Текст книги "Химик (СИ)"
Автор книги: Соня Рыжая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
17 глава
– Это…? – С трудом нашла слова.
Слегка оттолкнув его, быстро подняла на него глаза, затем снова опустила их на формулу. Прямо на его бедре красовалась тату, набита синими чернилами. И как могла не заметить ее?
– Это татуировка, – сказал он смущенно, опуская взгляд, отклонился назад, проведя пальцами вокруг моего пупка.
– Я знаю, что это, но … что означает? – С поднятыми вверх бровями в изумлении, пытаюсь вытянуть историю возникновения ее.
У мужчины – Серьезный Адвокат и Бизнесмен, есть чертова тату. Еще один кусочек пазла по имени Кирилл Хисин – не бездушный мерзавец, встал на свое место.
– Там выведен наркотик для лечения разбитого сердца – Героин, не убивает, смертельна любовь.
Мой взгляд устремился на него, и моя кровь начала закипать от звуков его голоса, произносящего слова с такой горечью.
– Что ты сказал? – Удивленно воскликнула.
Он определенно усмехнулся.
– Что тебя удивляет, ошибки прошлого – это как напоминание. Мне разбили сердце, и я подсел, но вовремя соскочил, а вот брата не смог вытащить. – Он медленно произнес каждое слово, последнее, с такой болью, что я прочувствовала всю силу сказанного.
– Это же песня Макса? – Натягиваю улыбку, чтоб отвлечь и снять напряжение. Боже, как ему сказать, что и меня почти разрушил?.
Он кивнул.
– Да, слышал, и она ассоциируется с тобой. Я подсел на тебя – Ты мой героин. – Тихонечко смеясь, он продолжил: – Ты мой героин, без тебя одиноко! Ночами не сплю – говорят, это плохо. Ломает любовь, разлетаюсь на части! Я в твоей власти, ты в моей власти!
– Спой еще раз – прошептала я, целуя мочку уха, задыхаясь от восторга слышать его музыкальный талант.
Он придвинулся ближе, прижимая свои бедра к моим, и обдавая жарким дыханием мое ушко, еще раз пропел строки.
– Ты понимаешь, насколько я серьезен? – Смотря мне в глаза нахмурившись, проговорил.
Я кивнула.
– Скажи что-нибудь еще. – Прошептала в его губы.
Моя грудь тяжелела с каждым вздохом, а мои чувствительные соски терлись о мягкую ткань его футболки на мне.
Слегка нагнувшись, он поцеловал мои губы, и зашептал в них:
– Ты мой героин, от тебя улетаю!
Его голос был натянутым и хриплым. Когда он приподнял меня с себя, я избавила нас обоих от мучений, опустившись на него с громким стоном, снова наслаждаясь глубиной его проникновений в этой позиции. Он шептал одну простую фразу снова и снова, смотря мне в глаза. Вместо того, чтобы взять меня за бедра, его руки сжали в кулаках трикотажную ткань по бокам от меня.
Между нами это было так легко, так естественно, и это избавляло меня от неловкости из-за то, что я не могла унять дрожь в своем теле. Направила все свое внимание на его звуки, которые он выдыхал в мой рот, на то, как он внезапно сменил нашу позицию, и теперь уже покусывал мои возбужденные вершины сквозь футболку. Я потерялась в ощущениях от его нетерпеливых пальцев на моих бедрах, на моих ягодицах, на том, как он прислонил свой лоб к моей ключице, прижимаясь ко мне еще ближе. В ощущениях его бедер, подо мной, и том, как они двигались быстрее и жестче, встречая каждое мое движение.
Опрокидывая меня назад, он провел по моей груди ладонью, переставая двигаться.
– Твое сердце бьется так сильно. Скажи мне, что тебе хорошо, что тебе хорошо со мной.
– Мне очень хорошо с тобой, после единственного раза думала больше ни кого к себе не подпущу. Ты идеальный… – Резко оборвала речь, замерла глядя в его полный экстаза взгляд.
– Что ты сказала? – Теперь в удивлении он уставился на меня. – У тебя был только один мужчина?
