Текст книги "Вавилонская башня (сборник)"

Автор книги: Станислав Лем

Соавторы: Стефан Вайнфельд,Витольд Зегальский,Януш Зайдель,Ежи Сурдыковский,Анджей Чеховский,Чеслав Хрущевский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

ЕЖИ СУРДЫКОВСКИЙ
КОСМОДРОМ

Обширную, исчерченную ступеньками обрывистых террас долину, на дне которой раскинулся космодром, со всех сторон окружают горы. Их широкие куполы и скаты опалены солнцем, лишены деревьев. Кое-где склоны круто обрываются над пропастью каньона, обнажая потрескавшиеся слои старых известняков и песчаников. Дорога извивается по дну долины, взбираясь все выше и выше, сначала асфальтированная, гладкая, потом каменистая, с трудом ползущая по сыпучим склонам. По ней можно доехать до лба ледника, откуда берут начало горные реки, посмотреть вблизи на скалистые вершины, подышать чистым морозным воздухом.

Если выпадет несколько свободных дней, то можно меньше чем за час пролететь высоко над волнистыми белыми облаками, добраться до моря, смешаться с веселыми толпами людей на бульваре, который тянется вдоль изумительных пляжей.

Но здесь, на плоском дне окруженной горами долины, которую соединяет с далекими низинами единственная дорога, уже не чувствуется солоноватогорький запах моря. Широкие, нависшие козырьком крыши просторных павильонов отбрасывают тень, холодный воздух поступает из непрерывно работающих климатизаторов. В буфете можно попробовать воды из далеких источников или сока субтропических растений. Сероватые горы, видимые с любой точки космодрома, стоят опаленные солнцем и негостеприимные; они возвышаются над стальными башнями и конструкциями, что опоясывают вздымающиеся корпуса ракет. Безводные предгорья с отвесными склонами заслоняют от человеческого глаза прелесть каменистых вершин. Вечером горы окутывает туман, лишь белеют зарывшиеся в землю бетонные убежища вокруг стартовых площадок, не потускневшие за долгие годы. Стальные конструкции отбрасывают длинные тени на буйную, росистую траву. Пожилой человек, таща за собой резиновый шланг, поливает перед административным зданием клумбы с цветами; в окнах вперемежку отсвечивает то багрянец, то сочная голубизна неба. Ярко окрашенный грузовик, перевозящий радиоактивные материалы, готовится к отъезду. Загорелый водитель в расстегнутой сорочке, улыбаясь, щерит белые зубы – он прощается с девушками в белых лабораторных халатах. Кладовщик собирает папки с бумагами – было много работы с прибывшей сегодня партией плутония, – оглянуться не успел, как уже наступил вечер. Комиссия только что разошлась, возни было полно, а на грузовикеодни броневые плиты, почти нет места для груза. Время от времени в углу слышно тиканье счетчика Гейгера, уровень радиации в норме, никаких признаков того, что сегодня в реактор вводили контейнер с топливом. Последний взгляд на контрольные циферблаты – и можно захлопнуть дверь. Отличный вечер, надо бы пойти домой, жена, наверно, беспокоится, уже звонила три раза. Тихо пофыркивая, ярко окрашенный грузовик минует узкие ворота, оставшиеся еще от тех времен, когда цепочки контрольных постов множеством колец охватывали небольшой в то время космодром. Бункеры, около которых стояли тогда солдаты, уничтожили, а на их месте разбили цветники. Остались только ворота, массивные и крепкие; их следовало бы взорвать, потому что они мешают движению по главной дороге, да только не очень ясно, как это сделать: рядом уже вырос новый лабораторный корпус, люди ежедневно спешат туда на работу, проезжают машины. Неподалеку от зданий мастерских стоит автобус. Водитель дожидается, когда соберется несколько пассажиров, включает двигатель и едет через горную гряду в поселок. Пожилой человек в темно-синей форме, стоящий около административного здания, там, где асфальтированная дорога пересекает живую изгородь, провожает взглядом автобус, повернув голову в сторону заходящего солнца.

