Текст книги "Звезда телерекламы"

Автор книги: Стенли Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Наутро он все же объявился, хотя и опоздал. Я рассказывал про вчерашнее посещение двух домов Полу Уорду, налитое кровью лицо которого с заплывшими глазками казалось воплощением всех мук Христа, когда Мики бочком, по-крабьи скользнул на свободный стул, пытаясь сделать вид, что сидит на нем уже с полчаса. Перехватив мой взгляд, он подмигнул и принялся извлекать камеру из футляра. Выглядел он кошмарно – как последний Пол Уорд.

Лишь полчаса спустя мне удалось поговорить с ним. Расположившись, как и накануне, перед входом в супермаркет, я подошел к Мики, который стоял, как и вчера, расплющив нос о витрину и вглядываясь внутрь. Впрочем, приблизившись вплотную, я увидел, что его глаза закрыты. Когда я ткнул его в бок, Мики вздрогнул и пробудился.

– Похоже, ты отремонтировал весь дом, – предположил я.

Мики сокрушенно потряс головой.

– Я просто загибаюсь, – застонал он.

– А что с тобой?

– Бренди… Чертово зелье. Я, наверное, целую бутылку выхлебал.

– А что случилось?

– За обедом расскажу. Это долгая история.

Когда, наконец, подошло обеденное время, Мики вцепился в мою руку.

– Мне необходимо похмелиться, Расс. Я просто умираю. У-ми-ра-ю!

Отчаянно пытаясь сдержать смех, я с серьезным видом кивнул.

– Вон там на углу есть приличная забегаловка. Пойдем туда, сбежим от остальных.

Взяв за стойкой бокал бренди и стакан лимонада для него, и водку с тоником для себя, я подсел к Мики за угловой стол; парень выглядел так, словно мог в любую секунду упасть со стула. Подняв глаза, он увидел бокал и позеленел.

– Нет, черт возьми…

– Сделай глоточек и тебе сразу полегчает.

Скорчив мученическую гримасу и зажав нос, Мики осторожно пригубил бокал. Несколько мгновений судьба выпитого висела на волоске и я, на всякий случай, отодвинулся подальше. Однако Мики железным усилием воли поборол тошноту и сделал ещё глоток, уже смелее. Его щеки сразу порозовели.

– Сигарета есть? – хрипло спросил он.

Пару затяжек и глоток бренди спустя он глубоко вздохнул и заметно расслабился.

– Уф, совсем другое дело. Господи, я уже начал бояться, что никогда больше не увижу свою мамочку.

– Что с тобой стряслось, черт побери?

– Ты бы лучше спросил, что со мной не стряслось! Да, Расс, с этой бабенкой ты угодил в самую точку. Это вулкан, землетрясение и цунами в одном лице…

Он пропустил ещё глоточек и стал похож на человека, даже слабо ухмыльнулся – я никогда не видел более похабной ухмылки. Потом прокашлялся и заговорил:

– За всю жизнь у меня не было подобной ночи, приятель… никогда даже не…

Я выпил немного водки с тоником, терпеливо выжидая – нахалюга нарочно затягивал рассказ, видя, что я сгораю от любопытства.

– После твоего ухода, – сказал наконец он, стряхивая дрожащими пальцами пепел прямо на скатерть, – она повела меня на третий этаж, чтобы показать дверь, которая и в самом деле не закрывалась. Паркет там просто вздыбился. Я только начал ковыряться с паркетом, как она предложила, чтобы я снял куртку. Жарко, мол.

– А больше никого там не было?

– Ни души. Все жильцы разбрелись по своим делам. Ну, вот, ковыряюсь я с этим дурацким паркетом, а тут она подходит с двумя стаканами и начинает болтать; как, мол, замечательно, когда в доме есть настоящий мужчина, да какой я ловкий и умелый. Муж, оказывается, бросил её пару лет назад, оставив без гроша. А она тогда только выписывалась из больницы, где ей удалили яичники и сказали, что у неё никогда не будет детей.

– Не плакала?

