Текст книги "Неудавшийся эксперимент"

Автор книги: Станислав Родионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Теперь директор смотрел в стол, пригнув голову, словно боялся удара. Видимо, уверенность следователя его поколебала. Но он совсем обмяк, когда в кабинет вошли Леденцов и Николай Фомич и по-дружески уселись у него по бокам.

Петельников работал у окна. Под линолеумом оказались каменные старинные плиты, которые он поддевал ломом. Но под плитами были громадные валуны, лежащие тут не одну сотню лет.

– Возле сейфа, – произнёс такой глухой голос, словно он из сейфа и вышел.

– Правильно решили, Герман Степанович, – поддержал его Рябинин.

– Я не вор, – взметнулся директор, забормотав стремительно и не всегда понятно. – От жизни не уйдёшь… Подвернулся соблазн. Думал, устою. И месяц стоял. А соблазн зияет…

– Какой соблазн?

– Передвигал сейф. Шатается и шатается. Как-то вечером отвернул линолеум, а плита лежит свободно. Любопытство взяло. Поддел ломиком. Боже мой, подземный ход. Тут и соблазн. Если туда спрятать товар, век не найдут. Какой же я вор? Всё до капельки цело, лежит там. Да не будь этого подземелья, стал бы я на такой путь?

– По-вашему, люди не воруют только потому, что есть замки? – не выдержал Николай Фомич.

Директор затравленно огляделся. Его тут не понимали. Но его тут поняли. Соблазн, да не понять. Кому не подворачивались соблазны? Человек живёт среди одних соблазнов. Да они, здесь собравшиеся, сами ежедневно подвергались соблазнам…

Рябинину хотелось вырастить из своей дочки человека, перевоспитать своих преступников, написать толстенную книгу о следствии, не отпускать Лиду в командировки… У Петельникова был затаённый соблазн схватиться с могучей преступной организацией, да вот не появилась ещё эта организация; был соблазн походить на Рябинина, попасть в космос, найти невероятную женщину… Леденцову хотелось походить на Петельникова, раскрыть какое-нибудь жуткое преступление, например, вырвать из рук бандита известную киноактрису или балерину и соблазнить её своим мужественным поступком. Уходящему на пенсию Николаю Фомичу было соблазнительно сделать из своей дачи что-то вроде дома отдыха для знакомых инспекторов, и он уже закупил три дивана…

Соблазны они понимали. Только не всякие – уж соблазна к чужим деньгам понять никак не могли.

Петельников включил фонарь и опустился в узкий четырёхугольный провал. Его голос, уже сдавленный подземельем, доносился откуда-то из-под плит:

– Монахи нафантазировали… Стены выложены диким камнем.

– А тот конец хода? – спросил Рябинин у Германа Степановича.

– Завален кирпичом.

– Хотели расчистить?

Директор кивнул.

– И вывезти краденое с острова?

Он опять кивнул.

Рябинин достал бланк протокола осмотра, намереваясь лезть в подземный ход. Эксперт-криминалист уже колдовал в своих сумках.

– Вы меня за эту кражу… презираете? – спросил директор почти таким же голосом, как и Петельников из подземелья, хотя сидел рядом, через стол.

– Если откровенно… Я вас больше презираю за Плашкина.

Он уже думал о людском презрении. Но тут у него всё впереди – придётся стоять лицом к работникам универмага, к знакомым, к друзьям и родственникам. Преступник задумался о людском презрении. Эти его мысли, как температура у гриппозного, говорили о борьбе организма с болезнью. Но выздоровление наступит не сейчас.

– Мы ещё увидимся? – спросил он.

– Как же! – удивился Рябинин. – Ведь мы ещё не знакомы. Ведь я ещё не знаю главного: почему молодой, здоровый, обеспеченный человек с дипломом позарился на культтовары?

Из дневника следователя.

Истинный преступник не тот, кто совершил преступление. Истинный преступник тот, кто после совершённого преступления не переживает и не мучается.

Вокруг озера до Радостного было километров пятьдесят. Петельников проехал их за час. Он свернул с дороги и по хрусткому песку подрулил к мосткам. Не зная, зачем тут остановился, инспектор вышел из «Волги» и медленно зашагал к устью. Ему зачем-то понадобилась эта маленькая речушка.

Следствие по универмаговской краже они вели полтора месяца. Лето ещё не кончилось. Ещё цвели те жёлтенькие болотные цветы. Ещё пахло тепловатой тиной…

И всё-таки осень была где-то рядом. Облысели берега после второго покоса. Пропали синенькие стрекозы. Стала прозрачнее и будто бы холоднее вода. Ему уже не хотелось сесть на этот колкий берег и опустить ноги в зеленоватые струи. Да и отпуска не дали. Зачем же он сюда пришёл?… Неужели человеку хочется посетить даже то место, где он пробыл всего несколько минут?

