Текст книги "Укротители велосипедов(СИ)"
Автор книги: Стас Иванов
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
2-ой этап
Перед началом второго этапа гонки возникла проблема – «тазик» Ежова отказался заводиться. Нефёдов поначалу не посчитал это большой неприятностью, так как в гонке оставалось всего четверо участника команды, но Ежов резко осадил его, сказав, что им необходимо не меньше двух машин техподдержки.
– Мы не в Европе, Олежка, – вещал Ежов, – а в России. Это в Голландии перед важной гонкой моют улицы с шампунем, а у нас легко могут накидать на дорогу битых стёкол. Нам никак не обойтись без второй тачки.
Проблему с машиной удалось решить благодаря Диме, которого долго упрашивали разрешить им использовать его ДжиТиАр и который всё-таки сдался и дал своё согласие. Вот только Дима в своей наивности не знал, что стойка под велосипеды не была рассчитана для крепления на покатой крыше суперкара, и не знал он того, каким именно образом Ежов и Нефёдов присобачили её к Ниссану. А эта парочка предпочла не распространяться о своём «гениальном» техническом решении и молилась, чтобы Дима не скоро обо всём догадался.
Как и днём прежде Артём стоял вместе со своими товарищами в самом конце пелотона, ожидая начала этапа. Однако если в прошлый раз он был бодр и чувствовал себя способным крутить педали хоть сутки напролёт, то после вчерашних усилий его состояние оставляло желать лучшего. Только после ночного отдыха Артём смог окончательно понять, насколько потратился и каким недальновидным было решение устроить затяжную одиночную атаку. Вдобавок к лёгким мышечным болям и общей вялости после завтрака прибавилось чувство дискомфорта в животе – это напомнили о себе остатки вина. Забив на предписание Ежова ограничиться всего двумя стаканами, Артём, пока старик не видел, уничтожил бутылку целиком. Он добился своей цели и смог, несмотря на адскую усталость и ломоту во всём теле, быстро отойти ко сну, однако из-за всё той же усталости организм за ночь не смог справиться с алкоголем и утро началось с похмелья. Чему, казалось, был несказанно рад Ежов, не упустивший возможность позлорадствовать над своим подопечным. Узнав про уничтоженную бутылку вина, старик пришёл в бешенство – но виной тому была не самодеятельность Артёма, а цена бутылки, которую купил Дима.
– Я, конечно, просил купить тебя хорошего вина, но это слишком, – ворчал тогда Ежов, пересчитывая монеты из сдачи, которую вручил ему Дима. – Что, ничего подешевле не было? Это же охренеть можно – ты потратил пять штук на одну бутылку. Да это же почти четверть моей месячной зарплаты! Хотя... что с тебя взять, я же знал, что тебя опасно посылать куда-нибудь одного.
Клясов толкнул держащегося за живот Артёма и спросил:
– Ты как? Ещё не полегчало?
– Да так, – пробормотал Артём. – Чувствую, скоро меня можно будет подключать к трубе и начать перекачивать газ на Украину. Я по-любому смогу покрыть все потребности хохлов в топливе.
Клясов усмехнулся.
– Надо бы предупредить народ, чтобы они не садились тебе на колесо. – Прозвучал сигнал на старт, и Клясов залез на велосипед. – Ладно, через пару километров проветришься. Но сам-то ты как, сможешь дотерпеть до конца этапа?
– Постараюсь, – пробормотал Артём. – Пока я не возьму победу на этапе, я ни за что не сойду с гонки. И это... спасибо, Вадим, что уломал деда оставить меня на Туре.
– Пустяки. Я почти ничего не делал.
– Ага, ничего не делал... Только я слышал, как вы всё утро спорили, разрешить мне ехать или нет. И дед был категорически против. Его, оказывается, не взять даже шантажом.
– Ещё бы, – ответил, слегка засмущавшись, Клясов. – Костя очень требовательный тренер, но когда есть вероятность того, что его воспитанник потеряет здоровье или загонит себя в больницу, Костя сделает всё, чтобы остановить такого спортсмена. И что о нём потом будут говорить и думать – его не сильно взволнует. В общем, постарайся проехать сегодня так, чтобы Косте не пришлось за тебя переживать.
