Текст книги "Продавщица"

Автор книги: Стив Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

~~~

Тем временем Рэй Портер – которого, как ей чудится, обрабатывает Лиза, – приезжает на вернисаж, забирает Мирабель и везет на ужин, а там знакомая бездонная страсть разгорается в них. В машине на обратном пути он пробирается рукой ей под жакет и между пуговиц ее платья и ощущает тугую мякоть ее груди. У него дома им предначертано заниматься любовью, но вместо этого происходит разговор. Мрачный болезненный разговор, который начинается с того, что Рэй Портер походя утверждает свою независимость, по-приятельски делясь с нею планами, как будто она его партнер в поисках другой женщины.

– Я подумываю продать дом здесь и купить квартиру в Нью-Йорке. Мне там очень нравится. Когда туда прилетаю – каждый раз такой восторг. Там приятель продает пяти-комнатную – то, что надо – просторная, на случай, если угораздит кого-нибудь встретить.

Он говорит это не без задней мысли, но его жестокость непреднамеренна.

На Мирабель наваливается усталость. Слова, произнесенные как бы мимоходом, высасывают из нее все силы. Ее руки повисают, и она падает в кресло. Она понимает, ей уже все понятно, она уже это слышала. Зачем вдалбливать? Чтобы напомнить ей, что это ничто?

Она смотрит на него снизу вверх и задает страшный вопрос:

– Так я для тебя просто временный вариант?

Ответ чудовищен, и Рэй его не произносит. Он вообще ничего не говорит, просто садится с ней рядом. Сознание Мирабель чернеет. Эта чернота – не мысль, но из нее можно получить мысль, если из пипетки капнуть на нее реактивом, заставив ее цвет и суть проявиться, и выйдет вот что: «Почему я никому не нужна?»

Он притягивает ее к себе, кладет ее голову себе на плечо. Он знает, что любит ее, но не может определить, как именно.

Так она и сидит, впиваясь в него короткими ногтями, в попытке ухватиться за что-нибудь и не рассыпаться, не разлететься вдребезги. Она цепляется за него, а сама чувствует, как погружается в холодное темное море, и – не выплыть, никогда. От близости человека, которого она считала своим спасением, делается только хуже. Он отводит ее к постели, и она ложится ничком на покрывало, а он кладет ей руку на шею и время от времени поглаживает. Он говорит ей, что она прекрасна, но у Мирабель эта мысль никак не увязывается с тем, что он ее отверг.

~~~

На следующее утро звонит телефон, и Лиза берет трубку.

– Привет, это Джереми.

– Кто? – спрашивает Лиза.

– Джереми.

– Я тебя знаю? – говорит Лиза.

Джереми шутит:

– Когда можно сказать, что познал другого человека [18]18
  Намек на изречение французского писателя Марселя Жуандо (1888–1979): «Чтобы познать другого человека, нужно сперва его полюбить, потом возненавидеть».


[Закрыть]? – Не услышав смеха в ответ, он продолжает: – Джереми, вчера вечером.

Лиза мысленно проходится по списку мужчин, с которыми говорила накануне вечером. Никакого Джереми, хотя бывает – мужчины находят ее, потому что им кажется, будто они установили с ней контакт взглядом (чего и в помине не было).

– Освежи мою память, – говорит Лиза.

Джереми в остолбенении – возможно ли, что все его подвиги, вся катапультация столь скоро забыты наутро. Он продолжает:

– Я Джереми. Я был у тебя на квартире вчера. Мы занимались этим.

Что-то не так, осеняет Лизу:

– А, Рэй!

Джереми, услышав это «А, Рэй», предполагает, что перед ним горячий жаргон или средневековая латынь, или какое-то современное выражение восторга. Так что он отзывается:

– Арей.

– Боже, ты был супер вчера ночью, – подсказывает Лиза.

– Арей, – говорит Джереми.

– Что? – спрашивает Лиза.

Джереми, увязнув в уму непостижимом разговоре, наконец, спрашивает:

– Ты знаешь, кто я?

– Само собой, ты – Рэй Портер.

– Кто? – спрашивает Джереми.

– Рэй Портер, со вчерашнего вечера.

– Кто такой Рэй Портер?

