Текст книги "Милые развлечения"

Автор книги: Стелла Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Семейное «единство» устарело. Тобиаса приводил в бешенство вид Синтии, у которой подол платья задрался так высоко, что были видны кружевные края чулок.

Передвижная радиостанция была очень тесной, сиденья располагались вплотную друг к другу. Синтия сидела на вращающемся кресле водителя, закинув ногу на ногу и покачивая носком босоножки. Рядом с ней Найджел чистил ногти зубочисткой и разглядывал ее ноги.

Перис склонилась над радистом. Ей очень шли газовая блузка и юбка яблочно-зеленого цвета; попытки же уложить волосы успехом не увенчались. Коричневая заколка удерживала от падения на лицо только центральную прядь, остальные волосы так и не были толком причесаны после ночи.

– Мы уже три часа тут сидим, – заметил Найджел. – Он не будет с нами говорить.

Тобиас, наклонившись, посмотрел сквозь тонированное стекло на замок Попса Делайта.

– Тебя никто не заставлял сюда ехать, – ответил он Найджелу. Его даже никто и не просил.

– Это семейное дело, – ответил Найджел. – И это моя семья.

Тобиас закрыл глаза, но не стал терять времени впустую, моля Господа послать ему терпения.

– А что, если он слишком слаб? – спросила Перис. – В течение нескольких недель никто не видел, чтобы ему завозили продукты. Может быть, он теряет сознание, потому что там и вправду нечего есть, и я просто не представляю, как мы попадем внутрь.

– Возьмем замок штурмом, – хихикнула Синтия.

– Заткнись, – рявкнул Найджел и получил от Тобиаса одобрительный взгляд.

– Мистер Делайт, – заговорил в микрофон радист, мобилизованный Тобиасом. – Мистер Делайт, прием. Здесь ваша семья.

– У меня нет семьи.

Тобиас резко выпрямился, стукнулся головой и тихонько ругнулся.

– Черт, – прошептала Синтия. – Ну, наконец-то.

Перис села в кресло, которое уже освободил для нее радист.

– Привет, Попс. Это я, Перис.

– От всех я ожидал, – глухим голосом сказал Попс Делайт. – Но не от тебя, Перис. Ты всегда была моей девочкой.

– Попс, скажи мне, что надо сделать, – произнесла Перис.

Ответом было молчание.

– Всегда «моя девочка», – пробормотала Синтия, глядя в потолок.

Тобиас наклонился к ней и тихо спросил:

– Что с тобой? Почему ты цепляешься к Перис?

– Я тоже волнуюсь, – проворчала она в ответ. – Может, эта семья мне и не родная, зато единственная, которую я знаю.

Тобиас почувствовал раскаяние.

– Перис очень хорошо к тебе относится. Ты же знаешь, она всегда была любимицей у старика. Все люди таковы. Нехорошо иметь любимчиков, но у всех они есть. Не обижай ее за это. Она же всегда была к тебе добра.

Синтия резко дернула носком босоножки.

– Я перенервничала, – ответила она. – Как и вы все. Веришь ли, и мне небезразлично, что происходит с Попсом. Меня он тоже любил.

Тобиас поднял руку и чуть было не похлопал Синтию по бедру, но передумал и поднялся.

– Хорошо. Давайте все оставим, ладно?

Найджел продолжал ковырять зубочисткой свои идеально чистые ногти. Его кремовая шелковая рубашка и светло-коричневые брюки демонстрировали небрежную элегантность, к которой он так привык в последнее время. Тобиас с трудом сдерживался, чтобы не вырвать у него зубочистку.

– Ты там, Перис? – вдруг спросил Попс.

– Здесь, – ответила Перис. Своими нервными пальцами она еще больше запутала волосы.

– Знаешь, я ничего не ем. Здесь нечего есть.

Перис обернулась и посмотрела сначала на Синтию, а потом на Тобиаса. Он не знал, что сказать. Она снова повернулась к микрофону:

– Скажи, что я должна сделать?

– Это правда, что с тобой Синтия? И эти бездельники братья Квинны?

Она обхватила голову руками.

– Это Тобиас нашел передвижную радиостанцию, Попс. Найджел и Синтия тоже здесь.

– Значит, вы все можете меня слышать. Никто ничего не построит на той земле, которая видна из моего дома. Ясно?

Перис резко вытянула руку, упреждая резкий ответ Тобиаса.

