Текст книги "Темный Резонатор (СИ)"

Автор книги: Степан Аксёнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Этот вечер Дженни воспринимала, как самый спокойный из всех, которые ей запомнились. Она была дома среди дорогих ей людей. Правда, отца нет, но он уехал к себе, за него можно только порадоваться – что может быть лучше родных стен! Артур тоже был рядом, и она принимала это так, словно было уже тысячи вечеров, когда они сидели с ним в саду, разговаривали буднично, зная наперед, что будет сказано. Никакого радостного трепета, смущения, ожидания. Эдвина она принимала теперь как простого родственника: была с ним легка в обращении, смотрела открыто, не смущаясь. Она не могла отдать отчет, почему ведёт себя так. Покой внутри, теплое чувство в жизни, ожидание, но далёкое – далёкое, не беспокоившее – вот как вкратце объяснила бы она свои ощущения, если бы была необходимость описывать их. Но никто не о чём не спрашивал, всех устраивал текущий вечер с неспешными разговорами, чаем, сигаретным дымом. Лишь однажды сердце Дженни неожиданно для неё подпрыгнуло. Издалека послышался топот копыт, замерший у ворот, она на мгновение подумала, что это мог быть Роберт. Встрепенулась, поймала себя на том, что, не отрываясь, смотрит, как приближается какой-то человек. Ах, это всего лишь к Эдвину управляющий: обычные каждодневные дела. Ну и ладно, они расстались только сегодня утром, совсем немного прошло времени, он ещё не успел соскучиться. А она?..

Артур, прощаясь на ночь, так как уезжать собирался рано, поцеловал Дженни. Наверное, так отвечают на поцелуй мужа, к которому привыкаешь, и поцелуй воспринимается, как неотъемлемая часть жизни. Неужели она настолько свыклась с мыслью, что будет неразлучна с Артуром, поэтому не возникает чувства праздника от его прикосновения? Завтра уедет – и всё, не постучит попозже в двери, как Роберт, не будет слушать её «уходи», поступая по-своему.

Может, это и есть счастье – в постоянстве чувств и событий? Рвешься к чему-то необычному, хочется бури и восторга, а растворяешься в крепких, надежных руках, как у…Роберта?

О, какие мысли! Не подобает почти жене одного мужчины думать о другом.

– Я приеду вечером. – Артур ласково заглядывал ей в глаза.

– Я верю, и буду ждать.

Артур гнал лошадь во весь опор. Два дня не был дома. Ему казалось, что без него непременно будет что-то упущено, не досмотрят, ошибутся. Он понимал, что сам ещё не является полновесным хозяином, управляющий до сих пор подсказывает и наставляет, но чувство ответственности уже въелось в его сознание, не хотелось упускать ничего, знать всё, что делается.

В имении все было тихо. Артур успокоился, когда работник привычным жестом забрал его лошадь, а управляющий почтительно склонил голову в приветствии. Всё как всегда, нужно запомнить этот момент и впредь не терзаться понапрасну.

В доме тоже было тихо. Наверное, Алисия еще спит, что ей делать в такую жару? Пусть отдыхает, он не будет ей показываться, и вообще…

– Артур. – Голос был нежный, с хорошо скрываемой радостью.

Он обернулся. Алисия стояла у двери, простая, домашняя, несчастная.

– Ты не спишь? – Глупый вопрос, но нужно же что-то говорить.

Она подошла совсем близко. Артур не отстранился, но и не обнял её.

– Я скучала по тебе. – Алисия не смотрела ему в глаза, только терлась лбом о грудь. – Думала, приедешь в тот же день. Нет, я не сержусь. Я просто безумно скучала. А ты вспоминал меня? – она совсем по-бабьи глянула на него.

Артур молчал.

– Да, да, не отвечай. Та твоя девочка…она молоденькая, нежная, смешливая. И любит целоваться, потому что ждет идеального поцелуя, ищет его среди множества. Пока ей не понять…Ты не слушаешь меня?

– Алисия, зачем ты такая? Ты не похожа на себя. Заболела?

– Да, тобой. Думала, что вернёшься в тот же день.

– Я не обещал этого, не знал, как сложится.

– Ты не должен был обещать, только я надеялась, что сердце позовёт тебя ко мне.

Артур отошел от неё.

– Мне нужно умыться и приниматься за дела. Вечером опять ехать.

