Текст книги "Под запретом (ЛП)"
Автор книги: Сойер Беннетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Доктор Антоняк очень интересная. Невысокого роста, с седыми очень коротко подстриженными волосами. У нее пронзительные глаза голубого цвета, и когда я говорю «пронзительные», это значит, что своим взглядом она способна пронзить самую твердую сталь, с которой мне приходилось работать. Ум – это ее мощное оружие, и она не спускает мне с рук каждый неверный шаг. Скорее всего, у этой женщины хранятся кипы бумаг, которые посвящены нашим встречам и тому, что мы на них обсуждали, но она никогда не оглядывается на то, что было. Она с легкостью виртуоза может припомнить любую сказанную мной мысль, даже если это имело место больше нескольких лет назад. Она была моим нейропсихиатром с того момента, как я был доставлен военно-медицинским рейсом после того, как закончил службу в Афганистане.
– Ты выглядишь отлично, Никс. Волосы определенно стали длиннее.
Я ухмыляюсь ей.
– То же самое говорит мне мой отец каждый раз, когда видит меня
– Так, что привело тебя сегодня ко мне? – Ее голос мягкий и успокаивающий, и совершенно не соотносится с ее волевым и жестким взглядом.
Я пожимаю плечами.
– Просто у вас похожее мнение с моим отцом насчет волос, возможно, он бы даже предложил вам наладить работу вместе.
Доктор Антоняк громко смеется.
– Наладить работу? А мне нравится эта идея.
– Ну, да, я бы, наверное, не пришел сегодня, но он просто достал меня.
– А ты полагаешь, что тебе совершенно не нужно лечение или консультации?
Я пожимаю плечами.
– Думаю, да. Мне кажется, я неплохо справляюсь.
– Мигрень есть?
– Нет.
– Приступы ярости?
– Нет.
– Кошмары?
Я почти уже произношу «нет», но знаю, что она не поверит мне, поэтому говорю правду:
– Пару раз в месяц.
Она записывает мои ответы в блокноте, смотря своими пронзительными глазами-лазерами.
– Ты говорил с Полом?
Проклятье. Я знал, что она затронет эту тему. Я мысленно собираюсь, внутренне приободряясь, когда отвечаю:
– Конечно. Как раз на прошлой неделе.
Она улыбается мне в ответ.
– Ну, это отличая новость. А ты был инициатором вашего разговора?
Бл*дь.
Она настолько проницательна, что это бесит меня. Но, по правде говоря, это именно та причина, по которой я все еще продолжаю посещать эти встречи.
– Нет. Я перезвонил.
– Сколько раз он позвонил тебе, прежде чем ты решился перезвонить?
– Пару раз,– произношу я через стиснутые зубы.
– Почему ты избегаешь его, Никс?
Мой гнев раскаляется до предела. Я быстро опускаю ладонь на голову Харли и начинаю почесывать за ухом.
– Почему вы такая заноза в заднице? – парирую я в ответ.
– Прекращай, Никс, не ходи вокруг да около, потому что время на исходе.
Ее прямота – это одно из достоинств, за которые я очень ценю этого доктора. Она никогда не позволяла мне избежать сложного разговора и, определенно, не намерена делать этого сейчас. Это является частью экспозиционной терапии, которой она меня пытает уже на протяжении двух лет (прим. пер. – одно из направлений поведенческой части когнитивно-поведенческой терапии; цель данной терапии – сделать так, чтобы пациент не боялся воспоминаний).
Это помогает мне преодолевать мои проблемы. Она знает об этом, и поэтому никогда не позволяет мне покидать ее кабинет, не ответив на все вопросы, поэтому я набираю в легкие побольше воздуха.
– Из-за него я чувствую себя некомфортно.
– Почему? – произносит она без тени осуждения в голосе.
Как же мне ответить на ее вопрос и не выставить себя полным придурком?
– Ну... он ведет себя чересчур эмоционально, счастливо... выглядит так, словно приспособился к своему положению. От этого мне некомфортно...
– Ты сомневаешься, что он счастлив и хорошо себя чувствует?
– Конечно, – я отвечаю быстрее, чем могу подумать.