– Ты же продал всю землю вокруг дома.

– Я понял, что будет только парк. Для освобождения от налогов.

– Удобная память, – пробормотал Тобиас. Синтия наклонилась к микрофону:

– Попс, это я, Синтия. Как ты там?

– Совсем как твоя мать, – сказал Попс. – Без царя в голове. Вышла замуж за одного из них.

– Мы развелись, – сказала Синтия, улыбаясь Тобиасу. – Я одумалась.

Перис крутанулась в своем кресле. В ее глазах Тобиас увидел боль и отвращение. Ему понравилось это. Очень.

– Перис, – сказал Попс. – Один из моих радио-приятелей читал мне газеты.

Настала очередь Тобиаса тихо выругаться.

– Это ведь все вранье? – спросил Попс. – Ведь он не пытался тебя использовать?

– Я уже говорила, что тебе надо обсудить все с Тобиасом, – сказала Перис, – когда Эмма соединила меня с тобой из отеля.

– Газеты пишут, он пытается тебя подкупить. Пытается помочь тебе решить проблемы в твоем бизнесе, чтобы ты убедила меня сдаться.

– Газеты говорят много неправды.

Из динамика раздался кашель. Перис поднесла руку к груди.

– Попс! С тобой все в порядке?

– Слабею, – ответил он и снова закашлялся.

– Поговори с Тобиасом, – сказала Перис. – Он как раз здесь и хочет все выяснить.

Приглушенное проклятие раздалось в фургоне.

– Если я услышу голос этого вандала, то выключу радио. И больше вы меня не услышите.

Тобиас скрестил руки на груди. Радист встретился с ним взглядом и пожал плечами.

– Вот чего я хочу, – сказал Попс. – Я хочу, чтобы ты, Перис, это сделала. Заставь Квинна написать мне бумагу. Официальную. Его адвокат и еще один, которого ты укажешь, проследят за этим. Понятно?

Перис откинулась в кресле и провела ладонями по своей юбке.

– Нет, – сказала она. – Я не понимаю. Если ты считаешь, что это дело для адвокатов, почему бы тебе не пригласить своего адвоката?

– У меня больше нет адвоката. Не верю в них. Зачем платить кому-то за то, что можешь сделать сам?

– Но ты хочешь, чтобы я наняла такого человека для тебя?

– Только для этого дела. Мне нужна бумага, где бы говорилось, что пока я жив, здесь строительства не будет.

– Старый ублюдок! – закричал Тобиас, не обращая внимания на успокаивающие жесты Перис. – Что за… Здорово разыграл! Сначала продал мне землю за целое состояние, взял деньги, а теперь угрожаешь уморить себя голодом, если я буду использовать то, что купил.

– Ты мой должник, – взревел Попс. – Должен за то, что со мной сделал Сэм.

Краем глаза Тобиас заметил, как Найджел в раздражении хлопнул себя по коленям.

– Кто-то едет, – сказал радист. – В пикапе.

Тобиас ничего не ответил.

– Боже, только не это, – со вздохом сказала Синтия. – Больше мне ничего не надо.

– Что ты говоришь? – переспросил Попс.

Тобиас глядел на приближающийся потрепанный красно-белый пикап с самодельным деревянным навесом над кузовом.

Автомобиль резко затормозил у передвижной радиостанции.

«Балк – лучше всех!» – гласила надпись буквами величиной с ладонь на его боку.

– Балк лучше всех, – сварливо сказала Синтия, – звучит как реклама слабительного.

– Синтия! – воскликнула Перис, выбираясь из кресла, чтобы распахнуть дверь. – Что на тебя нашло? Это же папа!

Тобиас улыбнулся, увидев, как радостно, почти по-детски улыбается Перис. Она спрыгнула на землю и пошла навстречу высокому, худому мужчине, от которого, как родная дочь, унаследовала густые черные волосы и голубые глаза.

– Если с ним и Берил приехала, я сблюю, – сказала Синтия, натягивая подол на края чулок. – Какая холера их принесла?

– Пожалуй, я пойду прогуляюсь, – сказал радист и так и поступил, направившись к пустому вагончику прораба.

– Было бы неплохо, если бы ты, дорогая, немного сбавила обороты, – сказал Найджел Синтии. С отсутствующим выражением от надавил зубочисткой на ее ладонь, дождался, пока она вскрикнет и пристально на нее посмотрел.

