Текст книги "Сказки для взрослых"

Автор книги: Софья Арзуманян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

56. Духовное око

Преподобный же, будучи прозорлив, видел то, что совершалось вдали. И, стоя с братиею на молитве в обители своей в то время, когда битва разразилась между христианами и татарами, возвестил, что в этот самый момент великий князь Дмитрий татар победил и тех христиан, которые во время битвы убиты были, по имени называл и приношение о них Богу приносил: все ему Богом открыто было.

Житие Преподобного Сергия

– Расскажи нам, о Санджая, что происходит? – взмолился, трепеща, слепой царь. Сута Санджая, видящий все на расстоянии, начал свое повествование:

– Внемли, царь, что было сказано поверженным сыном твоим: «Я ухожу из жизни с легким сердцем. Мне во многом повезло. Моя мать и мой отец сведущи в законе. Вся моя жизнь прошла в полном благополучии. Благодаря счастливой судьбе в сражении мне не изменяла отвага. Я сражен нечестивыми людьми при помощи обмана. Соблюдением закона, мною уже обретены потусторонние миры, но найдя смерть в битве, я, несомненно, обрету вечные обители. Я никогда не действовал подобно евнуху. Смерть на ложе в собственном доме – величайший грех для кшатрия. Тот человек, который покидает тело в лесу или в сражении, совершив множество жертвоприношений, достигает великой славы». Так говорил Дурьйодхана – мудро и спокойно, как бесстрашный воин, честно исполнивший свой долг.

– Подверженность смерти определена самим Создателем, и теперь смерть пришла и ко мне на глазах у всех вас. Не печальтесь обо мне. Если Веды являются для вас мерилом истины, то мною, несомненно, обретены нетленные миры. Я отношусь с почтением к славе Кришны, неизмеримого в мощи. Он не понуждал меня отступиться от долга кшатрия, а значит, он был в душе обретен мною! Не следует печалиться обо мне, вы сделали все, что возможно для победы, но судьба непреодолима.

Мною завершено учение и розданы дары. Я достиг высочайшего владычества. У кого же, в самом деле, может быть более счастливый конец, нежели у меня? Вместе с моими братьями и друзьями я отправлюсь на небо, а вы, терзаемые печалью, будете влачить жалкое существование в этом бренном мире. Мною совершены многочисленные жертвоприношения, розданы брахманам многочисленные дары, мною усвоены Веды, я шагал по головам моих врагов, слуги мои заботливо содержались у меня, мое царство хорошо охранялось, я же вторгался в разные страны. Слава кшатрия – вот, что мне предстоит добыть на небесах!

По окончании этих слов с неба посыпался густой ливень прекрасых цветов, благовонный ветерок повеял со всех сторон, и с неба послышались восклицания «Превосходно!» При виде этих почестей, Пандавы преисполнились стыда.

Дурьйодхана, лежащий на земле, был трогателен и грациозен, и в этот момент напоминал богов, и было видно, что он был сотворен Создателем с большим тщанием. Царственный сын Дхритараштры, сражаясь честно, был повержен в битве и завершил свое предназначение стяжанием славы.

Пандавы оставили умирающего Дурьйодхану. Как настоящий кшатрий Дурьйодхана остался лежать на ратном поле, окруженный своими немногочисленными, чудом выжившими друзьями. Его смерть была мучительной и долгой. Друзья Дурьйодханы нашли его распростертого на земле, извивающегося в судорогах и плавающего в потоках крови. «Где тот чистый белый зонт твой, где опахало из буйволиного хвоста? Как же ты оказался в таком бедственном положении?» – восклицали они. Ашваттхаман, один из наиболее преданных его друзей, закрыл глаза этому тигру среди людей, который всегда казался непобедимым и бессмертным.

