Текст книги "Академия Меча и Магии (СИ)"
Автор книги: Степанида Воск
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– Пожалуй, лучше в кабинет, – мне он казался более безопасным.
Почему?
Потому что я должна думать о серьезных вещах. А камин… камин это романтика. Это глупые мысли. Это мечты о несбыточном.
Я мельком взглянула на мужчину.
Он не сводил с меня глаз. Да что там говорить? Он пожирал меня глазами. Словно я не живой человек, а изысканное лакомство, которое днем с огнем не сыскать.
– Хорошо. Давай в кабинет, – согласился он, спустя несколько мгновений после игры в гляделки.
Мы прошли.
– Присаживайся, – предложил, указывая на кресло.
– Я лучше постою, – так проще.
Присесть означало остаться, а я не собиралась оставаться. Ведь так?
– Знаешь, а ты изменилась, – заметил Руан.
– Конечно. Помолодела на двадцать лет, – ответила не задумываясь.
– Нет. Наоборот.
– Постарела? – он все же сумел меня удивить. Сразу же возникло желание отыскать глазами зеркало, чтобы убедиться – со мной все в порядке. Мелькнула запоздалая мысль, молодость – единственное, о чем я буду сожалеть.
Или не единственное о чем буду грустить длинными осенними вечерами? Похоже, что передо мной стоял тот, кого мне не будет хватать. Ради кого я пришла в преподавательский коридор Академии. От кого у меня ребенок.
– Нет. Не постарела, – он усмехнулся. – Стала осторожнее.
– Так жизнь меня помотала, – я повела рукой. Будто таким образом могла объяснить свой жизненный путь.
– Кто тебе сказал? – задал Руан совершенно не праздный вопрос.
А в глазах тоска. Тоска по несбыточному, так и не случившемуся. Такая, с которой я знакома. От которой воют белугой и чуть ли не на стены лезут от одиночества.
– Разве это имеет сейчас значение? – спросила, стараясь впитать каждую черточку, каждую родинку. Выбившийся из прически волосок. Легкий прищур глаз. Поникшие, и в то же время широкие плечи, на которые так хочется положить руки. Грудь, на которой, наверняка, плакать гораздо приятнее, чем на сложенных друг на друга руках. Тонкую талию, которую легко заключить в кольцо рук или ног, главное знать в какой момент это можно сделать.
– Имеет. Чтобы я знал, кому буду бить лицо. Долго и со вкусом, – хрипло произнес он.
Не только я пожирала глазами Руана, но и он оглядывал меня с ног до головы.
Жадно.
Пристально.
Бесстыдно.
Так, словно я единственная женщина на свете, без которой не возможно его существование.
Вот именно так он смотрел на меня тогда… в прошлом.
Именно его взгляд. Зовущий. Манящий. Обещающий золотые горы увлек, утянул за собой в пучину нереальных ощущений. Именно из-за него я пошла, влекомая безмолвным зовом, не думая о последствия, не размышляя о будущем.
И вот опять.
Я вновь испытывала те же самые ощущения. Ту же тягу. Магнетическое притяжение. Непреодолимую страсть.
Она накатила со страшной силой, сминая все запреты и ограничения. Все ранее возведенные барьеры трещали по швам. Рассыпались на мелкие кусочки.
Нереальная сила толкнула нас в объятия друг друга.
Закружила. Завертела. Увлекла.
Страсть. Всеобъемлющая и всепоглощающая. Немыслимая. Фантастическая. Вот что завладело нами.
Мир перестал существовать. Он замер под напором чувств. Ощущений. Безмолвных слов.
Зачем слова? Когда язык тела говорит сам за себя. Когда движения отражают желания. Когда эмоции выплескиваются через край.
Поцелуй жаркий, страстный, всепоглощающий и в то же время горький и мучительный прервался так же внезапно, как и случился.
– Не уходи! – шептал Руан, целую щеки, губы, нос. Его руки обвивали меня, словно плети, не позволяя двигаться. Удерживая в объятьях.
– Я не могу. Я должна, – отвечала, позволяя себя целовать.
– Останься со мной. Прошу, – молил.
– Не проси. Не останусь, – с трудом слетали слова с губ.