Прежде чем Тобиас успел предотвратить дальнейшее кровопролитие, Перис вошла в фургон вместе с Морисом Делайтом. Она приложила палец к губам и снова села в кресло рядом с рацией.

– Прости, Попс, – сказала она. – Здесь у нас есть кое-кто, кто хочет с тобой поговорить.

– Не знаю, что у вас там происходит, – сказал Попс. – Я с каждой минутой становлюсь слабее, а вы заставляете меня ждать, пока вы там переругиваетесь. Я уже сказал тебе, что мне нужно. Официальная бумага, подписанная Квинном. Никакого строительства на моей земле, пока я жив.

– Это не твоя…

– На всей земле, которая была моей.

– Это возмутительно, – сказала Перис.

– Сэм поступил со мной возмутительно, – сказал Попс. – Много лет я ждал, чтобы отплатить ему. Время пришло. Или молодой Квинн сделает, что я хочу, или я вышибу его из бизнеса.

Если это не заговор против меня, то что же это еще, подумал Тобиас.

Мягко, но уверенно Морис Делайт отодвинул свою дочь в сторону и наклонился, чтобы поговорить с отцом.

– Пап, это я, Морис.

У старика челюсть отпала, подумал Тобиас. Ответа не было.

– Я все время слежу за тем, что у тебя происходит, – продолжал Морис. У него было такое же тонко очерченное, выразительное, как у Перис, лицо, только постаревшее. – Новость о последней глупости я узнал вчера. Ехал всю ночь.

– Глупости? – Голос Попса звучал так, словно его вот-вот хватит удар. – Разрази меня гром, но я не собираюсь выслушивать прилюдные оскорбления от родного сына.

– Это хорошо, – ответил Морис. – А то ведешь себя, как старый дурак. Если не хочешь, чтобы все знали, в чем истинная причина, тогда нам лучше поговорить вдвоем. Поумерь свою вспыльчивую гордыню, папа. Я выхожу к тебе. Опускай мост. Мы разберемся во всем без лишних свидетелей.

Он не стал дожидаться ответа отца, вышел из фургона, похлопав Перис по плечу, любезно улыбнулся Синтии и решительно зашагал в сторону участка Попса.

– Попс… – сказала Перис.

Было хорошо слышно, как Попс выключил рацию.

Грубая линялая хлопковая рубашка обтягивала прямую спину Мориса Делайта. Плетеный кожаный ремень удерживал на узких бедрах поношенные рабочие джинсы. Стоптанные коричневые ботинки повидали не одну зиму и лето в пыли и грязи штата Айдахо.

– Ты на него похожа, – сказал Тобиас Перис. – И не только внешне. И как я раньше не замечал?

Прикусив нижнюю губу, Перис смотрела, как ее отец, миновав мотки колючей проволоки, вступает на территорию Попса.

– Понял! – воскликнул Тобиас. – Попс потому тебя и любит, что ты так похожа на Мориса.

В глазах Перис за стеклами очков не было удивления.

– Он скучает по папе, – сказала она спокойно. – А во мне он может принять даже то, чего не принимает в своем сыне. Я ведь не честолюбива – ну, не в обычном смысле, и не очень забочусь о… о внешнем преуспевании. Думаю, это и есть причина. А папа все такой же.

Снова показались края чулок Синтии, а ее нога в босоножке востоновила нетерпеливое покачивание.

– Попс не выносит Мориса, потому что Морис – неудачник. А где же Берил?

– Твоя мама ведет дела в хозяйстве, – ответила Перис резко. – Папа сказал, они ждуг нас с тобой в гости.

– Только после моей смерти, – возразила Синтия.

– У тебя даже голос не такой как всегда, – сказала Перис. – Ты сердишься на что-то?

– Перестаньте, – потребовал Найджел. – Что Морис собрался делать? Переплыть ров и вскарабкаться по стене?

Синтия хихикнула:

– Может быть, ему удастся войти в собачий лаз.

– Ну нет, – сказал Тобиас, присаживаясь на верхнюю ступеньку в дверном проеме фургона. – Болельщики, посмотрите-ка!

Подъемный мост, уродливое стальное чудовище, отделился от стены замка и медленно, рывками по несколько дюймов за раз, стал опускаться вниз, пока с грохотом не приземлился на место, подняв тучу пыли.