– Почему?
– Что, бл*дь, вы такое говорите? Может, потому что ему оторвало ноги!
– А почему ты считаешь, что человек, который лишился ног, не может чувствовать себя счастливым и отлично приспособленным к окружающей жизни?
Кстати, почему? Почему, почему, почему?
Но я знаю ответ на этот вопрос, и мне совершенно не нужно, чтобы мозгоправ копался и выискивал что-то в моих мыслях.
Я вздыхаю.
– Потому что то, что произошло со мной, не соответствует и десятой части того, что он пережил, и все по моей вине...
– А может, просто проблема в том, что ты преуменьшаешь значимость того, что произошло с тобой?
Я вытягиваю ноги перед собой и указываю на них рукой.
– Никак нет. Мои ноги на месте и нормально функционируют.
– Да, может, твои ноги и на месте, они не ранены, Никс, – говорит она мягко, возвращаясь к истинной проблеме. – Но твое сознание пострадало. Твоя грудь была одной сплошной раной. Твое психологическое состояние было нестабильно. У тебя были серьезные проблемы, и от них до сих пор тянется тонкий шлейф.
Я хочу закричать на нее: «ну и какая, на хрен, разница?» Но не буду делать этого. Потому что, если она и научила меня чему-то за последние пару лет, так это контролю над своим гневом. Вместо этого, я говорю:
– Мы опять возвращаемся к началу, я зол, что он так хорошо приспособился.
– Будь честен с собой, Никс. Ты не только зол...
Следуя за ее мыслью, я невольно заканчиваю ее, говоря:
– Я чувствую вину. – Мой голос наполнен страданием и покорностью.
Она берет мой файл и открывает его, затем что-то читает там и потом поднимает на меня свой пронизывающий взгляд.
– Когда мы встречались четыре месяца назад, ты согласился на то, что все-таки навестишь Пола. Я так понимаю, ты этого не сделал?
– Я был немного занят.
Это ужасное трусливое оправдание... Я понимаю, что и она осознает это.
– Мы говорили об этом ранее, Никс. Но давай повторим снова. Чувство вины препятствует твоему окончательному выздоровлению. Ты добился больших успехов с того момента, когда мы только начали наш долгий и тернистый путь к выздоровлению. Сейчас ты отлично можешь все воспринимать, когнитивная терапия принесла в итоге свои плоды, и ты можешь сам справляться с приступами гнева (прим. пер. – образовательная терапия, цель которой научить пациента быть самому себе терапевтом). Но тебе нужно проделать еще много работы, необходимо преодолеть чувство вины по отношению к Полу и травмам. Это тянет тебя назад.
Я смотрю в пол, в одну точку. Я много раз до этого слышал эти слова. Много раз. Знаю, она права. Я понимаю это разумом, но не могу приказать своему сердцу. Проклятье, я даже был готов поехать и навесить Пола. Но когда проходит немного времени, сомнения начинают брать верх, и мне легче вернуться к жизни в уединении, чтобы таким образом облегчить свое бремя.
– Никс, – говорит она мягко, и я мгновенно поднимаю на нее свои глаза. – Чувство вины подобно яду. Оно постепенно уничтожит все, над чем ты работал и что смог преодолеть. А когда это чувство поглотит и разрушит все... оно стремительно нацелится убить все прекрасное, что есть у тебя в жизни.
***
Мы с Харли направляемся обратно в Хобокен. Я полностью погружаюсь в свои мысли, а Харли сворачивается в пушистый золотой шар и лежит на переднем сиденье. Я тянусь к нему и поглаживаю его лапу.
Оставалось всего три месяца до окончания срока службы, когда мой отряд подвергся воздушной бомбардировке «Талибан», так называемой атаке «зеленых на голубых». (прим. пер. термин нападение «зеленых на голубых» используется в связи с тем, что афганские военные или полицейские, которые совершают нападения, носят зеленую форму, а военнослужащие НАТО – голубую.). Тогда Полу и оторвало ноги.
В какой-то степени его ранения оказались более легкими в лечении... физически… его раны были видимыми. Доктора могли видеть разорванные кровеносные сосуды и нервные окончания, и они прекрасно знали, что нужно делать, чтобы вылечить его.