Фыркнув ответила:
– Я бы сказала 15 минутная практика. После чего меня бросил этот козлина, к слову добивался меня почти полгода, и я решила, что мужчины не достойны, прикасаться ко мне! А потом в клубе… – Замолчала не договорив. Не могу сейчас ему рассказать о наших ошибках прошлого. Вы спросите, почему наших? Да я тоже себя виню за то, что произошло. Расслабилась, поверила в ухаживания Павла. Упустила момент, потеряв бдительность, за что и поплатилась.
Кирилл смотрит на меня шокировано, ожидая продолжения. Наклоняюсь к его губам, начинаю нежно целовать, надеюсь, поймет, что не готова продолжать разговор. Он подхватывает страстно, начиная двигаться с неистовым пылом. Разворачиваясь, укладывая на постель, навис надо мной, и перенес свой вес на руки, смотря в мои глаза сказал:
– Мое прошлое очень бурное, много сделано ошибок, много женщин разочаровал. Будь уверенна с тобой все по-другому. Не знаю, как выразить словами. Я меняюсь, во мне происходят реакции до этого ни разу не испытанные. Раньше, думал в школе познал всю яркость любви, но сейчас уверен – это был лишь гормональный взрыв. Лаборантка меня пленила, заманила в сети, когда узнал, что она замужем, и просто использовала как банковский счет, сорвался в бездну.
– Мне жаль женщин, которые своим пустым эгоизмом испортили тебя! – Ответила, безрезультатно дергая его за бедра. Не хотела это признавать, но мне отчаянно нужны были его движения. Когда останавливался, меня это дразнило, внутри все начинало ныть, и чувствовала какую-то незавершенность. Когда начинал двигаться, мне просто нужно было держаться с ним в одном темпе.
Сжалившись, продолжил входить в меня очень глубоко, доводя до финального залпа фейерверка. Мои глаза закрылись от приближающейся кульминации. Он нашел какую-то точку внутри и задевал ее снова, и снова, и снова посылая по моему телу разряды неописуемого кайфа. Меня трясло повышая температуру тела до максимума.
– Посмотри на меня, моя шоколадка! Ты только моя! Ни кого в тебе не будет кроме меня! – Рыча, прошептал в губы.
Открыла глаза, и увидела, как на его лбу выступили капельки пота, как его сексуальный рот раскрылся, когда он смотрел на мои губы. С каждым его движением, мышцы тела напрягались, его грудь покрылась блестящей росой, а я смотрела туда, где он входил и выходил из меня. Не помню, что говорила, когда почти полностью выходил, а потом резким рывком входил обратно, но это было нечто тихое, непристойное и полностью растворилось в моей памяти, от его диких проникновений.
– Это ты делаешь меня самоуверенным. Это твоя реакция на меня дает мне чувствовать себя гребанным идолом. Неужели ты этого не видишь?
Я не отвечала, да и он не ожидал моего ответа, его взгляд, ровно, как и его рука, прошли по моей шее и спустились к груди. Он нашел особенно чувствительное местечко, и я резко вдохнула.
– Кажется, тебя кто-то сюда укусил. – Сказал он, водя своим большим пальцем по укусу. – Тебе это нравится?
Я сглотнула, приникая к нему ближе.
– Да, но если это твои укусы!
Мои руки скользнули по его плечам, и опустились к напряженной груди, прошли по прессу и ниже к бедрам, а своим большим пальцем я стала водить по его татушке, чувствуя под ней старые шрамы.
– Это мне тоже нравится! – С придыханием и чуть заикаясь, от нарастающего возбуждения, проговорила.
Его движения стали сильными, неровными.
– О, черт, Маша, … я не могу… я не продержусь долго. – Слышать его голос такой отчаянный и бесконтрольный, еще больше обостряло мою потребность в нем. Закрыла глаза и сосредоточилась на сладком ощущении, что начало распространяться по всему моему телу. Финал был так близко, буквально, балансируя на грани. Протянув свою руку, я начала медленными движениями ласкать себя.
Наклонив голову, он посмотрел на мою руку и выругался.
– Твою ж мать, охренеть, ты моя сексуальная девочка. – Голос Кирилла был безрассудным, а дыхание прерывистым.
– Потрогай себя, да, вот так. Дай мне посмотреть на тебя. – Его слова – единственное, что мне было нужно, и с последним движением своих пальчиков, я почувствовала, как улетаю к звездам. Теперь понимаю выражение – увидеть фейерверк в закрытых глазах.