– Ты. – А потом она добавляет: —…или нет?

~~~

Наутро после ночи агонии Рэй отвозит Мирабель к ее автомобилю как раз, чтобы она успела на работу к десяти. Он смотрит ей вслед – она идет скованно, чересчур нарядная для утра, и одиноко несет свое страдание. Неужели, думает он, я вижу ее последний раз.

Мирабель надевает очки, в которых водит машину, и заводит новый для себя «эксплорер». По-детски машет Рэю пальчиками на прощание, а когда она отъезжает, он замечает ее яростную сосредоточенность на руле.

Она входит в «Ниман», миновав посрамленную Лизу, поднимается на четыре этажа и проскальзывает в нишу за прилавком. Там она простоит остаток дня, в очередной раз ошеломленная необъяснимостью мира; тело ее будет исполнять лишь те движения, что заучило наизусть.

~~~

Коллапс отношениям Рэя и Мирабель наступает не в тот же день. Отношения исподволь пересыхают еще целых полгода. Бывают подъемы и приливы, но в целом все идет по нисходящей. Он водит ее на ужины, отвозит домой, обнимает на прощание. Секс кончился. Иногда она говорит ему, что он чудесный, и он посильнее прижимает ее к себе. Она принимает свидания с покорностью спортивного оборудования, но не может предложить взамен даже мелочи, потребной, чтобы поддержать в нем интерес. До Рэя, в конце концов, доходит, что и он ей ничего не дает и что ему придется решать за обоих, и он расстается с ней. Он отстраняется, а она рефлекторно, из самосохранения делает то же. Еще какое-то время Мирабель верит, что он оттает и позволит ей себя любить, но постепенно отказывается от этой мысли. Она на дне. Несколько месяцев она колышется в трясине, это не то чтобы депрессия, скорее тоска, поначалу кажется – по нему, но потом становится ясно – по самой себе, прежней.

День переходит в ночь – она лежит на постели, не вставая даже, чтобы включить свет. Она зажигает свечу в своей темной спальне, и ее обнимает трепетное сияние. Меняются звуки, доносящиеся из окружающих квартир: обеденные становятся телевизионными, те – сонной тишиной… Ее депрессия сожрала все топливо. Ей надоело ничего не предпринимать для самоисцеления. Погруженная во тьму и одиночество, она выходит, наконец, на связь с самой разумной частью своего «Я». Она признает, что ее студенческие дни прошли, что ее вылазка в Лос-Анджелес окончена и что Рэй Портер – проигранная битва.

~~~

С утра у Рэя Портера звонит телефон.

– Привет, это я, – говорит Мирабель.

– Положи трубку, я перезвоню.

– Да нет, не надо, – говорит она. – Представляешь, я переезжаю.

В ее голосе – непривычный для Рэя перелив.

– На другую квартиру? – спрашивает Рэй.

– В Сан-Франциско.

Происходит короткая беседа на тему «почему Сан-Франциско», которая ничего не проясняет; мудро ли переезжать вообще, даже не обсуждается, ибо решимость Мирабель очевидна и непоколебима. У нее к Рэю маленькая просьба, которую тот исполняет: через обширные связи Рэя у Мирабель организуется собеседование в одной сан-францисской галерее – не для того, чтобы представлять там свое творчество, но для того, чтобы получить место секретарши.

При помощи старенького компьютера Дель Рей она отыскивает квартиру и, тоже по Интернету, завязывает контакты с двумя девушками, которые хотели бы снимать жилье в складчину.

Через три недели она покидает «Ниман», шепотом прощается с Лос-Анджелесом и, не оглянувшись напоследок, переселяется в маленькую квартирку в районе Пресидио неподалеку от моста Золотые Ворота. Рэй потрясен внезапностью этого шага – она ведь выглядела такой оцепеневшей.

У Мирабель по-прежнему туго с деньгами, но Рэй приходит на выручку, и все-таки после переезда ее банковский счет – это длинная вереница нулей, в которой запятую можно ставить где угодно. Дополнительный плюс в том, что в Сан-Франциско – оживленная художественная жизнь, в отличие от спорадической лос-анджелесской. Через два вечера на третий что-то где-то происходит и можно сходить, а можно не ходить и свернуться калачиком в своей постельке. Работа в галерее бросает ее в средоточие тестостероновых протуберанцев. Мирабель девушка зрелая, относительно невинная и – ее романтическая жизнь начинается скверно. На одном вернисаже она знакомится с художником по имени Карло – он ухаживает за ней месяц, несколько раз с ней трахается, а потом безжалостно бросает: она звонит ему, но он отговаривается тем, что у него человек на другой линии и – созвонимся позже, – но не тут-то было. Никогда. В итоге она втолковывает себе, что опять нежеланна, но кое-чему это ее научило. Она усвоила, что ее тело – драгоценность и больше нельзя предлагать его встречным и поперечным, ведь оно связано с ее сердцем напрямую. Она укутывает себя в кокон осторожности и приучается не давать больше, чем дают ей. Благодаря мини-катастрофе этого скоротечного романа достигается и еще кое-что: Мирабель удается перенести гнев с Рэя на Карло, и Рэй становится другом.

Пока Мирабель приноравливается к Сан-Франциско, душевные подъемы чередуются у нее со спадами, она, однако, нацелилась не унывать. Рэй постоянно на связи и подкидывает маленькие чеки, если в ее голосе слышится нужда. Мирабель давно не отбрыкивается от помощи, у нее нет выбора, ей остается лишь принимать помощь с искренним смирением и грациозностью. Она по-прежнему с неуклонным усердием занимается искусством, и ее рисунки участвуют в нескольких коллективных выставках. Маленький, меньше восьми квадратных дюймов, рисуночек, где она изображена обнаженной, плывущей в пространстве, экспонируется с табличкой «Из частной коллекции Рэя Портера».

По своей новой работе Мирабель встречается с художниками и коллекционерами. Она ревностно следит за тем, чтобы не пользоваться служебным положением – ее корректность этого не допускает, – но теперь она не чужая на вернисажах и это ее радует. Она часто звонит Рэю, который немедля перезванивает ей по заведенному плану. Однажды она объявляет:

– Иду на вернисаж, и сегодня я не буду мимозой.

К исходу каждой недели накапливается несколько историй, чтобы ему рассказать: ее вечера на арт-сцене – кто с ней флиртовал, кто ее третировал. Она также отслеживает спорадические появления злокозненного Карло, который как-то заскочил на вернисаж под ручку с беременной подругой, доведя хрупкую Мирабель до белого каления. Она в отместку попыталась развернуть психологическую войну, но ничего не вышло, поскольку ему было плевать.