Но для меня все не закончилось так же благополучно, я был ранен в верхнюю часть груди, но это меньшая из проблем. Я пострадал от травматического повреждения головного мозга. Оно было невидимым. Не было открытой раны или оторванных частей тела. Просто множество разорванных тканей, поврежденных нервов и сосудов, которые приносили мне нестерпимую боль и превратили меня в монстра.
Мое ранение было осложнено ушибом головного мозга и посттравматическим стрессовым расстройством. Для этой цели и нужен был Харли. Управление по делам ветеранов войны не платит за предоставление услуг по психологической помощи с задействованием бывших служебных собак, но, основываясь на законодательном акте об военнослужащих – инвалидах, это считается неотъемлемой частью лечения. После того как я из своего собственного кармана выбросил тысячи долларов, мне удалось заполучить Харли, теперь он мог ездить повсюду со мной. Но теперь я не всегда беру его с собой, потому что добился огромных успехов в сдерживании гнева, поэтому я могу появляться в большинстве общественных мест и без него.
Никс Кэлдвелл, который вернулся в Хобокен, Нью-Джерси, стал совершенно другим человеком, он так сильно отличался от молодого паренька, который уехал из дома в возрасте восемнадцати лет служить стране. Малейший раздражитель, и я выходил из себя, я хотел бить и крушить все, что попадется мне под руку. Кошмары преследовали меня каждую ночь, затягивая меня все глубже в пучину безысходности. И если меня не одолевала злость, то мне на все было абсолютно наплевать, жизнь потеряла свои краски и вкус. Громкий шум, или же звуки заставляли меня подпрыгивать и содрогаться от страха. Если позади меня шли люди, то это вводило меня в состояние паники.
Поле того как моя рана на груди затянулась, я был направлен на прохождение когнитивной и экспозиционной терапии, и, должен признать, хотя неохотно, это дало свои плоды.
Несмотря на то, что я научился контролировать свой гнев, я все еще подвержен жесточайшим сменам настроения. Мои кошмары в большинстве своем прекратились и, слава богу, я больше не чувствую желания убивать, если кто-то посмел посмотреть или сказать что-то не то.
Это огромный прогресс.
Но определенно не достаточный.
Я мысленно возвращаюсь к последнему пятнадцатиминутному куску сеанса с доктором Антоняк. Я рассказал ей про Эмили. Я почувствовал себя очень глупо, когда решил поделиться этой личной информацией с доктором, но сейчас мне кажется, что это было смелым шагом. Но я солгу, если не скажу, что меня волнует, как повлияют отношения с Эмили на мое выздоровление.
В моей терапии занимает большую часть противостояние травме. Это значит, что я должен говорить о ней. А Эмили на данный момент единственный человек, кто подобрался ко мне наиболее близко. И честно говоря, это меня жутко пугает, я не хочу, чтобы кто-то видел мою уязвимость и мои слабости.
Я должен уяснить, что с Эмили меня не может связывать ничего кроме секса. Но в то же самое время, я не могу отрицать того факта, что секс – это эмоциональное действие... а эмоции – это прерогатива женщин, значит, Эмили не сможет не поддаться эмоциям.
Когда мы встретимся в следующий раз, мне необходимо срочно, очень срочно определить и обсудить с ней границы допустимого поведения, и провести черту, которую не следует пересекать.
19 глава
Эмили
Данни выходит из жилого комплекса, где они живут с Райаном, и видит меня. С улыбкой на лице она сразу же направляется ко мне, я, в свою очередь, смотрю с восхищением на эту женщину... мою невестку. Она всегда уверена в себе и счастлива, несмотря ни на что. И я знаю, что теплота в ее взгляде как-то связана с тем, что она носит под сердцем моего племянника или племянницу.
Когда она подходит ко мне, то протягивает руки, заключая меня в крепкие объятия, и говорит:
– Я так рада, что у тебя все-таки получилось вырваться сегодня вечером. Будет весело.
– Я тоже рада.
