Текст книги "Измена по-венециански"
Автор книги: Стив Берри
Жанры:
Триллеры
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
10
Венеция
6.30
Винченти смотрелся в зеркало, пока камердинер облачал его необъятное туловище в рубашку и костюм от Гуччи. Щеткой из верблюжьей шерсти камердинер стряхнул с темной шерстяной ткани все до единой пылинки, поправил у хозяина узел на галстуке и вручил ему шелковый носовой платок цвета бургундского вина, который Винченти сунул в карман пиджака.
В изысканном костюме его тело весом в полтора центнера выглядело вполне прилично. Модельер-консультант из Милана, находившийся на содержании у Винченти, убедил его в том, что темные цвета не только придают ему властности, но и отвлекают внимание от его непомерных габаритов. А это было не так-то просто. Все в Винченти было большим: похожие на мешки щеки, покатый лоб, нос картошкой. Но он любил хорошо поесть, а садиться на диету казалось ему кощунством.
Он подал знак, и камердинер прошелся щеткой по его шнурованным ботинкам от Лоренцо Банфи. Винченти бросил последний взгляд в зеркало, а затем посмотрел на часы.
– Сэр, – заговорил камердинер, – она звонила, когда вы принимали душ.
– По частной линии?
Камердинер кивнул.
– Она оставила номер?
Камердинер сунул руку в карман и вытащил клочок бумаги. Винченти успел немного поспать и до, и после заседания Совета. Сон, в отличие от диеты, не являлся пустой тратой времени. Винченти знал, что его ждут люди, и ненавидел опаздывать, но сейчас все же решил потратить несколько лишних минут на телефонный звонок. Он позвонит из своей спальни. Не имеет смысла оповещать о своих делах весь мир с помощью сотового телефона. Камердинер удалился. Винченти подошел к телефону на прикроватной тумбочке и набрал код международного соединения, а затем – записанный на клочке бумаги номер. После третьего звонка ему ответил женский голос.
– Я рад, госпожа верховный министр, что вы все еще среди нас, живущих.
– А я рада, что ваша информация оказалась точной.
– Я бы не стал беспокоить вас ради каких-нибудь фантазий.
– Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.
Три дня назад он сообщил Ирине Зовастиной о планах флорентийца.
– Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.
Женщина усмехнулась.
– Вы само обаяние, Энрико.
– Вы выиграли в бускаши?
– Конечно. Дважды в течение одной игры. Мы оставили тело убийцы лежать на траве, и кони копытами буквально разнесли его в клочья. Теперь тем, что осталось, лакомятся птицы и собаки.
Винченти непроизвольно моргнул. В этом-то и заключается проблема Центральной Азии. Она отчаянно стремится стать частью двадцать первого века, но ее культура намертво застряла в пятнадцатом. Лиге придется приложить немало усилий, чтобы изменить это положение, хотя задача эта сродни тому, чтобы перевести хищника на вегетарианскую диету.
– Вы знаете «Илиаду»? – спросила Зовастина.
– Да.
Женщина процитировала:
Винченти хмыкнул.
– Вы желаете уподобиться Ахиллу?
– В нем многое достойно восхищения.
– Насколько мне помнится, он отличался непомерной гордыней.
– Но при этом он был воином – всегда и во всем. Скажите, Энрико, а как обстоит дело с вашим предателем? Вы решили эту проблему?
– Флорентиец удостоится чудесного погребения к северу от нашего города, у озера. Мы пошлем ему цветы. – Винченти нужно было выяснить, в каком настроении находится Зовастина. – Нам необходимо кое-что обсудить.
– Плату, причитающуюся с меня за то, что вы спасли мне жизнь?
– Нет, вашу часть договора, которую мы обсуждаем уже давно.
– Я буду готова встретиться с Советом через несколько дней. Сначала мне нужно довести до конца кое-какие дела.
– Меня больше интересует, когда мы с вами сможем пообщаться с глазу на глаз.
Женщина хохотнула.
– Не сомневаюсь. На самом деле я тоже в этом заинтересована. Но сначала я должна закончить дела здесь.
– Мои полномочия в Совете скоро заканчиваются, а после этого вам придется иметь дело с другими людьми. Они могут оказаться не столь приветливыми.
Зовастина рассмеялась.
– Приветливыми… Какая прелесть! Мне нравится иметь с вами дело, Энрико, честное слово! Мы понимаем друг друга с полуслова.
– Нам необходимо поговорить.
– Скоро поговорим. Однако сначала вам необходимо разобраться еще с одной проблемой, которую мы обсуждали. С американцами.