– Почему? – ужасная мука в глазах. Вселенская печаль во взгляде.
– Как ты не понимаешь? Там же Антошка. Он маленький. Он без меня не сможет, – произнесла, готовая подписаться под каждым своим словом.
– А как же я?
– А тебя я буду любить… вечно.
Глава 50
На улице барабанил дождь. Я сидела на своей любимой кухне и смотрела в окно, по которому лились слезы неба.
– Мамулечка, вот ты где. А я тебя обыскался. Думал, что ты ушла, – в комнату влетел Антошка, держа в руках белого журавлика. Его он принес из школы. Урок технологии не прошел даром.
– Куда я уйду?! – произнесла жалобно. И сама удивилась слезливости утверждения.
– Мам, у тебя все нормально. Какая-то ты последнее время не такая, – сын уселся рядом со мной за стол, не выпуская журавлика из рук.
– Все хорошо, сынок, – произнесла, отводя глаза в сторону.
– Мам, ты уверена? – переспросил.
– Конечно. Ты иди. Делай уроки, – мне хотелось побыть одной.
– Мам, я их уже давно сделал. Я же тебе говорил, – произнес он возмущенно.
– Хорошо, сынок. Тогда иди поиграй, – я любила грустить в одиночестве. Для сына, тонко чувствовавшего мое настроение, было больно видеть мои страдания. Он преданно заглядывал в глаза, пытаясь понять, что он сделал не так, все относя на свой счет. Я же не могла рассказать сыну о своих приключениях в другом мире.
Не хотелось, чтобы Антошка, когда вырастет начнет думать, что его мама немного не в себе.
Это сейчас я для сына авторитет, самый главный человек, с чьим мнением надо считаться. И все что я скажу будет воспринято им как объективно существующее, настоящее. Но спустя время он научится критически смотреть на окружающие его вещи, события. И посчитает, что я немного не от мира сего, раз рассказываю о параллельном мире, в которой была без него, но в который невозможно попасть, в силу определенных обстоятельств.
– Мам, тебе плохо?
– С чего ты так решил? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Последнее время ты какая-то не такая. Задумчивая. Грустная. Расскажи мне что у тебя случилось. Я выслушаю. Может помогу советом, – как взрослый говорит он мне, не собираясь уходить.
Что мне ему сказать? Правду не могу. А лгать не хочу.
Молчу, переводя взгляд на серое небо.
– На улице дождь, он провоцирует грусть, – говорю истинную правду.
– Но я же твое солнышко. Я буду тебе светить, – восклицает Антошка.
– Спасибо, сынок, за поддержку, – запускаю руку в вихрастую макушку.
Однако рассказывать о посещении параллельного мира не буду. Что он станет делать с этим знанием? Зачем оно ему.
Память услужливо подсовывала воспоминание о прощании с Руаном.
Жарком. Страстном. Болезненном.
Возможно ли надышаться человеком, когда знаешь, что видишь его в последний раз? Нет. Никогда. Сколько бы не старался. Это как наркотик, чем больше доза, тем сильнее тяга.
В последние часы нахождения в параллельном мире я пережила столько ощущений, сколько не переживала за годы в своем.
Радость. Удовольствие. Наслаждение. Все смешалось воедино. И были прожиты за короткий промежуток времени.
А потом наступило понимание, что нужно уходить на пике эмоций. Иначе я никогда не уйду. Просто не смогу расстаться со своей мечтой.
Делать выбор между двумя мужчинами, из которых один любимый, а другой еще более любим. Страшно и больно.
В моем мире меня ждал Антошка. Мое солнышко. Моя радость. Мой мальчик. Моя кровиночка. Частичка моей души. Без него я не мыслила свое существование. Это даже не любовь. Это душа. Ее часть. Воплощенная в маленького человечка.
Только женщина, познавшая радость материнства, в состоянии осознать что значит для нее ребенок. Он больше чем ты сам. Ребенок этом мир вокруг и мир внутри вместе взятые. Сердцевина женского существа. Космос, сосредоточенный в маленьком человечке.
Матери сложно выразить словами все, что она думает о своем ребенке. Что чувствует. Ощущает.