Райан достал нам приглашения в ВИП-ложу. Обычно каждому игроку дают пару приглашений на каждую игру, чтобы могли прийти члены семьи и понаблюдать за игрой с комфортом. И надеюсь, мне не придется стоять в длинной очереди в туалет или чтобы купить соленый крендель.
Сейчас я отношусь к роскоши более легко.
Данни берет меня под руку, и мы направляемся вниз по 33 улице. Мы обе одеты в одинаковые хоккейные игровые футболки с фамилией и игровым номером Райана. Мне нравится, когда люди видят меня в такой футболке, потому что я чувствую гордость за своего брата.
– Расскажи, как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я ее, пока мы двигаемся вместе с толпой.
– На удивление, хорошо. У меня бывают небольшие приступы тошноты, но ничто так хорошо не сбивает её как пара крекеров. О, и моя грудь болит. Вчера вечером даже сказала Райану, чтобы был поаккуратнее с ней.
– Воу, воу, воу, все! Я этого не слышала. Теперь эта картинка будет жечь мой мозг.
Данни хихикает в ответ, и я усмехаюсь, смотря на нее. Как я люблю ее.
– Слышно еще что-нибудь от ваших папы и мамы?
– Было пару сообщений от папы, – говорю я.
Мне и правда нравится такое короткое название. Папа. Это звучит намного лучше, чем чопорное «отец».
Я рассказала Данни и Райану об ужасном ужине, который состоялся пару вечеров назад. Райан не был удивлен реакцией отца, потому что они начинали общаться все больше и больше. Вначале были простые сообщения, а теперь они даже перешли к телефонным звонкам. Райан надеется, что сможет когда-нибудь вытащить отца из дома, чтобы он пришел к ним в гости. Может быть, и мама последует его примеру. Потому что они не могут не скучать по их старшему сыну, которым должны гордиться.
Мы проходим на стадион и находим ВИП-ложу. Это большая комната, внутри декорированная под дерево и завешенная фотографиями различных игроков и членов руководства «Рейнджерс». Здесь также располагается бар с личным барменом, а также фуршетный стол с разнообразной вкусной едой. В эту минуту я понимаю, что голодна.
После того как Данни немного поболтала с руководством команды, мы берем тарелки и выбираем два мягких кожаных кресла в переднем ряду. Мы пришли сюда немного раньше, чем остальные, поэтому можем наблюдать, как разогревается команда, готовясь к игре. Я прячу улыбку, потому что вижу, как Данни не сводит глаз с Райана в тот момент, когда он выходит на лед.
Я решаю, что перед игрой нужно сходить в туалет, чтобы потом не отвлекаться на такие пустяки, поэтому направляюсь прямиком в роскошную уборную. Там даже имеются восхитительные дорогие полотенца для рук и мыло. Отличный ход, что меня приятно удивляет и радует.
Когда я заканчиваю, то направляюсь в бар, чтобы взять по бутылке воды. Стоя перед баром, я чувствую легкое покалывание в области шеи и резко разворачиваюсь. Мое сердце пропускает мучительный удар, затем начинает биться в два раза быстрее.
Никс стоит за баром в пяти шагах от меня. Он коварно улыбается, и я непроизвольно улыбаюсь ему в ответ. Он стоит с мужчиной в возрасте, и я рискну предположить, что он приходится Никсу отцом. Захватывая бутылки с водой, я подхожу к ним, и Никс представляет меня.
– Эмили... Это мой отец, Хэнк Кэлдвелл. Папа... это Эмили Бёрнэм. Она сестра Райана Бёрнэма.
Отец Никса энергично пожимает мою руку и говорит:
– Очень приятно, Эмили. Твой брат отличный малый и чертовски хороший игрок.
– Очень приятно с вами познакомиться, мистер Кэлдвелл.
– Прекрати обращаться ко мне так официально! Ты можешь звать меня Хэнк. Так называют меня мои друзья.
Я очень удивлена, насколько отец Никса общительный человек. Но мне кажется, не стоит удивляться, потому что Линк тоже достаточно коммуникабельный парень. И то, что Никс ведет себя, как вечно брюзжащий и ворчащий сукин сын, не значит, что вся семья у него такая.
Я поворачиваюсь к Никсу.