Она была права.
– На этот счет можете не волноваться. Я собираюсь заняться этой проблемой прямо сегодня.
11
Копенгаген
– Что значит «не совсем»? – спросил Малоун у Торвальдсена.
– Я купил фальшивый слоновий медальон. На рынке этих подделок – пруд пруди.
– А зачем тебе это понадобилось?
– Коттон, – снова вступила в разговор Кассиопея, – эти медальоны имеют очень большое значение.
– Надо же, никогда бы не подумал! – с нескрываемым сарказмом ответил Малоун. – Единственное, о чем вы мне пока не сообщили, – почему они так важны.
– Известно ли тебе что-нибудь о посмертной судьбе Александра Великого? – спросил Торвальдсен. – О том, что случилось с его телом?
– Да вроде что-то читал.
– Но вряд ли тебе известно то, что знаем мы, – проговорила Кассиопея. Она стояла возле одной из книжных полок. – Прошлой осенью мне позвонил друг, работавший в Музее культуры в Самарканде. Он там кое-что нашел и посчитал, что меня это может заинтересовать. Старый манускрипт.
– Насколько старый?
– Первого или второго века нашей эры.
– Ты когда-нибудь слышал о рентгеновском флуоресцентном анализе?
Малоун отрицательно мотнул головой.
– Это сравнительно новый метод, – сказал Торвальдсен. – В раннем Средневековье пергаменты были такой редкостью, что монахи придумали способ многократного их использования. Они удаляли с пергамента первоначальный текст, после чего заново писали на нем нужные тексты. Метод флуоресценции предполагает облучение неоднократно использованного пергамента рентгеновскими лучами. К счастью, чернила, которыми писали много веков назад, содержат много железа. Когда на них падают рентгеновские лучи, молекулы этих чернил начинают светиться, и возникающие изображения можно зафиксировать. Просто удивительно! Что-то вроде факса из прошлого. Написанные когда-то, а затем стертые слова вновь возникают в виде надписи из светящихся молекул.
– Коттон, – заговорила Кассиопея, – все, что нам известно об Александре, ограничивается трудами четырех человек, которые жили почти через пятьсот лет после его кончины.
«Эфемериды», или так называемые царские дневники Александра, предположительно составлявшиеся при его жизни, бесполезны, поскольку описание событий давалось в патетическом, приподнятом тоне и должно было льстить тщеславию великого полководца. «История Александра Великого», которую многие считают наиболее авторитетным источником, на самом деле является плодом фантазии и имеет мало общего с реальностью. Существуют еще два жизнеописания Александра, авторами которых являются Арриан и Плутарх. Эти двое считаются авторитетными историками.
– «Историю Александра Великого» я читал.
– Однако на этом список исчерпывается. Александр сродни королю Артуру, подлинная жизнь которого со временем была вытеснена романтическими легендами. Сегодня в представлении многих он является хоть и завоевателем, но благопристойным, эдаким собирателем земель, государственным деятелем. На самом же деле Александр безжалостно истреблял целые народы и опустошал завоеванные им территории. Движимый паранойей, он убивал друзей и гнал свои войска на верную смерть. Он был игроком, поставившим на кон собственную жизнь и жизни тех, кто его окружал. В его личности нет ничего магического.
– Не могу согласиться, – заявил Малоун. – Александр являлся выдающимся полководцем, первым, кто предпринял попытку объединить мир. Его походы были кровавыми и жестокими, поскольку такова война. Согласен, Александр был одержим завоеваниями, но лишь потому, что мир того времени был готов к тому, чтобы его покорили. Александр лишь проявил политическую проницательность и практичность. Грек, ставший впоследствии персом. Из того, что я о нем читал, вытекает, что он не гнушался использовать в своих целях и такое орудие, как национализм, и я не могу его за это осуждать. В результате после того, как Александр умер и его сподвижники, диадохи, поделили между собой его империю, греческая культура на долгие века оказалась доминирующей. Эпоха эллинизма коренным образом изменила западную цивилизацию, и все это началось с Александра.
Малоун видел, что Кассиопея не согласна с ним.
– В старом манускрипте как раз и говорилось о наследии Александра, – произнесла она. – О том, что произошло после его смерти на самом деле.
– Мы знаем, что произошло, – упрямился Малоун. – Его империя стала добычей его диадохов, и они прятали друг от друга его тело. Существует множество различных повествований относительно того, как каждый из них пытался перехватить погребальный кортеж, желая заполучить тело императора в качестве символа своей власти. Именно поэтому тело забальзамировали. Греки всегда сжигали своих усопших, но только не Александра. Его тело должно было оставаться видимым и осязаемым.
