Текст книги "Флаг Святого Георгия: Английский флот во Второй мировой войне"
Автор книги: Стефен Уэнтворт Роскилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Глава III. Не «странная» война. Сентябрь 1939 – апрель 1940
«Бесценное наследие (морской мощи), рожденное из нашего нахождения на острове, взращивалось и культивировалось веками».
Из речи адмирала Битти по случаю его избрания Лордом-ректором Эдинбургского университета, 28 октября 1920
В Англии зиму 1939 – 40 называют «странной», или «фальшивой» войной, потому что огромные армии на континенте стояли одна напротив другой и решительно ничего не делали. Мы ожидали, что на наши города обрушится град бомб, однако эти опасения оказались беспочвенными. Но для Королевского Флота этот период был совсем не «странной» войной, так как с первого дня военных действий его корабли трудились с полным напряжением. Столкновения с противником были достаточно частыми, и мы понесли значительные потери. Кроме того, год завершился исключительно сильными зимними штормами. Несколько недель погода в Ла Манше и Северном море очень напоминало полярные широты.
Первой задачей наших южных эскадр стала перевозка во Францию Британского Экспедиционного Корпуса. Эта операция была тщательно спланирована задолго до начала военных действий. Поэтому с первых дней сентября густой поток транспортов и грузовых судов устремился через пролив на континент. К июню 1940 пролив пересекли полмиллиона человек и 89000 машин, причем не были потеряны ни один солдат, ни одна пушка. Мы ожидали, что главной опасностью для конвоев через Ла Манш станут подводные лодки, но через Дуврский пролив сумела проскочить лишь одна. В октябре мы завершили постановку 3600 мин заграждения, и противник потерял 3 лодки. Поэтому немцы оставили мысль об атаке нашего судоходства в Ла Манше и прекратили попытки выйти в район Западных Подходов кратчайшим путем. Вместо этого лодкам приходилось выходить в Атлантику гораздо более длинным путем – вокруг северной Шотландии.
Подводные лодки, посланные караулить главную базу Флота Метрополии, преуспели не больше, чем их товарищи на юге. В сентябре и октябре наши эсминцы имели несколько столкновений с ними в северных водах и на Западных Подходах. Однако несколько кораблей спаслись только благодаря неисправностям германского магнитного взрывателя, который командиры подводных лодок вскоре начали ругать на все корки. В то время мы не знали, что 14 сентября «Арк Ройял» спасся во время атаки U-39 именно по этой причине. Первые успехи противолодочных операций вселили уверенность в наши эсминцы. Однако серию удач завершила катастрофа. Через 3 дня после спасения «Арк Ройяла» подводная лодка U-29 торпедировала и потопила эскадренный авианосец «Корейджес» в районе Западных подходов. Этот авианосец использовался для противолодочного патрулирования, имея слабое прикрытие. Совершенно непонятно, почему ценный корабль должен был использоваться таким странным образом. Скорее всего, это было предпринято под давлением верхов, особенно Первого Лорда Адмиралтейства, требовавшего начать «активные» действия против подводных лодок [1]1
Смотрите воспоминания Черчилля «Вторая Мировая война», том 1. «Я всегда стремился поломать эти оборонительные тенденции и найти способ контратаки Я не мог полагаться на стратегию «Конвой и блокада». Также упоминаются распоряжения первому Морскому Лорду от 9 и 20 ноября относительно организации «независимых флотилий» для прочесывания Западных Подходов.
[Закрыть]. Хотя эта катастрофа привела к немедленному прекращению использования эскадренных авианосцев для охоты за подводными лодками, застарелую глупость – требование искать противника на океанских просторах – выбить из тупых голов высшего британского командования оказалось нелегко. Хотя гораздо лучше использовать все наличные силы для проведения оборонительной стратегии конвоирования торговых судов. Это заставило бы противника обнаружить себя, а корабли эскорта могли немедленно контратаковать лодку. Еще полвека назад Мэхен проклял такую стратегию [2]2
«В действительности действие системы конвоев в этом и других случаях предупреждало все попытки подорвать ее, если конвои были правильно организованы и надежно прикрыты. Она приносила больше успехов, чем охота за отдельными мародерами. Этот процесс, даже при самой тщательной организации, напоминал поиски иголки в стоге сена». Мэхен, «Влияние морской силы на французскую революцию и империю», том 2.