Дорога извивается серпантином по крутым склонам долины, взбираясь все выше и выше. Потом – перевал и опять вниз. Там растут деревья, а склоны покрыты травой, густой и мягкой. Из-за деревьев проглядывают небольшие домики – несколько низких одноэтажных блоков и ряд похожих друг на друга коттеджей с крутыми крышами. Дорога упирается в площадь, автобус останавливается, скрипя тормозами. Люди разгуливают по тротуарам, выложенным каменными плитами, словно в настоящем городе. Единственное кафе, все посетители которого хорошо знают друг друга, заполняется гостями. Под деревья ями, окаймляющими площадь, расставлены скамьи. Пассажиры уже вышли из автобуса, как всегда, вежливо прощаются с водителем, и каждый торопливым шагом направляется к дому.

Водитель включает двигатель. Дорога за поселком идет по лесу, к далекому городу, вдоль быстрой, но пересыхающей в жаркую пору реки. Почему космодром когда-то построили в таком безлюдном месте? Автобус разворачивается и снова начинает карабкаться по серпантину в гору – может, очередные пассажиры уже ждут его около корпусов мастерских. Водитель любит читать старые романы про шпионов и шустрых сотрудников контрразведки, в шкафчике рядом с сиденьем у него лежит несколько таких книг, и в минуты ожидания он вытаскивает одну из них, чтобы перелистать. То время было, пожалуй, интересное, хотя и трудное. Автобус выехал из сосновой рощи и, делая один поворот за другим, взбирается в гору. Из окна видны старые бетонные бункера, заросшие травой. Сколько уж лет солдаты не проверяют машин, идущих по этой горной дороге.

Шоссе распрямляется, начинается пологий подъем на моренный вал, оставленный здесь мощным ледником тысячи лет назад. Быстро опускается тьма, водитель зажигает фары, на фоне темно-синего неба видна нацеленная на ранние вечерние звезды антенна огромного радиотелескопа – первый признак близости космодрома. Шоссе идет по равнине. Короткий спуск с моренного вала, местами поросшего карликовыми рододендронами, – и автобус тихо проезжает мимо живой изгороди – колючих зарослей, обозначающих конец пути. Ажурная антенна выделяется на ночном небе. Она незаметно передвигается вправо. Видно, астрономы сегодня ночью работают, и, надо думать, охотников поехать в поселок будет немного. Водитель ставит автобус около корпуса мастерских и выключает мотор. Главная дорога, ведущая в глубь космодрома, пуста, лишь кое-где ее освещают яркобелые лампы. Недалеко, перед поворотом, виднеются контуры старых крепостных ворот – преграды на дороге. Сегодня ночное дежурство у водителя будет спокойным – можно взять книжку или вздремнуть на заднем сиденье машины.

Антенна перемещается опять, гидравлические домкраты изменяют угол ее наклона – полтора градуса вправо, полтора влево. Мощные насосы, подающие жидкость в домкраты, находятся в постоянной готовности – достаточно слегка передвинуть рычаги. Антенна прощупывает узкий сектор неба, двигается вправо, влево, вправо и опять влево. Неправильные, случайные импульсы, принятые антенной, поступают в приемник, занимающий весь первый этаж здания. Сигналы совершенно нерегулярные, не чувствуется, что это результат деятельности человека, ведь лишь он один может привнести в них закономерность и порядок. Молчит математическая машина, анализирующая полученные импульсы: в них нет того, что ей приказано отыскать. Антенна опять меняет положение, рука человека нащупывает рукоятку на пульте, покрытом светящимся составом. Свет выхватывает круг в большом зале, но не освещает лиц людей, видна только рука, внимательно, осторожно передвигающая рукоятку. Антенна просматривает сектор наблюдения-вправо, влево, влево и опять вправо. Водитель автобуса, свернувшись, дремлет на заднем сиденье машины, и только зеленый огонек на боковом стекле говорит о том, что любой запоздавший сотрудник может разбудить шофера и попросить отвезти вниз. Антенна продолжает сканировать все тог же сектор неба. Минула полночь, в поселке ниже космодрома давно погасли последние огни. Антенна замирает, слышно высокое пение генераторов. У сигналов, излучаемых мощными передатчиками космодрома, свой язык, он зашифрован сложным кодом, позволяющим избежать искажений в безднах простраыства, через которое бегут волны. Пение генераторов нарастает, на пульте загорается красная лампочка. Перегрузка. «База вызывает восьмую, вызывает…» Человек за пультом протирает глаза, его лицо, покрытое двухдневной щетиной, попадает в полосу света. «Говорит база. Восьмая, почему не отвечаешь?» Слышен сухой щелчок – это автоматический выключатель прерывает работу аппаратуры. Перегрузка стала уж очень большой.