Морис Делайт подошел к мосту, пересек его, и зев бетонного кургана поглотил его фигуру.

Мост поднялся.

Прошел еще час, прежде чем Перис услышала, что радио ожило.

– Перис, – сказал отец. – Иди сюда и прихвати Тобиаса.

Синтия вскочила.

– Пора уж, – сказала она. – У меня скоро задница отвалится от сидения здесь.

– Только Перис и Тобиас, – сказал отец. – Синтия, останься у рации. И ты, Найджел, тоже. Как только смогу, я вернусь к вам.

– Синтия, – произнесла Перис, протягивая к ней руки. – Попс как всегда… Попс остается самим собой. Любит мелодраму. Потерпи немного.

Избегая объятий Перис, Синтия повернулась к ней спиной. Перис, постояв немного, вышла из фургона и направилась к замку вместе с Тобиасом.

– Жаль, что Попс обращается с Синтией, как с чужой, – сказала Перис, жалея при этом еще и о том, что не обула что-нибудь потяжелее летних сандалий на плоской подошве, в которые набивались мелкие камешки и пыль. – Ей очень обидно.

– С ней не всегда обращались, как с чужой, – возразил Тобиас. – Когда вы росли, Попс и Эмма из кожи вон лезли, стараясь, чтобы все было хорошо. Синтия сама вызвала их отчуждение. И не могу сказать, что своим замужеством.

Перис подумала, что Синтия побывала в изрядном количестве переделок как здесь, так и в Нью-Йорке, и это могло исчерпать любое терпение близких родственников.

– Пора все это забыть.

– Ты умеешь прощать. Это замечательно. – По его голосу нельзя было сказать, что он действительно так думает. – А вот и мост для нас опускают. Я думал, больше уже никогда не увижу этот дом изнутри. Наверное, надо было взять пистолет.

– Тобиас! – Перис остановилась, дождалась, пока он обернется к ней: – Кто теперь играет в мелодраму?

Он коварно улыбался.

– Сейчас не время шутить, – сказала она строго.

Он не стал спорить; они перешли звенящий под ногами мост, который привел их к открытой двери, такой низкой, что им обоим пришлось наклонить головы, чтобы войти. Они попали в круглую пещеру прихожей, стены которой были отделаны штукатуркой цвета баклажана.

Тобиас застонал. Перис сжала его руку. Тобиас не мог не согласиться с широко распространенной оценкой этого шедевра Попса: кошмар. А Перис забавляла детская любовь дедушки к большим игрушкам.

Взяв Тобиаса под руку, Перис покинула холл через дверь, ведущую в большой внутренний двор, имевший форму воронки. Согласно представлению Попса об атриумах, двор был вымощен плиткой из белого камня; украшением служил кактус высотой в целый этаж с неоново-красными цветами, стоявший в огромном зеленом пластиковом горшке.

– Страх божий, – пробормотал Тобиас.

– Уникальный экземпляр, – возразила Перис и замолчала, изумленная. Тобиас сплел их пальцы и сказал:

– Эмма? Вот неожиданность! Приятная неожиданность, надо заметить.

– Эмма, – повторила Перис. – Ты же уехала. В круиз по диким местам.

Эмма, озабоченно нахмурив брови, спешила им навстречу.

– Я вас обманула. Я не поехала.

– Никогда бы не заметил, – вставил Тобиас.

– Мне пришлось остаться, чтобы ухаживать за ним. А он бы не отпустил меня, чтобы я никому не рассказала.

Перис кинулась к ней:

– Он и вправду плох? Может быть, его надо отвезти в больницу?

– Лучше вам сначала с ним поговорить, – ответила Эмма. – Он готов. Морис всегда мог найти подход к отцу, когда Эдвард позволял ему высказаться.

Перис хотела побежать, но не могла высвободить руку – Тобиас крепко держал ее и неторопливо шел следом.

– Идите в кухню, – крикнула Эмма. – Я сейчас.

– Никогда не прощу себе, что не относилась к нему серьезно, – сказала Перис, задыхаясь скорее от волнения, чем от бега. – Он слишком стар для потрясений. Да и для голодовок тоже.

Кухня была средоточием всей жизни в замке. Попса, смирившегося с нелюбовью Эммы к поварским обязанностям, конечно же, можно было найти именно там.

Из внутреннего двора к кухонной двери вел зигзагообразный коридор.