Сута, обладающий оком знания, окончил свой печальный рассказ, и вскоре весть о гибели Дурьйодханы облетела обе армии. Друзья погибшего, деморализованные и мучимые чувством мести, не находили себе покоя. Особенно страдал Ашваттхаман, который не мог сдержать слез при одном воспоминании о том, что Дурьйодханы больше нет. Ему непереносима была мысль о вероломном поступке Бхимы. Ашваттхамана мучила мысль: «Как мог он отомстить ненавистным Пандавам, когда у Кауравов уже нет ни армии, ни соратников?»

Ночью он лег под дерево, чтобы отдохнуть, но не мог сомкнуть глаз от усталости и горя. В этот момент он увидел белую сову, распустившую крылья над вороньим гнездом. На его глазах она, белая, зеленоглазая и огромная, атаковала спящих ворон, убила их до того, как они проснулись, и разбросала их окровавленные черные тела по земле. Зловещая картина отозвалась в его душе. Ашваттхаман вздрогнул: он понял, что надо делать.

Наступил рассвет. Лагерь Пандавов огласился дикими воплями. Там нашли трупы пяти юных принцев – сыновей Драупади, которые были жестоко и подло убиты во сне.

57. Плач

 
Я покину бор сосновый,
Вдоль Дуная полечу,
И в Каяль-реке бобровый
Я рукав мой обмочу;
Я домчусь к родному стану,
Где кипел кровавый бой,
Князю я обмою рану
На груди его младой.
 

Плач Ярославны

Поле Курукшетра, еще восемнадцать дней назад бьющее через край молодой энергией миллионов витязей, сейчас превратилось в огромное зловещее кладбище, окруженное безжалостными шакалами и гиенами.

Прекрасные черноокие жены убитых воинов плачут над телами: «Вот рука, которая срывала поясок, сжимала пышную грудь, гладила пупок и бедра, развязывала узлы одежды. Враг вмиг отсек ее на глазах у всех».

Женщины мечутся по Курукшетре, словно пятнистые лани, потерявшие вожака. Вопли и отчаяние, боль и пустота. Жены в ослеплении от боли бросаются на бездыханные тела своих мужей, содрогаясь от рыданий. Как после смерча, по полю разбросаны обломки оружия, куски человеческого мяса, искалеченные боевые животные. Тысячи молодых цветущих жизней унесены братоубийственной войной. Не вернуть и сыновей Дхритараштры.

Старый царь дает указание начать погребальные обряды. Его супруга, святая Гандхари, убита горем. Ей только что сообщили о гибели всех ее сыновей. Что может быть страшнее для матери, чем пережить своих детей? Она не может видеть своих погибших мальчиков, так как глаза ее навеки закрыты повязкой. Но она может осязать их. Поэтому она проводит дрожащей рукой по телам своих сыновей, чтобы почувствовать их раны. Вот рука Гандхари, ставшая ее глазами, опускается на охладелое тело Дурьйодханы. Но что это? Нижняя часть его тела раздроблена! Кто посмел сражаться не по правилам?

В стане Пандавов та же картина. Безутешная Панчали бьется в истерике над телами своих погубленных сыновей, похожих на грубо сорванные, не успевшие распуститься бутоны. Трепеща как банановое дерево под налетающим ветром, эта страдалица пала наземь. Лицо ее, чарующее обликом, с глазами подобными лепесткам раскрывшегося лотоса, поглощенное тьмой, внезапно осунулось. Не в силах превозмочь порожденную бедой тоску, как будет она жить, преследуемая мыслью о гибели сыновей? Разум ее поражен скорбью, и она кричит, словно чайка:

– Как могли быть повержены мои сыновья, мой брат, мой отец – великоколесничные воины? Мои царские сыновья пали все до единого, застигнутые врасплох злодеями! Точно богатые купцы, что переправившись через океан, предались забавам и нашли погибель в ничтожной речушке – так лежат они убитые неистовыми врагами, обретя, без сомнения, третье небо!