Она живет им. Она дышит им. Для нее его боль в сто крат сильнее своей. Обида нанесенная ребенку обиднее, нежели обидели бы ее. Но и радуется за него сильнее в сотни тысяч раз.
В параллельном мире жил Руан. Мужчина, сделавший невозможное, чтобы вытащить меня из своего. Нарушивший законы мироздания ради нашей встречи. Человек, едва не погибший от перерасхода жизненно важных сил. Человек, осуществивший мою мечту на встречу с ним. Человек, повернувший время вспять.
Чтобы мы могли встретиться, ему пришлось обмануть законы времени, протянуть меня через пространственный континуум. Для этого потребовалось нарушить множество законов.
А за все, как известно, приходится платить.
И платой за мое появление в ином мире стала невозможность вытащить в этот мир сына. Для него он просто не существовал. И не мог существовать.
Ведьма была права, когда говорила о моей чистоте. Она видела главное. В таких вещах ведьма не ошибается. Никогда.
Все это Руан объяснил мне после того, как я второй раз подарила ему свою чистоту.
Ирония судьбы.
Дважды случилось одно и тоже. Я испытала с мужчиной диаметрально противоположные грани: боль и удовольствие в чистом виде.
А еще говорили, что в одну воду невозможно войти дважды.
Все ложь и обман.
Как и то, что у крокодилов есть слезы.
Их так же не было у меня, когда я вырубала магической дубинкой Руана. Я знала, что сделает все возможное, чтобы не дать мне уйти. Вывернется наизнанку, но постарается отговорить.
Все мы эгоисты. И Руан не исключение.
Я видела это в его глазах.
Для влюбленного мужчины на первом плане стоит любимая женщина, а уж потом потомство от нее. Так заведено природой. Внутреннее Эго мужчины вначале стремится к собственному самоудовлетворению и это может дать только женщина. Ребенок же для мужчины это его эгоистические стремления. Любовь мужчины к ребенку материальна, она должна иметь под собой основу, чем-то подтверждаться. Успехами. Достижениями. Способностями. Есть материальное подтверждение – есть любовь.
Глава 51
Руан
Голова ужасно болела.
Нет. Не так. Она просто раскалывалась, словно по ней ударили огромным молотом.
Я с трудом открыл глаза, чувствуя потребность это сделать.
Тут же нахлынули воспоминания.
Кларисса. Она пришла. Ко мне. Сама.
Яркая волна радости затопила все мое существование. Я самый счастливый человек на свете. Любимая женщина со мной. Рядом. Мы снова вместе. Не это ли самое прекрасное, что может быть на свете?
Тело пело от удовлетворения. В отличие от головы, трещавшей, как пустой котел, стоящий на огне и готовый в любую минуту взорваться.
Ощущения такие ужасные как когда я получил контузию на границе. Тогда магический молот, прилетевший в голову, чуть не выбил все мозги. Ощущения одинаковые.
Я медленно повернул голову, надеясь увидеть любимое лицо.
Вчера мы, наконец-то, поговорили. Возможно не так откровенно как хотелось бы, но достаточно, чтобы понять друг друга. Я рассказал как долго шел ко встрече с ней. А она внимательно слушала. А потом сказала лишь одно:
– Антошке понравилась бы история.
Болезненно заныло сердце.
Антошка.
Я видел его, когда с огромным трудом продавил матрицу мироздания и проник в ее мир бесплотной тенью.
Большой мальчик. Внимательный. И очень тонко чувствующий колебания эфира.
Весь в меня.
Но нам не суждено быть вместе.
Я не могу жить в мире Клариссы, а Антошка не может появиться в моем мире. А все потому что Кларисса, ее сознание, оказались в этом мире, в теле сотканном из материи, принадлежащей нашему мирозданию. И из-за разности течения времени возникла в другом мире. При этом существуя в своем. Из-за сдвига нитей мне это удалось. Даже боюсь вспоминать чего мне это стоило. До последнего не верил, что получится.
А вот с Антошкой все сложнее. Он не только дитя своего мира, но и этого. Поскольку является моим сыном. И если с ним сотворить такой же трюк, как и с Клариссой. То его просто разорвет на части. Мой мир утянет принадлежащее ему, а немагический мир оставит свою половину.
