Текст книги "Медстар I: Военные хирурги"

Автор книги: Стив Перри

Соавторы: Майкл Ривз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Янт мотнул головой.

– Он сказал: "Ничего. Ты передашь моей маме, что я люблю ее?".

С минуту они оба молчали. Янт легонько провел одной рукой по своим коротким рожкам и вздохнул.

– Это так печально.

– Это не все, – Ден уставился себе на руки, изучая, как они сцеплены между собой. Он расплел пальцы, почувствовав, как они хрустнули.

– Стрелок. Он тоже был человеком. Ему было четырнадцать. Я не подходил к нему, перед тем как он умер, но это сделал один из охранников. Последними его слова были: "Скажите моей матери, что я люблю ее". Побратавшись смертью, дети прощались со своими матерями.

Янт еще раз дернул головой.

– Вот истории, которые ты приносишь с фронта, друг мой. Это истории, которые люди должны знать, – Ден пожал плечами. – Не то чтоб они остановили войну хоть на микросекунду, но люди хотя бы будут знать, что это совсем не забава – когда дети убивают друг друга, и от этого разбиваются сердца их матерей.

Почему-то возможное свежевание Фильбы уже не выглядело таким красочным и привлекательным, как в тот момент, когда Ден садился обедать.

– Мне жаль, – проговорил Янт.

– Угу, – отозвался Ден. – Как и всем нам.

Глава 19

Иногда – не слишком часто в эти дни – Джос чувствовал себя так, словно мог вернуть умирающего пациента к жизни, одной лишь чистой волей мог удержать на этом свете критически раненого, отказать Смерти в праве на него.

Такое получалось, разумеется, если имели успех медицинские процедуры. Хотя порой, даже если операция была технически безупречна, что-то шло не так, и неважно, насколько упорно он пытался, неважно, как он желал иного, пациент угасал.

Как угасал сейчас солдат на столе. Операция была относительно проста – шрапнель надорвала перикард, началось кровотечение в сердечную сумку и связанное с ним сдавление сердца. Кровь откачали, раны заштопали – и на этом все проблемы должны были закончиться. Но тем не менее – солдат перестал дышать, залатанное сердце остановилось, и все попытки заставить его биться вновь провалились. Будь Джос религиозен – он сказал бы, что из человека просто ушла душа.

Хотя на сегодня это был последний пациент, и ему удалось удержать среди живых пятерых предыдущих, даже солдата с тяжелыми повреждениями сразу трех органов, потребовавших пересадки: изрешеченное и схлопнувшееся легкое, пробитую селезенку и жестоко разорванную почку.

Почему тот выжил, а этот умер? Это было совершенно непредсказуемо, совершенно необъяснимо и совершенно выбивало из колеи.

Джос знал, что медицина – далеко не точная наука, пациенты частенько приводили врачей в замешательство. Считается, что генетически идентичные клоны должны показывать одинаковые реакции на физические раздражители, но в случае этих двоих такого явно не наблюдалось.

Когда-то, только начиная учиться в медшколе, Джос был завсегдатаем басманианского ресторанчика, популярного среди его сокурсников. Еда была дешевой, но вкусной, а порции – большими; находился он на расстоянии пешей прогулки от студенческого жилого комплекса и работал круглосуточно – что весьма ценилось студентами. Басманианская кухня была разнообразной – то весьма пикантной, то более привычной – и Джосу нравилось. В конце каждой трапезы подавался традиционный десерт – сладкое печеное колечко примерно с браслет размером. В угощение запекался одноразовый органический голопроектор. Когда ты разламывал кольцо – проектор выдавал частичку басманианской мудрости, которая повисала в воздухе и светилась несколько секунд – пока не распадались органические схемы. Афоризмы забавляли студентов-медиков, предпочитавших есть группами – ради "семейных" скидок. Обычно они ломали все колечки зараз и пытались прочесть поучения прежде, чем те растают. Некоторые были довольно забавны: "Избегай темных переулков в дурной компании". Или "Быть богатым и несчастным лучше, чем быть просто несчастным". Или "Опасайся улыбчивых политиков"…

Однажды вечером, Джос, вымотанный бесконечной чередой экзаменов и мудреных тестов, которые он сдавал почти наугад, перегруженный вещами, о которых не имел понятия и даже не предполагал, что они могут входить в его обучение, разломил сладкое печеное колечко и получил послание, казалось, приготовленное лично для него: "Умерь ожидания, чтобы избежать разочарования".