– Что ты – щебетала, как на празднике. Минут через двадцать я привел в порядок пол и спросил, нет ли ещё какой работы. Она сказала, что внизу в ванной течет кран, который приводит её в неистовство тем, что мешает спать по ночам. Ясное дело, я потопал вниз. Я посмотрел на кран и сказал, что нужно перекрыть вентиль. Она повела меня на кухню, я забрался под раковину, где проходит труба, и, как потом оказалось, жутко перепачкал свою белую рубашку. Какой-то мудак вымазал весь сгон солидолом, который успешно переместился на мою спину. Джеки раскудахталась и потребовала, чтобы я немедленно снял рубашку, которую она тут же выстирает. Как я ни отпирался, она и слышать ничего не хотела. Снял я рубашку, отдал ей, а сам пошел в ванную и занялся краном.

– Взять тебе ещё бренди?

– Да, будь другом. – Он осушил бокал. – Уф, как будто я заново родился.

Я прогулялся к стойке бара за свежей порцией выпивки, а заодно купил себе сандвич. Мне показалось, что у Мики аппетит, скорее всего, отсутствует. Поставив перед ним бокал с золотистым напитком, я кивнул:

– Продолжай.

При виде моего сандвича, Мики перекосился.

– Господи, я даже не представляю, как ты можешь есть такую дрянь…

– В отличие от тебя, я веду праведный образ жизни – мне можно. Продолжай.

– Ну, вот, я заменил прокладку – муженек, должно быть, был парень рукастый – во всяком случае, после него осталось много запасных прокладок… Потом она подошла со стаканом в руке и уселась на краешек ванны, наблюдая за мной. Она спросила, не возражаю ли я, если она будет смотреть, как я это делаю… на тот случай, если ей потом самой придется проделать такую процедуру. Я ответил, что, мол, бога ради… Как я мог ещё ответить, если её платье вздернулось так, что мне был почти виден её пупок. А бедра у нее, приятель – закачаешься! Держу пари, что ни ты, ни я таких в жизни не видели…

– Мне трудно судить; к сожалению, меня она такой чести не удостоила. Поверь мне на слово – в нашей галактике таких нет. Ладно, об этом потом. Так вот, некоторое время спустя я обнаружил, что она не столько следит за моей работой, сколько любуется моими потрясающими мышцами…

Я расхохотался.

– … которыми, должен признаться, я уже в последние минуты и сам поигрывал – специально, чтобы привлечь её внимание. Заканчиваю я, значит, работу, а она вдруг ляпает, что извините, мол, я не хотела, чтобы вы так из-за меня перепачкались… И так далее. А потом спрашивает, не хочу ли я заодно принять ванну, поскольку я и так уже практически в ней стою…

– Ловко. И что ты ответил?

– Я посмотрел на свои руки – они и впрямь перепачкались по первое число. Потом посмотрел через плечо и спросил, не грязная ли у меня спина. Она ответила, что нет – совершенно чистая. Я вздохнул – экая, мол, жалость, и лукаво взглянул на нее, давая понять, что в таком случае ей не придется потереть мне спинку.

– Отлично, молодец. А она?

– Она рассмеялась и сказала, что я шалун, проказник и гадкий мальчишка, а сама так в меня глазками и постреливала. Еще пара стаканчиков, подумал я, и она запрыгнет в ванну вместе со мной. Вот и говорю: хорошо, мол, я, пожалуй, и вправду приму ванну. А она говорит: "давайте, я пока найду для вас чистое полотенце, согрею у камина и принесу, когда вы крикните.

– Потрясающе. Ты уверен, что не хочешь сандвич?

– Слушай, ты рискуешь.

– Ну, ладно, ладно. Продолжай.

– Так вот, она ушла, но я заметил, что дверь она оставила чуть приоткрытой. Совсем чуть-чуть, на едва заметную щелочку. Ладно, думаю, зачем закрывать, если она принесет мне полотенце. Наполнил я ванну, забрался в нее, лежу, растираясь губкой, и вдруг слышу, что снаружи скрипнула половица – еле слышно, но я сразу просек, в чем дело. Господи, неужели моя краля за мной подглядывает, подумал я. Ну, что ж, если дама хочет, мой долг – её ублажить. Я начал петь, намыливаться, а потом встал, держась пока спиной к двери. Если ей так уж хочется, подумал я, то пусть немного потерпит. В общем, продолжаю я намыливаться, показываю ей всю задницу, поигрывая мускулами, а потом начинаю медленно-медленно разворачиваться. Когда до цели осталась какая-то пара дюймов, я снова повернулся к ней спиной.

– Жестокосердый негодяй!