Сжимая его своими мышцами, впиваясь в плечи ногтями, крича имя – вот последствия от путешествия в галактику. Кирилл зарычал, замер на мгновение, клеймя меня своей живительной влагой. Все мое тело тряслось от последствий атомной волны, и даже через какое-то время все еще продолжала бить небольшая дрожь, а его тело сотрясалось рядом. Он начал целовать в плечо, в шею, облизал мои пересохшие губы, и нежно проник языком внутрь, кружа в танце с моим.
– Господи, женщина, – сказал, тяжело дыша и улыбаясь, – ты убьешь меня.
Мы одновременно улеглись напротив друг друга, кладя головы на подушки, и когда наши глаза встретились, не могла отвести взгляда. Потеряла всякую надежду на то, что каждый следующий день в офисе смогу держать себя в руках не касаясь его, или, что наша связь каким-то образом растает, если мы выкинем друг друга из нашей жизни. Эта ночь не внесла никакой ясности в нашу ситуацию. Я уже хотела придвинуться к нему ближе, поцеловать его щетину, потянуть на себя прижимаясь, ощущать, что нужна и не одинока. Пока я смотрела на него, поняла, когда все это закончится, мне будет очень больно, скорее всего буду уничтожена.
Страх охватил мое сердце, и вернулась паника, принося с собой неловкое молчание. Я села, и натянула одеяло до подбородка.
Он очень быстро схватил мою ладонь своей рукой, притягивая к себе.
– Маша, не отпущу тебя! Пойми, мы связаны, надеюсь, что ты не убежишь при первых же трудностях!
– Кирилл, я должна тебе рассказать, что произошло в прошлом, а ты решить сможешь ли это принять. Пойми, чем дольше мы будем вместе, тем сложнее мне будет пережить разрыв. Думала, провести с тобой ночь, успокоить твое мужское эго, и продолжить свою спокойную жизнь, будет просто. На деле оказалось совсем не так. Ты затронул струны души, и она заиграла мелодией, поняла, не справлюсь, у меня ни кого нет, я одна в этом мире. – Со всей серьезностью посмотрела в взволнованные глаза мужчины.
– Я не брошу тебя, ты больше не одна, мы вместе, слышала, что до этого тебе говорил… – перебиваю его.
– Три года назад произошел случай… – теперь перебили меня, звонок телефона раздался, как тревожный вой сирен. Вздрогнула от эхом пронесшейся музыки по комнате. Кирилл поднимается, беря с тумбочки вибрирующий и орущий черный прямоугольник, усаживаясь, подносит мобильный к уху, отвечая на входящий вызов. Слушая собеседника, мрачнеет на глазах. Смотрит на меня, а во взгляде, как приближающийся торнадо, разрастается страх. Жмет отбой, тихо говорит:
– Отец в больнице, у него инфаркт. – Опускает взгляд на руки, где сжимает телефон до побелевших костяшек.
Подскакиваю с кровати, подхожу к нему, устраиваюсь между ног, заключаю в объятия. Запускаю пальцы в волосы начинаю мягко массировать, успокаивая. Уверенным тоном говорю:
– Все будет, хорошо, вот увидишь! Павел Кириллович очень сильный мужчина, не с таким справлялся. Поехали к нему скорее.
Тут до меня начинает доходить понимание, что моя одежда не подлежит носке в ближайшее время, мужская одежда не по размеру. Паника начинает опять поднимать свое злорадствующее лицо. Гоню прочь эту гадину, придумывая на ходу что делать. В гардеробе беру рубашку Кирилла, надеваю поверх высохшего белья, хоть в этом повезло, а вот с трусиками меньше – они все еще влажные, не привыкать, попрошу заехать по пути в торговый центр для покупки новых.
Конечно, вещь мне велика, но я не теряюсь – рукава подкатываю, делая их три четверти, снимаю ремень с вешалки и подпоясавшись, смотрю в зеркало на свое отражение – красотка. Все это время Кирилл одевается рядом, не произнеся ни слова. Смотрю на него, и так хочется прижать к себе, успокоить. Подхожу, беру за руку, он поднимает голову, смотрит так печально. Оставляю легкий поцелуй на губах, говоря, что все будет хорошо, жалость не проявляю, по себе знаю – это очень нервирует, и еще больше расстраивает.
