Текст книги "Последний день может стать первым (СИ)"

Автор книги: Стас Северский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

1

Последний день может стать первым

книга I

Нельзя уйти от судьбы, – другими словами, нельзя уйти от последствий

своих собственных действий.

Фридрих Энгельс

Раньше мы боролись с природой, чтобы выжить – теперь она с нами,

но нашими же руками.

Фридрих Айнер

(Фридрих Айнер – лейтенант десятой роты третьего полка штурмового подразделения А2

шестой армии AVRG. Уровень – S9, личный номер – 4700. Отчет в ментальном формате)

…Нервы искрят. Пролетел по коридору сектора системных управлений так, что от меня крыса

шарахнулась. Запустили объект! После штурма и здесь зачистку проведем! Перед глазами еще

стоят схемы с корректировками полковника Ульвэра. На этот раз и он нас под удар подставил!

Операция А1! Высший уровень сложности! И без поддержки! Будут большие потери… Хоть бы

кто-то выжил… Но о наших жизнях сейчас и речи не идет…

Что ж, нам на такой скорости работать не впервой – и раньше прорывались, и сейчас линии

постов преодолеем. Щиты активируем, а там… Смотрю в пол, чтобы не сбить сосредоточенность,

– уперся взглядом в искаженное отражение на начищенных сапогах командира первого взвода…

– Стикк, готовь людей и технику! Через час выходим!

– Есть, лейтенант.

Он остался у меня за спиной – ждет сволочь! Я остановился так резко, что шинель по

голенищам сапог хлопнула… Мало ему шрамов карателей, оставленных на вечную память! Еще

один шаг – и такой карой он не обойдется! Будут доказательства, его даже Ульвэр больше не

потерпит! Никто на свершенное преступление глаз не закроет!

– Сказал, готовь людей!

– Есть.

– Шаг против схемы, и расстрел на месте!

– Так точно.

Ларс Стикк растянул рот в тонкой усмешке мне вслед. Он – человек, изуродованный годами

голодной войны, – надышался звенящего холодом воздуха Хантэрхайма чуть не до разрыва легких.

Ледники не сломали его – они сковали трещину морозом, но теперь смерзшийся там надлом снова

кровоточит. Его создали для Хантэрхайма! Нельзя ему было покидать север! Ни ему, ни мне, ни

капитану – никому!

Объект разомкнул двери прямо передо мной. Я стукнул кулаком тяжелые створы, которые так и

не успели полностью разойтись, влетел в центр управления с порывом ветра, разогнал сигаретный

дым, но он затянулся за мной – вместе с мертвой тишиной затянул и меня.

– Густая у вас дымовая завеса, капитан!

– А, Айнер… Задымление первой степени.

– Пора отдать приказ о боевой готовности первой степени.

Обращаюсь к капитану по выделенной линии – не дублирую передачу для сержанта и

техники…

– Рано, Айнер, рано…

– Четыре часа – и штурм.

2

Норвальд затушил очередной окурок… наклонил голову, будто на него тоже давит это

подземелье и которая по счету бессонная ночь. Он прикрыл глаза ладонью, но дым не ест их, а

засвеченные панели не бьют по ним белой слепотой.

– Айнер, да сядьте вы, наконец!

Положил фуражку на стол и опустился в кресло… Капитан протянул мне пачку – я подумал и,

после его утвердительного кивка, взял сигарету. Да что ему эта отрава? Техноклоны не курят. Это у

него по старой памяти…

Снова развернул схемы… Осталось только маршрут проверить и растяжки поставить. Графики

мы еще не один раз править будем, но уже по предварительным данным понятно, что патрули мы

обойдем. Переходы заблокируем лучевыми растяжками – перекроем подходы врагу… и наши

отходные пути тоже будут отрезаны… Затянулся – на выдохе дым застрял в горле хрипом…

– Унхай, да подключи ты фильтры!

– Есть, лейтенант.

Сержант не спал давно, вымотался – узкие глаза сощурились и потемнели пуще прежнего…

– Унхай, как выйдем, из связи не выпадай – всех держи.

– Так точно.

– У тебя двадцать минут на сон!

