Текст книги "Сетра Лавоуд"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Семьдесят Восьмая Глава

Как Айрич обнаружил около своего дома незаконченные дела, и оказался способен вывести из этого различные далеко идущие заключения

Был Фермерской день ранней зимы – то есть со времени последней главы нашей истории прошло больше полугода – когда Фоунд предстал перед своим хозяином, Айричем, Герцогом Ариллы.

В это время Айрич сидел в своем кабинете, читая стихи, что для него было обычным времяпровождением тогда, когда не было ничего более срочного и ему не хотелось вязать.

В данном случае эта была антология поэзии некоторых Атир, живших в начале Девятого Цикла, которую он читал, потому что в ней, естестественно, были стихи Редгрю, которого Лиорн особенно любил. Фоунд, заметив, чем занимается хозяин, решил сообщить о своем присутствии легким кашлем, после чего стал ждать, неподвижный как статуя, будучи полностью уверен, что Айрич обратит на него внимание, как только закончит читать песню.

Действительно, в конце концов Лиорн поднял на своего слугу задумчивый взор и приподнял бровь, молчаливо спрашивая, «Что случилось?»

– Гонец, Ваша Светлость.

– От кого, скажите на милость?

– От Чародейки Горы Дзур.

– На самом деле? – сказал Айрич, мгновенно положив книгу на стол. – Пускай его немедленно приведут сюда.

Через несколько секунд гонец уже стоял перед Айричем и кланялся. – Ваша Светлость, – сказал он, – у меня для вас письмо от Сетры Лавоуд.

– Очень хорошо, давай его сюда.

– Я немедленно сделаю это, Ваша Светлость.

И будучи ничем не хуже своих слов, он вручил Айричу тщательно запечатанное письмо, печать которого Айрич немедленно сломал, после чего развернул письмо и прочел. Все это заняло не больше нескольких мгновений, так как письмо было достаточно коротким, после чего он сказал, – Очень хорошо. Ответа не будет. Фоунд, дай гонцу орб за хлопоты и проводите его. Потом возвращайся.

Фоунд поклонился, после чего проводил гонца до выхода из особняка. Айрич же, несмотря на свою замечательную память и скорость восприятия, перечитал коротенькое письмо вторично, чтобы быть уверенным, что правильно понял его. Письмо, однако, не допускало никаких вторых смыслов, и мы немедленно воспроизведем его:

«Милорд Темма», говорило оно, «я беспокоюсь о Тазендре, которая покинуа Гору Дзур последней весной, чтобы побывать дома, как она говорила, 'не надолго'. С этого момента я ничего не слышла о ней, и, более того, я не в состоянии дотянуться до ее сознания. Я была бы очень рада, если бы вы удостоверились, что она жива и здорова, и сообщили бы мне о том, что обнаружили. Заранее благодарная вам, сэр, Сетра Лавоуд.»

Когда Айрич закончил читать письмо во второй раз, вернулся Фоунд. Обращаясь к нему, Айрич сказал, – Пошли ко мне Стюард. Потом найди мои наручи, шпагу, подходящую одежду и принеси сюда. Оседлай и подготовь Рейнджера, положи в седельные мешки запас еды на неделю, для него и для меня.

Фоунд поклонился, и разрешил себе сказать только шесть слов, – Буду ли я сопровождать Вашу Светлость?

– Не в этом случае.

Узнав все, что ему требовалось, достойный слуга отправился выполнять свои задания, и успешно, так что через несколько минут появилась Стюард и низко поклонилась. Айрич провел с ней несколько минут, чтобы быть уверенным, что все его многочисленные владения не пострадают за время его отсутствия.

Потом он открыл нижний ящик своего секретера и вынул оттуда металлическую шкатулку, которую открыл маленьким, изысканно украшенным ключом, который носил на цепочке на шее. Открыв ящик, он вынул из него небольшой лист бумаги, содержащий распоряжения о его собственности, которые необходимо было сделать после его смерти. Он внимательно перечитал документ, сделал маленькие исправления, потом вернул его в шкатулку. Шкатулка, в свою очередь, венулась в ящик, но ключ он оставил на виду на секретере. Потом он жестом указал на него Стюард, которая, не говоря ни единого слова, низко поклонилась, показывая, что все поняла.