Оно поразило его своей неожиданной практичностью, если не сказать – мудростью. Если ты ничего не ждешь – ты не будешь горевать, если это "что-то" не случилось. Он попробовал руководствоваться этим правилом в жизни и нашел его весьма полезным. Конечно, иногда он забывался. Иногда он верил, что способен спасти всех. Он был хорошим хирургом; может быть – учитывая обстоятельства – даже великим хирургом, и никогда не ожидал потерять пациента, у которого был хотя бы крошечный шанс на выживание. Но такое случалось – и всегда становилось потрясением. И всегда – разочарованием.

Трудно было признаться – даже самому себе – но были времена, когда он замечал, что обижен на бесконечный поток раненых и умирающих клонов. И когда им привозили тви'лека с почти оторванными лекку или деваронианца, которому продырявили одну из печенок, – какая-то частичка его души радовалась возможности делать что-то новенькое. Потому что к тому времени он чувствовал себя так, словно сложил возносящуюся в стратосферу башню из шрапнели, которую вытащил из клон-солдат. Не говоря уж о том, что выкрасил ее в красное их кровью.

Джос вздохнул и двинулся в раздевалку. Как плохо, что сейчас нет басманианского печеного колечка, чтобы хоть немного его подбодрить…

* * *

Пересекая зал, примыкающий к главной операционной, Баррис заметила солдата, который стоял, пристально разглядывая пустую стену. На неискушенный взгляд все клоны кажутся одинаковыми, но не для того, кто связан с Силой. Этого она знала. Он был ее пациентом. Падаван притормозила.

– КС-девять-один-четыре, – позвала она.

Он оторвал взгляд от стены:

– Да?

Баррис почувствовала невысказанный вопрос и улыбнулась.

– Вы все выглядите похоже, но все же вы не одинаковы. Опыт формирует человека так же, как и наследственность. Сила может распознать это.

Клон кивнул. Джедай внимательно оглядела его.

– У вас нет проблем с кровяным давлением, – сказала она, и это не было вопросом – она знала что это так.

– Нет. Я чувствую себя отлично – физически.

– Тогда почему вы здесь?

Не оборачиваясь, она почувствовала, что Джос Вондар, вышедший из операционной, прислушается к разговору.

– Я помогал перевозить сюда другого солдата, КС-девять-один-пять

– А. И как у него дела?

– Не знаю. Он все еще на операции.

Джос подошел ближе.

– Девять-один-пять? Он… да, он не выбрался.

Волна горя вырвалась из КС-914 и обрушилась на Баррисс. Хотя, глядя на его лицо, едва ли можно было понять, как он потрясен.

– Бедняга, – пробормотал он. – Он был… – клон запнулся лишь на один или два удара сердца, – хорошим солдатом. Потеря так хорошо обученного бойца… прискорбна.

Баррисс видела, что даже без Силы Джос что-то почувствовал либо в голосе КС-914, либо в языке тела, хотя это "что-то" и было едва уловимым.

– Ты знал его? – спросил хирург.

– Он был извлечен сразу после меня. Мы тренировались вместе, были направлены сюда вместе, мы были частью одного отряда, – КС-914 запнулся снова. – Он… я думал о нем, как о своем брате.

Джос сдвинул брови.

– Но вы в некотором смысле все братья.

– Верно, – Клон-солдат выпрямился. – Благодарю вас за попытку спасти его, доктор. Теперь я отправляюсь к своему отряду.

Он повернулся и зашагал прочь. Врачи смотрели ему вслед.

