Текст книги "Город мертвых"

Автор книги: Стефани Данелл Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Кратчайший путь к лабораториям.

Эта была уловка. Девушка использовала имя Шерри для того, чтобы добраться до подземного комплекса, достать информацию о G-вирусе. Шерри до сих пор в участке, в безопасности, а все это лишь тщательно продуманная хитрость…

«Но агенты „Амбреллы“ должны бы знать дорогу к лабораториям, зачем этой шпионке спрашивать то, что ей и без меня известно? Бессмыслица какая-то!»

Аннет подняла свой пистолет дрожащей рукой и попятилась прочь от девушки. Она совсем запуталась, вопросов возникало слишком много, она не была уверена в чем-либо, и потому не могла спустить курок.

– Не двигайся. Не ходи за мной, – проговорила она сквозь зубы, игнорируя боль, шаг за шагом отступая к двери. – Пойдешь за мной – и я застрелю тебя.

– Аннет!.. Я не понимаю, я просто хотела…

– Заткнись! Заткнись и оставь меня в покое, вы все оставьте меня в покое!!

Она прошла в дверь, захлопнула ее перед удивленной, испуганной девчонкой и, заперев ее, прижала руки к своим ушибленным, а, может, и сломанным ребрам.

«Шерри…»

Все это было ложью, должно было быть ложью, но так или иначе, это ничего не меняло. Она по-прежнему могла вернуться на подземные уровни и завершить то, что начала.

Пошатываясь, хромая и тяжело дыша, Аннет вступила в холодный полумрак тоннеля, и каждый шаг, сопровождающийся дикой болью и ужасом, теперь был для нее напоминанием о том, что сотворила с ее жизнью «Амбрелла».

* * *

«Холодная, безмолвная пещера, на стенах поблескивает лед… я, кажется, заблудился. Я заблудился и чересчур измотан, я очень долго боялся и бежал, поэтому присел отдохнуть. Так тихо, так холодно, но моя рука болит… я сижу у стены, на которой растут шипы, и один из них вонзается в мое тело, пронизывая меня насквозь. Так больно… я должен подняться, должен найти кого-то, должен… проснуться».

Леон распахнул глаза, мгновенно сообразив, что снова был в отключке. Осознание позволило ему перевести дух, а внезапная тревога окончательно прогнала остатки сна.

«Ада, Клэр… Господи, сколько же времени?»

Он осторожно убрал слипшиеся от запекшейся крови пальцы с раны на руке. Было больно, но не так остро, как раньше, и кровотечение остановилось, по крайней мере, у входного отверстия; сама рана была туго обтянута склеившимися обрывками его же униформы. Он приподнялся, пытаясь достать то место, откуда вышла пуля; здесь также обнаружилась затвердевшая заплатка из лоскутьев на ране. Он не мог судить наверняка, но предполагал, что пуля прошла навылет, не задев ни одной кости, а это означало, что он чертовски удачлив.

«Даже если бы мою руку оторвало к чертям собачьим, Ада все еще где-то там, и я послал Клэр за ней. Я должен найти их».

Он решил, что причиной потери сознания, вероятно, был шок от травмы, а не боль или потеря крови – он не мог позволить себе прохлаждаться дольше. Стиснув зубы, Леон поднялся с помощью здоровой руки, его мышцы одеревенели от холода и сырости.

Слегка задев стену левым плечом, он едва не задохнулся от вспыхнувшей резкой боли, но она стихла через несколько секунд. Леон выждал, пока боль пройдет, глубоко дыша, напоминая себе, что все могло быть гораздо хуже.

Поднявшись, наконец, на ноги, он пришел к выводу, что справится: голова не кружилась, не гудела, и хотя на полу и стенах оставались пятна крови, их было гораздо меньше, чем он ожидал. Осторожно, стараясь не удариться больным местом, Леон направился вниз по коридору к закрытой двери, двигаясь как можно быстрее. За дверью перед ним предстал еще один затопленный тоннель, простирающийся в обоих направлениях; слева на стене он заметил лестницу, но не захотел даже думать о том, как взобраться по ней, не потревожив рану. Кроме того, в шахте наверху раздавался громкий рокот работающего вентилятора. Он повернул направо, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь следы Ады или Клэр.