Когда приготовления Лиорна были закончены, он отпустил Стюард и вернулся в свою комнату, где Фоунд помог ему надеть его свободную красную куртку, наручи, юбку воина, и сапоги из кожи дарра; потом он повесил на свой старый, потрепанный пояс шпагу и кинжал. А затем просто вышел из особняка, сел на лошадь и на хорошей скорости отправился в баронство Даавия.

Как читатель может вспомнить из наших предыдущих работ, Даавия не только являлась частью герцогства Арилла, но и, так получилось, находилась рядом с Графством Бра-Мур, графом которого был, конечно, Айрич. И так как он скакал на хорошей лошади с хорошей равномерной скоростью, не прошло и нескольких часов, как Айрич пересек маленький ручей (один из тысяч местных ручейков, который носил гордое имя Ручей Барона, так как тек прямо по границе баронства) и оказался в Даавии.

Проехав примерно милю после границы, Айрич натянул поводья и огляделся. «Кровь Лошади, как сказал бы мой друг Кааврен», прошептал он самому себе.

Все вокруг него указывало на какую-то катастрофу: то есть, насколько можно было видеть, все деревья превратились в обгорелые пни, за исключением нескольких молодых деревьев, которые появились совсем недавно. Даже на некоторых камнях были следы бушевавшего здесь пожара. Айрич оглядел все вокруг еще раз, более внимательно, пытаясь определить, как давно все это случилось, и, из-за свежей травы и некоторых других признаков, пришел к заключению, что прошло не меньше нескольких месяцев.

«Но», спросил он сам себя, «разве может статься, что все это произошло в нескольких милях от меня, а я ничего не знал? Кто-нибудь должен был увидеть пламя, если это было ночью, или дым, если днем, и сообщить мне, тем более, что Тазендра – мой вассал.»

Он нахмурился и задумался. «Волшебство», решил он наконец и заставил свою лошадь скакать с еще большей скоростью.

Некоторое время спустя он подьехал к Замку Даавия, который, на самом деле, был замком в старом смысле, будучи построен примерно две тысячи лет назад (на месте предыдущего замка) в духе традиции того времени. В нем был традиционный двор, в котором можно было хранить запасы еды, воды и корма для лошадей, и в котором могли находиться крестьяне во время атаки или осады. Сам замок был высок, с зубцами, башнями и толстыми стенами, которые могли защитить как от копий и камней, так и от волшебства. Во всех углах внутренней и внешней стены были закреплены большие шесты, что должно было помочь использовать заклинания при защите замка.

Но ничто из этого не зацепило взгляд Айрича; скорее он обратил внимание на то, что в окружающем замок ландшафте не было ни малейшего знака разрушения. Казалось, что заклинание не проникло за внешнюю стену, или из-за какой-то магической зашиты, окружавшей замок, или потому, что было направлено не на него. Однако уже это было указанием, о несчастном случае речь не идет – то есть, что бы не случилось, это не было результатом неудачного эксперимента Тазендры.

Он также заметил, что, судя по следам на пыльном дворе, здесь кто-то жил, и в его душе шевельнулась надежда.

Привязав лошадь к коновязи около большой главной двери, Айрич подошел к ней и ударил в дверной молоток. Спустя какое-то время дверь открылась и он оказался лицом к лицу с незнакомым лакеем.

– Я Темма, Герцог Ариллы, и приехал, чтобы увидеть Баронессу, – сказал он.

Текла поклонился ему, но это был не поклон Теклы, а, скорее, это было похоже на насмешливое приветствие придворных, и сказал, – Я здесь хозяин. Чем могу помочь?

– Не сходи с ума, – презрительно сказал Айрич. – Где Баронесса?