– Скоро приезжает Говард. У нас мало времени.

– Хорошо, что приезжает. Алисия, я буду говорить с ним о возможности поторопиться со свадьбой. Я не хочу тянуть, нужно определиться и обосноваться, зачем зря убивать время?

– Да, ты прав, нельзя упускать время. Пойдем, – она потянула его за руку.

– Алисия, у меня дела, ну, что ты делаешь?

– Пойдем. Ты узнаешь еще одну сторону любви – женщину, которая тебя ждала, не сомкнув глаз за два дня. Ту, которая скучает по тебе так, что не выразить словами. Здесь ты мой. Ты еще успеешь надоесть своей Дженни, это настанет скоро, а мне ты не надоешь никогда. Пойдем, мои губы уже готовы открыться навстречу твоим, видишь, руки сами на ходу срывают одежду. Ты же знаешь: со мной бесполезно бороться. И еще знаешь, что ни сегодня, ни завтра ты не поедешь к своей Дженни.

– Алисия, ты бредишь?

– Нет, я тебя хорошо знаю. А та девочка – терпеливая, доверчивая. Подождет. Пусть научится скучать, как я, когда что-то поймет в жизни.

– Не смей так про Дженни.

– Что ты, что ты, я – ничего плохого. Я только для тебя, обними, только крепче, ещё крепче. Любимый, единственный, жизнь моя…

* * *

Элиза сидела и смотрела в окно. Она не думала ни о чём: пусто в душе, лень шевелиться, даже дышать – если б можно было замереть совсем, окаменеть, чтоб перестать чувствовать равнодушно бившееся сердце. Куда делась веселая сообразительная девушка? Видимо, немного было отпущено ей беззаботных дней, они закончились, а впереди лишь обычная дорога обычной жизни.

Когда открылась дверь и вошла мать, Элиза оглянулась, но не выказала никаких чувств.

– Вот ты где, – проговорила Энн. – Я искала тебя в саду, думала, ты как обычно в это время прогуливаешься. Почему никуда не пошла?

Элиза только неопределенно пожала плечами.

– Ну, и хорошо, что ты здесь. У меня к тебе есть разговор, очень серьезный и важный для тебя. Давай сядем на диван. Мамочка принесла тебе чудесные новости. Ну, давай руку.

Она усадила Элизу рядом, взяла вторую руку и заглянула в глаза.

– Доченька, я очень благодарна тебе, что ты вняла моим наставлениям, успокоилась. Я не показывала виду, но так переживала, когда ты пыталась отступить от предназначенного тебе пути. Надеюсь, моя девочка поняла бессмысленность того, что затевала? Да, да, я не ругаюсь, сама была такой молодой, впечатлительной. Хотелось несбыточного, полёта, мечтала раствориться в блаженстве и остаться там навсегда. Что смотришь так удивленно? Я, по-твоему, не женщина? Сразу родилась такой древней, как сейчас? Всё помню, понимаю, поэтому и стремлюсь помочь тебе, как когда-то надо мной ворковала моя мамочка. Ты же понимаешь, что мамочки не делают ничего такого, чтобы их доченькам было плохо? Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Элиза.

– Я знала. Ну, не буду больше томить тебя. Вот ты и дождалась своего счастья! – Это Энн произнесла очень торжественно.

Элиза молчала.

– Элиза, тебе нужно собираться. Поедешь к своей крестной, да, да. Это далёко, но не смертельно, тем более, тебя там уже ждут. Твоя крестная, ты знаешь, необычайно чуткий и душевный человек. Живет она в огромном поместье на севере Лондона, мы ведь ездили туда, когда ты была совсем маленькой, не знаю, помнишь ли. Крестная давно овдовела, живет со своим сыном. Он – настоящий хозяин в поместье, образованный, блестящий мужчина. Да, он старше тебя, много хлебнул горя – жена умерла год назад, и деток не оставила. Крёстная писала мне, как переживает за него, как мечтает, чтобы он вновь обрел опору в виде семьи – важной ячейки нашего общества. Это очень хорошая партия для тебя, Элиза. Ты хозяйственная, покладистая, просто золотая девушка – находка для порядочного человека.

– Мамочка… – дрожащим голосом еле слышно произнесла Элиза.

Энн сильнее сжала ее руки.