Антошка попросту погибнет.
Можно ли было об этом сказать матери?
Конечно же, нет. Уж лучше пусть она считает меня бесчувственным негодяем, холодным монстром, человеком не знающим что такое отцовская любовь. Чем узнает правду.
Может стоит намекнуть Клариссе об этом?
Она вроде бы как простила меня.
Да. Безусловно дала второй шанс. Ведь, то, как она вела себя со мной ночью, давало надежду на будущее.
Ей, несомненно, надо объяснить, пусть и в мягкой форме, что пока ее желание невыполнимо.
И пусть знает, что я все равно не сдамся. Я буду искать способы воссоединения семьи. Прежде всего это необходимо мне.
Сын. У меня есть сын.
Это слово сладкой патокой разлилось по языку.
Наконец, я смог чуточку ближе допустить эту мысль к своему сознанию.
Если Кларисса будет со мной, то мы вместе что-нибудь придумаем. Тем более здесь она стала нейтралом. Магом, обладающим огромным неизученным потенциалом.
Кто бы мог подумать?
Это же просто фантастическое везение.
Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Главное, не спешить.
Кстати, а где Кларисса? Почему я не слышу ее шагов?
Смятая постель, подушка с очертаниями женской головы, все напоминало о любимой женщине.
Но где она сама?
– Кло? Ты в ванной? – позвал. Собственный голос вызвал в голове новый приступ боли.
Ответом мне была тишина.
Это насторожило.
Может быть она просто меня не слышит? Всего-то и надо пойти и поискать ее.
Встать и пойти. Встать и пойти.
Я с трудом принял вертикальное положение. Свесил ноги с кровати. Поднялся, выпрямившись. Меня чуть качнуло в сторону.
Да что такое со мной творится? Как будто накачали третьесортным алкоголем. Даже в бурной молодости со мной такого не было.
Сделал несколько шагов в направлении ванной комнаты. Я все еще верил, что Кларисса принимает водные процедуры. По пути попался небольшой столик. За ним я обычно вскрывал пришедшую корреспонденцию. Читал письма. Отвечал на них.
Что это белеет? Неужели забыл ответить на какое-то письмо. Вроде бы все просмотрел и убрал в папку.
До последнего не верил, что это оставлено для меня.
Даже когда смотрел невидящим взором на расплывающиеся строчки, надеялся, что это ошибка.
Большая. Ужасная. Катастрофическая.
«Дорогой, Руан! Сразу прошу прощения, за то, что сделала. Я знаю, что это подло с моей стороны. Но я не могла иначе. Это сильнее меня. Поверь, мне тоже очень не легко. Выбор, стоящий передо мной, страшен. Я никому из ныне живущих и рожденных в будущем не пожелаю оказаться перед чем-то подобным. Выбирать между тобой и Антошкой, это тоже самое, что выбирать какую руку себе отрезать. Правую или левую? Что бы я не выбрала это ведет к потере. Потере любимого человека.
Да. Я обоих вас люблю. Тебя и Антошку. Тебя с того самого мига, как увидела. Твои глаза… Я помню каждое их выражение. Радостное и задумчивое. Настороженное и веселое. Внимательное и расслабленное. Не было дня, чтобы я не вспоминала о них.
Знаешь, у Антошки точно такие же. Я смотрела на него и видела тебя. И это помогало мне смириться с твоим исчезновением.
Прости, что выбрала не тебя. Ты взрослый. Ты серьезный. Ты большой. А он маленький. Мы с ним не расставались ни на один день. Он верит в меня. Он доверяет мне. И я не могу предать это доверие, как бы тяжело не было мне.
Прости…
Я люблю тебя.
Прости…
P.S. Это я тебя усыпила. Надеюсь, что не совершила ничего непоправимого.»
Строчки поплыли перед глазами. Головная боль накатила со страшной силой.
Теперь понятна ее причина.
Магия. Кларисса накачала меня магией. Печать же не позволила магии растечься по телу. Потому-то мне так плохо.