– Я проделывал это раза три, пока, как мне показалось, она вконец не отчаялась, а потом вдруг резко развернулся прямо лицом к ней. Краешком глаза я покосился на дверь – Джеки стояла там! Я успел разглядеть кусочек белого полотенца. Ну что ж, моя милая, подумал я, раз тебе этого хочется, изволь… И принялся намыливать своего старичка, потом смывать пену, снова намыливать, и так до бесконечности. Мне показалось, что я даже слышу её тяжелое дыхание за дверью. Наигравшись досыта, я вылез из ванны, приблизился вплотную к двери и сделал несколько упражнений – сгиб-разгиб, приседания и так далее, – чтобы она как следует налюбовалась моим молодцем вблизи. Потом позвал: "Миссис Мэнделл! Я готов!" Дамочка проявила себя настоящей актрисой. Сначала я услышал, как она прошуршала в гостиную, а потом оттуда крикнула: "Вы меня звали, мистер Мейпл?". Представляешь? Я едва не заржал. Я сказал, что уже закончил, а она подошла к двери, осторожно просунула в ванную руку и вручила мне полотенце.

– Фантастика. А что потом?

Мики пожал плечами.

– А что? Я понял, что она любит сложные игры. И я знал, что она уверена в том, что и я догадался, какую игру она затеяла.

– Какой ты у нас проницательный, Мики.

– Что?

– Продолжай.

– Я оделся – правда, по-прежнему, был без рубашки – и вышел в гостиную. Вот тут-то кое-что и заметил.

– Что именно?

– Джеки сняла колготки. Она стояла с голыми ногами возле серванта, наполняя стаканы. "Теперь вам получше?" – спросила она. – "Выпьем еще?" Я сказал, что уклюкаюсь в стельку, если выпью ещё хоть рюмку, но Джеки просто захихикала. Жуткое дело, я тебе скажу, Расс – я в жизни не пил столько чистого бренди. Потом мы уселись на софу, и Джеки потребовала, чтобы я рассказал ей о себе. Минут десять она внимательно слушала, разве что иногда постреливала глазками с моей голой груди на мою ширинку, а потом ей вдруг втемяшилось в голову достать пачку сигарет, лежавшую на краю софы, и она случайно сбросила их на пол. Не успел я вскочить, чтобы поднять сигареты, как Джеки сама потянулась за ними, перегнулась через подушку и… Угадай, что было дальше.

– Она была без трусиков.

– Точно! Прямо мне в глаза смотрела, разве что не подмигивая, великолепнейшая… сам знаешь что. Мне на мгновение показалось, что я ослеп.

– Я знаю, я сам такое испытывал. Что дальше?

– "Экая я нескладеха", – сказала она. "Могу я вам помочь?" – спросил я, нагибаясь к ней и подсовывая под её зад руку, чтобы опереться. "Нет, я уже сама достала", – отвечает она, садясь на мою руку. "Я тоже", – говорю я. "Ой!", – вопит она, – "что вы делаете, мистер Мейпл?". "Лапаю вас", преспокойно отвечаю я. "Как будто вы не этого добивались".

Я так громко захохотал, что на меня испуганно обернулись некоторые посетители.

– Прекрасно. А что потом?

– Она решила, что хватит валять дурака, и накинулась на меня с такой прытью, как будто на шесть часов назначили конец света. Она впилась в мои губы, как изголодавшаяся тигрица, но в то же время с дьявольской ловкостью расстегнула мою "молнию" и извлекла на свет божий моего молодца, уверяя, что он самый большой и прекрасный, какого она когда-либо видела. И немудрено – пока она с ним возилась, он так вымахал, что, по-моему, едва не упирался в потолок.

– Естественно.

– Она спросила меня, каким временем я располагаю, а потом пояснила, что если я спешу, то у неё есть для меня пара поручений… Одно из них, я был уверен, состояло в том, чтобы оттрахать ее… в чем я, правда, сомневался. Дело в том, что я уже всерьез опасался расплескать свое добро, прежде чем мы доберемся до спальни – Джеки извлекла моего молодца из брюк, прижала к щеке, покрывала поцелуями и вообще ласкала так, как будто перед ней был огромный бриллиант, который она нашла, копаясь в саду. Я, конечно, слышал про старика Фрейда и про женщин, обожающих пенис, но это уже было чересчур. Она просто влюбилась в мой инструмент. Даже разговаривала с ним! Ей богу! "Ах ты, мой красавчик", – приговаривала она, поглаживая его по головке, покрывая поцелуями и щекоча язычком. Мне показалось, что обо мне самом она позабыла напрочь. Ей был нужен только мой конек. Она даже хотела его сфотографировать!