– Что ты здесь делаешь? Я думала, что ты не в городе.
Хэнк вопросительно смотрит на сына, и Никс отвечает:
– Я ездил в Бетесду.
Его отец понимающе кивает и не говорит по этому поводу ни слова.
– Мне пришлось отлучиться в Мэриленд на пару дней по важным делам.
– О, ну... тогда с возвращением.
Он улыбается мне, и это так приятно. Он по-настоящему рад видеть меня, а это что-то да значит для такого парня как Никс. Я точно рада его видеть. Он не выходил у меня из головы, заняв все мои мысли с субботнего вечера.
Игра вот-вот начнется, поэтому мы занимаем свои места. Никс и Хэнк садятся возле меня, и я представляю их Данни. Когда мы все усаживаемся, то начинаем смотреть игру.
***
Первые два периода складываются не очень хорошо для «Рейнджерс», им забивают две шайбы на последних минутах второго периода. В перерыве мы все потягиваемся и берем себе еще напитки. Я жду, когда Данни выйдет из уборной, и чувствую, как сзади ко мне подходит Никс. Он стоит так близко, что мое тело покалывает от его близости. Никс склоняется и шепчет мне на ухо:
– Скучала по мне?
Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, наши лица в нескольких миллиметрах друг от друга. Я быстро окидываю взглядом пространство вокруг нас, чтобы удостовериться, что его отец не стоит поблизости, но, к счастью, мы одни.
– Может быть, – отвечаю я.
– Скучала по мне настолько, что позволишь мне поехать к тебе сегодня?
Я судорожно делаю вдох, и теплая волна накрывает мое тело. Мне даже не нужно думать об этом. Последние пару дней я предполагала, что Никс отвергнет меня, потому что в субботу был момент слабости. Но также я не могла избавиться от фантазий о сексе с ним на протяжении последних дней. И сейчас я не собираюсь упускать такую возможность.
– Хорошо, – едва слышно отвечаю я.
Ослепительная улыбка, которую мне дарит Никс, не похожа ни на одну до этого момента. Естественно я видела, как он улыбается. Но эта улыбка наполнена светом и радостью. Он настолько потрясающе выглядит, что пару минут я просто в трансе и не могу произнести ни слова.
Неужели с ним это сделал мой положительный ответ на его вопрос о том, чтобы поехать ко мне?
***
Игра подошла к концу, и это было, я вам скажу, потрясающее зрелище. Мы были впечатлены великолепной игрой парней и восхитительными способностями вратаря, которые нам продемонстрировал Линк. Они обыграли другую команду, и мы были, буквально, вне себя от счастья, поэтому я повернулась к Данни и стиснула ее в объятиях, затем повернулась к Никсу и, что есть мочи, обняла его за шею. Он на несколько коротких мгновений оторопел, но затем не растерялся и прижал меня к своему телу, зарываясь носом в мои волосы. Когда он выпустил меня из объятий, я обняла и его отца, конечно, не так, как Никса, но все же.
Данни удивленно приподняла брови, когда я сказала, что Никс подбросит нас до дома, но не стала ничего спрашивать. Они с Никсом всю дорогу до дома проговорили о военнослужащих морской пехоты и о Сержанте, пока я сидела на заднем сидении и слушала их. После того как мы добрались до дома, Данни бросила на меня предупреждающий взгляд «будь осторожна», и затем быстро выбралась из грузовика Никса.
Теперь, когда мы с Никсом подходим к моей квартире, я вдруг начинаю испытывать чувство нервозности. Я знаю, что мы собираемся пересечь черту, после чего назад вернуться будет невозможно. Это чувствуется так странно… идти рядом, но не держаться за руки, не разговаривать. Мы входим в жилой комплекс с единственной целью – затрахать друг друга до смерти.
И я совершенно не знаю, как вести себя в данный момент: скрыть свое возбуждение или же наоборот, показать, насколько я желаю его.
Когда я достаю ключ из кармана, Никс приникает своими губами к моему затылку, оставляя там нежный поцелуй. Я вздрагиваю всем телом, практически не в силах контролировать себя, и не могу попасть ключом в замочную скважину. Он накрывает своей ладонью мою и помогает мне открыть замок. Никс отворяет дверь и ждет, пока я пройду внутрь.