– Ишь какой деда, оказывается, у нас заботливый, – проворчал Артём и, запрыгнув на велосипед, начал медленно набирать скорость. – Кстати, мне кто-нибудь наконец объяснит, что это такое? – Артём ткнул большим пальцем себе за плечо, указывая на приклеенный на спине номер. – Почему у всех номер нарисован на белом фоне, а мой на красном? С чего бы это меня так отметили?
– Разве ты не знаешь? – удивился Клясов. – Красный номер, если включают такую номинацию, выдаётся самому агрессивному участнику гонки.
Артём почувствовал, как краснеют уши.
– Самому агрессивному? Но я ни в чём не виноват, я вчера не хотел никого толкать, поэтому свалил из пелотона в отрыв. А то, что я сначала немного поругался с каким-то немцем... ну, это не моя вина, он первый начал обзываться и показывать мне факи.
Хохотнув, Клясов сказал:
– Да не оправдывайся ты так. За твою «мастерскую» езду в пелотоне тебе бы никогда не выдали красный номер. Максимум, на что ты мог бы претендовать, так это на номинацию самого ебанутого гонщика. Но такой пока что не ввели. А красные номера дают только тем, кто больше всех старался победить на этапе. Ты его честно заслужил своим участием в отрыве и одиночной атакой на финиш и можешь им гордиться.
– Вот даже как, – протянул Артём. – Прикольно. Но лучше бы мне выдали медальку...
Обещание Вадима исполнились, и через двадцать километров пути Артём как следует проветрился и отошёл от последствий вчерашних возлияний, однако чувство тяжести и дискомфорта в животе никуда не ушло. Из-за неперебродивших остатков вина его слегка мутило, сильно и не по делу скакал пульс, и перспективы добраться до финиша месте с пелотоном становились всё туманней и туманней.
Нужно было срочно избавиться от лишнего груза в животе и способ был всего один.
Артём вытащил из кармана на спине полный бачок воды, открыл крышку и начал жадно, давясь, глотать воду...
– Да что за кретин мне достался! – громко возмущался оператор в адрес водителя мотоцикла, проезжающего мимо каравана техничек, следовавших за пелотоном. – Вчера забыл заправиться, сегодня неправильно забодяжил масло с бензином... А завтра что, забудешь про меня и уедешь на этап в одиночку, без оператора?!
– Придурок, к твоему сведению, я тоже от тебя не в восторге! – крикнул водитель. – Ты вчера раз двадцать чуть не завалил мотоцикл!
– Снимать гонку и добывать эффектные кадры – моя работа! И я выполняю её на отлично! А твоя работа – возить меня и следить за своим мотоциклом! И всего за полтора дня ты успел облажаться целых два раза!
– Да ты уже затрахал обвинять во всём меня! Не я размешивал масло с бензином, поэтому заткнись! Или будешь догонять велосипедистов бегом!
– Чего?! Не забывай, в нашей паре старший – я! Если я скажу, ты сегодня же вылетишь с гонки и больше никогда не сможешь... – Увидев, как один из гонщиков впереди, в жёлто-чёрной форме, сбросил скорость, отстал от пелотона и съехал на обочину, оператор мгновенно забыл все свои претензии к водителю и скомандовал: – Эй ты, притормози рядом с ним! – Нажав на кнопку на перчатке и включив встроенную в шлем рацию, он сказал: – Прокол у красного номера, картинку на мою камеру!
– Переключил, – отозвался в наушниках голос режиссёра трансляции.
Пока мотоцикл подъезжал к остановившемуся на обочине Артёму, оператор понял, что поспешил с выводами, ибо гонщик отчего-то не махал руками, призывая на помощь свою техничку, а просто стоял и, запрокинув голову, глотал воду. Однако проблемы одного из героев вчерашнего этапа не должны были остаться за кадром, и оператор ни на секунду не посмел отвести от него объектив своей камеры.
– Какого ты остановился у него за спиной?! – прикрикнул он на водителя и, соскочив с мотоцикла, побежал поближе к Артёму, дабы запечатлеть его лицо.
Опустошив второй бачок с водой, снятый с рамы, Артём почувствовал, что его желудок скоро взорвётся, и понял что пора. Выкинув бачок, он сунул в рот два пальца, как, выбежав из-за спины, перед ним возник оператор.