– Что?

– Честное слово! Минут десять спустя она в очередной раз отлучилась, чтобы наполнить стаканы. К тому времени мы оба с ней уже порядком набрались. В общем, вернулась она, поставила стаканы на стол, а потом кинулась на меня, как кошка, сорвала брюки вместе с трусами, отшвырнула их подальше, а сама встала и стянула платье – под ним, как я и думал, не было ничего! Ну и фигурка у нее, Расс – закачаешься…

– Да, я заметил.

– Потом она снова начала ползать по мне, разговаривая с Хербертом, обзывая его шалунишкой и красавчиком. И вдруг со словами "Я хочу тебя сфотографировать" нырнула в сервант и достала "поляроид". Знаешь – такие аппараты, которые через десять секунд выдают тебе готовый снимок? Ну, вот, дальше она присела передо мной на коленях, нацелилась на Херберта и щелкнула его крупным планом. Потом отсчитала десять секунд и вытащила снимок. Сказала, что вышло просто потрясающе. Потом заявила, что хочет снять Херберта в профиль. Черт побери, она заставила меня вставать, нагибаться, приседать, валяться на софе… фотографировала меня во всех мыслимых ракурсах. Затем спросила, знаю ли я, что у этого фотоаппарата есть дистанционное управление, и добавила, что хочет сделать наш общий снимок.

– Понятно. Обычное дело.

– Ха! Расс, мы занимались этим битый час. Она, по-моему, израсходовала полдюжины пленок. Видел фотоальбомы по технике секса, которые сейчас продают в книжных магазинах? Сорок, пятьдесят, сто позиций… Так вот, у меня есть потрясающий сюрприз для их авторов! Мы перепробовали по меньшей мере три тысячи шестьсот позиций, о которых они и не слыхивали! Эта бабенка – просто гений секса. К тому же – прирожденная акробатка. Как мы только с ней это не выделывали – на столе, на полу, опираясь на стену… даже стоя на голове!

– Не слабо…

– Не то слово. Несколько раз мы падали, но в конце концов устроились.

– Молодчина.

– Наконец, она решила, что мне пора передохнуть, и спросила, люблю ли я, когда мне читают вслух?

– Вслух?

– Угу. Она предложила почитать мне. Я сказал, что вообще-то не против, поскольку мне с детства никто не читал вслух. Джеки сказала, что почитает мне короткие рассказы Ирвина Шоу, одного из самых блестящих рассказчиков нашего времени. По правде говоря, я никогда не слыхал о таком парне, и был уверен, учитывая её настроение, что это чистой воды порнуха. Ну вот, берет она книжку, подходит ко мне, указывает на Херберта и заявляет: "Я хочу во время чтения сидеть на нем". Нас с Хербертом чуть удар не хватил. "Пожалуйста", – отвечаю я, – "он в твоем распоряжении". Джеки взгромождается на него, довольно вздыхает и начинает читать. Расс, ты знаешь, кто такой Ирвин Шоу?

– Да, он написал "Молодых львов".

– Точно, он. Так вот, это совсем не порнуха. Просто хорошие рассказы. Представляешь, что за баба – сидит на мне верхом, по самые уши набитая Хербертом, и читает вслух Ирвина Шоу!

– Некоторые люди, занимаясь этим, смотрят телик.

Мики метнул на меня подозрительный взгляд.

– И ты тоже?

– Только во время "Парламентского часа". Есть в этом нечто пикантное: заниматься сексом на глазах у лидеров кабинета.

– Ты уверен?

– Неважно, о вкусах не спорят. Тем более, что вы с ней читали вслух.

– Есть ещё сигаретка? Пожалуй, я сам куплю пачку.

– Не стоит менять вековые привычки. На, держи.