– Слишком велика мощность, – говорит человек. – Если бы там хоть кто-нибудь был, он бы давно услышал нас.

Аппараты отключены, слышен только шум вентиляторов. Человек у пульта встает и прогуливается по большому залу, который тонет в полумраке. Несмотря на работу вентиляторов, воздух все еще горяч и сух – несколько часов назад что-то случилось с климатизаторами. В темноте краснеют раскаленные катоды электронных ламп.

– Включай. Попробуем еще раз.

Слышно пощелкивание – это поочередно срабатывают реле, это под полом равномерно гудят насосы, экраны осциллографов заполняются зеленоватыми змейками, на выходе приемника опять появляются беспорядочные импульсы.

– Ничего, – говорит мужчина. – Опять ничего…

Через несколько минут очередной щелчок автоматического выключателя, экраны гаснут. Это не перегрузка. Они еще не успели включить передатчик.

– Заело, – говорит второй мужчина, повыше и как будто помоложе. – И теперь уже по-настоящему.

Двое усталых мужчин обходят зал, зажигая лампы, заглядывая в шкафы, где размещаются подсистемы аппаратуры, смотрят на циферблаты контрольных приборов. Тот,что помоложе, снимает очки, протирает платком стекла и вытирает пот со лба.

– Больше не могу, – говорит он. – Все равно ничего у нас не выйдет.

– Только через три дня можно будет опять установить с ними связь. Ты же знаешь, что может случиться за эти три дня.

– Знаю, – отвечает молодой и скрывается где-то в темноте. Когда он возвращается, экраны опять горят зеленым светом.

– Исправил? – спрашивает он.

– Да. Полетело сопротивление и перегорела лампа. Я скрутил провода рукой. Где ты был?

– Вылил на голову кувшин холодной воды. Начинаем.

– Начинай, – отвечает старший. – Пойду последую твоему примеру.

Передатчик опять начинает работать на полную мощность, восточная часть неба светлеет, но над куполом обсерватории еще ярко горят звезды.

– Может, не стоит? – говорит один. – Может, они уже вошли в тень планеты и только через три дня…

– Это если они движутся нормальным курсом. У нас нет никаких сведений о них, может, они уже сошли с курса.

– Может быть, – отвечает тот и осторожно, чтобы не повредить ламп, увеличивает мощность.

Когда они выключили главный передатчик, солнце уже вынырнуло из-за горизонта. Тот, что помоложе, стоял посреди зала, подняв кверху длинные руки. Пропотевшая сорочка прилипла к телу. Отключив аппараты, они вышли из душного помещения. Некоторое время стояли на ступенях перед выходом, дыша свежим горным воздухом.

– Пойдем пешком? – спросил старший.

– Ты спятил – после такой ночи!

– Ну я пойду, а ты как хочешь, – сказал старший.

Они прошли мимо мастерских. Пустой автобус стоял на своем месте. У выхода, там, где дорога пересекала живую изгородь, человек в темно-синей форме знакомым жестом попрощался с ними, поднеся руку к козырьку фуражки.

Обочины дороги заросли низкой светло-желтой травой; между травинками чернеют осколки гравия. Короткий, но крутой подъем на моренный вал. Карликовые стволы горных рододендронов, прижавшиеся к земле, доползли и до этих высот. Старший немного отстал, младший остановился, оглянулся.