– Нет, нет. Это все эмоции, первое, что выскакивает, когда жизнь кардинально меняется. Ты благоразумная дочь, я не имею желания повторять то, что говорила тебе много раз. Мы всё друг другу сказали в бесконечных перепалках, уговорах. Были слезы, недовольство, но наружу вылезло главное – ты послушная дочь! Ты будущая хранительница наших устоев! Когда-то ты оценишь мои титанические усилия привести тебя к покою, вспомнишь и тем же путем поведешь свою дочь.

– Не будь жестокой, – прошептала Элиза, – Ты требовательная, настойчивая, но не жестокая. Зачем ломаешь мне жизнь?

– Тихо, тихо, родная. Слёзки – это лишнее. Сейчас они не так страшны, как было бы тогда, когда ничего не исправить. Я видела твои слёзки, они быстро высыхали, исчезали, а правда не исчезнет, она наш путеводитель на сложнейшем жизненном пути. Ну что было бы со мной, не послушайся я в юности маму? Что бы вы сказали мне, если бы жили так, как эти Смитты – никому не известные, пытающиеся что-то урвать для себя в жизни. А вам не надо урывать, вы спокойно идете с высоко поднятой головой, не ожидаете насмешек в спину и осуждение. Это важно – не быть ущемлённым ни в чем. Твой будущий муж поведет тебя по достойному пути, открыто, уверенно. Ты будешь знать, что олицетворяет собой настоящая леди, которую не в чем упрекнуть. Лондон – мечта любой девушки. Мигель – это даже не Артур. Артур – завидный жених в нашей местности, ох, он еще будет от зависти кусать локти. Все поймут, что, сколько бы ни подпрыгивали, им никогда не допрыгнуть до твоих высот.

– Мама, почему ты так болезненно реагируешь на других? Ты бы позволила нам быть счастливыми.

– Мои дети все чувствуют себя счастливыми, такими и останутся. Роберт – этот не свернет, не поддастся на сладенькое слово «любовь». Керри – умница, она своё не упустит. Вот только ты сопротивляешься своему счастью. Глупенькая мечтательная Элиза. Я сейчас уйду, ты поплачь, пусть со слезками уйдет горечь, обиды. И собирайся. Медлить не будем. Мигель уже выслал за тобой своего поверенного.

Элиза закрыла лицо руками и замотала головой:

– Нет, нет, я никуда не поеду.

– Поедешь, – Энн поднялась. – Здесь нет других вариантов. Я обо все договорилась, дала слово. И брать его назад не собираюсь, это непорядочно. Ты не посмеешь выставлять мать, которая заботится о тебе, на посмешище. Пришло время брать на себя ответственность за семью, имя, поступаясь личным. Всё. Через часик я пришлю тебе Виолетту, она поможет со сборами. Много брать не надо. Лондон – особое место, там нужно соответствовать высокому имени. Крёстная поможет приобрести всё, что полагается, будет твоей наставницей и опорой.

– Ты давно это задумала, поэтому и вела себя так спокойно?

– Да, и горжусь этим. Зря твои слова звучат осуждающе. Но я тебя за это даже не упрекаю, списываю на молодость и то, что ты еще не знаешь, какое приобретаешь счастье.

– Я никогда не буду счастливой без Георга, – безжизненно проговорила Элиза.

– Прекрати немедленно! – голос Энн зазвучал грозно. – Возьми себя в руки. Сколько можно терзать сердце матери?

– А моё не в счёт, – еле слышно то ли спросила, то ли проговорила Элиза для себя.

– Не разжалобишь меня своими уловками. Оставь их для будущего мужа. Только пользуйся ими осторожно, естественно, будь слабой снаружи и сильной внутри. Об этом мы поговорим позже.

– Я не хочу замуж за вдовца! – крикнула Элиза, вскочив.

– То, чего ты хочешь, не приемлемо, – отрезала Энн. – Всё, хватит переливать из пустого в порожнее. Посиди одна, побурчи, выскажи этим стенам, что пожелаешь, они выдержат. Я тоже стена, со мной бесполезно биться.