– Спасибо. – Мики закурил, выдохнул дым, потом продолжил. – Вот, прочитала она четыре рассказа, а потом вдруг захлопнула книжку и спросила, чего бы мне хотелось с ней сделать. Я спросил, что она имеет в виду, а она говорит: "У любого ведь есть свои сексуальные фантазии – тайные мечты о чем-нибудь сокровенном, необычном, забавном, извращенном и так далее". Она добавила, что с ней я могу воплотить любые, самые разнузданные фантазии и прихоти. Я не выдержал и расхохотался, ведь я тебе рассказывал, что хотел бы привязать её к кровати с раздвинутыми ногами, а потом с криком "ура!" сигануть на неё со шкафа. Она спросила, над чем я смеюсь, и я честно признался. "Замечательно," – говорит, – "я согласна. Сейчас найду подходящую бечевку. Единственное только препятствие – шкафы у меня высоковаты, до самого потолка достают. Может, воспользуешься вот этим трюмо?" Я, ясное дело, согласился, а Джеки умчалась на кухню и вскоре вернулась со здоровенным мотком бельевой веревки, которой ни разу так и не воспользовалась – из-за того, что приобрела сушильную машину.

Ну вот, идем мы в спальню, она ложится на кровать, и я привязываю её за щиколотки и запястья к четырем столбикам. Потом придвигаю к кровати трюмо и залезаю на него, чувствуя себя последним идиотом… Знаешь, Расс, фантазии фантазиями, а когда доходит до их воплощения – это совсем другое дело, скажу я тебе. Но Джеки это страшно нравится и она так восторженно вопит, что я начинаю ржать и падаю с трюмо прямо на пол. Потом снова залезаю. Джеки кричит, какой я красивый, и требует, чтобы я на неё спрыгнул и засадил ей. Так я и сделал. С криком "ура!". Ей страшно понравилось. Мы повторили это ещё раз. Потом еще. Шесть раз я проделывал этот трюк, а на седьмой зацепился большим пальцем за одеяло и едва не сломал Херберта, обрушившись на тумбочку.

Правда, к тому времени Джеки эта игра уже немного приелась, так что я её отвязал, а потом спросил, есть ли у неё сексуальные фантазии. Правда, затем свалял дурака, присовокупив, что со мной она тоже может воплотить их, хотя и в разумных пределах. Ты даже не поверишь, что она мне залепила в ответ.

– Скажи – я выдержу.

– Посмотрим. Так вот, она заявила, что мечтает попробовать это в общественном транспорте!

– Да ну?

– Точно. Украдкой, но на глазах у всех. Сказала, что её возбуждает присутствие кучи людей, которые её видят, но даже не подозревают, чем она в это время занимается. Я спросил, как она собирается это обставить. Она ответила, что наденет шубку прямо на голое тело, а я напялю пальто…

– Тоже на голое тело?

– Нет, я оденусь как всегда. Потом она сядет мне на колени, прикрыв нас полами шубки, и никто ничего не заподозрит. Что ж, должен сказать, меня эта затея привлекла своей необычностью. Я предложил провести репетицию. Джеки велела, чтобы я зажмурился и до её команды не открывал глаза, а сама подошла к шкафу. Какое-то время шуршала одежда, а потом она говорит: "Открой глаза". Я открыл. Смотрю – Джеки стоит, одетая с ног до головы. Туфельки, чулочки, хорошенькая черная шубка до коленок, вокруг шеи шелковый шарфик. "Ну как, нравится?" – спрашивает. "Очень", – отвечаю. Тогда она со смехом распахивает шубейку, и я просто обалдеваю – кроме пояса для чулок, на ней больше ни нитки! Усек?

Я прокашлялся.

– Да.

– Она мне говорит: "Одевайся, и попробуем перед зеркалом". Я оделся, подошел к ней, обнял, а она запахнула вокруг меня полы шубки и, представляешь – получилось! Прямо стоя. "Что ж," – говорит Джеки, – "пойдем тогда, покатаемся для начала на автобусе".

– Для начала?

– Ну, да… следующим пунктом в повестке дня числилось метро. Говорю тебе – она совершенно чокнутая. В общем, выходим мы на Кингз-роуд и садимся в автобус, который идет до Слоун-сквер. Уже девять часов вечера, так что народу в автобусе довольно много. Я недоумеваю, как она собирается это проделать, но у Джеки, оказывается, все продумано заранее. Она становится на платформу, прижимаясь спиной к билетному компостеру, и привлекает меня к себе. В эту минуту сверху спускается кондуктор – плюгавенький такой парнишка с Ямайки, и заявляет, чтобы мы не стояли на платформе. Джеки ему мило улыбается и говорит, что нам ехать всего одну остановку, поэтому присаживаться смысла нет. Хорошо, мол, говорит этот малый, но только не упадите. И исчезает наверху.