Спускаемся по лестнице на первый этаж. Все-таки впечатляющий дом у Хисиных. Нас уже ждет машина и водитель. Кирилл поворачивает к себе, говорит:
– Ты же не ела ни чего, оставайся тут, я один поеду, узнаю, что случилось. Побуду с ним и вернусь.
– Даже не подумаю, и совсем не голодная. Иногда надо устраивать разгрузочный день. А вот заехать в магазин придется, – тянусь к его уху, шепотом, – мне нужны трусики.
В глазах мужчины мелькает улыбка не трогающая губ.
Понимаю, подъезжаем к частной клинике, так как все во круг ухоженно, и здание больше напоминает коттедж миллионера.
Заходим в приемную, где нас встречает регистратор. Кирилл выясняет в какой палате его отец, берет меня за руку, и мы поднимаемся на третий этаж, пройдя по коридору подходим к двери, его рука стучит два раза, и не дожидаясь ответа открывает ее, пропуская меня вперед. Мы оказываемся в кабинете врача, как я поняла позже, он следит за здоровьем Павла Кирилловича, и его состояние уже пошло на улучшение.
Доктор провожает нас к палате разрешая зайти по одному, так как лишние нагрузки и волнения ему противопоказаны. Кирилл зашел первым, а я присела на стоящее напротив кресло. И вот оставшись наедине с собой, задумавшись, начинаю понимать, как я смогу посмотреть в глаза мужчине, которому только вчера говорила одно, а ночью вытворяла другое.
Хисин выходит спустя минут двадцать, присаживается напротив на корточки, поднимая пальцами мое лицо, заглядывая в глаза. Он понял, почему я в таком состоянии, говорит:
– Не переживай, с ним все хорошо, такие приступы случаются периодически. После смерти младшего, его богатырское сердце стало шалить. Он уже уснул, так что тебе сегодня с ним не поговорить. Давай на завтра перенесем вашу встречу? Поехали домой!
Каждый здоровый мужик в мире просыпается со стояком. Уверен, что тому есть какое-то медицинское объяснение, но мне нравится думать, что это такой подарочек от Бога. Некий шанс начать день с хорошего настроения.
Не могу вспомнить, когда я в последний раз спал рядом с женщиной. Даже с Джен не мог, всегда посреди ночи уезжал домой. Но к шоколадке прилип, как шмель к меду – сладко, мягко, сытно. Не открывая глаз, ищу Машу. Я думаю подразнить ее немного, перед тем, как устроить ей «Доброе Утро» в положении сзади. На мой взгляд, это первоочередное, ради чего стоит просыпаться. Но когда мои руки шарят по простыням, находят только пустоту на том месте, где должна быть девушка. Мое сердце совершает кульбит от мысли, что она сбежала, пока я спал. Сам так поступаю, в некоторых случаях, но не ожидал такого от моей девочки. Открываю глаза, оглядываюсь по сторонам. Вижу ее возле зеркала, рассматривает себя. Замечаю испуг. Нет, не допущу ее побега, срочно надо вколоть дозу успокоительного. Поднимаюсь с постели, сажусь, зову к себе. Она подходит, пытается сесть рядом, но я утягиваю на свои колени. Чувствовать ее тяжесть, шелковистость кожи, ладони на себе – это чертовски возбуждает, и в груди вызывает бурю эмоции, которые не знаю как показать, и доказать, насколько серьезен в отношении нее. Она замечает татуху, пришлось открыться, это тяжелая тема для меня, но ей готов поведать все. Эта ночь открыла мне глаза, хочу с этой женщиной делиться радостями и горестями.
Услышав, что я второй мужчина в ее жизни, воспарил до небес, готов был подскочить, и на руках закружить. Как же я сильно ошибался на счет нее, а ведь сердце подсказывало, что она самый невинный цветок на планете. Отец настаивал не обижать, а я не послушал – болван! Ну ничего, исправлю свои ошибки, и она будет доверять мне, как себе.
Первый час после пробуждения показываю моей девочке, как люблю, как нуждаюсь в ней, как зависимы друг от друга. Поднимаемся выше неба, парим от нахлынувшего экстаза, такого кайфа не испытывал за всю свою бурную сексуальную практику.