Когда я прохожу в квартиру, я несказанно благодарна, что в гостиной темно. Фил скорее всего у себя в комнате, готовится к парам, потому что из-под ее двери я вижу тонкую полоску света.
Кладу ключи и сумочку на кухонную столешницу и поворачиваюсь к Никсу, внезапно начиная нервничать еще больше, и полностью теряюсь, не зная, что я должна делать сейчас.
– Хочешь что-нибудь выпить?
Он направляется ко мне, качая головой.
– Нет
– Может, ты чего-нибудь хочешь?
Мой вопрос задан достаточно невинно, но его глаза темнеют от желания.
– Я хочу тебя, – отвечает он мне, когда подходит и становится прямо напротив меня.
Ох, мои колени практически подгибаются от сексуального рокочущего голоса Никса. Я просто смотрю на него не в состоянии отвести взгляд, не зная, что же мне делать дальше. Он подходит ближе, наши тела едва соприкасаются, и я чувствую, как моя кожа покалывает.
– Отведи меня в свою спальню, Эмили, или мы сейчас устроим горячее представление для твоей соседки.
Я тяжело сглатываю. Делая шаг в сторону, иду возле него, пока мы направляемся в мою комнату. Я всем телом ощущаю, как он идет за мной… преследует меня. Я чувствую, что жилка на шее начинается биться в нетерпении, разливаясь чувством доверия и желания по моим венам.
Как только мы заходим в комнату, Никс быстро оборачивает свои сильные руки вокруг меня. Я слышу, как он захлопывает дверь, но не могу повернуться и посмотреть. Его передняя часть тела прижимается к моей спине, одна его рука обнимает меня за грудь, вторая остается на моей талии.
Он опускает голову, прижимается ртом к моему уху, покусывая мочку, и горячо шепчет:
– Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя сейчас хочу.
Меня пронзает пламя чистого вожделения, когда он произносит эти слова, и я не могу сдержать странный гортанный стон, что вырывается из меня. Я полностью окружена его телом и, расслабляясь в его руках, откидываю голову на его плечо.
– Но вначале нам нужно решить кое-что.
Что? Подождите! Что?!
Никс выпускает меня из объятий и подтягивает к кровати, в то время как я пытаюсь стряхнуть с себя дымку похоти. Он садится на край и ставит меня между своих ног. Его ладони ложатся на мои бедра, и я чувствую себя чертовски неловко.
Смотря на меня, он говорит:
– Ты действительно искренне этого желаешь, Эмили? – Его голос нежный и в то же время наполнен тревогой.
Я киваю головой. Я совершенно не представляю, почему он это спрашивает, но у меня нет никаких сомнений.
– Мне нужно убедиться, что у нас одинаковое видение ситуации. Я волнуюсь, что я могу причинить тебе боль, и, несмотря на то что чаще всего я невыносимая задница, я правда не хочу навредить тебе.
Мое сердце тает от его слов. Я думаю, что понимаю, откуда это все пришло.
– Никс, я в порядке. Все хорошо.
– Скажи мне, чего ты ждешь от меня?
– Что? Ничего... Я не жду ничего, клянусь тебе.
Он качает головой на мой ответ.
– Неправильный ответ. У любых людей, независимо от степени их общения и взаимодействия, всегда будут ожидания касательно друг друга. Ты точно что-то хочешь, просто нужно хорошенько подумать.
Думаю, это имеет смысл. Я думаю минуту над его словами. У меня нет никаких сказочных заблуждений насчет Никса или же мыслей насчет счастливых, длительных отношений. Но кое-что есть...
– Пообещай мне, что ты будешь моногамным, хотя бы на тот момент, пока будешь спать со мной.
На его лице нет ни доли сомнений.
– Есть. Что еще?
Я качаю головой, когда кладу руки на его плечи. Я хочу прижаться к нему всем телом, но он крепко удерживает мое тело на месте.
– Теперь моя очередь. Тебе необходимо знать мои ожидания от тебя.
Проклятье. Я думала, что я прекрасно знала их ранее. Потрахаться по-быстрому.
