Текст книги "Милые развлечения"
Автор книги: Стелла Камерон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Перис слегка расслабила напряженные мышцы спины.
– Да. Могу. А ты все еще в том своем прекрасном доме?
В прекрасном, экстравагантном доме, где он жил вместе с Синтией.
– Почти не бываю там. У меня есть плавучий дом в заливе Юнион.
Она удивилась.
– Звучит уютно.
– Так и есть. К сожалению, меня не представляли на радио ток-шоу.
Перис улыбнулась.
– «Бессонный в Сиэтле»?
Она представила себе, как Том Хенкс, один в своем комфортабельном плавучем доме, получает письма от бесчисленных женщин, жаждущих разделить с ним компанию.
– Ты вряд ли тот человек, который страдает от одиночества.
– Откуда ты знаешь?
– Ты самый красивый мужчина, которого я… – О Боже. Она закрыла глаза. – Я устала. Тебе лучше уйти.
Его смех, казалось, пробрался ей под кожу, к нервам… и прочитал ее мысли.
– Вы начали говорить мне комплименты, мадам?
– Забудь об этом.
– Исключено. Спасибо. Ты подарила мне чудесную ночь. Ты просто великолепна.
Это стало напоминать ей сцену из фильма – с ее участием.
– Твой отец хотел построить сельскохозяйственный колледж? – Она вернулась на твердую почву.
– Да. Он верил, что мы должны обратиться к своим корням. Он считал, что на огромных просторах штата Вашингтон молодые люди, при правильном обучении и должных стимулах, смогут снова заинтересоваться работой на земле.
– Фермерство? Но сейчас уже ясно, что маленькие фермы – это удел прошлого.
– О, он думал не только о маленьких фермах. Он мечтал о таком месте, где бы люди могли изучать самые современные методы землепользования – в большом и в малом. Чтобы это осуществлялось на базе профессиональной ремесленной школы. Отец считал, что мы ушли от обучения полезным умениям… потеряли уважение к мастерству.
– Жаль, что я мало знала твоего отца, – задумчиво сказала Перис. – Может быть, ты бы смог воплотить его мечту.
– Может быть, я…
– Тобиас, мне… Сегодня был тяжелый день. Один из нескольких тяжелых дней.
Он положил руку ей на затылок, и это ощущение пронзило Перис до кончиков пальцев на ногах.
– Позволь мне помочь тебе, – тихо сказал он, повернув ее к себе и слегка обхватив пальцами за шею. – Я действительно хочу этого.
Перис не поднимала глаз.
– Спасибо. Но нет.
– Почему?
Он тихонько стал поглаживать большими пальцами ее ключицы под воротником свитера.
– Я твой должник за все те случаи, когда смеялся над тобой в детстве.
Его попытка пошутить не сработала.
– Ты мне ничего не должен.
Она порадовалась, что надела свитер. Без лифчика под платьем он бы заметил, как напряглись соски от его прикосновения и от дыхания, коснувшегося ее бровей.
Он был большой и надежный… так по-мужски.
Перис вздрогнула.
– Замерзла? – спросил он.
– Нет.
– Что сказала полиция?
Она почувствовала неуверенность.
– Они не допрашивали владельцев магазинов, купивших подделки?
– Допрашивали. Никаких зацепок.
Он чуть встряхнул ее за плечи.
– Должны же остаться какие-то счета.
– Ты не понимаешь, как делаются такие вещи. Все может быть неофициально. Просто запись в бухгалтерской книге. От руки. Никакого зафиксированного имени или адреса.
– Так все и было?
Она кивнула.
– Я устала.
– Я знаю.
Он снял с нее очки и положил на подоконник. Она не остановила его.
– Я собираюсь помочь тебе, Перис. И не позволю тебе отказаться.
Она покачала головой.
– Да, – он большими пальцами взял ее под подбородок и повернул лицом к себе. – Просто частное расследование. И я побеседую с людьми у Фейблза, они…
– Нет. Нет, Тобиас. Спасибо, но я не могу, – посмотреть ему в глаза было ошибкой. – Не могу, – слабо закончила она.
В бледном мерцании единственной лампы его глаза были цвета темного серебра. Свинца. Серого неба в надвигающийся шторм.
Он перевел взгляд с ее глаз на рот, ее губы приоткрылись.
Тобиас слегка вздохнул и склонился над ней. Закрыл глаза и поцеловал ее.