– Ты что?

– Ничего. Цветут как-то странно… белые.

Старший наступил ногой на одну из веток гибкого растения.

– Они выдерживают даже здесь, – сказал он, – а ведь там, внизу, их, кажется, выращивают в теплицах.

Впервые за много часов он усмехнулся. Младший подошел к нему.

– Может, все-таки поедем?

– Нет, – буркнул старший. – Приятно подышать свежим воздухом после такой ночи.

Он убрал ногу, и ветка пружиной взметнулась вверх.

– Хорошо… – сказал младший. – Идем.

– Отвык? – спросил старший:

– Да. Отвык, но это ничего.

Они шли по обочине, спускаясь вниз вдоль крутого обрыва. Под ними раскинулась долина, виднелись облака, плывущие с низин. Было слышно, как где-то позади горный поток разбивается о скалы. Они шли быстро, но старший обернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на скрывающуюся за поворотом паутину антенны – последнее напоминание о космодроме.

Шоссе извивалось здесь по склону, а трава была гуще и выше. Карликовые рододендроны уступили место редко разбросанным соснам.

– Думаешь, они вернутся? – неожиданно спросил младший.

Они опять остановились на обочине.

– Понимаешь… – сказал старший, – если предположить…

– Нет, – торопливо прервал его младший, – не допускаю и мысли, что они… Но ведь за те дни, которые прошли с момента прекращения связи, мы сделали все, что могли. Ведь еще никогда не было, чтобы столько дней… и ничего.

– Было, – ответил старший, – только ты еще слишком молод, чтобы помнить это.

– Когда? – спросил первый.

– Дяденька! – неожиданно прервал их чей-то голос. – Дяденька!

Из небольшого соснового бора выбежало несколько мальчишек.

– Дяденька, – тихо сказал один из них. – Вот он…

– Что?

– Шлем, – сказал паренек. – Дяденька, вы видели настоящий шлем космонавта? Он ведь такой, верно?

В руке у мальчугана был шлем, склеенный из бумаги.

– Да, – серьезно ответил старший. – У космонавтов именно такие шлемы. Точно такие, ты теперь космонавт.

– Хорошо, – обрадовался мальчик, – а то вот он говорит, что шлем плохой. Теперь я могу лететь на другую планету.

Они постояли еще немного на шоссе, но разговор не клеился.

– Ты говорил, – сказал младший, – о том, что…

– Да, это было давно. Они полетели вчетвером, плохо рассчитали посадку, и ракета разбилась о поверхность Луны. Была повреждена радиостанция и часть емкостей с кислородом, в реакторе обнаружилась радиактивная утечка. Они умирали с голоду, а рядом была пораженная радиацией пища, им недоставало воздуха, и руководитель полета покончил с собой. После разрыва связи все примирились с их смертью, – он на минуту замолчал. – Все, за исключением очень немногих. Потом их нашли, и один из этих людей даже до сих пор работает на базе.

Дети стояли на обочине. Он говорил глухим голосом, потом опять замолчал.

– Дяденька… – начал один из мальчуганов. – Дяденька, а вы…

– Ну, ну, – ободрил старший. – Ты тоже хочешь быть космонавтом?

– Да, – сказал мальчик. – Если бы вы принесли мне шлем, настоящий… Вы работаете там, – он показал рукой на долину. – У вас, наверно, есть старые, ненужные шлемы. Если б вы могли, то я бы… – Мальик опустил голову. Взрослый улыбнулся.

– Может, и смогу, – сказал он. – Если будешь послушным.

– Ну, конечно, – обрадовался мальчик. – Только ведь вы не принесете. Папка тоже обещал и не принес, а потом полетел к звездам.

– Как тебя зовут? – спросил старший.

– Андрюша, – ответил мальчик. – Андрюша Корнилов.

Взрослые обменялись быстрыми взглядами.

– Руководитель восьмой, – сказал старший очень тихо. – Это его сын.