Текла пожал плечами и повернулся к Лиорну спиной и пошел, как бы говоря, «Я уже ответил.» Айрич сердито посмотрел на него и шагнул вперед, поднимая руку, чтобы наказать наглого крестьянина, но тот, хотя и не стал бежать, заметно ускорил шаг и скрылся внутри. Айрич нахмурился, но быстро успокоил себя, решив, что не должен унижаться, гоняясь за Теклой, и что даже если он выпорет этого презренного слугу, то унизится больше, чем просто не заметит оскорбления; иными словами он решил, что такое оскорбление ниже того, чтобы обращать на него внимание, и, больше не думая об этом, вошел в Замок Даавия.

Самой замечательной особенностью Большого Зала Замка Даавия был сводчатый потолок, находившившийся на высоте семидесяти или семидесяти пяти футов над полом. Он был построен вместе с замком, но Тазендра заменила его на новый, составленный из треугольных кусков цветного стекла, так что при света солнца на пол падали лучи красного, голубого, зеленого и желтого цветов. Более того, на стенах висели образцы ее собственного творчества – по большей части картины пастелью или маслом на гобеленах – а также портреты ее благородных предков (во многих отношениях напоминавших нашего друга леди Дзур, особенно широким лбом и арками бровей), а также несколько картин, изображавших сцены сражения дзура с драконом, тиасу, готового прыгнуть на спину дарру, и человека, вооруженного только кинжалом, сражающего с медведем.

На всех этих картинах, должны мы сказать, царило насилие, хотя и в самой изящной форме, как если бы художник пытался не столько показать жестокость столкновения, сколько благородные стороны сражения. Хотя так много художников – и зрителей! – наслаждаются только самыми смачными сторонами произведения, которые показывают нам насилие и жестокость, тем не менее правда состоит в том, что именно в мгновения жестокости, опасности, самой большой угрозы жизни, можно увидеть основные, заветные свойства характера человека. Для того, чтобы выразить их, художница использовала свет, тени и цветовую гамму, подчеркнув таким образом самые важные для нее детали; и отзывчивый зритель, даже не подозревающий обо всем этом, тем не менее оказывался увлечен как зрелищем, так и его идеями. Конечно, Айрича это не увлекло, более того – обладая нервным и чувствительным складом характера и сам неоднократно оказываясь в смертельной опасности, он хорошо понимал чувства, вызванное такими эстремальными обстоятельствами; и мы должны сказать, что для нашего Лиорна такие события только давали повод проявить свое обостренное чувство долга и ответственности, поэтому большинство горделивых, благородных или, если нам позволено так выразиться, Дзуровских граней борьбы остались для него загадкой.

Но, отвлекаясь в сторону, именно здесь искусство должно сыграть самую главную роль: создать такую картину, которая откроет сердце и ум для чувств, о которых мы и не подозревали. И действительно, тот факт, что то же самое произведение искусства может тронуть сердца таких разных созданий как Текла и Феникс, Сариоли или Восточник, более, чем что-либо другое, доказывает как значимость самого произведения, так и искусства в целом.

И может ли существовать большее доказательство силы искусства чем то, что эти размышления были вызваны работами Тазендры, чья личность, как читатель безусловно должен был догадаться к этому времени, совмещала в себе жестокие поступки, сильные страсти и недостаток чувственности, что почти неизбежно характеризует тех, кто, с мечом и посохом в руках, заставляет себя бояться так, как боялись нашу леди Дзур?

Большой Зал, который произвел такое большое впечатление на Айрича, имел, согласно замыслу Тазендры, еще одну интересную особенность: там не было места, где можно было сесть. Будьте уверены, она хотела, чтобы все ее гости видели, восхищались и ощущали величие зала, но для разговоров она предпочитала значительно более удобные и интимные маленькие комнаты, поэтому она хотела быть уверенной, что если кто-нибудь захочет поговорить с ней – несколько минут или целый день, не имеет значения – ему придется найти для этого другое место в замке.

Айрич, оглядев Большой Зал, пошел дальше и начал методически осматривать замок, надеясь найти Тазендру, Мику, Сахри, или, наконец, любого кого он знал. Но на самом деле не увидел никого, за исключением того самого Теклы, которого уже встречал, хотя тот и старался не попадаться ему на глаза.