«Погналась за стрелком… как она могла так поступить, как могла просто оставить меня там?»

После их столкновения с монстром у входа в коллектор, Леон поклялся себе не делать поспешных выводов, когда дело касается Ады Вонг. Временами она была кокетлива, иногда сдержанна, и то, что стрелять она научилась не за игрой пейнтбол, было также очевидно, как и то, что он не был банковским управляющим. Но, несмотря на ее странное поведение и явную двуличность, она нравилась ему. Ада была умна и уверена в себе, она была красива, и Кеннеди предполагал, что за этой противоречивой внешностью скрывается добрый и порядочный человек…

«…а еще она бросила тебя, предпочтя погнаться за стрелком, оставила тебя кататься по полу с пулей в плече. Да, она просто чудо, предложи ей руку и сердце».

Он вышел на развилку в тоннеле, и постарался отбросить беспорядочные мысли о мотивах и действиях Ады, отметив про себя, что может поговорить с ней об этом, когда найдет ее… если, конечно, он найдет ее. Справа располагались запертые ворота, так что Леон направился влево, с трудом различая дорогу сквозь густые тени впереди. Ему не следовало посылать Клэр за Адой одну, он должен был как-нибудь подняться и пойти вместе с ней…

Вдруг он остановился, заслышав что-то. Выстрелы, тихие и далекие. Они доносились откуда-то сверху, но звук искажался путаными лабиринтами тоннелей, из которых состояла вся канализационная система.

Все еще сжимая в руке "Desert Eagle", зажав запястьем рану, Леон сорвался на бег. Боль снова обострилась, отнимая последние силы, вызывая тошноту и слабость. Он не мог идти быстро, вода тормозила его не меньше ноющей раны, но как только стихли последние отголоски выстрелов, он каким-то образом нашел в себе силы ускориться.

Впереди и слева виднелось ответвление, бледный желтый свет пробивался оттуда, освещая медленно текущую воду. Прежде чем дойти туда, он понял, что ему придется выбирать. Прямо перед ним находилась своего рода платформа, тяжелая дверь, установленная в конце тоннеля, с навеса которой ручейками стекала вода.

«Выбор очевиден, хотя…»

Леон остановился в пятне тусклого света, глядя в ответвление. Еще одна дверь, и у него не было времени решать, звуки могли исходить откуда угодно…

Снова зазвучали выстрелы.

«Налево».

Леон запрыгнул на невысокий выступ, снова чувствуя боль, ощущая горячую влагу под рукой – из раны начала сочиться кровь. Проигнорировав болевые ощущения, он торопливо шагнул к двери и дернул створку на себя. Зайдя в просторное, пустынное помещение, Леон услышал новую череду выстрелов.

Коридор, в котором он очутился, был, как и канализационные тоннели, темным и стылым, но гораздо шире и выше, похоже, он предназначался для транспортировки тяжелого оборудования. Идя по коридору, Леон повернул налево, потом еще раз налево, мимо коробок, железной рамы с баллонами и загрузочной двери.

«…ацетилен или, может, кислород… Боже праведный, да кто может выжить после стольких выстрелов?»

Он услышал очередную канонаду, плеск воды и еще один звук – гортанное, низкое шипение, от которого у него по спине пробежали мурашки. Удивительно знакомый звук, но слишком громкий, чтобы действительно быть тем, что пришло ему на ум.

«Миллион змей, тысяча гигантских кошек, жуткий первобытный ящер…»

Он бросился туда, уже не пытаясь прикрывать рану, размахивая руками для большей скорости. До конца тоннеля оставалось совсем немного, он увидел панель с мигающими лампочками и проход слева, еще одна огромная загрузочная дверь…

Полицейский остановился, чтобы не попасть случайно на линию огня. Прозвучала еще одна непрерывная очередь выстрелов, и вслед за ними – оглушительный грохот разверзнувшейся воды, в тот же момент хлынувшей прямо ему под ноги.