– А вы тоже полетите к звездам? – спросил мальчик.

– Нет, – ответил он. – Уже нет. Я принесу тебе шлем. А вы бы полетели?

– Эх, папке повезло, – вздохнул мальчик. – А мы только играем в другую планету. Здесь другая планета, и мы ищем сокровища.

Только теперь взрослые заметили, что стоят рядом со старыми, уже никому не нужными бункерами, укрытыми среди невысоких сосен.

– Мой папа не позволял нам играть в другую планету, – сказал Андрей, – а вы на нас даже не крикнули.

– И зря, – улыбнулся младший. – Надо бы накричать. Тут неподходящее место для ваших игр. Эти старые бункеры…

Из-за поворота показался автобус, он быстро приближался, было слышно ворчание мотора и шелест шин по гладкому асфальту. Водитель резко притормозил.

– Я решил вас подобрать, – сказал он, высовываясь из окна. – Дорога дальняя. Люди сказали, что вы пошли в поселок; я подумал, что не следует вам мешать, но на всякий случай…

Он был не так молод, как его сменщик, работавший вчера. На его лице остались шрамы после давно перенесенной болезни.

– Ладно, – ответил младший. – Сядем, коли уж вы приехали. Надо только забрать этих пацанов, слишком далеко они забрались в поисках другой планеты.

Взрослые заняли место позади, мальчики рядом с водителем. Они с интересом смотрели, как он на большой скорости покоряет головокружительную трассу. Склеенный из бумаги шлем космонавта валялся в проходе между сиденьями, теперь уже ненужный.

– Ты говорил, что один из них работает на базе, – сказал младший.

– А, ты вот о чем… – ответил старший. – Это и есть наш водитель. После того несчастного случая он вернулся с подорванным здоровьем, мог бы вообще не работать до конца жизни, но, видно, не хочет расстаться с базой и водит машины. Не любит об этом говорить, но он был там и пережил все. Он летчиккосмонавт по профессии.

Больше они об этом не говорили, откинувшись на спинки кресел. Огромная, давно сдерживаемая усталость понемногу охватывала их. Дорога бежала вниз. Водитель делал последние виражи. За окнами мелькали стволы высоких сосен. Сын Корнилова, руководителя замолчавшей восьмой, подошел к ним.

– А вы обязательно принесете? – спросил он еще раз.

При этих словах старший словно пробудился от оцепенения. Он открыл глаза.

– Принесу, – ответил он, – если будешь послушным…

– И если не будешь ходить к старым бункерам. Там опасно, они могут рухнуть от старости.

– А на другой планете не опасно? – ответил мальчик. – Ну, ничего, – успокоил себя он, – мы себе все равно найдем другую планету.

Автобус затормозил, показались дома. Взрослые молча ожидали конца пути. Старший все время улыбался.

– Что ты улыбаешься? – спросил младший.

– Да так… – ответил он. – Рододендроны… Я и не знал, что они такие. Все в белых цветах и стойкие, хоть и небольшие. Я полюбил их.

Младший не ответил, автобус остановился на площади, и водитель открыл дверь.

АНДЖЕЙ ЧЕХОВСКИЙ
АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ

Председатель. Уполномоченный по делам абсолютного оружия, полковник Бухбах, доложите комиссии о предстоящем эксперименте.

Полковник Бухбах встает. От волнения делает шаг с правой ноги. Подходит к трибуне и поворачивается лицом к собравшимся – тоже не по уставу – через правое плечо.

Бухбах. Идеальное оружие, господа, именуемое также абсолютным…

Председатель (прерывает Бухбаха). Каска велика вам на два номера, полковник, это нарушение.

Бухбах. Виноват, ваше превосходительство. Это чтобы не давило на мозг.

Председатель. Да? Продолжайте.