– Есть…

Унхай откинулся в кресле, и чертежи закрыли его сложными крестами лучей. Хорошая работа –

дальше эту растяжку командир взвода разрабатывать будет. А вот и Стикк заявился… осторожно

вступил в синее сигаретное марево – так, чтобы не потревожить его, – не хочет мне с резкими

движениями лишний раз на глаза попадаться. Он только рот кривит – знает, что сейчас нужен

позарез… Но ядовитые зубы еще прячет…

На востоке Шаттенберга спад активности – послали туда “разведчиков”. Ночь гнетет –

проползает в бункер с поверхности земли через шлюзовые врата, через глухие экраны… Дымный

сумрак занял углы, стянулся прочнее. Остались считанные часы… Разведвылазка – и снова на

смерть…

Пришла новая корректировка… Сопоставил цифры с меркнущими в дыму схемами…

Прочертил над картами графики воздушных патрулей – сердце подстроилось под эту

“кардиограмму”… Снял перчатку, чтобы разодрать опухшие веки, – карты с разметкой плывут в

глазах… Доработкам конца нет – вношу поправки по последним данным. Патрули перестроили –

не нравится мне это – часто что-то… Они ищут… ждут. Ничего, пока еще наши “разведчики” не

обнаружены… Их иначе, как по ментальному фону, и не засечешь. Правда, есть тут спорные

случаи на грани пересечений, но вхождений в зону фона не было… Почти ослеп от свечения

мониторов – закрыл глаза, и сразу холодом обдало… Кофе остыл, не парит больше, а фильтры

нагнали сквозняки стылой ночи. Набрал в рот тяжелой черноты с густым осадком – горло дерет,

будто снова мороз Хантэрхайма вдохнул без маски…

Капитан – машина, но при этом он, как и прежде, человек S7 – для проработки операции ему

нужно столько же времени, сколько и раньше. Норвальд уже забыл, что это – усталость, сон,

горячий кофе, сигаретный дым… Даже про дыхание он уже редко вспоминает – хотя, наверное, не

чаще, чем при жизни: мы о таких вещах обычно не думаем. Но расчеты все еще требуют от него

усилий. Он знает, что уже – другой, что прежний только его долг. Но ему сложно понять это.

Поэтому стараюсь держать проработку под контролем, как и раньше. Что ж теперь… Столько лет с

ним живым воевал… и с мертвым еще повоюем.

Зашел “защитник” – объект развернул мониторы перед застывшей в тусклом свечении

машиной. Капитан передал расчеты технической единице первого порядка с облегчением. И мне

спокойней стало – “защитник” схемы пропишет точно и четко. “Спутник” что-то не спешит

развести непроглядный осадок на дне моей кружки. А черт с ним… Не до него… Стикк, похоже,

решил до конца линию гнуть – теперь слежу за каждым его шагом. От Шаттенберга до Ясного

рукой подать. А Ясный и сейчас – “убежище”. Я не должен упустить ни один код, который вобьет

Стикк… не должен упустить ни одного его действия, ни одного движения. Но я привык держать

руку на пульсе подчиненных, не выпускать их из поля зрения. Ему операцию под угрозу срыва не

3

поставить, и испортить ничего он не способен, но неувязки с ним определенно будут. И мне

предстоит продумать ситуацию с учетом его точки зрения, чтобы этих неувязок избежать. Он

постоянно ищет недочеты офицеров, чтобы применить их в личных целях, не смотря на способы.

Стикк дает обреченным шанс на “загробную жизнь” – и убежден, что имеет на то право. Чтобы

открыть бойцу “путь дезертира”, ему достаточно уверенности в том, что смерть этого бойца

обязательно последует бою и не будет значимой для системы. Да, наша вера в победу сломала не

один костыль, но сегодня мы будем гибнуть за систему, за весь мир. Сегодня никто – не до, не

после штурма – не уйдет.

Герфрид решительно переступил порог центра управления – подсвеченный картами едкий

туман остановил его у двери. Просто, надломанные дымные дорожки спутали с нашим

пространством графики, прочерченные – другим. На круговом мониторе Герф стоим прямо передо

мной, но я повернулся к нему лицом…

– Стой, боец!

Герф только руку на плечо положил, как положено. Он уже закован в “доспех” – всегда готов…

всегда, как на параде…

– Ты с Хорном на второй квадрат полетишь – переход проверите и растяжки поставите. Схемы

дам позже. Врата второго тоннеля скорей всего намертво заблокированы. Не откроете – не

задерживайтесь. Двери срезать не будем – они могут заметить. Растяжкой тоннель блокируйте – и

все. Отзову – плюйте на все… на пределе скорости на базу возвращайтесь без остановок.