– Хорошо. Дальше.
Никс делает глубокий вдох.
– Я не создан для отношений, Эмили. Я просто не могу заботиться о ком-то. Ты не должна ожидать от меня чего-то такого.
Я знала это и без его слов. Я прекрасно это понимала и раньше, но все равно его слова немного ранят меня. Но я уже сделала свой выбор. И не собираюсь что-то менять. Я очень сильно хочу Никса.
– Но, – продолжает он, – я обещаю тебе, что буду заботливо относиться к тебе, когда мы будем наедине, и я никогда преднамеренно не причиню тебе боль.
Я улыбаюсь крошечной улыбкой и киваю.
– Ты все еще согласна на это? – интересуется он.
– Да. Я согласна со всем. Знаю, чего ожидать от этого.
Он убирает свои большие ладони с моих бедер, и мне не нравится ощущение, которое следует за этим. Как будто меня лишили необходимого тепла.
– Хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты отошла от меня на пару шагов назад.
Я отступаю, даже не задумываясь, чтобы переспросить его приказ.
Никс откидывается на кровать, опирается на локти и наблюдает за мной жадным взглядом.
– А теперь... Сними свою одежду для меня, Эм. И делай это как можно медленнее.
20 глава
Эмили
О боже мой. Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я хочу выбежать из комнаты, потому что невероятно нервничаю, но желание к Никсу перевешивает это чувство, поэтому я остаюсь стоять на своем месте. Тембр его голоса напоминает грубую кору дерева, его приятный рокот воздействует на каждый возбужденный и оголенный нерв в моем теле. Его взгляд излучает такую чувственность, что меня переполняет желание встать на колени и ползти к нему, склонить перед ним голову, предоставляя ему свою шею, чтобы он схватил ее и подчинил меня.
Я неосознанно тянусь руками, чтобы схватить край своего свитера и стянуть его через голову. Под свитером на мне надета футболка с длинными рукавами, но пока я ее оставляю. Я становлюсь на одно колено на пол и быстро снимаю обувь с носками. Поднимаюсь на ноги и смотрю на Никса, он не двигается. Никс смотрит на меня спокойно... выжидающе. Его грудь приподнимается в быстром темпе, и из груди вырывается рваное дыхание, его густые ресницы опускаются, скрывая от меня эти восхитительные зеленые глаза.
Я поднимаю и быстро стягиваю с себя футболку, за ней следуют джинсы. Затем выпрямляюсь перед ним, чтобы посмотреть, что он будет делать. Сейчас большая часть одежды снята, и я совершенно не чувствую смущения. К счастью, сегодня я одета в милый и простой комплект нижнего белья белого цвета. Бюстгальтер, украшенный кружевом, и трусики-бикини – комплект восхитительно подчеркивает цвет моей кожи.
Никс неторопливо пробегается взглядом по моему телу, затем поднимает глаза, скользя по телу еще раз. Я задерживаю дыхание и знаю, что мне необходимо выдохнуть перед тем, как я потеряю сознание. Я жду, когда он снова скажет, что мне делать, и мне не приходится долго ждать.
Когда Никс встречается со мной взглядом, он говорит:
– Всё, Эмили. Медленнее.
Я думаю, что могла бы просто сгореть под его взглядом. Я не думала, что Никс способен на неспешное соблазнение, но, судя по всему, он способен. И до сих пор он даже не прикоснулся ко мне.
Тянусь рукой себе за спину и расстёгиваю бюстгальтер, склоняя плечи немного вперед, я позволяю лямкам плавно опуститься по плечам и упасть к моим ногам. Никс даже не обращает внимания на то, как падает на пол бюстгальтер, он просто облизывает свои губы языком, пока ласкает взглядом мою грудь. Мои соски почти болезненно сжимаются в твердые горошинки под его внимательным взглядом.
Затем его взгляд скользит по моему телу. Никс просто смотрит на меня, не сводя глаз. Потом он озвучивает свой приказ:
– Твои трусики, Эмили. Я хочу видеть тебя полностью обнаженной.