Его губы были твердыми и холодными – холодными, потом теплее, – но такими нежными. Осторожное давление его поцелуя звало к чему-то большему, побуждало ответить ему.
Перис неуверенно подняла руки к его груди, ощутив пальцами и ладонями его мускулы – и сильные удары сердца.
Он гладил ее плечи, спину, поднял свитер и обнял за талию. Она ощутила жар, по почти забытой дорожке он проник в живот.
– Нет, – Перис откинула голову. Дрожь прошла по всей длине ее позвоночника. – Нет.
Она прикоснулась дрожащими пальцами к его губам, затем к своим.
– Это так странно. Это неправильно.
Тобиас только крепче обнял ее. Он поцеловал ее в местечко между бровями, потом в закрывшиеся глаза.
– Если это странно, то это та странность, от которой мы можем получить удовольствие, – прошептал он. – И это не неправильно, Плакса. Наоборот.
Он рассмеялся. Почему бы нет. Здесь, наверху, его никто не услышит. Труба на крыше здания напротив квартиры Перис закрывала ему обзор. Поиск нового места для наблюдения охладил его нетерпение. Он должен скоро получить разрешение действовать.
Вид Квинна рядом с ней – это был просто удар.
Перис не останавливала его тисканья. Эти дураки слюнявились, как первоклашки.
Он ожидал от этого Квинна представления покруче.
Такое развитие событий не входило в его планы. Так же как и в планы человека с деньгами – кем бы он ни был. Твою мать, интересно бы выяснить, кто платит ему за то, чтобы преподать урок этой сучке.
От дождя линзы бинокля ночного видения замутнели, и он протер их рукавом.
Не его вина, что появился Квинн. Ее. Злость разрасталась, он тяжело задышал. Начинала болеть голова. Он ненавидел, когда болела голова, и ненавидел то, из-за чего голова болела еще сильнее.
Из-за нее болела голова.
Фальшивка.
Тусклые, бесформенные одежды поверх шелка и кружева.
Она повела Квинна по тому пути, по которому водила всех остальных. Притворяясь чистой и застенчивой.
Все игра.
Он-то знал, чего она хочет на самом деле.
Иногда она не надевала лифчик. Он знал это. Он так много знал о ней.
Почему Квинн не раздевает ее?
Его член уперся в молнию на ширинке. Да, хотелось бы ему посмотреть, как Квинн раздевает чистую, милую Перис.
Хотя Квинн не даст ей того, что она получит, когда он, наконец-то, начнет действовать.
Бинокль задрожал в его руках, ему пришлось прижать локти к бокам, чтобы унять дрожь.
Снова целуются. Снова глядят друг на друга.
Член Квинна поди уже выпер из джинсов.
Он схватился за свой пах и застонал.
Женщины вроде нее хотят только одного, хотят, чтобы сильно, и долго, и всеми способами. И они любят боль. Тихони всегда наслаждаются болью.
Он сделает ей больно. И она запросит еще.
И человек с деньгами заплатит за это чудесное развлечение.
Она отстранилась от Квинна, наклонив голову таким образом, чтобы мужчина захотел запустить пальцы в ее волосы и тянуть, пока она не закричит.
Дразнящая сука.
– Скрути ей сиськи, Квинн, – пробормотал он. – Ты, идиот.
Когда придет время, он-то их скрутит. Искусает. Он сделает все, о чем мечтает чистая Перис. Она знала, что они будут вместе. Только не знала, как. И когда.
Комната была готова.
Все, что ему было нужно – и чего он хотел – было готово.
Сколько еще придется ждать?
У нее сладкий зад. Круглый, и сладкий, и белый, и просящий боли.
Он заставит себя подождать. Подразнит ее, как она дразнит его, – столько, сколько он захочет.
Дождь сыпал за воротник и стекал между лопатками.
Боль в голове сжигала.
Квинна тут не ждали.
Бух. Бух. Бух. Боль начала выворачивать желудок.
Она заплатит за это.
Все детали увиденного будут запомнены и повторены.
Сквозь боль возникла идея.
Это будет работать на них. Это даже упростит дело. Боже, как он сразу не понял. Все встанет на свои места, когда он расскажет денежному мешку, что у него на уме.
Бух. Бух. Бух. Его лицо исказилось от боли. Он прищурился в бинокль.
Они теперь сидели на подоконнике, рядышком. Мило.