– Так точно. Лейтенант, они ищут?..

Надо же, понял, что я ему выделенную линию открыл…

– Да, Герф, – они нас ждут. Ничего, рассчитаем маршрут так, чтобы пересечений не было.

Столкновений быть не должно.

– Так точно – проверим второй квадрат, поставим растяжки.

– Там, возле входа во второй тоннель, что-то есть. Определить, что – не вышло. Неопознанный

объект. Сигнала нет, скан не стали делать. Панели, видно, еще при штурме Шаттенберга

разворотило – за ними… Смотри…

Загрузил визуальную проекцию. Трудно разобрать, но есть сходство с очертаниями человека.

Не известно, кто это, но мы всех встреч избегаем. Герф кивнул, будто хотел что-то сказать – что-то,

что пресекли правила субординации. Он все-таки определил грань между моим другом и моим

бойцом – Хантэрхайм с него спесь сбил.

– Близко не подходите, пока не убедитесь, что сигнала действительно нет. Дальше визуальный

контакт установите. Может быть это мертвый человек, которого они не обнаружили при зачистке.

Но если это что-то иное – машина или какое-то создание “золотых драконов” – никаких

контрольных увечий. Заблокируйте его, как и все на пути, – так, чтобы не пролез, когда кресты

лучей к энергоблокам подключим, и отходите.

– Лейтенант, что-то подобное было там – в Штраубе, потом – в Хантэрхайме…

– Иди. Командир взвода тебе коды растяжки передаст.

– Командир взвода видел это… и я тоже, и Хорн. Лесовский думал, что это…

– Мне известно, что вы с Лесовским видели! Исполняй, боец!

– “Защитники” знают об этом… и вы тоже.

Достали меня их бредовые легенды! Надо им у “защитников” поучиться смотреть на мир

четкими схемами!

– Довольно! Исполняй!

Герф положил на плечо руку – он готов… Унхай вышел из-за стола – невозмутимое спокойствие

окаменело на его лице. Глаза “золотых драконов” ничего не говорят нам – никогда – они

непроницаемы для нас… Командир взвода сложил за спиной руки – шрамы карателей проступают

и через натянутые перчатки. Он передернул бровью, пряча за еле различимой насмешкой надо всем

вокруг напряжение, ломающее судорогой скулы. Его память у меня – забрал отчет по форме для

передачи полковнику – от него не утаишь и тени мысли. Капитан свернул мониторы, положил на

стол сжатые до треска перчаток кулаки. Ждем подтверждение Центра. Фильтры разогнали дым, дав

место проекции полковника…

4

…Я ворвался в машинный отсек, натягивая перчатки… “Спутник” передал мне

перенастроенные излучатели. Стикк уже построил второе отделение первого взвода, активировал

“стрелы” – машины поднялись над плацем и развели крылья…

Застегнул заряженную портупею… “Стрела” ждет меня… Как только уперся сапогом в крыло –

“стрела” вышла на высоту полета, лишь коснулся седла – машина запустила поле щита и систему

сокрытия. Хорн не дружески взглянул на комвзвода и закрыл шлем. А Герф кивнул ему… Я знаю,

что ни Ларс Стикк, ни Герф никогда не уйдут – они из тех, кто до последнего бьется… Но у

комвзвода представление о спасении жизней искорежено, так что “защитникам” поручено

присматривать не только за ним, но и за теми, кому он мог открыть “путь дезертира”. Ничего не

скажешь – Стикк был и остается одним из лучших специалистов по запрещенным приемам и

путанным путям. Когда нужно найти или перекрыть путь за пределами правил, он незаменим. И

сейчас на нем скрытые проходы.

Передал бойцам схемы направляющих векторов – проверяем маршрут… Лег на седле…

“Стрелы” сложили крылья узкими иглами – вышли на полную скорость. Направил машину по

пустой шахте – наверх. Обошли закрытый сектор и рванули вниз – на переход. Разбились по

квадратам. Пустые коридоры – следы разрушений почти неразличимы. На маршруте преград нет…

Пока идем по плану. Проверка завершена. Отдал приказ – сержант подтвердил. Блокируем

открытые пути лучевыми растяжками – отходных не будет. Командира взвода с “защитниками”

отослал в третий сектор – там сложный участок, а перекрыть его быстро нужно.