На первой остановке вошло человек шесть, которым пришлось протиснуться мимо нас – довольно занятное ощущение, скажу я тебе. Тут высовывает голову кондуктор и спрашивает, сходим ли мы. Я отвечаю, что нет, мол, мы ошиблись, нам выходить на следующей. И тут начинается самая потеха. Дальше, примерно на четверть мили, дорога ремонтировалась, и наш автобус трясло и подбрасывало на всех ухабах так, что Джеки едва не кончила. Словом, мы еле сошли с автобуса. У нас есть время, чтобы пропустить ещё по рюмашке?

Я взглянул на наручные часы.

– Совсем чуть-чуть… Только, смотри, Мики – не хвати лишнего, не то Уорд припомнит тебе утреннее опоздание.

– Тебе заказать?

– Нет, спасибо, мне ещё интервью брать.

Пока Мики ходил за выпивкой, я обдумал все, что он мне рассказал, и пришел к выводу, что парень не наврал. Джеки Мэнделл сразу показалась мне весьма незаурядной бабенкой, а чутье меня никогда не обманывает. Впрочем, я даже не знал, завидовать Мики, или посочувствовать.

Вернувшись, он плюхнулся на стул, сорвал пленку с пачки сигарет и угостил меня сигаретой. Я отказался, поскольку уже курил.

– Итак, вы сошли с автобуса, – напомнил я.

– И спустились в метро, и трахались всю дорогу до Виктории. Это, правда, всего одна остановка, но зато предлинная.

– А потом?

– Пересели на главную линию и купили билеты до Уимблдона. Весь путь занял минут десять.

– Знаю.

– Там я испытал несколько острых минут. Мы стояли в тамбуре, когда проходивший мимо контролер остановился и пару минут кряду рассказывал про "зайца", который, спасаясь от него, выпрыгнул из поезда и угодил под экспресс.

– А вы тем временем…

– Ну, разумеется. Он-то думал, что мы прижались друг к дружке, чтобы дать ему пройти. Приятный старикан, хотя и редкостный зануда. Впрочем, у него, по-моему, было к тому же неладно со зрением.

– А что в Уимблдоне?

– Выпили по чашечке кофе в буфете и сели на поезд в обратном направлении.

– И снова стояли в тамбуре?

– Нет, мы уединились между вагонами. Там приятно качает, хотя для Джеки, пожалуй, слишком сквозило.

– Да, представляю.

– Потом мы залезли в такси и ей втемяшилось сесть ко мне на колени.

– Ну и что?

– Потрясающе.

Я снова посмотрел на часы.

– Нам пора.

Мики осушил свой стакан и мы, выйдя из паба, пустились в обратный путь.

– Итак, – подвел я итог, – за исключением самолета, что вам просто не по карману, вы перепробовали все виды транспорта. На этом фантазии Джеки исчерпались?

– Нет, конечно – она просто напичкана подобными идеями. В её планах попытать счастья в скоростном лифте, в кино, на рынке…

– Как насчет дельтаплана?

– Почему бы и нет, – фыркнул Мики. – Нас ничто не остановит.

– Я вижу, ты всерьез проникся этой затеей.

– Да, давно не приходилось так щекотать нервы.

– А что случилось после такси?

– Оно доставило нас прямо домой. К тому времени, мы оба порядком замерзли, так что Джеки разогрела суп, после чего мы залезли в ванну, а потом перебрались в постель. Впрочем, заснуть мне удалось не раньше пяти.

– Немудрено, что ты выглядишь, как потрепанная курица. Когда вы снова встречаетесь?

– Сегодня вечером. Пойду к ней сразу по окончании. Сегодня у нас гвоздь программы – кино.

– А что за фильм?

– Какая разница, – хмыкнул Мики.

Вернувшись к супермаркету, мы возобновили свою работу. Мне удалось сделать пару вполне приличных интервью. Особенно повеселил нас один беззубый и, по-моему, совершенно выживший из ума старикан. Битых полчаса он расхваливал на все лады "Уайт-Марвел", после чего спел, сплясал, рассказал пару скабрезных анекдотов и даже попытался показать фокус – как исчезает в ухе зажженная сигарета. Однако то ли от холода, то ли от недостатка практики, у него вышла промашка – свалившийся с кончика сигареты горячий пепел угодил незадачливому старикану прямо в слуховой проход, и бедняге пришлось топать восвояси, сокрушенно ковыряяясь в обожженном ухе.