– Если бы я не знал, что такого не может быть, – пробормотал Джос, – то решил бы, что он расстроен.

– А почему вы решили, что не может быть? Вы не были бы расстроены, если бы погиб ваш брат?

Она ждала, что доктор ответит сарказмом – как обычно в подобных ситуациях. И все же он этого не сделал. Он нахмурился.

– Он клон, Баррисс. Подобного рода чувства у них выхолостили…

– Кто вам это сказал? Верно, они стандартизованы, обучены и закалены, но они не безмозглые автоматы. У них та же плоть и тот же разум, что у нас с вами. Они истекают кровью, когда ранены, они живут и умирают, и они печалятся о потере братьев. КС-девять-один-четыре страдает. Он достаточно хорошо скрывает это, но подобное не может быть скрыто от Силы.

Джос выглядел так, словно она только что дала ему пощечину.

– Но… но…

– Клоны рождены для боя, Джос. Это то, для чего их создавали, и они принимают это без вопросов. Не будь войны – их бы не было. Тяжелая жизнь солдата лучше, чем отсутствие жизни. Но вы почувствовали даже без Силы, – негромко добавила она. – Каким бы стойким он ни был – чувства прорвались наружу. Девять-один-четыре скорбит. Он страдает от потери своего товарища. Своего брата.

Джос безмолвно застыл, утратив дар речи. Она чувствовала его эмоции так же ясно, как и те, что излучал КС-914.

– Вы никогда раньше не думали об этом, верно?

– Я… э… конечно, я… – он смутился.

Нет. Такое никогда не приходило ему в голову. Она видела это.

Как слепы те, кто не знает Силы. Как печально это для них.

– Хирурги всегда славились недостатком тактичности, – заметила она. – Они склонны лечить раны и болезни, не беспокоясь о пациенте в целом, даже когда имеют дело с "настоящими" людьми. Большинство считает клонов не больше чем бластерным мясом – с чего бы вам считать иначе?

Джос потряс головой, смущение все еще владело им. Баррисс чувствовала неловкость вместе с ним. Один из побочных эффектов способности использовать Силу – то, что порой узнаешь вещи, которых не ожидал узнать, вещи, которые ты не способен правильно понять и еще менее способен что-то с ними сделать. Снова и снова Баррисс убеждалась, что Сила приносит знание – и что это довольно двусмысленный дар.

– Извините, Джос. Я не хотела…

– Нет, нет, все в порядке. Увидимся позже, – он выдавил откровенно вымученную улыбку и побрел прочь. Казалось, что тяжесть всей планеты внезапно обрушилась на его плечи.

* * *

Джос шел по поселку, когда сырой ветер и внезапно потемневшее небо охладили душный вечер и возвестили, что – какой большой сюрприз – приближается очередная буря. За время, проведенное здесь, он хорошо научился распознавать такие вещи. Он знал, что у него есть две, может быть, три минуты, прежде чем разверзнутся небеса.

– Джос, – позвала Толк. – Ты в порядке?

Она нагнала его и шла рядом. Он даже не заметил ее, занятый своим новым и неожиданно беспокоящим знанием.

– Я? Я в порядке.

– Нет, не притворяйся. Помнишь, кто я? Что случилось?

Он потряс головой.

– Просто лишился повязки на глазах, которой раньше не замечал. Коснулся кое-чего, о чем всерьез никогда не думал. Я… чувствую себя круглым дураком.

– Ну, разве это так необычно?

Джос взглянул на нее, встретил ее улыбку и оценил попытку развеселить его. Он выдавил слабую улыбку в ответ.

– Спорю, что ты набрала "снайпера" по базовым оружейным тестам.

– Вообще-то я беру "мастера" с пульс-винтовкой и опускаюсь до "снайпера" только с ручным бластером.

– Представляю. Я был "начинающим стрелком" с обоими, и это значит, что я не попадаю в цель размером с "Разрушитель" изнутри.

– Хочешь об этом поговорить?