Снял блокировку с последнего энергоблока – жду, когда “спутник” кресты лучей на пробу

подключит… Сейчас растяжки активировать не будем – запустим их, как только Ульвэр о штурме

приказ отдаст. “Спутник” проверяет невидимые лучи… Из “растяжек смертников” эти самые

скверные – их не пройти и после конечного запуска их нельзя дезактивировать – только подорвать.

Ни Герф, ни Хорн не различили даже следов… Из рапорта вышло, что на втором квадрате нет и

не было ничего. Летим на место разбираться.

И правда, – чисто. У нас три минуты, а там их разведчик в опасной близости пройдет, будет

пересечение – пока время есть, решил осмотреть осколки панелей повнимательней…

– Лейтенант, мы закончили.

Унхай опустил “стрелу” у меня за спиной…

– Посмотри…

Пусть и уставшие, глаза “золотого дракона” часто видят больше наших – они смотрят по-

другому… Сержант снял перчатки… провел рукой по осколкам панелей… отошел к запертым

вратам…

Командир взвода спрыгнул с тормозящей машины, сорвал и бросил шлем…

– Лейтенант, растяжки установлены.

Стикк до судороги сжал зубы – он смотрит мне в глаза. Ядовитая усмешка сошла с тонкого рта

– его побелевшее лицо пошло пятнами, будто мертвеца инеем затянуло. Подошел к нему…

– Шаг против схемы, и расстрел!

– Не перекрывайте врата третьего сектора – не подключайте к растяжке второй энергоблок.

Если тоннель не выдержит, выхода не будет.

– Я думал об этом. Эта растяжка даст приостановку. Как только щит будет активирован – они не

пройдут. Но расчет на секунды – мы не сделаем этого… с таким риском оставить врага за спиной.

– Если щит не будет запущен, никто больше не уйдет – никто! Ты – офицер S9! Ты знаешь!..

Это мой предел – нервы замкнуло!..

– Довольно! Это твой смертный приговор!

– Мой – не наш! Айнер, времени нет!

– Сказал, довольно!

“Защитник” схлестнул “шнур” на запястьях командира первого взвода. Я отменил захват

приказом – дезактивированный “шнур” погас. Сейчас эта сволочь ничего не сделает – исполнит

долг, как каждый из нас, а после штурма разбираться будем. Дал короткий сигнал на

дистанционное подключение всех энергоблоков, а что там с вратами третьего сектора… еще

посмотрим… Отозвал людей – возвращаемся на базу.

5

Затормозил резко… Унхай остановил машину рядом, открыл шлем…

– Ты слышал?..

– Да, лейтенант…

После стольких лет боев на ледниках Хантэрхайма этот звук различим для нас и под толщами

земли…

Запись№1 24. 08. 206 год Новой Техно-Эры 14:20

Тьма… В самом центре Тьмы пульсирует белый Свет… Медленно, очень медленно… пульс

становится скорее… Свет заполняет Тьму… Вспышка! Сверхновая! Вдох! Вдох! Я не могу

вдохнуть! Задыхаюсь! Вдох! И кашель! Мучительный кашель!

Туман содрогнулся, но не пропал – только отодвинулся, открывая часть моих мыслей. Перед

глазами ослепительный белый свет, такой же ослепительный, как тьма, – единый с тьмой. Это все –

я мертв. Нет! Рывок! И я сижу… Чья-то сильная и жесткая рука поддерживает мою спину. Кашляю

– легкие разрываются от рваного кашля… Чьи-то пальцы врезаются в лопатку, не дают упасть на

спину. Еще рывок! Ноги совсем не держат. Мысли полностью сосредоточены на дыхании. Все та

же железная рука поддерживает меня поперек груди – я повис на ней не в силах ни упасть, ни

устоять. Жесткие пальцы впиваются в ключицу, мешают вдохнуть… Обеими руками держусь за эту

железную руку и не понимаю, держусь я за нее или пытаюсь оттолкнуть, освободиться… Вдох!