Убедившись, что Тазендры здесь нет, Айрич опять пошел по замку, через все шестьдесят одну комнату, на этот раз внимательно изучая каждый уголок, каждый шкаф и каждый ящик, стараясь найти хоть что-нибудь, что дало бы ему намек на то, где она или хотя бы на то, что с ней произошло.

Это, должны мы добавить, ясно указывало на то, что Айрич считал ситуацию очень и очень серьёзной, иначе он никогда бы не занялся такого рода исследованием. Эта тщательная, детальная проверка заняла у него почти весь день. Когда, в конце концов, у него совсем не осталось сил, он немного поспал в одной из гостевых комнат Тазендры, а потом опять принялся за работу. Три раза он ел, из запасов, которые Фоунд приготовил для него, и несколько раз был вынужден сделать перерыв, чтобы позаботиться о своей лошади. Так, постепенно, он проверил весь замок.

Закончив свое исследование, произведенное с такой тщательностью, которую одобрил бы сам Кааврен, он вернулся в маленькую комнату, в которой Тазендра обычно занималась делами баронства – комната, в которую она редко заходила даже в самые лучшие времена, так как Тазендры обычно не вмешивалась в происходящие в баронстве события, давая делам идти самим по себе, пока какое-нибудь проишествие не требовало от нее обратить внимание на скучные, но ответственные обязанности Баронессы.

В этой комнате были две большие карты: одна показывала баронство, с самыми мелкими деталями, а вторая являлась картой Империи, которой та была в Семнадцатом Цикле. То, что зацепило взгляд Айрича, оказалось крошечной красной точкой на карте Империи. Эта точка должна была иметь какое-то значение хотя бы по той простой причине, что оказалась единственным знаком, добавленным к карте. Вернувшись в комнату, Айрич опять внимательно изучил эту точку, потом открывая один за другим ящики секретера Тазендры, нашел тот, в котором она хранила другие карты, которых у нее было немало; их большая часть была нарисована на бумаге, некоторые на коже, а одна или две на холсте. Несколько минут он проверял карту за картой, пока не удостоверился, что Тазендра была из тех людей, у которых нет привычки что-то отмечать на картах, главным образом потому, что, как она считала, это портит карту.

«Да», сказал Айрич сам себе. «Все ясно. Отметка была оставлена тем, кто похитил Тазендру. Более того, ее поставили только для того, чтобы ее нашли. И чтобы нашел ее, естественно, я. Это означает, что есть кто-то, кто знает меня, а это, в свою очередь, означает, что это не простая ловушка, а очень умная и изощренная, и будет очень трудно освободить из нее Тазендру и меня. Но, с другой стороны, живая Тазендра – намного более лучшая приманка, чем мертвая, ведь для того, чтобы отправиться за ней, мне требуется доказательство того, что она еще жива. Так что надежда не потеряна.»

«Дальше», продолжал он, «возникает вопрос о том, кто мог сделать это. Ну, ответ прост: Грита, кто же еще? Мы достаточно хорошо знаем, что она связана с Претендентом, который, скорее всего, даже сейчас готовиться напасть на Империю. Итак, Грита похитила Тазендру. Но остается вопрос: Что делать? Нет никаких сомнений, что она готова отразить любые грубые способы атаки, и уж конечно еще лучше готова для изощренных и тонких.

Какое-то время он сидел за секретером Тазендры, уставившись на карту и размышляя. Придя к решению, он вышел из пустынного замка (по меньшей мере уже какое-то время он не видел признаков Теклы), оседал своего коня, сел на него и поскакал на запад.

Семьдесят Девятая Глава

Как Пиро встретил кое-кого, кто оказалса искусным арифметиком, а Грассфог обнаружил, что он чуть ли не пророк

Прошло уже тринадцать или четырнадцать месяцев после разговора Кааврена с сыном: месяцы, которые включили большие, даже разительные перемены во всех городах, особенно в Адриланке, причем эти перемены были не так заметны, или даже их не было вообще, в местах, отстоявших достаточно далеко от центров деловой жизни. Во многих отношениях за эти почти два года между появлением Зарики вместе с Орбом и битвой у Адриланки произошло столько перемен и со скоростью, которая никогда не встречалась раньше и, скорее всего, никогда не будет потом.

