Текст книги "«Sacred: Кровь ангела»"

Автор книги: Стив Виттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая

МУРБРУК

Блуждать меж двух миров,

меж миром мертвым и

миром неродившимся.

Мэтью Арнольд. Монастырь

ГЛАВА 10

Они ехали по лесу действительно целых два дня и порой были не в состоянии различить, солнечный или лунный свет косыми лучами падает на землю сквозь плотную густую листву – такой плотной завесой отделял их от неба лес. Ничто здесь не напоминало о том, что по ту сторону деревьев и кустов есть что-то еще, как будто весь мир был не чем иным, как огромным, нескончаемым лесом, в котором дни и ночи стали единым целым, и наступающая зима казалась чем-то совершенно невероятным.

Однообразие действовало на нервы. Куда ни посмотри, все одно и то же: кусты, деревья, поросль. Мучительно медленно тянулось время. Минуты складывались в часы, часы в сутки, и в конце одного дня возникло чувство, что с утра прошла вечность, которую они проводят в скучающем ничегонеделании. Во всем этом самым тяжелым было безделье, от которого никуда не деться.

Двигаясь по дороге друг за другом на юго-восток, они обсуждали лишь самое необходимое. Несколько раз они останавливались отдохнуть у маленьких родников или ручьев, чтобы напоить лошадей, а вечером у обочины разбивали лагерь, не только чтобы дать лошадям отдохнуть, но и самим немного поспать. Вскоре весь хлеб был съеден, но Ян оказался ловким охотником, и в первый вечер путешествия на его копье попал другой вальдшнеп, а во второй – он вернулся из зарослей с бурбуром. Фальк никогда раньше не видел этих больших, величиной с собаку, похожих на крыс млекопитающих, и бледная, безволосая кожа зверя, длинный голый, толщиной в палец хвост вызвали у него брезгливое фырканье. Ян отрубил животному голову, насадил тушку на палку, чтобы поджарить на костре, и, в конце концов, голод взял верх, и Фальк жадно проглотил свою долю, удивленный, как нечто столь омерзительное с виду может оказаться таким вкусным.

Между тем зима окончательно вторглась в Анкарию, и даже если снег не попадал внутрь леса, Зара чувствовала его запах и по ночам было жутко холодно.

Раны Яна заметно заживали. Ушибленные ребра, правда, причиняли боль при слишком резком движении, но скоро это пройдет, и о встрече с грабителями будут напоминать только душевные раны. Зара по собственному опыту знала, что эти раны будут болеть дольше всего. То, что касалось ее, то раны полностью зажили уже в первый день; только два маленьких круглых шрама напоминали о стрелах. Но даже если ее спутники и удивлялись этому, никто не обронил ни слова, за что Зара была благодарна им.

В последнюю ночь, когда после еды они расположились вокруг костра, чтобы поспать несколько часов, Зара заметила, что Ян тихо молится, вероятно решив, что они с Фальком уже спят. И хотя молился он тихим шепотом, сопровождаемым слабым шелестом листвы, Зара смогла разобрать, что он говорил. Он просил о том, чтобы Бог сохранил его любимую Ванью, чтобы на том свете жизнь у сестры была лучше, чем при жизни, и чтобы у Зары хватило сил убить зверя.

Зара делала вид, что крепко спит, но внимательно слушала каждое слово, слетавшее с губ Яна. Она не могла вспоминать, чтобы когда-нибудь включала кого-нибудь в молитву перед сном помимо матери, и медленно, но верно ощутила все возрастающий груз ответственности, который взвалила на себя. Ян в ней видел спасение для Мурбрука, а она не имела ни малейшего представления, справится с этим или нет.

В конце второго дня в туманных сумерках появился Мурбрук. Ян радостно и с облегчением вздохнул – он снова дома. Фальк, наоборот, удивленно заморгал. Зара не знала, чего он ожидал от этого места, но, очевидно, совсем не того, что увидел возле подножия небольшого, поросшего лесом холма.