Он всегда знал, что могут возникнуть некоторые сложности, когда забава окончится. Тела были долбаной помехой. Он снова засмеялся и потер пульсирующие виски. Немного удачи, и от тел будет избавляться кто-то другой.
Тобиас накрыл ее руку на подоконнике.
– Ты так же удивлена, как и я? – спросил он, глядя на нее.
– Больше, я думаю.
Что с ней случилось? Она была такой уравновешенной женщиной, не дающей воли капризам и причудам. Сколько же времени прошло с тех пор, как Майкл…
– Не хочешь ли кофе перед уходом?
Майкл был человеком, который лучше всего чувствовал себя в одиночестве.
– Ты все время говоришь, что мне надо идти, – мягко сказал Тобиас. Он поднес ее пальцы к губам и стал целовать их, не сводя с нее взгляда. – Я не хочу никуда уходить.
У нее что-то оборвалось внутри. Он засмеялся.
– Не смотри на меня с таким ужасом. Я совсем не собираюсь тащить тебя в постель… Пока.
Ее щеки запылали. Тобиас снова рассмеялся.
– Думаю, что никогда раньше этого не видел. Очаровательно. Здесь есть еще кто-нибудь, Перис?
Вопрос удивил ее.
– Нет, – сказала она, не подумав, что это звучит слишком уж прямолинейно. Она не прибавила больше нет.
– Хорошо.
– Послушай, я не думаю…
– Я думаю. Поразмысли и разреши мне помочь тебе.
Она моргнула. Он заставил ее забыть. Пока он держал ее в объятиях и целовал, она забыла о катастрофе, надвигающейся на большой скорости.
– Так как?
– Я… – Черт возьми, ей нужна была помощь. – Я подумаю.
Не могла ли Синтия преувеличивать? Или даже все выдумать? Она писательница, человек с воображением. Чувство вины опять захлестнуло ее, и Перис встала.
– Спасибо тебе за доброту.
Предательница.
– С тобой легко быть добрым. Мне хочется, чтобы ты добилась того, о чем мечтаешь.
Он не давил на нее. Он просто удивительно ее чувствовал – и она до сих пор до боли хотела его. Улыбнувшись, она встала.
– Надеюсь, ты тоже осуществишь свои мечты. Построишь колледж. Колледж твоего отца. Это твоя мечта, да?
– Это… – он медленно выдохнул. – Это мечта, ставшая необходимостью. Я рад, что ты понимаешь.
– Да. Я чувствую то же самое с моей работой.
– Так ты поможешь мне?
Перис вопросительно улыбнулась.
– Ты поможешь мне? – повторил он. – Сходишь к Попсу?
Она почувствовала, как стянуло кожу на лице.
– Схожу к Попсу? Ты имеешь в виду… Я думала, что колледж – это что-то… другое. Я думала…
– Ты правильно думала, – он излучал нетерпение. – Честно, Перис. То, что между нами сегодня… Я совсем не ожидал этого, но я говорил, что мне нужна твоя помощь, чтобы Попс слез с меня. С моих людей.
Она застыла.
– Я думала, ты хочешь помочь мне. Ты говорил это?
– Да. Говорил. И помогу.
– Ты разработал план, как смягчить меня, – крепко обхватив себя руками, она отвернулась. – Бог ты мой, какая же я дура. Как поверила, что ты можешь иметь со мной дело, ничего не желая от меня получить?
– Нет! Нет, Перис. Пожалуйста, поверь мне. Я…
– Ты продумал каждый шаг. Ты поглубже спрятал свой гнев и пошел за мной в «Голубую дверь». И добился именно того, чего решил добиться.
– Черта с два я решил. Откуда я знал, что смогу?
Потому что знал о ее влюбленности еще с тех времен, когда она была неуклюжим подростком. Но она не доставит ему удовольствие услышать это.
– Сельскохозяйственный колледж, чтобы привлечь молодежь к земле? Как необычно. И когда именно ты собираешься заняться этим? После того, как разоришь землю, столь любимую моим бедным старым дедом?
– Будь все проклято, – его голос был полон отчаянья и разочарования. – Будь проклята ты и все Делайты. С вашими запросами и королевскими замашками.
– Потому что мы не любим, чтобы нас использовали, – она быстро открыла дверь. – Мы опять нехорошо расстаемся, приятель.
– Это уж как тебе угодно. Но мы еще не закончили.
– Не сомневаюсь. Ты вернешься.