Он остановился. Дождь был уже совсем рядом. Она положила руку ему на плечо, и – о да, он хотел об этом поговорить. После – когда они уже будут держать друг друга в обьятиях, целоваться и будут счастливей, чем когда-либо с момента призыва на службу. Тогда он поговорит об этом. И тогда ей будет трудно его заткнуть.

Но сейчас…

– Нет, на самом деле нет, – сказал он. Прикосновение ее руки к плечу успокаивало почти гипнотически.

Потом налетел шторм. Забарабанили крупные, тяжелые капли, поначалу редко – а потом сплошным потоком. Они вместе неподвижно стояли под дождем.

Глава 20

Джос надеялся, что Кло Мерит сможет пролить хоть немного света на его новоприобретенное и беспокоящее знание о клонах, но пока что психолог больше поднимал муть из темных глубин мыслей, чем приносил ясность.

Сейчас ясность казалась несбыточной надеждой.

– Итак, что именно мы тут обсуждали, когда ты сказал "опыт"?

Мерит улыбнулся:

– Мы часто говорим о том, о чем знаем лишь понаслышке. Видишь это кольцо? – он протянул руку, так чтобы Джос мог разглядеть широкий золотой обруч с камнем размером с ноготь большого пальца. Камень сверкал в свете, падавшем с потолка кабинета Мерита, подобно калейдоскопу искрился множеством цветов – красным, синим, зеленым и желтым – когда Мерит двигал рукой. Весьма впечатляюще.

Джос кивнул.

– Очень красиво. Какая-то разновидность огнекамня?

Мерит улыбнулся.

– Да. И твой вопрос выдает в тебе человека, который что-то знает о камнях – но знает немного. Ты узнал в нем огнекамень, но это только малая часть предмета.

Джос пожал плечами.

– Я хирург. Захочешь узнать про почечные камни – я к твоим услугам.

– Кто-то, кто ничего не знает о драгоценных камнях, сказал бы: "Красиво, что это за камень?" Знающий чуть больше, прокомментировал бы так, как это сделал ты. Еще более осведомленный мог бы спросить: "Это галлианский огнекамень или раталайанский?" Он знал бы, что между ними есть отличия и что камень может быть либо тем, либо другим.

Далее, настоящий знаток взглянул бы на мое кольцо и сказал: "А, черный галлианский огнекамень, весьма неплохо. Кристалл или окатыш?" Потому что он может рассказать о многих его качествах, просто взглянув – что это огнекамень, что он родом с Галла, что он черный. Но оправа не позволяет увидеть его обратную сторону, и потому трудно судить о его происхождении. Кстати, это окатыш, что означает породу камней, в которых порой находят огнекамни. а термин "черный" относится к цвету фона, на котором сияют вспышки.

Джос потряс головой.

– Ну, теперь я специалист по драгоценным камням.

Мерит широко улыбнулся.

– Нет, не специалист. Ты не сможешь отличить подлинный от подделки, и ты не знаешь ничего, кроме того, что я только что рассказал о них. Насколько он ценен, как ты думаешь?

– Даже если ты нашел его в Джассеракском Болоте, мне он все равно не по карману.

– Он стоит больше, чем бело-голубой бриллиант того же размера. А ты знаешь насчет проклятия?

– Проклятия?

– Да. Считается, что огнекамни приносят неудачу. Но это ложный слух, запущенный торговцами бриллиантами, которые проигрывали торговцам огнекамнями. Единственное в них, что приносит несчастье, – это их отсутствие.

Джос усмехнулся.

– Хорошо. Я понял твой намек. По крайней мере, его часть.

– Тогда прими оставшееся. Ты не эксперт по клонам, потому что никогда им быть не пытался. Зачем тебе надо было их изучать – за исключением достаточного для тебя знания о том, как их резать и сшивать заново? Перед войной клонов было не настолько много, чтобы об этом беспокоиться. Что не видел – то не волнует. Ты изучал их физиологию, а не психологию.

– Это точно.

– Но клоны не единственные существа, о которых ты не задумывался. Как насчет дроидов?

– Дроиды? А с ними-то что?