Глава 52
– Мам, я уже дома, – из своей комнаты прокричал Антошка, стоило войти в квартиру. В руках у меня были пакеты из магазина. Дверь пришлось закрывать совсем не рукой. – Что ж ты тягаешь тяжести? Ты что – кран? – воскликнул он, бросаясь мне навстречу. – Позвонила, я бы спустился к машине. Девочкам нельзя носить больше трех килограммов, у них может что-то там опуститься, – отчитывал меня Антошка, отбирая пакеты.
Опять начитался всякой всячины.
– Да я вроде не маленькая, – принялась оправдываться. – Могу и сама донести. И все у меня на месте. Ничего не опускается. Если только руки.
Мы дошли с сыном до кухни, где каждый принялся разбирать свой ношу. Я убирала продукты в холодильник, а Антон закладывал все оставшееся в шкаф, где мы хранили крупы, консервы, макароны, муку.
После того как все разобрали, предложила Антону выпить чая. Он согласился. До ужина времени еще достаточно, а заморить червячка самое время.
Я выложила на стол коробку любимого печенья Антона. Сын достал пакетики с чаем. Разложил в чашки. Электрический чайник уже кипел. Раз мигнул и выключился.
Мне нравилось, что сын не просто сидит и ждет когда же я поставлю перед ним чашку, а сам помогает, при этом зная что нужно делать, куда что положить.
Впервые в голову закралась мысль, что пройдет не так много лет, а Антон станет совершеннолетним и вполне самостоятельным, не зависящим от меня. Если он сейчас уже четко знает где что лежит, знает куда что поставить, куда что положить. То еще немного и я буду ему не нужна. У него появится девушка, которой он будет дарить цветы, за которой начнет ухаживать. А потом и вовсе поставит меня перед фактом, что женится, так как созрел создать семью.
А что я?
Что станет со мной?
Буду ли я так же ему нужна как и раньше?
Конечно же нет.
Все со временем меняется. Любая потребность заканчивается. Как заканчивается молоко в бутылке, так же заканчивается нуждаемость ребенка в мамином вмешательстве.
Уже сейчас Антон в состоянии себя накормить, постирать, даже погладить, если речь идет о простых вещах. Когда я болею, он ухаживает за мной. Приносит градусник, подает воду, в состоянии проследить выпила ли я таблетки и многое другое. Он убирает со стола, моет за собой посуду. Может сделать себе бутерброды и сварить кашу.
Я даже не уверена в том, что ему следует напоминать чистить зубы по вечерам. Он улыбается, когда я предлагаю ему пойти в ванную прежде чем лечь спать.
Что это? Снисхождение. Желание угодить. Или способность быть терпимым к недостаткам других.
– Мам, тебе надо развеяться, – авторитетно заявляет он, отхлебывая чай из чашки.
– Не обожгись, – предупреждаю, автоматически отслеживая каждое движение, как делаю это всегда.
– Если ты грустишь, что не видишь Лаврентия Сергеевича, то я совершенно не против, – глубокомысленно произнес сын. Я вижу, что Антошка уже все обдумал не раз и не два. Взвесил все на внутренних весах и теперь выдает полученный результат. – Одень что-нибудь веселенькое. Можно даже покороче, чтобы ноги были видны. Коленки. Они у тебя красивые. Сходи с ним на свидание. Или в кино. Лучше выберете комедию. Чтобы поднять настроение. Можно еще на выставку. Не сильно авангардную, чтобы не противно смотреть. А то сейчас модно выставлять внутренности животных, выкладывая их разноцветной мозаикой. Или еще чего похуже. На такое не ходите. Может стошнить. Вам потом еще целоваться, – авторитетно заявил мальчик.
Я чуть со смеху не упала. Но стоически делала вид, что внимаю каждому слову ребенка.
– А как же ты? – мне стало интересно, а что в это время будет делать он.
– Я дома посижу. Телек посмотрю. В игры порежусь. Может Кате по Скайпу позвоню. Кажется, она на меня запала. Всю неделю на переменах между уроками приставала. То дай списать. То покажи домашку. Кинула в меня пыльной тряпкой. А потом и вовсе заявила, что у меня слишком большой лоб и поэтому я похож на Эйнштейна. Так что все признаки влюбленности налицо, – довольно произнес он.
Сын заставил меня посмотреть на него совсем другими глазами.
Как же он повзрослел. Все же внутреннее чутье не обманешь.