Я по праву могу уже считать своей, клеймил ее своим запахом. Не отпущу мою сладкую шоколадку. Мансур приедет, отменю поединок, друг меня поймет и простит.
Звонок от врача выворачивает наизнанку. Понимаю свою вину в случившемся. Отец просил, умолял, угрожал оставить в покое Машу. Не понимаю, почему он так против нашей связи, сам говорил, как ему было тяжело, когда разлучили с любимой. Знаю, он волнуется за концерн, но моя свадьба не повлияет на акциях. Отец Джен не сможет нам навредить, об этом я позаботился уже давно. А вот почему переживает за девушку вопрос так и остался на повестке дня. Приятель до сих пор не предоставил досье, говорит, куда бы ни обратился, везде дают отворот поворот, утверждает, что перекрыты все каналы моим отцом. И, что бы узнать правду должен прямо у него спросить о судьбе девушки.
В больнице, вижу, родителю лучше, успокаиваю тем, что прислушаюсь совету, но свадьбу отменю, представил факты неприкосновенности нашего концерна. Но шанса не дал ему на общение с Машей. Позже, надо подготовить почву для них двоих, теперь понимаю, как стала дорога мне девушка, а если поговорит с отцом может сбежать. Даже мысль о том, что не увижу зеленые омуты, приводит в ужас.
Маша не соглашается ехать ко мне, и я, отпустив водителя, сажусь за руль, еду к ней. Был в ее доме всего один раз, и как не заметил по обстановке, что человек, живущий в такой атмосфере не может быть корыстным. Все в ее доме кричало уютом, спокойствием, чистотой. Фотографии семьи навевали ностальгию по детству. Кот принял меня воинственно, но думаю, поговорив с ним по-мужски, он примет меня.
– «Аж смешно, я готов ради девушки подружиться с животным».
Открывая дверь, Маша заходит, придерживает дверь рукой, приглашая зайти. Вижу на ее личике замешательство, беру в ладони ее лицо, целую мягко в губы.
Так как дорогу знаю, снимаю туфли, направляюсь в гостиную. Помню, как мы готовы были разорвать друг друга на этом диване, а так же ее слова о том, что испачкал ее полы. Усмешка застывает на лице. Девушка подходит сзади дотрагивается до спины, спрашивая о завтраке, соглашаюсь, так как желудок, услышав о еде, заурчал как крокодил, на что она засмеялась.
Уже собирался прийти на помощь, но моя девочка появляется. Ее волосы забраны наверх резинкой для волос, которую женщины обычно берут из ниоткуда. На ней рубашка – моя любимая серая, и меня тут же завораживает движение ее груди, так как подвязана ремнем, верх плотно обтянут. Перед взором вспыхивает видение – вот я расстёгиваю пряжку, срываю кожаный пояс, кладу девушку на кровать и завязываю ее руки, пристегивая к кровати. – «Твою мать, вот это меня понесло!» – Проглатываю бассейн слюны.
Маша ставит поднос на журнальный столик.
Ничего себе завтрак, да тут пир на весь мир – яичница с беконом, салат из свежих овощей, тосты с джемом, мед в стопке и ароматный чай, и все на две персоны.
– Прости, не знаю твои вкусы, но это все чем могу тебя побаловать. И еще, в моем доме нет кофе. – Застенчиво улыбаясь, говорит.
– Это самая вкусная еда, от запаха уже готов язык проглотить. Я и забыл, когда меня так по-королевски кормили еще и в присутствии принцессы. Улыбка сама растягивает губы.
– Я часто заказываю еду на дом. Раньше была мама и баловала меня, но уехав к новому мужу в Париж, заявив мне – пора жениться, если хочу вкусно питаться. А в поместье меня балуют бабуля и няня.
С львиным аппетитом поедаю свой завтрак. Она смущенно смотрит, спрашивая, не против ли я, что в моей рубашке.
– Нисколько. Но без нее ты мне нравишься гораздо больше. – Хитро улыбаясь, отвечаю ей. Она не понимает, насколько прекрасна в таком виде.