Мурбрук состоял всего из нескольких дюжин домов, хижин, крестьянских дворов и зданий, беспорядочно расположенных на прогалинах между деревьями, словно цветные кляксы, небрежно разбросанные ребенком на листе бумаги. В основном – жалкие, перекошенные домишки с крышами из дранки, некоторые с небольшим садом или ветхим сараем, но были и довольно импозантные здания из бутового камня с ярко-красными черепичными крышами. Из труб в серый, туманный воздух поднимались столбы дыма, а из многочисленных окон падали на свеже-выпавший снег отблески света. Возле деревни протекал ручей, переправившись через который по каменному мосту вы оказывались в Мурбруке.

Лабиринт из протоптанных дорожек связывал здания друг с другом, а широкая грунтовая дорога вела к церкви, возвышающейся на самом краю деревни. Здание не походило на храм, в котором почитают древних богов, скорее всего, это было место богослужения единственному Богу религии, все шире распространявшейся в Анкарии и основанной на милости и спасении. К церкви примыкало небольшое кладбище, с множеством покосившихся уже надгробных камней и крестов, знаков той веры, которой жители Мурбрука явно были привержены.

В самом центре Мурбрука, на просторной площади со старым каменным колодцем в середине, были воткнуты в землю факелы, мерцающий свет которых пытался противостоять быстро наступающей темноте ночи, в то время как вонючий дым туманом стелился по земле.

С балок и карнизов свисали длинные ледяные сосульки, кусты и заросли застыли в белом великолепии.

На краю освещаемой факелами площади стояло большое двухэтажное каменное здание с остро сужающимся фронтоном. Над дверью на железных цепях висела деревянная вывеска, указывающая, что это гостиница, к тому же с множеством постояльцев, так как за окнами Зара заметила мелькающие тени.

Если бы не свет за окнами, Мурбрук напоминал бы вымерший город, легко можно было предположить, что жители давным-давно его покинули.

– Боже мой, – тихо, чтобы не услышал Ян, пробормотал Фальк. Невольно он поднял воротник, так как чем ближе они подходили к опушке леса, тем холоднее становилось. – Возможно, здесь и не задворки мира, но те явно неподалеку…

Зара остановила лошадь и обвела взглядом поселение.

– Все выглядит мирно, – сказал Ян, и на его лице промелькнула легкая улыбка. – Как будто зло никогда не ступало на эту часть земли.

Он показал на маленький двор на краю поселения.

– Там живу я… вместе с сестрой Элой, после того как зверь убил мою младшую сестру. Мой дом весьма скромный, но я буду рад оказать вам гостеприимство.

Прежде чем Зара успела что-либо ответить, начали звонить церковные колокола; глубокий, насыщенный звук колоколов доносился до них как предостерегающее приветствие – «До-донг! До-донг!» – и внезапно улыбка застыла на лице Яна.

– Колокола, – прошептал он. – Должно быть, что-то случилось!

Молодого человека уже ничто не могло удержать. Не сказав более ни слова, он пришпорил лошадь и помчался по заснеженному холму вниз. Из-под копыт летели снег и комья земли. Зара поскакала следом. Мурбрук неожиданно пробудился к жизни, и улочки заполнились взволнованными людьми. Почти из каждого дома выскочили мужчины, женщины и дети, многие вооруженные топорами, дубинами и вилами, а из гостиницы высыпали люди в дворянских мундирах и охотничьих костюмах. Над Мурбруком плыл глухой звон церковных колоколов, разрывающий сумерки, болью отдаваясь в ушах. Зара согласилась с Яном: такой звон не предвещает ничего хорошего.

Через некоторое время она достигла первых домов Мурбрука, но в отличие от Яна, во весь опор несшегося к трактиру на площади, Зара сдерживала своего жеребца. В какой-то момент Фальку показалось, будто что-то в Заре противится въезжать в Мурбрук, затем ему показалось, что он определил причину ее нерешительности, – все встречные люди бросали на них скептические взгляды, когда они верхом спокойно ехали мимо домов. Десятки людей с впалыми щеками, ввалившимися глазами и бледной кожей недоверчиво оглядывали новоприбывших, когда Зара и Фальк ехали по Мурбруку. Фальк заметил, что некоторые из мужчин крепче сжимали топорища и дубины, как будто опасаясь, что чужаки хотят им зла.