– Ты чертовски права.
– Пожалуйста, не начинай опять ругаться.
Он заговорил спокойнее:
– Ты понимаешь все настолько превратно, что потом тебе будет стыдно.
– Сомневаюсь.
– Земля, которую так любил твой бедный старый дед, – именно та, на которой я собираюсь построить колледж. И общежитие для учащихся. И поселок. И все остальное, задуманное отцом, когда он купил это место.
Перис только раскрыла рот.
– Да, – сказал он, выходя на лестницу. – Я собираюсь сделать все это. И ты мне поможешь.
– Только через мой труп.
Перис заметила какое-то движение позади Тобиаса и вгляделась в темноту.
– Если необходимо, – сказал он и, повернувшись, столкнулся с Вормвудом.
Отвлекшись, Перис даже не поняла:
– Что ты сказал?
Не ответив, Тобиас обогнул ее соседа и ушел.
– Так, – сказал Вормвуд, водворяя ее обратно в квартиру и закрывая дверь. – Не бери в голову, дорогая. Я уверен, твой мистер Квинн совсем не имел в виду то, что сказал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Душный ветер порывами долетал с залива Элиотт, гоня мусорные вихри по пустынным улицам. Обрывки бумаг кружились, цепляясь за ограды и стены, залетали в подъезды, еще объятые сном.
Дождь, прошедший ранним утром, освежил город, но день обещал быть жарким.
Перис заторопилась. Она мельком подумала, что ей следовало поспать хотя бы часок, и сразу отогнала эту мысль.
Спать или не спать, а у нее было дело. Если она не застанет Эмму до того, как та примется за какую-нибудь работу, безусловно намеченную на сегодня, возможность будет упущена до завтра.
У бабушки Эммы были весьма определенные взгляды и правила относительно своего расписания. Свобода превыше всего. Тобиас Квинн – черт бы его побрал – в одном был прав. В тот день, когда Попс решил наполнить ров водой вокруг маленького замка в долине Скагит и держать навесной мост почти всегда поднятым, – в этот же день Эмма Делайт уехала в Сиэтл.
Это произошло несколько месяцев назад, и с тех пор Попс не принимал посетителей.
Никто не говорил с ним.
Исключая Эмму. Несмотря на все протесты, Перис убедила ее регулярно общаться с Попсом.
Не многие были на ногах в шесть утра. Задерганного вида мужчина с ковыляющим малышом направлялись к дверям яслей на Спринге. Грузовики развозили продукты. Откуда-то доносился аромат свежеиспеченных булочек с корицей.
Обычное летнее утро в Сиэтле.
Ничто в этом утре не было обычным для Перис.
Слишком взволнованная, чтобы почувствовать усталость, Перис достигла улицы Медисон и стала быстро подниматься к отелю «Алексис» с его многочисленными подсобными пристройками.
Уже внутри здания Перис заколебалась, стоя перед лифтом.
Перис-миротворица.
Перис, которой можно доверять.
Перис, которая стоически наблюдала, как ее сестра вышла замуж за Тобиаса, и которая никогда не показывала своих собственных чувств к нему.
Синтия не была так сильна, как Перис. Их отец достаточно терпимо относился к выходкам приемной дочери. Мать Синтии просто игнорировала их, так же как и Попс. Эмма всегда поджимала губы по этому поводу и незаметно отстранилась от внучки, которую была вынуждена признать.
Перис росла с желанием сделать Синтию счастливой. Будь она счастлива, она не пускалась бы в погоню за приключениями и не заставляла бы других доказывать свою любовь к ней, даже когда отвратительно себя вела.
Слезы.
Синтия, рыдающая, распростертая лицом вниз на кровати: «Они ненавидят меня».
Дождь стучал по ромбовидным окнам очаровательной спаленки на двоих. День как раз из тех, которые нравились Перис. Она любила смотреть на плачущие под дождем деревья.
– Давай пойдем гулять, – сказала она. Ей хотелось обнять Синтию, но она знала, что лучше этого не делать. – Мы можем пойти в магазин, и я куплю тебе тот журнал, который ты хотела.
– Мокро там, – сказала тринадцатилетняя Синтия. – Прическу испортит.
Перис взглянула на светло-рыжие волосы Синтии и дотронулась до своей косички.
– Хорошо, хочешь, я схожу и куплю тебе? – Она не могла выносить ее рыдания.