– Так пойдешь на свидание? – уточняет, как-то чересчур по-взрослому.
– Может и схожу, – произношу, прислушиваясь к себе.
В груди что-то екает, и предательски начинает тянуть.
Руан. Что ты делаешь в своем мире? Чем занят? Сняли ли печать? Разобрался ли с мымрой или она все же смогла опутать тебя своими сетями и вынудила выйти замуж?
От этой мысли на глазах наворачиваются слезы. Душа не отпускает мужчину. Даже через расстояния меня тянет к нему. Магнитом.
Но жизнь-то продолжается.
И куковать бабий век в одиночестве крайне тяжело.
– Вот и правильно. Хоть развеселишься. Ты глазки не забудь подкрасить, когда пойдешь. Они у тебя такие выразительные становятся… как у коровы, – сказал и тут же понял, что сравнение не самое лучше. – Ну, большие. Выразительные. Ведь, у коровы красивые глаза. Правда?! – посмотрел с надеждой.
– Правда, сынок. Нарисую себе коровьи глаза, одену покороче юбку и пойду на свидание.
И в этот миг с кухонной столешницы со звоном упала ложка.
Странно. Вроде бы положила ее далеко от края.
– Мам, я подниму, – встрепенулся Антон.
Чудеса да и только.
Глава 53
Удивительные события стали случаться со мной постоянно. Если бы я точно не была уверена, что наш мир абсолютно не магический, то заподозрила происки нечистой силы.
А все началось с нашего разговора с Антошкой. Он дал толчок к дальнейшим размышлениям на тему как дальше строить свою жизнь.
Подошла очередная суббота – время посещения Сталины Гуковой. Как бы мне не хотелось минимизировать наше с ней общение, но совсем прекратить его не могла. Дочерняя ответственность и благодарность за свое появление на свет были сильнее нежелание поддерживать токсичные отношения.
Хотя, матушка пила мою кровушку всякий раз стоило нам с Антоном у нее появиться.
В последний приезд я, как обычно, отправила сына поздороваться с домашними животными, что жили во дворе поместья Сталины Гуковой, а сама отправилась к ней в дом.
Застала мать лежащей на кровати. На лбу она держала сложенное в несколько раз полотенце. Стоило мне появиться в поле ее зрения, как она начала тихо постанывать.
О нашем приезде она знала. Я всякий раз предупреждала о нашем появлении, чтобы не нарваться на очередную отповедь о своем некультурном поведении. Со слов матери все приличные люди обязательно должны сообщать о своем визите. Подобное она стала практиковать после прочтения статей о жизни за границей. Теперь же она считала себя обязанной вести себя достойно светской даме из французских будуаров. И требовала тоже самое от остальных. Остальными были мы с Антошкой.
– Мама, ты заболела? – спросила после приветствия.
– Ты что не видишь? – возмутилась она, не забывая постанывать.
– Вижу, что ты лежишь с тряпкой на лбу. А о твоем самочувствии ничего не знаю, – мне не хотелось ругаться. Но и сносить откровенно провоцирующий на скандал тон, не желала.
Однако Сталину Гукову надо было знать. Если уж она что-то решила, то в обязательном порядке воплощала это в жизнь.
– Вот была бы нормальной дочерью чаще бы интересовалась маминым здоровьем, тогда бы все знала о моем самочувствии, – отчитала она меня. Как делала это всегда.
Если она собиралась вынудить меня на вопрос, что значит быть нормальной дочерью в ее понимании, то она глубоко заблуждалась. Задавать его не собиралась. Как и вообще говорить на эту тему.
– Да. В жизни тебе не повезло. Ни с мужьями, ни с дочерью, – вздохнула.
Мать зло зыркнула на меня из под тряпки. Я присела на кресло, стоящее недалеко.
– Подай мне палку, – она отбросила в сторону, ненужную по ее мнению тряпку, сыгравшую свою роль.
– Какую? – удивилась.
– Ты что не знаешь, что я уже третий день хожу с палочкой? – выплюнула она. – У меня ноги болят.
Странно. В прошлый наш приезд бегала, как молодая козочка. Никакого артрита или артроза за маменькой не наблюдалось. А теперь к ней прицепились все возможные болячки. Слишком уж подозрительно. Не задумала ли она новую пакость.