Видите, как она опускает глаза? Как ее губы расплываются в мягкой улыбке? Видите румянец на ее щеках? Господи, она краснеет! И это после нашей ночи? После всех криков и царапаний? Сейчас снова краснеет? Чудесно, не правда ли? Я тоже так думаю.
Ставлю теперь уже пустую тарелку на поднос.
– Ты любишь готовить?
За этот месяц, что мы работали вемсте и переодически воевали, я немного узнал о Маше, но мне все больше хочется узнать о ней еще.
Она кивает и доедает свою порцию.
– Когда ты растешь в доме, в котором родители до вечера на работе, это накладывает свой отпечаток, чтобы не голодать пришлось рано научиться. Но не подумай плохо о маме – она меня всему научила. Выпечка – мой конек, что-то вроде того. Я пеку отличные булочки и торты. Если сможем достать продукты, я приготовлю. Давно не закупалась, в холодильнике мышь догрызает последний сухарик. Зато у кота запасы. – С последней фразой счастье озаряет ее красивое лицо.
Дьявольски растягиваю губы в улыбке.
– С удовольствием попробую твои булочки. – Подмигиваю хитро.
Она качает головой.
– И почему мне кажется, что ты имеешь в виду, совсем не их шоколадную разновидность?
Помните тот подарочек от Бога? Не могу позволить, чтобы он за зря пропадал. Грех такое допустить, а с меня уже, правда, хватит грехов. Затаскиваю в ее кровать, ремень летит к чертям, через голову стягиваю с нее свою рубашку, отправляя в полет и ее. На Машину иронию отвечаю честно:
– Потому что я не их имею в виду. Значит, булочки…
– Дама забирает Вольта.
– Туз с десяткой козыря, – забирают все оставшиеся карты в ее прекрасных пальчиках.
Игры – это забавно. Игры без одежды? Еще лучше.
Маша хмурит брови, когда пристально смотрит на кучу карт возле меня. Это уже наша четвертая партия. Кто выиграл первые три? Да бросьте, даже не стоит спрашивать.
Во время партий рассказываем друг другу всякие истории из детства. Я поведал ей, как сломал руку, катаясь на велосипеде, когда мне было десять. Она рассказала мне, как они с подругой подстригли соседскую козу под пуделя. А потом устроили пожар, проделывая опыты с селитрой. Я рассказал ей о прозвище Химика, что мне придумали в школе, инициатором был Андрюха.
Так комфортно, легко, приятно. Не так приятно, как секс, но на втором месте после него. Мы на кровати я лежу на боку, голову подпирая рукой, Маша лежит на животе.
– Мне кажется ты мухлюешь.
Широко раскрываю глаза.
– Обидно, девочка моя. Ты меня ранила в самое серде. Я никогда не жульничаю. Мне это не нужно.
Она ведет бровью.
– Давай поиграем во что-нибудь другое. – Предлагает, вижу серьезный настрой мелькает в ее взгляде.
В моей голове, и не только где расположен мозг, проскакивает тысяча поз.
– У тебя есть Приставка? Играешь в Need For Speed? – Спрашивает меня – парня с не пропитым опытом.
Есть ли у меня ХBох? Аппарат нашего века высоких технологий? Самая клевая видеоигра гонщика 21 века? Конечно, у меня есть.
– Может, выберешь что-то другое, – говорю, – потому что если выиграю у тебя еще и здесь, это ранит твое хрупкое женское самолюбие.
Маша смотрит на меня с ухмылкой. – Включаю.
Ее рвение следовало расценить, как тревожный сигнал. Это была такая битва. Жестокая. Она надрала мне задницу в два счета, в десяти заездах.
После безобразия на трассе, шоколадка решила, что она хочет в душ. И, слышали бы вы, какой вопрос задала. Она спросила, не хотел ли я принять его первым.
Глупенькая, глупенькая моя девчонка. Как будто кто-то собирался пойти в душ в одиночку.
Захожу в ванну, тут тесно не то что у меня, начинаю дразнить поглаживая ее сзади. Она горячее, чем чертова вода, что льется на нас сверху. Убираю ее волосы в сторону, когда принимаюсь за ее восхитительную шейку. Говорю ей хриплым голосом:
– Раскрой для меня свои ножки. – Она выполняет.
– Еще шире.
Опять делает, ставя одну на бортик ванной, и я стону от удовольствия..