Энн вышла, щелкнув замком. Элиза еще некоторое время стояла, глядя на двери, потом села. Внутри всё бурлило, но постепенно ею овладевало то равнодушие, которое прочно обосновалось в душе до прихода матери. Устала бороться, наплевать на всё. Жизнь сломана, не выправить. А это равнодушие лучше, чем боль или полёт, который трагически обрывается. Она – не героиня, она девушка, которых множество. Если бы все достигали любви, на Земле давно был бы рай. Он где-то есть, но ей дорога туда заказана. Терзаться, рвать себя изнутри – бесполезно. Смириться? Нет, даже этого она себе не позволит. Просто существовать, как требует общество, без своего лица, в маске довольства и гордости за него. В маске, к которой привыкаешь и уже не помнишь своего лица. Это очень удобно, чтобы однажды сказать своей дочери твердое «нет» и захлопнуть калитку в рай.

Вечером Энн собрала детей в гостиной.

– Я хочу, чтобы сегодня вы побыли вместе именно здесь, в нашем доме, где столько времени жили рядышком. Ну, правда, Роберт иногда покидал нас, но мы считали, что он где-то здесь, просто вышел, ждали, встречали. А сегодня я собрала вас, чтобы сказать: нас покидает Элиза. Это очень большое событие в её жизни, а для меня и разлука и радость от того, что она будет устроена.

Керри и Роберт переглядывались, пытались поймать взгляд Элизы, но она не отрывала глаз от матери, на лице ничего нельзя было прочесть.

Энн насладилась произведенным впечатлением.

– Элиза уезжает в Лондон к крестной.

– В гости? – Керри выдавила это неуверенно, чувствовала, что не ради этого собрала их мама и вела себя так загадочно.

– Сначала в гости, но останется там насовсем. Ты, Керри, не помнишь Мигеля, была крошкой, когда они приезжали к нам, а вот Роберт знает его хорошо. Когда ты видел его последний раз, сынок?

– Перед последним отъездом по службе. В этот раз не удалось побывать у них, я заезжал к другу, а это немного в сторону.

– Мигель имел честь предложить руку нашей Элизе.

Повисла тишина. Молчала даже Керри, только вертела головой, открыв рот.

Заговорил Роберт.

– Насколько я знаю, Мигель женат и уже давненько.

– Он пережил страшную трагедию – похоронил обожаемую жену. Достойная была женщина, он умел выбирать. – Лицо Энн на время стало скорбным. – Но жизнь продолжается, разумный человек это понимает, тянется к семье, чтобы всё было упорядочено.

– Он, что, старый? – спросила Керри.

– Ну что ты, Керри, он – в расцвете. Старше, конечно, нашего Роберта, но что для мужчины возраст? Зато он с уже устоявшимися взглядами на жизнь, не наделает ошибок, как многие известные вам молодые. Такие, как Мигель и наш Роберт, должны быть примером.

– Нам нужно готовиться к сватовству? – спросил Роберт. – Когда приезжает Мигель?

– Помолвка и следом свадьба будут в Лондоне. За Элизой приедет доверенное лицо от Мигеля.

– О! – воскликнула Керри. – А почему не он сам? Я хочу посмотреть на нового жениха!

– Мигель занят, он очень деловой человек.

– Да, – объяснила Элиза, – дела отложить нельзя, они есть всегда. А жена – это временно, её найти не проблема, не важно, кто, лишь бы соответствовать.

– Элиза, – с мягким упреком в голосе произнесла Энн, глаза же смотрели строго. – Мы все понимаем твоё волнение сейчас и в связи с предстоящими изменениями. Это для девушки естественно. Но настоящая леди должна уметь сдерживать чувство. Я же вас всегда этому учила.

– А я и сдерживаюсь.

– Умница. – Энн сделала вид, что не заметила вызывающего тона дочери. – Вот я и решила вас собрать, чтобы вы этот вечер провели вместе. После каждый из вас будет рассказывать своим детям о чудесных днях в родительском доме. Я поручила приготовить сегодня нам необычный ужин, что-нибудь легкое, праздничное. Пойду распоряжусь, чтобы начинали накрывать стол. Керри, деточка, пойдем с мамой, ты теперь остаешься первой помощницей вместо Элизочки.

Энн с улыбкой протянула руку, видя колебание на лице Керри. Не хотела оставлять младшую дочь без присмотра, опасаясь неблагопристойных разговоров Элизы.

Керри неохотно поднялась.

– Я еще успею тебе помочь, – сказала она, выходя за матерью. – Мне хочется подольше побыть с Элизой.