– Может быть. Тогда этой тупой миссис Пурвис не придется говорить бабушке Эмме, что она видела, как я пыталась его взять. Я уже все положу на место. Все ненавидят меня.
– Нет, это не так. Они любят тебя. И я люблю.
Синтия икнула и снова заплакала.
– Да, – настаивала Перис. – И я всегда буду твоим лучшим другом.
– Правда?
– Да.
– Обещаешь? Что бы я ни делала?
– Обещаю.
Перис никогда не забывала своего обещания. Но несколько часов назад она позволила себе ответить на призыв мужчины, с которым Синтия развелась.
– Мэм? Что с вами?
Она вздрогнула и взглянула в лицо портье, который держал открытой дверь лифта.
– Все в порядке, – сказала она, заходя внутрь.
Дверь закрылась, и она нажала кнопку этажа, поежившись под черной хлопчатобумажной курткой, надетой поверх мешковатой рубашки и джинсов.
Какая дура.
Маленького сексуального обещания оказалось достаточно, чтобы сбить ее с ног. Маленького сексуального обещания от единственного человека, о котором она мечтала.
От Тобиаса Квинна.
Поцелуй.
Несколько поцелуев.
Его руки на шее, на спине, ласкающие талию сквозь тонкую ткань.
Она содрогнулась.
И она бы снова сделала это. О Боже. Она с силой потерла лицо руками. Мягкий толчок лифта возвестил о прибытии на нужный этаж.
Поскольку Эмма Делайт ответила на ее звонок по переговорному устройству, она уже ждала у распахнутой двери. Уютно большая в шелковом макового цвета костюме, Эмма внимательно изучала своими пронзительно зелеными глазами слегка растрепанную внучку. Посмотрела, как Перис теребит прическу, и дотронулась до своих с изысканной небрежностью уложенных седых волос.
– Привет, Эмма, – сказала Перис, засовывая руки в карманы куртки. – Надеюсь, у тебя осталось немного кофе?
– Мм, – неопределенно ответила Эмма. – В кофейнике. На столике у кровати.
Эмма вела жизнь богатого бродяги. Постоянно в движении. Не держа ничего, даже отдаленно напоминающего дом в своем дорогом номере люкс. И все, что она ела и пила, готовилось другими. Здесь, в месте, которое она называла домом, все делала прислуга.
Перис взяла из буфета чистую чашку и налила кофе из гостиничного кофейника. Комната, в которую она прошла, была выдержана в розовых и темно-красных тонах.
– Надеюсь, это с кофеином? – спросила она, подозрительно глядя на цветной кружок на крышке кофейника.
– Коричневая метка, – Эмма как будто прочитала ее мысли. – Обычный.
– Некоторые не выносят кофеин, – очутившись здесь, Перис не знала, с чего начать. – Говорят, он вреден.
– Ну, если много пить, тогда конечно.
– Да? – Перис рухнула на тахту. – Что ты сказала, Эмма?
– Что кофеин не всем полезен. Ты ужасно выглядишь.
– Спасибо. – На Эмму всегда можно было положиться: она говорила, что думала. – Зато ты выглядишь потрясающе. Есть планы на день?
– У меня есть планы на каждый день. Ты знаешь. Что с тобой случилось? И не причесалась. Худеешь, что ли? Но ты и так слишком тощая, моя девочка.
Откинув голову на спинку тахты, Перис поставила чашку на колени и уставилась в потолок.
– Перис…
– Куда ты собираешься?
– Это не твои заботы.
Перис слегка улыбнулась. Эмма, которая посвятила большую часть жизни, потакая прихотям одного единственного мужчины, теперь проводила месяцы, занимаясь чем хотела и когда хотела. И она категорически отказывалась обсуждать, чем именно.
– Как Попс? – небрежно спросила Перис.
– Откуда мне знать?
Ответ прозвучал слишком быстро. Перис выпрямилась, сдула волосы, упавшие на глаза, и допила кофе. Потом налила еще чашку.
– С тобой что-то не то, – сказала Эмма, повышая голос. – Ты действительно плохо выглядишь.
– Ты уже говорила об этом, – Перис изучала красивое лицо Эммы с аккуратно и в меру наложенной косметикой. – Я никогда не собиралась быть модницей, как ты, бабушка.
Эмма фыркнула, высказав свою нелюбовь к слову «бабушка», даже из уст обожаемой Перис.