Можно даже сказать, что перемены, начавшиеся с концом Междуцарствования (термин, который используется для периода истории, закончившегося с появлением Зарики с Орбом или ее прибытия в Адриланку) имели воздействие прямо пропорциональное воздействию самого Междуцарствия – другими словами, если в некоторой области воздействие Катастрофы Адрона ощущалось слабо и исподволь, тогда и воздействие возвращения Империи чувствовалось слабо и исподволь.

И одной из тех областей, где изменения происходили особенно медленно, оказалось, как уже догадался читатель, Графство Мистиваль, в котором Пиро под именем Синего Лиса продолжал вселять страх в сердца всех путешественников. Правда, в некотором отношении, даже за те несколько месяцев, о которых мы упоминали выше, предсказание Грассфога исполнилось: Некоторые путешественники действительно предпочитали платить волшебникам, чтобы те перенесли их из одного места в другое. Но для тех, у кого с собой были товары – так как заводы, производящие керосин и выплавляющие сталь, заработали опять, а сбыть их с в самом районе было невозможно – стоимость товаров становилась непомерно высокой, если к ней добавлялась цена на телепортацию, поэтому они использовали выдержавшую проверкой временем систему караванов, надеясь, что большого количества купцов, путешествующих вместе с неменьшим числом наемников, будет вполне достаточно, чтобы защитить их от дорожных агентов вообще и от Синего Лиса в частности.

И, надо сказать, система караванов имела успех, по меньшей мере по отношению к Пиро. Хотя некоторые из них были достаточно малы и можно было надеяться на успех, Пиро, с сожалением, был вынужден давать им пройти, потому что не хотел рисковать жизнями членов свой маленькой банды, во всяком случае больше, чем необходимо.

Однако в том случае, который мы описываем, караван был пренебрежительно мал и состоял из пяти небольших телег, покрытых тяжелым полотном, каждую телегу тащил мул или пони, а эскорт состоял из трех солдат впереди и трех позади, под командованием устало выглядевшего капитана на еще более устало выглядевшей лошади. Когда караван уже собирался повернуть на Большую Южную Дорогу (которая когда-то действительно была большой и безусловно вела в южную часть Графства Мистиваль), Пиро, глядевший через замечательное приближающее стекло (черное с золотым тиснение, подарок Ибронки), заметил, – Я думаю, что мы можем взять его достаточно просто. Я и Грассфог остановим их, первая группа ударит во фланг, вторая группа в резерве сзади.

– Ничего не имею против этого плана, – сказала Ибронка. – Но нам надо действовать быстро, пока они не оказались там, где могут бежать, иначе нам будет очень трудно гнаться за ними.

– Да, согласен. Вы возглавите первую группу?

– Конечно. А Китраан вторую?

– Естественно.

– Тогда я сообщу им.

– Сделайте это, и пошлите ко мне Грассфога. Но сначала…

– Да?

– Я хотел бы поцеловать вашу руку.

– Конечно. Вот она.

– Вы очень милы.

– Мой храбрый бандит!

– А теперь побыстрее!

– Я уже бегу.

Через несколько минут все было готово: к этому времени Синий Лис и его банда имели достаточна опыта в таких играх. Грассфог вернулся со словом, что все готовы и каждый знает, что ему делать. Пиро кивнул, и все вместе они высыпали на дорогу. Пиро поднял руку, и капитан эскорта, который ехал впереди, натянул поводья и посмотрел на него, сказав, – Да, джентльмен? Вы что-нибудь хотите? Я прошу вас говорить побыстрее, потому что мы очень торопимся и хотим быть в Крытых Источниках до наступления ночи.

– О, я не думаю, что у вас будут с этим какие-то проблемы. Вам осталось проехать не больше нескольких миль до дороги, которая ведет прямо туда; но я уверен, что вы и так знаете, как туда добраться.

– Конечно.

– Тогда все хорошо. Осталось только закончить наше дело, и вы сможете поехать дальше.

– Дело? Я не понял того, что вы имели честь мне сказать. Какое дело мы должны закончить?