– Побудешь, доченька. Я специально увела тебя, чтобы Роберт смог по-взрослому поговорить с твоей сестрой. Он должен успокоить Элизу – она ведь очень волнуется – чтобы дальше всё шло гладко. Вы же иногда из протеста не хотите слушаться мам, а друг другу доверяете больше.

– Мне жалко Элизу, – сказала Керри. – Ей трудно будет всё здесь бросить. И Георг остается здесь. А как же любовь?

Энн хотела сказать что-то резкое, но сдержалась.

– А вот это и доказывает, что любовь – сама по себе, а жизнь – это другое. Таков удел женщины – жертвовать собой. – Энн с досадой отмахнулась от возникшего образа Джона. – Любовь придёт, но к мужу, когда он будет рядом, и тогда каждая из вас поймет, что это и есть истинное счастье. Так что ты не переживай: Элиза девушка правильная. Она хорошо устроится, потом и ты поедешь к ней, для тебя тоже найдется достойная пара среди лондонской знати.  К н и г о е д . н е т

Керри улыбнулась новой для Энн улыбкой.

– Нет, мама, я отсюда никуда не уеду.

– Ты ещё маленькая, поэтому так и говоришь. Всё бы тебе сидеть возле мамки. Нет, надолго задержаться не получится. Замуж всё равно надо выходить, выбор делать придется.

– Я уже не маленькая. Почему вы меня до сих пор такой считаете? И выбор свой давно сделала.

– Что?

Энн ошеломленно смотрела на дочь.

– И ты начинаешь? Нет, я дождусь покоя в своем доме? Даже не заводи разговор на эту тему. Не хватало, чтобы еще ты отмахивалась от наставлений матери.

– Мне не нужны никакие наставления. Мне нужен только один человек, и он будет мой, я это знаю, я этого добьюсь. Я говорю об Артуре.

Энн изумленно смотрела на дочь.

– Не смотри так, мама, я от своего не отступлю.

– Нет, нет, Керри, я ничего не говорю. – Мысли Энн уже неслись в привычном направлении. – Просто Артур почти женат, даже я не смогла этому воспрепятствовать.

– Вот именно – почти. Ах, мама, а теперь ты Элизу отправляешь из дому! Значит, не будет приезжать Дженни и с ней Артур. – В голосе Керри слышалась настоящая горечь.

– Тише, тише, – Энн обняла дочь. – Артур дружит с Робертом, он обязательно будет появляться. Да и мама у тебя пока ещё с головой. Ах, ты, моя умница! Я не зря сказала: будешь первой помощницей. Давай мы это с тобой обсудим позже, как проводим Элизу.

– Я подожду. Я умею ждать. Мы ведь будем с тобой заодно, правда, мама?

– Конечно, моя хорошая. Можно достичь всего, что задумано. Если твёрдо стоять на своем – жизнь будет союзницей.

– Это ты про Элизу?

– Про неё тоже.

В памяти Энн отчетливо всплыла картина: двое в ночном лесу. Алисия в двух лицах: спасительница и мерзкая выскочка, метившая не туда, где ей положено быть. Ну, ничего, теперь эта дамочка в её руках.

– Я думаю, Элиза будет счастлива, – Керри смотрела на мать ничего не выражающим взглядом.

– Обязательно! И это счастье принесла ей я. В свое время она это оценит, я отправляю ее со спокойным сердцем.

Мать и дочь были похожи на двух союзниц, только что заключивших устраивавшее обеих соглашен

Глава 23

После ухода матери в гостиной повисла тишина. Элиза так же не двигалась, Роберт смотрел на неё сбоку. Потом, ни слова не говоря, он подсел к сестре, обнял и притянул к себе. Такая нежность со стороны брата была не привычной, Элиза осторожно прислонилась, сидела, не шелохнувшись.

Стараясь показать, что не остается равнодушен к судьбе сестры, Роберт прижал её сильнее и поцеловал волосы.

– Что я могу сделать для тебя? – спросил он тихонько.

Элиза подняла на него глаза, полные скрытой надежды.

– Спасибо, – голос у неё дрогнул. – Мне ничего не нужно, только вот это участие.

– Всё так плохо?

– Ни сколько, всё замечательно. Обыкновенная судьба обыкновенной девушки. Только и счастья – потешить себя мечтами о прекрасном. Вам мужчинам, наверное, легче, вы не забиваете себе голову такой чепухой.

– Почему же чепухой?

