Текст книги "Звездный танец"

Автор книги: Спайдер Робинсон

Соавторы: Джинн Робинсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

ЭПИЛОГ

Сатурн горел охрой и коричневым на фоне нестерпимой черноты – столь обширной, что ее едва нарушал холодный свет миллиарда миллиардов звезд.

Мы танцевали, летя сквозь эту черноту, танцевали, почти не думая об этом.

Мы оставляли человеческую жизнь позади, и мы танцевали наше прощание с ней. По существу, каждый из нас создал свой собственный «Звездный танец», и великий пустой зал космоса звучал последней симфонией Рауля. Каждый танец был индивидуален и завершен в себе; каждый каким-то образом спле– тался с другими тремя и с музыкой, вроде контакта второго уровня; и хотя все это начиналось без каких-либо ощутимых ограничений времени или расстояния, сверхчувствительность Гарри проследила за тем, чтобы все пять произведений искусства закончились одновременно, перед чужими. Именно Гарри всегда заставлял нас укладываться в сроки работ.

Ничего из этого не было записано на пленку. В отличие от «Звездного танца» Шеры для нашего не предполагалось очевидцев. Это предполагалось разделить друг с другом; это предполагалось просто станцевать.

Но очевидцы были. Звездные сеятели («чужими» они НЕ были) скорчились в нечто, аналогичное аплодисментам, когда мы повисли перед ними, хватая ртами воздух, смакуя ощущение последнего пота в нашей жизни. Мы больше не боялись их.

ВЫ СДЕЛАЛИ ВЫБОР?

Да.

ЭТО БУДЕТ ПРЕКРАСНОЕ РОЖДЕНИЕ.

Рауль швырнул свой «Мьюзикмастер» в глубокий космос. «Пусть оно начинается без задержки».

ТОТЧАС ЖЕ.

Теперь в их танце было возбуждение, стихийная энергия, которая каким-то образом казалась содержащей элемент юмора, сдерживаемой радости. Они начали узор, который мы никогда не видели прежде, однако он был нам знаком словно бы на клеточном уровне – узор, который менялся, то услож– няясь, то становясь простым, но никогда не распадаясь на составные части.

Часть нашего сознания «Гарри» назвала «именованием пи», и все мы неот– рывно наблюдали, как разворачивается. Это был наиболее гипнотический узор из всех, что можно себе представить, танец самого творения; наиболее существенное выражение Тао, и даже сами звезды, казалось, обратили на него внимание.

И когда мы застыли, поглощенные зрелищем, наполовину видимая сфера вокруг Звездных сеятелей во второй раз начала истекать кровавыми слезами.

Они соединились в тонкое кроваво-красное кольцо вокруг громадной сферы, затем сжались в шесть движущихся по орбите пузырей.

Без колебаний мы устремились каждый к своему пузырю и нырнули внутрь. Оказавшись внутри, мы освободились от р-костюмов и бросили их в стенки пузырей, которые пропустили их наружу в космос. Рауль добавил свои очки. Затем пузыри сжались вокруг нас, и в нас, и через нас.

Тогда произошло нечто на тысяче различных уровней со всеми шестью из меня; но эту историю рассказывает вам тот, кто зовется Чарли Армстед. Я почувствовал, как что-то холодное скользнуло вниз мне в горло и вверх в ноздри, подавил рефлекс кляпа при помощи тренировки в невесомости, кратко подумал о Чен Тен Ли и древних китайских легендах о съедобном золоте, которое приносит бессмертие – почувствовал внезапно и навсегда полную связь со всем миром, знание и умение управлять всем своим телом и мозгом. В замороженном мгновении безвременья я просмотрел накопленные за всю жизнь воспоминания, просмаковал их, передал их одним импульсом моей семье и прочувствовал их воспоминания. Одновременно я воспользовался глазами, которые теперь регистрировали более широкий спектр, чтобы увидеть вселенную в большей глубине, одновременно играя на клавишах своих собственных ощущений, чувствуя на привкус бекон с хрустящей корочкой, и грудь Норри, и сладкий вкус храбрости; ощущая запах дыма горящего дерева, и бедер Норри, и свежий запах заботы; слыша музыку Рауля, и голос Норри, и мелодичный звук тишины. Почти рассеянно я вылечил повреждение бедра, чувствуя, как возвратилось полное владение ногой, как будто никогда и не пропадало.

Что касается изменений на уровне группы, я мало что могу рассказать вам такого, что будет для вас иметь смысл. Мы занимались любовью, мы все совместно чувствовали стремление к жизни в животе Линды, и услышали, как симбиот, который оградил ее тело, тоже это ощутил и начал готовиться к рождению. Совершенно сознательно и преднамеренно Норри и я зачали наше собственное дитя. Все это были лишь эпизоды, но что я могу вам рассказать о существенных вещах? На одном главном уровне мы разделяли каждое вос– поминание друг друга, простили друг другу все постыдные моменты и радовались всем достойным гордости поступком. На другом главном уровне мы начали то, что станет продолжающимся всю жизнь симпозиумом о смысле красоты. Еще на одном мы начали планировать последние детали миграции Человека в космос.