– Ну, совсем маленькое дельце – я и мой друг, – сказал Грассфог, элегантно поклонившись, – хотим помочь вам, уменьшив вашу ношу. Тогда вашим животным не придется тащить так много

– Уменьшить нашу ношу? И на что вы желаете уменьшить ее?

– Ну, давайте посмотрим, что вы везете, и тогда я вам это скажу.

Всадник нахмурился. – Вы хотите посмотреть на то, что мы везем, чтобы уменьшить нашу ношу?

– Вот, вы все поняли, просто повторив мои слова, хотя и придали им форму вопроса.

– Да, но это звучит так, как если бы вы собираетесь ограбить нас.

– Не буду возражать, вы близки к истине.

– Я не хочу оскорблять вас насмешкой…

– Ах, вы так деликатны. Это намного лучше.

– Но вас здесь только двое, а нас семеро, и, более того, я на лошади, а вы нет.

Пиро, который внимательно следовал арифметическим рассуждениям капитана, кивнул, соглашаясь с его вычислениями, и сказал, – Я не спорю с тем, что вы сказали, вот только…

– Да?

– Вы можете заметить, посмотрев назад, что, на самом деле, нас не двое, а пятеро.

Капитан эскорта бысто бросил взгляд назад, где, выйдя из леса, уже стояла Ибронка вместе с Йасой и Риттом.

– Хорошо, но, как вы понимете, семь все еще больше пяти. И, кроме того, дело в том, что я могу дать шпоры моей лошади и легко проскакать прямо по вам.

– Что касается второго, сэр, – сказал Пиро, – это, несомненно, правда. Но вы должны понимать, что если будете так неосторожны и направите свою лошадь прямо на меня, мой друг будет вынужден вонзить в вас свой меч. – Когда он закончил свою маленькую речь, Грассфог хладнокровно вынул свой меч, который был почти также тяжел, как меч Ибронки, и который он держал расслабленной хваткой умелого воина.

– Да, это верно по отношению ко второму, но что вы скажете на первое?

– О, что до этого, если вы опять оглянетесь, то увидите, что нас стало больше; на самом деле нас восемь. – Пока он говорил, Китраан, Рёаана и Брюхо также вынырнули из леса, с мечами наголо, и встали за караваном.

Мы должны добавить, что во время всех этих переговоров, лица купцов постепенно становились все бледнее и бледнее. Что касается капитана, то он посмотрел на вновь прибывших и сказал, – Да, вы правы, число изменилось и действительно стало равно восьми.

– Это и мое мнение, сэр; я очень рад, что мы пришли к соглашению.

– Но прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле…

– То есть, – прервал его Пиро, – вы согласны, что у нас есть дело?

– О, определенно; вы полностью убедили меня в этом.

– Очень хорошо. Но, простите меня, вы что-то сказали?

– Да, прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле, не разрешите ли вы мне задать вопрос?

– Только один, – сказал Пиро. – И какой же это вопрос?

– Не вас ли называют Синий Лис?

Пито поклонился. – Сэр, вы назвали меня.

– Но, если так, за вас назначена награда в тысячу империалов, за живого, не так ли? Но и в случае если (да сохранит нас Удача) кто-нибудь сможет принести ваш труп, все равно это будет стоить пять сотен империалов? (Читатель должен заметить, что за два года цена увеличилась вдвое).

– Сэр, разрешите мне заметить, что по отношению к числам вы рассуждаете как настоящий арифметик.

– Да, верно, это все от того, что у меня достаточно длинная голова. Да и, кстати, разве не назначена награда в восемьсот империалов за каждого члена вашей компании, при условии, что их поймают живыми?

– Ну да. И если все эти цифры сложить вместе, получится достаточно круглое число.

– Благодарю вас, милорд. Вы подтвердили мое мнение.

– Но, я надеюсь, вы не собираетесь добывать эти деньги прямо сейчас?

– Боюсь, мой друг, что вы угадали мою мысль.

– Прошу вас обратить внимание, что вы не получите эту награду, пока нас не арестуют.

– Об этом обстоятельстве я осведомлен.

– И оно не отпугивает вас?

– Ни в малейшей степени.