– А как это назвать по-другому, если оно витает просто в воздухе, нигде, ни для чего – не прикоснуться, не воспользоваться.

– Милая сестрёнка. А ты не думала, что мужчинам, наоборот, труднее? Этого ведь нам не положено показывать грусть, неприлично даже наедине с собой обронить тоскливую слезу. А по поводу того, что впустую… ты разве не прикоснулась?

В глазах Элизы появилась мольба. Она выдавила отчаянно:

– Я хочу видеть его!

Некоторое время они смотрели в глаза друг другу.

– Нет, нет, – поникла Элиза, – я знаю, что это невозможно.

– Мы попробуем что-нибудь сделать. Я уговорю маму, чтобы ты поехала проститься с дядей Фредом, а Дженни сообщим, она передаст Георгу. Он приедет к этому времени.

– Я не знаю, нужно ли это. Последний взгляд… Нет, я этого не вынесу. Ничего не надо. Просто передай при встрече… Нет, ничего не передавай. Не стоит тревожить.

– Я всё-таки попытаюсь добиться поездки к Райсам. Если судьба – вы увидитесь, нет – ничего не поделаешь. Теперь остается только довериться ей.

В гостиную вошла Энн в приподнятом настроении, словно там, за дверьми, случилось что-то необыкновенно приятное.

– Вставайте, детки. Приятно видеть вас воркующими вдвоем. Да, перед разлукой очень заметна печаль расставания. Пока рядом, мы не отдаем себе отчёт, насколько близки. Пойдемте в зал, Керри уже восторгается накрытым столом и немного поправляет по-своему, – с гордостью добавила она.

За столом среди ничего не значащих фраз Роберт завел разговор.

– Мама, так жаль, что мы не провожаем Элизу, как подобается. Почему ты решила обойтись без гостей? Давайте нанесем прощальные визиты, хотя бы туда, где можно обойтись без предварительного уведомления. Так всё-таки положено.

– Я знаю, – с мягкой укоризной посмотрела Энн на сына, – но наше дело спешное. На визиты нет времени. Элиза уезжает завтра вечером.

Все трое изумленно уставились на мать.

– Не смотрите так. Человек от Мигеля приезжает утренним поездом, а вечером ему уже нужно возвращаться. Вот она и поедет тогда же. Да вы не волнуйтесь, приличия соблюдены, обо всём договорено. Ну да, я не трубила об этом на всех углах, но просто так я бы не отправила дочь, не будь уверенной в том, что всё будет в порядке.

Элиза так посмотрела на Роберта, что у него упало сердце. Как вынести взгляд, в котором только что на его глазах погасла жизнь? Значит, Элиза всё-таки на что-то надеялась, хотя и говорила обратное.

Никто не проронил ни слова.

– А что в этом плохого? – Энн делала вид, что не видит обращенные на неё глаза. – Сколько бы дней не было впереди, Элиза всё – равно бы терзалась предстоящей разлукой, можно ведь и с этой стороны посмотреть. Зачем продолжать терзание? А мы скоро приедем туда, где Элиза пообвыкнется и встретит нас, как хозяйка. Увидите, какое у неё будет настроение, и в очередной раз убедитесь: мамы своим детям желают только добра.

Роберта разбудил осторожный стук в дверь. Он поднял голову, посмотрел в окно – едва светает. Вроде бы рановато для даже очень срочных дел по хозяйству.

В комнату вошла Элиза. Видимо, она не спала совсем, на лице неприкрытое страдание.

– Ну, что ты, сестрёнка? – Роберт не знал, чем может ей помочь.

– Я хочу видеть его. Понимаю: шансов никаких, но вдруг он гостит у Райсов?

– Я поеду прямо сейчас, – успокоил её Роберт. – Если он там, мы успеем обернуться до приезда человека от Мигеля. А ты иди к себе и всё-таки отдохни, день сегодня предстоит тяжелый.

Роберт выехал со двора и галопом понесся прямо через поле. Такая слабая надежда, что Георг будет у Эдвина, для этого нужно стечение обстоятельств, везение, перст судьбы. Придется всем объяснять свой ранний визит. Впрочем, управляющий ко времени приезда должен быть на месте, можно осведомиться у него без объяснений, просто нужен по делу и всё.