~~~

Времена года сменяют друг друга, Мирабель живет в Сан-Франциско. Частота ее звонков Рэю Портеру падает. У нее новые флирты, так – одни разговоры, честно говоря, ничего этакого. Но однажды вечером, поднявшись по лестнице к своей новой квартире, она замечает на коврике перед дверью маленькую, овальную, кое-как упакованную коробочку, на которую приклеена «скотчем» чересчур крупная карточка «Холлмарка». Войдя в квартиру, она кладет коробочку на кухонный стол. Она кормит кошек, затем разлепляет обертку и внутри простой белой коробочки находит миленькие часики «Свотч». Она раскрывает карточку и читает: «Я бы хотел с тобой поужинать. Джереми». Внизу торопливо нацарапано то, что обычно подразумевается само собой: «Я угощаю!»

Джереми проработал на западном побережье последние шесть месяцев и за это время совершил гигантский шестилетний скачок в своем духовном развитии, закачав себе в мозг все содержимое книжного магазина «Дерево Бодхи». Он не раз наведывался в Сан-Франциско с тех самых пор, как пустился в путь, а тут, когда он уже готов осесть в Лос-Анджелесе и стать удельным князьком усилителей, вдруг приходится ездить в Окленд по делам каждую неделю. Время от времени в его голове всплывает облик Мирабель и остается надолго. Это образ не из ранних бестолковых свиданий, а то, что он увидел на парковке в вечер вернисажа. Ибо раньше по своей незрелости он был не в силах оценить ее красоту и подлинную желанность. Он отыскал ее, позвонив по старому номеру и через новый номер в обратном телефонном Интернет-справочнике получив ее адрес.

Мирабель звонит по номеру, нацарапанному в записке Джереми, ее воспоминания о неловком вечере в ее квартире тоже рассеялись под воздействием их краткой прогулки до галереи «Рейнальдо», почти год назад. Свидание планируется загодя, за несколько недель. В условленный день он подъезжает на такси и, как видит из окна Мирабель, оставляет таксисту щедрые несколько долларов «на чай». Они отправляются в местный ресторан, там при появлении официантки Джереми объявляет:

– Столик для двоих на имя мистера Крафта.

