвонила мне, чтобы сказать, что не может относиться к этим ежечасно принимаемым стаканам сырого сока иначе, как к евхаристии. Поэтому она начала использовать свое отвращение к ним для исцеления чего-то более глубокого в себе. Это был отказ от привязанностей, удовольствий и страданий, выход за пределы плотских пристрастий в центр сердца. И она сказала: «Знаете, даже если это все не исцеляет моего тела, оно делает чудеса с моим сердцем».

Через неделю она легла в больницу, где этот метод практиковали особенно интенсивно, и в течение следующих двух недель она строго придерживалась этой диеты. Она говорила, что иногда евхаристия наполняла ее великим теплом, но в другое время она раздражалась даже от шума, который доносился из соседней комнаты. Вернувшись домой, она продолжала регулярно принимать эти очистительные соки и сказала, что ее тело чувствует себя лучше. Однако через несколько недель у нее на теле появилась сыпь, и ее отправили в клинику. Ей говорили и раньше, что история ее болезни не давала гарантий выздоровления и что метод Герсона поможет ей. Ее иммунная система в значительной мере уже была разрушена сильными фармакологическими средствами. Когда она рассказала врачу о сыпи на теле, он сказал после паузы: «Боюсь, что сыпь свидетельствует о том, что этот метод вам не поможет».

Получив этот последний смертный приговор, она, к своему удивлению, почувствовала облегчение. «Все это время, повторяя Иисусову молитву и отдаваясь милости вселенной, я думала, – сказала она, – что милость Христа в том, чтобы исцелить мое тело. Но теперь я вижу, что волю Господню предугадать невозможно».

Оказалось, что «милость Христа» не в том, чтобы исцелить ее тело, а в том, чтобы дать ей понимание своего глубинного естества, которое выходит за пределы отождествления с телом. Она умерла легко и с благоговейной любовью. Ее исцеление было не менее чудесным, чем другие исцеления, которые я видел.

В момент смерти от нее исходили только сияющая пустота и любовь. Она не цеплялась за жизнь и не торопила смерть. Она просто растворялась, как туман. Она была похожа на кристалл, тающий на открытом воздухе.

Махараджи был известен своими необычными способностями, в том числе, даром исцеления. Известно много историй о больных людях, которые приходили к нему. В некоторых случаях он давал приходившему палочку, фрукт или просто благословение, и на следующий день тиф, рак, дизентерия или какой-то другой недуг проходил.

Но есть и другие истории о людях, которые приходили к нему и просили о помощи, рассказывая, как их близкие умирают у них на руках. В таких случаях он говорил, покачивая головой: «Как я могу помочь, если доктор не может сделать ничего?» Очевидно, он никогда не вмешивался в то, что было благоприятным для человека. Он, должно быть, видел, что для многих идеальным исцелением является уход из тела.

Однажды сидя во дворе с одним своим последователем, Махараджи неожиданно повернулся к нему и сказал:

– Нет, я не пойду. Скажи ему, что я не пойду.

– Кому сказать? Что вы имеете в виду? – спросил последователь, оглядываясь.

В это время в комнату ворвался слуга одного их знакомых Махараджи.

– Вы должны пойти со мной! – взмолился он. – Мой хозяин умирает. Вы должны ему помочь!

– Нет, я не пойду, – сказал Махараджи. – Я не пойду.

– Вы должны пойти, вы должны пойти со мной! – просил слуга.

– Я не пойду, – сказал Махараджи. – Здесь ничего нельзя поделать.

Но собравшиеся настаивали и уговаривали Махараджи сделать что-то, чтобы помочь умирающему.

– Ладно, – сказал Махараджи и, взяв из корзины банан, протянул его слуге со словами: – Дай ему это, и все будет хорошо.

В Индии верят, что преподнесение фрукта при таких обстоятельствах означает милость гуру. Воспрянув духом, слуга бросился в дом своего хозяина. Жена хозяина растерла банан и ложечкой накормила им умирающего. Окончив есть растертый банан, человек умер.

Действительно, все было хорошо. Исцеление, которое должно было прийти, случилось.

* * *

Эрика Джонг
БУДДА В УТРОБЕ

 
Купаясь в водах материнского лона,
Маленький Лик Божий, с двадцатью пальчиками
На руках и на ногах и бесконечными надеждами,
Вверх ногами плывет через мир.
 
 
Я знаю, мои кости – это всего лишь клетка для смерти.
Медитируя, я вижу свой череп, голову смерти,
Озаренным изнутри свечами,
Которые, возможно, являются солнцами других галактик.
 
 
Я знаю, что смерть – зто движение к свету,
Это счастливый сон, из которого не хочется пробуждаться.
Это возлюбленный, покинутый в стране,
Для путешествия в которую у нас нет визы.
И я знаю, что кони духа все скачут, скачут, скачут
За пределы времени,
Туда. где всегда СЕЙЧАС.
 
 
Почему же я забочусь об этом Будде,
Вверх ногами плывущем через мир?
Почему я так забочусь о том,
Чьи двадцать пальчиков оживлены кровью,
Которая пропоет свою песню и умрет!
 
 
В моем черепе есть свет,
И свет есть в черепе его.
Мы медитируем на своих костях лишь затем,
Чтобы позволить им обратиться в прах
Без сожалений.
 
 
Плоть – это только урок.
Мы выучиваем его
И идем дальше.