Вот лежит Абхиманью, сын владетеля Гандивы, и над ним плачет его жена Уттара. Он лежит убитым, лотосоокий и прекрасный, красотой подобный Кришне.

– Скоро я уйду следом за тобой в те миры, что добываются оружием, а также соблюдением дхармы и самообладанием, – кричит, не помня себя, Уттара.

Во всех домах поднялся громкий крик, весь город, включая детей, был объят скорбью. Те женщины из рода Куру, которых не могли видеть даже боги, теперь, когда пали в битве их мужья, явились взорам простонародья. Распустив прекрасные волосы, сняв с себя украшения, оставив лишь половину одежды в знак траура, женщины метались в панике, лишившись мужей-защитников. Они выбегали из домов, словно пятнистые лани из горных пещер, когда вожак их стада погиб. Заламывая руки, громко вопили они, оплакивая мужей, сыновей, братьев и отцов. Юные жены, кои прежде даже подружек своих стеснялись, ныне, забывши стыд, перед своими свекровями лишь в половине одежды представали.

В окружении тысяч рыдающих женщин царь Юдхиштхира поспешно выступил к Ганге. Вслед за ним вышли ремесленники, торговцы – люди всех занятий. Терзаясь из-за гибели Пандавов и Кауравов, плача и причитая, они подняли вопль, сотрясающий душу: «Вот, пришла гибель!» И направились они к берегу Ганги для совершения обряда очищения. Собрались вокруг Царя справедливости сонмы страдающих женщин, воздевающих руки к небу, не знающих как жить дальше, и говорили:

– Где же царское знание дхармы, где хваленое неврежденье живому, если убиты мужья наши и сыновья? Как чувствуешь себя ты, мощнодланный, став причиной гибели Дроны и прадеда Бхишмы? На что тебе царство, если никогда не увидишь ты необоримого Абхиманью и сыновей Панчали, о Бхарата!

И когда они говорили это, не заботились они о том, приятны ему эти слова или нет.

58. Будь ты проклят, Кришна!

 
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
 

А. С. Пушкин

В живых остались только пятеро Пандавов, охраняемые Кришной, но как жить, видя горе жен и матерей? Победа не радует.

Будучи людьми дхармы, Пандавы понимали, что необходимо поддержать близких – Дхритараштру и Гандхари, и поэтому отправились вместе с Кришной в стан Кауравов с желанием выразить им свое соболезнование.

Достигнув шатра Кауравов, Пандавы сошли с колесниц. Кришна обратился к Арджуне: «Возьми с собой «Гандиву» и сойди с колесницы, а я сойду после тебя», и Пандав послушно сделал все, как просил Кришна. И когда мудрый Кришна, выпустив поводья, сошел с колесницы, Божественная обезьяна исчезла со знамени Обладателя лука «Гандивы», и та огромная колесница мгновенно загорелась и рухнула на землю, превращенная в пепел. Арджуна в изумлении спросил: «Что это за чудо такое, о Четырехрукий? Почему колесница превратилась в пепел?»

– Эта колесница еще прежде была превращена в пепел различными видами оружия, использованными Дроной и Карной, но оттого, что я восседал на ней в течение битвы, она не распадалась на мелкие части.

А сейчас пойдем, надо успокоить славную Гандхари. Пылающая гневом, много лет изнуряющая себя аскетическим покаянием, она способна сжечь три мира.

Они вошли в царские покои и увидели перед собой безутешного дядю, который при каждом остром воспоминании терял сознание. Гандхари сильнее, ее питает гнев.

– Видишь, что ты наделал? – обратилась она к Кришне. – Это твоих рук дело. Ты мог бы предотвратить эту бойню, но ты палец о палец не ударил для этого. Мои дорогие сыновья и внуки, рожденные чтобы быть принцами, лежат на поле брани в крови и грязи. Их жены, потерявшие мужей и сыновей, навеки повенчаны с одиночеством. Наш род прерван. Моя жизнь бессмысленна. Ты доволен? Почему ты, когда они убивали друг друга, потворствовал этому, обладая даром убеждения и знанием священных текстов? Ты сознательно попустил погибель рода. Ты – губитель моих сыновей, не оставил нам, старикам, ни одного наследника – посоха двум слепцам.