– Не стреляйте, я вхожу! – крикнул он, и, какая бы опасность ни таилась впереди, почувствовал огромное облегчение, услышав голос Ады в ответ:

– Леон!

«Она жива!»

Вскинув пистолет, даже и не думая уже о кровоточащей ране, он вошел в открытую дверь и увидел Аду, стоящую по другую сторону озера из пенящейся грязи, ящиков и сломанных досок, вертящихся среди бурлящей жидкости.

Она стояла на небольшой бетонной платформе у основания лестницы, ее «Беретта» была направлена в воду.

– Ада, что?..

Неожиданно, словно от взрыва, вода вскинулась перед ним ввысь, сбив с ног и швырнув его обратно в коридор. Все произошло так быстро, что он даже не успел увидеть это, сознание отобразило ему картину произошедшего только после того как, пролетев в воздухе, он ударился о твердый пол. Он упал как раз на свою раненую руку и вскрикнул, но, скорее, от открывшегося его взору зрелища, чем от пронзившей его боли.

«…крокодил…»

Леон вскочил на ноги и заковылял прочь, еще прежде чем смог подумать, сумеет ли он вообще подняться, а гигантская ящерица, крокодил длиной в десять метров, с могучим утробным ревом, пролез в коридор, невзирая на свои размеры. Бетонный пол задрожал, когда огромная рептилия выползла из воды, литры черной жидкости потекли из ее зубастых челюстей, застывших в мрачной ухмылке.

«…челюстей в мой рост, даже больше…»

Леон бросился прочь со всех ног, не чувствуя боли, его сердце бешено колотилось, разум погряз в первобытной панике. Оно сожрет его, оно разорвет его на сотни вопящих кровавых кусков…

Тварь снова зарычала; коридор заполнил невероятно низкий грохочущий звук, от которого юного полицейского передернуло и бросило в холодный пот…

Затравленно оглянувшись, Леон увидел, что движется гораздо быстрее ухмыляющейся ящерицы. Та все еще не могла проползти через загрузочную дверь, ее толстые короткие лапы и огромная масса не позволяли ей передвигаться быстро.

Леон поспешно сменил оружие; рана снова дала о себе знать, когда он вставлял патроны в «Ремингтон» трясущимися от страха руками. Он попятился назад до поворота, одновременно стреляя, быстро, насколько это было возможно. Мощные пули врезались в отвратительную морду монстра, отчего гигантская тварь принялась громогласно рычать, мотая головой во все стороны, кровь ручьями хлестала с его ощеренной морды. Однако крокодил продолжал приближаться, медленно, но верно. Вот он уже вытащил свой бронированный хвост из бассейна мутной воды.

«Недостаточно, недостаточно огневой мощи…»

Леон развернулся и снова побежал, в ужасе, оттого что ему приходится отступать, боясь за Аду, которую он оставил позади с монстром-крокодилом. Но, подсчитав, что понадобится еще как минимум пятьдесят выстрелов – или ядерный взрыв, – чтобы остановить эту тварь, он пришел к мысли, что ему лучше сначала убраться подальше, а потом уже размышлять.

«Держись, Ада…»

Под аккомпанемент грохочущих шагов гигантской ящерицы, он пробежал мимо ящиков, мимо ряда стальных баллонов и остановился. Инстинкт самосохранения отчаянно запротестовал, настойчиво требуя трезвой оценки ситуации, но у Леона возникла идея, и после очередного громоподобно шага ящерицы парень повернулся и ринулся обратно.

«Лишь бы сработало, обычно это срабатывает в фильмах, прошу, Господи…»

Рама с пятью блестящими цилиндрами была вставлена в углубление в стене и закреплена стальным кабелем. Он заметил кнопку, очевидно, регулирующую силу натяжения кабеля. Леон стукнул по ней кулаком, и тяжелый провод отошел от стены, описал дугу и шлепнулся на пол. Отбросив дробовик, он с огромным усилием взялся за ближайший баллон, по-прежнему истекая кровью. Кеннеди чувствовал, как тонкие струйки крови побежали по его вспотевшей груди, но, не останавливаясь ни на секунду, уперся пятками в пол, стараясь высвободить контейнер со сжатым газом.