– Я сто раз писала Попсу, с тех пор, как ты съехала. Он ни разу не ответил.
– Вряд ли он получил эти письма. Может, он и в почтовый ящик-то не заглядывает. В любом случае, он бы не ответил. Ненавидит это занятие. Да он и словечка не написал, после того, как продал свое дело.
Перис недовольно прищурилась.
– Ему нужен телефон.
– Он все равно не стал бы им пользоваться.
– Все это выходит за рамки, Эмма, – намеренно жестко сказала Перис. – Я пыталась связаться с ним через клуб радиолюбителей.
– Вот как?
Как будто Эмма могла одурачить кого-нибудь, притворившись, что ей все равно.
– Да, именно так. Оператор сказал, что Попс не будет отвечать.
– Похоже на правду.
Перис с грохотом поставила чашку на поднос, расплескав кофе на белые салфетки.
– Ты знаешь, о чем я думаю?
В первый раз Эмма сбросила свою маску безмятежности.
– О чем? – Она провела языком по губам, накрашенным помадой абсолютно в тон шелковому костюму.
– Я думаю, что Попс умер, а ты не говоришь мне, так как знаешь, что я сойду с ума от горя, а ты терпеть не можешь всякого проявления чувств.
Эмма широко распахнула глаза. Ее изящно очерченные брови поднялись.
– Это самая большая чушь из всех, слышанных мною. Я люблю чувства. Я очень чувствительная.
– Поэтому ты можешь сказать мне, что Попс умер.
– Он не умер.
Перис спрятала улыбку.
– Откуда ты знаешь?
– Я… я просто знаю.
– Кто-то виделся с ним и сказал тебе?
Эмма пригладила волосы на затылке.
– Нет.
Глаза Перис наполнились слезами, и это поразило ее саму до глубины души. Она вытащила из кармана платок, прижала к носу и всхлипнула.
– Ох, – сказала Эмма, быстро пересаживаясь на тахту цвета бургундского вина. – С тобой происходит что-то ужасное. Я знаю. Скажи мне, дорогая.
– Мне нужно… Мне нужно поговорить с Попсом. Я скучаю по нему. И беспокоюсь о нем.
– Ну, ладно, – сказала Эмма, успокаивающе похлопывая Перис по плечу и притянув ее к своей внушительных размеров груди. – Он любит тебя и скучает по тебе тоже.
Перис замерла.
– Откуда это тебе известно?
Эмма легко вздохнула.
– Потому что он говорил мне об этом. Вот так. Теперь ты довольна? Ты же знаешь, твой дед сейчас разбирается с некоторыми делами, он же все делает сам.
И только сам.
– Он пытался вернуть тебя, да? То, что он отгородился от всего мира – и от меня тоже – это часть замысла, чтобы взять над тобой верх?
– Не задавай мне подобных вопросов.
Высморкавшись, Перис отодвинулась от Эммы.
– Вы оба ведете себя, как дети.
– Как ты смеешь! – Эмма вскочила. – Мы взрослые люди, моя девочка. Независимо от того, что ты думаешь, люди не обязательно впадают в детство, когда стареют. У твоего деда и у меня были серьезные проблемы в браке. И эти проблемы так же реальны для меня сейчас, когда мне семьдесят, как и тогда, когда мне было сорок. Разница только в том, что теперь я не принимаю их близко к сердцу. Поняла?
– Да, – тихонько сказала Перис. – Извини. Но я не понимаю, почему Попс наказывает меня из-за того, что ты не желаешь ему подчиняться. Мне нужно поговорить с ним.
– Поговори со мной.
Сейчас появятся еще слезы. Наверное, это от недостатка сна. Да и воспоминания прошлой ночи – как она сваляла дурочку – были еще слишком живы в памяти.
– Это действительно важно, Перис?
Она кивнула.
– Он будет в ярости.
– Если ты устроишь мне разговор с ним?
На этот раз кивнула Эмма.
– Я думала, теперь ты не принимаешь близко к сердцу то, чего он хочет и что он делает.
Эмма сняла трубку с аппарата на буфете и набрала номер.
– Ты же сказала, что у него нет телефона.
– Так и есть. Радиооператор свяжет меня с ним.
– А притворялась, что не делала этого.
Проигнорировав слова Перис, Эмма кратко поговорила с оператором, назвав ему код номера Попса и свое имя, затем крепко прижала трубку к уху двумя руками.