– Мама, ты не говорила, что у тебя болят ноги, впервые слышу.
– Вот жила бы рядом, знала, что творится с мамой, – принялась укорять.
– В вашей деревне нет ни работы, ни нормальной школы, – напомнила.
– Зачем тебе работать? Доходов от поместья хватит на всех, – а вот это что-то новенькое. Мать еще никогда не предлагала разделить свой кусок пирога, после того как узнала, что я забеременела.
– Я сама в состоянии заработать себе и своему сыну, – ответила упрямо.
Разговоры по поводу работы поднимались множество раз. Мать утверждала, что содержать семью должен мужчина. Даже посмертно. Как у нее. Я же утверждала, что никто никому ничем не обязан.
– А могла бы не работать и как сыр в масле кататься.
– И для этого мне всего лишь нужно выйти замуж, – продолжила саркастически.
Мать как будто не заметила моей издевки.
– Да. Я вот слышала, что Лаврентий Сергеевич Столяров на повышение пошел. Хороший мужчина. Перспективный. Смотри, уведут. Такие мужики на дороге не валяются.
– Их под дорогой закапывают, – буркнула.
Родительница словно не слышала.
– Думаю, что тебе нужно на время отправить Антона в пионерский лагерь.
– Зачем? – я чуть воздухом не подавилась.
– Чтобы не мешал тебе устраивать свою судьбу. Сама понимаешь, я его взять не могу, у меня хозяйство. Люди. Ответственность. А за мальчиком должен кто-то присмотреть. Нельзя же его бросать на произвол судьбы, пока ты будешь по ресторанам ходить, – я устало сцепила зубы, чтобы не наговорить гадостей.
Мать не могла понять насколько для меня важен Антон. Она мерила все своими весами добра и зла. В ее мире взаимоотношения с мужчинами стояли на первом месте. А дети шли по остаточному принципу. И переубедить в обратном было невозможно. Сколько не пыталась.
Стоило Сталине произнести свои гадкие слова, как в ее руках подпрыгнула палка, ударила ее по ногам, а затем с грохотом покатилась по полу.
Глава 54
На обед у бабушки Антона мы не остались. Я решила, что будет гораздо полезнее для душевного состояния и физического здоровья как моего, так и сына отправиться в Макдональдс. И пусть там не полезная еда, но она менее токсична, чем пища, выращенная на экологически чистой ферме Сталины Гуковой.
– Мамочка, я так тебя люблю, – бросился мне на шею Антон, когда мы отъехали от бабушкиного поместья.
– Что случилось, сынок? С чего бы такой прилив нежности? – сын и до этого радовал меня проявлениями чувств, но в этот раз они были особенно наглядны.
– Как хорошо, что мы не остались у бабушки, – начал он. И тут же затараторил. – Я знаю, что ты сейчас скажешь. Старших родственников надо уважать. Вот только не любит меня она. За что я должен ее уважать? За то, что смотрит на меня, как на пустое место. Или когда одергивает руку, стоит мне прикоснуться к ней. Или когда губы поджимает, когда ты начинаешь рассказывать о моих успехах. Ты меня прости, но у меня нет уважения к этой женщине. И пусть она трижды моя бабушка, причем единственная, все равно она у меня не вызывает добрых чувств. Я готов ее терпеть только потому что она твоя мама, но для меня она совершенно чужая. Пусть не по крови, но по духу, – выдал Антон. – А теперь можешь меня ругать.
– За что тебя ругать? – спросила, тяжело вздохнув. – Думаешь, что я не вижу всего этого? Думаешь, у меня сердце не сжимается, когда она уделяет больше внимания своему маникюру на ногтях, нежели тебе? Но она моя мама, а родителей не выбирают.
– Я так рад, что мне досталась ты, – Антон положил вихрастую головку мне на плечо.
С недавнего времени он стал ездить на переднем сидении. Ему еще немного подрасти и догонит меня.
– Не представляешь как я рада, – потрепала его по волосам.
Мы въехали в город и остановились возле первого Макдональдса, попавшегося мне на пути.