«…есть!»

Леон отпрыгнул назад, когда серый цилиндр выпал из углубления, и, ударившись о бетонный пол, откатился на пару сантиметров. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что крокодил успел покрыть еще около пятнадцати метров, и уже был достаточно близко, чтобы Леон смог разглядеть его жуткие пятнадцатисантиметровые клыки, ощутить его горячее дыхание и смрад гниющего мяса, когда монстр, в очередной раз зарычав, раскрыл пасть.

Леон занес ногу над баллоном и пнул его со всей силы, что у него еще оставалась. Тот лениво покатился навстречу приближающейся ящерице. По счастливой случайности, коридор имел небольшую покатость, и цилиндр весом в двести с лишним килограммов, набрав скорость, скатился по дуге к крокодилу.

Пятясь назад, полицейский рывком вытащил пистолет из-за пояса и направил его в серебристый цилиндр, держа палец на спусковой скобе, с трудом сдерживаясь, чтобы не нажать на спуск. Крокодил все полз вперед, его хвост хлестал по стенам, так, что с потолка сыпалась цементная пыль при каждом ударе. Леон пребывал в состоянии благоговейного ужаса, животный страх безраздельно завладел его сознанием, и ему стоило огромных усилий не обратиться в бегство.

«Давай, ты, ублюдок».

Меньше чем в сорока метрах от того места, где он занял позицию, контейнер с газом наконец встретился с крокодилом, и Леон спустил курок. Первая пуля со звоном отскочила от пола, не долетев до катящегося баллона, а зубастая пасть уже открылась, чтобы схватить и отшвырнуть сверкающий цилиндр в сторону…

«Спокойно».

Леон выстрелил снова, и… ударной волной его сбило с ног, он рухнул на пол; вырвавшийся из баллона сжатый газ и оторванные взрывом куски стали начисто отхватили голову твари, лопнувшую, словно воздушный шар. В ту же секунду волна кровавых ошметков накрыла Леона, осколки зубов, костей и обрывки изодранной, дымящейся плоти дождем падали вокруг него.

Как только короткие лапы мертвой рептилии подогнулись, и безголовая туша завалилась на бок, Леон, задыхаясь в дыму, со звоном в ушах и кровоточащей раной на предплечье, уселся на полу. Он зажал рану залитой кровью рукой, подумав, что давно не чувствовал себя таким измученным, слабым, изнемогающим от боли… и довольным.

– Я сделал тебя, тупая хрень, – проговорил он, улыбнувшись.

В следующий момент вбежавшая в коридор Ада обнаружила его, уставившегося на дело рук своих с торжеством во взгляде, окровавленного, истекающего кровью и скалящего зубы, словно довольный своей проделкой ребенок.

Глава 23

На Леоне была одета белая рубашка под униформой; Ада разорвала ее по швам и обтянула ей руку полицейского поверх его изуродованной рабочей одежды, соорудив что-то вроде повязки. Парень потерял довольно много крови и, очевидно, находился на грани потери сознания. Во всяком случае, выглядел он беспомощным, словно котенок, и Ада не упустила возможности воспользоваться его шоковым состоянием, чтобы объясниться. Впрочем, когда она ухаживала за ним, то и сама была слегка ошеломлена захлестнувшей ее бурей эмоций.

– …и мне показалось, что она мне знакома. Думаю, я встречала ее у Джона на работе, и я почти нагнала ее, но она, должно быть, проскочила мимо меня. Я заблудилась в тоннелях, когда пыталась отыскать дорогу назад…

Ни слова правды, но Леон, похоже, этого не замечал, как не замечал и ее нежных, заботливых прикосновений, или того, как чуть заметно дрожал ее голос, когда она в третий раз извинялась, что бросила его там.

«Он спас мне жизнь. Снова. И все, что я могу дать ему взамен – это ложь; обман, просчитанный до мелочей, в обмен на его самоотверженность…»

Что-то изменилось для нее в ту самую секунду, когда юный офицер Кеннеди закрыл ее от пули, и она не знала, как вернуть все обратно. Хуже того, она не была уверена, что вообще хочет возвращать что-либо на исходные позиции. Это было нечто сродни рождению нового чувства, какой-то эмоции, которой она никак не могла дать имя, но которая отныне переполняла ее душу; она тревожила, стесняла… и все-таки не была совсем уж неприятной.