Ах, бедная Элиза! Такая боль в глазах, её нельзя выплеснуть, не получается с кем-то поделить. Она так и останется с ней на всю жизнь – невоплощённая, неотлюбившая. А сколько таких трагедий в мире! Сколько горя из-за писаных кем-то законов. Кому об этом знать, как не ему? И никто не подозревает о его личной трагедии! Любовь порождают небеса, почему же земные правила оказываются довлеющими? Почему создатель любви не заботится о своём детище, не позволяют ему пылать во всей красоте, уступает пункту в законе, который корёжит судьбы?

К своему удивлению Роберт застал во дворе Райсов суету. В стоявшую запряженную повозку грузили вещи, двери были раскрыты. Из них показалась Дженни в дорожной накидке. Спасительница! Вот кому можно всё объяснить.

Роберт осадил коня прямо у ступеней. Его встревоженный и удивленный взгляд Дженни встретились.

– Мне срочно нужен Георг, – бросил Роберт вместо приветствия. – Молю Бога, чтобы он был у вас!

– Что-то случилось?

– Элизу увозят, сегодня вечером отправляют в Лондон. Насовсем.

Дженни не могла вымолвить ни слова.

– Да не молчи! – крикнул Роберт. – Скажи, что он здесь!

Дженни молча покачала головой: нет.

– О, Боже! Элиза так надеется. Они больше никогда не увидятся.

– Почему ты не предупредил заранее? – наконец смогла выкрикнуть Дженни.

Роберт спрыгнул на землю.

– Мы ничего не знали. Мама вчера поставила перед фактом. В качестве сюрприза и чтобы не было времени на размышление.

– Георг должен быть дома, он не планировал длительных отлучек. Но это так далеко!

Они молча смотрели в глаза друг друга.

– Полдня пути…В экипаже…А если верхом… – неуверенно проговорил Роберт.

– Так чего ты медлишь? – Дженни бросила находившиеся в руках сумки. – Я с тобой!

В дверях появился Эдвин.

– Что за жизнь бурлит с утра? Роберт? Что случилось?

Ответила Дженни.

– Эдвин, пусть мои вещи выгружают назад. Я не могу сейчас уехать. Потом объясню, нам нужно срочно к Георгу. Держи наготове лошадей, по пути оттуда нужно будет пересесть на свежих, чтобы успеть. Пожалуйста, быстро распорядись, чтобы сейчас привели лошадей для меня и для Роберта, его конь уже сегодня потрудился. Мы будем у ворот. Быстрей же. Пойдем, Роберт!

Она сбежала со ступеней, за руки потянула его за собой.

– Он должен успеть, хорошо, что ты приехал пораньше.

– А почему ты встала так рано?

– Я собиралась ехать домой. Хочу побыть с папой. Да и вообще, дом есть дом.

– Неубедительная причина, и говоришь ты это так, как выдуманную причину, в которой убедила себя.

– А что мне здесь делать? Артур не появляется.

– Опять?

– Даже отговорки перестал присылать. Я сначала беспокоилась, думала: что-то случилось, если так редко наезжает. А он, я же чувствую, приезжал по обязанности, еле высиживал приличное время и уезжал с виноватым видом. Теперь вот давненько не заглядывает. А я сижу, словно жду – не дождусь. Много чести.

– Не горячись, у человека могут быть проблемы, о которых он не хочет говорить, чтобы не огорчать. Или потому, что должен быть мужчиной, не выдавать беспокойства. Мы с тобой об этом поговорим, а сейчас нужно помочь Элизе.

– Ты думаешь, что можно что-то исправить, поменять?

– Не знаю, но стоять в стороне не могу.

– Не ожидала этого от тебя, честно признаюсь. Приятно узнавать о друзьях новенькое.

– Вот и наши лошади. Эдвин, не забудь подготовить свежих для обратной дороги. Сам рассчитай, когда они понадобятся, если постараться быстро туда и обратно.

– Что произошло? Расскажите в двух словах, иначе мы изведёмся.

– Элизу выдают замуж, очень спешно и совсем тайно. Нужно сообщить Георгу.

– Тогда скачите быстрее, хотя, думаю, это бесполезная затея. Твою маму, Роберт, невозможно сломать.

– Доверимся судьбе. Дженни, вперед!

* * *

– Кони уже устали, – прокричала Дженни в вихре скачки.

– Они словно понимают, насколько это важно, несут хорошо. Еще далеко?