– Да, именно это, как следует из манускрипта, происходило в тот период, когда Александр умер в Вавилоне и его тело в конце концов перевезли обратно на запад, – сказала Кассиопея. – Затем прошел год. Год, имевший огромное значение для слоновьих медальонов.
Наступившее в комнате молчание нарушил негромкий звонок. Торвальдсен достал из кармана сотовый телефон и ответил на вызов. Это было очень необычно. Торвальдсен терпеть не мог эти игрушки и ненавидел, когда кто-то разговаривал по сотовому в его присутствии.
Малоун перевел взгляд на Кассиопею и спросил:
– Это так важно?
– Мы ждали этого звонка, – ответила женщина.
Ее лицо оставалось все таким же угрюмым.
– Ты сегодня весела, как канарейка, – иронично хмыкнул Малоун.
– Тебе будет сложно в это поверить, Коттон, но я тоже живая, и ничто человеческое мне не чуждо.
Его удивил едкий тон Кассиопеи. Во время ее приезда на Рождество они провели несколько приятных вечеров в Кристиангаде, поместье Торвальдсена, расположенном на морском побережье к северу от Копенгагена. Малоун даже преподнес ей подарок – редкое издание семнадцатого века об инженерном искусстве Средних веков. Во Франции она возводила замок – камень за камнем, используя материалы, механизмы и технологию, применявшиеся семьсот лет назад. Они договорились, что весной Малоун нанесет ей визит и заодно посмотрит, как продвигается строительство.
Торвальдсен закончил разговор.
– Это был один из воров, ограбивших музей.
– Откуда он узнал твой номер? – спросил Малоун.
– Я велел выгравировать его на медальоне. Мне хотелось дать им понять, что мы ждем. Я сказал ему, что, если он хочет заполучить настоящую декадрахму, ему придется купить ее.
– Возможно, вместо этого он просто попытается убить тебя.
– На это мы и надеемся.
– И как же ты собираешься помешать этому?
С каменным лицом Кассиопея шагнула вперед.
– Вот тут в игру и вступаешь ты.
12
Виктор положил телефонную трубку. Рафаэль, стоя у окна, слышал весь разговор.
– Он хочет встретиться с нами в три часа. – Виктор вертел в руке слоновий медальон. – Они знали, что мы за ним придем. Но до чего же мастерски выполнена подделка! Сделавший ее фальшивомонетчик – просто гений!
– Наверное, мы должны доложить об этом?
Виктор не мог с этим согласиться. Верховный министр Зовастина поручила эту миссию ему, поскольку он являлся самым доверенным ее лицом. Тридцать человек охраняли ее денно и нощно. Ее Священный отряд. Названная в честь знаменитого Священного отряда из Фив – отборного греческого подразделения, полегшего под копьями воинов царя Филиппа Македонского и его сына Александра, – гвардия верховного министра была и сформирована по тому же принципу. Виктор слышал, как об этом рассказывала сама Зовастина. Отвага Священного отряда произвела на македонян столь сильное впечатление, что в память о нем был возведен монумент, который до сих пор сохранился в Греции.
Придя к власти, Зовастина с энтузиазмом взялась за создание собственной гвардии, построив ее по образу и подобию Священного отряда. Ее первым рекрутом стал Виктор, и уже он подобрал двадцать девять остальных, включая Рафаэля, итальянца, которого он нашел в Болгарии – работающим на службу безопасности этой страны.
– Разве мы не обязаны позвонить в Самарканд? – вновь спросил Рафаэль.
Виктор посмотрел на своего молодого спутника. Непоседливая, беспокойная душа. Рафаэль полюбился Виктору, и именно поэтому ему прощались ошибки, которые для других стали бы роковыми. Как, например, то, что он пристукнул того мужчину в музее. Впрочем, может быть, в конечном итоге это не было ошибкой.
– Мы не можем звонить, – негромко произнес Виктор.
– Если об этом станет известно, она нас убьет.
– Значит, мы не должны позволить, чтобы об этом стало известно. До сих пор у нас все получалось.
Так оно и было. Четыре похищения, все – из частных коллекций, хозяева которых, к счастью, либо держали свои сокровища в хлипких сейфах, либо – еще более легкомысленно – выставляли их напоказ. Следы они заметали с помощью умело организованных пожаров, так что об их участии в похищениях узнать никто не мог.