Мирабель совсем забыла, что фамилия Джереми – Крафт, но ей понятно – это второй мужчина в жизни, который ведет ее в ресторан, заранее забронировав столик.

Говорит главным образом Мирабель, а Джереми, в основном, молчит и внимательно слушает. Позже Мирабель вспомнит, что именно тогда за ужином он впервые показался ей очень интересным.

По дороге домой они теплеют друг к другу и к ночи. Мирабель дотошно перечисляет причины своего переезда, не затрагивая самую важную, и подводит итог:

– Я ищу себя.

– Я тоже ищу себя.

Тут они понимают, что им всегда будет о чем поговорить.

Пока Джереми, встречаясь с Мирабель, торит к ней тропки, Рэй продолжает время от времени с ней видеться. Из самосохранения она больше не занимается с ним любовью, а он, окончательно приняв ее в свое сердце, не делает к этому попыток.

Мирабель требуются месяцы, чтобы свыкнуться с Джереми, и Джереми терпеливо ждет. Он остается поодаль, а чувства его растут. Однажды вечером она расплачется в его объятиях, когда воспоминание о Рэе увлечет ее память, а он будет ее обнимать и не произнесет ни слова. Откуда в его ухаживаниях столько такта, он и сам не понимает. Может, наступила пора стать взрослым, а знание было в нем заложено, как спящий ген. Чтобы там ни было, она – идеальный адресат его забот, а он – идеальный адресат ее нежности. Не в пример Рэю Портеру, его любовь не знает ни страха, ни оглядки. Чем больше своего сердца отдает Джереми, тем больше себя Мирабель отдает ему взамен. Однажды ночью, раньше, чем ей хотелось бы – отчего и противиться этому невозможно, – они занимаются любовью второй раз за два года. Но на это раз Джереми долго обнимает ее, и единение их глубоко и глубинно. На этом этапе Джереми как любовник Мирабель затмевает м-ра Рэя Портера, ибо при всей его неловкости то, что он предлагает – истинно и нежно. В ту ночь, во время передышки от обрушившейся на него внезапно любви, он озвучивает несколько мыслей об оптовой продаже высокочастотных колонок, и сие Мирабель втайне окрещивает «его вторичным речеизвержением». После того как он вырубается, она засовывает свой указательный пальчик в его кулак и засыпает сама.