Фальку бросилось в глаза, что Зара избегает смотреть на жителей Мурбрука. Сначала он подумал, что она просто не хочет лишний раз провоцировать и без того запуганных жителей пристальным разглядыванием, но затем пришел к выводу, что это не все. Нечто иное заставило Зару помедлить. Сам же Фальк, увидев вполне мирную картину лежащего у подножия холма поселка, в какой-то момент даже испугался, что они приехали слишком поздно и «вооруженному отряду горожан» удалось, в конце концов, убить зверя. Но, увидев испуганные лица, на которых явственно читался страх, отбросил эту мысль.

Когда они оказались на площади, там царило какое-то нервное оживление. Внимание всех было приковано к долговязому юноше в длинном, выцветшем пальто, который бежал по заснеженной дорожке от церкви. При каждом шаге белые облачка дыхания вылетали изо рта, и когда он подбежал достаточно близко, чтобы люди могли его услышать, воскликнул, стараясь перекричать звон колоколов:

– Зверь! У пруда! Зверь снова напал!

Испуганный шепот пробежал по толпе, пожалуй, втайне все ожидали именно этих слов, но подтверждение догадки, тем не менее, повергло их в ужас. Казалось, на освещенной факелами площади на лицо каждой женщины, каждого мужчины и каждого ребенка неожиданно легла мрачная тень. Две или три женщины заплакали, дети крепче прижались к матерям, и отцы защитным жестом положили руки на плечи молодых дочерей, на лицах которых отчетливо был написан не только ужас, что снова кто-то из их подруг погиб, но одновременно и облегчение, что их самих в очередной раз пощадили.

Ян спешил пробраться через толпу к гостинице, из двери которой косая полоса света падала на снег. Жители Мурбрука потеснились, уступая ему дорогу. Нетерпеливый взгляд Яна скользил по лицам собравшихся, но того, кого он искал, здесь не было, и он явно нервничал. Он соскочил с лошади, подбежал к юноше в оборванном пальто, схватил его обеими руками за плечи и стал со всей силы трясти.

– Что случилось? На кого напала бестия? Кто это? Да говори же, парень!

Его голос дрожал, и паника была в глазах, когда он представлял, что на этот раз Ванья пала жертвой зверя, а он вернулся слишком поздно.

Тщетно в глубине души Ян надеялся, что юноша успокоит его. Тяжело переводя дух, тот затряс головой.

– Я не знаю. С колокольни я видел только тело. Оно лежит там, у пруда, совсем неподвижно.

Он указал направление, на щеках его лихорадочно горели красные пятна.

Ян проследил взглядом за его рукой и не стал терять ни секунды. Он снова вспрыгнул на лошадь и с помертвевшим от тревоги лицом поскакал прямо на бросавшихся врассыпную людей в направлении пруда. Не ожидая своих спутников, не удостаивая никого даже взглядом, он пронесся по площади мимо колодца и исчез за ближайшими домами.

Лицо Зары исказила гримаса.

– Любовь, – пренебрежительно пробормотала она, – всех людей превращает в идиотов…

– Кроме тех, которые уже являются таковыми, – заметил стоявший рядом Фальк.

Он прищелкнул языком и погнал лошадь вслед за Яном, в то время как колокола постепенно утихли и эхо их звона глухо и холодно растаяло в ледяном воздухе.

ГЛАВА 11

Небольшой пруд находился примерно в километре от Мурбрука в плоской низине у опушки, которая в дождливое время превращалась в трясину. Но сейчас только дно было покрыто грязной водой, от которой шел затхлый смрад. На илистом берегу росли папоротники и камыш, в холоде сумерек покрытые поблескивающим ледяным покровом, вода тоже схватилась тонкой ледяной корочкой – при такой температуре уже через несколько дней она превратится в толстый слой льда.