[Закрыть]. После Первой Мировой войны адмиралы Битти и Симс на основании собственного опыта пришли к аналогичным заключениям. Но в 1939 дилетанты предпочли забыть огромный исторический опыт.
Для защиты нашего судоходства в районе Западных Подходов нам требовалось выдвинуть базы как можно дальше на запад. Теперь мы остро ощутили утерю баз в Ирландии, которые так хорошо послужили в прошлую войну. Сегодня кажется невероятным, но в 1938 мы добровольно отказались от права использовать эти базы без права снова занять их в случае войны. В 1939 начались переговоры с правительством Эйре, но опять ничего не было сделано для смягчения последствий нашей недальновидности. Единственное, что у нас осталось – Белфаст и Лондондерри в Ольстере. Однако они находились гораздо дальше от района, где предстояло действовать эскортным кораблям. Ни один из этих портов не был приспособлен для использования в качестве крупной базы. Поэтому нашим эскортным кораблям приходилось базироваться на Клайд, Ливерпуль, Милфорд Хэйвен и Плимут. Они не могли принимать большие запасы топлива, а потому могли сопровождать конвои только до меридиана 15° W, то есть 200 миль на запад от Ирландии. Если конвой направлялся на юг, мы могли обеспечить его сопровождение только до 47 параллели, примерно до середины Бискайского залива. Очень быстро выяснилось, что этого абсолютно недостаточно. После оборудования баз в Ольстере граница возможного прикрытия продвинулась немного на запад, но до апреля 1941 она не простиралась далее 19° W. Главные точки формирования конвоев (Галифакс, Гибралтар и Фритаун) располагали лишь слабыми местными силами. Канадский флот, например, мог сопровождать направляющиеся в Англию конвои только первые несколько сот миль их пути. После этого конвой оставался на попечение океанского эскорта. Иногда это был линкор или крейсер, но чаще всего – вспомогательный крейсер, – который и сопровождал его через океан. Конечно, войсковые конвои всегда получали особое сопровождение. Еще до конца 1939 мы переправили через океан 1 канадскую дивизию. Постепенно слабый ручеек войск из-за океана превратился в мощный поток. Солдаты прибывали в Англию, чтобы сражаться за дело, в которое они верили, и многие из них остались лежать в Африке и Европе. Кроме канадцев, на театры активных военных действий прибывали войска и других стран Содружества. Вскоре после начала войны из Бомбея на Средний Восток начали прибывать части Индийской Армии под прикрытием Ост-Индской крейсерской эскадры. Множество прекрасных пассажирских лайнеров, включая колоссы «Куин Мэри» и «Куин Элизабет», перевозили австралийцев и новозеландцев в Египет. В первые 6 месяцев войны перевозки войск Британской империи шли буквально по всему земному шару. За первыми быстроходными конвоями с личным составом следовали тихоходные конвои с техникой, вооружением и боеприпасами. Так как эти передвижения совершались в обстановке строгой секретности, а также потому, что противник никак не пытался им помешать, они привлекли мало внимания. Однако молчаливая эффективность, с которой все это было осуществлено, была великолепным примером действия нашей морской мощи. Войсковые транспорты незаметно выходили в море тихим утром, а через несколько дней или даже недель так же незаметно прибывали в порт назначения. Однако их сопровождали крейсера, за спинами которых стояли главные силы флота. Адмиралтейство держало под своим контролем всю систему судоходства, следя за перемещениями конвоев и готовя топливо, воду и другие материалы в каждом порту.