Когда съемочный день подошел к концу, Мики подвалил ко мне и молодецки отдал салют.

– Завтра явлюсь в девять-ноль-ноль, сэр.

– Удачного вам просмотра.

– Фу. Расскажу потом.

Вечером, устав от дневных треволнений, я решил остаться дома и написать письмо Вики. В письме, которое я получил от неё этим утром, Вики сообщала, что жива и здорова, вкалывает, как ненормальная, мокнет под дождем и – что меня особенно растрогало – безумно скучает по мне.

В ответ я написал, что по уши завален "Уайт-Марвелом", мерзну, как собака, и тоже безумно скучаю – тут я нисколько не преувеличил, поскольку, глядя на её фотографию, испытывал сумасшедшее желание заключить Вики в объятия.

Закончив письмо, я позвонил Тони, чтобы отвести душу, и рассказал ему про Мики Мейпла и Джеки Мэнделл.

– Ну и что тут особенного? – невинным тоном спросил он, когда я закончил.

– А что, тебе часто приходилось беседовать с контролером, одновременно трахая какую-нибудь девицу?

– В последнее время – нет. Да, дамочка, воздадим ей должное, довольно изобретательная. Приятно сознавать, что есть ещё порох в пороховницах. Может, соберемся вместе и придумаем что-нибудь оригинальное…

Закончив разговор, я положил трубку, поужинал и уселся смотреть телевизор. В голову почему-то назойливо лезли мысли о том, чем занимаются в кино Мики и Джеки.

На следующее утро, в среду, Мики не опоздал, однако выглядел ещё более потрепанным и измочаленным, чем накануне. Он лукаво подмигнул мне и сказал:

– Расскажу за обедом. – Потом возвел глаза к небу. – Слов нет.

В начале одиннадцатого Мики заприметил двоих молодых домохозяек, купивших "Уайт-Марвел". Я подстерег их у выхода, мысленно воздав им должное – парочка и впрямь была аппетитная. Звали женщин миссис Грант и миссис Фоллетт.

Сначала я обратился к миссис Грант, хорошенькой крашеной блондиночке. Едва взглянув на мой микрофон – девятидюймовую палку с круглым набалдашником на конце, – она игриво закатила глазки и сказала:

– Поосторожней со своей штукой, молодой человек. Так можно навлечь на себя неприятности.

– А у вас разрешение есть? – спросила миссис Фоллетт, высокая худенькая рыжеволосая женщина с длинным подбородком. Она с сомнением воззрилась на микрофон.

– Знаешь, Фил, он напоминает мне одного моего хорошего знакомого.

Миссис Грант прыснула.

– А мне он напоминает кого-то, с кем я хотела бы познакомиться, сказала она.

– Милые дамы, вы только что приобрели стиральный порошок "Уайт-Марвел". Вы можете ответить на несколько вопросов…

– А он довольно бесцеремонный, правда? – сказала миссис Грант.

– Да, жутко развязный тип. Мало того, что пристает к уважаемым замужним женщинам, так ещё и нахально тычет прямо в лицо этой похабной штукой.

– Кому, хотела бы я знать, он принадлежал? – не унималась миссис Грант. – И что будет бедняга без него делать?

– Да, кто-то потерял верного друга, – вздохнула миссис Фоллетт. – В любом случае, он будет вами недоволен, молодой человек. Покажите-ка мне его поближе. Дайте-ка лизнуть…

Мои помощники уже держались за бока, давясь от смеха. Женщин это, похоже, распалило ещё больше.

– Не смущай бедного юношу, – с напускной серьезностью произнесла миссис Грант. – Человек старается, а ты…

Миссис Фоллетт с сокрушенным видом погладила головку микрофона.

– Как я после этого посмотрю на своего мужа, – тяжело вздохнула она. Извините, мистер Тобин, о чем вы, значит, спросили?

Обе, наконец, успокоились и принялись обсуждать проблемы стирки белья. Впрочем, делового запала хватило им ненадолго.

– Простыни? – переспросила миссис Грант. – Да, "Уайт-Марвел" идеально подходит для стирки простынь. Он выводит все пятна.