– Дорогая Гандхари, мне понятно твое горе, – тихим голосом начал Аватар, – но вспомни, кто развязал войну, кто зачинщик раздора. Будь справедлива, о великая мать!

Вдруг после этих слов она, оставаясь на месте, узрела чудесным оком далекое словно вблизи – поле битвы мужей-героев. Радостью было то поле для людоедов и орлов.

– Смотри, Кришна, – заговорила Гандхари как сомнамбула. – Молодые женщины, лишившиеся своих владык, распустив волосы, кричат словно чайки. Ни одна из них, обессиленных, не сохранила здравого рассудка. Смотри, Лотосоокий, вот невестки мои. Прежде не знавшие скорби, безупречные красавицы, ныне, увязая в земле, усеянной телами, погружаются в великую скорбь. Они привыкли ступать ножками в дорогих браслетах по крыше дворца, с которой они наблюдали за праздничными процессиями, а теперь им приходится касаться земли, пропитанной кровью. Может ли быть для меня что-либо печальнее, чем зрелище моих невесток, носящихся по полю подобно прекрасногривым кобылицам? Голову к телу приставив, смотрят они, безумные, и затем восклицают: «Нет, не его это голова!» Их мужья-тигры подобны потушенным огням. Этим молодым красавцам подобало бы спать на чистых и мягких ложах, ныне же лежат они мертвые на голой земле. Неизменно в положенное время воспевали им хвалу певцы. Теперь же только слышно, как страшно и зловеще воют над ними шакалы. Их тела были раньше умащены сандалом и алоэ, а теперь все их убранство – коршуны и вороны, терзающие их тела. Ясно, что в прежних рождениях я совершила грех, коль довелось мне увидеть сегодня сраженными моих сыновей, внуков и братьев!

В этот момент, терзаемая горем, увидела она своего старшего сына, обагренного кровью, и пала на землю как срубленное банановое дерево. Придя в себя, она вновь обратилась к Кришне:

– Как можешь ты говорить о справедливости! Ведь в твоей власти было прекратить эту войну одним мановением руки, но ты не пожелал вмешаться! Я ненавижу тебя и предвижу твой злой рок. Тем скромным подвижническим пылом, который я накопила в послушании своему супругу, я ныне налагаю на тебя заклятие, о Носитель диска и палицы. За то, что ты попустил истребление наших родов, за то, что ты допустил гибель моих детей, за то, что некому будет мне в старости закрыть глаза, на 36-й год после сего дня твой род исчезнет, и ты, потеряв родичей, блуждая по лесу, примешь смерть непочтенным образом. Знай, ты, всесильный создатель вселенных, что через 36 лет жены Ядавов будут оплакивать тебя, так же как сейчас эти жены Бхаратов оплакивают своих мужей. Ты умрешь прозаично и неприметно – как последний, жалкий, безымянный шудра. Будь ты проклят, Кришна!

59. Прощение

Боже! Дай мне разум и душевный покой – принять то, что я не в силах изменить, мужество – изменить то, что могу изменить, и мудрость – отличить одно от другого. Аминь!

Молитва святого Франциска Ассизского

Пандавы содрогнулись от слов Гандхари, ибо знали: то, что предрекает строгая в законе женщина, посвятившая себя тапасье, обязательно свершится. Подпавший под ее проклятие обречен. Но Кришна выслушал ее с грустной улыбкой:

– Благодарю тебя, Гандхари, за твои проклятья в мой адрес. Для меня важнее всего, чтобы они не коснулись Пандавов, которые не желали войны и просто выполняли свой долг кшатриев. Пусть твои проклятья, не имеющие обратной силы, падут на мою голову. Только бы не пострадали мои друзья.