Морис сидел на голом пластиковом стуле у круглого розового стола. К нему лицом и спиной к двери сидел Попс.

Полки и столы были заполнены горшками, кастрюлями и прочей кухонной утварью. Рация Попса помещалась на столе, окруженном со всех сторон пустыми коробками из-под консервированной еды.

– Попс! – закричала Перис, подбегая к нему и обвивая руками его шею. – Мы так о тебе беспокоимся! Надо что-то придумать, чтобы скорее поставить тебя на ноги.

Еще одна пара таких же синих, как у Перис, глаз смотрела на нее снизу вверх.

– Не суетись, – сказал он. – Сядь. И он пусть тоже сядет, – зажатой в руке вилкой Попс ткнул в сторону Тобиаса.

Перис запечатлела поцелуй на щеке дедушки и осталась стоять. Тобиас, напротив, обошел комнату по периметру, пиная картонные коробки носком кроссовки.

– Сядь, – повторил Попс, накалывая на вилку здоровенный кус куриного мяса, а также кусочек хлеба, намоченный в подливке, и отправляя все это в рот. – Не переношу, когда кто-то мельтешит, пока я ем.

– Ты уговорил его поесть, – сказала Перис отцу. – Слава Богу. Ты очень хорошо выглядишь, Попс.

– Гораздо лучше, чем очень хорошо, – ответил отец.

– Великолепно, – подтвердил Тобиас. – Следи за желудком, Попс, тебе сейчас вредно много есть, после воздержания-то, а?

Попс ткнул вилкой в его сторону еще раз.

– Хватит, молодой Квинн!

– А что ж все это значит? – спросил Тобиас и, обойдя Эмму, продолжал рассматривать коробки. – Только что доставили вертолетом, да? Консервированный лосось. Консервированные фрукты. Сушеные фрукты. Крупа. Макароны. Соусы. Консервированный паштет. Сушеные грибы. А здесь? Икра? Слабеем от голода?

Попс продолжал есть пироги: цыпленком.

– Мой папа неверно понял некоторые вещи, – сказал Морис, обращаясь к Тобиасу и указывая Перис, чтобы она заняла место рядом с ним. – Он не осознал, что твой дед и ты – разные люди.

– Нет, осознал, – кротко сказал Попс. – Все по Библии. Грехи отцов, сынок. Иногда цель оправдывает средства.

Тобиас без всякого выражения смотрел на Попса. Его густые волосы стали седыми, но еще не поредели; на костях этого красавца было куда больше плоти, чем у отца Перис. Попс мотнул головой в сторону сына.

– Ты-то знаешь, о чем я.

– Папа поторопился, – почти беззаботно сказал отец Перис. – Похоже, он подготовился к десятилетней осаде, и пока только приучает себя к мысли, что иногда придется пропустить обед или ужин.

– Бывает, приходится и соврать, – сказал, защищаясь, Попс. – А вы бы что сделали на моем месте? Надо было, чтобы никто не видел, как подвозят еду. Эмма привозила продукты по ночам.

– Эмма? – Перис повернулась к бабушке. – Так ты ему помогала? Жила в Сиэтле, а сама…

– Нет, – ответила Эмма. – Я не вернулась, но начала беспокоиться о дедушке. И вот однажды я решила помириться с ним, хотя бы временно, я должна была помочь ему, что бы он ни задумал.

– Обманывать нас и пытаться разорить Тобиаса?

– Ты не понимаешь, – ответила Эмма и взглянула на Тобиаса. – Никто не поймет. Слава Богу, все позади.

Попс помахал вилкой.

– Расскажи им, Морис. Пора вытаскивать все грязное белье. Расскажи им про свою мать и Сэма Квинна.

– Эдвард, – пробормотала Эмма. – Ну зачем…

– Это все смешно, – проговорил Морис Делайт. – Иди сюда, Тобиас. – Когда же Тобиас с явной неохотой подошел, Морис продолжал: – Мам, это твоя история. Рассказывай.

– Если только этот негодяй, сидящий сейчас с набитым ртом, согласится предать все забвению, – Эмма, красивая, как в молодости, в бежевом шелковом платье, придвинулась к мужу. – Обещай мне, Эдвард. Если да, то я останусь в твоей дурацкой тюрьме, пока, по крайней мере, ты не захочешь поднять мост.

Впервые выражение лица Попса изменилось. Он повернул к жене внезапно помолодевшее лицо.

– Останешься?