В первые месяцы войны и торговые конвои почти не имели проблем. Однако, как мы уже отмечали, многие суда были вынуждены следовать самостоятельно. Именно они и становились первыми жертвами вражеских подводных лодок. U-30 в день объявления войны без предупреждения, в нарушение прямого приказа Гитлера, потопила лайнер «Атения». При этом погибло много пассажиров. Хотя этот инцидент можно объяснить тем, что командир лодки Лемп по ошибке принял лайнер за вспомогательный крейсер, послевоенное расследование показало, что он скорее всего неправильно истолковал приказ и решил, что такая атака разрешена. Так или иначе, но немцы пошли по кривой дорожке, пытаясь скрыть правду. Они даже уничтожили часть страниц из бортового журнала лодки, И только после войны, когда в наши руки попали все немецкие документы, мы узнали детали этой истории.
В свете заявлений, сделанных в последние годы бывшими командирами противника в оправдание поступка Лемпа и вообще в оправдание всей кампании подводных лодок против торгового судоходства, было бы справедливо напомнить читателю законодательство 1939. Еще в ноябре 1936 представители Гитлера подписали Лондонский протокол, а в конце того же года Германия присоединилась к соглашению, запрещающему подводную войну против торгового судоходства. В официальных британских кругах, которые отлично помнили предыдущие нарушения Гитлером международного законодательства, это было встречено с долей цинизма. В 1938 Адмиралтейство открыто опубликовало инструкции капитанам торговых судов на случай войны. Эти инструкции были посвящены целиком защите торговых судов и упоминали о намерении Адмиралтейства оснастить их оборонительным вооружением. Поэтому германские авторы утверждали, что такие инструкции давали немецким лодкам право топить наши суда без предупреждения. Но в тот момент не существовало никаких признаков, что Германия намерена подписать Лондонский протокол. Эта фальшивка была состряпана уже после войны. Мы сами очень медленно и нерешительно отменяли довоенные ограничения. В 1941 неограниченная подводная война была разрешена только в заранее объявленных районах. Наше нежелание использовать право возмездия лучше всего иллюстрирует случай 12 декабря 1939. Через 3 месяца после потопления «Атении» британская подводная лодка «Сэмон» отказалась от атаки германского лайнера «Бремен» (52000 тонн), который следовал вдоль побережья Норвегии на обратном пути домой из Нью-Йорка через Мурманск.
Как бы немцы ни старались оправдать Лемпа, его поступок принес пользу англичанам, так как убедил их, что немцы начинают неограниченную подводную войну.
Поэтому отпали последние сомнения в необходимости введения системы конвоев.
Несмотря на первые успехи, которых противник добился, отправив в море все имеющиеся подводные лодки еще до начала войны, общие результаты 7 месяцев подводной войны (сентябрь 1939 – март 1940) оказались для союзников не такими уж плохими. Они потеряли 22 судна водоизмещением 764766 тонн, то есть немногим более 100000 тонн в месяц. За это время были уничтожены не менее 18 подводных лодок, то есть третья часть всего германского подводного флота. Более того, темпы строительства новых лодок были очень низкими, так как Гитлер тормозил его. За эти же 7 месяцев было построено всего 11 новых лодок, поэтому Дениц не сумел даже восполнить свои потери. Хотя мы и не знали этого, но мы топили лодки быстрее, чем немцы их строили.
Именно в этот период мы впервые полностью оценили значение базовых патрульных самолетов в противолодочной войне. Патрули Берегового Командования часто обнаруживали немецкие лодки на переходе в Северном море или в Атлантике на северном транзитном маршруте. Поэтому в ноябре 1939 был отдан новый приказ, который ставил атаку подводной лодки на один уровень значимости с разведывательными задачами самолета. Эта директива стала первым верстовым столбом на длинной дороге, по которой мы медленно, но верно пришли к полному взаимодействию наших морских и воздушных сил в Битве за Атлантику. К несчастью, экипажи Берегового Командования не были обучены противолодочным операциям. Слишком широко было распространено заблуждение, что уничтожить подводную лодку с воздуха – пустячное дело. Все это, а также то, что наши противолодочные бомбы были отвратительного качества, долгое время мешало добиться любых результатов. Первый совместный успех морских и воздушных сил пришел 30 января 1940, когда 2 эскортных корабля и летающая лодка «Сандерленд» совместными усилиями уничтожили U-55 на Западных Подходах. Но прошло еще много месяцев, прежде чем успех повторился. Хотя мы очень быстро получили явные доказательства неэффективности наших противолодочных бомб после атак нашими самолетами наших же подводных лодок, прошло много времени, прежде чем самолеты начали получать глубинные бомбы. Это была долгая и скучная история, авиация совсем не желала использовать морское оружие. Только весной 1940 самолеты Берегового Командования впервые получили глубинные бомбы. Но прошел еще год, прежде чем появились специальные авиационные глубинные бомбы. Следует прямо сказать, что столь долгие проволочки с превращением авиации Берегового Командования в эффективное противолодочное оружие были прямым следствием разделения контроля над морской авиацией.
Если борьба с германскими подводными лодками в первые 7 месяцев войны шла более или менее удовлетворительно, то в отражении двух других угроз мы не преуспели. Выяснилось, что мы не подготовились к борьбе с бомбардировщиками и магнитными минами. Когда в октябре 1939 Люфтваффе начали бомбовые атаки кораблей на маршрутах прибрежных конвоев у восточного побережья, мы не сумели организовать истребительное прикрытие конвоев. Истребительное Командование, на котором лежала ответственность за ПВО Британских островов, не желало брать на себя защиту прибрежных конвоев. Только в феврале 1940 удалось добиться согласия КВВС на организацию дневных патрульных групп одноместных истребителей, и лишь в мае Истребительное Командование согласилось взять на себя отражение воздушных атак в зоне до 40 миль от берега. Адмиралтейство также испытывало большие трудности в обеспечении торговых судов зенитными орудиями. Хотя до войны мы знали, что они понадобятся, и даже заказали 20-мм автоматы Эрликон в Швейцарии, потребность в таких орудиях оказалась астрономической. Мы попытались найти хоть какую-то замену, шли на любые уловки, часто очень остроумные, хотя и неэффективные. Были испробованы ракеты, разворачивающие на пути самолета клубки проволоки, пневматические минометы, стреляющие ручными гранатами. Некоторые корабли пытались напугать пикирующие бомбардировщики осветительными ракетами. Но в итоге, с помощью армейской артиллерии, мы сумели преодолеть этот трудный кризис. Постепенно все более совершенные орудия заменяли импровизированные эрзацы. К марту 1941 комитет Адмиралтейства по оборонительному вооружению торговых судов обеспечил 3424 судна противолодочными орудиями и 4431 судно более или менее сносным зенитным вооружением. Энергичные меры по обучению моряков торгового флота использованию этого оружия тоже начали приносить свои плоды. Но в первую военную зиму этот благополучный исход еще казался очень далеким. К счастью, германские летчики, наносившие удары по беззащитным судам, в первое время тоже не отличались большой меткостью. Первое наше судно было потоплено ими только в декабре 1939, и до марта 1940 мы потеряли всего 30 мелких судов водоизмещением 36189 тонн.
Хотя воздушные атаки были довольно неприятными, настоящей опасностью в первые месяцы войны оказались мины, поставленные кораблями, подводными лодками и самолетами противника. И здесь немцы добились несомненного технического и тактического успеха. В самом начале войны гибель нескольких судов у восточного побережья вызвала подозрение, что противник использует неконтактные донные мины. В середине сентября мы получили точное этому подтверждение. Это открытие вызвало подлинный испуг, хотя мы сами создали и использовали первые магнитные мины еще в 1918. Однако прошло 20 лет, а мы так и не разработали эффективного способа борьбы с ними. Все британские тральные силы были ориентированы только на борьбу с якорными контактными минами. К счастью, в ноябре одна из германских мин упала на берег. Исключительно смелый офицер капитан-лейтенант Дж. Г.Д. Уври, рискуя жизнью, обезвредил ее. Мы наконец точно узнали, с какими минами имеем дело, и сумели начать спешную разработку и производство эффективного магнитного трала. Однако ноябрь 1939 был очень тревожным месяцем, так как противник сумел почти полностью остановить наше судоходство у восточного побережья. Какое-то время был открыт единственный проход в Темзу, и мы потеряли на минах 27 судов (120958 тонн) за месяц. В ожидании появления новых тралов были приняты временные меры. В целом нам удалось сохранить судоходство у восточного побережья. Хотя и после Нового года потери оставались опасно высокими, мы больше не сталкивались с таким серьезным кризисом, как осенью 1939. Всего за первые 7 месяцев войны на минах погибли 128 судов водоизмещением 429899 тонн. Так началась битва умов между немецкими конструкторами мин и британскими конструкторами тралов. Она продолжалась до самого конца войны и родила много оригинальных технических новинок. Появление акустических мин и механизмов кратности, использование минных защитников имело далеко идущее влияние на морскую войну. На тральщики рухнула огромная нагрузка, а тральная служба приобрела исключительно важное значение в составе флота. Фарватеры приходилось тралить по несколько раз от различных типов мин. Экипажи тральщиков теперь постоянно ждали, что какая-то новая дьявольская штучка вознесет их на небеса. Ежедневные выходы в море на встречу с притаившейся опасностью требовали огромного терпения и совершенно особого рода хладнокровной отваги. Но их работа была внешне незаметной, и потому деятельность тральщиков была мало известна.
Теперь мы обратимся к деятельности главных сил Флота Метрополии, который адмирал Форбс перевел в Скапа Флоу в конце августа. Главнокомандующий не стал терять ни одного дня, чтобы показать всему миру, кто командует в Северном море. Сразу после начала войны была проведена серия походов линейных кораблей к берегам Норвегии. Другие корабли начали патрулирование северных проливов, через которые вражеские рейдеры могли попытаться выйти в Атлантику. Однако эти обычные демонстраций морской мощи не привели к столкновению с вражеским флотом. В первый же день войны разведывательный самолет сообщил, что германские корабли готовятся выйти в море из Вильгельмсхафена. КВВС решило на практике испробовать свои теории относительно бомбовых атак кораблей и отправило на поиск 54 бомбардировщика. Они не нашли противника. На следующий день Береговое Командование попыталось атаковать вражеские корабли, стоящие на якоре в Шиллинг Роудз возле Вильгельмсхафена и в Брюнсбюттеле на западном входе в Кильский канал. На сей раз бомбардировщики, имеющие на борту флотских наблюдателей, нашли противника. Карманный линкор «Адмирал Шеер» получил попадания 3 или 4 бомб, но ни одна из них не взорвалась. Противник не получил практически никаких повреждений, а из 29 бомбардировщиков пятая часть была уничтожена. Эти провалы серьезно подорвали позиции тех, кто до войны утверждал, что бомбардировщики покончат с крупными кораблями. К счастью, немцы практически ничего не сделали, чтобы атаковать авиацией корабли Флота Метрополии. Однако Адмиралтейство очень опасалось мощных воздушных налетов на Скапа Флоу, который в то время не имел никакой ПВО. Адмиралы сильно преувеличивали силы Люфтваффе. Поэтому 7 сентября Адмиралтейство приказало Форбсу увести корабли в секретную базу на западе Шотландии. К 12 сентября большинство кораблей перешло в Лох Ю. Но эта якорная стоянка была защищена еще слабее, чем Скапа Флоу, и секретной она оставалась совсем недолго. Последовали жаркие споры относительно главной базы флота, так как Форбс хотел вернуться в Скапа Флоу как можно раньше. Однако мгновенно привести в порядок оборонительные сооружения Скапа Флоу было просто невозможно, поэтому он согласился оставаться в Клайде, пока выбранная им база не сможет обеспечить кораблям относительную безопасность. Таким образом, Флот Метрополии оказался на несколько сот миль дальше от северных вод, которые должен был контролировать, и где его присутствие могло потребоваться в любой момент.
В октябре Форбс получил некоторые подкрепления. Часть кораблей была переброшена из Средиземного моря. Но это не принесло облегчения, так как требовалось отправить много кораблей в центральную и южную Атлантику. В начале октября мы получили ясные доказательства того, что в океане находится карманный линкор. 21 октября на Оркнейские острова прибыли спасшиеся моряки с норвежского судна, которые подтвердили, что в море находятся 2 таких корабля – «Граф Шпее» и «Дойчланд». Вскоре мы обратимся к их приключениям.
8 октября линейный крейсер «Гнейзенау» и легкий крейсер «Кёльн» в сопровождении эсминцев совершили недолгую вылазку в Северное море. Как только Форбс узнал об этом, он вывел свои главные силы в район северо-восточнее Шетландских островов, чтобы перекрыть пути в Атлантику. Однако после наступления темноты немцы повернули назад и вернулись в Киль. 11 октября корабли Форбса вернулись в Лох Ю. Линейный корабль «Ройял Оук» после этой операции был отправлен в Скапа Флоу, чтобы охранять пролив между Оркнейскими и Шетландскими островами. В ночь на 14 ноября подводная лодка U-47 Гюнтера Прина под покровом темноты прошла через узкий пролив между двумя островами, не полностью перекрытый брандерами. Рано утром 14 ноября она послала линкор на дно 3 торпедами. После этого лодка благополучно выбралась в море. Эта катастрофа, при которой погибли 833 человека, вызвала страшный шок в Англии. Однако она же подтолкнула спешно довести до конца оборудование защитных сооружений Скапа Флоу. Успех немцам принесло тщательное планирование операции и отвага, проявленная Прином в этом походе.
Через 3 дня после потопления «Ройял Оука» немцы совершили первый воздушный налет на Скапа Флоу и Розайт в Ферт оф Форте. Однако они использовали гораздо меньше самолетов, чем мы ожидали. Первая база получила незначительные повреждения от атаки десятка бомбардировщиков. Корабли почти не пострадали. Эти результаты окончательно убедили адмирала Форбса, что прочная оборона позволит флоту спокойно стоять в избранной им базе. В ноябре флот совершил несколько походов, чтобы прикрыть конвои, следующие через Северное море в Берген. Но вечером 23 ноября, когда Форбс возвращался в Клайд, он получил срочную радиограмму от вспомогательного крейсера «Равалпинди», который сообщил, что видит вражеский линейный крейсер. Чуть позже пришло уточнение – карманный линкор. Весь Флот Метрополии немедленно поднял пары и через несколько часов вышел в море. Несколько кораблей отправились в точку, откуда вспомогательный крейсер сообщил о встрече, а другие заняли «позицию перехвата» между Шетландскими островами и Норвегией. Противник должен был возвращаться назад именно через этот район.
В действительности «Равалпинди» (капитан 1 ранга Э.К. Кеннеди) атаковали линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Они вышли из Вильгельмсхафена вечером 21 ноября под командованием адмирала Маршалла. Они прошли незамеченными севернее Шетландских и Фарерских островов и заметили свою первую жертву в сумерках через 2 дня. Последовала короткая неравная схватка, в которой нашел свой конец старый вспомогательный крейсер. Крейсер «Ньюкасл», который находился рядом с «Равалпинди» в патрульной линии, перехватил сообщение и полным ходом помчался на помощь. Он заметил линейные крейсера, но те быстро отошли на восток, и «Ньюкасл» потерял контакт. Теперь адмирал Маршалл начал действовать особо осторожно. Он отошел на север, под прикрытие туманов, чтобы дождаться погоды, которая позволит ему скрытно прорваться назад в Германию. Рано утром 26 ноября он пошел на юг и действительно проскользнул сквозь завесу крейсеров и эсминцев, которую Форбс развернул возле берегов Норвегии. Он заметил противника, но англичане его корабли не видели. Маршалл вернулся в Вильгельмсхафен на следующий день, а наш флот еще долго искал его гораздо восточнее действительного курса.
В германских кругах ликовали по поводу результатов этого набега. Но в действительности Маршалл не выполнил план, так как должен был выбраться в Атлантику и привести в хаос наше судоходство. Действительные достижения двух самых мощных германских кораблей оказались очень скромными. Для нас эта операция подтвердила, что нельзя слишком полагаться на воздушные патрули в Северном море, и что разведка противника превосходит нашу. Мы не знали, что немецкие криптографы раскололи наш военно-морской шифр. Мы имели радар, но он страдал от «детских болезней», и пока эти установки получили очень немногие корабли. Однако мы уже полностью оценили его значение в поисках вражеских кораблей, подобно тому, как это произошло после уничтожения «Равалпинди». Адмиралтейство делало все возможное, чтобы оснастить им все корабли. Конечно, вызвало разочарование то, что противник выскользнул из сетей, расставленных ему адмиралом Форбсом. Однако осторожность, проявленная адмиралом Маршаллом, по крайней мере показала, что прорыв в Атлантику становится для немцев делом трудным и опасным. Впрочем, никто и не утверждал, что барьер в Северном море будет абсолютно непроницаемым. Но операция имела одно несчастное последствие. Когда флагман Форбса линкор «Нельсон» возвращался в Лох Ю, 4 декабря он подорвался на магнитной мине, поставленной подводной лодкой пару недель назад. К счастью, в дороге были подкрепления, в том числе «Уорспайт», которому еще предстояло прославиться в качестве флагмана адмирала Каннингхэма.
Как мы уже говорили, к концу октября Адмиралтейство твердо знало, что 2 карманных линкора вышли на наши судоходные маршруты. Поэтому встала задача поймать их. 5 октября Адмиралтейство совместно с французским флотом сформировало для этой цели в Атлантике не менее 8 поисковых групп из авианосцев и крейсеров. 3 из них были переданы в распоряжение командующего районом Южной Атлантики, штаб которого находился во Фритауне, Сьерра-Леоне.
«Граф Шпее» потопил свое первое судно возле Пернамбуко 30 сентября. В следующем месяце он уничтожил еще 4 судна посреди Атлантики. Потом он исчез из нашего поля зрения и появился в Мозамбикском проливе, где 15 ноября потопил маленький танкер. Тем временем «Дойчланд» атаковал 2 судна в Северной Атлантике. Но только 21 ноября мы выяснили, что они не стали жертвой рейдера, действовавшего на юге. С середины ноября до 2 декабря Адмиралтейство ничего не знало о перемещениях «Графа Шпее». За это время он дважды обогнул мыс Доброй Надежды. Потом пришло тревожное сообщение от судна, атакованного рейдером у берегов Южной Америки. Это произошло в 3000 миль от узла коммуникаций в устье Ла Платы. Но коммодор Г. Харвуд, командир Соединения G, правильно предположил, что рейдер обязательно появится в этом богатом добычей районе. Он рассчитал, что противник сможет достигнуть этой точки к 12 декабря, и приказал своим силам сосредоточиться там к этой дате. Поэтому тяжелый крейсер «Эксетер» вышел с Фолклендских островов на север. В ночь на 12 декабря он и «Ахиллес» присоединились к флагману Харвуда «Аяксу» в 150 милях восточнее устья Ла Платы. «Граф Шпее» потопил в океане еще 2 судна и теперь шел прямо на корабли Харвуда, патрулирующие в устье реки. 13 декабря в 6.08 «Аякс» заметил дым на северо-востоке. Коммодор приказал капитану 1 ранга Ф.С. Беллу, командиру «Эксетера», проверить, что это. Через 8 минут тяжелый крейсер передал: «Я думаю, что это карманный линкор».
3 британских крейсера были вооружены 6–8" и 16 – 6" орудиями, Они пошли полным ходом навстречу грозному противнику, который имел 6 – 11" и 8–5.9" орудий. Более того, «Граф Шпее» имел тяжелую броню, пробить которую могли только 8" снаряды «Эксетера». Однако Харвуд так долго готовил этот бой, что теперь капитан 1 ранга У.Э. Парри, командир «Ахиллеса», и капитан 1 ранга К.Г.Л. Вудхауз, командир «Аякса», точно знали, что им нужно делать, и необходимость в сигналах практически отпала. «Эксетер» повернул на запад, чтобы обстрелять германский корабль с правого борта. Легкие крейсера повернули на северо-восток, чтобы открыть огонь по противнику с противоположного направления. Это вынуждало командира «Графа Шпее» капитана 1 ранга Лангсдорфа либо разделить огонь главного калибра, либо оставить одну группу кораблей противника без обстрела. Он выбрал первый вариант. Однако немцы сначала ошибочно приняли легкие крейсера за эсминцы, и перенесли огонь всех 11" орудий на «Эксетер». Стрельба немцев была очень точной в течение всего боя. «Эксетер» вскоре получил тяжелые повреждения, но капитан 1 ранга Белл повернул на противника и выпустил торпеды, хотя это и было бесполезно. У Лангсдорфа появилась блестящая возможность прикончить «Эксетер», который к 6.50 имел только одну исправную башню. На крейсере начались серьезные пожары, но он получил шанс ускользнуть, в основном потому, что «Граф Шпее» в этот момент попал под плотный огонь легких крейсеров. Вскоре после 6.30 «Граф Шпее» поставил дымзавесу и повернул на запад, позволив тяжело поврежденному «Эксетеру» отвернуть на юго-восток и уйти на ремонт.
Бой у Ла-Платы, 13 декабря 1939.
Началась вторая фаза боя, когда 2 легких крейсера преследовали карманный линкор тревожащим огнем, держась к северу от него. Немецкий корабль пошел к берегам Южной Америки. В 7.25 «Аякс» получил 2 попадания 11" снарядов, которые вывели из строя его кормовые башни. Снова Лангсдорф получил шанс выиграть бой. Англичане теперь имели лишь немного более сильную артиллерию, чем его вспомогательный калибр. Поэтому Харвуд поставил дымзавесу и повернул на восток. Однако, когда выяснилось, что германский корабль не гонится за ним, он сразу возобновил преследование. Последняя фаза боя тянулась с 20.00 до наступления темноты. Оба крейсера преследовали своего противника до самого порта Монтевидео. Немцы периодически давали залпы из своих 11" орудий. К полуночи стало ясно, что Лангсдорф намерен войти в порт, поэтому Харвуд прекратил преследование и начал патрулировать в устье Ла Платы. Его положение было незавидным. Оба корабля получили повреждения, причем «Аякс» достаточно серьезные. Харвуд не смог бы остановить противника, если бы тот предпринял решительную попытку прорыва. Более того, единственный корабль, который мог прийти на помощь, тяжелый крейсер «Камберленд», находился на Фолклендских островах в Порт Стэнли. Он не мог прибыть к Монтевидео ранее вечера 14 декабря. Все остальные британские корабли находились в тысячах миль от места боя.
Харвуд мог только гадать, какие повреждения получил немецкий корабль в ходе боя. Мы не верили, что стрельба крейсеров может причинить ему серьезные повреждения. Однако немцы заявили уругвайским властям, что «Граф Шпее» получил около 70 попаданий, и запросили разрешения оставаться в порту 72 часа для ремонта повреждений, а не одни сутки, как разрешало международное законодательство. В этот период Адмиралтейство поспешно гнало в район боя сильные подкрепления и начало специальную игру с целью ввести немцев в заблуждение относительно эскадры, которая ожидала их у выхода из порта. Нашей главной задачей было задержать «Графа Шпее» в порту, пока не прибудут «Арк Ройял» и «Ринаун». Поэтому Адмиралтейство приказало британским транспортам выходить из Монтевидео через определенные интервалы времени и попросило уругвайское правительство дать каждому сутки форы перед немцами. Лангсдорф тем временем связался с Берлином и сообщил свои предположения относительно противника, ожидающего его выхода в море. Поэтому вечером 16 декабря пришел приказ затопить корабль, а не подвергать его интернированию. Через 24 часа он поднял якорь и пошел вниз по реке вместе с германским транспортом. 17 декабря в 19.56 толпа, собравшаяся на набережной Монтевидео, увидела далеко в море несколько сильных взрывов. Так закончилась карьера одного из лучших кораблей Гитлера. Через 3 часа появился Харвуд с «Аяксом», «Ахиллесом» и «Камберлендом». Он прошел мимо пылающих обломков и прибыл в Монтевидео. 20 декабря капитан 1 ранга Лангсдорф застрелился, оставив письмо, в котором оправдывал свои действия. Его тактические решения в ходе боя заслуживают критики, но следует помнить о нем как о человечном и благородном противнике. Ни один англичанин не погиб на уничтоженных «Графом Шпее» торговых судах.