Или все же мог?
Человек, с которым он только что говорил по телефону, похоже, знал о том, что они делают и какую цель преследуют.
– Мы сами решим эту проблему, – решительно заявил он.
– Ты боишься, что она обвинит меня?
Виктор почувствовал, что у него перехватило горло.
– На самом деле я боюсь, что она обвинит нас обоих.
– Мне неловко, Виктор. Ты так нянчишься со мной, – с виноватым видом проговорил Рафаэль.
Виктор постучал пальцем по медальону.
– От этих штуковин одни только неприятности.
– Для чего они ей понадобились?
Виктор недоуменно покачал головой.
– Она не из тех, кто объясняет свои поступки, но то, что они ей очень нужны, это точно.
– А я кое-что подслушал, – интригующим тоном сообщил Рафаэль.
– И где же ты подслушал это «кое-что»?
– Когда проходил инструктаж перед тем, как заступить на смену. На прошлой неделе, прямо перед нашим отъездом.
Все они посменно выступали в роли личных телохранителей Зовастиной и свято соблюдали одно железное правило: ничто из того, что они видят и слышат, не имеет для них никакого значения. Но тут был особый случай.
– Рассказывай, – велел Виктор.
– Она строит планы.
Виктор подбросил на ладони медальон.
– И какое отношение имеют к ним эти монеты?
– Она говорила с кем-то по телефону и сказала, что имеют. То, что поручено нам, поможет предотвратить какую-то проблему. – Рафаэль помолчал, а затем добавил: – Ее амбиции беспредельны.
– Но она столь многого достигла. Она сделала то, что не по плечу никому другому. Жизнь в Центральной Азии наконец-то наладилась.
– Но ей этого мало, Виктор, я видел это в ее глазах. Ей нужно больше.
Виктор попытался скрыть собственное возбуждение под маской удивления.
– Я прочитал биографию Александра – она ее очень хвалила. Она любит советовать разные книги, особенно посвященные ему. Ты знаешь историю про Буцефала, коня Александра?
Виктор слышал, как Зовастина пересказывала эту легенду. Когда Александр был еще мальчиком, его отец купил красавца коня, которого никто не мог объездить. Александр поклялся отцу и королевским конюшим, что сумеет обуздать дикий нрав лошади. Филипп сомневался в том, что сыну это удастся, но разрешил попробовать после того, как мальчик пообещал: если он потерпит неудачу, то возместит расходы на коня из собственных денег. Поняв, что конь просто боится собственной тени, Александр повернул животное мордой к солнцу и, приласкав, вскочил на него.
Он пересказал Рафаэлю то, что ему было известно.
– А знаешь, что Филипп сказал Александру после того, как тот укротил коня?
Виктор помотал головой.
– Он сказал: «Ищи, сын мой, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала!» У нее – та же проблема, Виктор. Центральная Азия больше Европы, но для нее и она слишком мала. Ей нужно больше.
– Это не наша с тобой забота.
– Но то, что мы делаем, каким-то образом помогает ей осуществить свои планы.
Виктор ничего не ответил, хотя его все это тоже беспокоило.
Рафаэль почувствовал, что товарищ не хочет больше обсуждать эту тему, и спросил:
– Ты сказал, что мужчина, с которым ты говорил по телефону, хочет получить пятьдесят тысяч евро? Но ведь у нас нет денег.
Виктор действительно был рад сменить тему.
– Нам они и не понадобятся, – сказал он. – Мы получим медальон бесплатно. Необходимо уничтожить того, кто решил поиграть с нами в такие игры.
Рафаэль был прав. Верховный министр Зовастина не потерпит ошибок с их стороны.
– Согласен, – сказал Виктор. – Мы убьем их всех.
13
Самарканд
Центрально-Азиатская Федерация
11.30
Мужчина, вошедший в кабинет Ирины Зовастиной, был невысок, коренаст, с плоским лицом и упрямой выпирающей челюстью. Он был третьим по званию в Объединенных военно-воздушных силах Федерации, но при этом являлся тайным лидером небольшой политической партии, которая (и это не могло не тревожить Зовастину) в последнее время набирала все большую силу. Казах, сопротивляющийся славянскому влиянию в любой его форме, он любил разглагольствовать о былых кочевых временах, о свободе, царившей в степях за сотни лет до того, как пришли русские и перевернули все с ног на голову.