Значительная часть нашего сознания была чисто растительной, этаким шестилепестковым цветком, бездумно купающимся в солнечном свете.

Мы были меньше чем в километре от Звездных сеятелей, но напрочь забыли об их существовании. Мы неожиданно пришли в себя только тогда, когда Звездные сеятели еще раз сократились в единый расплавленный шар невыносимой яркости – и исчезли, не попрощавшись и не оставив никакого послания.

Они вернутся через каких-нибудь несколько столетий реального времени, чтобы посмотреть, готов ли кто-нибудь стать светляком.

Паря в ошеломленном удивлении, мы лишь теперь, когда наше внимание обратилось на внешнюю вселенную, увидели то, чего не замечали раньше.

Ангел с алыми крыльями приближался к нам откуда-то со стороны величественного Кольца Сатур-на. Опираясь на два тонких красных полотнища света, невероятная фигура приблизилась.

«Привет, Норри, Чарли, – сказал где-то внутри нас знакомый голос. – Привет, Том, Гарри. Линда и Рауль, я вас еще не знаю, новы любите тех, кого люблю я – привет». «Шера!» – воскликнули шесть лепестков. «Иногда светляки подбирают автостопщика». «Но как..?» «Я фактически была больше похожа на младенца из инкубатора, но они доставили меня к Титану живой. Пламя, что вы видели, – это был мой ска– фандр и резервуары. Угольки были отчаянными и слишком нетерпеливыми, в точности, как они вам сказали. Но вы же не решили на самом деле, что они были настолько неуклюжими, чтобы потратить меня впустую? Я ждала в Кольце, пока вы примете решение. Я не хотела повлиять на результат».

Снежинка, которой был я, пыталась найти «слова».

«Из вас получилось хорошая семья, – сказала она, – из вас шестерых».

«Вступи с нами в брак!» – воскликнули мы. «А я уже думала, что вы никогда не сделаете предложения». И моя сестра обрушилась в меня, и мы стали одно.

Вот, по существу, и вся эта история. Я – составляющая меня по имени «Чарли Армстед» – начал эту работу давным-давно, в качестве статьи для журнала. Так много ерунды говорили и писали о Шере, и меня так это раздражало, что я решил прояснить вопрос. В том виде эта рукопись окончилась со смертью Шеры.

Но когда я ее завершил, то перестал испытывать потребность издать статью. Я обнаружил, что написал ее только чтобы разъяснить все для себя самого. Я не стал публиковать статью, но рукопись оставил со смутной надеждой, что когда-нибудь использую ее как затравку для мемуаров, которые со временем напишу (в том же духе, в каком Гарри начинал свою Книгу: потому что кто-то же должен, а кто еще был там?). Время от времени, в течение следующих трех лет, я кое-что добавлял к рукописи с этой целью, скорее описывая события художественным слогом, нежели просто ведя дневник – чтобы потом не пришлось беспокоиться о дополнительной обработке текста. Я провел много времени за год полета на «Зигфриде», записывая и пересматривая целое, доведя историю до того места, когда Тен Чен Ли осуществляет свою первую прогулку в космос, за несколько недель до Сатурна.

Все последующие материалы были записаны за один «сеанс» длиной в полдня, здесь, за терминалом компьютера «кубика». Я был ограничен только механикой высвобождения чувствительных .к теплоте клавиш терминала. В то время, как я пишу, другие части меня дрейфуют сквозь вечность. Мы занимаемся любовью. Мы поклоняемся. Мы поем. Мы танцуем. Каждый из нас бесконечно есть все остальные; но каждый из нас есть он сам. Я знаю, что кажется, будто так не может быть: вот почему в качестве способа рассказать эту историю я выбрал завершение мемуаров Чарли (в то время как Шера, одобряя, читает у меня через плечо, находясь в сотне километров отсюда). Я хочу, чтобы вы знали, что Чарльз Армстед не растворился и не превратился в нечто чуждое. Я ни в каком смысле не умер. Я никогда не умру. Более точно будет сказать, что я – Чарли Армстед в седьмой степени. После долгих трудов сумел я покончить с телефонной компанией, и велика радость моя. Я по-прежнему ставлю танцы с Норри, Шерой и другими, по-прежнему обмениваюсь отвратительными многоуровневыми каламбурами с Раулем (прямо сейчас он распевает любовную песню добрых сороковых годов «Может быть, я никогда не вернусь на Землю»), я по-прежнему вкушаю в своем сознании (где это всегда и происходило) запах прекрасного кофе, остроту крепкого напитка, аромат хорошей травки. Дистанция между мной и вами – это только время и перемены. Когда-то я был ожесточившимся калекой, отравляющим воздух вокруг себя; теперь я не знаю зла, потому что не знаю страха.

Я потратил мельчайшую частицу энергии, чтобы завершить эту рукопись, потому что Билл Кокс готовится стартовать к Земле (он вернется) и эти за– писки нужно отправить теперь, если их вообще нужно когда-то отправлять.

Это послание не подходит для лазерных сообщений дипломатов, и даже эти необыкновенные мужчины и женщины не способны выразить его так, как могу я.

Я – Чарли Армстед, и мое сообщение таково: теперь звезды могут стать вашими.