И еще. Знай, о накопившая сукрити, что благодаря твоему духовному подвигу и аскезе твои погибшие сыновья вознесутся на райские планеты. Несмотря на их преступления, им выпадет эта счастливая доля благодаря тому, что ты и твой супруг, как люди благородного происхождения, привержены дхарме и умудрены в Ведах.

Ободренные заступничеством Кришны, Пандавы подошли к Гандхари и Дхритараштре.

– Простите нас, тетя и дядя, ставшие нам родителями. Мы не желали войны, и теперь, когда пролито столько крови, скорбим вместе с вами.

– Простить вас? Как мог ты, Бхима, опуститься до того, чтоб пить кровь нашего сына Духшасаны? Разве можешь ты называться человеком после этого? – зарыдала несчастная Гандхари. – Такое жестокое деяние совершают обычно не арии. Что совершил ты, Бхима! Как могут герои даже во имя спасения жизни пренебрегать дхармой, которую заповедали великие духом праведники! Горе мое не было бы так велико, если б ты действовал по дхарме.

– Что мне было делать?! – стал оправдываться Бхима. – Ведь я когда-то при всех поклялся убить Духшасану за его издевательства над Панчали и выпить его кровь. Я сделал так, чтоб моя клятва, данная Панчали, когда ее во время женской нечистоты и одетую лишь половиной одежды за волосы насильно втащил Духшасана, была исполнена. Во все несчетные годы я был бы отступником от кшатрийской дхармы, если б не сдержал слова. Всю эту вражду разжег твой сын, и лишь с его смертью переплыли мы море этой вражды. Но на деле я оказался не так хладнокровен и кровожаден. Я только сделал вид, что выпил крови вашего сына. На самом деле ни капельки не попало мне в горло. Это была не более чем бравада. Я, как воин, просто хотел сохранить лицо. Не печалься, мать, кровь Духшасаны не проникла дальше моих губ и зубов. Я этим просто нагнал страх на ликующих братьев – Кауравов.

Тогда слепой царь сказал:

– Бхима, подойди ко мне. Я обниму тебя в знак примирения.

Бхима с готовностью тронулся с места. Но в этот момент Кришна, разгадавший план Дхритараштры, схватил стоящую поодаль железную статую, на которой Дурьйодхана обычно практиковался во владении палицей, и придвинул ее к царю. Тот обнял статую и, считая ее за Бхиму, стал душить железную фигуру своими мощными руками. Статуя развалилась на куски. Дхритараштра от чрезмерного усилия упал без сознания. Грудь его была изранена, а изо рта пошла кровь. Он был уверен, что задушил ненавистного Бхиму – убийцу его старшего сына, нанесшего ему смертельный удар ниже пояса. Но Кришна сказал:

– О, благородный потомок Куру. Я надеюсь, твой гнев иссяк. Я не допущу, чтобы накопленные тобой заслуги исчерпались. На тебя не падет грех убийства племянника. Ты обнял железную статую. Но Бхима, чье тело подобно железу, жив.

– О, благодарю тебя, Кришна, – зарыдал царь. – Видно, ум мой помрачился от горя, если я отклонился от дхармы и пошел на преступление. Как бы я мог жить, зная, что убил сына моего дорогого покойного брата. Спасибо, что отвел от меня грех.

Но объясни, как случилось, что Бхима нанес моему сыну Дурьйодхане удар ниже пояса? Ведь это не соответствует воинской чести. Как мог он дойти до такой подлости? – спросил потерянный Дхритараштра. – Как мне найти в себе силы простить тебя, Бхима?