Его умное решение проблемы почти неуязвимого крокодила – существа, которого она еле могла сдерживать, несмотря на все свои невероятные усилия – лишь только укрепило в ней это безымянное чувство.

Пулевое ранение в его предплечье отнюдь не было смертельным, но полосы свежей крови, поперек его гладкой груди и живота, говорили ей о том, как сильно он страдал – проклятая рана постепенно истощала, убивала его, пока он пытался спасти ее шкуру.

"Избавься от него сейчас же, – шипел ей разум, – оставь его, не дай ему повлиять на твою работу, Ада, твою миссию. Твою жизнь".

Она прекрасно осознавала, что должна была поступить именно так, это был единственный выход, но в какой-то момент, когда Ада уже подлатала Леона, как смогла, а ее жалкая легенда была изложена в полном объеме, она попросту перестала слушать голос разума; так оказалось намного удобнее.

Ада помогла ему встать на ноги и увела прочь от орошенной кровью и внутренностями сцены гибели чудовищной рептилии, болтая по дороге всякую чушь про то, что обнаружила что-то, похожее на выход, когда плутала в лабиринтах коллектора.

Аннет Биркин исчезла. Как только Леон выманил крокодила из мусоросборника, Вонг забралась по лестнице обратно наверх, желая проверить обстановку… и увидела, что миссис Биркин после падения не только сумела уйти, но и сохранила достаточно здравого смысла, чтобы включить вентилятор и опустить мост, прежде чем рвать когти, отрезав Аде все пути к отступлению. У дамочки явно были не все дома, однако же она не была слабоумной; и хотя Аннет ошибалась, полагая, что Вонг работает на «Амбреллу», насчет ее целей она попала в точку. Чтобы завершить свою миссию, Аде придется добраться до лабораторий как можно скорее, прежде чем Аннет сможет совершить что-нибудь… непоправимое; и Леон, молчаливый, спотыкающийся на каждом шагу Леон, замедлит ее продвижение еще в полтора раза.

«Брось его! Сбрось балласт, ты же не нянька, Бога ради, это же не ты, Ада…»

– Пить хочется, – пробормотал Леон, и она ощутила его теплое дыхание на своей шее. Ада взглянула на испачканное запекшейся кровью лицо полицейского, всмотрелась в его полузакрытые глаза и почувствовала, что игнорировать внутренний голос стало существенно проще. Ей придется покинуть его; в конечном итоге, их пути непременно разойдутся… но не сейчас.

– Тогда нам придется найти тебе воды, – сказала она в ответ, мягко направив его туда, куда ей было нужно.

* * *

Шерри проснулась в темноте; во рту ощущался гадкий, горьковатый привкус, а холодный грязный поток теребил ее одежду.

Вокруг все громыхало, будто рушились небеса, и на секунду девочка забыла, что случилось и где она находилась… и когда она поняла, что не может пошевелиться, то запаниковала. Громыхающий звук все затихал и затихал, пока не исчез полностью, но она застряла в какой-то жуткой вонючей реке, не могла даже подняться с влажной жесткой поверхности да к тому же снова осталась одна.

Она открыла было рот, чтобы закричать… но вспомнила монстра-крикуна, монстра и огромного лысого человека, а потом Клэр. Вспомнив Клэр, она раздумала кричать; почему-то, ее образ моментально успокоил Шерри, разогнал слепой ужас и позволил ей мыслить здраво.

«Меня засосало в слив, а теперь я… где-то еще, и крики здесь вряд ли помогут».

Это была логика храброго человека, сильного человека, и от нее стало лучше. Шерри оттолкнулась от чего-то твердого под спиной, немного сдвинулась и обнаружила, что она вовсе не застряла; ее прижало к решетке в камне, а сила течения держала ее там… держала и, вероятно, не дала утонуть. Отвратительная липкая жидкость протекала рядом, звеня и булькая, как любой обычный ручеек, поток был далеко не такой сильный, как раньше, но, судя по противному привкусу во рту, она уже наглоталась предостаточно этой гадости…

Мысль об этом оживила ее память: Шерри плыла по течению, в какой-то момент умудрилась перевернуться, глотнула ужасной, с химическим привкусом жижи и отключилась, успев лишь испугаться, что захлебнется и утонет.