Глядя на этого вольнодумца, она недоумевала: каким образом, несмотря на лысый череп и глаза-щелки, этот человек умел расположить к себе всех и каждого? В отчетах говорилось, что он обладает острым умом, умеет ясно формулировать свои мысли и убеждать собеседников. Казаха привезли во дворец два дня назад, после того, как его в одночасье свалила болезнь: высокая температура, носовое кровотечение, иссушающий кашель и боль в боках, которую сам он сравнивал с ударами молота. Врач диагностировал вирусную инфекцию, осложненную пневмонией; обычные методы лечения не помогали.
Сейчас, однако, босоногий и в халате каштанового цвета, он выглядел вполне удовлетворительно.
– Вы неплохо выглядите, Энвер. Гораздо лучше, чем накануне.
– Зачем я здесь? – спросил он бесцветным голосом, в котором не прозвучало и намека на благодарность.
Ранее он уже задавал этот вопрос человеку, который присматривал за ним и даже намекал на то, что им известно о его измене. Любопытно, что полковник не выказал и тени страха. Он демонстративно не желал разговаривать по-русски, обращаясь к ней исключительно на казахском, поэтому она, желая пойти ему навстречу, отвечала на том же старом языке:
– Вы тяжело заболели, вот я и приказала перевезти вас сюда, чтобы вашим здоровьем занялись мои доктора.
– Вчерашний день полностью стерся из моей памяти.
Зовастина жестом предложила ему сесть и налила чай из серебряного чайника.
– Вы были очень плохи. Я беспокоилась – вот и решила помочь.
Мужчина смотрел на нее подозрительным взглядом.
Зовастина протянула ему чашку на блюдце.
– Зеленый чай с ароматом яблока. Мне сказали, вы любите именно такой.
Он не взял чашку.
– Что вам от меня нужно, министр?
– Вы совершили измену по отношению ко мне и к нашей Федерации. Ваша партия подстрекает народ к гражданскому неповиновению.
Мужчина не стал изображать удивления.
– Вы сами постоянно твердите о том, что у нас свобода слова.
– И вы мне поверили?
Она поставила чашку на стол и перестала изображать из себя гостеприимную хозяйку.
– Три дня назад вы были заражены смертоносным вирусом, который убивает человека в течение двух-трех суток. Смерть наступает от высокой температуры, скопления жидкости в легких и ослабления стенок сосудов, которое приводит к интенсивному внутреннему кровотечению. Когда вас привезли сюда, болезнь еще не достигла этой стадии, но, если бы не лечение, сейчас вы уже были бы мертвы.
– Почему же я все еще дышу?
– Я приказала остановить развитие болезни.
– Вы?
– Да. Я хотела продемонстрировать вам, чт о я могу с вами сделать.
Несколько секунд мужчина молчал, по всей видимости переваривая услышанное.
– Вы являетесь полковником наших военно-воздушных сил, человеком, принесшим присягу и поклявшимся защищать Федерацию до последней капли крови.
– Я готов выполнить эту клятву.
– И тем не менее вы пошли на предательство.
– Спрашиваю вас еще раз: чего вы от меня хотите?
В его тоне уже не звучало и намека на вежливость.
– Верности.
Мужчина промолчал.
Зовастина взяла пульт дистанционного управления, нажала на кнопку – и плоский экран телевизора, стоящего на углу ее письменного стола, ожил. На нем появилось изображение пятерых мужчин, пробирающихся через оживленную толпу рыночных покупателей. Под яркими разноцветными навесами были в изобилии разложены свежие овощи и фрукты.
Ее гость вскочил на ноги.
– Эта запись сделана одной их камер наружного наблюдения на рынке Навои. Они весьма полезны для поддержания порядка и борьбы с преступностью, но, помимо этого, позволяют следить за врагами. – Было видно, что он узнал лица тех, кто был изображен на экране. – Совершенно верно, Энвер. Ваши друзья. Противники Федерации. Мне известны все ваши планы.
Ей действительно была известна философия его партии. До воцарения коммунистического режима, когда казахи жили преимущественно в юртах, женщины являлись неотъемлемой составляющей общественной жизни, занимая более трети политических постов. Но в период между Советами и исламом женщины были отодвинуты в сторону. Независимость, обретенная в 1990 году, принесла с собой не только экономический спад. Она также позволила женщинам вернуться на передний край политической и общественной жизни, где их позиции неуклонно усиливались, а Федерация закрепила такое положение вещей.
– На самом деле вы не хотите возвращения к прошлому, Энвер, к тем временам, когда наш народ мыкался по степям, когда страной правили женщины. Нет, вы сами рветесь к власти. И если вам удастся разжечь народные страсти разговорами о славном прошлом, вы используете эту энергию в своих интересах. Вы ничем не лучше меня.