Бухбах. В зависимости от эпохи, господа, абсолютное оружие представляли себе по-разному. Группа экспертов, работающих под моим руководством, рассмотрела все существовавшие до сих пор проекты создания абсолютного оружия и пришла к весьма неожиданному заключению. Оказалось, что все его создатели, все до единого, были пацифистами! (Возгласы удивления.) Да, замаскированными пацифистами. Основной их целью было предотвращение войн. Это в равной степени касается автомата, атомной бомбы и межконтинентальной баллистической ракеты. Благодаря им война должа была стать беспредельно страшной. (Крики возмущения.) То есть настолько страшной, что никто не решился бы ее начать. Перед нашей группой стояла задача разработать новый тип идеального оружия, которое не только не могло бы предотвратить войну, но даже, наоборот, превратило бы все войны в блистательный акт стратегического искусства, то есть в идеальную войну.

Председатель. Мы слушаем вас, полковник.

Бухбах. За исходный пункт мы приняли следующую гипотезу: абсолютное оружие создать невозможно.

Председатель, представитель промышленности и другие. То есть как это невозможно?

Бухбах. Известно, что военная промышленность – основная преграда на пути к идеальной войне. (Голоса протеста.)

Председатель. Извольте обосновать, полковник.

Бухбах. Охотно, ваше превосходительство. Идеальная война невозможна в условиях гонки вооружений и наличия соперничающих сторон. Победа или поражение зависит лишь от гениальности вождя и духа солдата, а не от качества или количества вооружения. Если изготовлять идеальное оружие, то перевес получит армия, лучше вооруженная этим видом оружия, иначе говоря, война не будет идеальной.

Представитель военной промышленности. Абсурд!

Бухбах. Доказательство путем доведения до абсурда.

Председатель. Продолжайте, полковник.

Бухбах. Отсюда напрашивался элементарный вывод: идеальные войны следует вести голыми руками. Разумеется, подобное решение нас не устраивало. (Аплодисменты.) Принятие же иного потребовало многих месяцев труда, напряжения всех сил, мужества и, я бы даже сказал, самоотверженности. Особо проявил себя…

Председатель. Об этом потом, полковник.

Бухбах. Слушаюсь, ваше превосходительство. (Обращается к адъютанту.) Повесьте первую схему. (Адъютант развешивает схему.)

Все. Но это же курица!

Бухбах. Совершенно верно, господа, курица. Схема наглядно иллюстрирует ход наших рассуждений. Как известно, курица в состоянии синтезировать в своем организме бронированное, гранатовидное яйцо, из которого при соответствующих условиях опять возникает курица. (Адъютанту.) Повесьте вторую схему. (Адъютант исполняет приказ.) Вы видите, господа, танк, предлагаемый нами. Он также может синтезировать яйцо, из которого вылупляется следующий танк.

Председатель. Вылупляется… Зачем?..

Бухбах. Чтобы исключить из производственного цикла фабрики и заводы. Из одного способного размножаться танка можно вывести танковый корпус. (Аплодисменты, возгласы восхищения.) Это полностью автоматизированные, скорострельные и дальнобойные танки. Им не нужен экипаж. Горючее пополняется один раз в год. Для них не существует проблемы потерь на поле брани. Нет нужды в резервах. Единственное, что требуется, – это умелое телеуправление, осуществляемое хорошо обученным офицером. (Аплодисменты.)

Представитель военной промышленности. И это вы называете абсолютным оружием?

Председатель. Ваш скептицизм…

Бухбах. Простите, ваше превосходительство, но сомнение представителя военной промышленности вполне обоснованно. Сам по себе описанный мною танк – еще не абсолютное оружие. Неприятель может разработать и произвести более результативное противотанковое оружие и получить перевес. Но наш танк наделен способностью к самоусовершенствованию, это танк эволюционирующий, он отвечает всем требованиям, которым должно удовлетворять абсолютное оружие. Совершенствование нашего танка является результатом борьбы за существование и полностью соответствует дарвиновской эволюции. Побеждают экземпляры, наиболее приспособленные к условиям боя. Разве нужно что-то еще? Разве нашей целью не было создание оружия, которое в любых условиях будет наилучшим из всех возможных? (Крики: «Нет, нет!») Стало быть, абсолютное оружие действительно существует. (Овация.)