По крайней мере, звук прекратился, что бы его ни издавало – было похоже на движущийся поезд или уезжающий гигантский грузовик, как ей показалось. И теперь, окончательно придя в себя, Шерри поняла, что в состоянии видеть окружающее пространство. Увидела она не так уж много, но достаточно, чтобы понять, что находилась в большой комнате, наполненной водой, а сверху спускалась крошечная, слабая полоска света.

«Здесь должен быть выход. Кто-то построил это места, они должны были сделать выход…»

Девочка проплыла чуть дальше по большой комнате и, передвинув в очередной раз ногу, ощутила, как ее туфли скользнули по чему-то твердому и плоскому. Чувствуя себя глупо оттого, что не подумала об этом раньше, она глубоко вдохнула, опустила ноги и встала на дно. Вода доходила ей до плеч, но, во всяком случае, Шерри могла уверенно стоять на ногах.

Последние следы паники улетучились, когда она, стоя посреди комнаты, медленно обернулась и, уловив взглядом слабый свет, разглядела очертания лестницы на дальней стене. Конечно же, Шерри все еще была напугана, но тени перекладин означали, что она нашла выход. Малышка подняла ноги и направилась, гребя руками, к лестнице, гордая тем, что держит себя в руках.

«Не кричать, не плакать. Так говорила Клэр. Быть сильной».

Она достигла лестницы и поставила колени на нижнюю перекладину, которая находилась за несколько сантиметров от поверхности воды. Она подобрала под себя ноги и начала карабкаться вверх, корчась всякий раз, когда ее маленькие, с покрасневшей кожей пальчики касались склизких металлических прутьев. Лестница казалась бесконечной, и когда она решилась посмотреть вниз, то увидела, насколько высоко забралась. Девочка могла различить только крошечное, сверкающее пятнышко колыхающейся поверхности воды, куда доставал свет. Она также видела и источник света – узкая прорезь в потолке, немного выше, чем была она сама.

«Почти наверху. А если упаду, то не поранюсь. Бояться нечего».

Шерри тяжело сглотнула, пытаясь поверить в то, о чем подумала, и снова посмотрела вверх.

Еще несколько перекладин, и ее рука коснулась неровного металлического потолка. Девочка почувствовала радостный порыв и толкнула плиту одной рукой… но та не двигалась. Совсем.

– Дерьмо, – прошептала она, но в голосе не было раздражения, как ей того хотелось; слово прозвучало тихо и одиноко, будто мольба.

Шерри зацепилась локтем за перекладину, которую держала, коснулась своего кулона на удачу и попыталась снова, давя изо всех сил. Напрягшись до предела, она почувствовала, что крышка поддалась, немного, но этого было не достаточно. Она опустила руку, выругавшись молча на этот раз. Ей не выбраться.

Несколько минут она не двигалась, не хотела спускаться в воду, не хотела верить, что она и вправду в ловушке, но ее руки слабели, и прыгать ей тоже не хотелось. Наконец она начала спускаться, куда медленнее, чем поднималась. Каждый шаг словно знаменовал собой признание поражения.

Она, наверное, спустилась уже на треть, когда услышала сверху шаги – сначала был глухой шум, скорее вибрация, но затем он преобразился в различимые звуки шагов, которые становились все громче. Все ближе и все громче, они приближались к верху ямы, где она очнулась.

На мгновение Шерри подумала проигнорировать эти шаги, а затем вскарабкалась вверх по лестнице, решив, что любая возможность убраться отсюда стоит риска; быть может, это и не Клэр, возможно, это кто-нибудь, кто вовсе не желает ей добра, но это мог быть ее единственный шанс выбраться.

Она начала кричать еще до того, как добралась до верха.

– Эй! Помогите, слышите? Эй, эй!