– Да. Останусь. Я люблю тебя, старый ты идиот.

Сердце Перис сжалось. Она посмотрела на деда и ощутила слезы на щеках. Было заметно, как дед сглотнул комок в горле, прежде чем сказать:

– Что ж, я рад, что ты одумалась.

Эмма тронула кончиком туфли белую бетонную стену.

– Тобиас, когда-то я гуляла с твоим дедом.

– Когда? – спросил Тобиас после небольшой паузы и посмотрел на Перис.

Перис испугалась.

– Когда? – переспросила она. Эмма одернула жакет.

– Конечно, до того, как я вышла замуж за вашего деда.

– Мы были помолвлены, – сказал Попс, хмурясь.

– Нет, ты только пообещал на мне жениться, – возразила Эмма. – Ты тогда еще не подарил мне кольцо и не разговаривал с моим отцом.

– Обещания должно было хватить. Все бы было ничего, если бы ты сама мне об этом рассказала. Но ты не призналась, а я узнал от Сэма.

– Зачем мой дед тебе рассказал? – спросил Тобиас.

– Чтобы утереть мне нос, – ответил Попс. – Твой отец родился ровно через девять месяцев после их свадьбы. Или, если ты спросишь меня, даже немного раньше.

– Эдвард… – предостерегающе проговорила Эмма. Перис и Тобиас с облегчением переглянулись. Все-таки они не были родственниками!

– Все хотят правды, – обвиняюще начал Попс. – Все ее получают. Нам с Эммой потребовалось немного больше времени, чтобы родился Морис. Сэм был так горд собой, что сказал…

– Он тогда много выпил, – вмешалась Эмма. Попс оттолкнул пустую тарелку.

– Не может быть оправданий для тех, кто бросает тень на мужскую дружбу. Сэм сказал, что моя Эмма забеременела бы гораздо быстрее, если бы тогда осталась с ним, а не вышла замуж за меня.

– Он сказал это через тридцать пять лет после того как вы поженились, – с раздражением вставил Морис. – А ты из-за этого расстался с лучшим другом.

– Они оба виноваты, – сказал Тобиас, удивив Перис. – Мой дед никогда не умел сдаваться.

– А сейчас он уже умер. Так что никаких поцелуев и примирений, да, пап? – спросил Морис.

Попс сложил руки на животе.

– Кому пришла в голову эта вендетта? – спросил Тобиас так спокойно, что Перис не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Что ты сказал, парень? – спросил его Попс.

– Ты слышал. Кто нашептал тебе, чтобы ты объявил мне войну?

Перис приготовилась уже услышать от Попса горячий ответ, ведь он гордился тем, что не прислушивается ни к чьим советам.

Ответа не последовало. Попс, звучно рыгнув, поднялся из-за стола и пересек комнату.

– Морис, – позвал он. – Подойди и помоги мне.

Попс вытащил большой нижний ящик из стола и вместе с Морисом поднял его на стол. Тобиас едва успел убрать пустую тарелку Попса.

С видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, Попс снял зеленый мешок для мусора, закрывавший содержимое ящика.

– Видали? – с торжеством в голосе спросил он и посмотрел на Тобиаса. – Видишь, парень?

Они все увидели, что лежит в ящике.

– Не верю адвокатам, – продолжал Попс. – Да и банкирам тоже. Это те деньги, что ты заплатил мне за аренду земли, молодой Квинн. Видел когда-нибудь столько тысячедолларовых банкнот сразу?

Тобиас медленно покачал головой.

– За аренду?

– Глупости все это! – сказала Эмма, взяв чайник и наливая в него воды. – Думаю, нам всем надо выпить чаю.

– Не верю, что ты сам додумался испортить мне жизнь, – сказал Тобиас. – Кто-то тебе подсказал, как можно это сделать.

– Говоришь, кому-то нужно думать за меня? – резко спросил Попс.

– Я говорю, что ты бы не стал устраивать утечку информации для прессы. Мы знаем, врать ты умеешь. Сегодня мы в этом убедились. Но, пока ты тут сидишь, еще кто-то плетет интригу.

На мгновение Перис подумала, что сейчас-то Попс ответит достойным образом. Но он изменил намерения и поднял пачку тысячедолларовых купюр.

– Мои люди не натягивали колючую проволоку вокруг твоего дома, Попс. И ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Ничего подобного, – взорвался Попс, лицо его побагровело. Излишний вес при его росте только добавлял ему внушительности. – Ты думаешь, это я ее там натянул?