Вдох!.. Воздух со свистом проникает в легкие. Падаю на землю. Вдох! Еще! Еще… Открываю глаза

– только свет. Ничего больше. Закрываю глаза – тот же свет – белый, слепящий. Сознание

возвращается, и мысли становятся более отчетливыми. Я различаю какие-то звуки, но они еле

слышны – все заполняет гул… тяжелый, мощный, как… как звуковая волна!

– Ты слышишь меня, Фридрих Айнер? S9, слышишь?

Мозг сопротивляется, но все-таки начинает настраиваться на мысленный фон, вяло

анализировать ментальный сигнал. Защитник-D40 – совершенная машина…

– S9, надо уходить отсюда. “Медведи” еще могут нас обнаружить.

– Они били с воздуха… самыми мощными истребителями… Докладывай.

– Ты получил дозу. Я вколол тебе деактиватор.

– Что с бункером 071-20? Докладывай же, D40-709.

– “Медведи” били с точным прицелом. Объект 071-20 стерт.

Экранированный бункер уничтожен – стерт… Что-то удавкой скрутилось вокруг шеи – это

туман… Муть снова поднимается в голове, снова тянет ко мне свои рваные руки – окружает

сознание, туманит мысли…

– Ошейник… Ошейник мешает мне дышать. Сними ошейник…

– Нет времени, S9. Переход не разрушен. Потолок просел, но все остальное в порядке – только

панели сорвало. Врата третьего сектора отключены – тоннели открыты. Поднимайся.

– Энергоблоки от удара по цепи рванули… Командир первого взвода… Ко мне его…

– Он погиб.

– Сигнала нет… нет связи… Унхай вне зоны восприятия…

– Сержант и бойцы погибли.

– Герф, Хорн…

– Бойцы погибли – все.

– Где мой “спутник”?

– Он тебя закрыл. Он разрушен. Нужно уходить. Они будут искать. Скоро мы пересечемся с

воздушным патрулем.

– Схемы воздушных патрулей.

– По последним данным их не меняли. Больше информации нет – техника уничтожена. Вставай,

S9.

Излучатель на правом плече… второй должен быть где-то близко. Я провел рукой по полу…

под перчаткой только осколки панелей. Захватил ладонью пригоршню пыли – ничего…

– Воды…

6

Горлышко фляги уперлось мне в зубы. Отпил глоток и чуть не захлебнулся. Прокашлялся и

сделал вторую попытку – припал к фляге… “Защитник” бесцеремонно вырвал ее из моих

ослабевших пальцев.

– Хватит, S9.

Лишь сейчас понял, как саднит пересохшее горло. Жжение расползается предвестниками боли.

За пыльной мутью я с трудом различаю условия ситуации. Боль разгонит эту муть – прояснит

сознание или убьет меня, но понять, что лучше, я смогу только в первом случае. Шею ломит… Не

смог снять перчатку… Пытаюсь расстегнуть ошейник…

Перед глазами возникла тень: бледная, но довольно четкая. Силуэт гордого “защитника”

разрезает белый свет… Значит, я все-таки не ослеп.

– Где Герф?..

– Здесь. Обопрись об мою руку и пошли.

– Постой… Где он?..

– Я проверил его – он мертв. Все мертвы.

Меня опять подхватили железные руки, потащили куда-то вверх… или вниз… Все

переворачивается, опрокидывается… Сухость жжет горло – тошнота подступает. Голова кружится

все сильнее… Туман становится прочнее и вязче, блокирует мозг от восприятий извне, вихрится в

центре моего внимания, зажимает сознание… туман не дает сосредоточиться… заполняет все…

вязкий… тяжелый…

Запись№2 26. 08. 206 год Новой Техно-Эры 16:15

Боль кинжалом ударила в центр тумана – он разошелся вокруг лезвия, как круги по воде. Боль

очищает сознание от вязкой мути. Никак не могу сосредоточиться и найти эпицентр этой боли.

Удар был резким и локализованным, но быстро разлетелся отголосками. Сжал ладонь… Рука… Но

это, как всегда… Болит сердце. Точно, оно. И еще… Есть что-то еще… Боль жжет – жжет где-то за

грудной клеткой, сдирая кожу, бьется в виске и обжигает скулу…

Открываю глаза и вижу только белый свет – не сияние ледяных пустынь Хантэрхайма, что-то

другое… Восстановительный корпус… Кто-то стоит рядом – скрытый смутным полем… Не врач –

машина, но не медспутник… Нет, что-то другое… Поднимаюсь на ноги, придерживаясь рукой за

стену… Это Здание Совета AVRG или Центральный штаб… Если меня притащили в штаб так

сразу, значит требуется срочный отчет… А я просто вырубился… Все затмевающий свет

расступается перед человеком S12 – погоны засвечивают его лицо… Кладу правую руку на левое

плечо, приветствуя генерала Совета, но его силуэт едва различим в навязчивом свечении… его

белая шинель блекнет в невидимых лучах… Что-то не то… Погоны – наплечные осветительные

панели “защитника”. Это наша машина… или из отдела службы безопасности… Не вижу никаких

опознавательных знаков… Все исчезает в ярком зареве… Высшая награда слепит глаза… Главное,

что не ослепляет – награды имеют такое свойство. Знак на моей груди активировал генерал Снегов

– я его отключить не могу. Пытаюсь отстегнуть, только пальцы не слушаются… Просто прикрыл

его отворотом шинели. Не помогает. Свет заполняет все поле зрения – в нем нет ничего… Падаю на

колени… Заблокировать разум от виртуальной проекции не получается – это не

киберпространство. Память больше не прописывает образы – ее последний плевок в это

нестерпимо белое ничто – световая волна. Меня бьет озноб. В голове все проворачивается со

страшной скоростью… Время расползается по всем швам, разлетается во всех направлениях,

теряется где-то недалеко – совсем близко…

– S9, ты загружаешься. Уйдешь в кому – я тебя не вытащу. Сосредоточься.

Такой холодный, спокойный голос… Слишком спокойный для человеческого. Это “защитник” –

он окликает меня, как при ментальной реанимации, но что-то затягивает сознание – изморозь или

иней… все проваливается куда-то вверх, в сияние Хантэрхайма… Высокие башни рушатся под

лучами их истребителей – рассыпаются по леднику осколками…

– Хантэрхайм пал!

7

В голове проносятся клочья мыслей, обломки воспоминаний. Мы потеряли Ясный, Син –

Небесный город “золотых драконов”, потеряли Хантэрхайм, потеряли Шаттенберг… Нам больше

некуда отступать! Штрауб закрыт щитом, а за ним пустота! Я встал, пытаясь дотянуться до

излучателя… Мои попытки обрести равновесие кончились падением на что-то очень жесткое.

Смотрю в пыльный пол, опираясь на дрожащие руки – ничего не вижу…

– Мы в Шаттенберге! На “оккупированных” территориях!

– Да, S9. Наземный корпус Контрольного командного центра на границе патрульных квадратов

– он разрушен – здание зачищено.

– Части наземной техники в трех километрах к северу… Что с воздухом?

– Схемы пересечений рассчитаны. На квадраты разведчики выходят по графику – полет

высокий, на полной скорости. Они ведут наблюдение – до зоны поиска высоту снижают редко.

Ментальная активность не зарегистрирована. Термоактивности в зоне поиска нет – только крысы.

Но за нами что-то следит.

– Что?

– Объект не идентифицирован.

– Как ты его засек?

– Был визуальный контакт – тень – больше ничего.

– Это не объект киберпространства…

– Нет. Я не зарегистрировал излучения кибербазы.

Хреново… Боль мешает мне говорить – перешел на ментальный контакт…

– Ты проверил переходы?

– Заблокированы. Здесь под землю спуститься невозможно.

Надо заставить мозги работать… прогнать туман… Он опять наползает… Тошнота подступает

к горлу…

– Я получил дозу?

– Ожог локальный, но доза жесткого излучения выше твоего порога переносимости, S9. Ты не

приходил в сознание двое суток.

– Двое суток… Время пропало, будто скингер слизал…

– Я колол тебе деактиваторы, антибиотики и противовирусные по схеме, а обезболивающие в

предельно допустимых дозах.

Ничего – бывало и хуже. Неизлечимую болезнь может заставить отступить только смерть, а

перед излечимой главное – не отступить самому. “Защитник”, наконец, решил поднять меня с

пола… Пошел за ним – почти, как слепой, – ориентир нечеткий. С координацией у меня дело

плохо… Зато я нашел очаг боли: она расползается по голове адским пламенем, нарастает,

пульсирует в висках.

– Радиационный ожог…

– Площадь поражения небольшая – распространение ожога было быстро остановлено.

Деактиваторы не дают тканям отторгаться. Ты надышался пыли, но они блокируют воздействие

альфа и бета частиц. Скоро начнутся процессы регенерации. Ты – S9. Ты выживешь.

– Отлично, хоть и трудно в это поверить. Коли…

– Я слежу за твоим состоянием – показатели ниже болевого шока.

– А то как же… Коли.

– Будет передозировка – терпи.

– Убедил… Мой уровень мне это вытерпеть позволяет. Что ж, мучиться мне не привыкать…

Тогда будем считать, что боль – самый верный признак, по которому можно понять, что еще живой.

– Используешь сарказм как прикрытие?

– Сарказм всегда на передовой.

– Не та ситуация, S9.

– Не спорю – такое насилие оптимизм уродует, но что делать? Оптимизм – шустрая тварь,

только держи… так и норовит деру дать.

– Можешь не продолжать.

– Действительно. Ты с этой шустрой тварью не знаком. Твоя система повреждена?

8

– Повреждений нет. Системы повышенной защиты были активированы из-за высокого уровня

жесткого излучения. На их поддержание ушла резервная энергия. Сейчас загружена стандартная

система, но энергоблок на исходе. Если он не будет заряжен в течение пяти суток, защита будет

отключена.

И радиация разрушит связи его электронного мозга… Пять суток, и совершенная машина

перестанет функционировать. Ничего, время еще есть, что-нибудь придумаю.

– Передай мне графики патрулей…

– Идем, S9. Нам нужно двигаться на восток.

– Да, на востоке Шаттенберга наземных частей нет – их восточные базы только на границах

Ясного…

– Достаточно далеко.

У нас две минуты, чтобы убраться с этого квадрата… Умирать времени нет. Ускорил шаг. Если

разведчик пройдет по грани зоны фона – засечет нас сразу…

Так… Я жив. Со мной “защитник”. Мы в Шаттенберге… В памяти всплывают только

раздробленные фрагменты… Последнее, что помню достаточно четко – разведвылазка. Мы

определили патрульные зоны, составили схемы патрулей и оптимальный маршрут, проверили

переходы, поставили растяжки… Дальше – только белый свет…

– D40, я не все помню… Докладывай все, что было.

– Сержант N4 и бойцы N2 погибли на месте, как и ты, но никого из них вернуть я не смог.

Черт… И Герф… Сколько раз под лучи подставлялся – герой… Что ж… на войне мечты о

посмертной славе сбываются чаще, чем о бесславной жизни.

– Ты их оставил?..

– Так точно. На захоронение или расщепление времени не было.

За белым светом проявились какие-то блеклые очерки – мы зашли на другой объект. Теперь у

нас есть еще десять минут… Ухватился за створу разомкнутых дверей…

– Они били с воздуха…

– Они подняли “белых медведей”. Объект 071-20 уничтожен.

– Бункер 071 уничтожен – экранированный бункер! Полностью стерт!

– Объект стерт тремя мощными лучевыми ударами.

“Белые медведи” – тяжелые истребители на базе АS1 – на них стоят лучевые пушки второго

порядка… Это наш кошмар, но я никогда не мог ими не восхищаться. Они умные – очень умные.

Они знали… Они знали… Откуда-то из неимоверной глубины души начало подниматься

настоящее, ни с чем несравнимое, отчаянье. Отчаянье и безнадегу легко перепутать, если забыть,

что безнадега заглатывает целиком и сразу, а отчаянье пережевывает тебя перед тем, как

проглотить. Стараюсь заткнуть эту сволочь поглубже, но она так и рвется на волю. Я остался

один… один в Шаттенберге… Мои бойцы… и Герф – герой… Когда Хантэрхайм пал – штурм

забрал всех… Только мы прорвались – только мы с ним… а сейчас… Капитан Норвальд… в

Штраубе снова сделают его техноклон. А Штрауб… До меня только начинает доходить, что

произошло. Это конец?.. Штрауб падет… А я остался один в руинах Шаттенберга – на

“оккупированных” территориях! Один! Взять себя в руки. Для отчаянья всегда найдется время, но

потом, а если не найдется, тем лучше.

– Как они обнаружили бункер 071?

– Удар был точно рассчитан – они знали расположение объекта. У них новые поисковые

системы.

– Предположения есть?

– Они ориентируются по фоновой ментальной активности.

– По ментальному фону…

– Экраны блокируют не все сигналы фона.

– Но выделить и проанализировать такой сигнал практически невозможно…

– Факт остается фактом – они вычислили объект.

Как медленно я соображаю… Определить такой сигнал… несмотря на помехи… Нет…

невозможно… Но не стоит забывать, что факты остаются фактами до тех пор, пока мы не знаем,

9

что это и не факты вовсе. Напряжение начинает карабкаться холодом по кончикам пальцев… Плохи

наши дела. Все меняется слишком быстро. Опять этот туман… У меня температура зашкаливает…

– На экранированном объекте еще есть возможность остаться необнаруженным, если нет

возможности избежать пересечения.

– Выделить сигнал будет сложнее, но это только затруднит поиск. Если они будут искать –

найдут.

– Надо уходить отсюда…

– Не сейчас, S9.

– Надо уходить отсюда как можно скорей… Мне нужна холодная вода… Плесни на ожог…

– Нельзя.

– Да плевать! Будешь меня из комы вытягивать?! Проводить реанимацию сознания?! А если не

получится?! Дай мне флягу…

Снова проваливаюсь в ледяные пустыни Хантэрхайма… Мерзлый ветер бьет в лицо…

Вслушиваюсь в его вой – за порывами уже различим свист рассекаемого поднятыми

истребителями воздуха… Холод болью студит ожог… Это вода с негодующим шепотом льется мне

на лоб, струится по вискам… Мысли проясняются. Туман уползает. Звон стылой воды собирает

мир в точку сосредоточенности ничуть не хуже зова воздушной тревоги.

Капли гулко ударяются о пол, рассыпаются мелкой искристой пылью… Это напоминает отзвуки

мерцающего ручья – чистого, прозрачного, манящего напиться прохладной воды, даже не проводя

дезактивации. Но когда кажется, что что-то несет покой, надо присмотреться, не волочит ли это

“что-то” за собой тяжелую угрозу. Досмотры ведь не зря придумали… Опытного бойца тишина

усыпляет ровно настолько, насколько будоражит. Сосредоточенность, неподдающаяся влиянию

внешних факторов – первое правило штурмовиков отрядов А2. Операция по ликвидации продуктов

конца Эры Порядка на территориях девятой укрепленной базы Штрауба в очередной раз его

доказала. Быстрые ручьи Валсхайма недоверием врезались в память. Все эти твари затаивались

именно в каменистых лесных ложбинах, по которым и сбегали с ледников талые потоки.

Положил открытую ладонь на глаза, чтобы приглушить белый свет – не помогает. В мою руку

проводящим разрядом впился шприц, боль медленно потекла по вене – лопатка онемела.

– D40, ты не мог сделать укол в другую руку?!

– Нет. Идем.

“Защитник” не просто делает все по схемам – он знает, когда необходимо или допустимо их

менять. Я стиснул зубы – правая и так болит все время после Хантэрхайма. Что-то с нервами все-

таки не так. Высшую награду я заслужил, а вторичное восстановление, видимо, нет… Подавал

запрос раз десять – все в немую пустоту. Зато похоже теперь у меня есть шанс расстараться для

такой награды. Хотя я еще толком не понимаю, что происходит. Все наши планы пущены под откос

за пару секунд.

Времени нет. Совет сосредоточился на решении серьезных задач. Высшему составу было не до

засекреченных экранированных объектов AVRG на “оккупированных” территориях. Их закрыли,

когда Штрауб подключил щиты, – на этом все и кончилось. Неделю назад никто и подумать не мог,

что нам придется открыть их в срочном порядке – ведь все было продумано, рассчитано… но мы

снова что-то не учли… И как тщательно мы эту операцию не готовили – что-то упустили.

Мы не рассматривали фоновую ментальную активность как действенное средство обнаружения

в таких случаях. Теперь они “видят” нас, когда мы их не “видим”. Что ж… Судьба не бросает нам

вызовы так часто, как мы ей.

Они полностью контролируют “оккупированные” (вернее зачищенные) территории. Рудники и

энергохранилища оцеплены. Здесь на востоке важных объектов нет, но они и сюда заявятся с