На илистом берегу, частично в неглубокой ледяной воде пруда лежал жутко изуродованный труп женщины. Сначала Зара увидела лишь ярко-рыжую длинную гриву волос, доходивших до пояса, которая пряжей золотисто-красных нитей наполовину закрывала обнаженное тело. Но, приблизившись к трупу на расстояние нескольких шагов и сойдя с лошади, чтобы рассмотреть мертвеца поближе, даже хладнокровная, привыкшая ко всему Зара с трудом сдержала стон.

Безжизненные глаза мертвой девушки пристально глядели в пасмурное небо, рот был широко распахнут в безмолвном крике. Горло перегрызено, сердце вырвано из груди. Изодрана зубами и когтями одежда, как и тело под ней. Очевидно, молодая женщина, которой было около двадцати лет, уже несколько часов пролежала здесь, так как ее белая как алебастр кожа, как и вода, была покрыта тоненькой корочкой льда.

– Боже мой, – в ужасе прошептал Ян, стоявший позади Зары, но в голосе его явно слышалось облегчение, что мертвой оказалась не его любимая Ванья.– Это Ила, дочь кузнеца…

Зара опустилась рядом с мертвым телом на колени, Ян и Фальк спешились, чтобы подойти ближе. Фальк глубоко вздохнул, и кадык прыгнул вверх-вниз. Затем он собрался с духом, сделал шаг вперед и опустился на колени рядом с Зарой, которая внимательно осматривала труп и землю рядом. Пристальный и серьезный взгляд, невыразительное лицо – ничто не выдавало, о чем она сейчас думает.

Затем она поднялась и медленно обошла тело. Поодаль, у края низины появились несколько жителей Мурбрука. С испуганными лицами и прижатыми ко рту руками они следили, как Зара, глядя в землю, медленно идет вдоль илистого берега, как через несколько шагов останавливается и рассеянно осматривает опушку леса.

С окаменевшим от ужаса лицом Фальк подошел к Заре. Взгляд мертвеца лишил его всякой находчивости.

– От меня, конечно, мало проку, – заметил он. – Я не специалист, но раны этого бедного существа кажутся мне слишком серьезными, чтобы их мог нанести волк.

Зара кивнула.

– Раны от укусов на шее и грудной клетке шириной почти в две ладони, и когти вошли в мясо, как нож, пять рядом, с таким промежутком, что становится ясно – у зверя огромная лапа, по меньшей мере вдвое, если не в трое больше, чем у волка.

– Не говоря уже о том, что у волка не пять когтей, – заметил Фальк, – а только четыре.

– И на задних лапах тоже, – согласилась Зара.

Фальк наморщил лоб:

– Что ты имеешь в виду?

Зары указала на илистую, схваченную льдом землю на берегу пруда, где неподалеку от трупа можно было разглядеть отчетливые следы: глубокие, наполовину наполненные водой отпечатки лапы с пяти когтями, по размеру больше ладони мужчины с широко расставленными пальцами.

– У зверя по пять когтей на передних и задних лапах, а обратив внимание на глубину и величину отпечатков лап и размер следов от укусов…

– …можно сделать вывод, что существо огромного размера, – прошептал Фальк. – По меньшей мере с человека, но несколько тяжелее.

Он с беспокойством посмотрел на Зару.

– Совсем не похоже на волка.

– Это не волк, – заявила Зара и принялась рассматривать следы на земле. – Я не знаю, что это за существо, но определенно не волк.

Она подняла голову, когда неожиданно услышала топот копыт. Через мгновение на холме над низиной показался господин на коне, в благородном сером сюртуке, развевающемся плаще и чиновничьей фуражке. Его сопровождали двое вооруженных мужчин в мундирах. Свита спустилась с холма, за ними – несколько жителей Мурбрука со смоляными факелами.

Ян заметил взгляд Зары, внимательно изучающий прибывших.

– Это Рейнхард фон дер Вер, – пояснил он, – наш бургомистр.