Первое, что увидели зрители, – искажённое мукой лицо Артёма, в немом вопросе вопрошающее у оператора «за что». Сразу после гонщик сложился пополам и буквально начал извергать из себя воду вместе с непереваренными остатками завтрака, а до зрителей донёсся громогласный ржач водителя мотоцикла и его восторженное восклицание:
– Ёпти, да ты только что добыл самый эффектный и незабываемый кадр!!!
Бледный как смерть оператор молча сидел за водителем мотоцикла, ехавшего в самом конце каравана техничек, и с ужасом ожидал слов режиссёра. Однако за последние десять минут, прошедшие после недавнего инцидента, тот не произнёс не звука, отчего оператор с каждой секундой нервничал всё больше и больше.
Наконец в наушниках раздался треск эфира и голос режиссёра, тихий, спокойный и оттого немного жуткий:
– Что же ты со мной делаешь, Кирюша? Как же можно так меня подставлять? Ты представляешь, что мне только что пришлось выслушать от организаторов гонки, а? Гонщик проколол шину, да?
– Ну... это... – начал мяться оператор. – Он остановился и я подумал...
– Что ты подумал?! – внезапно сорвался на крик режиссёр. – Ты хоть обратил внимание на то, кто этот велосипедист?! Да-да, этот тот придурок, который даже не может по-человечески сходить в туалет! И чего тебя так тянет снимать именно его?! В гонке почти двести человек, а в кадр постоянно попадает этот упырь! Да ещё и в какие моменты он попадает! Ты чего, блять, решил мне устроить в прямом эфире реалити-шоу о том, как живётся этому велосипедисту в гонке? Вот смотрите, сегодня он кушает и пьёт, а потом писает. А сегодня ему хреново и он блюёт. Мне даже страшно представить, в какой момент ты заснимешь его завтра.
– Простите, – пробормотал оператор. – Больше он не попадёт в кадр. Обещаю.
– Прощаю, – ответил режиссёр. – И да, в кадр он теперь точно не попадёт, потому что ты переведён в резерв. Катись вместо со своим водилой-комментатором за техничками, снимай машинки и не высовывайся. И на всякий случай предупреждаю: если снова увидишь кого-нибудь из команды Urbanvelostore – игнорируй его. Всех игнорируй, а в особенности сто девяносто пятого номера. Что бы не случилось, эти клоуны не должны попадать в кадр. Даже если увидишь, как Клясова похищают зеленые человечки из НЛО, ты не должен снимать его. Ясно?
– Да, ясно, – унылым тоном ответил оператор.
– Ну что, получил своё? – ехидным тоном поинтересовался водитель, сбрасывая скорость мотоцикла.
– Да заткнись ты уже, – агрессивно кинул ему оператор. – Мне из-за тебя тоже высказали.
– Могу и заткнуться, но тогда ты наверняка пропустишь кое-что очень-очень интересное.
– Ты о чём? – спросил оператор.
Отпустив руль, водитель ткнул рукой в сторону, указав на лес, по которому шла дорога. Проследив за его рукой, оператор издал горлом сдавленный хрип, чуть не выронил камеру и сам чуть не упал с мотоцикла, ибо совсем рядом, метрах в десяти от дороги, по лесу скакал пони... А на пони верхом сидел парень в жёлто-черной велосипедной форме и с пышной причёской в стиле «афро».
– Ты это тоже видишь? – на всякий случай спросил оператор у водителя.
– Нет, блин, я предлагаю тебе снимать деревья, – проворчал водитель. – Так что мне делать – ехать дальше за караваном или тормозить и ждать этого казачка?
Немного подумав, оператор включил рацию и, дождавшись ответа режиссёра, сказал:
– Это снова я, Кирилл. У меня тут, эээ... гонщик из команды Клясова. Ну, тот, который вчера пропал.
– И?.. – спросил режиссёр.
– Вы не поверите, но прямо сейчас он скачет на пони совсем рядом со мной. Мне можно показать его?
После такого заявления в эфире повисла гробовая тишина, прерываемая тяжёлым дыханием и сопением режиссёра. Посопев и подышав, режиссёр рявкнул: «Это ни хрена не смешно, кретин!» – и дал отбой.
– Ну что? – спросил водитель, наблюдая в зеркало заднего вида, как парень на пони постепенно отстаёт от мотоцикла всё больше и больше.
– Едем дальше, – решил оператор. – И лучше никому не говорить, что мы только что видели. А то нас точно выпрут с гонки. Понятно?
– Не боись, никому не расскажу. Да и какой нормальный человек нам поверит?
Лимит
Неизбежное всё-таки случилось, усталость и переутомление взяли своё, и незадолго до финиша Артём выпал из пелотона. На финиш в Краснодаре он приехал, когда процедура награждения практически подошла к концу и все зеваки вместе с журналистами сместились к дальнему концу площади, где стоял подиум.
– Явился наконец, – ворчливым тоном поприветствовал его Ежов, стоявший сразу после надувных ворот.
Сняв шлем и чуть отдышавшись, Артём спросил:
– Сколько?
– Двадцать четыре минуты, – ответил Ежов.
– И? – с замиранием сердца спросил Артём.
Ежов пожал плечами.
– Ты не уложился и выпал за лимит времени этапа на три минуты.
Выругавшись, Артём сжал кулаки и от злости пнул рекламный щит, опрокинув его на асфальт.
– Полегче или травмируешь ногу, – посоветовал Ежов.
Артём поморщился.
– Какое тебе дело до моей ноги? Кончай уже строить из себя моего тренера. Я теперь дисквалифицирован. Как ты и хотел.
– Ишь какие мы злые, – ехидно заметил Ежов. – Что, так тяжело признаться себе, что до профессионального шоссейника тебе ещё ой как далеко?
– Заткнись, я просто вчера немного перестарался.
– Ага, и перепил тоже. А вот если бы ты слушался меня вчера, то приехал бы сегодня вместе со всеми и вместе со всеми продолжил бы гонку. И помог бы команде. А пока что толку от тебя – ноль. Мы брали тебя в качестве водовоза и подвозчика еды, а ты внезапно решил гоняться за победой.
– Я мог победить вчера, – пробурчал Артём. – Мне не хватило всего нескольких секунд.
– Ага-ага, мог ты победить... Да щас! – с насмешкой на губах сказал Ежов. – Иди пересмотри запись вчерашнего этапа и тогда сразу поймёшь, что победа тебе не светила.
– Я мог победить. Я отстал от первого места всего на две секунды, – стоял на своём Артём.
Всё с тем же насмешливым выражением лица Ежов сказал:
– И ты думаешь, это что-то значит? Знаешь, почему ты отстал на две секунды, а не на десять-пятнадцать? Да потому, что спринтеры и их развозящие облажались в последнем повороте. На графике этапа не было отмечено, что поворот будет с углом в девяносто градусов, и поэтому спринтеры потеряли скорость. Они должны были догнать тебя за пятьсот метров до финиша и всё к тому шло. Таких, как ты, устраивающих одиночные атаки на финиш, обычно съедают за пятьсот-триста метров до финиша. И это происходит почти всегда. А то, что ты так близко подобрался к финишу, – это ошибка спринтеров. Нет, даже не их ошибка, а ошибка организаторов, не отметивших на графике последний поворот красным цветом. С твоей скоростно-силовой выносливостью ты мог победить лишь в результате чуда. Или массового завала на последнем повороте. А с твоими возможностями на этой гонке ты не можешь добиться ни-че-го! Вот так вот. Такова реальность.
– Да пошёл ты, – огрызнулся Артём. – Какого хрена ты мне тут нотации читаешь? Ты мне больше никто и я не обязан тебя слушать.
– Ты обязан и будешь меня слушать, – заявил, повысив голос, Ежов. – Если, конечно, хочешь остаться в гонке. С этого момента будешь делать всё, что я тебе прикажу. Если скажу раздеться догола и станцевать лезгинку, ты разденешься догола и будешь танцевать лезгинку. А иначе тут же вылетишь из гонки. За прошедшие два дня ты был полностью бесполезен. Ты даже не смог нормально прорекламировать нашу команду, когда ехал в отрыве. Теперь все воспринимают нас как команду, за которую катается тот парень, который блюёт и который показал всем свой член. Чёрт, да от тебя вреда намного больше, чем пользы.
– Это всё оператор. Он вечно возникает в самый неподходящий момент, – пробормотал Артём. – И неправда, что от меня не было пользы. Я сегодня подвозил всем воду и еду.
– Ага, целых два раза. И половину хавчика, который мы с Олегом запасли для всех, ты сам же и сожрал после того, как скинул свой завтрак, юный ты мой алкоголик.
Вспыхнув, Артём произнёс:
– Не гони, деда, я не любитель бухать. После вчерашнего этапа я бы просто не смог уснуть, поэтому я решил добить бутылку. И жалкий литр вина обычно никак не сказывается на моём самочувствии. Я понятия не имел, что с утра мне будет немного нехорошо. Наверное, вино было некачественное.
– Некачественное? – Ежов иронично повёл бровью. – С ценником под пять штук? Да ты вчера был в таком истощённом состоянии, что понюхаешь пробку – и можно тебя нести до кровати. Неужели до тебя не доходят даже такие простые вещи?
– Да всё я понимаю, – поморщившись, произнёс Артём. – Так что ты там говорил про гонку, деда? Меня разве не дисквалифицируют?
Ухмыльнувшись, Ежов покачал головой.
– Нет, не дисквалифицируют.
– Вот ты старый пиздюк. Чего же ты сразу ничего не сказал?
Ежов пожал плечами.
– А ты ничего не спрашивал про дисквалификацию. И нефиг было хамить и повышать на меня голос. Считай моё молчание своим наказанием за грубость.
Артём нахмурился.
– Слушай, так ты наврал мне про лимит?
– Пфф, больно мне надо тебе врать, – презрительно фыркнул Ежов. – Ты действительно выпал за лимит времени и тебя должны дисквалифицировать.
Почесав затылок, Артём признался:
– Чего-то я ничего не понимаю.
Вздохнув, Ежов пояснил:
– По правилам тебя следует дисквалифицировать, но в веломногодневках правила трактуются довольно свободно. И то, что ты выпал за лимит времени этапа на три минуты, ещё ничего не значит, организаторы могут легко закрыть глаза на такое мелкое нарушение. А ты, между прочим, красный номер, хоть сегодня ты его и лишишься, и снимать тебя после всех твоих усилий на вчерашнем этапе будет, по крайней мере, подло. Вот если бы ты выпал за лимит минут на десять – тогда другое дело, тогда бы тебя никто не простил. Вдобавок среди организаторов у меня и Нефёдова есть парочка знакомых, и мы попросили их пойти на небольшие уступки для нашей команды. Так что можешь расслабиться, пока ты будешь выполнять мои приказы – ты в гонке.
– Шантажировать меня вздумал, деда? – расплываясь против своей воли с широкой улыбке, спросил Артём.
– Ага. С тобой ведь по-другому не договорится. Ладно, потопали к машинам.
Направляясь к ожидающей неподалёку команде, Артём спросил:
– Кстати, какие сегодня результаты?
– Дима опять второй, – сообщил Ежов. – И он снова ушёл от борьбы за позицию. Послезавтра последний день, когда этап будут разыгрывать спринтеры. А завтра мы двигаем до Геленджика, во второй половине этапа пойдут торчки и горы, и начнутся первые разборки среди генеральщиков.
Вечером Артём, Дима и Клясов сидели, попивая чай, в ремторане гостиницы, в которой остановилось большинство команд гонки. Зал был практически пуст, за исключением нескольких иностранных гонщиков, решивших устроить себе поздний ужин и заодно ознакомиться с русской кухней. Завидев в столовой Клясова, они подошли к нему с меню и попросили порекомендовать им парочку традиционных русских блюд, что Вадим, незаметно подмигнув Артёму, и сделал. Свою ошибку иностранцы поняли, когда им принесли заказанную еду, и теперь три человека за одним столом и двое за другим с сомнением, а кто и с ужасом пялились в свои тарелки. Первым двум несчастным достался кабачковый суп обильно политый плавленным сырком, по виду и консистенции напоминающим гной, а двое других всё никак не могли решиться отведать холодец, просто тыкали вилками в застывшее желе и быстро их отдёргивали, когда то начинало интенсивно колебаться. По лицам иностранцев можно было легко предположить, что те всерьёз опасались, как бы холодец не захавал их самих.
А Артём и Клясов, состроив хитрые физиономии и стараясь не подавать виду, наблюдали за гонщиками. Увлёкшись, они не заметили, как рядом со столом остановился спортивный директор украинской команды Казаков.