Их союз – идеальное несовпадение, залог долгих отношений. Она умнее его, но Джереми влюблен в свои блестящие идеи, и его энтузиазм заражает Мирабель и подталкивает в мир коммерческого рисования. Она приучается с наслаждением переживать выплески его восторгов. Это ее подарок ему. Порой, когда они лежат в постели, Мирабель пересказывает ему целиком сюжет какого-нибудь викторианского романа, и это так увлекает и поглощает Джереми, что ему чудится, будто события этой истории творятся прямо сейчас, с ним самим.

~~~

Мирабель информирует Рэя, что она – не сглазить бы, – возможно, кого-то встретила.

– Я ему рассказала про свои таблетки, а он – хоть бы хны, – говорит она.

Пора пришла – Рэй всегда знал, что от этого никуда не денешься, – она отдалась беспредельной, безоглядной и полноводной страсти того, кто ей ровня. Но при всей предсказуемости это – миг потери, хотя странно: как это можно тосковать по женщине, которую сам держал на расстоянии, чтобы не мучиться разлукой?

Еще Рэй думает: и почему это он не встретил в прачечной-автомате ту, что ворвалась бы в его жизнь и изменила ее? Но всего три месяца спустя с Рэем такое случается – не в прачечной, конечно, поскольку он там не бывал уже лет тридцать, но на званом вечере сорокапятилетняя женщина (в разводе, двое детей) разбередила его сердце, а после разбила его вдребезги. Тут-то настает очередь Рэя испытать отчаяние, как Мирабель, познать его на цвет и на ощупь… Только тогда он понимает, что наделал, желая не всю ее, а лишь один квадратный дюйм, как это повредило им обоим, и – нет ему никаких оправданий кроме одного: что поделаешь – жизнь.

Джереми и Мирабель не живут вместе, но все идет к тому – короче и короче делаются его отлучки то на север, то на юг. Мирабель и Рэй продолжают перезваниваться раз в неделю, а то и чаще, и потихоньку начинают обсуждать детали романтической жизни друг друга. По телефону Мирабель упоминает, что собирается съездить в Вермонт на выходные, на три дня. Она не просит его о деньгах – никогда не просила, – но Рэй всегда действовал на упреждение, если чувствовал, что они нужны. На этот раз, однако, он не рвется раскошелиться – и, поговорив еще, они кладут трубки. Ему нужно кое-что для себя прояснить.

Стоя на балконе, глядя на Лос-Анджелес в дымчатоапельсиновом зареве заката, Рэй размышляет о своем неотступном чувстве к Мирабель. Раз они больше не видятся, раз она теперь с другим, не обязан ли теперь тот другой оплачивать ее непредвиденные расходы? Рэй платил всегда, он рассматривал это как подарок ей, но роман окончен. А он чувствует, что должен ей помогать. Почему?

Он обращает силу своего анализа от логики символов к пучинам подсознания. Он оголяет вопросы до их изначальной первоформы и находит единственный объединяющий мотив своих противоречивых чувств. Он внезапно понимает, что кроется за его чувствами к ней, почему она его до сих пор умиляет, почему время от времени, ни с того ни с сего он задается вопросом, «где она и что делает»: он стал ее родителем, а она – его ребенком. Ему, наконец, делается ясно: пускай он, как ему думалось, навязывал ей свою волю, но ведь и она ему навязывала свои потребности, и их предрасположенности совпали. Последствием стало взаимное обучение. Он испытал от ношения, в которых был единственной ответственной стороной и – он отметил недостатки таких отношений; она же нашла проводника на следующий уровень ее жизни. Теперь Мирабель, стоя на неверных ножках, испытывает жар первой зрелой взаимной любви, и потому оторвалась от него. Но он знает, что по-родительски поддержит ее в любую минуту, всегда.

Иной раз ночью в одиночестве он думает о ней, иной раз ночью в одиночестве она думает о нем. Бывают ночи, когда эти мысли, разделенные милями и часовыми поясами, возникают в один и тот же момент объективного времени, и между Рэем и Мирабель устанавливается контакт, хотя они об этом и не подозревают. Однажды ночью он подумает о ней, глядя в иные глаза и ища в них два качества, которые для него определила Мирабель: верность и приятие. Мирабель, далеко в объятиях Джереми, понимает: потерянное обретено вновь.

Месяцы спустя, после того как острые края их разрыва сгладило забвение, Мирабель звонит Рэю Портеру по телефону. Она рассказывает о своей новой жизни, и он слышит свежую радость в ее голосе. Она говорит:

– Я чувствую себя на своем месте. Впервые в жизни чувствую, что тут я по-настоящему своя.

О месте Джереми в своем сердце она не распространяется, полагая, что это может задеть Рэя. Она упоминает, что продолжает рисовать и продается, и на ее счету положительная рецензия в «Арт-Новостях». Они погружаются в воспоминания о своей любви, и она говорит, как он ей помог, а он говорит, как она ему помогла, а потом извиняется за то, что устроил.

– Ну что ты! – возражает она. – Боль помогает нам изменить жизнь. – Возникает пауза, оба молчат. Потом Мирабель говорит: – Я отвезла перчатки в Вермонт и спрятала их в своей памятной коробочке – мама спросила, что это, но я ничего не сказала. А здесь в спальне, у себя в шкафчике, я храню твою фотографию.

Благодарности

Если писательство – процесс настолько уединенный, почему приходится благодарить столько людей? Во-первых, Ли Хейбер, которая редактировала книгу деликатно, не оставляя синяков на моем «эго»; Эстер Ньюберг и Сэма Кона, которые первыми пробормотали слова одобрения; моих друзей Эйприл, Сару, Викторию, Нору, Эрика и Эрика, Эллен, Мэри, Сьюзан, которые все убеждены, что это была их собственная идея – прочитать книгу и сделать полезные замечания на ранних стадиях работы. Как я могу отблагодарить их? Только предложив 25 %-ную скидку в случае оптовой закупки – при наличии документа, удостоверяющего личность.