Зара что-то проворчала в ответ и проследила взглядом за бургомистром, который, наконец, подъехал ближе и придержал лошадь у самого края низины.

– Боже мой, неужели снова?! – простонал Рейнхард фон дер Вер, увидев лежавшее на берегу мертвое тело. – Только не это!

Возмущенный и расстроенный, он проскакал по берегу и, не слезая с седла, окинул труп печальным взглядом; его высокие, до колен, сапоги в стременах поблескивали свежим глянцем.

– Ила, дочь Ашманиэля. – Он вздохнул. – Бедняга. Если до этого у него не было серьезных оснований для пьянства, то теперь сколько угодно.

– Вероятно, вам стоило бы с большей почтительностью относиться к отцу убитой, милостивый государь, – заметила стоявшая в нескольких шагах Зара. – Представьте, что в следующий раз на ее месте окажется ваша дочь. Будете ли вы и тогда столь же бестактны?

Фон дер Вер повернул голову к Заре. Его темные глаза под кустистыми, сросшимися бровями сузились в щелки, и он с подозрительностью взглянул на нее.

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно набросился на Зару бургомистр, ужас и скорбь на лице которого мгновенно сменились яростью. – Я вас знать не знаю и не припомню, чтобы интересовался вашим мнением.

Прежде чем Зара успела открыть рот, вперед выступил Ян.

– Уважаемый господин бургомистр, – примиряющим тоном обратился он, – это Зара. Она приехала сюда по моей просьбе. Она избавит нас от бестии.

Бургомистр пристально посмотрел сначала на Яна, затем на Зару и снова недоверчиво на Яна.

– Женщина?! – пробурчал он, казалось с трудом подбирая слова. – Мы посылаем тебя со всем нашим достоянием за человеком, способным убить бестию, а ты возвращаешься с женщиной?!

Ян твердо взглянул фон дер Веру в глаза.

– Она спасла мне жизнь, – сказал он. – В двух днях езды отсюда на меня напали разбойники и хотели убить. Но тут появилась она и в одиночку справилась с полудюжиной негодяев – никто из них не остался в живых.

Левая бровь фон дер Вера поползла вверх.

– Никто не остался в живых, говоришь?

– Никто, – подтвердил Ян.

Бургомистр с головы до пят смерил Зару пренебрежительным взглядом и презрительно сморщил нос.

– Но вы не похожи на охотницу, – сказал он. – У вас стройная фигура, вы молоды, и, даже поверив словам Яна и вынужденный поблагодарить вас за то, что вы спасли его жизнь и наше золото, я все же сильно сомневаюсь, что вы способны сделать то, с чем не справились две дюжины чиновников и опытных охотников. Более того, вы выглядите весьма аппетитно, и зверь наверняка облизывается в предвкушении такого вкусного молодого мяса. Так что подумайте: не лучше ли вам вернуться к плите и предоставить это дело нам?

Парни с мушкетами язвительно рассмеялись.

Несмотря на презрительный тон бургомистра, Зара сохраняла спокойствие.

– Иногда там, где мужчины не справляются, приходится звать на помощь женщин, – спокойно ответила она. – Ваши мужчины уже целый месяц охотятся на бестию и доказали свою неспособность. Разве вы послали бы Яна за помощью в Хоэнмут, если бы было по-другому?

Смех парней мгновенно прервался, и лица потемнели, когда Зара продолжила:

– И кто знает, возможно, именно то обстоятельство, что я – женщина, и поможет уничтожить зверя скорее, чем вы успеете похоронить это бедное существо? – И она кивнула в сторону тела.

Бургомистр прищелкнул языком.

– Громкие фразы, ничего больше, – заметил он. – Согласитесь, что громкие фразы не всегда равнозначны истинному мужеству и ловкости, тем более что вы кажетесь мне крайне дерзкой, что никак не соответствует поведению дамы.

Не слезая с лошади, он объехал труп. Какой-то момент он раздумывал, а затем на лице его тенью промелькнула в высшей степени не подходящая случаю улыбка.