– Ты считаешь их личностями?

– Не больше, чем считаю ими тетраволны. Это же машины.

– Но они мыслят. Они взаимодействуют. Они реагируют.

Джос казался загнанным в тупик.

– Ну да, но…

– Удели мне еще минуту, – продолжил Кло. – Просто в качестве примера – ты встречал дроида, который демонстрировал бы озабоченность, страх или, скажем, чувство юмора? Который бы выглядел… сознающим себя?

Джос промолчал. Да. Он встречал. И-Пять немедленно возник перед глазами.

– Но они не чувствуют боли. Они не могут размножаться…

– Разве не бывает людей с нейропатическими расстройствами, которые не чувствуют боли? А кто обслуживает сборочные линии, производящие новых дроидов?

Джос рассмеялся.

– Ты можешь включить и выключить дроида, разобрать его и собрать снова – и он даже фоторецептором не моргнет. Конечно, – добавил он, – ты это можешь проделать и со мной, но только после четырнадцатичасовой смены.

– Я не говорил что они такие же, как ты или я. Но если ты остановишься и задумаешься, то поймешь, что осознающий себя механизм, который имеет эмоциональный слой и работает им, – не просто немой полировщик швов на подержанном лэндспидере.

– А я-то надеялся, что ты мне поможешь. Я тут ломаю мозги над концепцией "клоны тоже люди", а ты подбрасываешь мне еще и дроидов.

– Жизнь не проста, Джос. Как только ты начинаешь складывать клетки в ткань, а ткани в органы, уровень сложности возрастает на порядки. Я не могу дать тебе простых ответов – тебе надо самому разобраться с вопросами.

– Сколько бы Республика тебе ни платила – она платит слишком много.

Мерит грациозно пожал плечами.

– Такова Галактика. Она создана не по моему плану; когда ее поручат моим заботам – я это исправлю. А до той поры придется терпеть.

Джос вздохнул.

– Когда ты хочешь ответов – новые вопросы не слишком-то утешают.

Мерит взглянул на часы и поднялся.

– Наш сеанс подошел к концу – и, думаю, сейчас самое время для еженедельного саббака.

* * *

– Поднимаю, – заявил Ден и швырнул десятикредитный чип на стол. Фиксирующее поле удержало его, не позволяя слишком долго звенеть или скатиться со стола.

– Вижу, – ответил Джос —… и поднимаю вдвое.

Еще два чипа пополнили растущую кучку.

Круглые глаза Дена изучили карты, затем оглядели остальных игроков, сидевших за столиком в кантине – пока что все готовились к ходу. Кроме него и капитана Вондара, тут было еще пятеро: капитан Янт, Баррисс Оффи, психолог Кло Мерит, Толк ле Трене и И-Пять. Ни один из них не выдал свой расклад неосторожным движением или жестом; все четыре органика тщательно хранили непроницаемое выражение лиц, и даже если дроид был способен на проявления чувств, то у него явно не было проблем с контролем над ними.

Говорят, что саббак настолько же игра мастерства, насколько и удачи, и Дену не составляло труда в это поверить, особенно в таком обществе. За карточным столом трое из семи игроков крайне искусны в наблюдении за другими. Он был совершенно уверен, что падаван не использует Силу, чтобы дать себе преимущество, но не был настолько же уверен в Толк и Мерите. Психолог мог чувствовать переживания других, что выдавало их эмоциональный статус и давало лишние шансы, но у Толк было больше практики. Хотя их группа не была настолько же опытной, как компании картежников, работающих в корускантском "Казино Корона", все они, включая Дена, достаточно хорошо владели искусством "маски саббака" – совершенно ничего не выражающее лицо, которое не выдает эмоций ни единым движением глаз. Даже лоррдианец не может прочитать язык тела, если тело остается абсолютно недвижным.

– Никто не вскрывается? Отлично, – сказал Янт. – Вторая сдача.

Баррисс сдала ему карты.

В динамиках зазвучал голос одного из подчиненных Фильбы; фокусированные лучи звука производили впечатление, что он обращается к каждому в отдельности.