– Какие пятна ты имеешь в виду? – спросила миссис Фоллетт.

– А ты что думаешь, распутница? Разумеется, чайные. Мой муж привык, чтобы я обслуживала его в постели дважды в день – утром и вечером.

– Мой – не такой везучий.

– Я имею в виду чай, зловредная душа. Все остальное он получает один раз в год, в день Отцов.[4]4
  Отмечается в Англии в 3-е воскресенье июня.


[Закрыть]

В конце концов мне удалось призвать их к порядку и даже взять вполне сносное интервью.

Пол Уорд, которому, похоже, не терпелось опохмелиться, отпустил нас на обед раньше обычного. Отделившись от остальной компании, мы с Мики уединились в знакомой забегаловке.

– Увидев тебя сегодня утром, – сказал я, когда мы сели за стол, – я решил, что если ты будешь продолжать в том же духе, то не дотянешь до двадцати одного года.

– Мне осталось всего два месяца.

Я покачал головой.

– Нет, даже не мечтай. Что тебе взять?

– Пиво. Меня уже мутит от бренди.

Я заказал нам по пинте пива и по сандвичу.

– Уф, совсем другое дело, – довольно ухмыльнулся Мики, сделав приличный глоток.

– Ну что?

– Нас взяли с поличным!

– Что?

– В киношке. Мы пошли в "Эссолдо" на фильм под названием "Сюда ты его не вставишь" – чтобы доказать им, что они ошибаются. Мы сели в самый угол на последнем ряду и, едва выключили свет, Джеки взгромоздилась на меня.

– Все в той же шубке?

– Угу, как и накануне.

– И что?

– Все шло нормально, пока у меня не начались судороги. Я не шучу. Жутко противно.

– Я знаю, со мной это случалось.

– Словом, мне пришлось встать – я уже не мог больше терпеть. И вот, когда я спихнул Джеки и встал, случилось несчастье…

– Говори, не томи душу…

– Шубка Джеки распахнулась, а девчонка с фонарем, которая рассаживала каких-то козлов, именно в эту секунду случайно посветила наверх, в нашу сторону.

– О, нет!

– О, да! "Эй, что у вас там происходит?" – завопила эта дрянь. "Немедленно прекратите или я вызову менеджера!". Поднялся гам, все повскакали с мест… Что нам оставалось делать? Я сграбастал Джеки за руку и выволок на улицу. Мы прыгнули в первое же такси и укатили.

– И на этом все?

Мики ухмыльнулся.

– Как бы не так. Мы зашли в кинотеатр, где крутили мультики, и великолепно потрахались, надрывая животики от смеха. Оказывается, когда смеешься, это довольно здорово получается.

– Что ещё осталось?

– Лифт в небоскребе… Парламент… Тауэр…

– Ты не шутишь?

– Нисколько. Еще она рвется в какой-нибудь музей.

– Тебе удалось выяснить, чем она занималась прежде?

– Угу. Ты оказался прав – она и в самом деле была стриптизершей. Показала мне уйму презанятнейших фотографий. На сцене её знали под именем "мадмуазель де Покажь"…

От неожиданности я пролил пиво на стол.

– Представляю, как она блистала, – задумчиво произнес Мики. – Джеки сказала, что как-нибудь устроит для меня персональное представление. Кстати, спросила, не хочешь ли и ты поприсутствовать.

– В самом деле?

– Ну, она сказала, что ты похож на человека, который разбирается в искусстве. Предложила устроить это в тот день, когда мы завалимся снимать к ней домой. Как ты на это смотришь?

– Еще неизвестно, что из этого выйдет.

– Я уверен, что ты не пожалеешь.

Я улыбнулся.

– Она тебе и в самом деле нравится, да?

– Еще бы. С ней не соскучишься.

– Смотри, приятель, как бы она тебя не измотала. Похоже, она совершенно ненасытная.

– Не-е, совсем нет. Просто ей нравится это занятие. Я тоже обожаю трахаться, так что все в порядке.

– Ну, ладно, – рассмеялся я. – Не обижайся. В конце концов, это твое личное дело.

– Я и не обижаюсь. Просто мне с ней и в самом деле хорошо.

– Помимо секса, чем вы ещё занимаетесь?

– Однажды мы вместе поели… нет, не совсем. Посреди трапезы она все-таки на мне устроилась…