Мужчина плюнул, и плевок упал возле ее ног.
– Вот что я о вас думаю.
Женщина передернула плечами.
– Это ничего не меняет. – Она указала на экран. – Каждый из этих мужчин еще до заката солнца будет заражен точно так же, как это произошло с вами. Они ничего не поймут до тех пор, пока у них не пойдет носом кровь, не пересохнет горло, не начнутся мучительные головные боли и озноб. Вы ведь помните все эти симптомы, не так ли, Энвер?
– Вы еще большее чудовище, чем я о вас думал.
– Если бы я была чудовищем, я позволила бы вам умереть.
– Отчего же вы этого не сделали?
Зовастина направила пульт дистанционного управления на телевизор, нажала на кнопку, и картинка на экране изменилась. Вместо рынка на нем возникла карта.
– Вот чего мы достигли. Объединенное азиатское государство, на создание которого дали согласие все лидеры.
– Вы не спросили народ.
– Вот как? Федерация существует всего пятнадцать лет, а экономика всех вошедших в нее стран уже совершила огромный скачок вперед. Мы построили школы, дома, дороги. Значительно улучшилась система здравоохранения, модернизирована инфраструктура. Электричество, водоснабжение, канализация – все то, чего не было при Советах, теперь существует и исправно работает. Прекратилось разграбление русскими наших природных ресурсов. К нам пришли многомиллиардные инвестиции из-за рубежа, расширяется индустрия туризма. Наш валовой национальный продукт вырос на тысячу процентов! Люди счастливы, Энвер.
– Не все.
– Каждого счастливым не сделаешь. Максимум, на что мы способны, это удовлетворить потребности большинства. Именно к этому постоянно призывает Запад.
– Многих вы прессовали так же, как меня?
– Не очень. В большинстве люди сами видят положительные стороны того, что мы делаем. Я делюсь со своими друзьями благосостоянием и властью, и, уверяю, если кто-то из вас готов предложить что-нибудь получше, я готова выслушать. Однако горстка оппозиционеров, в число которых входите и вы, просто-напросто стремится заполучить политическую власть, и ничего больше.
– Легко вам быть щедрой, зная, что ваши микробы могут уничтожить всех нас в считанные дни.
– Я могла бы позволить вам умереть, и таким образом проблема была бы решена. Но убить вас, Энвер, – это глупость. Подобные ошибки совершали Гитлер, Сталин, римские императоры, русские цари и практически все европейские монархи. Они уничтожали людей, на которых могли бы опереться в трудную минуту.
– А может, они все же были правы? Сохранять жизнь врагу может оказаться опасным.
Несмотря на горькие нотки, голос собеседника все же немного потеплел, и, почувствовав это, женщина сказала:
– Вам что-нибудь известно об Александре Великом?
– Еще один завоеватель, пришедший с запада.
– И всего за дюжину лет покоривший Персию и Малую Азию – территории, превосходящие своими размерами все земли, которые удалось завоевать Римской империи за тысячу лет непрерывных сражений. А каким образом он правил? Нет, не с помощью силы. Завоевав очередное царство, он неизменно оставлял у власти прежнего правителя. Поступая таким образом, он приобретал друзей, которые по мере необходимости снабжали его воинами и припасами – чтобы Александр мог продолжать свои завоевания.
Трудно сказать, сумела ли Зовастина приблизиться к своей цели, но казах, должно быть, сделал немаловажный вывод: ее окружают враги. Сцена вчерашней попытки покушения до сих пор не поблекла в ее памяти. Она всегда стремилась либо уничтожить врагов, либо перетянуть их на свою сторону, но новые ростки оппозиции вылезали на свет божий буквально каждый день.
Даже сам Александр время от времени становился жертвой собственной беспричинной подозрительности. Она не должна повторять его ошибок.
– Так что скажете, Энвер? Присоединяйтесь к нам.
Мужчина размышлял над ее словами. Допустим, она ему не нравится. Однако ей докладывали, что этот солдат, военный летчик, обученный Советами и принимавший участие во многих из их глупых авантюр, ненавидел кое-что другое еще больше. Пришло время выяснить, так ли это. Зовастина указала на карту – ту ее часть, где располагались Пакистан, Афганистан и Иран.
– Вот наша проблема.
Она ясно видела, что мужчина согласен с ней.
– Что вы планируете делать?
– Покончить с ними.