– Две трети пройдено. Давай дадим возможность им отдохнуть, совсем немного, потом они с благодарностью наверстают упущенное. Сейчас будет ручей, замечательное место для передышки.

– Ты права, передохнем.

Спешились у самой воды.

– Устала? – участливо спросил Роберт, заглядывая Дженни в глаза.

– Не смотри, я ужасно растрепанная и запыленная. И вдобавок – с обветренным лицом.

– С чего ты вдруг засмущалась? Не отворачивайся, героическая девушка! Рисковать собой, отправиться в такое путешествие не в экипаже может только отважное сердце, да еще, вдобавок, горячее, готовое на всё ради любви, даже не своей. Дай посмотрю на твоё пылающее личико. Иди ко мне.

Он взял Дженни за плечи, развернул. Она действительно стояла с опущенными глазами, с пылающими щеками.

– Правильно я угадал. Выходит, я хорошо знаю своего друга. Так?

– Нет. Это натворила быстрая езда и ветер, который бил в лицо.

– Жаль, я надеялся, что мои пылкие слова пробрали тебя до самого сердца. – Это Роберт уже шептал, притягивая Дженни к себе.

Поцелуй длился долго. Фыркали довольные лошади, ветерок по-отечески трепал запыленные гривы.

– У тебя чудесные мягкие губы, – проговорил Роберт, – нежные, податливые. Созданы для поцелуев и, прошу заметить, именно моих.

– Глупости, – засмеялась Дженни, – просто ты всегда находишь удобный момент, чтобы добиться своего, хвастаешься и рассыпаешь комплементы, чтобы оправдаться. Зачем ты это сделал сейчас?

– Воспользовался моментом, как говоришь ты. Уединение, природа, сердца, наполненные одинаковым жаром, да и не мог же я отказать даме.

– В каком смысле?

– Ты так ко мне потянулась, так затрепетала, когда я коснулся тебя.

Дженни вновь рассмеялась.

– Хорошо, что я воспринимаю тебя только как друга и прощаю разные глупости. А то бы – пощечина, дуэль за оскорбление. Вы, сударь, топчите мою девичью гордость!

– А мне кажется, я наоборот тебя восхваляю! Ведь как прекрасна девушка в трепете, с призывным взглядом, да ещё когда не осознает этого.

– Вы все мастера говорить красивые слова. Важнее то, что за словами. А оно есть не всегда и не у всех. Клянутся, божатся, что так и сделают, а потом – назад.

– Ты об Артуре? – Глаза Роберта словно потухли.

– Нет, я просто рассуждаю, часто приходится с этим сталкиваться.

– Ой, какая у нас опытная Дженни! Насмотрелась! Не веришь в любовь?

– Верю в свою, что я умею любить, только зачем дается это умение, если я не могу его применить? Как и Элиза.

– Да, Элиза. Нам пора, она ждёт. А на дорожку – еще один поцелуй. Для друга.

Дженни с улыбкой потянулась к Роберту.

– Роберт, видишь то строение? Это уже имение Георга. Вдруг он на пастбищах, вдруг уехал в город по непредвиденному делу!

Они вновь пришпорили коней.

– Ворота распахнуты, значит, он только вернулся или собирается уезжать.

Георг был во дворе.

– Вот так сюрприз, – довольно развел он руками. – Какое чудо привело вас ко мне? Я тоже только что вернулся.

Дженни крепко сжала его руки, не могла отдышаться.

– Что-то случилось? – На лице Георга появилась тревога. – Дженни, ты так странно смотришь…

– Элизу увозят в Лондон, выдают замуж.

Георг побледнел, посмотрел на Роберта.

Тот мрачно подтвердил.

– Она уезжает сегодня вечерним поездом. Хотела повидаться с тобой. Я так надеялся, что ты будешь у Эдвина.

– Мы скакали, как сумасшедшие, – Дженни с силой цеплялась за рукава рубахи Георга. – Если ты выедешь сейчас, можно успеть к отходу поезда.

– Я возьму другую лошадь. – Георг уже отбегал.

– Сменишь её у Эдвина, там будет готово, – крикнула Дженни. – Должен, должен успеть, – прошептала она и расплакалась.

Роберт стоял, сжав руки. Они сделали всё, что могли. Их подстегивало желание успеть, помочь. Сейчас напряжение спало, вылилось в слёзы Дженни, в его бессильную ярость против происходящего.