Представитель военной промышленности. Прошу слова.

Председатель (неохотно). Пожалуйста.

Представитель военной промышленности. Насколько я понял, полковник, в случае осуществления вашего проекта нашим заводам, производящим вооружение, грозит банкротство. Даже если ваши прогнозы окажутся верными, повторяю, даже если это и так, то отказ от обычного вооружения представляет еобой весьма рискованный, беспрецедентный шаг. Я хочу сказать, что решение должно быть подтверждено не только теоретически, но и…

Шеф разведки (не двигаясь с места). Одно слово, ваше превосходительство.

Председатель. Слушаем.

Шеф разведки. По имеющимся у нас сведениям, в Кубилии за последние месяцы закрыты три секретных завода. Линейные подразделения перевооружаются. Агенты сообщают также о сокращении личного состава танковых дивизий. Если все сказанное рассматривать в свете сенсационного сообщения полковника Бухбаха…

Председатель. Что вы хотите этим сказать?

Шеф разведки. Боюсь, Кубилия не позволила опередить себя. (Беспокойные выкрики.) Решение должно быть принято незамедлительно!

Председатель. Полковник Бухбах.

Бухбах. Господа, мне осталось ознакомить вас с планом эксперимента. Сегодня утром опытный экземпляр нашего танка был доставлен на полигон. Если нажать вот эту красную кнопку на пульте, внутри танка начнется процесс синтеза яйца, из которого спустя два с половиной часа вылупится следующий танк. (Нажимает кнопку.) Вот так. Опыт будет продолжаться двадцать пять часов, пока мы не получим пятисот танков. Вполне возможно, что они будут более совершенными, чем исходная модель. Не следует забывать о стремлении машины к совершенствованию. (Гул удовлетворения.)

Председатель. Благодарю вас, полковник. Сейчас десятый час, не так ли? Завтра в четыре пополудни мы ждем от вас сообщения о ходе эксперимента.

В тот же день вечером. Полковник Бухбах один. Слышен стук в дверь.

Бухбах. Войдите. (Входит адъютант.) А, это вы! Что нового?

Адъютант. Только что с полигона поступился сообщение от технического руководителя эксперимента. Идет уже четвертое поколение танков.

Бухбах. Отлично. Это все?

Адъютант. Нет, господин полковник. Наблюдаются непредвиденные изменения в конструкции танков.

Бухбах (с интересом). Да? Слушаю вас.

Адъютант. У двух экземпляров стволы пушек явно выгибаются вверх. Кроме того, изменился цвет окраски.

Бухбах. Камуфляж?

Адъютант. Боюсь, что нет, господин полковник. Они оранжевые с голубыми гусеницами.

Бухбах (немного помолчав). Да? Любопытно.

Адъютант. Спокойной ночи, господин полковник. (Выходит.)

На следующий день, в четыре часа пополудни.

Председатель (обращаясь к полковнику). Вы готовы, полковник?

Бухбах. Простите, ваше превосходительство. Я жду последнего сообщения с полигона. (Входит адъютант, подает полковнику телеграмму. Бухбах читает. Неожиданно у него меняется выражение лица.) Минутку, ваше превосходительство. (Выходит.)

Все. Что произошло?

Адъютант. Эксперимент дал неожиданные результаты. (Замолкает.)

Председатель (нетерпеливо). Говорите же!

Адъютант. Слушаюсь! Начиная с пятого поколения вместо танков появились гусеничные тракторы.

Председатель. Артиллерийские тягачи?

Адъютант. Никак нет, ваше превосходительство, сельскохозяйственные машины. В том числе тракторы, снабженные многолемешными плугами и сеялками.

Председатель. Как вы могли это допустить?!

Адъютант. Генетические мутации, ваше превосходительство. Эволюция пошла не в том направлении. (Крики: «Саботаж!» Всеобщее замешательство.)

Кто-то из зала. Где Бухбах? Пусть объяснится!

За стеной слышен одиночный выстрел из револьвера.

Все кидаются из зала.