Инспектор вернулся к машине и осторожно поехал по деревенской улице, объезжая гусей и коров.

Один из понятых – тот, который с блестящими волосиками, – стоял у палисадника. Выглядел он празднично: серый костюм, белая рубашка и розовый галстук. Его голова потеряла металлический блеск и розовела в низком солнце, как и галстук.

Петельников остановил машину:

– Здравствуйте, дедуля! Вы мне и нужны. А где живёт второй дед?

– Он теперь далече живёт.

– Уехал, что ли?

– Уехал, прямо на небо.

Петельников помолчал, догадавшись.

– Хороший был мужик, – вздохнул дед. – Только стричься не любил…

– Отчего он?

– Всё оттого ж, от смерти. Нас и было-то на деревне пара дедов…

Петельников опять помолчал, не зная, что в таких случаях говорится по деревенским правилам.

Старик потрогал приёмник, погладил руль, пощупал коврик на заднем сиденье и спросил:

– Своя?

– Казённая.

Он провёл пальцами по звёздочкам на погоне и заключил:

– А эта амуниция тебе к лицу.

Петельников был в милицейской форме, которую забыл когда и надевал. Но эта поездка требовала мундира.

– Я опять нужон? – спросил дед.

– Нужон. Будет, дедуля, такая просьба – собери к избе Плашкиных как можно больше народу.

– Плашку-то теперь в деревне худо. Так берём в расчёт: вор не вор, а у честного мужика в избе шарить не будут. Народ-то я враз скличу.

Он поковылял к ближайшей избе.

Петельников вышел из машины, разминая ноги. Народ соберётся только через полчаса…

Шесть овец пыльной компанией подошли к инспектору и молча уставились на него.

– Братцы, неужели в этом мундире я похож на новые ворота?

Овцы не ответили втихомолку что-то пожёвывая. На них были натуральные дублёнки, только шерстью наружу. Курчавые бока дружно вздымались, словно дышали они по команде.

– Васька, ходи к Плашкам на собрание, – донеслось до Петельникова.

– Ну?

– Милиция будет приказ новый читать.

– Об чём?

– Противу алкоголизму: всю водку немедля выпить, чтобы духу её больше не было…

Инспектор обиделся на овец – они смотрели не на его мундир, а на блестевшую машину.

– Филипповна, ходи к Плашкам!

– А чо?

– Милиционер ковры привёз…

Петельников смотрел на овец и думал, что он не чувствует к ним неприязни. А ведь глупейшие существа. Почему не вызывает неприязни курица, уж, казалось бы, глупее её не придумаешь? Почему не вызывают неприязни животные, с точки зрения человеческого разума стоящие где-то ниже последнего идиота? Но почему так противен дурак, который вообще-то поумнее барана? Петельников усмехнулся: да потому что он – человек, опозоривший свой интеллект бараньей глупостью…

У плашкинского забора собралось человек двадцать. Инспектор оставил машину в сторонке и подошёл. И сразу был опалён двумя взглядами из-за серого некрашеного штакетника: его – злым и решительным и её – испуганным, почти отчаянным. Плашкин, видимо оторванный от умывания, стоял в одной майке, навалившись на калитку, как бы закрывая её грудью. Жена прижалась к его плечу, словно поддерживала.

Петельников отвёл глаза, кашлянул и громко обратился к людям:

– Товарищи колхозники!

– У нас совхоз, – поправил кто-то.

– Да не в этом дело, – обрезал поправившего серебристоголовый дед.

– Товарищи! – заново начал инспектор. – Вы знаете, что в прошлом месяце мы делали обыск у гражданина Плашкина. Я приехал вам сказать, что этот обыск был сделан по ошибке. Один подлец подкинул ему кое-что и теперь за это арестован. Ошибочный был обыск, товарищи! Плашкин ни в чём не виноват!

И, уже не боясь опаляющих взглядов, инспектор повернулся к штакетнику и ещё громче сказал:

– Товарищи Плашкины! От имени Управления внутренних дел и от себя лично извиняюсь за ошибочный обыск. Короче, простите, если можете…

Он вытер ладонью мокрый лоб – оказывается, вспотел, как после большой работы. Вновь повернувшись к толпе, Петельников закончил:

– Вот и всё, товарищи. Спасибо за внимание.

Плашкин глуповато улыбался, отжавшись от калитки.

Его жена торопливой рукой нашарила деревянную вертушку и спросила Петельникова ещё неокрепшим голосом:

– Молочка… не попьёте ли?

– Попью! – громко, чтобы все слышали, согласился инспектор.

Из дневника следователя.

Физики, химики, астрономы… Медики, археологи, даже лингвисты говорят о бурном развитии своих наук в будущем. Ну, а следствие? Я знаю: в будущем будет вестись расследование не совершённого преступления, а лишь готовящегося. Вернее, только намеченного. Да нет – лишь задуманного!