– Но, как вы понимете, из такого грубого намерения не может получиться что-нибудь хорошее.

– Вы так думаете?

– Конечно. Более того, я в этом не сомневаюсь. Но тем не менее…

– Да?

– Восемь против семи. И вы должны знать, что некоторые из вас будут немедленно убиты, как только вы попытаетесь что-то сделать. Неужели это стоит горстки золота?

– Да, я так думаю. И, кроме того, готов поспорить с вашими числами.

– Как, неужели я ошибся в подсчетах?

– Вы же сами сказали, что я что-то вроде арифметика.

– Верно, в вашем искусстве складывать числа я не сомневаюсь.

– Очень хорошо. Теперь слушайте внимательно.

– Я весь внимание.

– Вас ровно восемь, это совершенно точно.

– А, я этому очень рад, по меньшей мере это доказывает, что у меня нет никаких иллюзий.

– О, проблема не в этом.

– А в чем?

– Речь идет о нашем числе, вот его вы определили неправильно.

– Ну что ж, давайте посмотрим вместе.

– Да, если мы всех аккуратно пересчитаем, то сумеем избежать ошибки.

– Очень хорошо, давайте начнем с вас, так как вы командир. Это один.

– Один, да. Продолжайте.

– Потом есть еще трое, которые стоят сразу за вами, и которые сейчас с кислым видом смотрят на моих друзей.

– Вы опять правы, и это дает нам…

– Четыре.

– Согласен. Четыре. Продолжайте.

– Есть еще трое сзади, которые стоят лицом к лицу против троих моих друзей, которые держат мечи в руках и ждут только моего слова, чтобы начать то, что обещает стать ужасной – и, я должен добавить, не необходимой – резней.

– Итак?

– Итак мы имеем семь.

– Да, верно.

– И тогда?

– И тогда, вы забыли про телеги.

– Телеги?

– Да. Пять телег.

– Но почему я должен считать их?

– Да потому, что каждая из них может вместить двух солдат.

– О, я согласен, что на них хватит для этого места, но разве там есть солдаты?

– Конечно. Иначе для чего мы их накрывали? Джентльмены! – крикнул он. – Пожалуйста, время.

Покрывала на все телегах немедленно отлетели в сторону, и, действительно, на каждой из них лежала пара солдат, каждый из которых немедленно вскочил, спрыгнул на землю, вытащил меч и проготовился к бою.

– Вот так, – продолжал офицер. – Если мой подсчет верен, дважды пять будет десять.

– Так оно и есть, – сказал Пиро, стараясь не выдать изумление, охватившее его при виде содержимого телег, которые, как он предполагал, везли товары на продажу.

– И теперь, десять и семь будет семнадцать, не правда ли?

– О, как я уже сказал, я не могу спорить с вами, когда речь идет о арифметике.

– Но теперь, если вам кажется, что нас семнадцать против восьми, то…

– Как, есть еще?

– Да, есть те, кто кажутся купцами.

– А, вы сказали «кажутся».

– Да, конечно.

– То есть на самом деле они не?..

– Ни в малейшей степени.

И пока он это говорил, пятеро фальшивых купцов сбросили свои плащи, и оказалось, что у каждого из них есть меч, который они немедленно ловко выхватили из ножен.

– Итак, – продолжал капитан, который, мы должны добавить, больше не казался усталым, а «торговцы» больше не выглядели бледными, – семнадцать и пять дает нам двадцать два, не правда ли?

– Вы считаете солдат, как купец считает монеты – то есть не пропуская ничего.

– Вот и конец – как мне представляется, нас двадцать два против восьми, так что…

– Да, что?

– Мне остается только попросить вас сдаться.

– О!

– Что случилось?

– Это слово! Сдаться!

– Разве это плохое или неприличное слово?

– Признаюсь откровенно, мне не нравится, когда я его слышу.

– И, тем не менее, подумайте, что, если вы попытаетесь сопротивляться, придется использовать другое слово, «резня».

– Верно.

– Итак?

– Не разрешите ли вы мне задать вопрос?