Сгибаю колени и проникаю в нее своим готовым к штурму солдатом. Твою мать. Прошло уже четыре часа, с тех пор, как я был внутри нее. Слишком давно, прям целая жизнь.
Вместе издаем стон. Ее грудь скользкая от мыла, когда я подбираюсь своими пальцами к ее твердым вершинкам, и начинаю с ними играть, заставляя ее замурлыкать. Она откидывает голову назад мне на плечо, и впивается своими ноготками мне в бедра. От этого начинаю шипеть, и немного ускоряю темп.
Потом она чуть наклоняется, и упирается руками в кафельную стенку. Накрываю их своими руками, переплетая наши пальцы, готов сплестись с ней в одно целое. Мои толчки неторопливы. Я целую ее спину, ее плечи, ее ушко.
– Так хорошо быть в тебе, моя орлица.
Она крутит своей головой, трется своей щекой о мою, и стонет:
– Боже, а ты такой… твердый… такой большой.
Эта фраза? Услышать такое – мечта любого мужика. Будь вы хоть монахом, все равно хотите такое услышать. Дааа, я уже такое слышал не раз. Но из уст Марии, таким сладким голосом, кажется, что я слышу это впервые. А потом она умоляет:
– Сильнее, Кирилл… пожалуйста.
Прорычав, я делаю так, как она просит. Оставляю одну руку на стене, а другой прикасаюсь к центру нашего соединения, так что каждый раз, когда я совершаю толчки, она со стоном прижимается к моим пальцам.
Когда ее стону и пошлые слова доходят до моих ушей, издаю рычащий звук, так оповещает лев о своей власти над львицей. С силой вхожу в нее, пока не придавливаю к стенке, ее щека прижимается к кафелю. Мои толчки грубые и быстрые. Удовлетворенный крик моего имени с губ шоколадки эхом отражаются от стен, и мы синхронно отправляемся к звездам.
Это долгий и яркий, чертовски восхитительный финал.
Когда волна наслаждения утихает, она разворачивается, обнимает меня за шею, и медленно целует. Затем кладет свою голову мне на грудь, и мы стоим вместе под душем. Не могу скрыть трепета в своем голосе, когда говорю:
– Боже, с каждым разом, все лучше и лучше.
Она смеется.
– Ты тоже? Я думала, только я так чувствую.
Она смотрит на меня, прикусывает губу, и убирает мои волосы назад с моих глаз. Такой простой жест. Но за ним скрывается столько эмоций. Ее прикосновения нежные, взгляд ласкающий, словно я самое лучшее, что она видела в своей жизни. Как будто, я какая-то драгоценность.
Обычно, такой взгляд заставлял меня искать убежища, бежать без оглядки.
Но смотрю на лицо Маши, одной рукой держу ее за талию, другой глажу по волосам, мне не хочется бежать. Даже взгляда отвести не хочется. И никогда не захочу ее отпустить.
– Нет… я тоже это чувствую.
Прошло две недели как Павла Кирилловича забрали в больницу. Мне так и не удалось с ним поговорить, так как спустя неделю Кирилл его отправил в кардиологический центр в Германии.
Всю тяжесть управления концерном любимый Химик взвалил на себя. Мои переживания нарастали, как снежный ком, из рук все валилось, стала рассеянная, винила себя за произошедшее, чувство предательства пожирало меня изнутри.
Но рабочую суматоху сменяли спокойные вечера, переходящие в страстные ночи, принося очередную дозу счастья. Как только уходил день вползал вечер, и весь мой организм накрывало трепетным ожиданием – либо приезда Кирилла ко мне, либо он приходил в кабинет заведующей, страстно целуя, сжимая руку в своей вел на стоянку, увозя к себе домой. Таких моментов было мало из-за огромной бурлящей массы в рабочем кипящем котле моего мужчины, но встречи наши были наполнены любви, страсти, нежности. Кирилл часто задерживался допоздна, уезжал на встречи, возвращаясь только поздней ночью, приезжал ко мне, а я как заботливая женушка встречала его. Даже в выходные его поглощала работа. Это очень раздражало, но старались поймать за хвост свободное мгновение, чтобы показать, друг другу как нуждаемся.