– Я дал слово убить Дурьйодхану, после того как он подстроил нам ловушку в доме из пеньки, организовал унизительную игру в кости и подверг унижению безукоризненную Панчали. Да что там, дядя, тебе не хуже нас известны истоки нашей вражды. Но одно дело хвастаться своими победами, а другое – на самом деле победить Дурьйодхану. В бою Дурьйодхана оказался неуязвим благодаря его мастерству и волшебству Гандхари. Но, не сокрушив его, я бы не смог остановить начатый им геноцид. Мне пришлось пойти на эту уловку, недостойную воина, чтобы повергнуть твоего непобедимого сына и прекратить кровопролитие.

Я признаю перед всеми, хотя мне это и нелегко, что твой сын в схватке оказался сильнее меня, сына бога ветра.

Искренние слова Бхимы тронули Дхритараштру и погрузили его в раздумье о мудрости и прощении.

60. Гнев Гандхари

Кто сдерживает пробудившийся гнев, как сошедшую с пути колесницу, того я называю колесничим; остальные – просто держат вожжи.

Дхаммапада

В благоговейном трепете, сложив почтительно руки, Юдхиштхира приблизился к царю и царице и сказал:

– Я стал причиной гибели твоих сыновей, о зрящая дхарму. Прокляни меня! Для меня, глупца и предателя дружбы, царство, богатство и сама жизнь потеряли смысл.

Его искренние слова звучали живительно, как приносящий прохладу бриз в жаркой пустыне. Сердца родителей – Кауравов были тронуты откровенной и правдивой речью.

В тот момент прибыл туда Вьяса, видящий чудесным оком и почуявший настроение Гандхари. Совершив возлияние благоуханной чистой водою Ганги, величайший святой, двигающийся со скоростью мысли, познающий без усилия духовное состояние всех, в ком есть дыхание, произнес:

– Исполнись миролюбия, великая Гандхари, ведь любое слово изрекается тобой после глубокого обдумывания. На протяжении восемнадцати дней твой сын, жаждущий победы, все говорил тебе: «Мать, я сражаюсь с врагами, благослови меня на победу!» Но ты всегда говорила: «Победа там, где дхарма». Я не припомню в прошлом такого, о Гандхари, чтобы сказанное тобою оказалось ложным, ибо каждое слово ты изрекаешь после глубокого обдумывания. Теперь же вспомни о дхарме, обуздай гнев, он тебе не к лицу.

– Я не осуждаю Пандавов и не желаю им смерти, просто сердце мое от скорби по сыновьям чересчур взволновалось. По моей вине погиб наш славный род. Гибель Куру и Пандавов раньше казалась так же невозможной, как гибель пяти первоэлементов. Казалось, они так же вечны и неодолимы, как земля, вода, огонь, воздух и эфир. И сейчас я виню себя в этом страшном злодеянии.

И смягчившись, сказала:

– Я чувствую, что ваши сердца чисты. Я знаю, что вина за то, что я позволила семенам греха прорасти в моем доме, лежит на мне. Мной и моим мужем овладела слепая любовь. В этом истинная причина несчастья. Вместо того чтобы проклинать вас, мне правильнее принять вас как своих сыновей. Подойди, Юдхиштхира, я обниму тебя.

Юдхиштхира приблизился к тете, и она, растроганная, обняла его и разрыдалась. В этот момент повязка на ее глазах ослабла и съехала, чуть обнажив глаза. В ту же секунду свет ее очей нечаянно упал на ногу Юдхиштхиры. Всего на пару секунд.

– АААА! – старший Пандав закричал от боли и запрыгал на одной ноге, и все увидели, что ноготь его большого пальца обуглился, как если бы его опустили в костер. Взгляд строгой и сильной Гандхари, много лет не знавшей дневного света, прожег живую ткань как сварочный аппарат – металл.

Арджуна в страхе попятился и скрылся за Кришной, который заулыбался, увидев съежившегося от ужаса героя Курукшетры. Да, гнев женщины, накопившей сукрити, страшнее любого оружия! И никто не хочет встретиться взглядом с матерью, потерявшей сыновей! Ее сила настигнет быстрее и вернее, чем прославленный лук «Гандива»!