– Мне кажется, что вы были достаточно учтивы и разрешили мне спросить; разве я могу не ответить вам тем же? Ну, что это за знаменитый вопрос?

– Действительно ли вы сегодня отправились в дорогу, собираясь поймать меня в ловушку?

– Как, вы до сих пор этого не поняли?

– О, я подозревал; тем не менее, я хотел бы услышать от вас, правильны ли мои подозрения.

– Сэр Синий Лис, вы должны знать, что среди купцов вы не слишком популярны.

– Ну, – сказал Пиро, пожав плечами.

– А ответ на ваш вопрос – да. Действительно мы сегодня отправились в дорогу только для того, чтобы поймать вас.

– Я польщен.

– Очень рад, что вы так воспринимаете это, сэр.

– А как еще?

– Некоторые, учитывая наше поле деятельности, могли бы отнестись к нам с презрением.

– Возможно, но только не я. Вы добываете себе хлеб рукой с мечом, то же самое делают и ваши солдаты, и, более того, мы сами поступаем точно так же.

– Вы очень любезны, сэр.

– Пустяки, Вот только…

– Да?

– Как жаль, что время от времени таким джентльменам, как мы, приходиться скрестить мечи. Но, с другой стороны, если мы не делаем это, для чего мы вообще существуем?

– Неужели вы всерьез собираетесь сопротивляться?

– Ча! Неужели вы сомневались в этом?

– Но что скажут ваши друзья?

– Если вы дадите мне мгновение, я спрошу у них.

– У вас есть столько времени, сколько вам нужно; еще достаточно рано, и, несмотря на мои предыдущие слова, нам нигде не надо быть.

– Вы очень добры. Ну, мои друзья? Кто-нибудь из вас хочет сдаться?

Последовало мгновенное, подчеркнутое и единодушное отрицание, вслед за чем Ибронка сказала, – Мой дорогой Синий Лис, когда же начнутся танцы? Я уже начинаю скучать.

Пиро опять повернулся к капитану и пожал плечами. – Вы видите, делать нечего.

– Что ж, ничего не остается, как немного поиграть.

– Тогда только одно дело, сэр.

– И какое?

– Я думаю, что через несколько мгновений я сделаю все, что в моих силах, чтобы вонзить вам меч в сердце; я предвижу и то, что вы будете не менее вежливы по отношению ко мне. Поэтому я бы очень хотел узнать ваше имя.

– Это совершено естественно, и все-таки…

– Да?

– Я знаю вас, только как Синего Лиса, а я уверен, что это не ваше настоящее имя.

– И?

– Если вы назовете мне ваше настоящее имя, я, конечно, назову вам свое.

– Но подумайте еще раз, сэр; я живу вне закона, поэтому у меня есть весьма хорошая причина хотеть, чтобы мое настоящее имя осталось неизвестным.

– О, я не спорю, вы совершенно правы.

– Раз так, и если я скажу вам мое имя, следовательно мне придется вас убить, чтобы сохранить свою тайну.

– Это более чем естественно.

– То есть вам это безразлично?

– Абсолютно.

– Очень хорошо. – И, понизив голос, он сказал, – Меня зовут Пиро, Виконт Адриланки.

Капитан поклонился и сказал, – А я Ноарва э'Тенит.

– К вашим услугам.

– А я к вашим.

– Что вы предпочитаете, нападать или защищаться?

– О, что до этого, мне абсолютно все равно.

– Очень хорошо, – сказал Пиро, наконец-то вытаскивая свой меч, – тогда мы будем иметь честь атаковать вас.

– Очень хорошо.

– Вперед! – крикнул Пиро и первым бросился на того, кого звали Ноарва. Драконлорд отбил его атаку, и, используя колени, направил свою лошадь в сторону; но как раз там его ждал Грассфог, который, без дальнейшего промедления, нанес Ноарве удар, который пришелся в район грудной клетки и лезвие вошло внутрь, дойдя почти до правой лопатки. Скорее всего это убило бы капитана в любом случае, но Пиро, не хотевший, чтобы остался даже малейший шанс на жизнь для человека, знавшего его настоящее имя, стащил его с лошади и хладнокровно перерезал ему горло.