– Да, – наконец сказала она. – Это я, Эдвард. Нет, ничего. Я в полном порядке. Со мной Перис.
Эмма скосила глаза, и Перис услышала сердитый мужской голос.
– Она плачет, – сказала Эмма, занимая позицию поустойчивее. – И я не буду тебя слушать, если ты собираешься кричать. С ней что-то не то. Она не говорит мне. Только ты… Да, я говорила тебе, что все хорошо, но это было до сегодняшнего утра.
Перис попыталась подняться, но Эмма замахала на нее рукой, и она осталась на месте.
– Да, Эдвард, – сказала Эмма. – Я говорила тебе, что может случиться… Нет. Нет, я не передумала. Эдвард, сейчас не время. Здесь Перис.
Последовала пауза, затем Эмма отняла трубку от уха и взглянула на Перис.
– Твой дедушка говорит, что у него все отлично. Цитирую: «У меня всегда все отлично». Он больше не желает иметь дело с истеричками, – Эмма поджала губы. – Поэтому, если ты просто хочешь поплакаться ему в жилетку, он против.
Перис вскочила.
– Некоторые вещи в этом мире не меняются. Честно говоря, если бы Попс не был отцом моего отца, я бы сама не пожелала иметь с ним дела. И я не истеричка.
– Нет, дорогая, – пробормотала Эмма, чуть улыбаясь и снова прижимая трубку к уху. – Да, Эдвард. Я знаю. Иногда правда задевает. Да. Даю.
Перис просто вырвала трубку из рук бабушки.
– Попс? Это ты?
– Одного дурака в семье достаточно, девушка.
Опешив, Перис совершенно забыла, о чем намеревалась говорить.
– Что ты имеешь в виду?
– Твоего дурака-отца. Самое большое разочарование в моей жизни. Ты-то в мать пошла, упокой, Господи, ее душу. Поэтому со мной не пытайся изображать из себя робкую дурочку.
Облегчение при звуке этого твердого, любимого голоса смешалось с раздражением.
– Да черт возьми, Перис! Что гложет тебя?
– Попс…
– Громче! – пророкотал он. – У меня отличный слух, но я не слышу, когда мяукают, да еще шепотом.
Она улыбнулась, и, в ответ на озадаченный взгляд Эммы, сморщила нос.
– Ты наказываешь людей, которые любят тебя, – сказала Перис. – Это низко.
– Низко? Низко? Когда человек доживает до моих лет, – а мне почти восемьдесят, если ты забыла, – он заслуживает право принимать решения и выполнять их. Если это ты называешь низостью, значит, так оно и есть.
– Ладно, – гнев начал вытеснять облегчение, – Если тебе не нравится мой язык, будем изъясняться на более понятном тебе. Ты просто сволочь, Попс. Это тебе…
Хихиканье в трубке прервало ее.
– Эмма все еще рядом с тобой?
– Конечно.
– Хо-хо-хо, ей наверняка найдется, что сказать, если ее ненаглядная Перис ругается, как извозчик.
Перис решила не уточнять, что то, что она сказала, – еще достаточно слабое выражение.
– Я рада, что у тебя все хорошо, – проговорила она. – Но кое-что еще заставило меня прийти сюда утром и вынудить Эмму позвонить тебе.
– Что?
Она отчетливо помнила, что должна была сказать. Это требовало определенной подготовки.
– Что? – резко спросил Попс.
– У тебя там все в порядке?
– Просто замечательно.
– Ты хорошо питаешься, и…
– Ты позвонила не для того, чтобы обсудить мои домашние дела.
Правда, но не совсем.
– Что-нибудь… Ты чем-нибудь озабочен на данный момент? Чем-то, не связанным с семьей?
Тишина в трубке.
Эмма подошла поближе и прошептала:
– Что он говорит?
Перис покачала головой.
– Попс? Ты не… Ты не совершаешь… Ну…
– Да разродись ты наконец!
– Нет ли у кого-нибудь, не члена нашей семьи, основания утверждать, что твое поведение – в деловых вопросах – было неразумным?
– Загадки какие-то, – сказал Попс, но его голос звучал менее уверенно. – Тебе лучше говорить напрямую, девушка. Кто это рассказывает тебе байки обо мне?
– Ох, это неважно. Я просто хочу удостовериться, что ты не… Я хочу быть уверенной, что слухи, которые до меня дошли, – неправда.