Антошка пошел делать заказ, а я присела за столик. Сын сказал, что раз он единственный мужчина в нашей семье, то должен обо мне заботиться в силу возможностей.
Я следила за ним, готовая в любой момент подставить плечо, помочь, подсказать, облегчить жизнь. И втайне радовалась тому, какой он у меня самостоятельный.
– Привет, не ожидал тебя здесь увидеть, – я подняла глаза на говорившего.
Рядом с моим столиком стоял Лаврентий. Мы давно с ним не виделись. И я решила, что наши пути разошлись.
– Не помешаю? – в руках мужчина держал поднос с обедом.
– Я с сыном, – предупредила. Не зная как Антон отнесется к соседству с почти незнакомым мужчиной.
– Как раз познакомимся ближе, – похоже, что Лаврентий был настроен вполне серьезно. И просто так не собирался отступать от задуманного.
– Здравствуйте, – возле столика возник Антон с заказом.
– Привет, – Лаврентий встал и протянул Антону руку. – Как поживаешь, Антон? – спросил он после рукопожатия.
Сын смерил мужчину задумчивым взглядом, прежде чем ответить.
– Хорошо. Учусь. Радую маму своими успехами, – серьезным тоном ответил мальчик.
– Ты не возражаешь, если я пообедаю вместе с вами? – спросил мужчина, глядя почему-то на меня.
– Вы можете воспользоваться такой возможностью.
Я уже приготовилась услышать от Антона, что он разрешает Лаврентию за мной поухаживать, помня наш недавний разговор с сыном. Но мальчик лишь подмигнул мне, промолчав.
Когда первая неловкость прошла, то за столом завязался ни к чему не обязывающий разговор.
Лаврентий спросил у Антона чем он занимается, любит ли смотреть футбол. Сын ответил, что сам не увлекается, но признает за игрой лидерство в зрелищности относительно других видов спорта.
Тогда Лаврентий предложил мальчику вместе сходить на футбольный матч, если у него есть желание, и посмотреть воочию на игру. Тем более, что на следующей неделе состоится решающая встреча за выход из группы.
Антон обрадовался.
– А мы можем взять с собой маму? – спросил он.
– Конечно. Так будет намного веселее.
Я смотрела на разговаривающих между собой мужчинах и понимала, что сыну не хватает вот таких бесед. На одном уровне с лицом своего пола. Ведь как бы я не пыталась заменить сыну отца, у меня это не получалось на сто процентов.
– Мальчики, я отлучусь ненадолго, – я уже покушала и хотела вымыть руки. А заодно и освежиться.
– Хорошо, мама, – кивнул Антон. – Мы никуда не уйдем. Будем ждать здесь.
Я вышла из-за стола и отправилась в дамскую комнату. Где тщательно вымыла руки, а когда подняла глаза, чтобы посмотреть на себя, то чуть не вскрикнула от неожиданности.
Из зеркала на меня смотрел… Руан.
Не может такого быть!
Резко обернулась, думая, что мужчина стоит у меня за спиной.
Однако сзади его не оказалось.
Что за чертовщина?
Я вновь повернулась к зеркалу. Оно отражало лишь дверцы кабинок.
Показалось. С облегчением вздохнула. А потом пожалела, что показалось. В груди разлилась невыносимая тоска.
Глава 55
– Мама, ты оделась уже или еще нет? – под дверью спальни стоял Антошка и третью минуту подряд канючил.
– Я в процессе, – буркнула, глядя на не застегивающуюся пуговку на брюках.
Да что это такое? Вроде бы кушаю как обычно, а в талии полнею. Надо срочно заняться спортом. Хотя бы ходить по ступенькам, а не ездить на лифте. А в идеале лучше бегать по утрам. Или же вновь записаться в фитнес – центр. Это не дело. Сегодня один сантиметр. Завтра другой. А послезавтра на кого я стану похожа? На амебу или перекормленную свинку? Не хочу.
И пусть я уже не юная девочка, тонкая и стройная как лань. Но и женщиной, у которой прожитые годы жизни вылезли на боках лишними килограммами тоже быть не хочу.
– Мам, мы опаздываем, – Антошка, как слоник, ходил по коридору, думая, что своим топотом сможет меня поторопить.