– Внимание, – запинаясь, произнес голос, явно читающий по скверной копии, – В… эээ… ноль-шесть-сто часов состоится запланированная инспекция адмирала Блейда. Надеюсь, мы устроим ему достойную встречу.

– О да, – проворчал Джос. – Визит с самого верха. Сейчас начну салютовать и избегать пререканий.

Начался новый круг ставок, на этот раз с И-Пятого. Ден с интересом наблюдал за игрой дроида. Блок интеллекта И-Пять, без сомнения, был способен подсчитать все или почти все миллиарды комбинаций, возможные за семидесятишестикарточным столом, но даже самые современные синаптические сети процессоров не могли предвидеть случайный расклад, который мог прийти в чьи-либо руки. Тем не менее, дроид был отличным игроком – умелым и спокойным.

– Поднимаю втрое, – проговорил он.

Джос поднял бровь.

– Может, это просто жара, – сказал он, – но могу поклясться, что твоя дюрастиловая кожа начинает потеть.

– Должно быть, подтекает смазка в шарнире, – невозмутимо парировал И-Пять. – Впрочем, я также должен заметить, что мой обонятельный сенсор отчетливо уловил выброс ферромона страха с вашей генетической меткой, капитан Вондар.

– Как ты наловчился так играть в карты, И-Пять? – поинтересовался Ден.

– Мой партнер меня научил, – ответил дроид. – Обычно ему удавалось выходить из игры с кредитками в большем числе, чем в ее начале. Он обработал идиотов, больше чем санитар в психушке.

– Ты считаешь себя подобным органическим разумным, таким как люди? – внезапно спросил Джос.

– Только когда я в особенной депрессии, – ответил дроид.

Джос выдавил кислую улыбку. Прежде, чем он смог ответить, И-Пять продолжил:

– Впрочем, осознание себя присуще органическим существам и людям в частности. Думаю, ваш вопрос был искренним, капитан Вондар. Я могу ответить лишь, что, поскольку мой модуль интеллекта совершеннее, чем у большинства дроидов моей категории и к тому же лишен ограничителя творчества, я более разумен, чем большинство моих собратьев. Значит ли это, что меня можно рассматривать как "живое" существо? Полагаю, это зависит от частных точек зрения. Но большинство философов занимают ту позицию, что способность задаться этим вопросом уже является ответом на него.

Ден перехватил быстрый обмен взглядами между капитаном и психологом, увидел, как последний чуть улыбнулся. Тут явно таилось что-то личное.

– За двенадцать лет, которые меня носило по галактике, как легендарную комету Руна, – продолжал И-Пять, – я встречался с множеством интересных личностей. Некоторые из них были дроидами. У меня все еще остаются пробелы в памяти, которые, похоже, связаны с какой-то травмой, случившейся вскоре после моего отбытия с Корусканта. Мои системы саморемонта работают над этими лакунами, собирают потерянные данные в глубинах голобаз, но мои базовые логические цепи не позволяют использовать синаптические сплетения при меньше чем семидесяти пяти процентах достоверности.

Ден покосился на Джоса. Это была его партия, но хирург так глубоко ушел в свои мысли, что, казалось, позабыл про свой ход.

– Джос, – тихо позвала Баррисс.

Джос поднял глаза.

– Я вскрываюсь, – сказал он.

Игроки открыли свои карты. Ден хихикнул, выкладывая ровные двадцать три.

– Чистый саббак, – заметил он, ухмыльнувшись и потянувшись к двум ставкам. – Смотрите и рыдайте, леди и….

Джос положил карты. Остальные игроки уставились, не веря своим глазам. Это был расклад Идиота: джокер плюс двойка мечей и тройка фляг.

– Отличная игра, – заметила Толк.

– Благодарю, – ответил Джос, сгребая кредитки.

Но у Дена, наблюдавшего за выражением лица хирурга, возникло отчетливое ощущение, капитан Вондар меньше всего сейчас думает о выигрыше.