– Привет, неудачники! – поприветствовал их Казаков. Он похлопал Артёма по плечу. – Как твой живот, дружок? Надеюсь, не больше беспокоит?
Обернувшись, Артём оглядел Казакова и сказал:
– Судя по твоей роже, ты пока не встретил Кешу.
– Кешу?.. – Казаков нахмурился, после чего поднял перед собой указательный палец. – А, понятно, ты про тех гопников. Не, пока не встречал. И вряд ли встречу. В техническую зону их не пустят, а номер в гостинице они не потянут.
– Если быстро не свалишь отсюда, – с угрозой произнёс Клясов, – то я позабочусь, чтобы завтра вся их компания заселилась рядом с тобой.
– Ой-ой, какие мы сердитые, – язвительно сказал Казаков. – Кстати, как там Кокорин? Жить будет? И как идут поиски вашего гонщика? Ходят слухи, что его похитили террористы-чечены. – Казаков хохотнул. – Не, я знал, что ваша команда обязательно отличится, но чтобы так быстро, в таких масштабах и настолько изощрённо... – Он уставился на Диму. – А ты у нас Дмитрий Мудрый, так? Странно, что ты пока ещё ничего не натворил. Впрочем, послезавтра у тебя ещё будет шанс показать свой великолепный спринт.
Сказав всё это, Казаков, хихикая и явно испытывая за себя гордость, удалился к барной стойке.
– Дима, что он имел ввиду? – спросил Клясов.
Вздрогнув, Дима уставился в свою кружку и принялся энергично помешивать чай.
– Сам не знаю.
С подозрением покосившись на Диму, Клясов пробормотал:
– Как же он меня достал. Артёмка, подожди-ка меня на улице. Я сейчас кое-чего возьму и выйду.
– Зачем мне тебя ждать на улице? – спросил Артём.
– Мне потребуется твоя помощь, – лукаво улыбнувшись, ответил Клясов.
Когда Клясов присоединился к ожидающему его Артёму, в его руках был полиетиленовый пакет и отвёртка.
– А что в пакете? – поинтересовался Артём.
– Увидишь. Двигай за мной.
В вечерних сумерках парочка проследовала на стоянку за гостиницей, и Клясов принялся вертеть головой, выискивая что-то.
– Туда, – наконец сказал он и зашагал к машине техподдрежки разукрашенную в командные цвета «Эстимола».
Когда они подошли к машине, Клясов велел Артёму постоять «на шухере».
– Ты что, собрался проколоть ему шины? – поинтересовался Артём.
– За дурака меня держишь? – с обидой спросил Клясов. – Думаешь, я не способен придумать что-нибудь поумнее?
– Тогда зачем тебе отвёртка?
– Подожди и узнаешь.
Присев на корточки перед капотом Шкоды, Клясов просунул отвёртку сквозь радиаторную решётку и принялся ковыряться внутри. Он возился, тихо матерясь, минут пять, и наконец капот машины приоткрылся.
– Готово, – довольным тоном произнёс Клясов, поднялся с корточек и достал из пакета... здоровенного леща.
– А рыба зачем? – удивился Артём.
Хихикнув, Клясов склонился над двигателем и, найдя щель между двигателем и корпусом машины, засунул в неё рыбину, запрятав её как можно дальше. Захлопнув капот, он направился обратно в гостиницу, буквально излучая счастье.
– А в чём прикол? – спросил ничего не понимающий Артём.
– А прикол в том, что мы на Юге и здесь жарко. А завтра будет ещё жарче и рыба начнёт тухнуть. А когда Казаков поедет на этой машине, от жара двигателя она начнёт тухнуть ну очень-очень быстро. Поэтому запашок в салоне тачки будет ещё тот. Чтобы достать эту рыбину, придётся ждать, пока остынет движок, а Казаков не посмеет надолго оставить свою команду без присмотра и будет вынужден весь этап терпеть вонь тухлой рыбы. Короче, завтра ему предстоит невероятно комфортная поездка. Теперь ясно? – Дождавшись утвердительного ответа Артёма, Клясов внезапно стал серьёзным и произнёс: – Однако у меня такое чувство, что Казаков знает о Диме что-то такое, чего не знаем мы. Надо бы дать Ежову ответственное задание...