– Ну что же, пусть будет по-вашему: попытайте счастья! Если вы убьете зверя в течение десяти дней, мы будем вам весьма благодарны. Тем не менее, я думаю, вы не будете против, если я пошлю другого гонца в Хоэнмут, чтобы официально затребовать помощь.

Зара пожала плечами:

– Как вам будет угодно, милостивый государь.

– Думаю, что ничего другого не остается, – своенравно ответил фон дер Вер и крепче ухватил поводья. – Вы и ваш немой спутник на время вашего пребывания в Мурбруке можете занять номер в «Золотых каплях»,– пояснил он, двигаясь на лошади по кругу, прежде чем по склону подняться от низины наверх. – Не похоже, чтобы вы привыкли к излишней роскоши, так что там вы наверняка почувствуете себя как дома.

Его спутники снова рассмеялись, громко и язвительно, но Зара бросила на них такой взгляд, что они сразу смолкли.

– Благодарю за гостеприимство, – ответила Зара в спину фон дер Веру. – Мы охотно принимаем ваше предложение.

– Очень хорошо, – отозвался бургомистр. И проскакал немного вперед, сопровождаемый обоими мужчинами, затем еще раз повернулся и поискал глазами Яна: – Ванья будет очень рада, что ты вернулся целым и невредимым.

Не ожидая ответа, он развернулся, прищелкнул языком и погнал лошадь на холм, через край низины. Зара напряженно смотрела им вслед. Через мгновение Рейнхард фон дер Вер и оба его безымянных спутника скрылись с глаз. Зато с холма к пруду спустились жители Мурбрука, чтобы позаботиться о мертвой. Две пожилые женщины в мешковатой одежде принесли покрывало, которое осторожно расстелили возле трупа, чтобы закатать в него тело, что оказалось непростым делом, так как кровь в волосах и на разорванном в клочья платье превратилась в жесткую корку льда.

Зара пристально смотрела на лежавшее у ее ног тело мертвой женщины.

– Вот горе, – пробормотала она, глядя, как женщины заворачивают труп Илы в покрывало. Издали к месту трагедии приближались двое местных с грохочущей тележкой, на которой Ила отправится в свой последний путь. – Она была так молода, вся жизнь впереди. Даже не успела потерять невинность, прежде чем ее настигла смерть.

Стоящий рядом Фальк наморщил лоб:

– Откуда, черт побери, ты знаешь, что она была невинна? Может, ты обладаешь даром ясновидения?

Зара ничего не ответила. Да и что она могла ему сказать? Что чистоту мертвеца она ощутила как слабый цветочный аромат?

Она не предполагала, что Фальк ей поверит, и не собиралась ему ничего объяснять. Бросив последний печальный взгляд на закутанные в покрывало и осторожно уложенные на тележку останки, она направилась к Кьеллю и вспрыгнула в седло.

– Прежде чем завтра с утра отправляться на охоту, нужно немного отдохнуть.

Фальк кивнул и сел на коня, но Ян покачал головой.

– Я приеду позднее, – тихо сказал он. – Сначала провожу Илу, потом навещу Ванью, – мы так давно не виделись.

С горестным вздохом он взглянул, как мужчины взялись за ручки тележки со скорбным грузом и с трудом стали тянуть деревянную повозку.

– Бедная, бедная девушка, – пробормотал он голосом, полным искреннего сочувствия. И сердито добавил: – Это должно, наконец, прекратиться!

– Поэтому мы и здесь, – решительно заметила Зара.

– Как ее отец, кузнец? – спросил Фальк. – Он уже знает?

– Очень сомневаюсь, – мрачно заметил Ян.– Ашманиэль проводит время в беспробудном пьянстве. Чаще всего он настолько пьян, что не может вспомнить даже свое имя, не говоря уже о том, что у него есть дочь. Вероятно, он и сейчас сидит в «Золотых каплях» и топит свое разочарование в самогоне.

– Как сказал бургомистр, – кратко заметил Фальк, – теперь у него для этого имеются серьезные основания…