Мое сердце барабанит в груди настолько громко, что я уверена, что он может слышать его стук. Поддевая кончиками больших пальцев резинку трусиков, я стягиваю их по ногам, пока они не оказываются на полу. Я переступаю через них и отбрасываю их ногой в сторону.
Теперь я чувствую себя смущенно и неуютно, стоя полностью обнаженной, пока Никс разглядывает мое тело. Я никогда еще такого не делала, никогда не выставляла свое тело напоказ.
– Подойди ко мне, – произносит он приглушенным голосом. То, как он смотрит на меня… его голод, что отражается во взгляде, дает мне понять, что он никогда в жизни еще не испытывал такой страсти.
Я иду вперед, останавливаясь между его раздвинутых ног. Когда подхожу, Никс садится. Подаваясь вперед, он обхватывает своими ладонями мои бедра, пока осыпает поцелуями мой живот. Все мое тело пронизывает дрожь удовольствия от его крошечных прикосновений и того, как мои руки поглаживают его плечи. Его кожа ощущается горячей под моими ладонями, и я, в свою очередь, наслаждаюсь обжигающим ощущением.
Никс перемещает свой рот по моему животу. После того как он оставляет теплый поцелуй в центре груди, он поворачивает свое лицо и потирается щекой о кожу моего живота. Я кладу ладони ему на голову и пропускаю пальцы через его шелковистые волосы. Мне не приходится долго ждать. Никс втягивает мою трепещущую вершинку в свой рот. Такой горячий, такой влажный. Он нежно целует мои соски и затем посасывает, уделяя им внимание при помощи языка и зубов. Он не спешит, он наслаждается. Несмотря на то, что Никс действует медленно, я ощущаю, что готова взорваться.
Неспешно отстраняясь, Никс вновь осматривает мое тело, скользя по нему взглядом, пока его ладони собственнически поглаживают мои бедра.
– Ты такая чертовски красивая... Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел... – Внезапно он замолкает, и я вижу по его глазам, что его собственные слова напугали его.
Мое сердце вмиг тает от его красивых слов, от его взгляда, прикосновений, я не выдерживаю и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его. Но он отстраняется от меня, качает головой и поднимется с кровати. Я делаю шаг назад, чтобы дать ему немного места, он наклоняется, снимает ботинки, затем носки. Его взгляд не покидает мой, как будто он пытается запомнить каждую черточку, каждую деталь, что связана со мной.
Когда он заканчивает, то говорит:
– Раздень меня, Эмили.
Я не раздумываю над его приказом.
А это приказ.
Протягивая дрожащие руки, я сдергиваю через голову его футболку. Когда я смотрю на его татуировку вблизи, она ужасает меня еще больше, пустые темные глазницы черепа прожигают меня взглядом, но я не чувствую страха. Я не хочу бояться того, что связано с Никсом.
Я пытаюсь прочесть, что написано на татуировке на его грудной клетке. Но мне удается прочесть только отрывки фраз, пока я тянусь к ширинке на его джинсах.
Когда настает неспокойное время…
Наш путь не в небе...
Не ограничивай слух…
Отрывки фраз не несут никакого смысла, но они красивые. И они совершенно не сочетаются с пугающей татуировкой черепа. Я так хочу пристально рассмотреть тело Никса, хочу понять каждую фразу, что вытатуирована на его теле. Мне кажется, они имеют для него какое-то особое значение, иначе, думаю, он не стал бы запечатлевать их в виде татуировки на своей коже.
Я поднимаю на него взгляд, чтобы увидеть желание, которое отражается на его лице, затем снова опускаю глаза и успешно расстёгиваю пуговицу на его джинсах.
Расстегнув пуговицу, я неспешно опускаю молнию вниз. Он прерывисто втягивает воздух, когда мои костяшки задевают его возбужденную эрекцию.
Убирая свои руки от молнии на его ширинке, я кладу ладони на его пресс и аккуратно поглаживаю, затем провожу по его бокам и прижимаю руки к пояснице. Захватывая пальцами пояс его боксеров, я проскальзываю под него ладонями и поглаживаю его восхитительную упругую задницу. Когда мои ладони нежно ласкают его кожу, Никс выдыхает:
