Текст книги "Дикарь (ЛП)"
Автор книги: Сойер Беннетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
– Колин… Самюэль… Я хотела бы вас познакомить со своим другом, Заком, – слышу я голос Мойры. Она поднимается с колен и ее руки лежат на их плечиках, когда знакомит их со мной.
– Ты и есть тот самый парень, который жил в джунглях, – говорит мне рыжеволосый мальчуган – Самюэль, Колин же опускает застенчиво глаза в пол.
– Точно, это именно я, – говорю с веселой улыбкой, не могу ничего поделать, я очень люблю детей.
– А там есть львы? – спрашивает он и несмело смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Смеясь, я треплю его по волосам, и Мойра улыбается мне.
– Нет, львов нет, там есть быстрые ягуары, аллигаторы и громадные змеи.
Его губы складываются в удивленное выражение буквой «о».
– Зак, а что такое ягуары?
Смех Мойры раздается, словно звонкий колокольчик, она берет детей за руку и ведет вверх по лестнице, говоря:
– Так, сейчас мы поднимемся, включим компьютер и покажем вам с Заком, кто такие «ягуары». – Смотря на меня через плечо и говоря мне: – Кстати… я все еще зла, тебе определенно лучше придумать, как убрать эту злость сегодня ночью.
Черт… я только смог расслабиться и немного успокоить свою твердокаменную эрекцию, а теперь вся кровь приливает к члену с новой силой.
***
Тремя пальцами неистово врезаясь в киску Мойры, я глубоко трахаю ее, большим пальцем лаская клитор, прижимая бусинку клитора до того момента, пока она не начинает всхлипывать. Затем захватываю его губами и начинаю посасывать, немного сдавливая зубами. Чувствую ее сладкий вкус на моем языке, она кончает, чтобы хоть как-то заглушить рвущиеся крики, рыжая бестия закусывает кулачок, потому что кричать и громко стонать непозволительное удовольствие, когда через стенку спят двое детей.
Вытаскивая пальцы из киски, я чувствую, как она пульсирует от моих действий, словно умоляя меня войти и поприветствовать ее. Нежно провожу языком от вершинки клитора и ниже, толкаясь языком в горячее лоно. Приподнимаясь с колен, я обхватываю член рукой, поглаживая его, и направляю в киску, затем толкаюсь и легко проскальзываю в жаркое влажное удовольствие.
Проникая в нее, наша плоть соприкасается, и я вздрагиваю всем телом. Захватываю руками ее щиколотки и закидываю стройные ножки к себе на плечи так, что она немного приподнимается и отрывает бедра от кровати. Легко склоняюсь, опираясь с обеих сторон от нее о матрас. В таком положении я могу наслаждаться ее сосками. Я толкаюсь глубже, и Мойра издает приглушенный звук.
– Все еще злишься на меня, девочка? – спрашиваю тихо, когда медленно скольжу в нее, а затем подаюсь назад.
Она яростно качает головой, ее глаза плотно прикрыты.
– Я даже и не знаю, стоит ли верить, – говорю я сомневающимся голосом, когда ритмично подаюсь внутрь и наружу. – Мне кажется, что ты могла бы кончить еще, чтобы твоя злость полностью ушла.
– Я не могу, я не могу, – продолжает она повторять, словно скороговорку, смотря на меня. – Я только что кончила.
Ухмыляясь, я продолжаю покачивать бедрами, глубоко толкаясь, смотря с гордостью на ее молочную кожу груди, которая от испытываемого оргазма приобрела слегка розоватый оттенок. Прижимаясь к ней и перенося вес тела на руку, второй рукой хватаю за запястье и опускаю руку к клитору.
– Потрогай себя, – сквозь зубы говорю я. – Ласкай себя, пока я тебя трахаю.
Она отрицательно качает головой, я спускаюсь глазами по ее груди, подтянутому животику и впиваюсь глазами в шелковистую плоть, по которой она порхает пальчиками. Вздох удовлетворения вырывается из моего горла, когда я смотрю на нее, на ее покорность, но самое главное, на ее полное доверие, чувствуя, как тугая киска, словно тиски, сжимает мой член.
– Моя сладкая девочка, – говорю, толкаясь в нее сильнее.
Я ощущаю, как распространяется жар у основания позвоночника, когда Мойра жестко схватает меня за бицепс и вонзается в него ноготками.
– Я кончаю, – тихо стонет она, приподнимая бедра и подаваясь мне навстречу. Жестким движением толкаюсь в нее, прижимаясь к ее плоти. Мойра откидывает голову назад, вытягивая шею, подставляя мне свое горло. Тянусь к ней и приникаю к влажной коже губами, целую, посасываю и провожу языком до ямочки между ключицами. Член пульсирует в диком ритме, прижимаюсь к ней как можно ближе, яйца подтягиваются – кончаю внутри нее, ставя клеймо, чувствуя, как от спазмов уходящего удовольствия мышцы лона пульсирует вокруг моего члена. Вдыхаю ее запах, и затем прикусываю кожу у основания шеи.
Когда я отодвигаюсь, чувствую, как ее ножки опускаются с моих плеч.
Затем я ложусь на нее, крепко оборачиваю вокруг ее талии руки, стискивая, словно это наш последний раз, прижимаюсь лицом к ее шее, дыхание все еще неровное. Член в ее киске, теплая нега окутывает меня, когда я отдаю все удовольствие до последней капли.
Мои ноги свисают с кровати, задница тоже, чертовые детские неудобные кроватки.
– Нет ни единого шанса, что мы сегодня спим вместе, – ворчу и мягко целую ее в висок. – Сегодня я лягу на полу.
– Давай принесем одеяла и расстелем их, тогда мы сможем спать эту ночь вместе.
– Нет, тебе надо спать в нормальной кровати.
– Нет, я лучше буду спать рядом с тобой, – говорит она немного капризным голосом, что заставляет растянуться мои губы в улыбке.
Неожиданно хватаю ее за волосы и накручиваю их на руку. Когда аккуратно тяну их назад, ее голова приподнимается, и я вижу ее взгляд.
– Все, больше не злишься на меня?
– О, да, – отвечает она пресыщенным от ласки голосом, ее губы озаряет светлая улыбка. – Полностью избавилась от этого чувства.
– Ах, какая жалость, – протягиваю я, когда наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее шейке. – У меня было еще много планов.
Она хихикает, и ее нежный смех разливается по моим венам, словно мягкая музыка.
– Ах, ну если так… Я думаю, что все же еще немного злюсь на тебя, и ты не заслужил полного прощения.
– Вот это моя девочка, – произношу я перед тем, как накрыть ее губы своими.
Глава 24
Мойра
– Оо, наконец, ты впервые со мной с того момента, как приехала. Сейчас мы поговорим спокойно, и ты мне все расскажешь, – говорит Лиза, а я отвожу взгляд от Зака, который плавает в атлантическом океане, и пытаюсь сосредоточиться на словах сестры.
Поворачиваюсь к Лизе и смотрю на нее, она лежит на шезлонге в забавной широкополой шляпе, я улыбаюсь и кротко отвечаю:
– Толком нечего рассказывать.
Он потрясающе красивый. Зак одет в синие бермуды, которые низко сидят у него на бедах. Я не могу удержаться и смотрю на его V–образные мышцы в нижней части живота, которые выглядят просто идеально и напоминает рельефную стиральную доску. У него такой пресс, как будто он постоянно занимается спортом. Закариас идеален… не перекачен, а подтянут и мускулист. Его твердые мышцы груди гладкие и лишены волос.
– Боже, Мойра, успокойся. Ты смотришь на него, практически высунув язык, – Лиза слегка ударяет меня по руке, пытаясь привлечь к себе внимание. – Давай поболтаем. Посмотри на меня.
Я отрываю взгляд от Зака и смотрю на Адама, который играет с детьми на пляже, иногда заходя на мелководье, затем смотрю на Лизу. Она все также лежит на шезлонге и очень внимательно разглядывает меня.
– Это все так быстро закрутилось, сумасшествие какое-то, – думаю, это идеальное слово, чтобы описать наши отношения с Заком. – Я имею в виду, когда я только привезла его в штаты, он противостоял мне во всем. Мы ругались по любому поводу, он ненавидел меня и провоцировал.
– Как? – спрашивает она с интересом.
– Например, он отказывался носить одежду и есть столовыми приборами.
У Лизы расширяются от удивления глаза, и открывается рот, она переводит взгляд на Зака, смотрит на него еще раз и сдавленно говорит:
– Что, полностью голый?!
Я киваю ей.
– Полностью, так он ходил по дому.
– Ох, боже… фантазии становятся реальностью. Голый красавчик ходил по твоему дому, – бормочет она. – Да, ты счастливая сучка, сестренка.
– Я не думаю, что была на тот момент так счастлива, потому что не могла найти с ним общего языка.
– Но я так понимаю, ты нашла, – заключает она хитро. Лиза все знает, потому что когда я пришла утром на кухню за чашкой кофе, она мне сказала: – Я даже не буду спрашивать, как ты провела прошлую ночь, потому что я все слышала через стену. Так что думаю, все было потрясающе.
За секунду мое лицо сменилось десятью оттенками красного. Чуть позже я была в ужасе от того, что дети могли услышать наши крики, но моя сестра, Мисс Невозмутимость, сказала мне спокойно, что ничего страшного не произошло, и дети даже не просыпаются от такого. Затем она хитро улыбнулась и прошептала мне на ухо:
– Я тебе ужасно благодарна, потому что, услышав вас, мы с Адамом тоже отлично порезвились.
О, Господи. Мои сексуальные похождения подстегивают других к сексу. Просто прекрасно.
– Так что же изменилось? – спрашивает сестра, выдергивая меня из размышлений.
– Я просто не смогла отказать ему. Я так хотела его, поэтому подчинилась его воле.
Я не стала вдаваться в подробности, что значит «подчинилась». Потому что не хочу возвращаться в воспоминания и думать о том, как он безэмоционально брал меня. Да, первый раз был потрясающим, но я не хочу больше так. Теперь, когда я узнала, какой он настоящий, мне будет недостаточно простого секса, я хочу и чувств. Я не вернусь назад, ни за что.
– Что ты собираешь делать? – интересуется Лиза, и я ясно понимаю, про что она сейчас говорит. Мы переписывались по мейлу все это время, и бывало, даже разговаривали пару раз в неделю по телефону. Я рассказывала, что наша связь с Заком крепнет, но также не забывала говорить, что он не меняет планов насчет возвращения.
– Зак собирается остаться здесь на год. Я попытаюсь сделать все возможное, чтобы по окончании он изменил свое решение, – говорю я просто.
– И что потом?
– Он вернется домой… в Карайку, – печально отвечаю я.
– А что будешь делать ты?
– Ну, скорее всего, собирать по кусочкам свое разбитое сердце.
– Ох, милая, – говорит Лиза с жалостью, быстро спуская ногу с шезлонга на теплый песок побережья. Взяв меня за руку, она продолжает: – Прости, детка. Может он все-таки решит остаться.
Я пытаюсь быть безразличной и скрыть слезы, поэтому отворачиваюсь в сторону и показываю ей скрещенные пальцы.
– Будем надеяться. Я все верю, что найдется что-то, что пересилит его любовь к джунглям.
Взгляд Лизы смягчается.
– Ты его любишь, Мойра?
– Ты как всегда точна, сестренка. Но моя любовь полностью односторонняя.
Она наклоняется, тянется к сумкам и достает оттуда пару бутылок пива. Протягивает одну мне и говорит приободряющим тоном:
– Рано делать выводы. Год – это большой срок. Чувства – такая штука, сегодня нет, а завтра есть. Все будет хорошо.
– Его тоска и грусть по дому могут стать сильнее, – подмечаю я, стискивая бутылку настолько сильно, что белеют костяшки на пальцах. Затем делаю глоток и подставляю лицо ласковому солнцу Каролины, теплые лучи которого нежно ласкают и проникают в меня, согревая изнутри.
– Нет, я просто смотрю со стороны, и это мое мнение. Я думаю, ты ошибаешься, и у Зака есть чувства к тебе!
Я резко поворачиваю голову и поспешно спрашиваю:
– Что ты имеешь в виду?
Она кивком указывает, что к нам направляется Зак.
Его глаза осматривают мое тело, и на лице играет чувственная улыбка. Взгляд наполнен теплом и желанием, он проводит рукой по влажным волосам. Боже, насколько же он прекрасен.
Зак не отводит от меня взгляда на протяжении всего времени, пока идет до шезлонгов, и Лиза шепчет мне:
– Боже… даже отсюда я вижу, что вам просто необходима отдельная комната прямо сейчас.
Я усмехаюсь. Зак подходит, открывает кулер и достает холодное пиво.
– Хорошо поплавал? – щурясь от солнца, спрашиваю я.
– Да, но было бы куда лучше, если бы ты была там со мной, – говорит он с лукавой улыбкой.
– Ни за что. Я уже тебе говорила, не могу плавать там, где не вижу дна. Ты понимаешь, что там могут быть акулы?
Зак смеется и ложится на шезлонг рядом со мной, вытягивая свои подтянутые мускулистые ноги, и ставит бутылку пива на свой твердый рельефный пресс, который покрыт капельками воды.
– Мамочка, – кричит Колин. – Иди к нам, смотри, краб!
Лиза кривится в отвращении и артистично вздрагивает.
– Фу… ненавижу такие вещи, но что поделаешь, дети любят их ловить. – Она встает со стула, ставит бутылку пива на песок. – Мамочкины обязанности не могут ждать.
– Я уже говорил тебе, насколько ты выглядишь потрясающе в этом купальнике? – спрашивает Зак. Его взгляд скользит по моей груди.
Я поднимаю пальчик и провожу по кромке материала, говоря невинно:
– Что? Он давно у меня.
Я вижу, как его взгляд темнеет, становится такого же цвета, как и материал купальника. Он отвечает немного хрипло:
– Давай пойдем в коттедж.
Я подразниваю его, улыбаясь, и говорю:
– Ни за что. Мы сегодня отдыхаем с моей сестрой и ее семьей. Никакого секса, тигр.
Его взгляд становится игривым и коварным, когда он наклоняется и проводит пальцем вниз по моей ноге. – Ты поплатишься за отказ, сладкая.
Я поднимаю его руку, втягиваю палец в рот, покусывая его кончик, и говорю:
– А может и тебя ждет расплата?
Зак отстраняется от меня и наклоняется, берет в одной из сумок с вещами, которые мы собрали на пляж, полотенце. Затем он кладет себе на ноги, прикрывая эрекцию, и выдыхает:
– Господи… Ты так возбуждаешь меня, что только от одних твоих слов уже стояк… не могу ничего с этим поделать.
Наклоняясь к нему, я поглаживаю его руку.
– Бедный мальчик… Знаешь, я сделаю тебе шикарный минет, кода мы позже пойдем в душ. Согласен?
Зак крепко закрывает глаза и откидывает голову на шезлонг.
– Ты убиваешь меня, Мойра. Абсолютно убиваешь.
– Чем она тебя убивает? – слышу я позади, и когда оборачиваюсь, то вижу Адама, который достает из кулера пиво, легко откручивая крышку и делая большой глоток. Он садится на шезлонг Лизы и погружает ноги в песок.
– Все, уже не ловишь крабов? – говорю, избегая ответа на вопрос, который он задал ранее.
Адам вздрагивает и говорит:
– Если честно, я ненавижу этих маленьких мерзавцев. Они похожи на пауков с огромными ножками.
Смеясь, я поддразниваю:
– Поэтому ты оставил женщину разбираться со всем?
– Абсолютно, мать его, верно, – говорит он с ухмылкой. – У меня вообще нет проблем по этому поводу с женой, представляете, я даже не могу убить паука, когда мы находим его в доме. Приходится просить Лизу. Теперь я, наверное, выгляжу, как слабак перед Заком.
Зак смеется и говорит:
– Нет, мужик, пауки вызывают у меня отвращение.
– Да, – говорит Адам, немного взбалтывая бутылку, чтобы одним глотком осушить остатки пива. – Но, черт, ты можешь себе позволить говорить такое. Ты, мать твою, охотился на анаконду и долбанного, настоящего, аллигатора. Ты можешь бояться пауков.
– Так что ты собираешься делать оставшееся время в Штатах? – спрашивает Адам.
– Попытаюсь найти работу, чтобы чувствовать себя занятым. И не брать деньги у Рэнделла.
– Вы собираетесь остаться в Атланте пока?
– Сейчас да, потом поедем в Эванстон, потому что у меня начинается работа.
Адам кивает в понимании.
– Но ты уже точно решил уехать обратно в Карайку? Совсем не хочешь остаться тут?
Я немного напрягаюсь, когда слышу такой острый для нас вопрос. Нет, не потому что Адам спросил что-то неправильное или неуместное, а потому, что это трудно как для Зака, так и для меня. Я боюсь, что он правда не останется в итоге.
– Да, пока это мой план. Но я останусь на год, – хотя он говорит об этом мягко и спокойно, но я чувствую резкий укол боли каждый раз, когда он упоминает о своем отъезде.
– А, понятно, – протягивает Адам, затем он садится так, чтобы мог видеть Зака и спрашивает: – Ну, расскажи мне… как проходил твой день, когда ты жил в тропиках?
Зак приподнимается и смотрит на Адама, и я замечаю, как его глаза наполняются удовольствием, потому что ему приятно поделиться рассказом о своем доме.
– Во-первых, это самое красивое место, которое вы только можете себе представить, – говорит Зак. – Все покрыто зеленью. Влажный приятный воздух, которым легко дышать, он словно мягкое одеяло. Но иногда похож на экзотический аромат духов, потому что в воздухе смешиваются множество запахов диких цветов. Разноцветные птицы летают над вами. Джунгли могут быть поразительно тихими, но могут быть и шумными, когда общаются животные. Но тут так же подстерегает на каждом шагу опасность, жизнь там похожа на то, будто ты ходишь по острию ножа… Остерегаешься даже маленьких неверных шажков, потому что они могут повлечь за собой огромные неприятности. Это трудно описать… Но когда ты понимаешь, насколько трудна и опасна жизнь, чувствуешь себя более живым и благодарным, веселым.
Глаза Адама расширяются от восторга, он почти загипнотизирован, когда слушает, как Зак описывает то место, где он живет. Но я то знаю, что все сложнее, чем показывает Зак. Жизнь там – борьба, каждый день там борются, чтобы сохранить и оградить их общество от вреда.
– А чем ты занимаешь на протяжении дня?
– Главная мужская работа – оберегать племя.
– От диких животных?
– Иногда, да. Но иногда и от других племен, которые могут совершать набеги на наше.
– Серьезно? Что может произойти в тот момент?
– Абсолютно все. Есть пару племен, с которыми мы ведем войну.
– Так вы находитесь всегда где-то поблизости, чтобы если что прийти на помощь вашему племени?
– Нет, мы должны охотиться ежедневно, чтобы обеспечить наше племя едой. Собираясь большой группой, мы идем на охоту, затем пару человек приходит и следит за безопасностью в деревне.
– А на кого ты охотился? – Адам увлеченно спрашивает Зака. Мужчины такие мужчины.
– На тапира, диких кабанов, аллигатора. Это крупная добыча, но еще мы охотимся и на мелкую: обезьяны, змеи. Также мы рыбачим, но в этом нам могут помогать женщины.
– То есть это что-то вроде «все берут удочки и сидят в ожидании клева»?
– Нет, намного интереснее. Женщины плетут пальмовые корзины, затем мы наполняем их растением, которое оказываясь в воде, выделяет токсин, парализующий рыбу, но он не отравляет ее. Потом рыба всплывает на поверхность, она временно обездвижена. И вот тогда мальчики и мужчины племени стреляют по ней из лука, это также отличный способ потренироваться в стрельбе и в меткости. Это даже больше обычай.
Мое сердце наполняется печалью и отчаянием. Я не могу ошибаться, что чувствую привязанность в словах Зака, я узнаю тоску по дому. Он пришел ко мне из общества, где считают идею проживания группой основополагающей. Мы давно не живем так.
– Это все так интересно, – говорит Адам с улыбкой. – Я, наверное, умер бы с голоду, если бы попал туда.
– Как и я, когда попал к вам, – отвечает Зак и смотрит на меня.
Когда наши глаза встречаются, то я в них вижу то, чего никогда раньше там не было. Неуверенность, страх и низкую самооценку.
– Ни за что, чувак, – смеется весело Адам, не понимая истинных слов Зака. – За углом есть супермаркет.
Такой простой и глупый ответ, на такой серьезный и сложный вопрос.
Да, конечно, еда есть везде. Протяни руку с деньгами, и ты получишь все, но ведь Зак имел в виду другое. Он говорил про то, что у него нет возможности заработать ее. Проще говоря, нет передаваемых навыков, которые котируются в нашем обществе, нет опыта, образования. Он практически нетрудоспособный, хотя полностью наделен навыками и умениями самому добывать себе пищу.
Так поэтому он хочет вернуться в Карайку? Потому что чувствует себя тут нуждающимся, никчемным? Но ведь если смотреть в общем, то тут идет такая же борьба за выживание, как и там. В нашем мире тоже необходимо вовремя успеть схватить, аккуратно подобраться, чтобы у тебя было чем обеспечить семью.
Я знаю, что Рэнделл обеспечит его всеми удобствами, о которых он только может мечтать. Но я также знаю, что Закариас никогда не примет такой щедрой помощи. Он лучше будет бездомным и голодать, чем примет такой тип жизни, когда тебя все преподносят, а ты не прикладываешь усилий, чтобы получить соответствующее благо. Он слишком горд, чтобы принять это.
Но с другой стороны, я точно знаю, что Рэнделл не тот человек. Рэнделл бы мог официально трудоустроить Зака, если бы тот был заинтересован в этом. Так же я знаю, что он бы помог получить ему высшее образование, он никогда бы не позволил Заку жить плохо.
Интересные мысли для размышления, мне кажется, нужно попытаться затронуть эту тему в обсуждении между нами. Может, когда он увидит такой выход из положения, то тогда не захочет уезжать отсюда.
А вдруг Зак тогда останется со мной, и мы сможем жить вместе?
Да, отдаленно я понимаю, что пытаюсь выдать желанное за действительное, но больше у меня нет ничего, за что я могу схватиться. Сейчас нет ни единой причины ему оставаться здесь. Мне нечего ему предложить, нечем заинтересовать.