Не вступая с ним в перепалку, Тобиас поудобнее устроился на стуле.

– Думаю, кто-то постарался для тебя, чтобы выставить меня в дурном свете. Твой приятель-радист должен был прочесть тебе местные газетенки, рассказавшие, что из этого вышло. Бедный старый затворник опутан колючей проволокой. Очень похоже на правду.

Грозная гримаса повела брови Попса к переносице.

– Чушь, – сказал он. – Покончим с этим. Давай, сынок, – он начал совать Морису деньги, которые держал в руках. – Никогда тебе ничего не давал, потому что не верил, что тебе это поможет. Ты честный человек. С такими деньгами дела у тебя и твоей глупой жены пойдут получше.

С минуту Морис осознавал происходящее, а потом попытался оттолкнуть деньги.

– Берил – хорошая, – сказал он с усилием. – Жизненные ценности… Они у нас с ней одинаковые. Мы не ждем дармовых благ.

Попс опять протянул Морису пачку денег.

– Это твое по праву. И больше я не желаю об этом слышать.

Раздались всхлипы. Это плакала Эмма. Прижимая к носу платок, она улыбнулась сквозь слезы, текшие по лицу, и сказала:

– Возьми, Морис. Мы с дедушкой очень хотим, чтобы ты взял их.

Попс перебирал банкноты в ящике, как карточки в картотеке, словно не зная точно, что ищет.

– Надоело мне это место, – пробормотал он. – Слишком долго я тут торчал. Пора его продавать.

– Что? – Тобиас рассмеялся. – Старый ты дьявол! Насовал мне палок в колеса, а теперь хочешь смыться?

– Куда бы ты поехала, Эмма? – спросил Попс, словно и не слыша Тобиаса. – Все еще хочешь на Аляску?

Эмма все плакала, поэтому она только кивнула в ответ. Вздохнув с облегчением, Попс вытащил из ящика еще одну пачку денег.

– Сначала Аляска. А потом мы отправимся в кругосветное путешествие.

Тобиас поставил локти на стол.

– Ты мне ничего не скажешь, а?

– Нет, – коротко ответил Попс. – Нечего сказать. Что у вас с Перис?

Перис почувствовала, что отец и Эмма смотрят на нее. Она же смотрела на свои руки, лежащие на коленях.

– Ну, – громко сказал Попс. – Я задал тебе достаточно простой вопрос, молодой Квинн. Каковы твои намерения в отношении моей внучки? Должны же мы знать, Морис?

– Я думаю, Перис достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, – сказал Морис отнюдь не безразличным тоном.

– Перис, – обратился к ней Тобиас, и когда она подняла на него глаза, спросил: – Что у нас с тобой?

Перис сильно покраснела, а Тобиас усмехнулся и через стол протянул к ней руку. Перис нерешительно коснулась его ладони кончиками пальцев.

– Черт их разберет, – проворчал Попс. – Черт разберет, что у этой молодежи на уме.

– Что у нас, Перис?

Перис вздохнула и сказала, склонив голову как бы в поклоне:

– У меня самые честные намерения.

– Кто их разберет? – пробормотал Попс.

– Маленькие синие птички и тыквы? – предложил Тобиас. Он смотрел на нее совершенно серьезно.

Сердце Перис замерло.

– Не знаю. Может быть, лучше индейку?

– Да? – разочарованно спросил Тобиас.

– Посмотрим.

Попс бросил пачку долларов и, подойдя к жене, обнял ее.

– По мне, странное что-то они говорят. Но, наверное, друг друга они понимают, Эмма.

Морис накрыл руку Перис своей огрубевшей от работы рукой.

– Что бы ты ни решила, мы с Берил все примем. Что хорошо для тебя, хорошо и для нас, Перис, – он взглянул на Тобиаса. – Не ошибись на этот раз.

– Пусть этот дом станет свадебным подарком для вас, – заговорил Попс, опуская кулак на розовую поверхность стола. – Вот так. Это лучший подарок от меня, а?

Перис не осмелилась поднять глаза на Тобиаса, услышав его вздох.

– Сначала, Эмма, на Аляску. А потом посмотрим весь мир. Лучше сделать это сейчас, пока я еще достаточно молод, чтобы получить от путешествия удовольствие.