Шаги, похоже, приостановились, и когда она вновь достигла потолка, то несколько раз ударила по нему кулачком.

– Эй, эй, эй!

Очередной удар израненной крохотной ручкой, и она уже била воздух, ослепленная ярким светом.

– Шерри! Боже мой, детка, как я рада, что ты в порядке!

Клэр, это была Клэр, и хотя Шерри ее не видела, девочку переполняло счастье уже от звука ее голоса. Сильные, теплые руки помогли ей встать, эти нежные руки крепко обняли малышку. Шерри моргнула и ненадолго зажмурилась, глаза постепенно привыкли к свету, теперь она могла видеть очертания огромной комнаты сквозь мерцающий белый туман.

– Как ты узнала, что это я? – спросила Клэр, все еще не отпуская ее.

– Я не знала. Но я не могла выбраться самостоятельно, и я услышала шаги…

Шерри оглядела большую комнату, в которую втащила ее Клэр, и была поражена тем, что Клэр вообще ее услышала. Комната была огромной; чуть выше находились диагональные узкие металлические мостики, а участок пола, через который она проникла в комнату, был самым дальним углом самой темной части комнаты – небольшая плитка, чуть приподнятая Клэр.

«Ну и ну, если бы я не постучала, или она шла бы чуть-чуть быстрее…»

– Как я рада, что это ты, – сказала Шерри твердым голосом, и Клэр улыбнулась, выглядя при этом столь же обрадовано и удивленно, сколь чувствовала себя Шерри.

Клэр встала на колени перед ней, и ее улыбка слегка померкла.

– Шерри, я видела твою маму. С ней все в порядке, она жива…

– Где? Где она? – выпалила обрадованная новостями Шерри, но вдруг она почувствовала что-то сродни неуверенности, нависшей в воздухе, нервное напряжение, от которого стало трудно дышать.

Она посмотрела в серые глаза Клэр и поняла, что та снова собирается солгать. Женщина явно пыталась определить наилучший способ сказать девочке что-то неприятное. Быть может, несколько часов назад Шерри и позволила бы ей…

«…но больше так не пойдет. Мы должны быть сильными и храбрыми…»

– Скажи мне, Клэр. Скажи правду.

Клэр, глубоко вздохнув, покачала головой.

– Я не знаю, куда она пошла. Она испугалась меня, Шерри. Полагаю, она подумала, что я была кем-то еще, что я желала ей зла. Она убежала от меня, но я почти уверена, что она прошла этим путем, и я искала ее, когда услышала тебя.

Шерри медленно кивнула, стараясь переварить мысль о том, что ее мать вела себя странно… достаточно странно, чтобы Клэр попыталась приукрасить ее поведение.

– И ты думаешь, она пошла сюда? – наконец спросила Шерри.

– Не уверена. Я еще наткнулась на одного копа, Леона, еще до того, как увидела твою маму; я встретилась с ним, когда только приехала в город, и он был в одном из тоннелей, по которому я прошла после того, как ты исчезла. Он был ранен и не смог пойти со мной искать тебя… а когда твоя мама убежала, я вернулась за ним, но его уже не было.

– Умер, что ли?

Клэр отрицательно помотала головой.

– Нет. Просто ушел. Так что я вернулась, и насколько могу судить, это единственное место, куда могла пойти твоя мама. Но как я уже сказала, я не уверена…

Она колебалась, хмурясь и задумчиво глядя на Шерри.

– Не давала ли тебе мама что-нибудь под названием G-вирус?

– G-вирус? Не думаю.

– Она никогда не просила тебя сохранить что-либо для нее, вроде маленького стеклянного сосуда или чего-то в этом роде.

Шерри насупилась в ответ.

– Нет, ничего. А что?

Клэр встала, опустив ладонь на руку Шерри и одновременно пожимая плечами.

– Это не так важно.

Девочка недоверчиво сощурила глаза, и Клэр снова улыбнулась.

– Честно. Пойдем. Подумаем, куда могла пойти твоя мама. Бьюсь об заклад, она ищет тебя.

Шерри последовала за Клэр, и ей вдруг показалось… нет, на самом деле, она была абсолютно уверена, что Клэр не поверила ее словам… и ей также было интересно, почему женщина не отважилась спрашивать дальше.

* * *

Заводской машинный лифт, похожий на трамвайный вагон, был как раз там, где и оставила его Аннет. Разрыв, конечно, сократился, но она все еще опережала шпионов – Аду Вонг и ее дружка-оборванца…

«…ложь, все лгут мне, как будто потерять Уильяма, пережить такую боль, такую утрату недостаточно, чтобы пробудить в них хоть зачатки совести…»

Прислонившись к водруженному на платформу пульту управления, она нащупала ключ в кармане своего порванного лабораторного халата, вставила его и повернула. Трясущиеся пальцы прикоснулись к активационному переключателю, и на консоли вспыхнула вереница лампочек, слишком ярких даже в полутьме, разряженной лунным светом. Прохладный осенний ветер чуть коснулся ее ноющего тела, приветливый, таинственный ветерок, принесший с собой запах огня и болезни…

«…как в Хэллоуин, как костры в темноте, когда они выносили своих мертвецов, сжигая заразную плоть жертв мора…»

Четыре пронзительных, скрипучих трубных гудка унеслись в ночное небо, массивная платформа подъемника пришла в движение, напоминая ей о том, что пора идти. Аннет прошла, шатаясь, вверх по серо-желтым ступеням, не в состоянии вспомнить, о чем она думала до этого. Пора было идти, и она так устала. Как давно она спала последний раз? Она и этого не помнила…

«Это от удара по голове, да? А, может, просто хочу спать…»

Она и раньше утомлялась на работе, но сейчас эта усталость в сочетании с непрестанной болью от ран отослала ее в какое-то безумное, бредовое место, о существовании которого она никогда не догадывалась. Ее мысли преобразились в беспорядочные, тревожные вспышки чувств и образов, которые она никак не могла привести в порядок, по крайней мере, так, чтобы результат устроил ее саму; она знала, что нужно делать – система самоуничтожения, открыть подземные ворота, скрываться и зализывать раны, но все остальное стало странной, несвязной кучей свободных ассоциаций, как будто она приняла наркотик, перегрузивший ее мозг и позволяющий думать лишь урывками.

Конец был близок. Это то, за что она держалась, одна из немногих постоянных величин в ее помутненном сознании. Понятный и такой притягательный исход, который Аннет отчетливо видела перед собой, не важно, насколько плохо у нее теперь со зрением. Ее постоянно душил кашель, пока она шла через завод, а потом женщину еще и вырвало от боли какой-то кислотной желчью, и от этого темные точки замелькали у нее перед глазами, тьма окутала ее так надолго, что ей показалось, будто она и вправду может ослепнуть.

«…все почти уже кончено…»

Хватаясь за эту мысль, как за старую любовь, она нашла щеколду на двери и вошла в обшитую металлическими листами комнату. Панель управления – все рычажки в нужном положении. Движение и звук движения поглотили ее целиком, когда она опустилась на металлическую скамью с мягким сидением и закрыла глаза. Несколько мгновений покоя, и скоро все придет к своему логическому завершению…

Аннет погрузилась во тьму, гудящие моторы убаюкивали ее, окутывая мгновенным сном. Она все глубже проваливалась в небытие, ее мышцы наконец расслабились, боль и мучения ослабили свою хватку, и на неопределенный промежуток времени вокруг воцарилось безмолвие…

…пока ужасный вой не пронзил тьму, дикий крик, полный такой ярости и боли, что он заставил сердце женщины замереть на секунду, и Аннет тут же очнулась, тяжело дыша, напуганная до полусмерти. А затем она осознала, что вырвало ее из сна без сновидений, и ее мысли прояснились, найдя еще одну опору.

Это был Уильям. Он вернулся домой, последовал за ней, и «Амбрелла», в конце концов, ничего не получит, потому что существо, когда-то бывшее ее мужем вернулось в радиус взрыва.

Крик прозвучал снова, на этот раз отдавшись эхом в одном из многочисленных потайных проходов лаборатории, в то время как лифт опускался все ниже и ниже.