В офисе о нас ни кто не знал, я попросила Кирилла не афишировать наши отношения, пока он не разберется в отношениях с невестой. Только Людмила начала догадываться, вечно подшучивая надо мной. А вот Блонди-секретарь на меня смотрела – метая огненные стрелы. До сих пор не могу понять, чем ей не угодила. С ней вела себя дружелюбно, что не скажешь про нее. Заходя в приемную, настроение тут же портилось от атмосферы злобы и ненависти, но стоило только открыть дверь и увидеть, как задумчивый взгляд моего мужчины менялся, наполняясь восторгом и сияя счастьем, весь негатив, полученный до этого, испарялся – улетучиваясь, как пары спирта. Но не думайте, что мы занимались любовью во время работы! Нет, этого не было, хотя очень хотелось. Кирилл сказал, что этим мы будем заниматься дома, ему нравиться слышать его имя, слетающее с моих губ на финальных нотах удовольствия, и не позволит кому-то постороннему услышать.
Всегда, как только мы переступали порог его квартиры – мой Химик взрывался реакцией. Еще не минуя коридора, он срывал с меня одежду – обязательно оставляя чулки, мы сгорали в страстных атомных взрывах на каждой поверхности позволяющей мне сидеть, лежать или упираться животом и так же грудью о прохладную поверхность, что очень заводило и поднимало до небес возбуждение каждой частички моего тела. Теперь понимала женщин любящих секс. Но одно точно знаю – заниматься любовью с любимым мужчиной это совсем другое, чем просто отдаваться страсти, удовлетворяя похоть. Даже не могу представить, как быть в объятиях другого мужчины. От признаний моего Химика, меня подбрасывало до новых, неоткрытых еще ни кем, галактик.
Пятница подкралась медленно, и зловеще улыбаясь. Это я поняла в лаборатории, когда мы с подругой проводили опыты и что-то пошло не так. Я не могла понять, как такое могло произойти – реакция, где даже и близко не должно выделяться тепло, мою коллегу обдало порами, обжигая руки и отравляя легкие. Ее забрали на скорой, а я судорожно носилась, проверяя в шкафах контейнера с хранившимися в них реактивами. Всегда собранная, кропотливая я (сто раз проверь, один сделай – это про меня) не понимаю, почему произошла такая оплошность, что пошло не так, как могла перепутать?
Все лаборанты в один голос утверждали, что они не причастны, так же непонимающе удивлялись произошедшему. Может на мне сказывается влюбленность, и я потеряла чувство ответственности витая в облаках.
На протяжении недели случались казусы – то не могла найти свои флешки с текущими проектами, то проваливала самые наипростейшие опыты. К такому завершению недели совсем не была готова. Чувство вины опять с головы до ног окатило ледяной водой. Надо будет завтра навестить Люду в больнице.
Мой любимый Химик успокаивал всю дорогу до его квартиры. От нервозности и душевной тревоги не могла избавиться, ни чего не помогало. В молчании на кухне вместе приготовили вкусный ужин, так же молча сидели за столом, и эта тишина не напрягала, а наоборот шептала – я не одна, во мне нуждается этот мужчина.
Поужинав, Кирилл предложил посмотреть какую-нибудь комедию. Расположились в гостиной, лежа на диване, он притянул меня к себе в объятия, уткнулся носом в мои волосы вдыхая жадно, глубокими глотками, будто не может надышаться. Своей попкой уперлась ему в пах, поерзала, тут же почувствовала пульсацию, и от такой реакции на меня, мгновенно возбудилась. Я заметила, какая уставшая не пришла бы с работы, появление этого мужчины на пороге дома, вливали в меня силы, как выпитый энергетический напиток. Его губы припадают к моей шее, а рука тем временем скользит по животу.
– Боже, Машуля. Я просто не могу перестать тебя хотеть, – говорит охрипшим от возбуждения голосом.
Чувствую, как учащается его дыхание. Он разворачивает меня к себе лицом и наши губы встречаются. Была уверенна, что на диване заниматься любовью очень неудобно, но Кирилл доказал обратное. За эти дни много открытий для меня совершил любимый Химик. Спустя час, опять валяемся, но уже счастливые, на этом же ложе, влажные после душа – я в его футболке, категорически не разрешает привезти пижамку. От такой идиллии веки потяжелели и я задремала.