Попс не ответил, и Перис продолжила:
– Ты продал всю свою землю? Всю, кроме одного акра? – Вопрос прозвучал нелепо.
То, как быстро Эмма отвела взгляд, подсказало Перис, что она затронула больное место.
– Кто это сказал тебе? – Голос Попса прервался от еле сдерживаемого гнева. – Кто говорил с тобой?
– Это правда? – настаивала Перис.
– Я… я так понял, что эту землю не будут разрабатывать.
Перис рухнула на табуретку у стойки бара.
– Ты продал ее.
Эмма заняла освободившееся место на тахте и стала сосредоточенно изучать свои руки.
– Попс, у тебя финансовые проблемы?
– Черт, нет… Нет. Я не готов к тому, чтобы ты присматривала за мной, как за слабоумным.
– Ты продал каждый кусочек этой земли. Когда?
– За последние семь лет. И мне нет нужды объяснять что-либо тебе или кому-то еще.
У Перис сильно заколотилось сердце.
– Кому ты продал ее?
Тобиас не врал… по крайней мере, не во всем.
– Это не твое собачье дело, девушка.
– Если тебе не нужны были деньги, то что заставило тебя сделать это? – робко спросила Перис.
Он так долго молчал, что Перис показалось, он прервал связь.
– Попс?
– Я… Не говори своей бабушке, но я действительно нуждался в деньгах. Или думал, что нуждался. Теперь это уже неважно. Этот… Дьявол. У меня было преимущество.
– В смысле?
– В смысле, что… что… он играл нечестно. Не напрямую.
– Они начали разрабатывать землю, да, Попс? И ты пытаешься остановить их, – она почувствовала тошноту.
– Я посчитал, что никакого развития не будет.
Перис начала рассматривать маленькие бежевые плитки на стойке бара, пытаясь размышлять спокойно.
– Зачем кому бы то ни было покупать собственность, не рассчитывая использовать ее? Как ты мог подумать, что кто-то будет так поступать?
Попс закашлялся и пробормотал что-то насчет попить воды, затем сказал:
– Парковая зона. Вот как я это понял. Землю должны были использовать под парковую зону. И не надолго. Освобождение от налогов. Вот что должно было получиться.
Постепенно Перис начала соображать.
– Ты хочешь сказать, тебе говорили… Тебе говорили, что твоя земля в конечном счете станет парком, а теперь они пытаются…
– Да, именно это я и хочу сказать. Они думают, что могут запугать глупого старика. Но я не так стар и не так глуп.
– Понятно.
Что бы ни случилось, никто из семьи не должен догадаться о ее связи с Тобиасом. Они бы никогда не простили ей, а она не отмылась бы от позора.
– Попс, я могу помочь тебе?
– Мне не нужна помощь.
– Но у них есть все права делать все, что пожелается, ведь так? Ты действительно подписал документы? Ты продал землю и получил за нее деньги?
– Да, черт подери. И не жалею. Я сам могу о себе позаботиться.
Перис страшно захотелось прижаться горячим лбом к прохладной плитке и закрыть глаза. Эмма наверняка знала, что происходит, и не сделала ничего, чтобы остановить его. Не то чтобы Попс стал слушать ее. Но у Эммы были деньги, и она продолжала получать солидный доход от семейных вложений. Предоставить Перис и Синтии дорогую квартиру – для нее было просто милым подарком. Даже в те времена, когда совсем немногие женщины сами распоряжались своим кошельком, Эмма уже твердо и явно умело держала в руках финансовые вожжи. С другой стороны, Попс, очевидно, обманом был вовлечен в борьбу за власть… за потерю власти над тем, что он так дорого ценил, – над землей. Иногда восстановительные работы – единственный выход.
– Попс, кажется, у меня есть идея.
Нужно было время, чтобы все тщательно продумать. Использовать замысел Тобиаса было невозможно – из-за Синтии, но должен быть и другой выход.
– Почему бы мне не сходить к тем людям, которые купили землю?
– Никогда.
Она подняла брови.
– Предложить сотрудничество.
– Никогда, говорю тебе. У меня еще здесь есть дела.
– Попс, не вешай трубку. Я поговорю с Тобиасом и предложу…
– Откуда… – Дыхание Попса стало ужасающе тяжелым. – Конечно. Я должен был предвидеть это. Как отец, так и сын. Любой сын Сэма Квинна такой же притвора, как и тот сукин сын.
